Глава 2

Всю последующую неделю страна была охвачена лихорадкой предстоящих выборов в Каталонии, которые должны были состояться уже в это воскресение. Глава правительства региона Артур Мас прибегал к громким лозунгам вроде: «Главный голос всей твоей жизни!», а речи его были посвящены в основном вопросам национализма и отделения региона. Софии же все происходящее казалось полным безумством, отделение столь значимой части Испании могло поставить под удар всю экономику страны. В столь неспокойное время в условиях вспыхивающих повсюду междоусобных войн и многочисленных международных конфликтов, когда в странах Европы появлялось все большее количество беженцев — людей без определенного будущего и крова над головой, людей, которые в большей степени были подвержены чужому влиянию извне, не могло идти и речи о какой-либо стабильности и уж тем более о скором процветании.

Мысли в голове проносились одна за другой, чтобы хоть как-то от них отвлечься, она принялась переключать радио, но по иронии судьбы настроилась на очередной новостной канал, где немного усталым голосом диктор продолжал вещать о наболевшем: «Если Каталония обретет независимость, она выйдет из состава еврозоны, таким образом, регион останется без поддержки Европейского Центробанка, представители банковского сектора Испании ранее уже предупреждали, что в случае отделения они будут вынуждены пересмотреть свою стратегию в Каталонии». София покачала головой и только теперь обратила внимание на спидометр, стрелка замаячила на отметке в 30 км/ч и продолжала довольно быстро снижаться. Пробираясь через стройные ряды жилых домов, она заблаговременно сбросила скорость, однако происходящее сейчас уже не поддавалось ее контролю. Она тут же поняла, в чем дело, и обругала себя за забывчивость, в планы входило заправиться сразу после отъезда из редакции, а вовсе не дожидаться подобных сюрпризов, но спешка и несколько телефонных звонков сбили ее с намеченного курса. София выключила радио, проехала еще немного до наиболее подходящего для стоянки места, остановилась на одной из тихих улочек и торопливо потянула дверцу машины. Окутавшая ее вечерняя прохлада показалась настоящим блаженством, она открыла багажник и проверила содержимое небольшой канистры, та, к ее сожалению, оказалась совершенно пуста. Припомнить, когда в последний раз она восполняла свой резервный запас, так и не удалось, пришлось вернуть канистру назад и напомнить себе, что на обратном пути нужно будет захватить ее с собой. Она забрала из салона ключи и заспешила вдоль безлюдной улицы к искомому дому.

Спустя полчаса она вышла из подъезда одного из пятиэтажных домов с маленькими резными балкончиками и снова оказалась в темноте длинной плохо освещенной улицы, в вечерней тишине ее шаги гулким эхом разносились между многочисленных зданий в этом тусклом свете так напоминающем городские лабиринты. София бросила быстрый взгляд по сторонам и взглянула на часы, район был не самый удачный, о чем Алисия уже успела ее предупредить, сама же она уже нашла подходящий вариант и собиралась переехать в конце следующей недели. София познакомилась с ней после переезда в Мадрид, девушка стала одним из ее постоянных ньюсмейкеров, снабжавших ее различного рода конфиденциальной информацией, обычно они встречались на какой-нибудь нейтральной территории, но чаще общались преимущественно по телефону и электронной почте. София направилась к отставленной почти в квартале отсюда машине и вынула из кармана мобильный, чтобы вызвать такси. Алисия советовала ей дождаться приезда водителя в квартире, но так как ей все равно нужно было вернуться к машине, она посчитала, что вполне может сделать это и в салоне своего авто. Часы на дисплее показали половину десятого, София уже говорила с оператором, когда из-за угла ближайшего здания навстречу ей выскочил какой-то человек, это произошло настолько внезапно, что она налетела на него, чуть не сбив его с ног, и машинально вцепилась в его куртку, чтобы вернуть себе утраченное равновесие.

— Простите меня, сеньорита, я такой неуклюжий, — услышала она, прежде чем успела что-либо сказать, и подняла глаза.

Перед ней стоял высокий худощавый парень, на лице которого расплывалась лукавая, игривая улыбка.

— Ничего, я сама виновата, — растерянно пробормотала она и выпустила из рук тонкую ткань его куртки.

София сразу определила, к какой категории людей его следует отнести. По ее мнению, парень был одним из тех, с кем лучше не пересекаться на пустынной улице в темное время суток, сам по себе он был не опасен, зато довольно хитер и изворотлив, к тому же она явно оказалась на его территории. Она попыталась отстраниться, но ладони молодого человека, оказавшиеся на ее плечах в момент столкновения, остались на месте. Рядом мгновенно возник еще один парень, появившись словно из ниоткуда, и она сразу отметила у них общие черты. У обоих были темные глаза и волосы, а также смуглая загорелая кожа, больше всего они напоминали выходцев из Латинской Америки. Одеты они были примерно одинаково: джинсы, легкие ветровки, накинутые поверх обычных маек, на ногах довольно потрепанные кроссовки, у второго на голове красовалась темная кепка с низко надвинутым на лоб козырьком, ростом он был чуть ниже, однако был более мускулистым и казался гораздо шире в плечах.

— Вам не стоит оставаться одной в такое время. Где Вы живете? Мы с Пабло с удовольствием Вас проводим, — парень натянул на лицо маску крайней доброжелательности и бросил взгляд на своего товарища.

Растерянность Софии сменилась напряжением, ловкие пальцы молодого человека почти неуловимо скользили по ее плечам, она бы даже не заметила их движения, если бы не съехавший с плеча ремешок сумки. Чтобы остановить ее падение, она машинально согнула руку в локте и прислушалась к сигналам, идущим из сжимаемого в руке смартфона, однако там была абсолютная тишина, девушка-оператор, так и не дождавшись ответа, положила трубку. Ситуация была вполне типичной и не сулила ничего хорошего: любители легкой наживы уже выбрали свою жертву. Вместо паники ее охватила злость, ничто не могло помешать этой парочке, она сама угодила в заранее расставленные сети по собственной глупости. София огляделась, кроме них вокруг по-прежнему никого не было, силы были явно не равны, с одним она, возможно, еще бы справилась, но вот с двумя… Парень расценил ее молчание как смятение и ободряюще улыбнулся, правда, это больше напомнило ей торжествующий оскал, затем слегка подтолкнул ее назад, к стене стоящего рядом дома.

— Не волнуйтесь, сеньорита, Вы теперь в надежных руках.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи и посоветовала бы вам поскорее отсюда убраться! — заявила она и торопливо стряхнула с себя его руки.

— Зачем же так грубо? — молчавший до той поры его товарищ, представленный как Пабло, подступил к ней ближе.

София попятилась, прокручивая в голове варианты своих действий, еще один шаг назад, и она упрется спиной в стену. Парни рассредоточились по обеим сторонам, живо осознав, что их намерения уже стали ей известны, а потому не было никакого смысла продолжать изображать из себя добродетель с благими намерениями, нужно было поскорее со всем этим заканчивать и уносить отсюда ноги.

— Да ладно тебе, не ломайся, мы тебе ничего не сделаем, — снова сказал он, хищно сверкнув глазами из-под козырька, после чего с неожиданным проворством схватил ее сумку.

Она успела среагировать и обеими руками ухватила ее ручку, выронив при этом зажатый в руке смартфон. Его подельник тут же подоспел на помощь, он набросился на девушку со спины и стал оттаскивать ее в сторону. София рванула ремешок сумки на себя, уперев ноги в асфальт, и чуть подалась назад под его натиском. Пальцы онемели довольно быстро, и все же она не позволяла себе разжать их, яростно сопротивляясь, она попыталась достать схватившего ее сумку парня ногой. Его товарищ вновь пришел на выручку, руки молодого человека обвились вокруг ее талии, он с силой рванул ее на себя, и она ощутила, как ноги оторвались от земли, а ручка в тот же миг выскользнула из рук. На мгновение парень потерял равновесие, и София, воспользовавшись моментом, попыталась высвободиться из его цепких объятий. Но, когда ноги ее снова коснулись земли, оказавшиеся за спиной в крепком захвате руки, пронзила резкая боль, она зажмурилась и почувствовала, как против воли начинают подгибаться колени. Горячее дыхание обожгло кожу на ее шее, руки парня быстро и умело заскользили по телу в поисках вещей, которыми можно было бы поживиться, он что-то шептал ей о том, что вовсе не собирался причинять ей боль, и что она сама в этом виновата. Она не могла разобрать всех его слов, ярость, боль и отвращение застилали сознание густой пеленой. У нее с собой было немного денег, и в другой раз она не стала бы с ними бороться, но дело было вовсе не в деньгах, в сумке лежали материалы и записи, необходимые ей для работы. Правда, ребятам вроде этих этого было не объяснить, к тому же ужасно не хотелось мириться с ролью жертвы и идти у них на поводу.

— Убери от нее руки! — раздался вдруг резкий мужской голос.

К тому моменту парень уже успел обшарить ее карманы и, не найдя там ничего значимого, стянул с нее часы и принялся за цепочку с серебряным распятием, когда внезапное появление незнакомца застало его врасплох. Он вскинул голову и медленно разжал руки, София тут же осела на землю и принялась растирать сведенные болью запястья и пальцы. Возникла короткая пауза, в ходе которой незадачливый грабитель имел возможность разглядеть в руках приближающегося мужчины выхваченную минуту назад женскую сумку. Парень застыл в нерешительности, оценивая возможности своего противника, его подельника поблизости не оказалось, и о его судьбе теперь можно было только догадываться. Однако он подозревал, что раз захваченный трофей не находится в руках Пабло, то, вероятнее всего, этот тип уже успел до него добраться из чего следовало, что очутившийся перед ним незнакомец был далеко не промах. Парень бросил вызывающий взгляд, стараясь разглядеть лицо мужчины и, когда тот, наконец, оказался в свете фонаря, увидел стальной блеск его холодных глаз и спокойную решимость, не имевшую ничего общего с его нарастающим беспокойством. Обученный жизни в бедных латинских кварталах, он хорошо знал этот взгляд, то был взгляд хищника, готового перегрызть горло любому, кто встанет у него на пути, с такими лучше было не связываться. Не сводя с него глаз, мужчина приказал оставить украденное и предложил убраться, пока тот еще цел. Напряжение сковало все его тело, незнакомец мог быть вооружен, парень живо представил торчащую из-за пояса рукоять пистолета или мачете. Вообще-то в кармане ветровки у него имелся складной нож, которым они с Пабло иногда запугивали одиноко бредущих горожан или приблудившихся туристов, особо несговорчивым требовался дополнительный стимул, чтобы отдать имеющуюся наличность и драгоценности. И все же они были не убийцы, никогда еще им не приходилось по-настоящему пускать его в ход, а в случае с этой красоткой это совершенно не требовалось. Мысли путались, можно было попытаться бежать, но почему-то он был уверен, что в этом случае незнакомец не погнушается выстрелом в спину или же броском ножа, он также не сомневался, что тот не промахнется. В конце концов, парень внял голосу разума, который в тот момент буквально вопил и, бросив награбленное, поспешил ретироваться. Его подельнику в этом плане повезло гораздо меньше, у него совсем не оказалось времени на размышления, стремительный удар в челюсть и сбивший беднягу с ног лоу-кик, заставил его позабыть обо всех трофеях.

— Как Вы?

София услышала голос приблизившегося мужчины, на этот раз он прозвучал гораздо мягче, затем увидела перед собой дорогие фирменные ботинки и тянущиеся от них вверх длинные ноги, облаченные в прекрасно сидящие черные брюки, и подняла голову выше, чтобы картина, наконец, стала полной.

— Я в порядке… спасибо, — сбивчиво произнесла она, стараясь не выдать своего изумления и последовавшей за ним растерянности, чувствовала она себя отвратительно, хотя неприятная боль уже почти отступила.

— Вот возьмите, — незнакомец опустился рядом и протянул ей часы и сумку, — кажется, это Ваше.

София повертела в руках изящный серебряный браслет — хорошая ювелирная работа, но не это главное, часы были подарком отца, именно поэтому они были ей так дороги. Она сразу ощутила приятное тепло от заполнившей ее благодарности и внимательней вгляделась в его лицо.

— Большое спасибо…

Лицо мужчины обрамляли густые темно-каштановые, спускающиеся почти до плеч, вьющиеся волосы, черная шелковая рубашка еще больше подчеркивала теплый оттенок его кожи. Она почти оробела под этим уверенным твердым взглядом синих глаз, он был молод, хорошо сложен и, судя по всему, довольно силен. Но было во всем его облике что-то сверхъестественное, и это была не простая грубая сила, а ощущение угрозы, некой таящейся опасности. Незнакомец подал ей руку, и ее рука на миг замерла в его раскрытой ладони.

— Я могу подвести Вас, — с этими словами он помог ей подняться.

— Не стоит, я вызову такси, — София набросила сумку на плечо и ощутила во всем теле легкую дрожь, какая часто наблюдается после резкого выброса адреналина.

— Думаю, у Вас не очень-то это получится, — кивком головы он указал на лежащий на асфальте смартфон и наклонился, чтобы подобрать его.

На корпусе явственно виднелась трещина, задняя панель отлетела, а выпавший аккумулятор теперь находился отдельно. «Что ж, вечер определенно удался», — удрученно подумала она и с мнимым хладнокровием принялась собирать все его части воедино. Пока она пыталась это сделать, в тусклом свете фонаря неожиданно возник мужской силуэт. Вскоре София разглядела в нем высокого мужчину, темный цвет одежды, схожей с той, что была на спасшем ее незнакомце, но дополненной пиджаком, наоборот, придавал его коже немного нездоровый оттенок, отчего та казалась еще более бледной. Мужчина выглядел гораздо старше, однако все его движения отличались легкостью и проворством, он приближался с грацией дикого льва: мягко и бесшумно, и София все больше чувствовала свою неспособность укрыться от пристального взгляда его карих глаз. Если бы она своими глазами не увидела мелькнувшую на свету тень и не стояла бы сейчас точно напротив, то ни за что бы не догадалась о его появлении. Незнакомец заметил, как она вскинула голову, как замерли на панели телефона ее слегка подрагивающие пальцы, и, ощутив за спиной присутствие постороннего, обернулся.

— Я сейчас вернусь, Карл, — предупредил он приближающегося к ним мужчину.

Подошедший незнакомец ограничился лишь небольшим кивком, остановился чуть поодаль и коротко поприветствовал ее, теперь его снисходительный взгляд будто давал понять, что, несмотря на то что она нарушила их планы, он все-таки не намерен возражать против ее присутствия. Он не предлагал ей свою помощь и не задавал никаких вопросов, когда стало ясно, что его напарник решил задержаться, он просто направился назад все тем же неторопливым, размеренным шагом. Но София отчего то сразу ощутила смутное чувство облегчения.

— Идемте, моя машина за углом, всего в паре метров отсюда, — незнакомец снова поглядел на нее и слегка приобнял за плечи одной рукой.

— Сначала мне придется забрать кое-что из своей, — вздохнула она и убрала в сумку не пожелавший включаться мобильный, затем указала рукой на уже видневшийся в конце улицы синий Nissan и объяснила, что у нее закончился бензин.

— У меня есть заполненная на четверть канистра, Вам должно этого хватить, чтобы добраться до ближайшей заправочной станции, — тут же предложил он.

— Я была бы очень признательна, — улыбнулась она.

— Тогда подождите меня в машине, я принесу.

Он вернулся уже через пару минут, София отложила в сторону вновь оживший смартфон, который за это время ей все-таки удалось реанимировать, и поднялась ему навстречу с водительского сидения. Мужчина сделал рукой короткий жест, давая понять, что все сделает сам, и она отступила в сторону.

— Вы очень смелая девушка, — произнес он, отвинтив крышку с пятилитровой канистры, и принялся наполнять бак при помощи принесенной с собой воронки.

Она не нашлась с ответом, лишь одарила его удивленным взглядом.

— Вы были одна, а их двое, тем не менее, Вы не побоялись дать им отпор, — пояснил он. — Обычно люди не стремятся оказывать сопротивление, чтобы не подвергаться еще большей опасности, к тому же этот район в данное время далеко не самое подходящее для прогулок место.

— У меня просто не было выбора, — она не смогла скрыть ироничной улыбки, — я должна была сохранить необходимый для статьи материал.

— Вы журналистка?

— Да.

— Сомневаюсь, что на Вашем месте я поступил бы также, — усмехнулся он.

— Отчего же? Вы прекрасно справились, — на этот раз в ее тоне не было и тени иронии.

— Как Ваше имя?

Он закрыл топливный бак и оглядел ее с любопытством мужчины довольно неплохо умеющего разбираться в женщинах, чтобы не суметь разглядеть за привлекательной внешностью цельную личность, обладающую характером и живым умом.

— София… София Альварес Диас.

В его взгляде вдруг что-то переменилось, красивое лицо обрело сосредоточенное и напряженное выражение, София мысленно съежилась, она замерла не в силах пошевелиться, руки и ноги будто сковали незримые путы, ей даже показалось, что она перестала дышать, но, не смотря на это, она все же смогла стойко выдержать этот взгляд.

— Ваше имя кажется мне знакомым, — неуверенно проговорил он, с трудом оторвавшись от созерцания ее лица.

Усталым движением он провел рукой по волосам, прежняя уверенность и хладнокровие уже покинули его, и теперь она могла разглядеть вспыхнувшую тревогу в холодных синих глазах.

— Вы могли видеть мое имя в газете, — осторожно заметила она, не переставая гадать о том, что могло его так взволновать. — Я политический обозреватель в «Эль Паис», а также автор соответствующей колонки.

— Да конечно, я, как и все, знаком с этим изданием… теперь мне все ясно, — попытался он сгладить остроту своей невольной реакции, которую она без сомнения не оставила без внимания, однако фраза прозвучала не слишком убедительно. — Знаете, как добраться до ближайшей станции?

Внезапная смена темы разговора немного сбила ее с толку, и она пожала плечами, стараясь избавиться от беспокойных мыслей.

— Пожалуй, нет.

— Тогда я Вам объясню.

София вернулась на водительское сидение, включила навигатор и принялась торопливо вводить названные незнакомцем ориентиры. Когда она поднялась, то встретилась с ним лицом к лицу, на этот раз их разделяло небольшое расстояние в полшага и, обращенный на нее пристальный взгляд вновь помимо воли заставил ее замереть. Отступать было некуда, поблескивающий в тусклом свете фонаря бок автомобиля уперся в спину, она почувствовала нарастающую дрожь, внутренний бунт тут же потребовал от нее принятия каких-то срочных действий, но она не собиралась поддаваться этому внезапному смятению. Совсем необязательно показывать, как она взволнованна и насторожена, пусть уверится в том, что ему не удастся смутить ее еще больше. Внешне она продолжала казаться абсолютно спокойной, лишь глаза и упрямо вздернутый вверх подбородок могли выдать копившийся в ней ураган чувств, которым было не суждено вырваться на свободу. Молчаливое противостояние длилось несколько мгновений, после чего она нарушила его первой.

— Вы очень помогли мне. Как я могу отблагодарить Вас?

— О, не беспокойтесь об этом, — отмахнулся он, и в появившейся едва заметной улыбке вновь отразились прежняя уверенность и хладнокровие. — Уверены, что Вам больше не понадобится моя помощь?

— Да, Вы уже достаточно для меня сделали.

Он не стал ни на чем настаивать и только кивнул:

— Берегите себя, София.

— Конечно, — на ее лице промелькнула вежливая улыбка, — доброй ночи.

Он отступил и зашагал прочь легкой почти неслышной поступью вдоль улицы, тонувшей в ночном полумраке. София опустилась в кресло и с тихим вздохом откинулась на его спинку, решив выделить себе ровно две минуты на то, чтобы привести мысли в порядок. Никогда еще стены городской квартиры ни казались ей такими уютными, после такого вечера, как сегодня, оказаться дома было приятно вдвойне. Сон не спешил приходить, и после ужина, несмотря на поздний час, она принялась за работу, хотелось ознакомиться с полученным материалом и уже сегодня подготовить для себя некоторые наброски. Она как обычно устроилась за небольшим письменным столом, но мысли то и дело возвращались к недавнему инциденту, причем вспоминалась не сама попытка ограбления и даже не то, что пришлось за всем этим пережить, а последовавшие затем события. София взяла чашку кофе и открыла балкон, образ таинственного незнакомца прочно засел в ее голове, она задумчиво прислонилась к дверному косяку и принялась разбирать и тщательно анализировать ситуацию. Давать оценку происходящему было наиболее важной частью ее работы, но найти однозначные ответы на все волнующие вопросы в данном случае не представлялось возможным, поэтому, допив кофе, она вернулась за стол. Довольно скоро интерес и любопытство журналиста взяли верх и над усталостью и над недавними размышлениями, увлеченная новым материалом, она погрузилась в работу.

Среда, 23 сентября 2015 г.

«Президент Каталонии Артур Мас подписал декрет о проведении 27 сентября досрочных выборов, которые фактически станут голосованием о независимости региона от Испании. В случае победы на выборах сторонников суверенитета Каталонии будет запущен процесс обретения ее независимости. Ожидается, что он продлится максимум 18 месяцев. Сторонники независимости планируют за это время создать новый парламент, разработать конституцию и объявить новые выборы в 2017 году…» — сообщали журналисты EL Pais в статье, посвященной предстоящим выборам. Многие были обеспокоены сложными отношениями, возникшими в последнее время между Мадридом и Каталонией. Ради победы две сепаратистские партии — правящая партия CDC («Демократическая конвергенция Каталонии»), возглавляемая Артуром Масом, и левая ERC («Левая республиканская партия Каталонии») — выставили единый список кандидатов. «Вместе за независимость!» — гласил их предвыборный лозунг. Партии полагали, что, объединившись, смогут получить не менее 68-ми кресел в 135-местном парламенте. Надо сказать, в прошлом году в Каталонии уже пытались провести референдум, при этом руководству региона так и не удалось добиться от Мадрида признания законности своей инициативы. Так что 9 ноября вместо планировавшегося официального референдума состоялся опрос, в котором приняли участие всего 30% жителей региона. Из них около 94% на вопрос «хотите ли вы видеть Каталонию независимой демократической страной, входящей в Евросоюз?» ответили утвердительно. Министр юстиции Испании Рафаэль Катала не исключил варианта приостановки функций автономии в Каталонии и введения прямого управления из Мадрида. Эта возможность была закреплена в конституции на случай, если региональное правительство не выполняет своих обязательств перед конституцией и другими законами или ведет деятельность, противоречащую национальным интересам страны. До сих пор такая мера еще ни разу не использовалась.

Бурные дебаты по этому поводу обещали продлиться вплоть до воскресения, страна замерла в ожидании и представители всевозможных СМИ, предвкушая скорую развязку, наперебой обсуждали лидеров политических партий, раскрывая в своих многочисленных статьях и передачах всю их подноготную, а также поднимали различные вопросы о коррупционных скандалах. Как обозреватель София предрекала победу представителям платформы Junts pel Sí («Вместе за независимость»), ведь она объединила под собой сразу несколько схожих во мнениях партий, чьи революционные взгляды пользовались в регионе особой популярностью.

Существовал ряд причин, по которым каталонцы так жаждали независимости. Одна из них — провалившаяся попытка обговорить новое конституционное устройство Каталонии с Испанией в 2000-е годы. Затем каталонский парламент одобрил новый устав, и Хосе Луис Родригес Сапатеро, который был в то время премьер-министром, пообещал поддержать его на национальном уровне. Но Народная партия, бывшая в то время в оппозиции, немедленно обжаловала новый закон в Конституционном суде, который в итоге проголосовал против, в результате в Барселоне устроили масштабный марш протеста. Второй причиной послужил экономический кризис, затронувший всю Европу в 2008 году. Он обострил отношения между центральным правительством, начавшим проводить политику строгой экономии, и автономными регионами страны, бюджеты которых демонстрировали в то время хронические дефициты. Отношения между Мадридом и Барселоной стали особенно напряжёнными после того, как работники Департамента экономики Каталонии подсчитали, что регион, как субъект королевства, подвергается бюджетной дискриминации. Так, в 2010 году каталонцы внесли в бюджет Испании налогов на суммы в размере 118,5 % к общенациональному уровню, но при этом получили субсидий на суммы, которая составляла 98,9 % от среднего по стране уровня. Еще одним поводом послужила жесткая позиция Мариано Рахоя, он с самого начала выступал против и не только в том случае, если Каталония проголосует за независимость, а против самого голосования, независимо от его результатов, так как, по мнению правительства, такое голосование просто незаконно.

Между тем в Мадриде у здания Министерства иностранных дел прошел очередной митинг против войны на территории Сирии и Донбасса. Собравшиеся желали выразить свою поддержку беженцам, а также свое несогласие с политикой западных стран в военных конфликтах. На этот раз организатором демонстрации выступил международный союз организаций «Глобальная антивоенная платформа», объединивший граждан, выступающих в поддержку мирных инициатив и особенно не приемлющих политику США, мечтающих установить мировое господство. Программным документом объединения стал манифест «Против войны — против НАТО». Кроме того участники митинга выражали недовольство тем, что Испания часто отказывает людям в предоставлении убежища, а возникающие стычки полиции с беженцами, по их словам, служили тому дополнительным подтверждением.

«Кругом все время что-то происходит, — пожаловалась однажды Камилла Ариас, покинув кабинет после очередной планерки, — порой я чувствую себя сидящей на вулкане, нам есть о чем писать, но почему-то все чаще это не вызывает у меня никакой радости». Пожалуй, София могла бы с ней согласиться, происходящие события в последнее время приобрели стойкую тенденцию к ухудшению, а действия правительств некоторых стран порой приводили в шок. Просмотры новостей зачастую сопровождались клокочущим в груди негодованием, но сейчас размышлять об этом не было ни сил, ни желания. Город плавно погружался в сумерки, с наступлением вечера в напоенном прохладой воздухе уже отчетливо ощущался скорый приход осени. Опустив руки в карманы джинсов, София неспешным шагом направилась к машине, день выдался долгим и хлопотным, хотелось немного развеяться и переключить внимание с насущных проблем на что-нибудь другое, чтобы наутро взяться за их решение с ясной и свежей головой. Где-то в стороне послышались шаги и, когда пальцы ее уже коснулись ручки двери, она услышала окликнувший ее мужской голос.

— София!

Она обернулась. Мужчина выпустил в сторону струйку сигаретного дыма и затушил брошенный на землю окурок носком своего дорогого ботинка. Ей доводилось видеть его лишь однажды, однако она мгновенно узнала в нем загадочного незнакомца недавно спасшего ее от уличных грабителей. Он был такой же самонадеянный, холеный и уверенный в себе, кажется, это было всего пару дней назад, София попыталась восстановить в голове хронологию событий, когда живешь в мире нескончаемых новостей, два дня могут показаться целой вечностью. Мужчина окинул ее внимательным взглядом и чуть улыбнулся, подходя ближе. Она была красива даже в такой простой одежде, как темно-вишневая рубашка с закатанными по локоть рукавами и классические темно-синие джинсы. Лицо ее, обрамленное темными свободно падающими на плечи и спину волосами, выражало недоумение, хотя в ней не наблюдалось того смятения и напряжения, что вызвала их первая встреча, сейчас она глядела на него без прежних опасений, что, несомненно, было хорошим знаком. София не двигалась с места, она совсем не ожидала, что они еще когда-нибудь встретятся, для этого не было никаких видимых причин, и все же ему что-то от нее понадобилось. Его появление, застигло ее врасплох, оттого она вновь ощутила какое-то внезапное внутреннее волнение, правда, на сей раз оно не было столь сильным, ведь теперь они не находились один на один на темной безлюдной улице. То, что эта встреча — не случайность было очевидно, а сообщив о своем месте работы, она сама подсказала ему как можно ее найти, так что ему оставалось лишь подъехать к зданию редакции к концу рабочего дня.

— Простите, если задерживаю Вас. Вы спешите? — вежливо осведомился незнакомец, первым нарушивший затянувшуюся паузу.

— Что Вас ко мне привело? — холодно поинтересовалась она и бросила на него пытливый взгляд, ясно давая понять, что надеется получить откровенный ответ и не собирается идти у него на поводу, а потому он может не расточать понапрасну свое обаяние, все равно у нее нет времени на любезности.

— Хочу пригласить Вас поужинать со мной… — ответил он, ничуть не растерявшись и заметив промелькнувшее на ее лице изумление, поспешно добавил: — в качестве благодарности.

— Моей благодарности, — уточнила она, чуть усмехнувшись, — не окажусь ли я в еще большем долгу?

— О нет, напротив, считайте, что это и есть назначенная мною… плата за помощь. Надеюсь, Вы не откажете мне.

София вздохнула, отказать действительно было бы невежливо, он помог ей, одна она бы точно не справилась, и он прекрасно это знал. Однако тогда он не просил ее ни о чем таком, и они не обсуждали, каким образом ей следует проявить свою благодарность.

— Когда? — только и спросила она, мирясь с неизбежным.

— Я рассчитывал, что Вы сможете уделить мне немного времени этим вечером, — сказал он и в очередной раз поразился ее прямоте и отсутствию столь свойственного всем женщинам кокетства, впрочем, последнего он не наблюдал и при их первой встрече.

— Хорошо, — согласилась она и распахнула перед ним заднюю дверцу, — только одно условие — мы поедем на моей машине.

На лице мужчины отразилась заинтригованная улыбка, она нравилась ему все больше, определенно нравилась, будто сдаваясь ей в плен, он поднял открытые ладони на уровне своей груди.

— Не возражаю.

Ей хотелось поехать домой, но она не видела смысла откладывать эту встречу на потом, лучше уж покончить со всеми формальностями как можно быстрее. София села за руль, радовало хотя бы то, что завтра ей не придется добираться на работу общественным транспортом, если бы он увез ее, машину удалось бы забрать не раньше завтрашнего вечера, к тому же так она чувствовала себя гораздо уверенней.

— Куда мы едем? — спросила она, не желая лишать его хотя бы права выбора, в конце концов, это ведь он пригласил ее.

— Кафе Ópera, это на Calle de Arrieta 6, если Вы не против.

— Доверюсь Вашему выбору, я недавно в Мадриде.

— Вот как! Откуда же Вы приехали?

— До этого я жила в Севилье.

Она ощутила на себе его пристальный взгляд, отчего от шеи до поясницы по коже медленно проползли мурашки, однако она ничем этого не выдала, с людьми такого типа нужно уметь держаться, и она это умела, пусть даже это не всегда было легко. Лучи закатного солнца уже раскрасили улицы и здания в яркие красно-розовые тона, в этом было что-то магическое, завораживающее, необыкновенное. Софии нравилось любоваться городом в эти часы, а еще на рассвете, когда первые лучи ложились на крыши домов, соборов и церквей, отбрасывая повсюду причудливые тени. Это был необычный город, он сочетал в себе множество архитектурных стилей: мавританский, готический, барокко, неоклассический и даже модерн. Ей тут же вспомнилась Гран-Виа — одна из наиболее оживленных в столице улиц, коринфская колоннада и выложенный плиткой купол здания «Эдифисьо Метрополис», а также другие строения, отличающиеся галереями с колоннами по фасаду на уровне верхних этажей, фигурными решетками балконов и декоративными деталями резьбы.

— Почему Вы решили стать журналистом? — неожиданно поинтересовался незнакомец, оторвав ее от созерцания проносящихся мимо зданий.

— Мне всегда было интересно то, что происходит в мире, — ответила она, продолжая следить за дорогой, — эта профессия существует вне времени, и пока наш мир жив, всегда найдутся люди, желающие поделиться происходящими в нем событиями, стать маленькой частичкой истории. Журналистика в какой-то степени увековечивает нашу повседневную жизнь, постоянно освещает все, что в ней происходит…

Ее слова шли от сердца, и он сразу понял, что она говорит это искренне.

— Кажется, Вы нашли свое призвание, — заметил он с легкой улыбкой.

— Да, Вы правы.

Минут через двадцать они уже входили в уютное кафе, рядом с которым также располагались столики под навесом, однако они предпочли остаться в самом помещении, так как на улице было довольно шумно из-за находящегося поблизости оживленного перекрестка с нескончаемым потоком проносящихся мимо автобусов и машин. Они неторопливо миновали заполненную часть зала и устроились за освободившимся столиком возле большого панорамного окна.

— А ведь я даже не знаю Вашего имени, — заметила София, когда официант принял у них заказ. — Как мне к Вам обращаться?

— К счастью, это легко исправить, — лицо мужчины озарила лукавая улыбка. — Для Вас я просто Марк.

Она ничего не ответила и взглянула ему в глаза, стараясь понять, чего он хочет на самом деле, он не был похож на влюбленного поклонника, охваченного пылкими чувствами. Такие, как он, никогда не тратят свое время понапрасну, его что-то привело к ней и для него это важно, иначе он не стал бы разыгрывать для нее весь этот спектакль. Они молча изучали друг друга, пока к столику не вернулся официант с двумя порциями паэльи, бокалом красного вина и безалкогольным напитком, который заказала София, что-то подсказывало ей, что расслабляться еще рано, сегодня вечером ей понадобиться трезвая голова.

— За знакомство! — Марк поднял бокал, и она присоединилась к нему, сделав несколько глотков.

— Вы хотите со мной о чем-то поговорить, не так ли? — она решила подтолкнуть его к разговору, иначе им неминуемо придется разыгрывать второй акт, а ей бы еще хотелось успеть отдохнуть.

— От Вас ничего не скрыть, — он попытался изобразить смущенную улыбку, однако она больше получилась снисходительной, — Вы довольно проницательны — это хорошее качество, — он отставил бокал и потянулся за приборами, вид у него по-прежнему был абсолютно безмятежный. — Вообще-то Вы правы, но давайте сделаем это чуть позже, расслабьтесь и отдохните, наверняка Вы сегодня еще не ужинали.

Это было правдой, и она бы с удовольствием поужинала, к тому же ей нравилось это место, только вот она не могла расслабиться в его обществе, как и не могла объяснить себе почему. Он не был для нее опасен, ее вообще не так-то легко напугать, но что-то все-таки настораживало. Солнце уже скрылось за горизонтом, и город осветило множество огней, София почти смирилась с тем, что ей не удастся лечь сегодня пораньше. Тем временем разговор зашел о политике, вскоре она обнаружила, что ее собеседник не только достаточно самоуверен и красив, но еще и умен. Это была не просто светская беседа, это была живая дискуссия, было интересно и спорить, и аргументировать, и слушать. Она даже потеряла счет времени, однако ужин подходил к концу.

— Что ж, я должна сказать Вам спасибо, — произнесла она, подводя итог их беседе.

— Скажите не то, что должны, а то, что Вам хочется, — ответил он, ловко подловив ее на слове.

София улыбнулась, признавая свое поражение, затем посмотрела в его горящие холодным блеском глаза:

— Я готова Вас выслушать.

На секунду он задумался, будто о чем-то размышляя, потом вдруг поглядел на нее взглядом ревнивого собственника, рьяно хранившего предмет своего обожания, неторопливо и с удовольствием смакуя увиденное перед собой. Взгляд его некоторое время изучал черты ее лица, после чего скользнул ниже к вырезу ее рубашки, две верхние пуговицы не были застегнуты, и он смог разглядеть маленькое серебряное распятие, висевшее на тонкой, как нить, цепочке. Софию будто обдало ледяной волной, по коже вновь поползли мурашки, под этим изучающим взглядом ей стало неуютно.

— Не всем женщинам нравится, когда на них так смотрят, — твердо произнесла она и ощутила, как нарастает внутри уже знакомая дрожь.

Мужчина вальяжно откинулся на спинку стула.

— Разве родной брат не имеет права полюбоваться своей сестрой? — проговорил он, по-прежнему не сводя с нее глаз. — Особенно когда из нее получилась чертовски красивая женщина.

Сердце внезапно пропустило удар, София вздрогнула и в тот же вмиг почувствовала себя оглушенной, окружающие звуки точно растворились в навалившейся на нее тяжелой густой пелене болезненных воспоминаний.

— Нет, это неправда… — шептала она, беспомощно качая головой, — неправда.

София прикрыла глаза, поверить в такое было непросто, с тех пор, как ее брат исчез, никто не мог ничего о нем знать, даже она сама. Однако ее спутнику не было смысла лгать, она вспомнила их первую встречу, тогда ее постоянно что-то настораживало, только вот она никак не могла объяснить себе что именно: его поведение, поступки, слова? Безусловно, в его поведении было то, что заставляло ее задуматься, особенно, когда она назвала ему свое имя. Но было что-то еще, что-то неуловимое, простирающееся на уровне интуиции то, что можно лишь почувствовать, но не объяснить словами. Правда, суета рабочих дней заставила ее позабыть об этом так же, как и о самой встрече.

— Наверное, мне следовало тебя как-то подготовить, — обронил он небрежным тоном.

Она заставила себя внимательней вглядеться в его лицо: густые темно-каштановые ложащиеся частыми волнами волосы, те же синие василькового цвета глаза, вот только взгляд их был совсем иным. В нем больше не было той открытости и непосредственности, какую можно разглядеть в упрямом взгляде задиристого мальчишки, которому еще только предстоит стать мужчиной. Нельзя в нем было распознать и тех эмоций и чувств, что могли его занимать, так же как нельзя было отыскать некогда сиявших теплых искорок, казалось, что теперь там поселился холод, способный проморозить до костей. Черты лица изменились, обретя строгость и четкую красоту линий, и все же сейчас она уловила поразительное внешнее сходство между собой и мужчиной напротив. Почему же она не замечала этого раньше? На миг ей показалось, что все это не более чем видение, просто сон, который вскоре развеется не оставив после себя и следа. Захотелось это проверить, прикоснуться к нему, накрыть ладонью его руку, ощутив под нею живую человеческую плоть, но она не решалась этого сделать. Все это было слишком невероятно, ее родной брат все это время считавшийся без вести пропавшим сейчас спокойно сидел перед ней. Мысли невольно перенесли ее в прошлое на много лет назад, она все еще хорошо помнила, как много сил и времени их семья безрезультатно потратила на его поиски и чего все это стоило безутешным родителям, не имевшим даже возможности прийти на могилу сына. Помнила, как с каждым ушедшим месяцем таила надежда и как быстро начали тогда стариться мать и отец.

— Этого не может быть… — ей не хватало воздуха, слова давались с трудом, будто какой-то застрявший в горле ком не позволял произнести их, — мой брат погиб много лет назад…

— Но ты не уверена, а я не помню, чтобы кто-нибудь носил на мою могилку цветов — произнес он с сарказмом, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

В последний раз она видела его почти шестнадцать лет назад, тогда он был семнадцатилетним юношей, а она — ребенком лет двенадцати. После развода родителей ей вообще доводилось видеть его крайне редко, пожалуй, хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать все их немногочисленные встречи. Отец забрал сына с собой и уехал в Барселону к своему двоюродному брату, София с матерью остались жить в их общем доме в Севилье. Их разделили, словно имущество, должное распределиться между двумя враждующими супругами. То, что между ними была именно вражда, понимала даже пятилетняя София, Марку на тот момент уже исполнилось десять, и она все расспрашивала его о том, почему они не могут жить как раньше, почему не могут остаться семьей, единым целым. Он тогда говорил, что она слишком мала и ничего не понимает, что, несмотря на это, они все равно всегда будут семьей, просто им теперь придется пожить какое-то время отдельно, но все равно рано или поздно все вернется на свои места. Однако ничего не изменилось, Мария не вернулась к мужу, так и не простив ему измену. Замуж она больше не вышла, так и жила с дочерью в большом доме, все время казавшимся ей пустым. Повзрослев, София могла бы переехать, но боялась оставить мать одну. У Марии уже несколько лет были серьезные проблемы со здоровьем, а случившийся во второй раз сердечный приступ не оставил ей никаких шансов. Кто бы мог подумать, что все обернется именно так? А ведь когда-то все было прекрасно.

Рауль Альварес родился в Андорре — небольшом государстве в восточных Пиренеях на границе между Францией и Испанией, там он и встретил красавицу Марию, покорившую его с первого взгляда. Она была приезжей, в небольшом городке все друг друга знали, и ее появление не могло остаться незамеченным. Все наблюдали за ухаживаниями Рауля, а также за развитием их отношений. То были чудесные романтические моменты, о которых они часто вспоминали в первые годы своей совместной жизни. Вскоре после свадьбы они перебрались в Севилью, где приобрели просторный двухэтажный дом, чей внешний облик, также как и внутреннее убранство, был существенно улучшен и изменен после того, как Рауль сам приложил к этому преображению свою руку. У них родился сын, а затем и дочь, семья, как и все, переживала и взлеты и падения, но будущее всегда представлялось в радужных красках и, конечно, никто из них не мог даже помыслить о том, что ждало их всех впереди.

— Мы не могли себе позволить даже это, — по ее губам скользнула горькая усмешка, гнев и боль подступали изнутри вместе с наполняющими глаза слезами, — ты был бесплотной тенью, призраком, за которым все эти годы мы тщетно пытались угнаться. Время шло, а нам твердили, что надежды нет, но отец не верил, он все ждал и надеялся, что в один прекрасный день ты, как и прежде, постучишь в его дверь. Верил до последнего, хотя и знал, что это невозможно, а ты даже не счел нужным дать о себе знать…

София не обратила внимания на боль от впившихся в ладонь ногтей на невольно сжавшихся в кулак пальцах левой руки и, бросив на него полный сожаления взгляд, в котором ясно читалось осуждение, изо всех сил постаралась не закричать.

— Где же ты был?! Почему ты молчал, почему ничего не скажешь отцу? Он все еще считает, что тебя нет в живых!

Марк облокотился на стол и чуть подался вперед.

— Откуда тебе знать, что я этого не делал — его слова против воли прозвучали довольно резко.

Она прекрасно поняла скрытый в них намек, сердце у нее сжалось, отголоски вины постепенно начинали всплывать из глубины подсознания. Какое-то время она была зла на отца, зла за то, что предал их, это произошло не сразу, а когда она уже стала достаточно взрослой для того, чтобы понять, в чем кроется причина. Постепенно злость и обида прошли, несмотря ни на что, он оставался ее отцом, однако они отдалились, будто стали друг другу совсем чужими. Мать не одобряла их встречи, но и не могла запретить, став взрослой она сама могла решать и, тем не менее, не спешила воспользоваться своим правом. «Но ведь он поступил гораздо хуже, — подумала она, снова взглянув в эти синие глаза, — он прожил с ним столько лет, знал его лучше меня, а потом просто забыл, просто оставил…».

— Я была у него перед отъездом. Так нельзя, Марк, это бесчестно!

Он знал, что она права, но ничего не мог с собой поделать. Сокрытые и надежно упрятанные в душе чувства вырвались на свободу, будто прорвало многовековую плотину, до сего момента казавшуюся вечной. Он чувствовал гнев и раздражение, обиду и боль, он даже не мог понять, кому они адресованы. Он был зол, но на кого: на себя, на нее? Может быть на родителей или на целый мир? Отцу было нелегко с ним, Марк был трудным подростком, бунтарь по натуре, он то и дело попадал в какие-то передряги, связывался не с теми людьми и вызывал недовольство преподавателей. Когда он стал совершеннолетним, то вовсе ушел из дома, правда, навещая отца, он никогда не клянчил денег. Но еще через несколько лет его поначалу регулярные визиты постепенно сошли на нет. И вот однажды Раулю сообщили, что Марк разбился. За рулем был кто-то из его друзей, Рауль почти никого из них не знал, к тому времени жизнь сына стала для него тайной за семью печатями. В машине были еще двое, никто не выжил, по крайней мере, так ему тогда сказали, однако он так и нашел тело сына.

— София, моя дорогая, тебе не стоит об этом так переживать, — улыбнулся он.

Ни ирония, столь явно сквозившая в его словах, ни даже насмешка с которой они были произнесены, заставили ее почувствовать разрастающуюся в груди тугим комком боль. София поняла, она была там все время, таилась, ждала, заполняла каждую клеточку тела, отравляя ей жизнь, и вот теперь была готова выплеснуться наружу. «Моя дорогая», — так обычно обращалась к ней мама, когда хотела утешить или о чем-то поговорить, она помнила тысячи таких моментов. София стиснула зубы, борясь с бессильной яростью и желанием расплакаться.

— Как ты можешь быть столь циничным?! — ее голос был похож на крик отчаянья. — Ты даже не был на ее похоронах.

Он знал, что задел ее. Он не хотел этого, но гнетущие его обида и раздражение подавляли и лишали воли, он уже не мог остановиться.

— Не забывай, что меня самого считали погибшим, — он не счел нужным сказать, что не раз бывал на могиле матери, пусть все они считают как хотят, он не станет оправдываться.

— Ты прячешься за свою ложь, — его слова заставили ее задохнуться от возмущения. — Ты просто негодяй, жалкий трус!

Сдерживать бурю всколыхнувшихся чувств с каждым мгновением становилось труднее, и она поняла, что больше не в силах здесь оставаться, видеть его сейчас было просто невыносимо.

— Я ухожу, — тихо сказала она и поспешила подняться.

Марк схватил ее за руку, и его пальцы крепко сомкнулись на ее запястье. София бросила на него взгляд разъяренной волчицы и упрямо отдернула руку назад.

— Считаешь, что мне до вас не было никакого дела?! — вспыхнул он, она не имела права обвинять его в безразличии. — А как часто ты интересовалась нами, как часто у тебя возникало желание увидеться? Что ты вообще знаешь о моей жизни, знаешь обо мне?

В ее глазах блеснули слезы, она задыхалась, пальцы брата продолжали сжимать ее руку, казалось, теперь не осталось сил даже на то, чтобы злиться.

— Ты прав, я ничего о тебе не знаю, — произнесла она с горечью.

Он больше не пытался ее удержать. София поднялась и, не оборачиваясь, направилась к выходу, когда она вышла на улицу, на ее щеках в ярком свете фонарей уже блестели мокрые дорожки от слез, она даже не поняла, в какой момент перестала сдерживать их. Возвращаясь домой, она тщетно пыталась разобраться в себе и своих ощущениях. Встреча с Марком не выходила из головы, когда-то она отчаянно молила о ней, а в итоге оказалась абсолютно к ней не готова. Неужели она все-таки утратила надежду, неужели перестала верить? В этом было трудно признаться и все же… Она не видела брата шестнадцать лет, так почему она просто не бросилась ему на шею, почему не испытала восторга и безудержной радости? Отчего ей сейчас так плохо, почему ей так больно? Переступив порог квартиры, София прошла в гостиную и рухнула на диван от бессилия и усталости, ни о каком сне не могло быть и речи, вероятнее всего, ей предстояло промучиться до утра. Сейчас она очень жалела, что не держит дома никаких средств, несмотря на непрерывный поток тревожных мыслей и чувств, помогающих побыстрее погрузиться в спасительный сон. Она не страдала бессонницей, но знала, что сегодня точно не сомкнет глаз. София провела по волосам дрожащей ладонью и вспомнила, что на кухне у нее еще оставался травяной чай, она заставила себя встать, однако вместо того, чтобы пойти заваривать его, направилась к стеллажу и сняла с верхней полки небольшой альбом. Пальцы сами собой принялись торопливо пробегать по его страницам, пока не наткнулись на искомое фото. Фотография из прошлой жизни, она была сделана на заднем дворе их дома в Севилье: на снимке мать с отцом, темноволосая пятилетняя девчушка, в которой она узнала саму себя, и десятилетний Марк. Она вгляделась в мальчишеское улыбающееся лицо, огромные тиски тут же снова сдавили грудь, человек, которого она встретила сегодня, ничем не напоминал ее брата. София закусила губу, чтобы заглушить снедавшую ее боль, она любила этого взбалмошного несносного подростка, теперь же ей предстояло полюбить дерзкого и жесткого мужчину.

Знакомая мелодия настойчиво врывалась в ее сознание, не открывая глаз, София пошарила рукой вокруг в поисках мобильного телефона. Раздался шлепок какой-то упавшей на пол вещи, затем еще один, бросив безуспешные попытки, она поднесла ладони ко лбу и тихонько застонала, некоторое время она лежала так не двигаясь, но громкий звонок, все же заставил ее подняться. От неожиданно быстрого подъема комната покачнулась, и она ухватилась за край дивана, чтобы сохранить равновесие, затем ее растерянный сонный взгляд медленно заскользил по полу. Старые фотографии, вынутые из альбомов вместе с несколькими газетными вырезками, разлетелись в разные стороны, сами альбомы теперь уже пустые тоже лежали на полу. Потребовалось еще несколько секунд, прежде чем София определила источник звука и направилась в спальню, чтобы отключить трезвонивший будильник. Оказалось, она уснула прямо в гостиной и на ней все еще была ее вчерашняя одежда. Она спешно вернулась в комнату и, бросив быстрый взгляд на часы, принялась собирать все, что было разбросано по полу, она не помнила, сколько времени просидела вчера вот так, разглядывая старые снимки, вспоминая родителей, брата, свое прошлое и семью, которая у нее когда-то была.

Подперев рукой голову и всматриваясь в экран компьютера, София делала короткие заметки в лежащем перед ней ежедневнике и старалась не обращать внимания на терзающую ее головную боль. Удручало еще и то, что этим утром она совершенно забыла о том, что сегодня настала ее очередь принести что-нибудь съестное, позавтракать она не успела, так что теперь приходилось довольствоваться лишь кофе. Еще вчера ей казалось, что никакие проблемы и удары судьбы не смогут выбить ее из колеи, однако сейчас ее внутренний мир был похож на разбившуюся вдребезги хрустальную вазу, которую с утра пришлось спешно склеить, чтобы можно было выставить ее на обозрение публики. София чувствовала, что вышло это у нее не очень, и теперь приходилось скрипеть зубами от боли и досады.

— Надо же, очередные нападки со стороны защитников животных, — фыркнул Энрике, оторвавшись от монитора.

— Ты это о чем? — отозвалась Кристина.

— О корриде, скоро состоится закрытие сезона, вот они и повылазили, — пояснил он и болезненно поморщился. — Каждый раз одно и то же, они устраивают свои протесты каждый сезон!

— Что ж, их можно понять. Да и чем они тебе теперь помешают? Коррида официально признана культурным наследием страны.

— Ты тоже иногда меня раздражаешь и что?.. — спокойно парировала она.

— Лично я сегодня собираюсь заказать билеты, так что желающим еще не поздно обратиться, — Энрике предпочел пропустить ее слова мимо ушей.

— Я пас, — вздохнула Кристина, склонившись над разложенной на столе кипой бумаг, — и не надо считать, что я не патриот, просто я в таких делах весьма чувствительна, у меня сердце кровью обливается, когда вижу измученных животных.

— Ага, ты просто сепаратист.

Девушка молча запустила в него скомканный лист бумаги.

— А ты что скажешь, София? — спросил он, ловко уклонившись от летящего в него бумажного комка.

— Почти 81,8% опрошенных жителей Каталонии считают корриду жестоким и не имеющим оправдания зрелищем, — выдала она первую пришедшую на ум фразу, не отрываясь от работы, весь разговор она слышала лишь отчасти и сейчас ей совсем не хотелось принимать участие в их полемике.

— Ну еще бы!.. — возмутился было он, но все же сумел вовремя взять себя в руки. — Ладно, речь сейчас не об этом. Что по этому поводу думаешь ты? Ты тоже… из числа чувствительных активистов?

При этих словах он покосился на Кристину, но та лишь бросила на него недобрый взгляд.

— Боюсь, что да, — коротко ответила она и, прикрыв глаза, принялась растирать виски кончиками пальцев.

— Куда катится мир! — воскликнул он. — А с тобой-то что не так?

София вздохнула и в очередной раз попыталась совладать с надоедливой тупой болью, пояснить свой ответ она не успела, в кабинет вошел Флориан, и внимание Энрике живо переключилось на него.

— Святая Тереса! Я уж думал, что остался один, — он поднялся со своего кресла и пожал вошедшему руку.

— Вообще-то у тебя тут отличная компания, — заметил Флориан, окинув взглядом кабинет, и поприветствовал находящихся в нем девушек.

— О, ты бы так не думал, если бы слышал тоже, что и я. Кстати, почему бы тебе не сводить Софию в «Лас-Вентас»?

— Она не говорила, что любит корриду, — задумчиво произнес он и мельком взглянул на девушку.

Она что-то быстро и сосредоточенно писала, совершенно не вслушиваясь в их слова, и свободной рукой прижимала ко лбу стакан с холодной водой. Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет заглянула Мария Кабрэра.

— Всем доброго дня! — улыбнулась она, в ответ тут же раздались дружные приветствия, затем взгляд ее карих глаз быстро заскользил по лицам присутствующих. — Софи, ты мне нужна!

Мария кивнула головой в сторону открытой двери и вышла в коридор, София оторвалась от своих записей, поднялась и молча последовала за ней. Флориан заметил, что сегодня она выглядит чересчур серьезной и отстраненной. В ее ярко-голубых глазах он различил следы усталости, однако сейчас у него не было возможности заговорить с ней, и он решил, что обязательно сделает это, когда она будет свободна. По возвращении София уже не застала ни Флориана, ни Энрике, зато обнаружила на своем столе небольшой запечатанный конверт и с удивлением повертела его в руках.

— Прости, забыла отдать тебе сразу, — произнесла Кристина и кивком головы указала на конверт, — это для тебя.

— Он не подписан, — обратила она внимание.

— Когда я спешила в редакцию, меня остановил темноволосый красавец с небесно-голубыми глазами, — принялась объяснять Кристина, припоминая недавнюю утреннюю встречу. — Вежливо, но довольно настойчиво он просил передать это тебе… я не смогла отказать. Ты его знаешь или мне все-таки не стоило этого делать?

В ее глазах промелькнула тревога.

— Нет, все в порядке, — поспешила успокоить ее София, — я его знаю.

Она аккуратно надорвала конверт с одной стороны, внутри было небольшое короткое послание без подписи, однако она не сомневалась в том, кто его автор. «Вчера я не хотел тебя обидеть, надеюсь, теперь мы сможем спокойно поговорить. Позвони мне», — гласило оно, ниже прилагался номер контактного телефона. В первую секунду София почувствовала прилив ярости, грудь пронзила жгучая боль, скомкав листок, она разорвала его на две половины. Затем вздохнула, часто моргая, чтобы не дать пролиться подступившим к глазам слезам, и уговорила себя успокоиться. Не было и мысли о том, чтобы ему позвонить, слишком свежи были нанесенные братом раны, она не могла ни видеть его, ни говорить с ним, тем не менее, она заставила себя бросить обрывки письма в сумку, а не выбросить их, как намеривалась поступить в начале. Может быть, когда-нибудь потом они действительно смогут поговорить, когда-нибудь, но не сейчас.

Воскресенье, 27 сентября 2015 г.

К 18:00 по местному времени на парламентских выборах в Каталонии была достигнута рекордная явка в 63%, однако наибольшая активность была отмечена в провинции Жирона, где явка составила 65,49%, в Барселоне к этому проголосовали 63,16%. Премьер-министр Испании Мариано Рахой вечером прибыл в главную штаб-квартиру Народной партии, чтобы оттуда лично следить за подсчетом голосов. Так же провел время и лидер социалистов Педро Санчес. За выборами следили 550 аккредитованных журналистов, в том числе 180 иностранных. Предварительные результаты стали известны уже тем же вечером около 22:30. В течение дня София поддерживала связь с Андреасом Гальего — одним из коллег их журналистской братии, работающим в представительстве в Барселоне. Она познакомилась с ним почти сразу, как только начала свою работу в редакции, и считала его довольно хорошим специалистом. Андреас был весьма наблюдателен, а все его высказывания всегда попадали «точно в цель», к тому же общаться с ним всегда было легко и приятно. Поэтому и на этот раз она была в курсе всех происходящих событий, а дополнительным бонусом к этому стали присылаемые им фото, которыми он успевал с ней поделиться, так что она чувствовала свое непосредственное участие в данном процессе.

Узнав о предварительных результатах голосования, София испытала нечто сродни удовлетворения. Как она и предполагала, представители платформы Junts pel Sí набрали наибольшее число голосов — 39,59% и получили 62 депутатских кресла. К ним присоединилась партия Candidatura d'Unitat Popular (CUP)*, также открыто поддерживающая отделение Каталонии, которая дополнительно принесла 10 мест, так что их общий союз получил 72 мандата и чуть более 47% голосов. Однако с учетом того, что речь шла о референдуме, необходимую отметку в 50% преодолеть так и не удалось, поэтому достигнутых результатов оказалось недостаточно для реализации амбиций сторонников независимости. Главной оппозиционной силой стала партия Ciutadans,* получившая 25 мандатов. Несмотря на отсутствие лидера партии Альберта Риверы в качестве кандидата, Инес Арримадас, возглавившей списки, удалось добиться значительного прогресса, так что эти результаты оказались почти в три раза лучше итогов трехлетней давности. Социалистическая партия (PSC) заняла третье место, получив 16 депутатских кресел. В свою очередь, Catalunya Sí que es Pot (CSQP),* по сути, являющаяся ветвью Podemos, получила 11 мандатов. Такого же результата добилась и Народная партия (PP). Всего в голосовании приняло участие 77% избирателей. «Мы победили! Каталонцы сказали «да» независимости», — заявил Артур Мас на митинге в Барселоне.

* Candidatura d'Unitat Popular или сокращенно (CUP) — «Кандидатура народного единства».

* В переводе с испанского означает «Граждане».

* Catalunya Sí que es Pot или сокращенно (CSQP) — «Каталония — да, мы можем».

Результаты опросов показали, что большинство каталонцев действительно поддерживают идею проведения референдума о независимости, однако мнения относительно того, стоит ли провинции отделяться на самом деле, разделились почти поровну. На следующий день Мариано Рахой сообщил, что готов к диалогу с новым каталонским правительством в рамках закона и вместе с тем напомнил, что прошедшее голосование определяло состав законодательного органа автономии и не являлось плебисцитом. Чуть позже в четверг 1 октября он назвал дату всеобщих парламентских выборов, которые должны были состояться 20 декабря. Их результат отчасти должен определить, какой ответ действиям Каталонии даст центральное правительство.

«Каталония — процветающий регион Испании. На эту автономию приходится примерно пятая часть ВВП страны, и местные партии уверены, что после развода с Мадридом уровень жизни в регионе поднимется, поскольку налоги не будут уходить на федеральный уровень. Однако цена разрыва с Испанией будет высока, а преимущества могут стать слишком неопределенными. Прежде всего, Каталония окажется вне ЕС и зоны евро, лишится доступа к кредитам ЕЦБ, а значит, будет вынуждена создать собственную валюту. Кроме того, каталонцы будут исключены из Шенгенской зоны, гарантирующей свободу передвижения, снизятся доходы от туризма — одной из ключевых статей дохода автономии, наверняка будут введены таможенные пошлины на ввоз каталонских товаров в страны ЕС. И все же большинство каталонцев согласны остаться в составе Испании, если региону будут предоставлены более благоприятный налоговый режим и законодательство, которое защищало бы их язык и культуру. Результаты опроса, проведенного каталонской газетой La Vanguardia, показывают, что 63% каталонцев поддерживают новую конституцию или более гибкую интерпретацию уже существующей. Однако как сложатся события в дальнейшем, покажет время, пока же ясно лишь то, что Мадрид и Каталонию ожидают долгие месяцы переговоров», — такие записи сделала потом в своей колонке София.

Воскресенье, 4 октября 2015 г.

Будни слились в сплошной поток суеты и дел, постоянно требующих безотлагательного выполнения, она почти не заметила, как пролетела эта неделя, и лишь навалившаяся под конец усталость напомнила о приближении выходных. Они были похожи на короткий проблеск в череде нескончаемых хлопот. Флориан подозревал, что если не вытащит ее из дома и на этот раз, то она наверняка засядет за работу и никакого проку от выходного не будет, поэтому они договорились встретиться в половине пятого. Маршрут сегодняшней прогулки снова был ей неизвестен, она знала лишь время и условленное место встречи. По словам Ронды Бентос — ее улыбчивой жизнерадостной коллеги из отдела политики недавно вернувшейся из отпуска, Флориан намеривался устроить ей какой-то сюрприз, так что вечер обещал стать необычным. Она также намекнула на то, что Софии было бы неплохо выбрать для себя какой-нибудь романтический образ, больше никакой информации вытянуть из нее не удалось. София, конечно, полагала, что коллеге на самом деле было известно гораздо больше, ведь она давно была знакома с Флорианом и, если уж она сделала подобный намек, то вполне могла знать что-то и о его планах, а потому решила не пренебрегать этим ценным советом.

В первой половине дня она действительно пыталась занять себя работой, чтобы избежать появления лишних тревожных мыслей, но это удавалось плохо, уставший организм упорно отказывался трудиться в воскресный день. Вскоре она увлеклась просмотром международных новостей, в том числе и в электронной версии одного из номеров EL Pais. «На IV Международном парламентском форуме в Москве бывший глава испанского правительства Хосе Луис Родригес Сапатеро призвал Россию и страны ЕС провести совместную работу по укреплению взаимоотношений», — гласил один из заголовков на первой странице. Она прекрасно помнила, что отношения с Россией осложнились в прошлом году в связи с участием Мадрида в финансовых и торгово-экономических санкциях Евросоюза из-за событий в Крыму и вокруг Украины. Москва, в свою очередь, выдвинула ответные санкции, в итоге объем взаимной торговли сократился, и российский экспорт в Испанию упал на 27%, главным образом это было связано с падением цен на нефть. Однако сторонники здравого смысла верили в продолжение выгодного торгово-экономического сотрудничества, в частности, несмотря на санкции и обвал рубля, компания Inditex продолжала рассматривать российский рынок в качестве одного из важнейших. Известный предприниматель, а также представитель государственной программы по продвижению позитивного имиджа Испании за рубежом Карлос Эспиноса де Лос Монтерос был убежден, что в установленных санкциях нет ничего хорошего. «Наша первая задача — остановить гонку санкций и контр санкций, а также не допустить новых, — сообщил он во время своего недавнего визита в Москву, — вторая цель — попытаться найти компромиссные решения, которые позволили бы оставить санкции в прошлом».

Если же вернуться к вопросам сотрудничества и сирийскому конфликту, то можно сказать, что бывший премьер был абсолютно прав, в данном случае объединение и совместная сплочённая работа могли бы стать довольно эффективным орудием против разрастающегося терроризма. Однако далеко не каждый возьмет на себя обязательства в решении подобного вопроса, так как в случае поражения виновником автоматически станет вмешавшаяся сторона, далеко не всем это нужно и выгодно, ведь как говорится: разделяй и властвуй. На этом простом принципе и основываются действия заинтересованных в данном вопросе лиц, хотя тот же принцип можно проследить и в Каталонии с ее недавними выборами. Множество небольших государств некогда единой территории — верный способ получить неиссякаемый источник проблем и постоянных конфликтов. И начинается все вроде бы безобидно, просто каждый борется за справедливость, стараясь отстоять ущемленные права, главное тут — нужная пропаганда, ну а борцы «за святое дело» найдутся сами собой. Дальше все просто: есть идея, есть цель, борцы тоже, теперь направляй их в нужное русло, периодически подбадривая бравыми лозунгами, и результат не заставит себя долго ждать. Лежащий на столе смартфон, внезапно пискнув, отвлек Софию от этих невеселых размышлений, и на экране появилось сообщение от мобильного оператора с лаконичным, но настойчивым напоминанием о своевременном пополнении баланса.

София выехала из дома гораздо раньше запланированного времени, добравшись до Королевского дворца, она решила устроить небольшую прогулку в садах Сабатини, дабы развеяться и вернуть себе душевное спокойствие. Это место с его аллеями из сосен и кипарисов, цветущих магнолий и лилий, живых зеленых изгородей и фонтанов подходило для этого как нельзя лучше. Прогулка доставила ей удовольствие, она неспешно бродила вдоль пруда, любуясь зеркальной гладью воды и северным фасадом дворца. Palacio Real de Madrid нередко сравнивали с парижским Версалем. Сегодня правящие монархи не проживают во дворце, однако здание по-прежнему сохраняет статус официальной резиденции и служит для проведения торжественных мероприятий, здесь вручают верительные грамоты послам, проходят празднования Дня Нации, аудиенции и государственные банкеты с участием королевской семьи. Когда-то в средние века на его месте находился Алькасар — излюбленное место королей Кастилии, в те времена замок служил оборонительной крепостью. София вспомнила, как была поражена, когда впервые увидела прекрасные искусно украшенные многочисленные залы дворца, так непохожие один на другой. Перед ее мысленным взором уже возник тронный зал, но тут звонок мобильного отвлек ее от созерцания величественного строения, взяв трубку, она объяснила Флориану, где можно ее найти и осталась ждать его у пруда, так как тот служил отличным ориентиром.

Приближаясь к ней, Флориан ощутил, как часто забилось его сердце, сегодня ее было трудно узнать и, вероятнее всего, он подумал бы, что обознался, однако поблизости больше никого не оказалось, и когда девушка обернулась, еще издали помахав ему рукой, он убедился, что это была именно София. На ней было легкое платье из шелкового шифона насыщенного красного оттенка, оставляя открытыми плечи и часть спины, платье закрывало шею и грудь. Ассиметричный удлиненный сзади подол почти достигал щиколоток, а спереди доставал до колен, ложась красивыми невесомыми фалдами, и позволял увидеть длинные стройные ноги, обутые в туфли на высоком каблуке. Темные волосы девушки были аккуратно собраны на затылке, в руках она держала свернутую в несколько раз накидку и маленькую сумочку. Цвет платья вынудил ее воспользоваться более яркой помадой, чего она обычно не делала в повседневной жизни, из украшений были лишь небольшие серебряные серьги каплевидной формы. В первые мгновения их встречи Флориан не мог отвести от нее глаз, прежде он никогда не видел Софию в подобном образе, как правило, на работу она надевала брюки или джинсы, не позволяя себе ни глубокого декольте, ни броского макияжа. В целом, обладательнице яркой внешности все это было не нужно. Правда, сегодня она была особенно хороша, ослепительно женственная и безукоризненно элегантная, она приковывала к себе восхищенные взгляды, и ему не удавалось воспринимать ее только как свою коллегу. Этим вечером он будто смог увидеть ее с другой стороны. Порой она казалась ему слишком самодостаточной, сейчас же она походила на очаровательное хрупкое создание, которое хотелось защищать и которым неустанно хотелось любоваться.

— Прости, что заставил ждать … — он торопливо взглянул на часы, однако они показали половину пятого.

— Я приехала немного раньше, — пояснила она, когда заметила его растерянный взгляд, — хотелось немного прогуляться.

— Ты прелестна, — сказал он, стараясь успокоить расшалившиеся нервы, и предложил ей руку, как это делали английские джентльмены в середине прошлого столетия.

— Спасибо, — улыбнулась она и почувствовала себя немного неловко.

Она не стала уточнять, почему для сегодняшней встречи он выбрал именно это время. В принципе она ничего не имела против, просто дело в том, что ее наряд в это время суток казался ей теперь немного неуместным: с одной стороны время сиесты уже миновало, с другой — вечер пока так и не наступил. Утешало лишь то, что сейчас ее спутник тоже был одет не так, как обычно. Вместо джинсов на нем были темные брюки и белоснежная рубашка с расстегнутыми и слегка подвернутыми манжетами, а вместо кроссовок — черные кожаные дерби. Он вел ее к выходу из парка, София держала его под руку, ощущая себя, как на светском рауте, где тебя всюду окружают искусственные улыбки, сверкающие драгоценности дам и вспышки фотокамер. К счастью, ощущение это продлилось совсем недолго, они заговорили на отвлеченные темы, как обычно шутя и смеясь, и она вздохнула с облегчением. Он не был для нее посторонним, а потому ей совсем не хотелось, чтобы их разделяли все эти многочисленные атрибуты, которым некоторые придавали слишком много значения и которых она никогда не любила.

Вскоре они добрались до Calle de Alcalá, 237 и с трудом отыскали подходящее для парковки место. Толпа людей заполнила всю территорию перед входом в огромное здание, София с любопытством осмотрелась вокруг и, когда они перешли через дорогу, смогла прочесть на нем вывеску: «Пласа де Торос де Лас-Вентас». Вопрос отпал сам собой, она перевела изумленный взгляд на Флориана, который тем временем махал кому-то рукой, проследив за его движением, она увидела направляющегося к ним Энрике. Тот проворно пробрался через оживленную площадь, обменялся рукопожатием с Флорианом, и его восхищенный взгляд тут же остановился на ней.

— Отпад! — воскликнул он, затем тихонько присвистнул и принялся внимательно ее разглядывать. — Похоже, я поторопился, отправив вас вдвоем. Как ты могла скрывать от нас такое?..

Он взволнованно изобразил руками нечто неопределенное.

— Эй, держи себя в руках, дружище, — усмехнулся Флориан и шутя хлопнул коллегу по плечу.

— Ладно-ладно, — заторопился он, после чего снова взглянул на Софию, которая при этом изо всех сил пыталась сохранить серьезное выражение лица, — но ты действительно потрясающе выглядишь.

Прежде чем она успела что-либо ответить, он взял ее под руку и улыбнулся:

— Мы с Флорианом долго спорили и в итоге заключили пари…

— И каковы его условия? — она снова поглядела на своего спутника.

— Если ты не пойдешь, бедняге придется оплатить все три билета, — при этих словах Энрике хитро прищурился, — так что тебе от нас никуда не деться.

— Послушай, на самом деле ты не обязана никуда идти, — вмешался Флориан, все больше начиная ощущать свою вину перед ней.

София задумчиво поглядела на них обоих, что-то такое они уже обсуждали, и тут она припомнила расспросы Энрике об ее отношении к корриде, поэтому инициатор идеи обнаружился сразу. Вопрос только в том, как поступит она сама: отступит или же бросит самой себе вызов. Она обернулась и окинула взглядом грандиозное сооружение. Арена «Лас-Вентас» была самой крупной в Испании и подобно прочим напоминала по своему строению римский цирк с амфитеатром для зрителей, впечатление необычайной легкости ей придавали множественные арки в форме конской подковы вокруг наружных галерей и украшения в виде изразцов. Рядом располагались несколько крупных памятников матадорам Антонио Бьенвенида и Хосе Куберо, а также доктору Александру Флемингу, открывшему пенициллин и тем самым спасшему жизни множества тореадоров

— Я иду с вами, — заявила она с решимостью.

До начала выступления еще оставалось время, поэтому, прежде чем занять свои места, они направились в Музей корриды, где София смогла увидеть портреты и скульптурные изображения известных матадоров, костюмы и снаряжения, а также головы убитых быков. Ключевым экспонатом коллекции являлся пропитанный кровью парадный костюм Манолете, в который он был одет во время своего боя с быком в Линаресе в 1947 году, и костюм Хуаниты Крус — первой женщины, которой удалось стать полноправным матадором. После вся троица поднялась в амфитеатр и устроилась в шестом ряду на теневой стороне, называемой sombra. Правда, там Энрике пришлось отделиться от своих коллег, поскольку купленные ими билеты приобретались в разное время, и трех расположенных рядом мест уже не осталось.

София взглянула на часы и раскрыла листовку с информацией о каждом тореро и ферме, предоставляющей быков для проведения корриды. Сегодня там значились выступления таких известных тореро как Rafaelillo, Fernando Robleño и Paco Ureña, несомненно, здесь будет на что посмотреть. Она пробежала взглядом по заполненным зрителями трибунам и в очередной раз поразилась масштабам строения. Арена была способна вместить более двадцати двух тысяч человек, многие тореро состязались за право продемонстрировать здесь свое мастерство, поскольку выступление на мадридской арене всегда считалось весьма почетным и сулило хорошие перспективы. На переднем ряду о чем-то увлеченно спорили несколько мужчин, обрывки их разговора почти тонули в многоголосом шуме, но вот появились участники боя, публика стихла и устремила взгляды на начавшееся шествие, встретив вышедших приветственными аплодисментами. В первом ряду шли матадоры: старший из них находился слева, справа — следующий за ним, в центре же был самый молодой. По обеим сторонам от матадоров двигались альгвасили (официальные лица) на лошадях, во втором ряду шли трое помощников старшего матадора, в третьем — трое помощников следующего по старшинству, в четвертом — самого младшего. Далее следовали два пикадора старшего из матадоров, затем также среднего и младшего, завершали шествие рабочие арены. После окончания шествия на арену был вынесен плакат с указанием имени, веса, возраста быка и его принадлежности к ферме. В корриде всегда участвовали быки особой породы, которые выращивались на специальных фермах, перед боем в загривок быка всегда втыкался маленький цветной вымпел, по которому можно было легко определить его происхождение.

До того как председатель подал сигнал к началу первой терции, называемой tercio de varas, зрители оживленно переговаривались, обсуждая предыдущие выступления нескольких матадоров. Когда же раздался звук трубы, искушенная жаждущая зрелищ толпа замерла в предвкушении. На арене, выбежав из загона, появился крупный черный бык, сначала его встретили помощники тореро с капоте,* а затем уже и сам маэстро, какое-то время наблюдавший, как справляется с яростным соперником его квадрилья. Привлеченный резкими и быстрыми движениями плаща, бык направился к намеченной цели, тореро встретил его, держа капоте обеими руками, и довольно ловко проделал с ним серию вероник. Восхищенный ловкостью и отточенностью движений тореро, Флориан обернулся к Софии, но она так сосредоточенно наблюдала за ходом поединка, что он не решился отвлекать ее какими-либо расспросами. После исполнения неспешного faroles^* публика одобрительно загудела. Затем появились два пикадора на лошадях в защитных покрывалах, один за другим они принялись наносить удары в загривок животного, делалось это для того, чтобы слегка ослабить мышцы его шеи и убедиться в реакции на боль. Исторически эта конная часть корриды была самой важной, так как происходила непосредственно от древней аристократической забавы с быком. Раньше с ним сражался кабальеро — рыцарь на коне, однако в начале XVIII века пешая коррида отделилась от конной. Причиной изменения обычаев могла послужить неприязнь короля-француза Филиппа V к этой старой испанской традиции, вследствие чего коррида стала праздником людей низших классов, не имевших своих лошадей или боявшихся ими рисковать.

* Капоте — большой плащ, розовый с одной стороны (которую показывают быку) и желтый (иногда синий) — с другой. Используется как в артистических приёмах, так и непосредственно в поединке.

* Faroles — тореро проносит капоте над своей головой и разворачивает корпус так, чтобы оказаться лицом к быку по окончанию фигуры.

Рассвирепевший бык принялся атаковать лошадь, не выходя за пределы внешнего круга, один из пикадоров попытался остановить его при помощи классического приема — скольжения пики вдоль руки. Но бык не сдавался, постепенно от уколов пики загривок его окрасился в красный цвет, он яростно атаковал лошадь еще несколько раз и в итоге ему удалось ее опрокинуть. Лицо Софии обрело тревожное выражение, она бросила быстрый взгляд на окружающих ее соседей, которые то и дело комментировали все происходящее, переговариваясь между собой и не стесняясь высказывать свои размышления вслух. На арене тут же появились рабочие, спешащие поднять упавшую лошадь, сделать это было довольно непросто, так как защитное покрывало, оберегающее от ударов быка, не позволяло животному подняться самостоятельно и сильно сковывало его движения. Не смотря на это, рабочие справились со своей задачей довольно быстро, хотя появиться на арене с той же целью им пришлось еще раз. Вскоре очередной звук трубы возвестил всех о начале второй терции. Перед зрителями снова оказались помощники тореро, на этот раз в руках у них были бандерильи — короткие украшенные копья с небольшими крючьями на концах, которые обычно оставались в теле животного. Раньше их вонзали по одной в любой момент корриды, однако затем начали помещать попарно три раза, таким образом, каждый из бандерильеро к концу корриды делал два подхода.

К началу третьей терции София ощущала себя сидящей словно на иголках, хотя и старалась ничем не выдать возникшей вновь тревоги, сердце против воли отмеряло тревожный ритм, неизбежно приближая тяжелый момент. Последняя терция включала в себя подготовку быка к смерти при помощи мулеты и его убийство шпагой. Быка полагалось убить в течение 10 минут после ее начала, если по истечении этого времени он остается жив, тореро делается предупреждение и дается дополнительные несколько минут, если же он не справляется и за это отведенное ему время, животное просто уводят с арены, что является большим позором для любого матадора. Сам бык при этом в боях больше не участвует и становится племенным. Главным моментом, определяющим мастерство матадора, считается завершение боя с одного решающего удара, важно ввести шпагу в отверстие между передними рёбрами быка так, чтобы попасть в сердце и вызвать как можно более быструю смерть. Однако убийство быка вовсе не основная цель корриды, для настоящего матадора бык — равный соперник, которого надо знать и уметь с ним считаться, поэтому задача матадора — это, соблюдая устоявшиеся традиции, раскрыть и показать все возможности быка. Если животное проявляло исключительную смелость и упорство, зрители и председатель корриды даровали ему «прощение», в этом случае бык также в поединках больше не участвовал.

На арене появился матадор, и публика оживилась вновь. Держа мулету и шпагу в левой руке, а снятую шляпу в правой, он направился к председателю, отвечающего за проведение корриды, дабы посвятить ему смерть первого быка, как того требовали традиция и этикет. Он произнес посвятительную речь, после чего бросил шляпу на арену через плечо. Хорошим предзнаменованием считалось, когда шляпа падала дном вниз, плохим, когда она оказывалась дном вверх, в последнем случае тореро иногда переворачивали её. Сейчас шляпа лежала дном вниз. Матадор сблизился со своим соперником и выбросил мулету вперед. Пятисот тридцати пяти килограммовый бык сорвался с места и опустил мощную голову с крупными рогами, смешанный с каплями крови песок разлетался при каждом ударе его копыт. Матадор выставил ногу, разбивая его прямолинейное движение, и дал свободный ход руке так, чтобы бык продвинулся как можно дальше. Затем проделал следующий прием, используя ту же технику, но с мулетой и шпагой в правой руке. Движения его были точны и грациозны, ведь для настоящего тореро главное не то, как он избегает ударов быка, а то, как он следует традициям при выполнении очередной хореографической фигуры. Преследуя свою цель, животное полностью прошло под низко опущенной мулетой, далее последовал прием pase de pecho*, и с трибун послышались аплодисменты.

* Pase De Pecho — после двух предыдущих ходов бык полностью проходит под низко опущенной мулетой или остаётся рядом, причём тореро должен стоять на месте. Приём проделывается в противоположном направлении, нежели первые два, в зависимости от того, какой рукой он проводится. Эта фигура считается самой важной из всех, по ней оценивается мастерство матадора.

Когда же настал момент решающего удара, все стихло, а время будто замерло. Но вот после недолгой паузы уже порядком измотанный бык снова понесся вперед, матадор встал на необходимое ему расстояние, сжал шпагу в правой руке и поднял ее так, чтобы его локоть оказался на высоте плеча. Пока бык мчался, он не сводил с него глаз и оставался недвижим, словно превратился в некое изваяние, подобное одной из установленных рядом с ареной статуй. В какой-то момент рука его совершила стремительное движение, лезвие шпаги прошло между передними ребрами быка, и тот, совершив еще несколько рывков, медленно опустился на песок, поджав под себя передние ноги, а после свалился на бок. Руки Софии, лежащие на коленях, невольно сжали тонкую ткань платья, она опустила глаза и склонила голову. Вокруг стоял многоголосый шум, взрыв оваций, разговоры пожилых сеньоров — их ближайших соседей, все смешалось в одну сплошную какофонию. Перед глазами возникли забытые эпизоды из прошлого, они перемежались с настоящим так, что невозможно было отличить одно от другого. Внезапно ладонь Флориана накрыла ее руку, она ощутила исходящее от нее тепло и постепенно вернулась в реальность, как если бы вынырнула на поверхность из затянувшего ее водоворота.

— София… — он не знал, слышит она его или нет, его голос, прозвучавший так тихо, мог легко потонуть во множестве окружающих звуков.

Она осталась неподвижной.

— Посмотри на меня, — произнес он и, едва касаясь ее подбородка, повернул ее лицо к себе.

София подняла на него взволнованный взгляд больших синих глаз, в них были растерянность и тревога, она выглядела напряженной и казалась довольно бледной.

— Прости, — шепнула она и снова отвернулась.

— Идем, — Флориан встал со своего места и решительно потянул ее за руку.

— Мы не можем уйти, выступление еще не закончилось, — она покачала головой, однако этот слабый протест был лишь попыткой перебороть собственные эмоции.

— Ты не должна оставаться, если не хочешь, идем, — он помог ей подняться и, держа под руку, направился к выходу.

Они без труда прошли через распахнутые кованые ворота и покинули пределы арены.

— Извини, не знаю что на меня нашло, — София коснулась дрожащими пальцами лба, будто пыталась избавиться от какого-то наваждения, затем набросила на плечи накидку и, скрестив на груди руки, посмотрела на Флориана. — Ты можешь вернуться, мы можем встретиться позже.

Она уже вполне владела собой, хотя ей по-прежнему было неловко, мало того, что она не смогла досмотреть выступление до конца, так еще и лишила этой возможности Флориана. Жаль, что она не предвидела этого сразу, она-то думала, что старый инцидент давно исчерпан, чувства улеглись и никаких схожих ассоциаций у нее более не возникнет. Ну а теперь уж точно не избежать подшучиваний Энрике, она на несколько дней станет темой номер один в его разговорах.

— Шутишь? — он бросил на нее обеспокоенный взгляд. — Я тебя не оставлю. И это я должен перед тобой извиняться, мне следовало поговорить с тобой прежде, чем вести сюда.

— Ты проиграешь пари, — иронично заметила она.

— Не беда, — отмахнулся он, — главное — чтобы не пришлось жалеть о неудавшемся выходном. Я не хотел, чтобы так вышло.

В устремленном на нее взгляде София разглядела сожаление, как ни странно, она совсем на него не злилась.

— Все в порядке, я ведь сама согласилась.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — спросил он, когда они подошли к машине.

София ненадолго задумалась, меньше всего ей сейчас хотелось оставаться одной, однако она не знала, как об этом сказать, мысли в голове все еще путались, хотя ее кожа уже обрела прежний здоровый оттенок.

— Со мной действительно все хорошо. К тому же вечер только начался, и я бы с удовольствием прогулялась.

— Если ты дашь мне еще один шанс, я покажу тебе еще одно место, которое точно должно тебе понравиться.

— Идет, — улыбнулась она.

Они оставили машину недалеко от площади «Пуэрта-дель-Соль» и неспешно двинулись в сторону площади «Санта-Ана». От недавнего волнения Софии не осталось и следа, она снова была самой собой и просто наслаждалась прогулкой и хорошей компанией, которую составлял ей Флориан. Лучи заходящего солнца скоро должны были вновь раскрасить город в яркие цвета, послеполуденная жара уже спала, и на смену ей пришел теплый вечер с легкими порывами ветра, игравшими складками невесомой ткани ее платья. Когда они добрались до северо-западного угла площади, их вниманию предстал украшенный живописной мозаикой фасад здания, где находился ресторан Villa Rosa. София остановилась, чтобы полюбоваться изображенными пейзажами Кордобы и Севильи, рядом с которыми увидела и некоторые достопримечательности Мадрида, такие как парк «Ретиро» и площадь «Сибелес». Это известное таблао впервые открыло свои двери весной 1911 г., с тех пор здесь побывали такие известные личности как Лола Флорес, Мигель Молина, Ава Гарднер и Эрнест Хемингуэй.

— Сказочная красота! — изумилась София, осматриваясь по дороге к столику

Внутреннее убранство напоминало залы дворца Альгамбра в Гранаде, весь интерьер был выполнен в мосарабском стиле. Повсюду можно было увидеть чудесные настенные росписи и великолепные старинные узоры на керамической плитке, арабские арки и красивый потолок дополняли общее убранство как нельзя лучше. Они устроились за небольшим столиком недалеко от сцены, чтобы можно было без труда любоваться предстоящим выступлением. Зал постепенно наполнялся посетителями, желавшими поужинать до его начала.

— Мне уже здесь нравится, — сказала она, когда официант подал салат с хрустящим цыпленком, беконом, свежими салатными листьями и козьим сыром в медово-горчичном соусе, а также бутылку вина «Ximénez — Espínola».

— Сегодня ты увидишь выступление таких знаменитых танцоров как Клаудия Крус, Агуэда Сааведра и Адриан Сантана, — улыбнулся Флориан. — Вообще-то изначально мне хотелось показать тебе именно это место, но тут у нас с Энрике вышел спор, он утверждал, что если уж ты в Мадриде, то непременно должна увидеть все своими глазами. Ну а я полагал, что для начала было бы все-таки неплохо поинтересоваться о том, чего же хочешь ты, в итоге мы решили, что ты все решишь сама уже по приезде.

Он вздохнул:

— Идея оказалась не самой удачной…

— Что ж, он прав в одном — нужно знать все о городе, в котором живешь. Я вообще-то не ярый противник корриды и неоднократно бывала на такой арене, как «Маэстранса».

— Знаменитая арена, старейшая в Испании, — заметил он, однако от нее не укрылось сквозившее в его голосе удивление.

София кивнула, затем сделала маленький глоток из своего бокала, ощутив такой знакомый мягкий бархатистый вкус этого сладкого вина. Ей хотелось прояснить ситуацию, чтобы устранить возникшее недопонимание, поэтому она продолжила:

— Лукас — младший тореро: молодой статный красавец, он был другом нашей семьи и одно время даже частым гостем в нашем доме. Мы почти не пропускали выступлений с его участием и каждый раз следили за ходом боя как завороженные, но однажды все пошло совсем не так, как должно… — на миг она замолчала, снова мысленно возвращаясь к минувшим событиям. — Все случилось в конце, во время решающего удара. Бык несся прямо на Лукаса, он прицелился, но нанесенный им удар вышел неточным, так что он смог лишь ранить его… Все произошло настолько быстро, что мы едва успели это осознать. Мгновение — и он оказался сбит с ног, мы видели, как он зажимает рукой кровоточащую рану, стараясь как можно скорее подняться, как мечется разъяренное животное, которое потом еще долго не могли убить, и ничего не могли сделать. Пока Лукасу спешили на помощь, он получил еще несколько ран. Наверное, я никогда не смогу этого забыть.

Она покачала головой:

— Больше он так и не смог вернуться на арену, полученные ранения оказались слишком серьезными.

Флориан участливо поглядел на девушку и снова ощутил неловкость из-за того, что не обсудил с ней этот вопрос заранее.

— Извини, я не…

— Никто не виноват, — поспешно добавила она, когда поняла, что он чувствует свою вину и желает извиниться. — Я сама не знала, как отреагирую, дело в том, что с тех пор я больше не была на корриде. Я тогда свалилась в обморок, единственный раз в своей жизни… только никому об этом не говори, пусть я даже буду слыть сторонником защиты животных.

— Это останется между нами, — тут же заверил он.

— Хорошо, — на губах у нее появилась чуть смущенная улыбка. — У меня нет однозначного мнения по этому поводу, быть может, все дело в том, что испанской крови во мне лишь наполовину. Несомненно, сегодня мы увидели потрясающее мастерство тореро, настоящее искусство тавромахии, именно ради этого и собираются зрители, но после тех событий не уверенна, что стала бы выступать за проведение корриды.

— А что, если бы бои проводились так, как это делают в Португалии?

— Это хорошая альтернатива для защитников животных, но…так или иначе все это сопряжено с риском, который просто обожают мужчины, ведь он так приятно щекочет нервы.

Он рассмеялся, и она тоже не смогла остаться серьезной.

Верно. Тут можно многое сказать, но чтобы мы ни делали, запрет нам все равно не грозит, ведь эта традиция — часть нас самих. Нельзя же вот так взять и вырвать несколько вековую часть истории.

— Да, пожалуй, это было бы жестоко, — согласилась она, не зная радоваться ли сохранению данной традиции или нет. — Но коррида официально признана и защищена законом, вспомни, в марте этого года прошел первый международный конгресс, целью которого явилась пропаганда среди общественности о важности статуса испанской тавромахии. Сенатор Рейес заявил, что коррида обогатит нестабильную экономику и создаст в стране новые рабочие места.

— Да и Хуан Карлос утверждал, что день, когда запретят корриду, станет последним днем Испании в Евросоюзе, — подтвердил Флориан.

В этот момент у их столика возник официант, и перед ними появились крокеты со шпинатом, орехами и хамоном «Иберико», а также жареные во фритюре кольца кальмара. Когда подали десерт, София неожиданно уловила на себе его озадаченный взгляд, было ясно, что он намеривался ее о чем-то спросить, однако медлил, так как не был уверен, что стоит затевать этот разговор. Ему вспомнилось утро четверга, тогда, в редакции он впервые увидел ее такой расстроенной и подавленной. Это было чуть больше недели назад, но у него так и не было возможности поговорить с ней, ведь они не виделись на прошлых выходных, а начинать подобные расспросы внезапно было бы по меньшей мере странно. Он и теперь сомневался, однако его удручало то, что он не может ей помочь или как-то поддержать, возможно, она как раз в этом нуждалась, а он не знал даже причины ее беспокойства. Она терпеливо ждала, гадая о том, насколько сможет быть откровенной, отчего-то казалось, что вопрос должен коснуться какой-то личной стороны ее жизни.

Она терпеливо ждала, гадая о том, насколько сможет быть откровенной, отчего-то казалось, что вопрос должен коснуться какой-то личной стороны ее жизни.

— София… — начал было он, но, начав говорить, решил, что напоминать о проблемах в редкий выходной было бы неправильно, к тому же он чувствовал, что не вправе вмешиваться в вопросы личного характера, если его об этом не просят, — мне кажется, в последнее время ты почти не уделяешь себе времени для отдыха.

— Что ж, такое иногда случается с каждым.

Она лишь пожала плечами и взглянула на него с облегчением и благодарностью, интуитивно догадываясь о том, что он собирался сказать вовсе не это. После чего он понял, что сделал правильный выбор и что она это, несомненно, оценила. Однако, чтобы сгладить неловкий момент, она заговорила о своей еще недавней журналисткой деятельности в Севилье и рассказала несколько курьезных историй из жизни редакции.

Зал теперь был полностью полон, кругом раздавался звон бокалов, слышалась оживленная беседа людей, сидящих за соседними столиками. Когда приглушили свет, все перенесли свое внимание на освещенную сцену, появившиеся на ней танцоры и певцы-гитаристы были встречены дружными приветственными аплодисментами. Вскоре послышалась чарующая мелодия, и вместе с ней раздался звучный глубокий голос певца, зрители замерли, вслушиваясь в слова его песни, повествующей о любви и свободе. Танцоры на сцене начали завораживающий наполненной страстью и чувственностью танец. Их движения приковывали к себе многочисленные взгляды, а музыка заставляла сердца биться в такт. Свое восхищение публика выказывала громкими овациями, восторженными восклицаниями и отбиванием ладонями ритма. Выступление продлилось ровно час и по его окончании танцоров и певцов еще некоторое время не спешили отпускать. О фламенко можно сказать многое, но его появление по-прежнему окутано тайной, кто-то утверждает, что его истоки берут свое начало в мавританской культуре и что носителями танца считаются цыгане, прибывшие в Испанию в XV веке. Другие считают фламенко потомком древнеиндийских танцев, которые видоизменились, когда на испанскую землю прибыли мавры и цыгане, то есть произошло слияние нескольких культур Иберийского полуострова.

Царящая в зале атмосфера праздника мысленно перенесла Софию на несколько лет назад, ей вспомнилось, как раньше она с друзьями или же с матерью посещала различные таблао в своем родном городе. Было приятно окунуться в эти воспоминания, также как и находиться сейчас здесь. После окончания выступления они посидели еще немного и, выпив по чашечке кофе, вышли на площадь. На улице уже стемнело, напоенный легкой прохладой воздух приятно освежал, они двинулись размеренным прогулочным шагом по выложенному брусчаткой тротуару, позабыв обо всех делах и ежедневной суете, наполнявших жизнь каждого из них. Глаза Софии искрились радостью, а на лице сияла беззаботная улыбка, Флориану нравилось видеть ее такой, и потому он сам испытал душевный подъем. Они проходили мимо кафе, когда он услышал знакомую нежную мелодию, он замедлил шаг и огляделся. Под открытым небом стояли вынесенные из помещения столики, рядом на свободном пространстве в медленном танце кружились несколько пар. Поддавшись настроению, он взял Софию за руку и потянул за собой, она лишь улыбнулась и решительно последовала за ним. Состояние безмятежности, которое, казалось, излучали танцующие, вскоре передалось и ей. Она не могла припомнить, когда в последний раз ей удавалось достичь такого состояния, сейчас она ощущала себя легкой и невесомой, свободной от каких бы то ни было проблем. Она позволила себе расслабиться, закрыла глаза и склонила голову на плечо Флориана, губы тронула едва заметная улыбка, какая иногда появляется у детей во время сна. В конце концов, от нее не требовалось никаких усилий. После того, как музыка стихла, Флориан еще некоторое время не решался нарушить ее умиротворенного состояния. София поняла, что танец закончен лишь потому, что они остановились, и нехотя открыла глаза, почувствовав мелкие холодные капли дождя на своей коже.

— Кажется, я немного пьяна, — произнесла она и смущенно улыбнулась, ей хотелось как-то объяснить свое состояние хотя бы себе самой.

— Об этом я тоже никому не скажу, — заговорщицки шепнул он, все также продолжая держать ее в объятиях.

София рассмеялась, дождь тем временем продолжал накрапывать, грозя превратиться в ливень. Они огляделись по сторонам, некоторые начинали спешно расходиться в поисках какого-нибудь укрытия, другие просто переместились под раскрытые официантами над столиками зонты. Когда они бежали к машине, держась за руки и хохоча над очередной историей, мелкий дождик уже перешел в другую стадию. София быстро захлопнула дверцу и распустила волосы, чтобы просушить промокшие пряди, в такой чудесный вечер ничто на свете не могло испортить им настроения. Всю обратную дорогу они оживленно беседовали, разговор не стихал и когда они подъехали к ее дому, и когда, стряхивая с себя дождевые капли, поднимались на лифте. Привычным движением, совершенно не задумываясь над выполняемым действием, София повернула в замке ключ и, лишь взявшись за ручку входной двери, неожиданно поняла, что уже находится на пороге квартиры. Она чуть помедлила и обернулась, бросив на Флориана растерянный взгляд. Оба они совершенно не заметили, как проделали расстояние от машины до ее квартиры, теперь он мог не так истолковать ее поступок. Ей хотелось поблагодарить его, но все необходимые слова словно вылетели из головы, к тому же теперь она явно жалела о том, что вынуждена с ним проститься. Она улыбнулась и постаралась скрыть возникшие от этой мысли сожаление и разочарование.

— Я провела потрясающий вечер, — наконец, сказала она, глядя ему в глаза, — и все это благодаря тебе, я хочу сказать…

София оборвала едва начатую фразу под его неотрывным взглядом. Флориан отчаянно пытался побороть вновь вспыхнувшие в нем чувства. Чарующие синие глаза с застывшим в них изумлением, длинные ниспадающие локоны темных волос, на которых все еще поблескивали капли дождя, тонкий аромат ее духов и нежная кожа, которую он до сих пор ощущал под своими ладонями — все это сейчас заставляло его сердце биться чаще. Он знал, что должен уйти, это было бы разумно, поблагодарить ее за проведенный с ним вечер и удалиться с гордо поднятой головой, как это делают настоящие джентльмены. И пусть внутри у него пылает настоящий огонь, увидеть этого уже никто не сможет, но он не мог, он чувствовал, что непременно умрет, если не прикоснется к ней хотя бы на одно мгновение. Он не знал, какой будет ее реакция, однако мысли об этом остались далеко позади, когда, шагнув к ней, он приник к ее губам, они были мягкими и податливыми, и он понял, что теряет над собой контроль.

Наверное, надо было остановиться, но она не могла противиться охватившим их обоих чувствам, она наслаждалась нежностью его поцелуев, и разум здесь был не властен. Все исчезло: и пол под ногами, и окружавшие их стены, и только прогрохотавший лифт, замерший этажом ниже, робко напомнил об ускользающей действительности. Затем послышалось тихое недовольное бурчание, а вслед за ним раздались тяжелые шаркающие шаги. София медленно отстранилась, шаги приближались, и она подумала, что это должно быть сеньор Антонио, не сумевший справиться со странным механизмом лифта, у которого определенно имелся свой характер. Пожилой сеньор был ее соседом, они всегда были в хороших отношениях, она помогала ему выносить мусор, ходила в магазин за продуктами и отвозила в химчистку одежду, когда очередной визит его родных задерживался. Как и многие люди преклонного возраста, он живо интересовался политикой, да и вообще был хорошим собеседником. Они много говорили, когда он приглашал ее к себе на чашечку кофе с излюбленной им картофельной тортильей или свежеиспеченными пирогами, которые привозила ему дочь. Иногда ей казалось, что все это происходило потому, что сам того не сознавая, он видел в ней отражение своей дочери, ей же он в какой-то степени заменял отца. Однако ей совсем не хотелось, чтобы он стал невольным свидетелем развернувшейся здесь сцены, пожалуй, сейчас ей было бы неловко перед ним, к тому же прежде он никогда не видел ее в сопровождении кавалеров. Недолго думая, София поспешно нажала на ручку уже отпертой двери, схватила Флорина за руку и, втащив его в квартиру, быстро захлопнула за собой дверь. Это оказалось единственным, что пришло ей на ум в данный момент. Она даже поразилась такой нелепой изобретательности и подняла на своего спутника обескураженный взгляд, чтобы объяснить, почему только что была вынуждена поступить так. Правда, так и не успела ничего сказать, мягко подтолкнув ее к стене, Флориан обнял ее за плечи, и она вновь ощутила его поцелуи.

Оглушенный гулкими ударами своего бешено колотящегося сердца, он совершенно потерял голову от ее близости и не заметил произошедшего минуту назад, а потому интуитивно воспринял ее поступок как приглашение. София отвечала ему столь же страстно, и оттого разгоревшееся желание с каждым разом становилось только сильнее. Ее дрожащие пальцы скользнули по его груди, когда звук выпавшей из ее рук сумочки в полной тишине квартиры показался им обоим оглушительным. Флориан отпрянул от ее манящих губ, опустил голову и оперся ладонями о стену по обеим сторонам от ее головы, дыхание его было частым и неровным, а разлетевшиеся миллионами осколков мысли продолжали свое хаотичное движение.

— Господи… София, ты сводишь меня с ума, — глухо произнес он, стараясь отыскать в себе остатки самообладания. — Прости, мне не следовало этого делать…

Он вовсе не собирался вот так на нее набрасываться, просто в какой-то момент не сумел устоять и перешел эту тонкую грань из-за чего теперь корил себя за это, ощущая почти физическую боль от раздирающих его противоречий между своими желаниями и тем, как он должен поступить. Несколько мгновений София оставалась неподвижна, потом взяла его за руку и, не говоря ни слова, потянула за собой. Она провела его в гостиную, не включая свет, а затем, все также держа его за руку, направилась к открытой настежь двери, видневшейся впереди. Они очутились в ее спальне, комната тонула в мягком полумраке, шторы не были задернуты, и свет горящих за окном фонарей легко проникал сквозь тонкие вуалевые занавески так, что очертания находящихся здесь предметов были хорошо различимы. Взгляд Флориана остановился на лице Софии, она подняла на него глаза и почти тут же отвела их в сторону. Она хотела было что-то сказать, но так и не сумела отыскать нужных слов, способных объяснить свое смятение, и оттого почувствовала себя еще более неловко.

Она была в тупике, этот шаг был сделан благодаря внутреннему порыву, завладевшему ее разумом, именно он придал ей смелости. Но сейчас остатки храбрости покинули ее, торжествующий ум снова укрепил свои позиции и совсем не собирался сдавать их без боя. Теперь она отчаянно пыталась понять, в какой момент совершила глупость, однако чем больше она об этом думала, тем больше теряла способность мыслить трезво. София никогда не относилась к числу легкомысленных особ, близость с мужчиной была для нее чем-то сакральным, чем-то, что не могло произойти само по себе, не затронув ни души, ни сердца. Она считала Флориана замечательным человеком, но они были знакомы всего несколько месяцев, и она никогда не позволяла себе таких отношений с коллегами по работе, это было нечто вроде табу. В тоже время ей бы очень хотелось, чтобы он остался. Она не подозревала, что все зайдет так далеко, но теперь ясно понимала, что если бы он ушел, она бы ощутила острое одиночество, пожалуй, такое, как никогда раньше.

— София, — Флориан нежно коснулся ее лица, ее внезапное волнение не могло от него укрыться, — я понимаю, как много это для тебя значит.

Она прикрыла глаза и молча прижалась щекой к его ладони.

— Нам вовсе не обязательно торопиться… — он постарался вложить в эти слова всю теплоту и признательность, которые испытывал к ней в этот момент.

Он жаждал быть с ней, но неистовая страсть, окутавшая его поначалу, словно разбившись о ее обезоруживающую искренность и нежность, уступила место более глубоким чувствам. София ощутила как, благодарность к нему постепенно заполняет душу. Ей ничего не нужно было объяснять, он словно прочел ее мысли и выразил все то, о чем она думала всего парой фраз. Оставалось только согласиться, пожелать друг другу спокойной ночи и мирно разойтись, однако эти слова не спешили сойти с ее губ. Из-за раздирающих ее противоречий она ощущала себя беззащитной и уязвимой, а потому произнесла совсем не то, что поначалу намеривалась.

— Не уходи… — тихо шепнула она, когда он привлек ее к себе и обнял за талию.

София обвила его шею руками, подняв молящий взгляд, как будто именно от него сейчас зависел исход ее внутренней борьбы, столь упорно причинявшей ей боль. Она знала, что ведет себя непоследовательно, и для нее, как для человека привыкшего всегда принимать самостоятельные решения, это было в десятки раз тяжелее. Это была первая близость с мужчиной с тех пор, как в ее жизни не стало Мигеля, нет, она вовсе не считала, что сейчас предает память о нем, она знала, что он бы никогда не пожелал видеть ее безутешной вдовой, влачащей свою жизнь в бесконечно долгом одиночестве. Но не подозревала, что ее сердце будет способно снова откликнуться на чей-то призыв после всего того, что ей довелось пережить. Флориан взял ее лицо в свои ладони, плавно очертил большим пальцем линию скул и медленно склонился к ее губам. Она прижалась к нему сильнее и по телу ее прошла жаркая волна, его руки принялись ласкать ее спину и плечи, скользящие по затылку пальцы путались в ее влажных шелковистых волосах. Они исступленно целовались, будто этот вечер должен был стать последним в их жизни. София растворилась в его объятиях, откликаясь на каждое его движение, она словно отрешалась от всего остального. Они существовали только друг для друга здесь и сейчас, и не было ничего важнее этих мгновений…

Тонкая ткань платья бесшумно скользнула вниз, к ее ногам и обнажила роскошную, будто созданную влюбленным в собственное творение скульптором, соблазнительную фигуру. На ней осталось лишь нижние белье из невесомого кружева, София подавила мимолетное инстинктивное желание прижать руки к груди и перешагнула через упавшее платье, сбросив туфли, она провела ладонями по груди Флориана. Он был словно зачарованный, обняв ее, он нежно коснулся губами ее шеи. Она закрыла глаза и откинула голову назад, дрожь в теле постепенно нарастала, она все больше чувствовала, как от его прикосновений ее бросает в жар. Она слышала, как он шепчет ее имя, ощущала его бесконечные трепетные поцелуи, его разгоряченное дыхание на своей коже, окружающий мир будто сжался до размеров этой комнаты, все, что было за ее пределами, больше не существовало. София застонала и, не отрываясь от его губ, торопливо принялась расстегивать его рубашку. Он помог ей сбросить ее с себя, затем подхватил ее на руки и бережно опустил на кровать. Ему хотелось осязать ее нежную бархатную кожу, вбирать легкий едва уловимый аромат ее волос, даже простое прикосновение к ней доставляло ему невероятное удовольствие, и он старался не спешить, чтобы продлить его как можно дольше и доставить такое же наслаждение ей. Она едва дышала, блаженная истома разлилась по всему телу и заполнила собой все сознание. Софии казалось, что сейчас ее тело живет какой-то собственной жизнью, подчиняясь лишь ласкам и прикосновениям Флориана, она вздрагивала, с трудом удерживая приглушенные стоны, дрожащие непослушные пальцы сжимали тонкое покрывало в попытке ухватиться за ускользающую реальность. Сейчас он был ее властелином, вся она и даже ее мысли принадлежали только ему, ее контроль над собой был давно утерян. Обуревавшее желание пронзало ее с новой силой, невозможно было больше сдерживать его, невозможно сопротивляться, это невероятно приятное до боли сладостное томление сводило ее с ума.

— Флориан… — прошептала она, взмолившись, полагая, что не смогла бы сказать ничего больше, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Он заключил ее в объятия и ощутил, как ее пальцы потянули пряжку его ремня. Тогда он заторопился избавиться от брюк, затем накрыл ее своим телом, и его губы вновь встретились с ее, слившись в едином порыве, они погрузились в мир, состоящий из одних лишь ощущений. София обхватила его плечи, она не могла ни о чем думать, словно оказалась в бушующем Средиземном море, как тогда, стоя на причале, в порту Барселоны, когда наблюдала разыгравшийся шторм. Она не знала, как долго это продолжалось, время впервые утратило для нее свою важность. Волны накрывали ее с головой, подхватывали и уносили, и она боялась разжать руки, стараясь найти спасение в этих крепких плечах, в этих нежных и властных объятиях, сейчас казавшимися ей такими знакомыми и родными.

Позже она склонила голову на бок и уронила ослабевшие руки, будто только что лишилась чувств. Лицо ее было спокойным и умиротворенным, во всем теле была невероятная расслабленность и, хотя голова все еще продолжала кружиться, она ощущала себя на дне лодки плавно качающейся на прибрежных волнах. Осторожным движением Флориан отвел в сторону прядь волос с ее лба, и она услышала, как он зовет ее. Ее ресницы дрогнули, она с трудом открыла глаза, взгляд ее затуманенных синих глаз несколько мгновений пытался сфокусироваться на его лице, затем губы ее тронула загадочная немного смущенная улыбка.

— Прости… кажется, я совсем без сил.

— Что ж, это можно исправить, — облегченно выдохнул он и улыбнулся ей в ответ.

Он помог ей перебраться в изголовье кровати, заботливо накрыв одеялом, когда она устроилась на его груди. Ей хотелось что-нибудь ему сказать, но собственное тело до сих пор ей не подчинялось, точно брошенный в воду осенний лист, теперь безвольно плывущий по течению реки. Бури эмоций испытанных за один вечер вполне хватило бы на целый год, и теперь это эмоциональное опустошение приносило ей невероятное блаженство. Мысли были словно густая патока, сознание маячило где-то на границе между явью и сном, она засыпала. Обнимая ее, Флориан отчаянно желал, чтобы утро не наступало как можно дольше.

София открыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, несколько секунд ее рассеянный взгляд бессмысленно блуждал по комнате. Затем она потянулась, чтобы взглянуть на табло электронных часов, стоящих на прикроватной тумбе, дотянувшись до них рукой, она развернула часы к себе и замерла — восемь двадцать три. Как она могла забыть поставить будильник, да и вообще, как она может все еще быть в постели? Она прижала ладонь к пылающему лбу и тихонько застонала, постепенно возвращающиеся мысли заполняли образовавшиеся в сознании пустоты, безжалостно формируя целостную картину происходящего. Теперь ее взгляд уже вполне осмысленно изучал окружающую обстановку, ища подтверждение своим воспоминаниям. На полу тут же обнаружились ее вещи, дверь спальни была чуть приоткрыта, и теперь она смогла уловить доносящийся из кухни аромат свежезаваренного кофе. «Святая Дева Мария, помилуй!» — пронеслось у нее в голове, она нырнула под одеяло и натянула его почти до самой макушки. Нет, это все не она, такое с ней просто не может случиться, ведь она само здравомыслие, сама рассудительность. София почувствовала, как щеки ее налились румянцем. Забыть о том, что сегодня понедельник! Ведь ему тоже нужно на работу… тоже нужно. От этой мысли ей стало еще хуже, ведь она нарушила свое собственное правило. И все же, когда, наконец, удалось усмирить рвущиеся наружу эмоции, она вспомнила о том, как хорошо им было вместе, они занимались любовью, и это было прекрасно. Нет, об этом она не жалела, она вздохнула, отбросила одеяло и, чтобы поскорее одеться, достала из-под подушки аккуратно сложенный белоснежный топ и короткие шорты — комплект одежды, обычно использующийся ею в качестве пижамы. В конце концов, они взрослые люди и оба знали что делают. Только вот как им теперь быть? Она торопливо оделась, собрала с пола разбросанные вещи и, застелив постель, устроилась перед зеркалом, встретившись с собственным взглядом растерянных испуганных глаз. София начала приводить себя в порядок, однако нарастающее волнение так и не желало ее оставлять, все буквально валилось из рук, она чувствовала себя абсолютно выбитой из колеи, словно солдат-отставник, вынужденный жить как все гражданские, без привычного ему армейского распорядка. Несколько мгновений она бесцельно металась по комнате, после чего опустилась на кровать, уткнулась лицом в обхваченные руками колени и дала себе пару минут, чтобы хоть немного упорядочить хаотичный поток мыслей.

Флориан распахнул дверь и осторожно вошел в комнату. Заметив, что она уже проснулась, он направился к ней, но та печальная задумчивость, которая в этот миг читалась во всей ее позе, заставила его замереть в нерешительности. София почувствовала его присутствие и тут же вскинула голову.

— Доброе утро, — улыбнулась она, но было уже поздно, она и сама поняла, что ее настроение не укрылось от его взгляда.

Он стоял перед ней полностью одетый с небольшим подносом в руках, на котором находились две дымящиеся чашки ароматного кофе. Она вновь ощутила укол совести, вот он — еще один камень в ее огород. Это она должна будить его с утра поцелуями и горячим завтраком. Ну, во всяком случае, хотя бы чашечкой кофе или как там это полагается делать? Мужчины никогда прежде не ночевали в ее доме, а потому такие тонкости были ей неведомы.

— Я тут немного похозяйничал, — произнес он, ощущая некоторую неловкость.

— Весьма оригинально, — она вновь улыбнулась, когда заметила свою сумочку, лежащую рядом с чашками.

— Я рискнул приготовить кофе, но не решился копаться в твоих вещах. У тебя звонил телефон и он, судя по всему, здесь, — поспешил он объясниться.

— Спасибо.

София приняла из его рук поднос и поставила его на прикроватную тумбу, затем подала ему одну из чашек и вынула из сумки мобильный.

— Кристина, — она подняла взгляд от экрана.

В другой раз она бы тут же набрала ее номер, но сейчас она была явно не в форме, поэтому просто отправила сообщение, уточнив, можно ли перезвонить позже. Затем отложила телефон в сторону, взяла вторую чашку и сделала несколько неспешных глотков. Флориан устроился рядом с ней.

— Извини, я не стал тебя будить.

— Ничего, — она покачала головой, — если уж на то пошло, я тоже должна перед тобой извиниться.

— Тебе не за что извиняться. К тому же с утра меня уже успели разбудить, звонили из ABC, — он не весело усмехнулся, — надо собираться. Можем поехать вместе, я завезу тебя в редакцию.

— У меня с утра встреча, нужно подготовиться, — ответила она и отвела взгляд, чтобы он не заметил испытываемого ею смущения.

Какое-то время каждый был погружен в свои мысли. Флориан не мог забыть о проведенной ночи, все это казалось ему сказочным сном. Большинство мужчин мечтали бы оказаться на его месте. Да, он замечал, как они смотрят на нее, их заинтересованные восхищенные и порой откровенные взгляды, он понимал, что так будет всегда, но это не главное. Главное — то, что из большинства она выбрала его. Однако сейчас он не мог не видеть, что ее что-то тревожит, и оттого сам начинал ощущать неясное беспокойство, незаметно проникшее в душу и притаившееся там подобно прокравшемуся в дом воришке.

— Спасибо за кофе, — София вернула пустые чашки на поднос и перенесла его на письменный стол, — и… за прекрасный вечер тоже.

Она вновь ощутила, как краска заливает лицо.

— Однако тебя что-то беспокоит, — заметил он и внимательно поглядел ей в глаза.

— Ну я… затащила тебя в свой дом и нагло соблазнила, теперь меня мучает совесть.

— Я бы с удовольствием пережил это снова, — Флориан улыбнулся и шагнул к ней, — если дело только в этом, я бы не тревожился.

Его руки плавно заскользили по ее плечам, он наклонился к ее манящим чуть приоткрытым губам, и по спине ее тут же пробежали мурашки. Она не могла двинуться с места, она должна была остановить его, но ей хотелось, чтобы он продолжал. Будто следуя ее желания, он принялся целовать ее с неторопливостью и нежностью, так что очень скоро она снова забыла обо всем.

— Я люблю тебя, София, — произнес он, отстранившись, и его ладонь легко коснулась ее лица.

Фраза прозвучала как гром среди ясного неба, она подняла на него пораженный взволнованный взгляд и попыталась что-то сказать, но слова никак не срывались с уст.

— Не надо, — мягко сказал он и накрыл ее губы кончиками пальцев, он отчетливо видел изумление и замешательство, в миг отразившиеся на ее лице. — Ты не готова дать мне ответ, во всяком случае, сейчас. Я не стану тебя торопить, просто хочу, чтобы ты это знала.

Она кивнула, мысленно ругая себя за то, что все еще не в состоянии говорить, даже если бы могла, она совершенно не знала, как ему ответить и самое главное — что сказать. София проводила его до двери, ощущая себя словно в тумане. Нужно было собираться, но у нее не хватило сил сделать и пары шагов, колени подогнулись, и она медленно сползла на пол. Теперь они не могут быть просто коллегами, равно как и друзьями тоже, она не должна была этого допускать. Их общение отныне никогда уже не будет прежним, они не смогут так же, как и раньше обсуждать дела, делиться советами и устраивать друг другу мозговые штурмы. Им придется делать вид, что их отношения все еще носят дружеский характер, играть спектакль для собственных коллег — все это совсем ей не подходит. Однако не это беспокоило ее больше всего, в конце концов, оба они свободные люди и не обязаны скрываться, поговорят и забудут — это не страшно. Гораздо больше ее тревожила возникшая к нему привязанность, грозившая перерасти во что-то большее. И если для других еще можно что-то изобразить, то себя не обманешь. Она не имела права так поступать. София ощутила, как в груди что-то сжалось, и закрыла глаза, ей вдруг вспомнился один из долгих зимних вечеров, когда они с матерью сидели в доме у камина и часами говорили обо всем на свете. «Ах, Софи, — приговаривала она, перебирая изящными тонкими пальчиками волосы дочери, когда та устраивалась рядом, — не думай, что красивым женщинам в жизни всегда легко. Это не так, такой женщине нужно уметь доказать, что она личность, она должна что-то собой представлять, у нее должен быть характер. Ты всегда должна быть сильной и рассчитывать лишь на себя, когда это необходимо». София подавила навернувшиеся на глаза слезы, она, конечно же, будет сильной, как и всегда, только бы суметь совладать со своим страхом. Она не умела любить в полсердца, если уж она любила, то горячо и преданно, отдавая себя без остатка, именно поэтому в ее жизни никогда не было малозначащих, случайных отношений. Но оборотная сторона имела большой минус, ведь когда полностью отдаешь себя близкому человеку, вместе с его уходом исчезает и весь смысл твоей жизни. Страшнее этого для нее не было ничего на свете, она бы никогда не смогла пережить такую потерю снова. София знала, что должна с ним поговорить, этот разговор был неизбежен, так как рано или поздно ей придется принять какое-то решение.

***

Первое что она услышала, когда вошла в кабинет, был нежный женский голос, напевающий столь тихо, что она не смогла бы толком разобрать всех слов.

— Salut, Sofi! Comment tout a passé?1 — произнесла Ронда, прервав свою песню на полу слове, и на лице ее появилась та очаровательная улыбка, в ответ на которую просто невозможно было не улыбнуться.

— Salut! Bien, nous donneront encore une interview,2 — ответила София и почувствовала, как губы растягиваются в улыбке помимо ее воли.

¹ Привет, Софи! Как все прошло? (франц.)

2 Привет! Хорошо, нам дадут еще одно интервью. (франц.)

— Отличная работа! — девушка подняла вверх большой палец, затем сделала глоток из небольшого пластикового стаканчика и с упоением продолжила уборку на своем столе.

Ее карие раскосые глаза светились от счастья, она буквально излучала энергию, наполняя ею все окружающее пространство, София готова была поклясться, что если бы к ней поднесли лампочку, та тут же загорелась бы, несмотря на все законы физики.

— Спасибо. Снова увлекаешься французским?

— Да, хочу получше узнать родной язык Вивьена, — она кивнула и легким изящным движением заправила за ухо выбившуюся прядь своих золотисто-рыжих волос, — и ты могла бы мне в этом помочь.

— Боюсь из меня не выйдет хорошего учителя, — София со вздохом раскрыла ежедневник и сделала в нем пару пометок.

Она знала, что Ронда и Вивьен познакомились месяц назад. Он был довольно успешным адвокатом из Лиона. Их встречу вполне можно было считать чистой случайностью, но, как известно, случайностей в жизни не бывает. Вивьен приехал в Мадрид на свадьбу к своему другу детства, а после решил задержаться в городе еще на пару дней. После знакомства с Рондой он снова отложил свой отъезд, но, как ни хотел он остаться, а вскоре все же вынужден был вернуться. Теперь же влюбленным приходилось общаться преимущественно по скайпу и телефону, дожидаясь возможности увидеться вновь.

— Обещаю, что не стану слишком уж тебе докучать, пары уроков в неделю в любое выбранное тобой время вполне будет достаточно.

— Ладно уж, — сдалась она, не сумев отказать в такой невинной просьбе, — думаю, сможем начать уже завтра.

— Я в накладе не останусь, — пообещала Ронда и снова засияла жизнерадостной улыбкой, после чего подняла на экран компьютера мечтательный взгляд. — Он приедет на эти выходные!.. Кстати, как прошел вчерашний вечер?

Пальцы Софии на миг замерли над клавиатурой, она не ожидала столь быстрой смены темы, однако ее замешательство продлилось совсем недолго.

— Чудесно, — сказала она как можно более беззаботным тоном и даже поведала о том, где они вчера побывали, а также поделилась своими впечатлениями от увиденного.

— Флориан хороший парень, — заключила Ронда, выслушав ее рассказ.

— Да, я знаю.

— Из вас могла бы получиться хорошая пара, — произнесла она, не отрывая взгляда от монитора, — к тому же ты не просто ему нравишься, я думаю, здесь кроется нечто большее.

София ощутила, как напряглись все мышцы тела, ей казалось, что щеки ее уже налились стыдливым багрянцем, радовало лишь то, что сейчас ей не нужно было смотреть в глаза своей собеседнице, занятая работой, она, как и Ронда, не сводила внимательного взгляда с быстро появляющегося на экране текста.

— Я никогда не смешиваю работу с личной жизнью, — она вдруг поймала себя на мысли, что чуть было не произнесла эту фразу в прошедшем времени.

Она всегда ценила Ронду за ее профессионализм, жизнелюбие, открытость и прямолинейность, она была хорошим журналистом и просто хорошим человеком. Если кому и признаваться в содеянном, то в первую очередь ей, эта всегда улыбающаяся девушка словно казалась ей родной. София набрала в грудь побольше воздуха, она чувствовала себя так, будто была на исповеди и слова раскаянья, казалось, уже были готовы сорваться с ее губ. Впору было бы посмеялась над своим малодушием, но на душе стало как-то слишком уж грустно.

— Вот и хорошо, но одно другому не мешает, — Ронда беззаботно пожала плечами.

— Нет, я… так не могу, терпеть не могу служебных романов, — упрямо заявила она.

— А что здесь такого? К тому же для Флориана это непросто какой-то служебный роман. Уж поверь мне, я работаю здесь не первый год, и за все это время ни разу не видела, чтобы он приглашал на свидание какого-то из своих коллег.

— Никогда не поздно начать, — бесцветным тоном отозвалась София, хотя вовсе не желала никого обидеть.

— Все ясно, — вздохнула Ронда, — у тебя пунктик по этому поводу.

— Вовсе нет.

— Да, ты, конечно, можешь это отрицать, но… Не понимаю как это может отразиться на твоей работе?! Одно дело, если бы вы постоянно тесно взаимодействовали, но ведь большую часть времени он проводит вне стен редакции и поле его деятельности достаточно велико, он работает не только у нас. Так что, на твоем месте я бы этого не опасалась.

И снова она оказалась права, только было еще кое-что и, пожалуй, об этом София не смогла бы рассказать, потому что всегда боялась этих мыслей, гнала подальше от самой себя, и все было неплохо, пока вдруг она не осознала, что может влюбиться.

— Твои безапелляционные высказывания ставят меня в тупик, — призналась она.

— Значит, пришло время об этом подумать.