Корона мертвеца

Небольшая группа из пяти человек остановилась на окраине проклятого леса, чтобы устроить привал. Даже при свете дня здесь слишком опасно и приходится следить за каждым шорохом, а идти ночью решится только дурак или безумец, и потому никто не спорит, все пятеро, едва начинает темнеть, единодушно, молча соглашаются с предложением витязя остановиться и разжечь костер. И это чуть ли не единственное предложение, с которым все соглашаются без лишних споров. — Э, не. — Протягивает низкий мужчина в черном, кожаном одеянии, с повязкой на лбу. — Ты же самый здоровый, ты и сторожи. Смотри, какой здоровый. Хе. И так справишься. Он хитро ухмыляется, а за ним сразу заговаривает лучник с высокомерным, гордым лицом и холодным взглядом. Откинув плащ, лучник садится на пень, успев занять у костра лучшее место, но на спутников почти не смотрит и оглядывается по сторонам. — Вы решайте тут сами, кто будет сторожить. — Говорит он властным, спокойным тоном. — А мне отдохнуть нужно точно больше вас. Если не отосплюсь, то мои стрелы будут бесполезны. Двое близнецов, стоявших на шаг дальше от костра, одновременно роняют из рук сухие ветки и оба тычут пальцами в лучника. — Так не пойдет! — Заявляют они в голос. Близнецы переглядываются, на миг умолкают, кивком быстро решают, кто будет говорить, и дальше продолжает один из них. Хотя, остальные до сих пор не могут отличить одного близнеца от другого и не видят между ними разницы. — Все должны сторожить по очереди! Все должны одинаково выспаться! — Говорит первый близнец. — Всем нужен отдых! — Добавляет второй. Разбойник в кожаной одежде смачно плюет в костер, ухмыляется недовольно, достает кинжал и начинает протирать специальной тряпочкой, но так осторожно, что можно сразу догадаться — кинжал из ножен на поясе отравлен, и разбойник просто не хочет порезаться. Впрочем, он ничего не говорит. Лучник, одетый тоже в кожаные штаны и куртку, и отличающийся лишь плащом и оружием, тоже молчит. Близнецы, убрав мечи и щиты, молча смотрят, а затем витязь, поправив кольчугу и подвинув дубину, удобнее надевает железный шлем и подходит к лучнику. — Освободи место. — Говорит он. — Я первым буду сторожить. Как придет время, то разбужу. Лучник прищуривается, будто в чем-то подозревает. — Думаешь, умнее меня? — Отвечает он. — Собираешься выспаться получше? Как ты поймешь, когда будить? Витязь остается спокоен. Он тихо вздыхает, но даже от одного вздоха его широкая грудь так раздувается, что заставляет тихо шуршать надетую кольчугу, и лучник, видя это, ерзает, хотя не изменяет положения. — Вот. — Достает витязь песочные часы. — Купец один подарил. За ночь их как раз пять раз надобно переворачивать, ровно по нашему числу выходит. Так что ложитесь спать, только время тратим. Лучник медлит, отводит глаза, но встает и уступает место. — Буди кого-нибудь другого. — Говорит он, укладываясь прямо на землю рядом с костром, опять умудрившись занять самое удобное, на этот раз для сна, место. — Я буду третьим сторожить. Пока разбойник, ухмыляясь, плюет в костер, близнецы опережают его мысль. — Мы будем последними! — Говорит первый. — Мы с утра будем сторожить! — Добавляет второй. И оба незамедлительно укладываются на землю у костра, там, где приходится, но зато получив возможность самостоятельно выбрать время дежурства. — Э-э! — Протягивает разбойник, осторожно убирая в ножны кинжал, но уже понимает, что упустил шанс. — Хитрожопые ублюдки! — Лучше успокойся и ложись спать. — Пытается утихомирить разбойника витязь. — Ты зато у костра, как раз не замерзнешь, а с утра еще надобно будет мясо пожарить, чтобы времени не терять. Или ты хотел готовкой заняться? — Пф. — Фыркает разбойник, еще раз плюет в костер, но все-таки ложится и пытается уснуть. Витязь остается бодрствовать один. На границе проклятого леса тихо, ночью почти нет звуков, только потрескивают в костре свежие ветки, но все равно неспокойно. Оставив песок в часах мерно просыпаться через узкое горлышко сосуда, витязь больше внимания уделяет окружающей тишине. Слишком тихо, слишком неспокойно. В любой момент из тени может выскочить пораженный силой леса зверь, превращенный могущественным колдовством в дикое чудище, и потому витязь ни на миг не смыкает глаз, ни на мгновение не выпускает из рук дубину, и пока в часах весь песок не просыпается в нижнюю часть раздвоенного сосуда, он внимательно следит за молчаливой ночью, не давая себе расслабиться. Впрочем, ничего не происходит. Витязь спокойно подходит к разбойнику, аккуратно берет за плечо и будит шепотом, но тот, едва чувствует на плече чужое касание, мгновенно вскакивает, достает кинжалы, скалится и готовится атаковать. Витязь нахмуривается. — Тихо. — Говорит он. — Твоя очередь. Развернувшись, витязь переворачивает часы, стоящие у костра, а сам ложится спать, наконец, получив возможность отдохнуть. Разбойник, успокоившись, садится на пень, достает кинжал и проверяет, остался ли в ножнах яд, но скучает он не долго. Не успевает песок в часах просыпаться и на треть, как разбойник осторожно, медленно их поднимает, стараясь никого не разбудить. — Дерьмо. — Тихо ругается он, потряхивая часы, чтобы песок быстрее просыпался. — Давай, твою мать. Это не срабатывает. Сколько разбойник ни мучается, песок сыпется с той же скоростью, и даже медленнее от тряски. Разбойник тихо ругается в голос, но затеи не оставляет. Наконец, когда песок успевает просыпаться вниз наполовину, то у разбойника появляется идея, он переворачивает часы, но затем быстро начинает уставать и снова их трясет, чтобы ускорить процесс. Перехитрить у него выходит лишь себя одного. От нетерпения, от того, что разбойник все время трясет часы, песок сыпется медленнее, чем должен, так что приходится сидеть даже больше, хотя наверняка все равно не скажешь. Когда, наконец, песок успевает просыпаться, он идет к лучнику и будит того пинком под зад. — Эй, вставай. Слышь? Вставай, говорю. Не лучшее пробуждение, какого можно было бы желать, но лучник остается спокоен, не кричит, не бросается на разбойника, оглядывается на часы, в которых еще только успевает свалиться вниз последняя песчинка, и лишь тогда встает. — Еще раз ткнешь в меня своей вонючей ногой, — говорит лучник, поднимаясь, — и домой пойдешь со стрелой между ног. Понял? Яйца свои будешь носить на палочке. Разбойник ухмыляется, но через миг бросается вперед, хватает лучника за грудки и приставляет отравленный кинжал к горлу. — Да? Тогда, может, тебе самому отрезать яйца, чтобы ты ими не размахивал? Лучник успокаивается, но прищуривается. — Поверь, не стоит заводить таких врагов, как я. — Говорит он шепотом. — О! — Ухмыляется разбойник, приблизив лицо. — Могу сказать то же самое. Лучник медленно поднимает ладонь и осторожно, неторопливо оттягивает руку разбойника, взяв его пальцами за рукав. — Согласен. — Говорит он. — Может, мы даже сумеем придумать, как объединить наши навыки, когда вернемся, но пока…. Он убирает кинжал разбойника от горла, и тот, заинтересовавшись, вкладывает оружие в ножны. — Пока лучше забыть об этом и притвориться друзьями. Разбойник фыркает, отворачивается, собирается лечь у костра, и лучник ему даже помогает. Выставив ногу, он вынуждает разбойника свалиться на землю, и тот мгновенно вскакивает, снова обнажая кинжал. — Эй, я ничего не делал. — Спокойно говорит лучник, не изменив выражения. — Нужно смотреть под ноги. Особенно, когда носишь такое опасное оружие. Разбойник краснеет от злобы, сердито фыркает, но отступает на шаг спиной, не сводя глаз с лучника. Он и сам понимает, что сейчас не лучшее время разводить ссоры, когда вспоминает слухи о богатствах, таящиеся в руинах древних. Идти туда впятером и так рискованно, так что убить лучника прямо сейчас было бы попросту глупо. Сердито фыркнув еще раз, разбойник только плюет в костер и уваливается спать, принимая случившееся за ничью. Лучник остается дежурить в ночи, подкидывает в костер немного веток, согревается, выпивает из бурдюка, но оказывается хитрее разбойника. Дождавшись, когда песок в часах просыплется меньше, чем на треть, лучник спокойно переворачивает часы, дожидается, когда песок закончит просыпаться и будит одного из близнецов. — А? Что, уже? — Протирает тот глаза. Он не спорит, поднимается, занимает место на пне, но от сна избавиться не может, и чтобы не уснуть, время от времени прохаживается вокруг костра, внимательно осматриваясь. Когда время на часах оканчивается, он замечает на горизонте луну, догадывается, что времени до утра еще много, но свое недовольство оставляет при себе. Близнец не торопится будить спящего брата, хотя песок весь сваливается в нижнюю часть сосуда. Какое-то время он еще сидит у костра, раздумывая, мог ли витязь обмануть, или это дело рук разбойника с лучником, и лишь затем поднимает брата. Второй близнец просыпается легче и сразу принимает дежурство. Первый хочет что-то объяснить, но близнец его успокаивает, говоря брату, что ему нужно отдохнуть перед тяжелым днем. Часы он сначала даже не трогает, но потом все же переворачивает, чтобы знать, когда начинать жарить мясо убитого пару дней назад олененка. К удаче спутников, за ночь так ничего и не происходит, и ни одна проклятая тварь не решается напасть под прикрытием ночи. Однако к утру вся удача иссякает, и на запах жареного мяса, когда уже светает, из леса выбирается пораженный зверь, волк, изуродованный колдовской силой проклятого леса. Близнец, держа над костром мясо, насаженное на острие короткого меча, едва успевает среагировать. Позади раздается злобный рык, близнец оборачивается, не успевая схватить щит, вскакивает с пня и в самый последний миг успевает выставить меч перед собой, защитившись от острых зубов разинутой звериной пасти. Огромный волк легко сваливает воина на землю. Кусок мяса отлетает в сторону, воин сдерживает волка, замечает в стороне еще одного, но не может издать звук, чувствуя, что все силы приходится тратить на то, чтобы не позволить зверю прокусить ему лицо. Нужно разбудить остальных, нужно позвать, но стоит крикнуть и сил не хватит, чтобы удержать гигантского зверя. Хотя, если ничего не сделать, то остальных вскоре загрызут. Огромный волк с перекошенной, вздувшейся мордой, из которой торчат отвратительные, мерзкие, толстые черные усики, как шипы усеявшие морду зверя, продолжает рваться прямо на меч. Из его пасти, смешиваясь с кровью, течет слюна, капая на лицо воина, и приходится вжиматься в землю, стараясь уклониться от нависшей пасти. Воин понимает, что потратив силы, уже не сможет вырваться, оборачивается к брату и в мыслях готовится проститься, делает вдох, а чуть дальше, за спиной волка, уже звучит новый рык. Крикнуть воин не успевает. Внезапно, от звуков борьбы, просыпается его брат. Сонный, уставший, не выспавшийся, он теперь пробуждается так резко, словно и не спал, вскакивает и тут же кричит первое, что приходит в голову. — Враги! — Писклявым голосом, хрипит проснувшийся близнец. Спутники медлят, неудобство сковывает их, не давая быстро проснуться. Воин хватает меч и щит, вскакивает, торопится помочь брату, но его отвлекает второй зверь, такой же отвратительный, но немного иной. У второго волка тоже по всему телу, как шипы, торчат маленькие, толстые, черные усики, следы колдовской силы, изменившей тело зверя. Волк бросается вперед, но не может повалить близнеца на землю, тот отбивается щитом, но оказывается теперь отрезан от брата. Волк разворачивается к нему спиной, решая напасть на воина, лежащего на земле вместе со вторым зверем, но близнец тут же бьет его мечом по хвосту, и от скулежа остальные просыпаются окончательно. Сон быстро развеивается суетой завязавшегося боя. Всего пара волков — не самый грозный враг, с каким тут можно столкнуться, пусть эти звери, напитанные колдовской силой, гораздо сильнее обычных. И все же, напав так внезапно, они легко завоевали преимущество, с которым теперь приходится считаться. Лучник, вскочив, тут же отбегает в сторону первым же делом, вынимает стрелу, целится, но выстрелить не решается. У него на пути встает разбойник, не следя за боем, обнажает кинжалы, но бросаться на волка не торопится, и только загораживает обзор. Витязь поднимается так скоро, как только может, хватает дубину, а внезапная атака волков уже грозит обернуться трагедией. Один из близнецов лежит на земле. Когда его брат очнулся от сна, когда остальные начали просыпаться, силы вернулись. Не осталось нужды беспокоиться, нужно только бороться. Осознание этого бодрит, давая шанс на спасение, но выбраться из-под зверя воину до сих пор не удается и приходится ждать помощи. — Бей! Вперед! — Кричит разбойнику тот из близнецов, что стоит на ногах. Разбойник все равно медлит. — Уйди к черту! — Кричит ему лучник. В суматохе никто не может понять, что делать, и на миг крики запутывают и витязя. Затем он понимает, что нужно быстрее действовать, разбегается, отталкивает разбойника на ходу плечом и с размаху ударяет волка дубиной. Зверь мгновенно отлетает в сторону, и витязь отправляется за ним, ни мгновения не промедлив. Воин тут же поднимается, хватает щит и отправляется на помощь брату. Вдвоем близнецы легко справляются. Первый ударяет волка по отрубленному хвосту, порезав заднюю лапу, и зверь, рыча, оборачивается. Тут же со спины его коротким мечом бьет второй. Волк разворачивается, бросается нападать, но ударяется мордой в щит и тут же снова получает удар в спину. Близнецы наступают, оба прикрываются щитами, бьют со спины, и как только волка подкашивает, оба набрасываются одновременно, придавив волка к земле и пронзая мечами, пока тот не перестает шевелиться. Витязю приходится сложней, хотя и не намного. Волк прыгает на него, но столь крупная добыча оказывается не по зубам даже зверю, пораженному колдовской силой. Витязь двигается не так быстро, как близнецы, но успевает выставлять широкую дубину, и зверь не может заставить его даже отшагнуть, сколько ни пытается атаковать. Впрочем, скоро и витязь справляется. Ударить дубиной он не может, рискуя открыться, а потому действует иначе. Когда зверь в очередной раз прыгает, витязь снова подставляет дубину, но затем, остановив зверя, разжимает ладони, выпускает дубину и хватает волка за голову. Тот начинает болтаться в воздухе, лишь нижними лапами доставая до земли, царапается, скулит, но витязь продолжает сжимать его голову, напрягается так, что на нем раздувается кольчуга, а затем его ладони вдруг проминают череп, разломав кости, и волк перестает шевелиться. Лишь тогда витязь опускает плечи, вздыхает и оборачивается. Остальные глядят с изумлением. Даже лучник забывает ругаться на разбойника, а тот перестает злиться на лучника. — Силен. — Говорят близнецы в голос. На миг все поворачиваются к ним, затем оглядываются, и лишь теперь с облегчением вздыхают и убирают оружие, но едва заканчивается бой, как тут же начинается ссора. — Почему ты стоял? — Кричит один из близнецов разбойнику. — Трус! — Заканчивает за брата второй. — Я трус? — Нахмуривается разбойник, тут же обнажая кинжалы. — Хе, подходи по одному. Посмотрим, какие вы смелые. — Он не трус. — Вступается лучник. — Он просто идиот. Разбойник скалится и оборачивается. — А ну повтори! — Из-за тебя я не мог выстрелить. — Хватит! — Говорит витязь, поднимая дубину. И все тут же замолкают, поворачивая к нему головы. Витязь остается спокоен и возвращается к костру. — Хотите, чтобы нас еще кто-нибудь услышал? Эти слова успокаивают спутников. Действительно, привлекать в таком месте внимание никому не хочется, мало ли какая еще тварь может отыскаться в этом проклятом месте. — Нужно подкрепиться и идти в руины. — Продолжает витязь. — Надобно бы до ночи успеть. Он достает из сумки с припасами уже несвежее мясо, отрезает кусок, отламывает ветку, насаживает мясо и начинает жарить. Остальные не медлят, глядят друг на друга с недовольством, но садятся к костру и тоже начинают жарить мясо на не потерявших еще жара углях. — Руины должны быть за тем холмом. — Указывает витязь в сторону. Дальше лес уходит влево, справа поднимается гора, а заросшая тропа идет вперед, но никаких руин отсюда не видно, несмотря на то, что холм впереди совсем невысокий. — Хорошо, если так. — Буркает сердито разбойник. — Надоело уже топать. — Верно. — Добавляет лучник. — В компании с недоумками путь кажется еще тяжелее. — Это кого ты недоумком назвал, а?! — Взрывается разбойник. Остальные пытаются сохранять спокойствие. — Ну, будет вам! — Повышает витязь голос. — Сядь, ежели будем спорить, то нам и с волками не справиться, а не то, что с тварями, которые в руинах могут попасться. Разбойник кривится, застывает на мгновение, но спорить не решается, не потому, что доверяет витязю, но хотя бы оттого, что перечить ему теперь совсем не хочется, после того, как витязь у всех на глазах раздавил голыми руками череп огромного волка. — Купец точно не соврал. — Увлекает витязь разговором. — Врать ему ни к чему. Ежели принесем ему корону, то заплатит он щедро. Хотя, продаст ее потом, видать, еще дороже. Ну да нас это не касается. Да и есть важнее дело, ежели мы тут все передеремся, то и денег не получим, и жизни можем свои отдать, так что хватит. Я и сам был бы рад пойти с такими, кому спину можно доверить, но уж ничего не поделаешь. Разбойник не выдерживает. — Хе. — Ухмыляется разбойник, плюнув под ноги. — Чего же ты с отбросами тогда повелся? Или у тебя и вместо головы тоже… хе, дубина? Витязь остается спокоен. — Во всех сторонах не нашлось больше ни одного, кто бы согласился пойти к руинам. Потому и торговец нам такую щедрую цену пообещал за корону. — Ну так и поискал бы лучше. — Сердито фыркает разбойник, выражая недовольство осторожно, чтобы понапрасну не злить собеседника. Витязь хоть и медленный, а под его удар вставать все равно не хочется, так что и близнецы успокаиваются, и лучник перестает хмуриться, и разбойник замолкает ненадолго, но скоро все же не выдерживает. — Что, не сиделось в хате? Навоз в огород таскать — не по тебе работка, а? — Ухмыляется разбойник. Он оглядывает спутников с презрительной ухмылкой, плюется в сторону, а потом снова оборачивается к витязю. — Я то свое дело знаю. — Продолжает он. — Да и без откупа мне назад никак, в темницу кинут, даже гадать не нужно. А вот за остальных уродцев и не скажешь, на вид такие все добренькие, а я по глазам вижу, что не меньше меня сволочи. Близнецы и лучник поворачиваются, но разбойник беззастенчиво продолжает. — Эти трое мне вовсе не нравятся. — Фыркает он в сторону лучника с близнецами. — Смотри, гладенькие какие, вежливые. Сразу видно, те еще мрази. Близнецы одновременно встают, но сказать ничего не успевают. Разбойник наклоняется к витязю, будто не замечает остальных, и продолжает говорить дальше. — Да только вот ты еще страннее. — Говорит он, привлекая внимание и этим успокаивая остальных. — Такой правильный, на богатыря похож, кольчугу носишь. В дружине был чьей, или как? Зачем тебе с нами в руины лезть? Все четверо упираются глазами в витязя, а он спокойно вздыхает. — У всех нас свои причины. — Отвечает он. — В руины даже разбойник просто так не полезет. Да только какая разница? Я тебе другое скажу, оно поважнее будет: спину прикрывай остальным, нравится или нет, а иначе из руин никто из нас не выберется. Разбойник остается недоволен, но ссоры прекращаются. Как раз дожаривается мясо, и все принимаются есть, а как только заканчивают, витязь поднимается и берет дубину. — Ну, идем. — Зовет он. — Сейчас нам только об одном надо думать. Впереди ждет настоящая бездна, и ежели мы друг за друга стоять не будем, то лишь понапрасну жизни отдадим. Остальные собираются и встают следом. Припасы как раз закончились, но мясо проклятых волков никто и не думает забирать. Разговаривать тоже никто больше не решается, все поднимаются на холм следом за витязем, а уже оттуда замечают разваленную почти до основания башню, торчащую из гигантской ямы. Долго спутники не ждут. Вход в развалины выглядит устрашающе, но проход внутри широкий, в бездну ведет массивная лестница, и как только разгораются факелы, все проходят вперед следом за витязем. Факелы несут близнецы и разбойник, витязь идет впереди, держа наготове дубину, а лучник следует позади всех, приготовив стрелу. — Будьте готовы. Ежели кто выскочит…. — Говорит витязь, не оборачиваясь. — Ежели кто выскочит, — перебивает разбойник, — факел брошу, сразу говорю. Мне обе руки нужны, чтобы биться. — А нам нет? — В голос отвечают близнецы. — Так оденьте щиты, бестолочи, — говорит разбойник, — и факел в ту же руку. — Ты что, щит никогда не держал? — Говорит первый близнец. — Вот и видно, что сам бестолочь. — Добавляет второй. Разбойник посмеивается. — Хе, не держал. — Плюет он под ноги. — Я не шавка трусливая, чтобы за щитом прятаться. — Тихо. — Сразу пресекает витязь споры. — По сторонам лучше смотрите. Лестница не становится уже, но ведет так глубоко вниз, что уже скоро все невольно прижимаются ближе, перестают хмыкать и ссориться и все внимание обращают в тень, из которой в любой миг может выскочить кто угодно. Из таких мест никто никогда не возвращается. О них ходят слухи, в тавернах и постоялых дворах, на рынках и даже в публичных домах часто болтают о сокровищах, но если и находится тот, кто отважится полезть в руины, то после такие люди исчезают бесследно. Трудно даже вообразить, что за чудища обитают в таких местах, а потому спутники живо забывают разногласия и сосредотачиваются. Высокие стены по краям лестницы, сложенные из огромных блоков, сами по себе внушают изумление, но потолок над ними, похожий на монолитный камень, удивляет еще больше. — Гребаный мир! — Не выдерживает разбойник. — Это как же такое сделать надо было?! — Тише. — Да, если на голову упадет, то и тварей никаких не надо. — Не упадет. — Спокойно отвечает витязь. — Знаешь, сколько эти руины уже простояли? — Вот именно, что знаю. — Тихо отвечает разбойник. — И однажды они должны обвалиться. Так почему не сейчас? Никто не отвечает, но все продолжают идти дальше. — А ты, кажется, похудел. — Вдруг заговаривает лучник. — Я? — Ты, кто же еще? — Отвечает лучник разбойнику. — Видно, знатно ты от страха обосрался. — Знаешь, если бы не…. — Тихо! — Обрывает витязь и останавливается. — Там, впереди. Все начинают всматриваться. Лестница заканчивается, а дальше идет ровный, каменный пол. Свет факелов разлетается по пустому, громадному помещению, но кроме стен здесь ничего нет, а впереди спутники замечают огромные ворота. — Чтоб меня…. — Тихо бормочет разбойник. Остальные даже ничего ему не говорят. Все глядят с изумлением вперед, на гигантские каменные ворота и только удивляются. Ворота цельным куском выделаны из камня, но, похоже, что они вырезаны прямо на стене, и открываться не должны. Щелей нет, ворота похожи на узор, сплошная каменная стена, но вокруг больше ничего нет. — Это тупик. — Осматривается лучник. — Или здесь есть потайная дверь. Витязь стоит на последней ступени, а остальные за ним. Вперед никто идти не торопится и пока все только осматриваются, пытаясь чуть дальше выставить факелы. — Думаешь, ворота не открываются? — Не знаю. — Отвечает лучник. — Может, они заросли камнем от старости…. — Нет. — Перебивает витязь. — Это вряд ли. Стены, видал, чистые какие? На миг все замолкают, но потом витязь спускается на пол и тут же вокруг, по стенам загораются серые огни. Они светят все ярче, спутники отшатываются, а огромное помещение заливается светом. Огней на стенах загорается все больше, тут же они вспыхивают и позади, на стенах по бокам лестницы, и спутники замирают. Времени на раздумья мало. Едва загорается последний огонь, как прямо у каменных ворот начинает трескаться пол. Все тут же устремляют взгляды туда. Каменный пол вздувается, разваливается, осыпается, затем появляется черная, засохшая голова мертвеца, его горящий зеленым пламенем взгляд, а когда мертвец высовывает руки, чтобы опереться на пол и вылезти, все отшатываются, понимая, насколько огромен их противник. — Да ну его к черту! Валим отсюда, живо! — Кричит разбойник, но витязь заговаривает следом. — Глядите-ка, похоже, мы нашли корону. Все смотрят вперед и только сейчас замечают на голове мертвеца тусклый, богато украшенный королевский головной убор. — Да чтоб тебя! — Бросает разбойник. Мертвец к этому времени успевает вытащить из-под земли огромный меч. В свете окружающих огней он пылает мягким, синим цветом, и размером может сравниться с витязем, который и сам на две головы выше остальных. Мертвец же легко достает меч одной рукой, опирается на каменный пол, выбравшись лишь наполовину, и жутким воем, разинув огромную пасть, кричит на незваных гостей, вторгнувшихся в его убежище. — Теряем время! — Бросается витязь вперед. Он на полной скорости бежит прямо к мертвецу, схватив дубину, замахивается и, ухнув, начинает молотить того со всей силой. Остальные теряются и несколько мгновений только смотрят. Мертвец, застрявший по пояс в земле, укрывается рукой от дубины, не может выбраться, но и витязь не в силах проломить его костей, как бы сильно ни бил. — Да ну к черту…. — Поворачивается разбойник, но мимо него резко, словно ветер, проносится лучник, и разбойник застывает. — Беги. — Говорит лучник на ходу. — И штаны даже не пытайся отстирать, от тебя все равно будет нести трусостью. Лучник убегает в сторону, чтобы получить обзор, а следом к витязю на помощь устремляются близнецы. Разбойник же медлит, корчится, сплевывает, достает кинжалы и идет быстрым шагом, пытаясь на ходу думать, как подойти к мертвецу. Витязь продолжает долбить с такой силой, что дубина едва выдерживает и начинает трещать, но рука мертвеца не желает проломиться и тот легко сносит все удары. Оклемавшись, мертвец начинает действовать. С жутким воем, пронзающим слух, звенящим и скребущим одновременно, мертвец поднимает одной рукой гигантский меч и с замахом отправляет его навстречу витязю ровно над полом. Витязь успевает прыгнуть, меч с тяжелым воем проносится мимо, замирает в стороне и почти сразу уносится обратно. Больше мертвец не дает витязю ударить, он продолжает размахивать мечом, а витязь только подпрыгивает и больше ничего не может сделать. Близнецы останавливаются и не могут подойти ближе, догадываясь, что от удара такого огромного меча их щиты не спасут, разбойник мнется где-то за их спинами, а лучник останавливается в стороне, встает на одно колено, натягивает тетиву и целится, но долго не решается выстрелить. — Эй! — Зовет лучник близнецов, на миг ослабив тетиву. — Приготовьтесь! Затем, лучник вновь прицеливается, медлит, выстреливает и стрела попадает точно в горящий зеленым пламенем глаз чудища. Мертвец начинает выть еще громче, чем прежде, и все едва сдерживаются, чтобы не закрыть уши, побросав оружие. Его противный, скрипучий визг режет слух так, что становится не просто неприятно, а даже больно, но меч останавливается, мертвец начинает крутить головой, и лучник тут же снова зовет близнецов. — Хватай! Болваны! Хватай! Замявшись только на миг, братья тут же срываются с места, прыгают на руку мертвеца и пытаются удержать. Лучник оборачивается к разбойнику, но тот и сам уже решает, что мертвец не такой страшный и можно побороться, оббегает руку, перепрыгнув через меч, и хватает мертвеца у плеча. Чудище продолжает реветь, делая паузы и набирая воздух, словно живой. Даже его грудь вздувается перед новым воплем, а затем он поднимает свободную руку, не сумев вырваться, и пытается ударить близнецов, игнорируя витязя. — Не пущу! — Бросает витязь дубинку. Он перехватывает руку мертвеца и удерживает ее в одиночку. Лучник, поймав момент, тут же прицеливается и выпускает новую стрелу, не попадает, но успевает выпустить третью и пронзает стрелой второй глаз. Радость длится недолго. Скоро лучник и остальные замечают, что стрела, угодившая в глаз мертвеца первой, уже горит зеленым пламенем, быстро обугливается и сваливается на пол, а следом, мертвец тут же поворачивает голову к разбойнику и становится ясно, что даже стрелы не могут лишить чудище зрения. Мертвец начинает выть прямо в лицо разбойнику, но мгновение тот удерживается, только кривит лицо, но продолжает держать руку у плеча. Затем, мертвец разевает рот, и лишь сейчас разбойник, лучник и близнецы замечают ряды острых, звериных клыков, торчащие из пасти чудища. Мертвец наклоняет голову и почти успевает схватить разбойника, но тот сразу же отпускает руку и отскакивает. — Держи! — Кричит лучник. — Ты что…. Его крик заглушает гулкий удар. Едва разбойник отпрыгивает в сторону, как мертвец начинает поднимать руку. Пока лучник кричит, а разбойник стоит, застыв, мертвец тяжело поднимает руку, даже перестав выть, но затем тут же рождает этот противный звук вновь и с размаха ударяет рукой по каменному полу. Удар получается такой силы, что разбойник чуть не сваливается, витязь с трудом удерживает вторую руку, и даже лучник чувствует, как вздрагивает земля у него под ногами. — Аа. Акх. А. — Раздается кряхтение. Один из близнецов тут же оказывается на полу с размазанными в кашу ногами. — Брат! — Держи! — Кричит лучник. Разбойник бросается вперед и начинает бить мертвеца в плечо кинжалами с такой скоростью, что едва можно сосчитать их хотя бы вполовину правильно. Только это не помогает. Мертвец снова начинает поднимать руку, и теперь это дается ему легче. — Черт! Держи! — Снова кричит лучник, срываясь с места. Он бросается вперед, понимая, что все равно не успеет. В то же время решает действовать витязь. Он напрягается так сильно, что невольно начинает кричать, хрипеть и драть горло, но приложив все силы умудряется сломать руку мертвеца в локте и тут же бросается на помощь близнецам. Раненый близнец хрипит, стиснув зубы, но не кричит. Теперь руку мертвеца удается держать, но тот начинает размахивать сломанной рукой, воет, замахивается и чуть не ударяет витязя. Рука падает рядом на каменный пол, оставив трещины и вмятину, и приходится витязю снова отвлекаться, чтобы удержать сломанную руку чудища. Наступив на нее, он пытается не отпускать и вторую руку мертвеца, но быстро теряет силы. Лучник не раздумывает и не медлит. Он хватает раненого близнеца, тащит, и тот сразу начинает кричать. Ударом, мертвец размозжил ему оба колена так, что превратил их в кровавые пятна, а как только лучник начинает оттаскивать близнеца, то видит, как ноги бедолаги попросту остаются на месте, размазанными пятнами на каменном полу. Жалеть некогда. Лучник тут же бросается на помощь, чуть не поскальзывается на кровавых пятнах, хватается за руку, и вместе с ним мертвеца хватает разбойник. — Давай! — Кричит лучник. Витязь мгновенно отпускает руку, в которой мертвец держит меч, хватает другую и начинает крутить, хрипя и крича от напряжения. Мертвец ворочается, трясет рукой и сам помогает ее вырвать, а только оказывается без руки, как уже не может дотянуться и ударить кого-нибудь оставшимся на плече огрызком. Витязь хватает мертвеца за руку и теперь удается его обездвижить. — Ну?! Чего дальше?! — Кричит он. Разбойник отпускает руку, пытается ударить мертвеца в лицо кинжалом и попадает, но тот успевает прокусить разбойнику ладонь, и разбойник отшатывается. Лучник больше ничего не говорит, думает, но не может сосредоточиться. Даже если пронзить мертвецу глаз, то ничего не выйдет, это не заставит его умереть окончательно. Мысли в его голове смешиваются, и от этого не выходит ничего придумать. — Эй! — Зовет витязь. — Крепче держи! — Ты что задумал?! — Отвечает лучник. — Держи крепче! — Рявкает витязь громче, с хрипом, и разбойник, лучник и оставшийся целым близнец корчатся, напрягаясь изо всех сил, чтобы удержать мертвеца. Витязь отпускает руку и хватает ее у ладони. Становится тяжело держать, и чудище едва не вырывается. Мертвец поднимает руку, ударяет локтем и стирает кости на стопе лучника в кашу. — Ахках! — Захлебывается лучник в яростном крике, но стоит на одной ноге и продолжает держать, как может, раненой ногой опираясь лишь на пятку. — Держи! — Не оборачивается витязь. Он кулаком начинает бить в ладонь мертвеца, пытается разжать пальцы, и всем становится ясно, что задумал витязь. Близнец оглядывается на брата, но тот не шевелится. Стиснув зубы, оставшийся в живых воин напрягается и прилагает все силы, чтобы удержать мертвеца, чтобы сломить чудище, а затем, не оставить от него ни единого кусочка. Лучник тоже не сдается, продолжает держаться, шипит, брызгает слюной прямо через стиснутые зубы, но держит. Даже разбойник старается изо всех сил, мертвец вновь пытается его укусить, но разбойник не отскакивает, лишь пододвигается, но продолжает держать. Витязь продолжает молотить кулаком по пальцам мертвеца, пока не превращает их в месиво из темно-синего мяса. Лишь тогда он вновь пытается разжать ладонь и вырвать у мертвеца его огромный меч. Даже так приходится тратить уйму сил, чтобы это сделать. — Живей! — Кричит разбойник. И витязь разжимает пальцы мертвеца, сломав их и едва не вырвав из кисти. Тут же он берет меч и тащит, чтобы встать перед чудищем. Мертвец ведет себя ровно так же, как и раньше, воет, крутит головой, болтает сломанной рукой и пытается вырваться. Удерживать его становится еще тяжелей, когда витязь отступает, и спутники витязя едва справляются. — Быстрее…. — Шипит лучник сквозь зубы. — Руби! Витязь набирает воздуха, и кольчуга на его груди раздувается, обтягивая мускулистое тело, как тряпочка. Он краснеет, занося меч, с трудом, но поднимает его двумя руками над головой, опускает вперед и наклоняется всем корпусом, стараясь вложить в удар как можно больше силы. Меч сваливается вниз и ударяет так мощно, что с первого раза пробивает мертвецу кости, врезается в надплечье у головы, но даже так чудище продолжает реветь, шевелиться и вырываться. Впрочем, мертвец слабеет, и вскоре, наконец, появляется надежда с ним покончить. — Бей! Еще! — Кричит разбойник. Руку мертвеца продолжают держать, лучник терпит боль, но тоже не сходит с места до последнего, а витязь с трудом вытаскивает меч, тратит уйму сил, чтобы занести его вновь, прорубает шею, затем ударяет в третий раз, в четвертый, разрубает мертвеца пополам, силится вытащить лезвие меча, чтобы ударить снова, но уже не может, и падает на колени перед чудищем. — Эй! — Вскрикивает разбойник. — Не вздумай! Мертвец слабеет. Чудище еще тихо хрипит, но уже не вырывается. Воин, разбойник и лучник продолжают его держать, а затем зеленое пламя в глазах мертвеца вспыхивает на миг и потухает. Больше он не двигается. Все тут же рассыпаются в стороны, пытаясь отдышаться. Лучник падает на землю вместе с разбойником, витязь остается стоять на коленях, опершись на ладони, а воин, обессилев, ползет на карачках к брату. Разбойник медленно поворачивает голову, взглядывает на лучника, хрипит, тяжело дыша, но миг спустя отыскивает силы, чтобы рассмеяться. — Живой! Живой! — Тут же доносится голос одного из близнецов. И разбойник, подняв кверху кулак, рассмеивается еще громче, но потом замолкает и тоже пытается отдышаться. Странное пламя на стенах все еще светит, даже факелы продолжают догорать у лестницы на полу, и лишь когда они гаснут, спутники вновь начинают шевелиться. Перевязав брату ноги, один из близнецов лишь сейчас поднимается. Одновременно с ним встает разбойник, ухмыляется, глядя на лучника, но не решается издеваться и помогает встать, а затем останавливается и поворачивает голову к витязю, вставшему на ноги. — Эй, — зовет он уставшим голосом, — проваливаем отсюда. В жизни больше в такую дыру не полезу. — Да, — тихим, сухим, бессильным голосом отвечает витязь, — сейчас… только… забрать надобно…. Витязь еще держится за меч, будто его рука присохла к рукоятке. Он тянется осторожно к мертвой голове чудовища, снимает корону, но затем подносит ближе, всматривается и застывает. Миг спустя разбойник замечает это и хмурится, а вслед за ним на витязя обращают внимание лучник и близнец, с трудом взваливший раненого брата на спину. — Ну? Ты чего встал? — Хмурится разбойник, но тут же устало посмеивается. — Хе. Чего? Понравилась? Может, наденешь еще? Не успевает он это сказать, как рука витязя начинает двигаться. Витязь поворачивается, одновременно с тем занося руку и закрывая глаза. — Ну ты чего? — Тише спрашивает разбойник. А витязь достает одной рукой меч из плеча мертвеца, словно тот ничего не весит, опирает себе на плечо и открывает глаза. И все тут же застывают, видя, как в глазах витязя неожиданно вспыхивает зеленое, ядовитое пламя.