Глава 4

…Все умирает на земле и в море,

Но человек суровей осужден:

Он должен знать о смертном приговоре,

Подписанном, когда он был рожден.

Но, сознавая жизни быстротечность,

Он так живет — наперекор всему,

Как будто жить рассчитывает вечность

И этот мир принадлежит ему…

С. Я. Маршак

София знакомилась с текстами нескольких писем, о содержании которых некогда интересовалась у Рафаэля, она понимала, что хотела получить эту информацию не только по просьбе Кристины, теперь она сама, возможно, даже в еще большей степени была в ней заинтересована. В текстах содержались нелицеприятные высказывания в адрес премьер-министра, жесткой критике подверглись и члены Народной партии, а также методы проводимой ими политики. Ничего конкретного о планируемых терактах в Мадриде и Барселоне в письмах не сообщалось. Свою причастность к ИГИЛ задержанные всячески отрицали и не желали идти с полицией на контакт, хотя и не скрывали своего враждебного отношения к работе правительства. София не знала, можно ли этому радоваться или же, наоборот, стоит насторожиться.

Уже около двух недель она ничего не слышала об Исмаэле Кампосе, его начавшиеся поиски пока не принесли никакого результата и это обстоятельство, конечно, не могло ее не тревожить. От Рафаэля она узнала, что он уже давно не проживает по адресу своего прежнего места жительства и что с тех пор как он съехал, никто из соседей и тех, кто жил поблизости, никогда больше о нем ничего не слышал. Владелец квартиры в районе Villaverde, у которого он некогда арендовал жилье, припомнил своего бывшего жильца, он утверждал, что тот расплатился с ним в полном объеме, собрал все свои вещи и в оговоренный срок уехал, не оставив никому своего нового адреса. По его словам, он собирался покинуть Мадрид, это было все, что он знал, ведь он не интересовался судьбой своего жильца, вполне достаточно было того, что тот не оставил после себя никаких долгов и проблем с полицией, которых он поначалу всерьез опасался, когда узнал, что Кампос был задержан. Однако в Мурсии, в квартире, где он был прописан, тоже довольно долгое время никто не появлялся, внимательная соседка — пожилая сеньора в преклонных годах сообщила, что в последний раз он приезжал полтора года назад, и с того времени она ни разу его не видела. Во вскрытой квартире, пустовавшей все это время, не было обнаружено ничего подозрительного, что могло бы навести на мысли о его причастности к террористической деятельности. И хотя полиции все же удалось определить, с какого компьютера было отправлено злополучное послание, здесь тоже всех ожидало разочарование, так как им оказался один из компьютеров, находящийся в зале одного из многочисленных пунктов связи «Локуторио». Исмаэл Кампос в числе многих посетителей просто воспользовался их услугами и получил доступ в интернет. Документы, удостоверяющие личность для этого вовсе не требовались (а если бы и требовались, таковые вполне могли оказаться поддельными), так что никто из сотрудников не смог с уверенностью сказать, действительно ли тот человек был у них в понедельник 26-го октября.

Кампос не имел близких родственников, проживающих на территории Испании и способных предоставить о нем хоть какие-то сведения. Родителей он потерял, когда ему исполнилось двадцать пять, двоюродная сестра его матери и его единственная родственница с 2000-го года проживала в Латинской Америке и не имела о нем никакого представления. На первый взгляд казалось, что все связующие нити уже оборваны и нет никакой возможности найти хоть какую-нибудь зацепку, способную распутать этот затянувшийся клубок. А его исчезновение лишь еще больше заставляло полицию усилить свои подозрения, ведь невиновному человеку нечего скрывать и нет смысла прятаться. Однако, если рассматривать его прошлое, все же можно прийти к выводу, что он никогда не был убийцей или жестоким тираном, но что могло произойти с ним за те годы после того, как он покинул место своего недолгого тюремного заключения, и какую жизнь он впоследствии вел, знает лишь один Господь. И тот факт, что с тех пор он больше не попадал под пристальное внимание полиции, еще не говорит о том, что на преступление он не способен и в течение того времени не совершал ничего противозаконного. Что же касалось самой Софии, в ее глазах он был виновен, виновен хотя бы уже потому, что превращал массовые убийства в подобие игры, преследуя какие-то свои цели тем или иным образом. Пусть он не делал это своими руками, но знал и не делал ничего для того, чтобы это предотвратить.

Полиция имела все основания считать оба последних теракта делом рук ИГИЛ. В связи с этим была начата крупномасштабная борьба, вычислялись и задерживались все, кто мог иметь какую-то связь с террористами. В один из таких арестов полиция с помощью журналистов в качестве назидания распространила видеозапись задержания завербованной ИГИЛ 26-летней гражданки Испании, жившей около года недалеко от турецко-сирийской границы вместе со своей семьей и впоследствии пытавшейся примкнуть к рядам боевиков в Сирии. Однако атакам группировки подвергались и другие государства, так соседняя Франция на этот раз также не стала исключением, в пятницу вечером в Париже произошла целая серия терактов.

В ходе шести отдельных нападений террористов погибли около 140 человек, все нападения произошли в разных частях французской столицы с небольшим временным интервалом. Первые три взрыва, осуществленные террористами-смертниками, прогремели недалеко от стадиона «Стад де Франс» в пригороде Парижа во время матча между сборными командами Франции и Германии. Нападению подверглись два заведения быстрого питания и бар рядом со стадионом, присутствовавшие в это время на стадионе президент Франции Франсуа Олланд, главы МИД Франции и Германии: Лоран Фабиус и Франк-Вальтер Штайнмайер были экстренно эвакуированы. Другая группа террористов атаковала кафе и рестораны на северо-востоке Парижа между 21:20 и 21:30 часами, жертвами вооружённого нападения стали как минимум 26 человек. В 21:32 было совершено нападение на посетителей в нескольких кварталах к югу от улицы Алиберт на террасе пиццерии «Ла Коза Ностра», затем на открытой террасе кафе La Belle Equipe по улице Шаронн. Еще через несколько минут на бульваре Вольтер в кафе Comptoir Voltaire произошёл взрыв из-за приведённого в действие пояса шахида, позже было совершено нападение на концертный зал «Батаклан». Ответственность за произошедшее взяло на себя «Исламское государство», действия террористов были хорошо организованы, после совершенных терактов они выпустили видео без даты, в котором угрожали атаковать Францию, если бомбардировки боевиков не будут прекращены. Франция закрыла границы, для обеспечения безопасности было мобилизовано полторы тысячи военных, впервые с 1944 года в Париже был введен комендантский час, в стране объявлен трехдневный траур. На следующий день в пригороде Брюсселя Моленбек-Сен-Жан бельгийская полиция задержала троих подозреваемых, спустя два дня в прессе появились сообщения, что вдохновителем и организатором терактов является гражданин Бельгии марокканского происхождения Абдельхамид Абаауд. Позже во время операции, проведенной полицией в Сен-Дени, он и его двоюродная сестра были найдены мертвыми, всего же в ходе штурма были задержаны семь подозреваемых.

Брошенный террористами вызов требовал принятия определенных мер и общих слаженных действий, которые были начаты с созыва экстренного заседания антитеррористической комиссии. Бельгия ввела проверки на французской границе, во всех аэропортах и на железной дороге. Польша и вовсе заявила о необходимости изменения политики ЕС в отношении беженцев и отказалась принимать их в рамках своей квоты. Испания также усилила контроль над границей с Францией, однако приняла решение оставить уровень террористической угрозы на прежней четвёртой отметке, обозначающей «высокий риск». Координационный комитет поддерживал постоянный прямой контакт с французскими властями, на границе проводились совместные патрули, а местная полиция была приведена в состояние повышенной боевой готовности. Из-за угрозы терактов был отменен даже товарищеский футбольный матч с Бельгией, который должен был состояться в Брюсселе 17 ноября.

Большие скопления людей несли в себе потенциальную угрозу, и София считала отмену таких крупномасштабных мероприятий верным решением. Хотелось верить, что все принятые правительством меры смогут принести пользу и охладить пыл террористов, всерьез вознамерившихся устроить хаос во всей Европе. Наступившее в ее жизни затишье тоже продлилось довольно недолго, меньше чем через две недели она обнаружила новую весточку от неуловимого беглеца, на этот раз уже на пороге своей квартиры. Одинокий, наполовину просунутый под дверь, запечатанный конверт из плотной бумаги, не содержащий в себе никаких сведений об адресате, был обнаружен ею вечером по возвращении домой. Она подобрала его с пола и, захлопнув за собой входную дверь, ощутила сковавший ее противный липкий страх, пробежавший ледяными мурашками вдоль позвоночного столба. Не нужно было быть провидцем, чтобы осознать, что данная находка не предвещает ничего хорошего. Девственно чистый конверт не содержал никаких отметок, марок и штампов, обычно проставляемых в почтовых отделениях, его отправитель пожелал остаться анонимным, зато сам он был довольно хорошо осведомлен о том, где живет его получатель. Этакий тонкий намек на то, что ее персона все еще не остается без внимания и за ее действиями пристально следят. София почувствовала, как вместе с тревогой и страхом ее охватывает злость, с бешено колотящимся сердцем она резким движением надорвала конверт и вынула оттуда сложенный пополам небольшой лист бумаги.

Пятница, 20 ноября 2015 г., 13:45

Пришло время обеда, но София не могла сейчас позволить себе такую роскошь. У нее была назначена встреча, а времени в запасе оставалось совсем немного. Она только что покинула управление и заспешила к машине, сегодня ей снова пришлось нанести визит инспектору. Если так пойдет и дальше, чтобы все успевать, придется просить выделить ей какое-нибудь рабочее место, благо масштабы самого здания вполне это позволяли. Она живо представила, как сидит в каком-нибудь из кабинетов, где-нибудь в уголке, принимая многочисленные звонки, согласовывая встречи и подготавливая очередной материал, а потом снова ненадолго возвращается в редакцию только для того, чтобы назавтра все опять повторилось, и невесело усмехнулась. София уже отъезжала с парковки, но неожиданный звонок Рафаэля заставил ее задержаться. Когда он узнал, что она находится возле управления, то попросил ее подождать, она бросила быстрый взгляд на часы, но отказать во встрече не смогла. Через пару минут подъехал полицейский автомобиль, и в грозной могучей фигуре появившегося стража порядка она узнала своего знакомого. Рафаэль предложил зайти в небольшое кафе поблизости, не закрывавшееся на сиесту, куда они с коллегами частенько заходили перекусить, когда появлялась такая возможность. Они прошли в уютный зал и уселись за столик. Молоденькая официантка с копной светлых золотистых волос, собранных на затылке в аккуратный пучок, стремительно и вместе с тем грациозно продвигалась к бару с подносом пустых бокалов, однако, заметив одного из частых посетителей, изменила направление и подошла к столику.

— Добрый день, сеньор Рафаэль! — приветливо улыбнулась она, сверкнув белозубой улыбкой. — Что мне для Вас принести?

— Здравствуй, Исабелла, — поприветствовал девушку он, — мне как обычно.

Она кивнула:

— А что будет сеньорита?

Рафаэль пообещал не задерживать ее надолго, София покосилась на стрелки часов и поняла, что в лучшем случае успеет выпить лишь чашечку кофе, о чем и поспешила сообщить. Официантка вновь ослепительно улыбнулась и с той же легкостью упорхнула к барной стойке.

— Готова поспорить, не всем предоставляются столь комфортные условия для беседы, — заметила София и огляделась по сторонам.

— Брось, Софи, я хочу поговорить с тобой не как представитель закона, но как друг, — нахмурился он.

— Что ж, я слушаю.

— Речь пойдет о вчерашнем послании…

— Я только что из управления и уже рассказала все, что могла, — она пожала плечами и устремила на него вопрошающий взгляд.

— Знаю, и очень рад, что успел застать тебя именно сейчас. Я не собираюсь снова расспрашивать тебя о том, что ты уже сообщила, но хочу предостеречь от необдуманных поступков, — он сделал паузу, а затем произнес: — Ты не должна находиться там, когда все произойдет: ни до, ни после.

На лице ее отразилось явное изумление, пока она отыскивала нужные слова, к столику вернулась Исабелла с двумя дымящимися чашками ароматного и оказавшегося невероятно вкусным кофе. Рафаэль воспользовался возникшей в разговоре паузой, а также растерянностью собеседницы и, когда девушка удалилась выполнять заказ, продолжил свое наступление.

— К делу подключается GEO*, группа захвата будет наготове, поблизости будут дежурить наши люди, одетые как гражданские, наша задача — свести все возможные потери к нулю. Никаких журналистов, — сообщил он и бросил на нее красноречивый взгляд.

* Grupo Especial para los Operaciones — основное антитеррористическое подразделение испанских спецслужб, сформировано по решению испанского правительства в структуре Национальной полиции в 1977 г.

— Ты же знаешь, мы не поднимаем шумиху и сделаем все, чтобы не помешать вашей работе, — в голосе Софии прозвучало недоумение.

— Надеюсь, твои коллеги считают также. Обещаю, когда все закончится, я лично проведу пресс-конференцию, во всяком случае, думаю, никто не будет против, — при этих словах Рафаэль чуть усмехнулся, никто не горел желанием отвечать на бесчисленные вопросы журналистов, поэтому он не сомневался, что его кандидатуру воспримут с энтузиазмом.

— Полагаю, желающих будет слишком много, — на ее губах промелькнула улыбка, — лучше эксклюзивное интервью.

— Договорились, — он тоже улыбнулся, но уже через минуту снова стал серьезен. — Я хочу, чтобы ты прислушалась к моим словам, Софи.

— Буду молчать как рыба.

— Я не об этом, обещай, что не пойдешь туда, не стоит подвергать свою жизнь опасности.

Она смотрела в его ясные голубые глаза, не зная, что сказать, солгать она не могла, да если бы и попыталась, он наверняка сразу бы это понял. На самом деле у нее совершенно не было желания там присутствовать, воспоминания о взрыве на станции все еще были свежи, и ей бы не хотелось стать очевидцем подобного зрелища снова. Но она понимала, что просто не сможет спокойно заниматься в этот момент какими-то своими делами, находиться в каком-то другом месте или думать о чем-то еще. Даже если ее посадят под домашний арест, она все равно не сможет есть, не сможет спать и спокойно дышать, пока не узнает исход операции и то, как она прошла. Тяжело видеть, как гибнут люди на твоих глазах, позже она даже не смогла просмотреть ни сводки новостных агентств, ни выпуск новостей, в котором сообщалось о свершившемся теракте. София знала, насколько нелепо ее поведение, нельзя отгородиться от мира, когда живешь в мегаполисе и работаешь в газете, и тем не менее это была ее кратковременная попытка защититься от внешних обстоятельств. Она боялась уточнять число жертв и старалась не воспринимать всерьез доходившую до нее информацию, пока не оказалась в управлении и сама не узнала страшную статистику. Полиция выдвинула предположение о том, что ехавший в головном вагоне террорист-смертник привел в действие взрывное устройство на подходе поезда к платформе, однако изъятые видеозаписи с камер наблюдения на станции не выявили ничего подозрительного, а живых очевидцев, способных рассказать, что именно произошло там за несколько секунд до взрыва, не нашлось. Находившиеся в соседних вагонах также не заметили ничего необычного, по их словам, никто из пассажиров, насколько они могли слышать, не поднимал шума и не предъявлял никаких требований. Эксперты исключили возможность технической неисправности. Так или иначе, некто, решившийся на подобный поступок, унес с собой жизни двадцати трех человек, еще шестнадцать получили ранения различной степени тяжести.

Софии хотелось надеяться, что на этот раз благодаря усилиям полиции никаких жертв больше не будет. Ее непосредственное участие во всей этой истории действительно нигде не афишировалось. Конечно, ее неоднократно спрашивали о том, как продвигается расследование, и тогда она отвечала, что пока не располагает никакими важными сведениями и что вся информация по этому делу будет предоставлена из первых рук, но позже. И теперь все затаили дыхание, с волнением и любопытством ожидая, чем все закончится и когда об этом можно будет рассказать во всеуслышание, имея на руках столь неопровержимые факты и доказательства.

— Он следит за мной, — произнесла она после некоторого молчания, — что, если он и на этот раз решит подослать своих прихвостней, чтобы проверить, как именно я поступлю теперь?

— Это уже не твоя забота, это задача полиции. Я считаю, что каждый из нас должен заниматься своей работой.

София сделала глоток кофе и вернула полупустую чашку на блюдце.

— Хорошо. Это все?

— Нет, — он чуть подался вперед, — Что ты сделала, когда нашла конверт?

Она на мгновение замешкалась.

— Просто вскрыла его.

— Прекрасно, так и нужно поступать при обнаружении подозрительных предметов и оставленных вещей, — Рафаэль не скрывал звучавшего в голосе недовольства, — там могло быть все что угодно, я уж не говорю о том, что при экспертизе помимо искомых отпечатков найдутся и твои. Было бы неплохо, если бы ты следовала элементарным правилам безопасности, к тому же, как ты верно заметила, он за тобой следит, а потому ты должна обдумывать каждый свой шаг и быть вдвойне осторожнее.

София опустила глаза, стараясь сдержать проступающую помимо воли улыбку, его наставительный тон сейчас так напоминал нравоучения отца, которых, увы, в ее жизни недоставало. Она знала, что он прав, и она действительно не думала ни о чем таком, просто не успела задуматься, ее обуяли ярость и страх. Страх не за себя, в тот момент она была в безопасности, но найденное послание будто уже обозначало чьи-то жизни, которые кто-то вознамерился отнять в определенный день и час просто потому, что возомнил себя богом.

— По-моему я не сказал ничего смешного, — хмуро заметил он, — и я думаю, что он вполне может быть здесь.

— Извини, — она встретилась с его проницательным взглядом и уже было собралась объяснить, почему его слова вызвали у нее столь неуместную реакцию, но замечание Рафаэля о том, что Исмаэл Кампос может находиться в городе, вытеснили из головы все посторонние мысли. — Я тоже об этом думала.

— Ты умная женщина, Софи, и мне бы хотелось, чтобы ты отнеслась к сложившейся ситуации с должной серьезностью. Не забывай о своей безопасности, — снова напомнил он.

— Я постараюсь, — пообещала она.

Рафаэль взял стоящий рядом с ним на сидении небольшой бумажный пакет и протянул его через стол.

— Ну а это, чтобы тебе было проще выполнить свое обещание.

София подняла на него заинтригованный взгляд, затем торопливо раскрыла пакет и изумленно вскинула бровь. Внутри обнаружился газовый баллончик.

— Только не говори, что надеялась найти там оружие, — развел он руками, — мы все же не в Мексике и не в штатах.

— Да нет, я… — потрясенно пробормотала она, затем коснулась его руки с благодарной улыбкой, — спасибо.

— Не за что, пусть он всегда будет при тебе, — Рафаэль взглянул на часы, — больше я тебя не задерживаю.

— Еще раз спасибо, — София убрала пакет в сумку и, подхватив ее, поднялась из-за стола, — я как всегда на связи, буду ждать от тебя вестей.

В зале появилась Исабелла с нагруженным подносом в руках и прямиком направилась к их столику.

— Сообщай обо всем, что покажется тебе подозрительным, — посоветовал он напоследок.

***

Этот воскресный вечер стал самым холодным за все предыдущие дни, первые холода пришли еще в субботу, и теперь в воздухе особенно отчетливо ощущалось скорое наступление зимы. Температура опустилась до отметки в плюс восемь градусов, и даже светившее днем солнце нисколько не улучшило ситуацию. Ночью же было еще холоднее, София бросила задумчивый взгляд в окно, и ей показалось, что с неба вот-вот посыплются белые крупицы первого снега. Приближался адвент*, помимо воли тут же промелькнула мысль о грядущем Рождестве, на предстоящие праздники она намеривалась уехать к отцу в Барселону, где они устроят тихий семейный праздник, скрасив одиночество друг друга.

* название предрождественского периода, принятое в среде христиан Католической церкви и некоторых протестантских деноминаций (например, у лютеран) аналогичное периоду Рождественского поста на Востоке.

Но пока будущее представлялось смутным и неясным, оно пугало своей неизвестностью и множеством событий, которым еще только предстояло произойти, и София знала, что далеко не все из них несут положительный характер и что многие оставят свой след в жизни страны и ее граждан. Она снова взглянула на экран компьютера и заставила себя собраться с мыслями, сегодня она выделила время для поисков интересующей ее информации, однако вскоре пришлось признать, что она не продвинулась в своих изысканиях ни на йоту. Ни просмотр архива старых номеров, ни попытки отыскать материал в других изданиях не позволили узнать ничего нового об истории Исмаэля Кампоса. Ей хотелось узнать какие-нибудь подробности, чтобы было проще составить его психологический портрет. Но газеты содержали лишь краткие заметки об инциденте четырнадцатилетней давности, говорилось везде одно и то же. Двое напавших на него ранее имели судимость за разбойное нападение, оба были вооружены, Кампос до того момента к уголовной ответственности не привлекался и не был вооружен, однако это не помешало ему завладеть оружием одного из нападавших и отбиться при этом так, что второму потребовалась медицинская помощь. Следовательно, он должен был обладать довольно хорошими навыками ближнего боя и уметь обращаться с холодным оружием. Она не читала его досье и не знала, служил ли он в армии, в ее распоряжении было лишь то, что она услышала от Терезы Сокорро в день дачи своих показаний.

«При задержании оказал полиции сопротивление, — рассуждала она, — что свидетельствует об упрямстве и вспыльчивости характера, отсутствии страха преступить границы дозволенного». Если бы полицейские не задержали его, скорее всего, он бы просто скрылся, что, впрочем, благополучно делает сейчас. Но что за опасность может грозить именно ей? Его послания носят прежний характер, в них содержатся лишь указания о месте и времени, выбор же по-прежнему остается за ней. Хотя так ли это на самом деле? София задумалась, он наверняка знает, что она не сможет их проигнорировать, знает, что она непременно попытается что-то предпринять. Наверняка ему известно, что она сотрудничает с полицией, однако это его ничуть не смущает, он все также находит способ связаться с ней и предупредить о том или ином событии, причем всегда делает это заранее. Возможно, именно это ему и нужно — действия, в его игре она не пассивный наблюдатель, но активный участник. И его цель — предотвратить грядущие события, тем или иным образом помешать их осуществлению. Эта мысль ей раньше не приходила и все же она многое объясняла. Но если представить организованно действующую группу террористов еще было возможно, то понять для чего все это нужно самому Кампосу и как он с ними связан, пока не удавалось. Она лишь предполагала, что здесь вполне могли быть какие-то личные мотивы, цель которых ей была неизвестна. «Чего же ты добиваешься?» — произнесла она, вглядываясь в изображение старого газетного снимка. У нее в запасе оставалась всего пара дней, чтобы это понять.

***

Будни как всегда не оставляли места для размышлений, жизнь вообще никогда не стоит на месте, особенно когда ты живешь в центре новостей и вынужден постоянно быть в теме. Вот и сейчас сотрудники новостных агентств трудились без устали, обновляющиеся сводки каждый раз пестрели новыми заголовками, а работающие над ними журналисты старались сделать их более звучными и броскими. Как правило, они не отличались особым оптимизмом, то ли от того, что люди склонны уделять больше внимания чему-то плохому, то ли от того, что ничего особо хорошего просто не происходило, а потому после прочтения новостей, произошедших в мире, появлялось стойкое ощущение того, что мир этот сошел с ума. Вот и сегодняшняя дата — 24 ноября тоже не осталась без исключения, представители НАТО и мировое сообщество на этот раз горячо обсуждали тему сбитого в Сирии российского бомбардировщика Су-24М.

«В НАТО поддержали версию Турции о нарушении бомбардировщиком воздушного пространства Турции, как сообщает Би-би-си, из данных, предоставленных турецкой стороной, следует, что сбитый самолёт находился в воздушном пространстве Турции около шести секунд…» — сообщает El Pais. Международный отдел уделил этому инциденту довольно много внимания, постаравшись разобраться во всех перипетиях и донести информацию до своих читателей. Все произошло в 09:24 по местному времени, бомбардировщик Су-24М, выполнявший боевое задание в составе пары в районе сирийско-турецкой границы, был сбит ракетой класса «воздух-воздух» истребителями ВВС Турции. Самолёт разбился в горном массиве горы Туркман, в котором в то время шли бои между сирийскими правительственными силами и туркменскими вооружёнными повстанцами. Версии событий существенно отличались. Так, турецкая сторона утверждала, что утром два неопознанных воздушных судна приближались к воздушному пространству Турции, диспетчер на протяжении пяти минут десять раз передавал предупреждения с требованием развернуться, в итоге первый самолёт вышел из турецкого пространства, а по второму был произведён запуск ракеты, в связи с чем судно потерпело крушение на границе Сирии. По заявлению правительства, российский самолёт нарушил воздушное пространство Турции в районе Яйладагы провинции Хатай. Министерство обороны РФ в свою очередь утверждало, что самолёт был сбит над территорией Сирии при возвращении на авиабазу «Хмеймим» с боевого задания и всё время полёта находился исключительно над территорией Сирии. А также, что средствами объективного контроля авиабазы и самолёта ведущего не зафиксировано ни одного запроса экипажем турецкого самолёта в адрес российских лётчиков на оговоренной ранее частоте, как и попыток установить визуальный контакт. Как заявил Владимир Путин, самолёт был сбит на удалении 1-го км от турецкой границы, а упал в 4-х км от неё

Довольно интересным оказался тот факт, что на следующий день премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу заявил, что лично отдал приказ сбить самолет. Позже, 27 ноября президент Турции сделал заявление о том, что истребители самостоятельно начали обстрел Су-24М, а еще через пару дней Давутоглу утверждал, что приказ сбить самолет он не отдавал. Разобраться во всей этой ситуации было довольно сложно, однако последовавшие за этим события были еще более неоднозначны. Экипаж бомбардировщика успел катапультироваться, но его командир Олег Пешков погиб во время приземления в результате обстрела с земли. Второй член экипажа штурман Константин Мурахтин приземлился в горную и безлюдную местность, которая контролировалась повстанцами, и только благодаря этому остался жив. Огонь вёлся по приземляющимся на парашютах лётчикам с земли, что явилось прямым нарушением пункта 1 42-й статьи Протокола Женевских конвенций 1949 года*, который гласит, что ни одно лицо, покидающее на парашюте летательный аппарат терпящий бедствие, не должно подвергаться нападению в течение своего спуска на землю. Для спасения лётчика были отправлены два вертолета с российской поисково-спасательной группой, однако они были обстреляны из стрелкового оружия и дойти до места падения самолёта им не удалось. В результате обстрелов погиб морской пехотинец (матрос Александр Позынич), один из вертолётов получил повреждения и совершил вынужденную посадку на нейтральной территории. Впоследствии он был уничтожен повстанцами из противотанкового ракетного комплекса, остальные члены экипажа вертолёта и поисковой группы были эвакуированы с помощью сирийской армии.

* В 1993 году Совет Безопасности ООН включил конвенцию в состав обычных норм международного права, что сделало её обязательной для исполнения не только для стран-подписантов, но и всех других стран, вовлеченных в военные конфликты.

Акции протеста против действий Турции прошли в России, Греции, Болгарии и Италии, в Москве пикет у турецкого посольства вылился в закидывание камнями, яйцами, помидорами и краской, при этом стражи правопорядка вовсе не торопились вмешаться. В Турции в свою очередь протестовали против действий России в Сирии. «Турция, сбив российский военный самолет, проявила себя безответственно!» — заявил Хавьер Коусо — депутат от испанской коалиции «Объединённые левые». Он также напомнил об обвинениях в адрес страны по поводу её вялого участия в борьбе с ИГ и преступных бомбардировках курдов. В Мадриде на ограде турецкого дипломатического представительства благодаря активному участию вице-президента организации «Глобальные права мирных людей» Сержа Маркса появились живописные плакаты с лозунгами следующего содержания: «Нас убили террористы ИГ, вы следующие», «Турция — пособник терроризма! Убийцы». Неделю спустя у консульства России в столице Каталонии состоится митинг под лозунгом «Вместе с Россией и её народом против терроризма!», где собравшиеся выразят поддержку РФ и осудят нападение Турции на российский бомбардировщик.

Среда, 25 ноября 2015 г., 18:40

София спешно собирала сумку, нервно поглядывая на часы, рабочий день подошел к концу, и теперь она судорожно перебирала всевозможные идеи, призванные справиться с нарастающим чувством тревоги. Все должно было произойти сегодня, вот почему она так жутко нервничала. Предстоящая операция, до начала которой оставалось чуть более пятидесяти минут, против воли занимала все ее мысли. В прошлый четверг она дала Рафаэлю слово, что в назначенный час в районе Пласа-Майор не будет и ее ноги, но теперь не была уверена, что сможет его сдержать. Она подозревала, что ее появление не останется незамеченным и что, когда все закончится, кто-нибудь непременно об этом доложит. Это могло поставить под удар его доверие к ней и наложить отпечаток на их приятельские отношения, допустить этого было никак нельзя, именно поэтому требовалось чем-то занять себя на пару часов, пока не станет ясно, что все их опасения остались позади и можно, наконец, вздохнуть с облегчением. София подхватила сумку и уже направилась к двери, когда та распахнулась, и на пороге появился Флориан. Кроме нее в кабинете никого больше не было и сомневаться в том, ради кого он здесь почти не приходилось, тем не менее ей все равно хотелось надеяться, что сейчас он рассчитывал застать здесь кого-нибудь другого. Она даже сделала шаг вперед, намереваясь каким-нибудь образом проскользнуть мимо, но он захлопнул за собой дверь, а после с многозначительным видом привалился к ней спиной. Он не проронил ни слова, лишь скрестил на груди руки и выжидающе посмотрел на нее. Сцена показалась ей настолько забавной и одновременно нелепой, что невозможно было сдержать расцветающей на губах улыбки, а главное — тут явно ощущался заговор. София наклонила голову так, чтобы он не смог заметить, как она улыбается, и хотя на глаза почему-то наворачивались слезы, она боролась с желанием расхохотаться. Сейчас это могло бы помочь снять скопившееся напряжение, однако, казалось, он был вполне серьезен, и она подумала, что лучше этого не делать.

— Нервничаешь? — поинтересовался Флориан без тени улыбки, и к ней тут же вернулось прежнее беспокойство, смеяться уже не хотелось.

— Да, — она вздохнула и устремила на него взгляд, не требующий более никаких объяснений.

— Есть предложение на вечер, — коротко сообщил он, продолжая все также стоять.

— Что-то подсказывает, что у меня нет других вариантов.

— Верно, — теперь он чуть улыбнулся, затем распахнул перед ней дверь, — идем со мной.

Несколько мгновений София глядела ему в глаза, после чего шагнула навстречу и ощутила, как навалившийся на нее груз сомнений словно становится меньше. Они пошли по коридору, обмениваясь с встречающимися по пути коллегами пожеланиями провести хороший вечер. Никто, за исключением нескольких человек, не был посвящен в предстоящие события, однако сейчас их здесь уже не было, а остальные просто не могли догадаться, с каким тяжелым сердцем она покидала сегодня эти стены. Трудно было скрывать истинные чувства, ее не покидало ощущение, что все написано у нее на лице и что каждый, кто хоть немного ее знает, тоже это поймет. Когда они проходили через пост охраны, Флориан легко коснулся ее руки, их пальцы тут же переплелись, и хотя она не обернулась и не видела в тот момент его лица, но знала, что он понимает все, что она сейчас чувствует. Этот простой молчаливый жест был красноречивее всяких слов, приятно было сознавать, что ей все же было с кем разделить эту ношу. Она следовала за ним, пока они не остановились возле его машины, слегка поблескивающей в свете полной луны, нависшей над городом на фоне ясного неба, подобно огромному зажженному прожектору. Флориан распахнул дверцу.

— Куда мы едем? — спросила она, взглянув на него впервые с того момента, как они оба покинули кабинет.

Сейчас он не держал ее руки, и ее пальцы больше не ощущали того приятного тепла, что давало его прикосновение, но, не смотря на серьезную задумчивость, отражавшуюся на его лице, во взгляде карих глаз проступали забота и нежность. София ждала ответа, хотя уже знала, что сделает все, о чем он ее попросит. Молчание затянулось всего на пару мгновений, и все же обоим показалось, что время будто замерло и перестало иметь значение. Порыв холодного ветра взметнул ее распущенные волосы и полы расстегнутого пальто, заставив ее поежиться, легким движением руки Флориан заправил за ухо разметавшиеся пряди и задержал ладонь на ее лице чуть дольше, когда пальцы ощутили под собой нежный бархат ее кожи.

— Доверься мне, — шепнул он и отступил в сторону, чтобы она могла сесть.

Автомобиль скользил по горящим яркими огнями улицам, София рассеяно смотрела в окно и почти не следила за дорогой. Минут через пятнадцать, как ей показалось, они свернули на одну из улочек и двинулись в направлении небольшого ресторана, вход в который освещался несколькими довольно изящными фонарями. Из окон лился мягкий теплый свет, она бросила на Флориана вопросительный взгляд, но вместо ответа он взял ее под руку. Они поднялись вверх по высоким ступеням, и он толкнул дверь, ведущую в уютный зал, наполовину заполненный сидящими за столиками людьми. Прежде чем София успела как следует осмотреться, Флориан повел ее к одному из них, и она тут же услышала восторженный возглас бросившейся к ним навстречу Ронды. Сейчас на ней было вечернее платье насыщенного изумрудного оттенка, волосы аккуратно собраны на затылке, а остававшиеся свободными золотисто-рыжие пряди красиво обрамляли тонкий овал лица. Глаза ее светились неподдельной радостью, когда она и София обнялись, обменявшись друг с другом словами приветствия, несмотря на то что с момента их последней встречи минуло не более двух часов. Затем она обняла Флориана и, многозначительно ему подмигнув, подняла вверх большой палец, чем сразу подтвердила мысли Софии о заговоре.

— Знакомьтесь, — Ронда игриво улыбнулась и сделала небольшой шаг в сторону, взглянув на поднявшегося из-за стола молодого мужчину лет тридцати пяти, — мой жених — Вивьен, приехал к нам сегодня утром.

— Вивьен Марель, — на лице мужчины сияла приветливая улыбка, с должной учтивостью легко и непринужденно он поцеловал руку Софии, затем обменялся крепким рукопожатием с Флорианом. — Рад знакомству!

Стол был сервирован на четверых, это означало, что их уже ждали, однако для Софии, которую никто заранее ни о чем не известил, встреча стала полной неожиданностью. Как она теперь понимала, делалось это для того, чтобы у нее не было возможности отказаться, уйти сразу было верхом невоспитанности, поэтому все прекрасно знали, что так она не поступит. Пока она обдумывала эту мысль, Флориан помог ей снять пальто и предусмотрительно подвинул стул, когда она садилась за стол вместе со всеми. София попыталась избавиться от охватившего ее смятения, понимая, что с удовольствием провела бы вечер в такой компании, если бы не состояние, в котором она сейчас пребывала. Она с трудом сосредоточила внимание на меню, все это время дожидавшегося их прихода на краю стола. После того как подошедший официант принял у них заказ, Вивьен наполнил все бокалы шампанским. Высокий симпатичный кареглазый шатен сразу показался ей приятным в общении человеком, у него был мягкий, но хорошо поставленный голос, он был умен и образован, а его манера говорить и держаться говорила о том, что публичные выступления были для него весьма привычным делом. Между ним и Рондой ощущалось взаимопонимание, как между людьми, тесно связанными одной общей тайной, казалось им достаточно лишь одного брошенного взгляда, улыбки или едва начатой фразы, чтобы понять настроение и мысли друг друга. София неплохо разбиралась в людях, и Вивьен показался ей порядочным человеком, способным составить Ронде достойную пару.

Ужин был великолепен, разговор велся непринужденно и не стихал ни на минуту, заведение, где они находились, было немноголюдным и уютным, что еще больше создавало теплую гостеприимную атмосферу. Однако мысли Софии то и дело ускользали, перескакивали с дружеской беседы к событиям, происходящим сейчас в районе площади Пласа-Майор, и последнему посланию от Исмаэля Кампоса. Рафаэль сообщил, что на конверте были обнаружены его отпечатки, а также еще одни, не считая ее собственных, принадлежащие неизвестному лицу. Все это лишь подтверждало то, что они и так знали и все-таки, если сегодня операция завершится благополучно, возможно, они получат ключ к новым разгадкам. София чуть приподняла левое запястье, чтобы украдкой взглянуть на часы, в этот момент ладонь Флориана легла на ее руку, заставляя ее опуститься обратно. Их взгляды встретились, он не сказал ни слова, лишь слегка сжал ее пальцы, и ее рука, накрытая его ладонью, так и осталась лежать на столе. Ронда поглядела на Вивьена и попыталась скрыть в бокале с шампанским мимолетную улыбку, а возникшая было короткая неловкая пауза была прервана вновь начатым оживленным диалогом. София не предприняла очередной попытки, но, когда вдруг из недр сумки донеслась трель ожившего смартфона, с тревогой взглянула на экран, извинилась и, встав из-за стола, поспешила ответить на звонок. Собственный голос отчего-то показался ей каким-то далеким и неясным, а потому, когда она услышала уверенный и бодрый тон Рафаэля, не сразу смогла вникнуть в смысл произнесенных им слов. Он не тратил времени на долгое предисловие и сразу коротко сообщил о результатах завершенной операции. София ощутила, как у нее подкашиваются ноги, и нашла опору в плече подошедшего к ней Флориана. Лишь после того как она положила трубку, пришло понимание того, насколько ярче могут стать краски жизни, если узнать важную новость, которую так долго ждешь, особенно если она может принести столько положительных эмоций.

Ее воображение живо нарисовало расцвеченную многочисленными огнями площадь Пласа-Майор, заполненную неспешно прогуливающимися туристами и соотечественниками, людей, устроившихся за столиками кафе и ресторанов, чтобы отдохнуть после завершения рабочего дня, художников, выставляющих свои полотна, и незыблемость старинных зданий, объединенных единым стилем мадридского барокко. На этом ярком фоне бойцы штурмового отряда GEO в кевларовых касках, бронежилетах и прочных черных комбинезонах с оперативной кобурой для автоматического SIG Saurer, уже находящиеся на изготовке и ожидающие команды, были подобны ночным призракам, скрывавшимся во тьме. Никто из злоумышленников не планировал обратный отход, двое террористов-смертников, снабженных самодельными взрывными устройствами, по-видимому, намеривались устроить здесь зрелищную сцену не хуже, чем это было в те времена, когда на площади проходили бои быков, казни, рыцарские турниры, а также всевозможные народные зрелища и празднества. Под видом обычных посетителей они смешались с сидящими за столиками людьми, не вызывая у окружающих никакого подозрения. Однако их затее не суждено было сбыться: один из оказавшихся поблизости полицейских в штатском обратил внимание на поведение своей собаки. Специально обученный пес безошибочно определил источник исходящей угрозы, после чего бойцам штурмового отряда был подан условный сигнал. В ходе операции не возникло никаких потерь со стороны мирного населения, оба террориста, попытавшиеся привести в действие взрывное устройство, были сразу же обезврежены. А поскольку отряд действовал быстро и слаженно, поднявшаяся было вокруг паника не успела достичь всеобщих масштабов.

***

Тихий стук в дверь вынудил ее отложить книгу в сторону, однако, прежде чем закрыть ее, София еще раз пробежала взглядом последнее предложение абзаца, вложила между страниц карандаш, которым делала отметки, отбросила с ног плед и поспешила в коридор. Сегодня днем к ней должен был заглянуть сеньор Антонио, насколько она знала, вчера его навещала дочь, а ее визиты обычно сопровождались множеством вещей, коими она стремилась порадовать отца, пожалуй, даже не подозревая о том, что самым главным подарком для него было само ее присутствие. София невольно улыбнулась, представляя, как он стоит нагруженный несколькими принесенными с собой блюдами, и распахнула дверь, уже намереваясь помочь ему с его нелегкой ношей. Ее взгляд сначала обескураженный, а затем и растерянно-извиняющийся замер на лице глядящего на нее мужчины и все слова, какие она намеривалась сказать еще секунду назад, напрочь исчезли из головы.

— Извини, что не предупредил, — произнес Флориан, который уже начинал терять приведшую его сюда решимость и по выражению ее лица прекрасно осознал, что меньше всего на свете она ожидала увидеть здесь его.

— Ничего, — София отступила в сторону, чтобы он мог войти, и, когда он переступил порог с видом некой обреченности, захлопнула за ним дверь. — Просто я подумала, что, должно быть, пришел сеньор Антонио — мой сосед, он хотел сегодня зайти.

Они прошли в гостиную. На небольшом журнальном столике и частично на диване царил рабочий беспорядок: папки с разложенными бумагами, поверх которых стоял включенный ноутбук, несколько тематических журналов и книг, на обложке одной из них он прочел имя известного писателя и политического аналитика Феликса де Асуа. Было ясно, что своим визитом он отвлек ее от работы, и теперь к ощущению неловкости примешалось еще и чувство вины. София спешно принялась собирать все лежащие на диване вещи и перекладывать их на стол в одну аккуратную стопку.

— Если ты немного подождешь, я приготовлю нам кофе, — она уже намеривалась пройти на кухню, но он остановил ее.

— Не стоит, я… не задержу тебя надолго, — Флориан вновь встретил ее растерянный взгляд.

Сейчас он глядел, как блики зимнего солнца, пробившиеся сквозь висевшие на окнах занавески, играют на ее небрежно заколотых на затылке волосах, и вспоминал тот далекий октябрьский вечер, ставший точкой невозврата в их нынешних непростых отношениях. Гадал, в какой момент каждый из них мог совершить ошибку, но не находил ответ. На ней был тонкий белый свитер с вырезом «лодочкой», обнажавший одно из плеч, что еще больше подчеркивало их изящность, длинные ноги облегали светлые джинсы того же оттенка. Он обнаружил, что она стоит на полу босиком и подумал, что так недолго и замерзнуть, однако когда уже раскрыл рот, чтобы об этом сказать, совсем иные слова, крутившиеся в голове все то время, что он шел к ее дому, сорвались с губ сами собой.

— Я хотел поговорить с тобой.

— О чем? — София попыталась улыбнуться, как если бы они болтали о каких-нибудь пустяках, но улыбка вышла какой-то неуверенной и тут же угасла.

По его напряженному голосу она догадалась, что разговор будет непростым и не дастся обоим легко. Флориан укрывал свою тревогу за маской серьезности, хотя по лицу его скользила тень сомнения в правильности своего поступка. Она подумала, что, если бы для него все это не имело большого значения, он бы не приехал к ней так внезапно, не предупредив о своем приходе и не поинтересовавшись тем, будет ли она в этот воскресный день дома.

— О нас, Софи, — он сжал пальцы в кулак, готовый вот-вот провалиться сквозь землю, — я беспокоюсь о тебе и не понимаю, что происходит.

Она покачала головой, не зная, что сказать.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду, например, — он поглядел ей в глаза и постарался скрыть раздражение от собственного бессилия. — Почему ты все от меня скрываешь, почему не позволяешь помочь? Ты ведь все еще находишься в опасности. Что ты намерена делать? Тебя могут защитить в случае необходимости?

Они не виделись со среды, за это время он успел множество раз отказаться от своей затеи, полагая, что лучше уж оставить все как есть, однако сегодня утром совершенно ясно понял, что это абсолютно невозможно. Он уже не мог сдерживать кипевшие в нем чувства, он устал от бесконечных догадок и ожиданий неизвестно чего, в какой-то момент желание выяснить все до конца пересилило все сомнения и связанные с этим тревоги. София силилась что-то сказать, изумление, в первое мгновение отразившееся на ее лице, сменилось печальной задумчивостью, так и не найдя нужных слов, она медленно подошла к окну и, собираясь с мыслями, остановила взгляд на покачиваемых ветром кронах деревьев.

— Я ведь не прошу от тебя многого и ни к чему не принуждаю, я только хочу, чтобы ты мне доверяла, — продолжил он, немного смягчившись. — Ты просишь меня дать тебе время, но каждый раз стараешься держаться от меня как можно дальше. Ты знаешь, что за тобой по-прежнему наблюдают, однако даже не пытаешься принимать никаких мер в отношении собственной безопасности и постоянно стремишься сделать так, чтобы я ничего обо всем этом не узнал. Неужели ты настолько мне не веришь, что предпочитаешь решать все проблемы в одиночку?

— Это не так, — попыталась она возразить.

— Тогда почему ты меня отталкиваешь? Почему, София? Ты ведь тоже это чувствуешь!

Флориан поспешно преодолел разделявшее их небольшое расстояние и взял ее лицо в свои ладони, София устремила на него взволнованный отчаянный взгляд. Слова застряли в горле, и только стук собственного колотящегося сердца гулким эхом отдавался в ушах. Он провел кончиком большого пальца по самому краю ее нижней губы, подавляя разом вспыхнувшую внутри боль, в бесконечно долгом ожидании оба не сводили друг с друга глаз, прекрасно понимая, чем все закончится, едва их губы соприкоснутся. Ее охватил жар, сейчас она подумала, что, может быть, так будет проще — забыться и просто любить и знала, что как только он привлечет ее к себе, она не станет его останавливать. Воздух в гостиной стал словно наэлектризован, она ощутила, как у нее кружится голова. В ее ясных синих глазах Флориан видел немую мольбу, суть которой была для него не ясна, она будто разрывалась между двумя противоречивыми желаниями, а он никак не мог понять причины. Он стиснул зубы и, опустив голову, отступил на шаг. София закрыла глаза и вместе с тем постаралась сделать новый вдох, казалось, она падает вниз с большой высоты и никак не может достигнуть дна. Ей следовало поговорить с ним об этом раньше, теперь же у нее не осталось ни времени, ни возможности, чтобы все обдумать. Да и как она могла это сказать? София сделала несколько торопливых шагов по комнате, чувствуя себя загнанным в угол зверем, в то время как Флориан, по-прежнему не трогаясь с места, наблюдал за происходящей внутри нее борьбой.

— Скажи мне… — продолжал настаивать он, хотя искренне сожалел, что в этой битве ничем не мог ей помочь.

Она резко обернулась, и в ее глазах подобно молнии полыхнула бессильная ярость, а вместе с ней отчаянье и боль, запечатлевшиеся в каждом произнесенном слове.

— Потому что все, кого я люблю, умирают! — почти закричала она, внутри будто что-то надломилось, какая-то преграда, за которой, пока она не высказала эту мысль вслух, еще можно было укрыться.

Собственный голос больше ей не подчинялся, она взглянула на него в надежде, что он поймет ее до конца, и больше ей не придется ничего объяснять.

— Все кого я любила… их больше нет, понимаешь?

Он хотел бы сказать, что да, теперь ему все ясно, а потом утешить ее, сказав, что все будет хорошо, но он не мог. Слова откровения застигли его врасплох и, когда на смену изумлению пришло их осознание, ответа не было, как будто в раз он превратился в рыбу, выброшенную на берег яростной волной и теперь открывающей рот в нелепом безмолвном крике. София запустила охваченные дрожью пальцы в волосы и плотно прижала ладони к голове, словно пытаясь защититься от не прошеных мыслей и слов уже жалея, что позволила себе высказать свои опасения. Эмоции, так долго скрываемые даже от самой себя, лишили ее последних сил, она поняла, что больше не сможет сдержать застлавших глаза слез, и повернулась к нему спиной, чтобы он не смог их увидеть. Флориан понял, что она плачет лишь по тому, как вздрагивали ее плечи, никогда прежде он не видел ее такой, эта женщина была для него образцом самообладания, и сейчас он чувствовал себя растерянным и виноватым, как если бы стал очевидцем не предназначенной для его глаз сцены из чьей-то личной жизни.

— София…

Он попытался сглотнуть застрявший в горле комок и протянул руку, едва коснувшись ее плеча, ужасно хотелось заверить ее в том, что теперь все будет иначе, что все некогда случившееся осталось в прошлом и больше уже не повториться. Мысли путались, он прокручивал в голове различные варианты, но ни один из них не казался ему достаточно убедительным. Да и что он мог сказать? В наши дни, когда кажущееся благополучие было столь же хрупким, как хрустальная ваза, клясться в том, что завтра именно с тобой не произойдет ничего плохого, было, по меньшей мере, неразумно.

— Оставь меня…пожалуйста, — произнесла она сквозь слезы, все также не оборачиваясь.

Слова обожгли, словно раскаленный металл, однако он не хотел лишать ее остатков гордости, на данный момент это было все, чем она располагала, и потому, оставив все попытки, он вышел из комнаты. Тихо щелкнул замок входной двери, София поняла, что осталась одна. Волна отчаянья и боли, будто все эти минуты поджидавшая пока она сдаст последний рубеж, навалилась с новой силой, и она медленно опустилась на пол, спрятав лицо в дрожащих ладонях. В голове привычно зазвучали слова матери о том, что она должна всегда оставаться сильной, но сейчас она ощущала себя крошечным осенним листком, неспособным преодолеть даже сопротивление ветра, оторванным от дома и семьи, чтобы навсегда затеряться в равнодушном жестоком мире. «Мне так тебя не хватает…» — прошептала она, сжав в ладони маленькое серебряное распятие.

Вторник, 1 декабря 2015 г., 17:15

«Пленум Конституционного суда аннулировал резолюцию о независимости, которую ранее единогласно принял парламент автономии. В решении суда говорится, что резолюция нарушает конституцию Испании и выходит за рамки политических событий, поскольку влечет за собой юридические последствия, то есть отделение от Испании…» — курсор мыши застыл в неподвижном положении, София в который раз попыталась сосредоточить свое внимание на написании статьи. Тревожные мысли, подкрепленные все возрастающим чувством вины, сводили на нет все усилия, заставляя снова и снова прокручивать в голове один и тот же эпизод. Когда в кабинет вошла Ронда, она поприветствовала коллегу, не отрываясь от наполовину законченного текста, однако вскоре ее пальцы вновь замерли над клавиатурой, и она почувствовала обращенный к ней взгляд. Всегда улыбающаяся Ронда сейчас смотрела на нее с какой-то затаенной печалью, отчего на лице Софии застыл немой вопрос, который она никак не решалась задать, потому что это означало бы, что эти золотисто-карие глаза с застывшей в них тревогой вовсе ей не привиделись.

— Что произошло?.. — спросила она и тут же уточнила: — между тобой и Флорианом.

— Не понимаю… — пробормотала София, силясь понять происходящее, мысли лихорадочно кружились в голове и ни одна из них не могла помочь ей дать четкий ответ.

— Он подал заявление об увольнении.

— Что? — она почувствовала, как ее бросает в жар. — Когда?

— Сегодня утром

С утра ее не было в редакции, это означало, что он сделал это в ее отсутствие и, если бы не Ронда, сегодня она вообще могла бы об этом не узнать. София ощутила невероятную слабость и потерла ладонью лоб, стараясь разогнать сгустившийся перед глазами туман. «Из-за меня, — пронеслась яркой вспышкой мысль, — он сделал это из-за меня». Она резко поднялась, почувствовала, как покачнулись стены, и быстрым шагом направилась к двери.

— Постой, Софи… — произнесла было Ронда, но она уже ничего не слышала.

Путь к кабинету главного редактора казался ей бесконечно долгим. Когда же, наконец, удалось его преодолеть, первой, кого она встретила в приемной, была ответственный секретарь Инес Маринер. София встретилась с ней взволнованным взглядом и кивнула в сторону приоткрытой двери.

— Он вышел, — тут же отозвалась она, заправив за ухо темную, выбившуюся из гладкой прически, шелковистую прядь волос, — не знаю, когда вернется.

Плохо скрываемое беспокойство коллеги постепенно передалось и самой Инес, поэтому она отложила папку с бумагами в сторону и участливо поинтересовалась:

— Что-то случилось?

Несколько секунд София боролась с искушением узнать у нее насчет судьбы поданного заявления, однако это могло вызвать ненужный интерес и лишние пересуды со стороны коллектива, а сейчас ей меньше всего хотелось что-либо объяснять.

— Нет, ничего… я подойду позже.

Она вышла, ощущая себя полной дурой. Конечно, можно было бы позвонить ему и попросить забрать заявление, если оно еще не было подписано. Но что она ему скажет? Давай-ка лучше я напишу его сама, потому что нам вдвоем здесь слишком тесно?.. Чтобы она ему ни сказала, теперь это уже будет неуместно, слишком поздно она решила взяться за решение этой проблемы, ничего уже нельзя исправить, и виновата во всем только она сама. София с трудом дождалась окончания рабочего дня, за это время она предприняла еще одну попытку встретиться с Хавьером Морено, но не застала его и во второй раз. Возможно, так было даже лучше, в конце концов, этот разговор вряд ли бы дал какой-то результат, да и выглядел бы довольно странно, она ведь не может заставить руководство отказать сотруднику в его законном праве. Вечером, сидя за рулем своего «Ниссана», она долго смотрела на расцвеченное закатными лучами небо и линию горизонта, куда уже опустился багряный диск заходящего солнца, и все яснее ощущала, как вместе с уходом Флориана из ее жизни исчезает нечто очень важное.

Когда ночные фонари осветили сгустившуюся темноту, она уже мчалась в направлении своего дома. Несколько раз она брала в руки мобильный, чтобы позвонить ему, но каждый раз у нее не хватало духу набрать его номер, а еще она полагала, что теперь не в праве этого делать. Отказавшись от очередной такой попытки, София зашвырнула телефон в сумку и краем глаза заметила яркую неоновую вывеску бара, неожиданно привлекшую ее внимание. Она остановилась, немного поразмыслила, после чего выбралась из машины. Перспектива оказаться одной в тишине пустой квартиры вызывала у нее настоящую панику. София неторопливо вошла внутрь, оглядела заполненный зал и также не спеша направилась к барной стойке, на большом экране висевшего на стене телевизора шла трансляция футбольного матча, отчего почти все столики в зале были заняты. Она устроилась за стойкой и заказала бокал малаги, так хорошо освежавшей в жаркую погоду, хотя теперь температура за окном явно не располагала к употреблению прохладительных напитков. Этим вечером она была свободна, как ветер, и у нее возникла мысль позвонить Ронде. Она могла бы уделить ей пару часов для занятий французским, а заодно и оказаться в приятной компании, однако вскоре поняла, что сегодня больше ни на что не способна и что вряд ли бы ей удалось сосредотачивать внимание на чем-либо дольше пятнадцати минут. Она не ела почти целый день, но совсем не ощущала голода, лишь внезапно обрушившуюся на нее усталость, которая давила на плечи, будто норовя окончательно придавить ее к земле. Даже царивший в зале шум был словно отделен от нее плотной завесой, она слышала голоса и смех и при этом была совершенно далека от окружающего мира. София прикрыла глаза, прокручивая в голове последний разговор с Флорианом. Что, если она была чересчур резка, что, если он думает, что она не желает его больше видеть, что, если ей вообще не стоило этого говорить, что если?.. Она заставила себя вернуться в реальность и рассеянно поглядела перед собой, рядом с ее незаметно опустевшим бокалом неожиданно обнаружился новый. София заметила, что в нем плескалось вино цвета красного золота, медленно подняла глаза и тут же наткнулась на заинтересованный взгляд молодого бармена.

— За счет заведения, — сказал он, лукаво улыбнувшись, и направился к только что подошедшим мужчинам, чтобы налить им пива.

— Благодарю, но я… — растерянно произнесла она, чувствуя, что все еще пребывает в своих мыслях и переживаниях, а потому запоздало поняла, что он не расслышал ее слов.

Она проводила его утомленным, слегка рассеянным взглядом. Симпатичный жгучий кареглазый брюнет лет за двадцать, одетый в потертые синие джинсы и простую белоснежную майку, которая выгодно подчеркивала смуглый оттенок его кожи и развитую мускулатуру тела, наверняка пользовался популярностью у женщин.

— Хотите перебраться за столик? — спросил он, когда вновь подошел к ней. — Я скажу Пауле, чтобы…

— Нет, не беспокойтесь, — она вымученно улыбнулась, прекрасно сознавая, что парень источает любезности не от широты души.

Взгляд его почти незаметно скользнул по ее рукам в поисках обручального кольца.

— Тяжелый день? — поинтересовался он, с воодушевлением отметив его отсутствие.

— Бывало и получше, — кивнула она и поднесла бокал к губам.

Он приметил ее сразу и все это время наблюдал за ней украдкой. Вообще, трудно не заметить девушку с такой потрясающей фигурой, длинными стройными ногами, копной вьющихся, стянутых в аккуратный хвост, каштановых волос и невероятно красивыми синими глазами, смотреть в которые можно было бесконечно. При этом она совершенно не стремилась привлечь к себе внимание окружающих и будто старалась затеряться среди всего этого множества людей. Сначала он не решался с ней заговорить, такая девушка если и могла быть свободна, то лишь потому, что никто из ныне живущих так и не сумел затронуть ее сердца. Однако глаза ее были полны печали, и она была здесь совсем одна, из чего он сделал вывод, что если у нее и был кто-то, то явно остался в прошлом. Они либо поссорились, либо расстались совсем — определил он наметанным глазом, в любом случае, если дама пьет в одиночестве, значит, тут замешаны дела сердечные, такую картину он видел уже сотню раз. И если все именно так, а он в этом почти не сомневался, он с превеликим удовольствием составит ей компанию на сегодняшний вечер, ну а если все сложится удачно, то и не только на сегодняшний.

— Не беда, день, каким бы он ни был, уже почти завершен, так что оставьте все печали, ведь завтра наступит новый.

София с грустью подумала, что и грядущий день не принесет ей ничего хорошего, разве что она внезапно начнет страдать амнезией.

— Раздумываете над тем, каким он будет?

Она взглянула на него, будто надеялась получить ответ от него самого. «Боже, и кто кого пытается соблазнить?!» — подумал он, глядя в этот открытый, проницательный взгляд, и ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ее нежным чувственным губам.

— Все зависит от Вас… — голос его прозвучал на полтона тише, он чуть подался вперед и протянул руку. — Даниэль.

— София… — она одарила его вежливой улыбкой, в ответ он поднес ее руку к губам и наградил взглядом, от которого любую женщину могло бы бросить в жар.

— Вы прекрасны, София, — восхищенно произнес он, — могу я спросить, что Вы намереваетесь делать этим вечером?

Вопрос застал ее врасплох, хотя то, что она должна была его услышать, было вполне очевидно. Он был понятен и прост: молодой бармен предлагал ей забыться в его страстных и жарких объятиях. «Действительно, что же я буду делать?» — пронеслось вдруг в голове. Она смотрела на него с легким замешательством, более всего пытаясь отыскать ответ для самой себя, но мягкое действие спиртного уже возымело эффект, притупив мысли и чувства. Даниэль все еще не торопился выпускать ее пальцы из своей ладони.

— Я еще не решила, — призналась она.

Лицо его осветила сияющая улыбка, парня явно воодушевил ее ответ, так как он мог открыть для него весьма широкие перспективы. Его пальцы принялись нежно, как бы ненавязчиво, поглаживать кисть ее руки.

— Если Вы не против, я мог бы составить Вам компанию. Вам просто необходимо развеяться и отдохнуть, — поспешил он воспользоваться предоставленным ему шансом.

Она не успела ответить, к стойке вновь подошли посетители, и ему пришлось отойти, чтобы выполнить их заказ. На губах ее мелькнула печальная усмешка, она неторопливо покопалась в сумочке, извлекла оттуда несколько купюр, затем бросила быстрый взгляд на бармена, которого все еще осаждали новоприбывшие и, улучив подходящий момент, оставила деньги на стойке, после чего направилась к выходу. Ей никогда не удавалось забыться в объятиях незнакомцев и она ничуть не переживала за Даниэля, этот молодой донжуан с легкостью мог найти себе другую спутницу на вечер.

София проделала короткий путь до своего автомобиля и опустилась в водительское кресло, мысль о том, что она только что вышла из бара и пила вовсе не сидр, появилась как нельзя кстати. Она вздохнула, все еще удерживая руль, и вгляделась в темноту длинной улицы. Возникло искушение вообще никуда не ехать, а устроиться на ночлег прямо в машине, к утру она проспится и с ясной головой отправится на работу. И тогда ей не придется ложиться в холодную пустую постель, мучаясь воспоминаниями о той единственной ночи. Она откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза, из распахнувшихся дверей бара тут же вывалилась шумная компания и устремилась вдоль тротуара, тянувшегося до конца небольшого перекрестка. Конечно, можно было немного отъехать и поискать улицу поспокойнее, не настолько уж она пьяна, чтобы не суметь добраться до нужного места, но вместо этого она заставила себя выбраться в окутавшую ее ночную прохладу. Первый день зимы оказался холодным, но довольно безветренным и, если закутаться в пальто поплотнее, можно неплохо прогуляться даже в столь поздний час. Под стук собственных каблуков София медленно направилась вдоль улицы, решив, что небольшая прогулка ей вовсе не помешает, а потом она просто вызовет такси. Свежий воздух и приятная расслабленность, появившаяся во всем теле, как и ожидалось, помогли на время отвлечься от мрачных мыслей. Она чуть откинула голову назад, разминая затекшие мышцы шеи, когда вдруг чья-то ладонь плотно накрыла ее губы, в нос ударил резкий запах табака и мужского одеколона. Она попыталась закричать, но из горла вырвался лишь приглушенный стон. Напавший на нее незнакомец рывком потянул ее куда-то в сторону, София вцепилась в его ладонь обеими руками, однако ее пальцы наткнулись на прочную ткань перчатки, свободной рукой мужчина удерживал ее руки так, чтобы она не могла дотянуться до его лица. Она не сомневалась в том, что это был именно мужчина, несмотря на то, что видела лишь его руки, а поскольку плечи ее находились почти на уровне его широкой груди, можно было сделать вывод, что он был высок и довольно силен. Из темноты неожиданно возник второй незнакомец и рванулся к ней, стараясь подхватить ее ноги. Правда, затея его быстро провалилась, когда она коротким резким ударом ноги заставила его отскочить в сторону со злобным ругательством.

— Да пошевеливайся же! — прошипел над ее ухом чужой мужской голос.

Фраза была адресована его подельнику, повинуясь приказу, мужчина вновь попытался повторить свою попытку и на этот раз благодаря стальной хватке его коллеги она оказалась удачной. На какое-то мгновение София почти обмякла, она чувствовала, как эти двое волокут ее куда-то к ближайшему повороту на соседнюю улицу, который она уже почти успела миновать до того, как они появились. Она снова забилась в последней отчаянной попытке, а в следующую секунду ее грубо втолкнули в салон черного «Рено-Сандеро».

Это был конец. Утешало лишь то, что перед тем, как ее швырнули на заднее сидение, она все же успела хорошенько приложить одного из них каблуком своего ботинка. Теперь она лежала на животе почти на самом краю сидения и, вцепившись в его мягкую обивку, старалась восстановить сбившееся дыхание. Внезапно машину сотряс резкий удар, как будто кто-то с разбегу налетел на ее корпус. София быстро обернулась назад, отчего сразу соскользнула вниз и оказалась зажатой на полу между сидениями. Ее взгляд приковали происходящие за окном события, хотя с ее теперешней позиции трудно было разглядеть подробности, понять, что там завязалась настоящая драка с участием ее похитителей, все же было довольно просто. Она не знала, кто был их противником, все происходило слишком быстро, отсюда она не видела ничьих лиц, только сплошное мельтешение стремительно перемещающихся фигур, затянутых в темные плащи. Однако она вовсе не собиралась дожидаться, чем все закончится, София нащупала рукой ручку сумки, перекинула ее через плечо и, высвободившись из тесного пространства между сидений, поспешила выбраться через противоположную дверь. Дрожь в руках и ногах делала ее движения замедленными и неловкими, но она все-таки дотянулась до дверцы и распахнула ее. Чьи-то руки вдруг обвились вокруг ее талии, София сделала рывок, но тот, кто в эту минуту тянул ее назад, оказался гораздо сильнее. Через мгновение холодный ночной воздух ударил в лицо, превратив сорвавшийся с губ вздох в легкое облачко пара, она не собиралась сдаваться и продолжала брыкаться, стараясь освободиться из кольца цепких рук.

— Помогите!.. — она попробовала закричать, но голос не слушался, и крик ее был больше похож на мольбу, — кто-нибудь…

Ладонь незнакомца плотно накрыла ее губы, отчего она вновь оказалась в том же положении, что и несколько минут назад.

— Тише, — раздался тихий мужской голос. — Это я…успокойся, — прошептал он, когда она так и не оставила своих попыток.

Голос показался ей знакомым, но она никак не могла определить, кому именно он мог принадлежать. София замерла, будучи тесно прижатой к его разгоряченному после борьбы телу, закрыла глаза, склонив голову на его плечо, и прислушалась к гулким ударам его сердца, стараясь воскресить в памяти знакомые ассоциации, связанные с только что услышанным голосом. Почувствовав, как расслабились ее напряженные мышцы, мужчина медленно опустил ладонь и развернул ее лицом к себе.

— Как ты… что ты здесь делаешь?

Ее испуганные глаза смотрели на Марка с изумлением и недоверием.

— Спасаю тебе жизнь, — фыркнул он, — могла бы сказать спасибо.

Он попытался подавить волну негодования, интересно, кого она намеривалась здесь увидеть, когда услышала его голос? Ему уже порядком надоело, что она шарахается от него как от чумы, обвиняя во всех смертных грехах. Ее взгляд переместился на неподвижные, нелепо распростертые на асфальте тела, кто-то из нападавших пустил в ход нож во время драки, но так и не успел или не сумел им воспользоваться. Окровавленное лезвие тускло поблескивало в неярком свете фонаря рядом с телом одного из мужчин, его заостренные черты лица отчетливо передавали застывшее в них напряжение, онемевшие скрюченные пальцы все еще судорожно сжимали горло, однако расползавшееся под ними темное пятно явственно говорило о том, что борьба со смертью уже им проиграна. София отшатнулась и едва не потеряла равновесие, налетев на бок стоящего позади автомобиля, из-за недостаточного освещения ей почти не удавалось разглядеть его помощника, затянутая в темный плащ фигура почти сливалась с окружающей их темнотой, мужчина был повернут лицом вниз, отчего понять сразу, жив он или нет, не представлялось возможным. Не ощущая под ногами прочной опоры, она медленно шагнула вперед, опустилась на колени у одного из тел и постаралась совладать одновременно с накатившим ужасом, жалостью и отвращением, затем протянула руку, чтобы нащупать пульс или убедиться в его отсутствии.

— Нет, — Марк перехватил ее руку у запястья, София замерла, подняв на него глаза.

Она не произнесла ни слова, но в ее мрачном взгляде явственно читались осуждение и смешанный с презрением страх.

— Они мертвы?.. — наконец, проговорила она тихим севшим голосом, слова давались с трудом, будто каждое из них отнимало силы.

— Ничего не трогай, — обронил он вместо ответа и, пока она не успела возразить, отвел ее в сторону.

Он понимал, что она ждала от него совсем не этих слов и что теперь он окончательно подорвал ее доверие, но сейчас у него совершенно не было времени на убеждения, важно было ничего не упустить, эмоции могли бы только помешать. Марк быстро довершил начатый сестрой осмотр, подобрал лежащий на асфальте нож и, обернув лезвие носовым платком, спрятал его во внутренний карман куртки. Он немного помедлил, после чего быстро поднялся и обернулся.

— Уходим.

София никак не отреагировала, не взглянула в его сторону, и когда он торопливо шагнул к ней, ее отрешенный невидящий взгляд все еще был прикован к бледному лицу мужчины.

— Софи… — Марк легонько тряхнул сестру за плечи и постарался, чтобы слова его звучали как можно мягче, но обнаружил, что совершенно не знает, что сказать.

Она закрыла глаза, ощутив головокружение и подкатившую к горлу тошноту, силы точно разом покинули ее, теперь она вновь боролась с подступившим ужасом, желая, чтобы все увиденное оказалось не более чем плодом больного воображения. На самом деле ее брат вовсе не жестокий убийца, он просто хотел ее защитить. Она заставила себя взглянуть в его глаза и сразу наткнулась на холодный, лишенный эмоций взгляд незнакомца.

— Нужно вызвать полицию… — неуверенно начала она.

— И что ты им скажешь? — София не нашлась с ответом, и он взял ее под локоть. — Идем.

— Нет! — она попятилась назад, чтобы оказаться от него как можно дальше.

— А вот это уже глупо. Хочешь остаться здесь одна?

— Ты не можешь просто взять и уйти… — она недоверчиво покачала головой.

— Почему нет?

Марк лишь крепче сжал ее руку и потянул за собой, совершено игнорируя ее возражения, София попыталась было высвободиться, однако у нее не хватило сил, брат даже не замедлил шаг. Она ощущала бессилие и страх: бессилие от того, что ничто не могло изменить свершившийся факт, и страх, потому что совсем не знала представшего в образе родного брата чужака. Пропитанный влагой морозный ночной воздух застревал в легких, не давая свободно дышать, сейчас ей чудилось, что он наполнен густым ароматом крови, пролитой уже не в первый раз. Очень скоро они свернули на соседний переулок, постепенно расступающиеся по мере продвижения здания открывали сквозь длинную арку проход к уже видневшейся впереди ярко освещенной улице. Они вступили в тень ее высоких сводов, и их шаги гулким эхом отдались от стен. София больше не могла сдерживать душивших слез, поведение Марка и его категорический отказ от общения с силами правопорядка не оставляли больше ни сомнений, ни надежд. Он с легкостью расправился с двумя вооруженными людьми, убив обоих не из опасений за свою жизнь, не по нечаянности в пылу схватки, но вполне обдуманно и абсолютно хладнокровно, словно раньше уже делал это ни один раз.

— Пусти… — она остановилась и вновь попробовала освободить руку из его прочной хватки.

В ее испуганных заплаканных глазах он снова встретил тревогу и презрение. Внезапно их оглушили громкий смех и многоголосый гомон шумной компании из четверки молодых людей, двинувшихся навстречу с противоположной стороны. Марк скользнул по ним быстрым раздраженным взглядом, затем привлек сестру к себе и, удерживая ее в объятиях, сделал несколько коротких нарочито неспешных шагов к стене, отчего ей пришлось попятиться назад. София почувствовала, как шероховатая поверхность каменной кладки уперлась в спину, брат шагнул к ней вплотную и наклонился к самому уху. Через мгновение четверка шумных ребят поравнялась с ними и также неторопливо двинулась дальше, как и предполагалось, никто не обратил на них внимания, со стороны они выглядели как обычные влюбленные, застигнутые врасплох пылким желанием и поспешившие укрыться от посторонних взглядов.

— Послушай, они бы не стали церемониться или ты думаешь, что они напали только для того, чтобы предложить тебе знакомство? — раздался его вкрадчивый шепот. — У тебя имелись все шансы провести эту ночь в больничной палате, при удачном раскладе, конечно, и не надо убеждать меня в том, что у тебя все было под контролем.

— Больно… — выдохнула она и зажмурилась, борясь со слабостью и негодованием.

Фраза прозвучала отрезвляюще, на миг раздражение схлынуло, и Марк тут же ослабил напор. Голова снова закружилась, София ощутила дрожь в подгибающихся коленях и изо всех сил уперлась ногами в асфальт. Вдруг показалось, что, если брат хоть немного шагнет в сторону, она непременно окажется на земле, но все это было неважно по сравнению с тем, что творилось у нее в душе. Главное, — чтобы он, наконец, оставил ее в покое, однако вопреки ее желанию брат снова взял ее под руку. Она стиснула зубы и молча покачала головой.

— Перестань, Софи, мы теряем время.

Он настойчиво потянул ее за собой и придержал за талию, когда она оступилась. Через минуту они оказались на широком оживленном проспекте, утопающем в свете многочисленных вывесок и огней, и направились вдоль ряда припаркованных авто. Марк распахнул перед ней дверцу своей машины. София огляделась по сторонам, немного щурясь от слепящих ее фонарей, чтобы рассмотреть название улицы на углу одного из зданий и понять, где они теперь находятся.

— Я никуда с тобой не поеду! — заявила она с твердым намерением уйти и решительно отступила в сторону.

Слез больше не было, лишь обжигающая ярость, казалось, вытравившая из души все прочие чувства вместе с изумлением и страхом. Она еще не знала, что это был не более чем спешно возведенный щит — единственная линия обороны, очередной этап принятия невыносимой реальности. Марк подумал, что, если у нее начнется истерика, это может привлечь излишнее внимание со стороны окружающих, ему, конечно, следовало это предвидеть. Мысленно выругавшись, он попытался было подавить вспыхнувшее внутри возмущение, но вместо этого решил сменить тактику

— Ну давай же, скажи мне все, что ты думаешь, — тут же ощетинился он, — скажи какой я подлец, пусть все об этом услышат!

Слова лихорадочно вертелись на языке: угрозы, оскорбления и миллионы вопросов, София открыла было рот, но боль и обида застилали все мысли, эмоций было так много, что невозможно было передать их все лишь парой фраз, а на большее у нее просто не хватило бы сил. Она устремила на него обрекающий взгляд, который стал для него красноречивее всех разом взятых упреков и обвинений, в этих ярко-синих глазах он будто смог прочесть саму судьбу, за один лишь миг совершив стремительное путешествие в прошлое. София ощутила подкативший к горлу ком и опустила голову, почувствовав, что земля начала плавно уходить из-под ног, Марк подхватил ее, не позволив упасть, и усадил на переднее сидение. Она откинулась на спинку, проклиная тот миг, когда решила не ехать домой, и постаралась преодолеть очередной приступ слабости и тошноты. Брат уселся за руль, какое-то время он был полностью поглощен дорогой и с тревогой поглядывал на движущиеся за ними автомобили, однако вскоре убедился, что причин для беспокойства нет. София сидела неподвижно, отвернувшись от него к окну, и за всю дорогу не проронила ни слова, из чего он мог сделать вывод, что она либо действительно спала, либо просто делала вид во избежание нежеланного общения. Впрочем, он нисколько не возражал против такого поведения, так у него появилось время и возможность, чтобы все обдумать. Вскоре машина остановилась во дворе ее дома, и взгляд Марка переместился с темнеющих окон на бледное лицо сестры, почему-то сейчас она казалась ему особенно далекой и отстраненной. Он протянул руку, чтобы ее разбудить, она будто почувствовала его намеренье, медленно открыла глаза и бросила затуманенный взгляд в окно, затем все также молча выбралась на улицу и устало привалилась спиной к закрытой дверце. Немного помедлив, Марк последовал за ней.

— Я знаю, что ты меня ненавидишь, — произнес он, стараясь поймать ее взгляд, — но мне нужно с тобой поговорить.

София слабо кивнула, хотя так и не взглянула на него, он прав, им пора кое-что прояснить. Она вынула из сумки ключи, сжала их в руке и нетвердой походкой направилась к подъезду. Он попытался было помочь, но она тут же отвергла его помощь, так что ему не оставалось ничего, кроме как идти чуть позади, чтобы иметь возможность подстраховать ее в случае падения. Возвращение домой вполне можно было назвать приятным, особенно после всего пережитого, да и мысль провести вечер в одиночестве казалась теперь далеко не самым плохим вариантом, более того, если бы у нее был выбор, она бы именно так и поступила. София захлопнула входную дверь и, щелкнув выключателем, зажмурилась от яркого света, заполнившего прихожую. Она тихо выругалась, потерла виски непослушными пальцами и попыталась мысленно настроиться на предстоящий разговор.

— Сколько ты выпила? — спросил Марк и осторожно повернул ее лицо к себе.

— Пару бокалов… — она снова отвернулась, однако успела заметить отразившейся на его лице скептицизм, — просто сегодня я напрочь позабыла о еде.

Эта мысль пришла ей в голову по дороге домой и вполне объясняла появление слабости и головокружения. Она ожидала услышать в свой адрес какую-нибудь глупую шуточку, например, по поводу ее незапланированной диеты, но вместо этого он молча потянул ее в гостиную, стянул с нее пальто и усадил на диван.

— Оставь, роль заботливого братца тебе не к лицу, — едко заметила она.

— Мне так спокойнее, ты того и гляди свалишься в обморок.

Она окинула его усталым взглядом и лишь теперь различила пятна крови на его футболке.

— Это не моя, — сообщил он, проследив за ее реакцией.

Перед глазами снова предстали двое напавших на нее мужчин, бледные лица, судорожно сжатые на горле пальцы, медленно расползавшееся по асфальту темное алое пятно, она почувствовала, как к горлу снова подкатила тошнота и машинально прижала дрожащую ладонь к губам. «Да что с тобой такое?!» — вспыхнула она, разозлившись на себя за собственную слабость. В конце концов, она ведь журналистка и ей уже довелось пару раз столкнуться с подобными сценами.

— Мне нужно в ванную… — простонала она и, пошатываясь, бросилась вон из комнаты.

— Только не запирай дверь! — крикнул он вслед, абсолютно не прельщаясь перспективой ломать ее, если вдруг она потеряет там сознание.

София закрутила кран с холодной водой, лишь когда продрогшие пальцы почти перестали ее слушаться, она долго умывалась, будто тем самым смутные тревожные мысли тоже могли стать от этого более ясными, а застрявшая в ее голове картинка могла куда-нибудь исчезнуть. Прижавшись лбом к дверце висевшего над раковиной шкафа, она дрожала то ли от холода, то ли от накатившего на нее ужаса, взбунтовавшийся от такого наплевательского к себе отношения желудок, казалось, готов был вывернуться наизнанку. «Это была самооборона, — убеждала она себя, — просто самооборона, но надо было вызвать полицию или…». Теперь она сама не знала, что верно, а что нет. Скрывшись с места преступления, она легко превратилась из невинной жертвы в соучастницу. Да, они хотели ее убить или же просто хорошенько запугать, если судить по словам брата, второй вариант был наиболее вероятным, она подозревала, что это как-то связано с ее участием в последних событиях. В любом случае, ей бы вряд ли понравилось то, что эти люди намеривались с ней сделать, и все же это было неправильно. Первое, что она сделает завтра — просмотрит криминальные сводки или же позвонит Рафаэлю Карраско. София вздрогнула, когда в дверь вдруг тихонько постучали.

— С тобой все в порядке? — послышался голос Марка.

— Да, — солгала она и, заставив себя выпустить из рук край раковины, распахнула дверь.

— Ты не против? — Марк кивнул в сторону ванны и остановил взгляд на ее растерянном лице.

— Нет, — она качнула головой и протиснулась мимо него на кухню, если он думал, что она будет биться в истерике, то глубоко ошибался.

В холодильнике обнаружились остатки вчерашнего пирога, София выставила тарелку на стол и, периодически отламывая от него маленькие кусочки, принялась варить кофе. У нее не было аппетита, но взбунтовавшийся желудок требовал своей законной порции, и ей пришлось пойти на компромисс. Когда она наполнила обе чашки только что приготовленным кофе, на кухне появился Марк и от начала неловкого разговора ее спас пискнувший в сумочке мобильный. Метнувшись мимо него в гостиную, она обнаружила, что ему каким-то образом удалось избавиться от кровавых пятен, так что теперь его футболка выглядела просто мокрой. За неимением у нее мужской одежды, предложить брату было абсолютно нечего, а потому она и вовсе предпочла не акцентировать на этом внимания и в очередной раз за сегодня с замиранием сердца вгляделась в экран смартфона. На дисплее виднелся пропущенный вызов от Ронды, чтобы успокоить взволнованную коллегу, она принялась набирать для нее сообщение, в котором уверяла, что с ней все в порядке, она давным-давно добралась до дома, а телефон не брала потому, что просто-напросто забыла вынуть его из сумки. Да, она, конечно, расстроена, но сможет это пережить, сейчас же она ложится спать и желает своей лучшей коллеге спокойной ночи, а поговорить обо всем они смогут завтра. София еще раз поглядела на горящий дисплей, стараясь скрыть возникшее разочарование, делать вид, что она не надеялась получить хоть какие-нибудь известия от Флориана, было совершенно бессмысленно, но еще более бессмысленно было просто их ожидать. «Все в порядке, — насмешливо шепнул внутренний голос, — ты добилась того, чего хотела».

Она вернулась на кухню и села за стол напротив Марка, он тут же подвинул к ней чашку и тарелку с пирогом, настояв на том, что ей необходимо поесть. Она кивнула и усилием воли затолкала в себя еще несколько маленьких кусочков. Какое-то время они оба молчали.

— Кажется, ты хотел мне что-то сказать, — произнесла она безжизненным тоном.

— Вообще-то, я надеялся, что мы сможем поговорить гораздо раньше, — не сразу отозвался он, — но теперь я буду вынужден кое о чем тебя попросить.

Она никак не отреагировала, и он продолжил:

— Я не хотел тебя обидеть, тогда я наговорил лишнего… извини.

София предпочла не уточнять, какую именно из их встреч он имел в виду, наблюдения за его неловкими извинениями привели ее к выводу, что ему вообще нечасто приходилось это делать.

— Ты уже виделся с отцом? — переменила она тему.

— Я говорил с ним, — в его словах сквозило напряжение, она поняла, что сейчас он совсем не ожидал от нее такого вопроса.

Она смерила его холодным взглядом и не удержалась от колкости.

— Ты мог бы сделать это раньше, лет десять назад, к примеру.

— Прекрати цепляться за прошлое, у меня были на то свои причины…

— А сейчас нет?! — раздраженно перебила она. — Знаешь ли ты, что он думал о тебе изо дня в день все эти годы? Он всегда ждал, ждал хоть каких-нибудь вестей о своем сыне, он всю жизнь винит себя за то, что с тобой произошло! Ты даже не представляешь что это такое…

Голос ее задрожал, она почувствовала, как глаза против воли наполняются слезами и сцепила лежащие на столе руки в замок, боясь, что не сможет сдержаться и бросится на брата с кулаками. Марк буквально видел, как она бросается на него с отчаянной яростью, конечно, это ни в коей мере не привело бы его в трепет, но, возможно, так было бы лучше. Он получил бы пару справедливых затрещин, а она выплеснула бы всю скопившуюся злость и тогда, измученная и уставшая, выслушала бы его до конца. Это было неплохой идеей, и он уже намеривался подлить масло в огонь, но вместо этого вдруг спокойно сказал:

— Мы поговорили и...

София вскинула раскрытую ладонь, призывая его к молчанию, тема оказалась для нее чересчур болезненной, она опасалась, что не сможет держать себя в руках и совершенно расклеится, а этого она сейчас никак не могла себе позволить. К тому же, вряд ли Марк жаждал поговорить с ней о семье, семейные драмы, наверняка, интересовали его в последнюю очередь, поэтому ей следовало переключить внимание на то, что он собирался ей рассказать. Она опустила голову и, уперев локти в стол, будто отгородилась от него прижатыми ко лбу и сцепленными в замок пальцами. Она не собиралась выяснять что именно Марк мог наговорить ему, какое оправдание он изобрел для себя. И без того было ясно, что этот разговор дался отцу нелегко, и все же ей было гораздо легче оттого, что они все-таки поговорили, быть может, когда-нибудь они смогут восстановить былые отношения или хоть сколько-нибудь приблизиться к ним. Усталость неумолимо брала над ней верх, теперь Марку пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы довести ее до прежнего состояния. Она все еще злилась, но у нее к нему было много вопросов, которые она должна была успеть задать до того, как взвалившийся на плечи тяжкий груз окончательно раздавит ее своим неумолимым весом. Марк окинул ее взволнованным взглядом и незаметно покосился на стрелки наручных часов. Одним глотком он допил оставшийся кофе и весь мысленно напрягся в ожидании очередной неизбежной ссоры.

— Хорошо, будь по-твоему, — согласился он, чтобы перейти от одной непростой темы к другой, — не будем вспоминать былые обиды и искать виноватых, сейчас я здесь не для этого.

Сначала, когда они только встретились, он действительно хотел поговорить с ней о семье, а может даже объяснить почему все так вышло, что за причина толкнула его исчезнуть из жизни родных на столь долгие годы. Порой он даже казался себе сентиментальным идиотом, пытающимся угнаться за давно ушедшим паровозом, и хотя прошлого не вернуть, как ни крути, все же что-то можно было изменить здесь, в настоящем. Однако теперь были другие обстоятельства, и он вынужден был просить ее совсем о другом. Во взгляде Марка мелькнуло сожаление, София облокотилась на спинку стула и, скрестив на груди руки, твердо встретила его взгляд.

— Кто ты? — холодно спросила она.

— Что? — ему показалось, что он ослышался, но по ее лицу он очень скоро понял, что это не так.

— Это что шутка? — усмехнулся он с нарочитой небрежностью. — Ты прекрасно это знаешь.

— Нет, — она подняла на него испытующий взгляд, — я тебя совсем не знаю. Я знала своевольного взбалмошного подростка, который периодически прогуливал школу и мог доставить своим родителям кучу хлопот. Своими поступками он мог вызвать недовольство окружающих, но не мог за минуту хладнокровно расправиться с двумя вооруженными людьми. Тот, кого я знала, не был убийцей и не имел проблем с полицией.

В ее голосе, равно как и в ее глазах, он видел непоколебимость. Вопрос служил своеобразной проверкой, которую он, судя по всему, с треском провалил. Марк ощутил невольное восхищение, и какое-то извращенное чувство удовлетворения разлилось по всему его телу. Все же они были похожи и гораздо больше, нежели казалось ей самой, ее проницательность и способность трезво логически мыслить в любой ситуации так напоминали ему самого себя. Должно быть, сейчас ей было очень непросто: сделать такое открытие и при этом иметь столько самообладания, он вдруг подумал, что она вполне могла бы стать одной из них. Она, как и он, была предана своему делу, умна, строптива и отчаянно смела, в чем он уже достаточно убедился. С того дня, как он узнал, что его сестра работает в редакции «Эль Паис», он не пропустил ни одного номера и, конечно, после того репортажа, основным героем которого она стала, он принялся следить за новостями с особым тщанием и был поражен ее самоотверженностью. Беда только в том, что теперь следить за ней принялся ни он один, и именно поэтому ему было так необходимо с ней поговорить.

— Так вот оно что, жалеешь, что не обратилась в полицию? — его губы тронула насмешливая улыбка, и он выложил перед ней на стол свой мобильный. — Еще не поздно это исправить. Давай же, позвони. Но прежде вспомни, что ушла вместе со мной.

— Ты не оставил мне выбора! — вспыхнула она, ощущая укол совести и злясь оттого, что брат так ловко играет на ее чувствах.

— Тебе придется это доказать.

София перевела взгляд на лежащий перед ней телефон, Марк вновь бросал ей вызов, и она бы непременно его приняла, уж очень хотелось узнать, как он будет выкручиваться из этой ситуации. Она представила, как набирает номер Рафаэля и пытается объяснить произошедшее, история, если не знать ключевых моментов, выглядела довольно странной. Чтобы ей поверили, пришлось бы открыть происхождение Марка, а она никогда не упоминала о существовании брата, и это только добавляло множество лишних вопросов. Еще одна проблема заключалась в том. что Марк вряд ли стал бы спокойно дожидаться пока она сможет объясниться, еще неизвестно, что может взбрести ему в голову, поэтому необходимо было оставаться начеку и выяснить все интересующие ее вопросы, позже она решит, что с этим делать. Несколько долгих секунд она боролась с собой, затем сделала пару глотков кофе, чтобы хоть немного взбодриться и, вернув чашку на стол, поглядела на брата.

— Я знал, что ты сделаешь правильный выбор, — Марк расплылся в довольной ухмылке и спрятал телефон в карман джинсов.

— Ты ведь следил за мной, так? — София проигнорировала его насмешку и постаралась не обращать внимания на постепенно окутывающую мысли туманную пелену. — Ты оказался там очень вовремя и не говори, что всему причиной развитое чувство интуиции. Что тебе нужно?

Марк встретился с ее жестким взглядом и отбросил остатки тлевших в душе сомнений, поначалу он совершенно не представлял, как начать этот разговор, не раскрыв при этом того, что ему хотелось бы скрыть. Он прокручивал в голове различные варианты, но слишком зациклился на той небольшой частице правды, которую вынужден был открыть, он недооценил способности сестры, а ведь именно она сейчас задавала тон их непростому общению. К тому же после вечернего инцидента уже невозможно было вернуться к их прежним безобидным, ставшим уже такими привычными, перепалкам, в ее глазах он теперь непросто отъявленный негодяй, но еще и жестокий убийца. А ведь он даже не предполагал, что им придется начать разговор при таких обстоятельствах. Совсем не этого он хотел, когда искал с ней встречи.

— Я должен знать, кто передает тебе информацию.

— Поясни… — она изумленно вскинула бровь и поглядела на него с явным подозрением.

Он чуть подался вперед:

— Ты прекрасно знаешь, о чем я, мне нужно знать имя человека, от которого ты получаешь сообщения о планирующихся здесь терактах.

— С чего ты взял, что мне известно его имя? Думаю, не в его интересах раскрывать подобные сведения.

— Конечно нет, но ведь ты сотрудничаешь с полицией, а они наверняка уже что-то выяснили.

— Какая осведомленность… — она нахмурилась и задумчиво покусала губу, кусочки разрозненной мозаики начинали постепенно складываться вместе, однако общая картина все еще оставалась неясной. — И как давно это происходит, с каких пор ты за мной следишь?

— Ты движешься не в верном направлении, — вопрос не вызвал у него ни малейшего смущения, Марк даже ощутил некий азарт, сравнимый с тем, какой испытываешь за хорошей партией в покер, и пусть сегодня ему придется чем-то пожертвовать, победа все равно останется за ним. — Тебя должно интересовать другое, но я задал тебе вопрос и все еще хочу получить на него ответ.

— Черта с два! — София яростно хлопнула ладонью по столу, ей до смерти надоело участвовать в чужих играх и плутать в лабиринтах бесконечных интриг. — Спустя шестнадцать лет ты вдруг вторгаешься в мою жизнь, задаешь дурацкие вопросы и требуешь ответов, которых у меня нет, но при этом не можешь объяснить мне даже причины всего этого!

— Причина всего одна — ты вмешалась не в свое дело и, думаю, уже поняла, чем это может тебе грозить.

— Вмешалась?! — вспылила она, вспомнив ясное октябрьское утро, когда внезапно стала невольным участником и свидетелем подрыва нескольких машин, в тот день она впервые встретилась с Исмаэлем Кампосом и совсем не набивалась ему в помощники, он сам втянул ее в этот завертевшийся круговорот, совершенно не поинтересовавшись, что она обо всем этом думает.

Она уже собиралась высказать свои соображения вслух, но успела вовремя себя одернуть. По ее лицу Марк понял, что никаких откровений в порыве праведного гнева не последует, возмущение отошло на задний план, она уже вполне владела собой, а значит, ему снова придется менять тактику. Сестра на мгновение умолкла, затем подняла на него настороженный взгляд:

— Те двое… ты ведь должен был заметить, что они за мной наблюдали, — она немного помедлила и принялась сосредоточенно следить за выражением его лица, — значит, ты знал, что они собираются сделать?

Он не ожидал такого поворота, и все же ее догадливость не могла снова его не восхитить.

— Вообще-то, они ничего мне об этом не сообщали, — Марк предпочел скрыть изумление за полушутливым тоном, — скажем так, в какой-то момент мне все стало ясно.

— И ты решил вмешаться? — в ее голосе явно слышалось недоверие.

— Mon dieu, c'est insupportable![1]— театрально вздохнул он и откинулся на спинку стула. — Сейчас ты, вероятно, спросишь почему?

[1] Боже мой, это невыносимо! (франц.)

— Вопрос напрашивается сам собой, разве нет? — кивнула она. — Но меня больше интересует, зачем тебе это, какое тебе дело до какого-то там незнакомца, решившего побаловаться пророческими посланиями?

— Я не хочу, чтобы ты имела ко всему этому хоть какое-то отношение, — на этот раз он был вполне серьезен.

— Вот как?

— Это может быть опасно, разве ты еще не убедилась? К тому же этот человек не тот, за кого себя выдает.

— И кто же он, по-твоему?

— Предатель и лжец, который не остановится ни перед чем, чтобы довести свою игру до конца, — произнес он с нажимом.

— Но ведь тебе не известна его личность, как ты можешь об этом знать?

— Слишком много вопросов, — София уловила нотки гнева и разглядела тот же стальной блеск в его глазах, — на твоем месте я был бы осторожнее.

На этот раз она не ощутила того безотчетного всепоглощающего страха, все чувства будто притупились, осталось лишь желание выяснить правду, пока она не потеряла основную суть разговора, ведь с каждой минутой ей становилось все труднее держать нить повествования, внимание временами рассеивалось, будто мысли застилало набежавшее вдруг откуда-то облачко. Глаза слипались, и тогда в воображении всплывала большая мягкая подушка, которую можно было обнять и положить на нее отяжелевшую голову, не чувствовать больше стучащей боли в висках и не бояться встать со своего места без того, чтобы заранее не отыскать себе какую-то опору.

— Осторожнее? — повторила она и усмехнулась. — Быть может, сегодня на меня напали с твоей подачи? Неплохой ход: создал угрозу и сам же ее устранил. Теперь, когда ты стал героем в моих глазах, я из чувства признательности и благодарности должна пообещать никогда больше не впутываться в столь грязные дела и сообщить все, что тебя заинтересует.

— С моей подачи?! — пораженно выпалил он. — Я и не жду от тебя благодарности, но… какого черта, Софи, какого черта!..

В последний момент Марк все-таки сумел подобрать выражение помягче, затем вскочил и, приблизившись к сестре, слегка тряхнул ее за плечи.

— За кого ты меня принимаешь?

— За одного из тех, по чьей воле гибнут невинные люди, — ответила она, хотя по-прежнему искренне желала ошибиться.

— Кого ты называешь «невинными», Софи, напавших на тебя громил?! — голос брата дрожал от негодования.

— Я все видела, ты не похож на человека, совершившего убийство впервые, ни один мускул у тебя не дрогнул! Ты уже делал это раньше, и я очень сомневаюсь, что каждый раз в роли твоих жертв выступали подобные личности.

Мгновение они молча глядели друг на друга, затем в его лице вдруг что-то переменилось, ладони, лежащие на ее плечах, слегка дрогнули, он склонился к ее уху, отчего она прекрасно могла расслышать каждое произносимое слово, и зловеще зашептал:

— Да, я это делал… знаешь, я мог бы многое тебе об этом рассказать, ты даже не представляешь, как это может быть приятно, особенно когда…

— Прекрати! — крикнула она и зажмурилась, задохнувшись от выступивших на глаза слез, София знала, что он не лгал, видела это по лихорадочному блеску его глаз, сбившемуся дыханию, она сама хотела это знать, но не смогла вынести открывшейся правды.

— Я лишь отвечаю на твой вопрос, — его голос вновь зазвучал спокойно, — у каждого из нас своя правда, все зависит от того, как на это взглянуть, точнее, с чьей стороны. Важны только факты.

Марк отступил от нее и медленно шагнул к окну, чтобы не встречаться с исполненным ужаса и невыносимой печали взглядом.

— Только факты… — признала она с горечью, — мой брат — убийца …один из них.

— Мир не делится на плохих и хороших, Софи. Кто сказал, что ты никогда не выстрелишь, однажды взяв в руки винтовку?

— Я бы никогда этого не сделала! — она упрямо тряхнула головой.

— Даже если бы спасала чью-то жизнь, например, защищая ребенка? — недоверчиво поинтересовался он, прекрасно памятуя о том, что в критических ситуациях его сестра всегда шла на решительные меры.

Взгляд его пронзительных синих глаз выжидающе замер на ее лице, София не могла выдавить ни слова, но знала, что он прочел ответ в ее глазах, и от его осознания внутри зашевелился неприятный парализующий страх.

— Ты бы это сделала, сделала бы, не имей ты другого выхода, — поспешил он выразить мелькнувшую у нее мысль вслух и на лице его отразилась удовлетворенная улыбка. — Как видишь, все зависит от мотивации. Можно кричать о благих намерениях, но факт остается фактом — ты сделала свой выбор, оборвав чужую жизнь, для кого-то это покажется ужасным, для кого-то нет. Так что давай оставим общепринятые нормы морали, их изобрели глупцы, чтобы управлять стадом безмозглых баранов.

— То, что делаешь ты — нечто иное, — возразила она.

— Возможно, у нас просто разные цели, — он равнодушно пожал плечами.

Ее буквально передернуло от столь явного неприкрытого цинизма и холодной расчетливости. София вдруг подумала, что не имеет ничего общего с человеком напротив, отныне их больше ничего не связывало, тот Марк, которого она знала, давно погиб. Было нестерпимо больно, правда оказалась слишком жестока и отвратительна, чтобы так запросто суметь с ней смириться. Ее вновь замутило, она едва сдержала слабый стон, больше она этого не вынесет.

— Уходи, — пробормотала она, запустив дрожащие пальцы в рассыпавшиеся по плечам волосы и болезненно поморщилась, — я не желаю тебя видеть.

— Тебе нужно прилечь, — заметил он, проигнорировав ее слова.

— Мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое!

София поспешила подняться с твердым намерением выставить его за дверь. Стены кухни резко накренились вниз, но уже в следующий миг она ощутила, что сильные руки брата не позволяют ей упасть. Она прикрыла глаза в надежде, что, когда откроет их вновь, очертания предметов перестанут двоиться и расплываться, мелкая дрожь мешала твердо стоять на ногах. Марк быстро закинул ее руку себе на плечи и, придерживая сестру за талию, направился в сторону гостиной.

— Я же сказала, уходи… — тут же запротестовала она.

— Не глупи, я выполню твою просьбу, но сначала помогу тебе добраться до спальни.

Она не стала спорить, понимая, что без его поддержки едва ли добралась бы до комнаты даже ползком. Вместо этого она сосредоточилась на своих размышлениях, в голове, несмотря на сгустившийся туман, то и дело крутилась какая-то мысль и никак не давала покоя. Не покидало ощущение, что она упустила что-то очень важное.

— Я должен выяснить кто он, София, — донесся до нее ставший приглушенным голос брата.

София не слушала, ей было необходимо понять, что она упустила и все оставшиеся у нее силы были направлены только на это. Она напряженно вслушивалась в отголоски ускользающих мыслей, чувствуя, как сгущающийся мрак мягко и неумолимо влечет ее за собой, когда где-то на границе ускользающего сознания, наконец, обнаружила последнюю составляющую.

— Это ведь ты… — проговорила она, едва шевеля губами, — это ты…я должна была понять.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал он, и она сразу различила фальшь в его встревоженном голосе, — тебе просто нужно отдохнуть.

«Давай же, Софи, тебе необходимо поесть…» — вспомнила она, ну конечно, у него было вполне достаточно времени, чтобы поколдовать над ее чашкой, пока она была в гостиной. Она была так поглощена их разговором, что совершенно не обращала внимания на свое самочувствие, игнорировала все тревожные звоночки, хотя ее состояние и до этого оставляло желать лучшего, может, еще и оттого она ничего не заметила. Ее охватило отчаянье, кажется, она все же просчиталась, переоценив его человеческие качества, она знала, что он опасен, но не предполагала, что он пойдет на такой шаг. Неужели он способен причинить вред даже собственной семье и что, если благодаря ее открытию поплатиться за это придется не только ей? Как же она была глупа, подарив отцу надежду на чудесное воссоединение! Лучше бы ему никогда не знать о собственном сыне, о том, кем он стал.

— Лжец! — в порыве гнева она попыталась отстраниться, и эта безнадежная попытка ей самой показалось абсолютно бесполезной, она почти обмякла в его руках, даже не сумев поднять отяжелевшие веки.

— Все будет хорошо, — быстро заговорил Марк и повернул ее лицо к себе, — ты просто уснешь, ничего не случиться.

София стиснула слабеющие пальцы на вороте его футболки, и он наклонился к ней, чтобы разобрать почти беззвучно слетавшие с губ слова.

— Ненавижу… — услышал он, внутри что-то болезненно сжалось, затем его руки подхватили ее безвольное тело.

Марк осторожно опустил ее на кровать и на один краткий миг оказался в далеком прошлом, которое теперь более всего походило на чьи-то внезапно всплывающие воспоминания. Когда-то почти также он относил на руках свою маленькую спящую сестренку, когда та была еще совсем крохой. Он даже смог припомнить, как была обставлена их детская в то время и как потом он тихо крался назад к двери, натыкаясь по пути на всевозможные препятствия в виде многочисленных разбросанных по полу игрушек. Он искренне радовался, что его малолетняя сестра все еще спит днем, тогда как он был в это время абсолютно свободен и мог заниматься всем, что ему заблагорассудится. Обычно в это время он убегал на улицу вместе с другими мальчишками, чтобы не слышать замечания матери о том, чтобы он вел себя потише. Марк присел на край кровати и бережно сжал ладонь Софии в своих руках, сейчас он бы многое отдал, чтобы вернуть эти светлые дни и пережить их заново.

— Прости, — прошептал он, глядя на нее с затаенной болью, — но ты не оставила мне другого выбора.

Затем поднялся и вышел из комнаты.