Главное — это семья (Хоба Чебураховна)

Волк обнажил острые клыки, подняв сухие тонкие губы. Торчавшие уши вдруг дёрнулись назад, в стороны и вернулись в прежнее положение. Желтые глаза смотрели пристально, неотрывно. Всё тело — крупное, поджарое, мускулистое — напружинилось, как перед прыжком. Волк был готов отразить атаку.

И она не заставила себя ждать. Медведь бросился вперёд, растопырив передние лапы, неуклюже взмахнул ими перед самой мордой волка и тяжело бросил их на землю. Волк проворно отскочил на полшага, ускользнув от длинных когтей. Медведь глухо взревел, снова кидаясь на противника. Тот снова увернулся и быстро, как молния, куснул за толстую мохнатую ляжку.

Обида в рёве медведя словно забавляла волка. Он играл с противником, ловко избегая когтей и ударов тяжёлых лап. Клыки исподтишка цапали мишкин зад, непробиваемый из-за густой шерсти, и волк снова оказывался вне досягаемости. Перед ним был ещё подросток, не достигший зрелости ни в хитрости, ни в силе, поэтому исход битвы был, несомненно, в пользу серого.

Если не брать в расчёт стороннюю помощь. А она пришла в виде огромной, чёрной как смоль вороны, которая с оглушительным криком спикировала прямо на загривок волку, вцепилась когтями в шерсть и пару раз крепко долбанула клювом в темя. Хищник взвизгнул, сбросив птицу, и потряс головой, словно пытаясь избавиться от боли. Потом недовольно заметил, поднимаясь на задние лапы:

— Ну и что это было?! Я же сказал — один на один!

Ворона глянула на него круглым чёрным глазом и крутнулась на месте. Миг — и девочка лет десяти уже смотрит на мужчину, которым обернулся волк. Медвежонок неловко топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, потом нерешительно сказал:

— Правда, Оль, я бы победил…

— Папа, ты сам сказал: семья это главное! — упрямо вздёрнула подбородок девочка и обернулась: — А ты, Мирка, молчи лучше, и так тебя мамка заругает за штаны!

Медвежонок, обернувшийся вихрастым конопатым пареньком, закрутил туловищем, чтобы изогнуться и разглядеть мелкие дырочки в новеньких джинсах, оставленные волчьими зубами. Отец юных оборотней усмехнулся, обняв их обоих:

— Ты права, Олюшка, слов нет. Но ведь и я тоже твоя семья!

— Ты сильнее, — буркнула девочка, порозовев.

— Ладно, в следующий раз будете оба против меня! — подмигнул ей отец и похлопал сына по плечу: — Не бойся, Мирон, штаны бабушка заштопает! Уж она-то ворчать не станет на любимого внучка!

— Это Олька её любимая, — нахмурился мальчик.

— Сказанул! А кого она пирожками балует! — отец потрепал детей по волосам. — Ну, пошли сдаваться бабушке!