№ 3 Арцишевская Анастасия

— Она не придет, — неожиданно спокойно и громко произнес Ник и, шагнув, толкнул Аллара в грудь. — Ни сейчас — никогда. И она не твое достояние! Прочь от нее!

Будто очнувшись, лорд схватил его за руку и с силой отбросив прочь, с презрением плюнул:

— Щенок! Чему ты радуешься?

Ник не стал отвечать. Он действительно радовался, что мать снова ушла от этих страшных людей и сумела выстоять. Ник знал ее лучше многих и понимал, какой ценой дался ей этот шаг. Больше всего он боялся, что она не выдержит и вернется. И тогда все будет кончено.

Внутри вырытого в земле прямоугольника была спрятана черная плита. Холодная и гладкая, будто зеркало, она тускло отражала звезды.

Его не стали связывать, просто положили на нее и присыпали ноги землей ровно до колен. Тяжелая и сырая земля давила, холодя и без того ледяные ступни.

— Что ж, вот теперь радуйся! — Злобно взглянув в его глаза, прошипел Аллар. — Мы избираем тебя в жертву себе. Послужишь моей славе, безродный сын великого рода.

— Никто меня не избирал, — стуча зубами от холода, хрипло возразил Ник. — Я пришел сам, это был мой выбор. И сам уйду.

Выпрямившись, лорд расхохотался и скинул с головы тяжелый капюшон.

— Дерзкий, как мать, — внезапно успокоившись, улыбнулся он. — Мы помним ее ужас. Мы почти ее сломали… Нам помешали. Жаль.

Увидев в его руке тонкий белый кинжал, Ник зажмурился и сжал кулаки. Из-за охватившего его оцепенения, он не мог даже молиться: будто все слова разом вылетели из головы.

К его удивлению было совсем не больно. Холодное лезвие коснулось сначала одной руки, затем другой, покружило на груди, выводя странные узоры — и исчезло. Вновь загудели над головой низкие голоса, завибрировала под спиной плита.

«Ты остался совсем один, мальчик. — Прозвучал у него в голове странный шуршащий голос. — Посмотри, все бросили тебя…»

Ник нахмурился, намереваясь ответить, но перед его мысленным взором внезапно поплыли образы и лица — так четко и реально, что он растерялся.

Черноволосая девушка смеялась так громко и заразительно, что юноша, обнимавший ее за плечи, тоже улыбнулся.

— Ани, — произнес он, наклоняясь к ее губам.

«Это твои настоящие родители», — пояснил голос, эхом раздавшийся в голове Ника.

Картинка внезапно изменилась, и он увидел, как высокий пожилой врач взял на руки крошечного младенца и поднес его к черноволосой девушке.

— Взгляните на него, подумайте, — попросил он. — Мальчик здоровый, крепкий…

Она отвернулась и тихо сказала:

— Унесите. Я не передумаю. У меня вся жизнь впереди. И ему он тоже не нужен.

«Они тебя предали. — Вновь прошуршал в голове голос. — Ты родился ненужным никому…»

«Они дали мне жизнь, — чувствуя, как потекли по щекам слезы, возразил Ник. — Бог видел и хранил меня».

Картинка снова поменялась. Уже другая женщина положила его в коляску и куда-то повезла. Ник вспомнил, что боялся чего-то и, не зная, как справится со своим страхом, кричал и кричал, пока женщина не ударила его по щеке и не зарыдала.

— Ужасный ребенок, — сказала она, беря телефонную трубку. — Немудрено, от такой-то матери…

Потом была больница, это он помнил… И снова женщина, моложе первой: она иногда брала его на руки и что-то пела. Потом исчезла и она, он даже не понял, как и когда.

«Ты был предаваем всеми, кто прикасался к тебе, — произнес голос. — Всегда».

Замотав головой, Ник попытался поднять руку, чтобы вытереть слезы, но не смог пошевелиться.

«Я просто ждал, — ответил он. — Слышал ее в себе. Она говорила: «Все будет хорошо, Ник. Я помню ее голос и слышу его до сих пор — ее любовь со мной».

«Она бросила тебя, — мягко, будто сочувствуя, возразил голос. — Отдала тебя ему, зная, что он жесток и холоден, как промерзшее железо. А теперь предала и нам, хотя понимала, что мы поглотим тебя».

«Это был мой выбор, — упрямо возразил Поль. — Я мог отойти в сторону в любой момент. Оставь меня!»

«Даже твой Бог, и Тот оставил тебя. — Прозвучало тихое зловещее эхо. — Ты родился одиноким, одиноким и умрешь, не увидев в этой жизни ничего, кроме страдания и боли».

«Ошибаешься, — выдохнул Ник, чувствуя, как разливается по сердцу жар. — Не всякая победа — победа и не всякое поражение — поражение. И ты не можешь мне ничего сделать, как не смог сделать ей, потому что мы — свободны. Я тебя не боюсь!»

Плита под спиной пошла волнами. Придя в себя, Ник открыл глаза и взглянул вверх. Аллар стоял у края ямы и, закатив глаза, что-то непрестанно говорил. Его голос, высокий и хриплый, неприятно бил по ушам, вызывая тошноту и удушье.

«Все будет хорошо, сынок, — вновь раздался в душе голос матери. — Не верь ему. Ты никогда не был один. Бог держал тебя в своих ладонях, как только загорелась первая искра. И не выпустит, пока не погаснет последняя. А она не погаснет. Никогда!»

Улыбнувшись, Ник вздохнул. Ему было так холодно, что он уже почти не чувствовал рук и ног — и очень хотелось спать.

— Спокойной ночи… — Вслух произнес он и закрыл глаза. Где-то в отдалении послышалось тихое ржание и, отдавая в затылок, зазвучали по земле глухие удары копыт.