Сговор

Игорь же видѣ въ Половцѣ побѣженъı

и тако с Кончакомъ въскочивша в л̑одью

бѣжа на Городѣць къ Черниговоу

Ипатьевская летопись, лето 6688-е.

— Надо бежать, княже. Бежать надо!

Игорь в ответ лишь нервно дернул щекою да сильнее стиснул в ладонях поводья. Как? Как это могло произойти? Что за нелепое стечение обстоятельств! Сначала эти болваны, Кончак с Елтоутом, пренебрегли очевидной необходимостью выставить на ночь караулы вокруг своей стоянки у Долобского озера. Поразительная беспечность для тех, кто сам привык пробавляться внезапными набегами и грабежом! Из-за чего и проворонили нагрянувших уже под самое утро «своих поганых» Рюрика Ростиславича. Тех и было-то с полсотни, не более. Так, горстка смельчаков, вихрем промчавшаяся сквозь погруженный в безмятежный сон половецкий кош по направлению к ханскому обозу. И тут же рассыпавшаяся по нему, поспешно вспарывая тюки с тканями да набивая за пазуху чабаньих халатов мелким скарбом. Но большей частью просто роняя наземь и втаптывая копытами своих лошадей в грязь все то, чем новый великий князь киевский Святослав Всеволодович расплатился со своими степными союзниками за помощь в добывании великокняжеского стола.

Затем очнувшиеся ото сна половцы таки обрушились на наглых воришек. Самых жадных и неразборчивых в добыче, а потому чрезмерно отягощенных награбленным и уже не способных угнаться за своими более осторожными товарищами, даже успели настичь всего в каких-то трех-четырех перестрелах от подвергшегося разгрому обоза и тут же, на месте, изрубить в куски. А, завидев в отдалении смутно различимую в предрассветном тумане, но совершенно отчетливо надвигающуюся на союзный лагерь со стороны Витичевского брода человеческую массу, к коей и гнали своих лошадей уцелевшие беглецы, все еще одержимые гневом и горячкой первого боя половцы беспорядочной толпой устремились на неведомого врага. Впереди орды на длинноногом кауром жеребце мчался полуодетый хан Елтоут, размахивая саблей и раскатистым басом призывая за собою отважных батыров. Напрасно только-только проснувшийся в своем стоявшем чуть в отдалении от коша «поганых» лагере и теперь поспешно облачающийся в доспехи Игорь Святославич рассылал нарочных к половецким ханам и бекам с требованием остановиться, вернуться в становище, собрать своих людей в единый кулак. Им удалось найти лишь Кончака, единственного не поддавшегося общей сумятице и пытавшегося наладить хоть какой-то порядок среди тех немногих из степняков, что не оказались увлечены общим безумным порывом в погоню за грабителями.

А потом на востоке, над тянущимся до самого Трубежа сумрачным бором, вспыхнули первые лучи восходящего солнца. И огненный шар начал свое неспешное восхождение на небосвод, окрашивая багрянцем вздымающиеся на противоположном берегу Днепра Киевские горы. Туман рваными клочьями пополз с высоких прибрежных холмов вниз к озеру. И следом за ним рваными брызгами из укрытых длинными тенями распадков и балок вылетели теперь уже сами спасающиеся бегством половцы. Игорю оставалось лишь до боли стиснуть зубы и безмолвно шевелить губами, про себя считая вырастающие то там, то тут стяги русских дружин, пытаясь хотя бы примерно определить, сколько полков бросил против него Рюрик.

— Три, — вслух озвучил мысли князя стоявший подле его стремени воевода Сновид Елисеич. — Три полка, не меньше. Два князя с дружинами. Трое или четверо больших воевод. И Черные Клобуки, — палец в кольчужной перчатке ткнул в лаву всадников, преследующих степных союзников новгород-северского князя. — Бунчуки я точно вижу.

— Не выдюжим, княже! — вновь напомнил о себе первый голос.

Звякнула упряжь. Стоявший до того на полкорпуса позади князя всадник выдвинулся вперед.

— Кончака сейчас свои же сомнут, — зло прокаркал боярин Слуды, кивая вниз, на рыхлый строй половецкой конницы, поспешно пытающейся прикрыть потянувшийся в надежде на защиту в сторону лагеря северян обоз с ханским добром. — А торки дорежут. И останемся мы с одним полком против трех. Если не больше. — Он задумчиво посмотрел на вырисовывающиеся вдали очертания вражеской рати. — Не время для пустой гордости, князь. Дружину ты уже не спасешь. Но себя, — боярин встретился взглядом с князем, — спасти обязан.

Костяшки пальцев Игоря побелели.

— Боярин дело говорит, — рассудительно кивнул Сновид Елисеич, оборачиваясь к князю и беря его лошадь под уздцы. — Сколько ни есть, но мы их задержим. А ты, княже, скачи с гридями к Черторыю и далее на Городец. Там нас и ждите… — Старый воевода грустно усмехнулся и потрепал коня своего господина по холке. — Тех, кто уцелеет. Стяг княжеский только оставьте. Чтоб, значит, там — взмах руки в сторону противника, — не сразу распознали.

Игорь со свистом втянул в себя воздух, широко, словно норовистый жеребец, раздувая ноздри. Потянул поводья на себя и в сторону. Нашел глазами поспешно вытянувшегося под взглядом князя в седле Олексу Коснятича, старшего над княжескими гридями. И, коротко взмахнув плеткой, бросил свою лошадь вниз по северному склону холма, занятого лагерем новгород-северского полка.

— Уходим!

— Ну вот и хорошо, — еще успел он расслышать гулко катившийся ему вслед голос воеводы Сновида. — А мы, братцы, тут пока постоим. Встретим гостей дорогих. Да досыта напоим. Так ведь, боярин? А, ну-ка...

Встречный ветер яростно хлестал князя по лицу. Роса, обильно летевшая из-под копыт вырвавшихся чуть вперед дружинников, пробила кольчугу не хуже дождя, смочив надетый второпях прямо поверх голого тела стеганый поддоспешник и простые холщовые штаны. Холод пока еще лишь самыми кончиками длинных ледяных пальцев царапал тело князя. Но с каждым новым поприщем, преодолеваемым беглецами, он все увереннее и увереннее запускал свои когти в промокшую до нитки жертву.

«Почему?! Почему я не предусмотрел этого? — не обращая внимания на холод и мокрую одежду, гневно вопрошал сам себя Игорь, нахлестывая коня. — Почему не выставил дальние дозоры? Положился на Кончака с братом… Дурак! Глупец! Теперь плати за это! Хотя… — шпоры сильнее, чем следовало бы, вонзились во взмыленные бока лошади, — платишь все равно не ты! Платят твои люди… глупец!»

Они появились внезапно. И как будто бы сразу отовсюду. И справа и слева. И, что самое страшное, спереди. Мгновенно разворачиваясь лавой и отрезая северянам все пути для бегства.

— Берендеи! — крикнул кто-то.

Впрочем, Игорь и без того уже прекрасно распознал реющие над всадниками бунчуки и прапорцы. Значит, Рюрик бросил в бой не одних только торков. Святославич прорычал что-то нечленораздельное и рванул из ножен саблю.

— На прорыв! — почти над самым его ухом взревел Коснятич, приподнимаясь в стременах. — Копья опустить! Плотнее! Плотнее! — Быстрый взгляд вправо, на князя. — Княже, — уже тише проговорил он, — как только прорвемся, уходи к реке, в камыши. — Поймал взгляд вскинувшегося и уже открывшего было рот, чтобы что-то сказать, Игоря. — Так надо! — отрезал он и, покачав головой, добавил: — Их слишком много.

Сбившиеся плотным строем, стремя к стремени, и ощетинившиеся сверкающими в лучах восходящего солнца навершиями копий черниговцы летели в самый центр полукругом охватывавшей их лавы степняков. Щелкнули тетивы луков. Один из отроков новгород-северского князя с коротким вскриком вылетел из седла, мгновенно исчезнув в высокой траве. Еще по меньшей мере двое, раненые, припали к гривам своих лошадей. Но хуже всего — пали сразу четверо коней, пораженных стрелами берендеев. Подминая под себя всадников, кувыркаясь и брыкаясь. Вынуждая отряд раздаться в стороны, чтобы не споткнуться о бьющихся в агонии животных. Потеряв при этом единство строя, скорость и силу копейного удара.

А в следующий миг раздался треск ломающихся копий, лязг и звон первых ударов стали о сталь. Черные Клобуки Рюрика Ростиславича, вопреки своему обыкновению, отнюдь не пытались избежать лобового столкновения с русскими дружинниками и, похоже, намеревались сделать все возможное для того, чтобы задержать черниговцев, покуда их товарищи справа и слева не замкнут окончательно кольцо окружения. Настал миг ада.

— Ах-харг! — коротко выдохнул Олекса Коснятич, широко с оттягом полоснув саблей по лицу противника, едва-едва мелькнувшего в на миг образовавшемся прямо перед Игорем разрыве в кольце его дружинников. Обернулся. Взмахнул клинком над самой головой оторопевшего князя, парируя чей-то удар. И не успел вскинуть щит, чтобы принять на него удар копья слева.

Отроки, дравшиеся перед Игорем, внезапно раздались в стороны, и его взгляду открылось чистое, свободное от врагов, поле. По инерции его вынесло вперед. Единственного, сумевшего прорваться из вскипающего позади адского котла сечи.

— К реке! — донесся до него откуда-то из этой мешанины людей, коней и стали голос Коснятича. — К ре...

Игорь яростно пришпорил скакуна, вновь бросая его в галоп, одновременно все сильнее оттягивая поводья влево, к видневшейся в отдалении протоке. Пригнулся в седле, уклоняясь от взмаха чекана, пронесшегося мимо него степняка, и чиркнул кончиком сабли круп его лошади. Донесшееся уже из-за спины надсадное ржание и отчаянный крик погребенного под собственным конем человека сообщили ему о том, что по крайней мере этого преследователя можно было больше не опасаться. Впрочем, этот берендей, увы, оказался не единственным, обратившим внимание на одинокого всадника, пытающегося скрыться с поля боя. Оглянувшись, прежде чем исчезнуть в ведущем вниз, к берегу Черторыя, распадке, Игорь заметил по меньшей мере еще двоих преследователей, устремившихся вслед за ним.

— Проклятье!

Длинная пологая балка под довольно крутым углом спускалась прямо к самой воде, к разрыву в густых зарослях ивняка и камыша, окаймлявших берег. Игорь преодолел уже более половины расстояния, отделявшего его от спасительной реки, когда раздался свист стрел. Одна прошла по-над головою князя, едва не задев флажок-еловец на его шеломе. Зато вторая вонзилась точно в правый бок лошади. Князь едва успел выдернуть ноги из стремян вставшего на дыбы жеребца и выпрыгнуть из седла, кубарем покатившись по земле. Сабля вылетела из рук, ремешок шлема до крови расцарапал кожу на шее. Святославич зашипел, торопливо нащупывая застежку и срывая шлем с головы. Вскочил на ноги. Оглянулся в поисках клинка, но, найдя его уже только в добрых десяти шагах от себя, выругался и нащупал на поясе рукоять ножа. Двое давешних берендеев, убирая луки и о чем-то возбужденно переговариваясь между собой, медленно спускались вниз по распадку навстречу одинокому спешенному противнику. Кажется, они спорили о том, кто из них заслужил право убить врага, завладеть его оружием, доспехами, и что там еще ценного может у него сыскаться.

Игорь судорожно сглотнул.

— Я кня… — начал было он, выпрямившись и возвышая голос, чтобы привлечь внимание неумолимо надвигающихся на него степняков.

Но закончить фразу ему было не суждено. Один из берендеев внезапно выпучил глаза, ухватился за торчащую из шеи черно-оперенную стрелу и начал медленно заваливаться в седле. Его товарищ испуганно отпрянул в сторону, вскинул собственный лук, ища взглядом давешнего русского. Но, не обнаружив у того в руках никакого оружия, на мгновение удивленно замер. И этого краткого мига оказалось вполне достаточно для того, чтобы новая, прилетевшая откуда-то из-за спины не менее самого степняка пораженного происходящим Игоря, стрела с треском лопающихся кольчужных колец вонзилась ему прямо в грудь. Берендей негромко всхрипнул и ткнулся лицом в холку своего коня.

— Ай, как хорошо получилось! Ну разве я не молодец? А, что скажешь, коназ?

Игорь поспешно обернулся на знакомый голос и в полнейшем недоумении уставился на небольшой, не более чем на двух человек, рыбацкий челнок, медленно выплывающий из камышей в каких-то трех-четырех саженях от берега.

— Кончак?! Но откуда?...

Половецкий хан рассмеялся, опустил лук и сделал знак сидевшему подле него на веслах степняку остановиться. Челн замер.

— Не ты один, коназ, настолько умен, чтобы спасаться бегством, покуда твои батыры умирают ради тебя, — с холодной усмешкою заметил Кончак. — Но сын Атрака все же немного умнее. — Он постучал костяшками по борту лодчонки. — У торков и берендеев быстрые кони. Но по воде им за мной не угнаться.

— Кончак! — Игорь поспешил к спасительному берегу. — Ты должен мне помочь. Мне нужно к Городцу! Как можно скорее!

— Но эта лодка не выдержит троих, — с деланным сожалением пожал плечами половец, покосившись на своего товарища. — Прости, коназ.

— Я хорошо заплачу тебе за твою помощь! — поспешно заверил его князь, почти по колено заходя в воду. От челна его отделяло уже не более двух саженей. А шум боя где-то позади звучал все ближе и ближе, грозя вот-вот перехлестнуть уже и в эту балку.

— Ты возместишь мне все дары коназа Святосляба, что мы с братом потеряли сегодня? — Кончак хищно прищурился. — Выкупишь из полона моих брата и сыновей? — усмехнулся он, наблюдая за тем, как мертвенная бледность набегает на лицо князя, только сейчас осознавшего, во что именно может обойтись ему эта услуга степного хана. — Их батыры, эти трусливые собаки, — Кончак презрительно сплюнул в воду, — что вернулись назад из погони за ворами поджав хвосты, видели, как они попали в лапы торков.

— Я-а-а… — растеряно протянул Игорь.

— Заплатишь… как это будет по-вашему?.. виру за смерть моих погибших воинов? — не обращая внимания не него, продолжил меж тем хан. — А может еще и за батыров моего брата? — усмехнулся он.

Святославич затравленно обернулся назад, туда, откуда уже столь отчетливо доносились звуки накатывающего на берег реки боя.

— Нет, — покачал головою Кончак и звонко цокнул языком. — Обещать ты можешь. Сейчас. Но обещанного не исполнишь. Такие обещания не исполняют.

Игорь рванул с шеи цепочку с нательным крестом.

— Целую кре...

— Обещания, данные грабителям, не исполняют! — вновь прервал его на полуслове хан, порывисто подавшись вперед, отчего челн опасно накренился и едва не зачерпнул воды. — Но я не хочу грабить тебя, коназ. Ты всегда был добр с сыном Атрака, — Кончак задумчиво погладил длинные отвислые усы. — Я хочу другую плату. Как у вас, урусов, говорится? У вас товар, у нас купец?

— Что? — непонимающе помотал головой Игорь.

— Только наоборот, — со смехом вдруг всплеснул руками степняк. — У тебя — сын. У меня — дочь.

— И все? — не веря своим ушам, переспросил князь. — Ты хочешь, чтобы кто-то из моих сыновей взял в жены твою дочь?

— Старший, — важно кивнул Кончак. — Он ведь уже скоро достигнет возраста мужчины?

— Да, — торопливо закивал Святославич. — Года через три-четыре...

— По рукам? — перебил его половец, снова наклоняясь вперед.

— Хорошо! Да будет так, — поспешил согласиться Игорь. — Но ведь лодка, — он ткнул пальцем в челнок, — ты сам сказал, она не выдержит...

Кончак резко выпрямился и стремительно провел невесть откуда возникшим у него в руке ножом по горлу сидевшего рядом с ним батыра.

— Троих, — закончил он за опешившего князя и легким толчком отправил фонтанирующее кровью тело слуги за борт. — Ты чего-то ждешь, коназ? — как ни в чем не бывало поинтересовался хан, ополаскивая клинок в воде и убирая его назад, за голенище сапога. — Может быть, их? — кивнул он куда-то за спину Игоря.

Но у того уже не было никакого желания оглядываться назад. Он и без того догадывался, что означает ставший совсем уж близким топот копыт и звон сабель. Вместо этого он решительно шагнул вперед, погружаясь в воду по пояс, по грудь, покуда не ухватился за липкий от свежей крови борт челна.

— Воистину, хан, тебя не зря прозвали «зла начальник», — в полголоса заметил Игорь, принимая протянутую Кончаком руку. Ту самую, в которой только что был зажат нож.

Тот лишь громко рассмеялся и с силою рванул князя на себя.

Необходимое пояснение

•  В 1180 г. черниговский князь Святослав Всеволодович с помощью половцев ханов Кончака и Елтоута захватил киевский великокняжеский стол. Однако его оппонент, смоленский князь Рюрик Ростиславич, продолжал удерживать южную часть Киевской земли и владения Черных Клобуков в Поросье. Не желая отпускать от себя своих половецких союзников, Святослав расположил их на левом берегу Днепра, напротив Киева, у Долобского озера, придав им для усиления полк Игоря Святославича, князя новгород-северского. Однако из-за беспечности русско-половецкого войска, даже не выставившего дозоров, на рассвете одного из дней Игорь и половцы были опрокинуты внезапной атакой полков Рюрика и Черных Клобуков. Из всех предводителей союзной рати избегнуть смерти и пленения удалось лишь Игорю Святославичу и хану Кончаку, бежавшим с поля боя сам-друг в одной лодке. Не в тот ли день между ними был заключен сговор о помолвке их детей, что и позволило летописцу позже называть Кончака сватом Игоря?