***

Нияз

Только один человек, достаточно наблюдательный и чуткий, смог понять, что творится с Октаем. Он не терял надежду на выздоровление ребёнка. Часто навещал семью друга. Когда Нияз кормил животных в питомнике, он дольше обычного задержался у клетки со спасёнными им кроликами. Неожиданно, решение пришло само. Он поспешил немедленно проверить его на деле.

И вот в зимний, дождливый день заявился он к своему другу, и пожелал непременно поговорить с ребёнком.

Родители не решались пускать его к Октаю, но он растолкал их, и повелительно наказав не вмешиваться, вошёл в комнату, взял стул и сел, даже не раздевшись.

— Ну, — спросил он Октая добродушно-оживленным тоном, — как себя чувствуешь сегодня? Не надоело ещё отлеживать бока? В твоём возрасте я и твой папа бросались во все крайности, а ты с твоим образом жизни превратишься в слабое, хилое создание, которое будут лупить мальчики, и не будут любить девочки. Посмотри на себя! — он поднял его руку с постели и опустил. Она безжизненно упала на прежнее место. — Разве в этой руке есть сила? Да если сейчас на тебя нападёт таракан, ты и с ним не сможешь справиться.

Нияз часто жестикулировал, дополняя свои слова красноречивыми движениями. При этом всё время подтягивал, расстегивающуюся полу куртки, и прижимал к груди. От его одежды распространялся странный, манящий аромат дикой природы. Но Октаю было всё равно, он почти не слушал, ждал когда дядя уйдёт и оставит его в покое. А Нияз всё говорил и говорил.

— Быть сыном, — рассказывал он, — это большая ответственность. Это значит помогать отцу, делать всё, как он говорит и стать таким, каким он тебя видит. Знаешь я подвёл своего отца только в одном. Хочешь услышать мою историю?

Болезненный, потухший взгляд, направленный на него говорил, что ему внимают. Он поднялся со стула, придерживая полу куртки, подошёл к двери. Убедившись, что их никто не подслушивает, прикрыл дверь и вернулся на место.

— То, что я тебе расскажу, осталось тайной для моего отца, и не хотелось бы, чтобы он когда-либо об этом узнал. Но тебе я доверяю. Я поведаю тебе историю неудачного охотника. Мой отец — начал он, — был помешан на охоте...

Тайна неудавшегося охотника

Мой отец был помешан на охоте. Он не мог дождаться, когда я вырасту. Рано брал меня с собой на охоту, чтобы всему научить. Я был тогда чуть старше тебя. Любой мальчишка радовался бы, но не я. Он научил меня вязать сеть для ловли рыб, я вязал сети, оставляя целые лазейки. Потом учил меня расставлять силки для птиц и капканы на животных. И мне удавалось их расставить таким образом, что ни одно животное не попало бы в них даже по своей воле. Кроме того, я тайком обезвреживал капканы других охотников. Хуже всего было со стрельбой. — Нияз осторожно начал эту тему, зная, что касается больного. Но Октай никак не отреагировал на это, напротив, его взгляд утратил равнодушное выражение, в нём читалось напряжение и просыпалось любопытство. — Дело в том, что я наследовал у отца дар охотника, всё мне давалось легко, стрельба в том числе. Я всегда попадал в мишень, но в живую не мог. Все знали, что я лучший стрелок в округе и считали, что меня преследует какая-то фатальная неудача. Но никто не догадывался, что я это делаю нарочно.

Рассказ Нияза словно прокладывал путь света и показывало на дверь, за которой находился выход из заточения во тьме. Узнав правду о Ниязе, Октай понял, что хочет быть именно таким. А Нияз продолжал рассказывать ему о забавных ситуациях, в которые попадал из-за своей ненависти к охоте. Временами мальчику казалось, что под курткой дяди что-то шевелится. И в самом деле, Нияз, словно пытался кого-то присмирить. Октай заинтересованно вглядывался в полы куртки и вздрогнул от неожиданности, когда из-под неё выглянули чёрные пуговки глаз. Ему удалось рассмотреть длинные, но крохотные белые ушки и дергающийся нос. Мальчик, словно загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от этого маленького создания. А в это время Нияз подводил черту:

— Ещё тогда, ребёнком я смирился с тем, что весь мир мне не изменить, но я обещал, что сделаю всё возможное, чтобы помочь спасти свободный дикий мир. — И он начал рассказывать о своём питомнике, когда его прервал, заданный слабым голосом вопрос:

— Кто это? — усталый взгляд указывал на маленькое симпатичное создание.

— Ах, это! — Тут же подключаясь, словно ничего не случилось, — забыл тебе представить, — сказал он, вытаскивая из-за пазухи маленького зайчонка с перебинтованной лапой.

— Это зайчонок, — пояснил Нияз, — ты когда-нибудь видел настоящего зайчика? — спросил он, пристраивая малыша на постели Октая. Тот отрицательно покачал головой, попытался приподняться, чтобы лучше рассмотреть детёныша. Тем временем зверёк, принюхиваясь, робкими шагами осваивал кровать.

***

Родители Октая не знали чем себя занять. Отец сидел перед телевизором, перед ним мелькали на экране кадры, но он оставил их без внимания. Мама стояла у окна, наблюдая за небом, на котором ещё больше сгустились тучи. Но обоих жутко беспокоил затянувшийся визит Нияза. Все мысли были заняты тем, что происходит в комнате Октая. О чём говорил Нияз с их сыном? Они долго колебались, а затем, не сговариваясь, тронулись с места и, стараясь не шуметь, подошли к двери сына. Напряжённо прислушиваясь к звукам, они сумели различить отрывки из рассказа Нияза:

— Поехал я на прошлой неделе на охоту. Прогуливаюсь по лесу, снега навалило по колено. В городе только лужи из талого снега и промерзающей воды, а в лесу в это время сказка. Всё вокруг белое, одни деревья сиротливо выделяются на хрустящем ковре. Иду я и вдруг вижу волка, роящегося в снегу. Облезлый такой, тощий. Ну, думаю, голодный, опасный. Снял я тогда с плеча ружьё и выстрелил в воздух, а волк заскулил от страха, как побитая собака и убежал далеко в лес. А мне стало интересно, что это хищник вынюхивал в сугробе. Подошёл я ближе, и вижу этого малыша, забившегося в чью-то норку. Уж точно не заячью, уж я то знаю. Вижу замер, дрожит, боится, а убежать не может, лапка поранена. Остальные его братишки, наверняка, убежали, а вот он не смог. Пожалел я его и взял домой, — и тут, не веря своим ушам, родители услышали голос сына:

— Что с ним теперь будет? — поглаживая зайчика по мягкой шёрстке, спросил Октай.

— Не знаю ещё. Сначала подлечу ему лапку, потом верну в лес.

— Но ему нельзя в лес— горячо проговорил малыш и посмотрел на Нияза недетскими глазами, взгляд которых трудно было выдержать.

— Почему же нет? — нарочно изображая непонимание, спросил мужчина — Там его дом.

— Но он такой маленький, беззащитный и совсем один, а там холодно и там волк.

— Да, ты прав, — согласился Нияз, — но что же теперь делать? Я не могу его оставить у себя. Ты же знаешь, у меня собака ревнивая. Вот если бы кто-нибудь взял его к себе, — проговорил он, словно ломая голову, кому бы мог отдать зайчика, вдруг спросил, — а ты бы не смог за ним присмотреть, вырастил бы и мы отпустили его в лес.

— Конечно, — с радостью согласился Октай, всё ещё не веря, что ему оставят это сокровище. Он прижал полюбившегося малыша к груди, и был счастлив оттого, что никому не придется его отдавать. — А как же родители? — забеспокоился Октай — Вдруг они не разрешат?

— Не переживай, я с ними поговорю, — успокоил ребёнка, и вздохнув удовлетворённо, начал прощаться Нияз. — Ну, задержался я у тебя, мне давно пора бежать.

— Приходите ещё — попросил его, прощаясь другой Октай.

— Непременно — пообещал Нияз и, покинув комнату, столкнулся в коридоре с отцом мальчика.

***

Услышав голос своего сына, молчащего уже несколько месяцев, мама вернулась в комнату. По стеклу окна стекали дождевые ручейки, по её щеке текли слёзы. У неё было чувство, что всё закончилось, это невыносимо тяжелая чёрная полоса пути осталась позади. Теперь всё будет хорошо, в этом она была уверена.

Но её супруг не отходил от двери. Он боялся, что мгновение уйдёт, и в памяти останется вспышка неоправданной надежды среди мрака отчаяния. Болезнь сына изменила его, скорее проявила в нём чуткость, сострадание, тревогу. За эти несколько месяцев он больше был отцом чем за все прошлые годы. И таким он нравился Ниязу. Оставив малыша, Нияз облегченно вздохнул, а ему жутко хотелось курить, больше ни о чём не думалось. Его друг не знал, что сказать. Благодарить и обидеть, или обнять и показаться нелепым. Не решившись ни на что, он спросил неуверенно:

— Ты думаешь это хорошая идея? А если с животным что-то случится?

— Ничего с ним не случится, — доставая сигарету, проговорил Нияз, — ну, а если что, у меня таких с десяток найдется.

В дверь позвонили. Это оказались Римма с детьми. Нияз поздоровался с ними и тут же попрощался. Римма заявила, что они с Рамином и Зулейхой пришли проведать Октая. А Рамин уже открывал дверь в комнату кузена. Оттуда донеслось приглашающее:

— Посмотри, кто у меня есть, — Римма вопросительно взглянула на своего деверя и тоже зашла к Октаю.

***

Молодой человек прошёл в гостиную, не решаясь заходить к сыну один. Его жена, услышав шаги, приводила себя в порядок, спешно вытирая слёзы.

— Он вернул нам сына, — выдохнул муж, — человек, которого я знаю с детства. Оказалось, я совсем его не знал.

Она пересекла комнату и крепко обняла своего мужа. Он тихо заплакал.

В соседней комнате, на кровати Октая сидела Римма, разглаживая мокрые волосы, и с немым обожание смотрела, как на ковре у её ног беззаботно играли с зайчиком трое малышей. В окно стучался дождь, и по-доброму глядело пасмурное небо.

А по улице, не замечая, как разбиваются вдребезги капли дождя на его одежде, шёл человек, который знал, что весь мир ему не спасти, но делал всё, чтобы спасти хотя бы её частицу.

20.04.06