6. автор Sinatra - Маленькие и большие

Маленькая смерть собаки.

Маленькая смерть птицы.

Нормальные размеры

человеческой смерти…

И. Бродский.

К маленьким смертям и отношение — маленькое. Несерьезное. Ну да, жалко, но ведь собака, кошка, (про мышку вообще молчу) — не человек. Так принято рассуждать, хотя хозяева переживают, конечно. Но что такое маленькая смерть? Иногда ведь не разберешь — где в жизни значительное, а где пустяк.

***

Взъерошенный, дохлый — типично «помойный», а точнее, «общажный» котенок. Блохастик, естественно. «Красоту» эту друзьям подкинул гость из Иркутска. Поднимаясь по лестнице их общежития, обнаружил коробку, а в ней — «букет котов». Ну не смогли сердобольные жильцы выгнать беременную кошку на мороз, а теперь куда было девать малявок? Гость из гуманных соображений выбрал самого страшненького задохлика — мол, если и помрет, то хоть в тепле. Так у наших друзей появился Шварц.

О расцветке можно умолчать — и так понятно, что такие имена носят коты чернее ночи. Но на одной его лапе светилась белая митенка — как будто кошачий бог держал его за лапку, окуная в краску.

Задохлик, обласканный судьбой, очень быстро выправился — стал гладким, задиристым домашним котом. Шварц был с нами во всех вылазках на природу — в окрестностях города, на сплавах, в Ергаках. Кот в полной мере стал «своим» — боевым товарищем и «сыном полка». В походах он снисходительно поглядывал на нас, восседая лихим кавалеристом на хозяйском рюкзаке: «Не пыли, пехота…» В лесу по ночам охотился. Хозяева всегда очень осторожно вылезали утром из палатки, потому что у входа их ждал «завтрак», наступить случайно на который было не слишком приятно. Шварц приносил добычу, стараясь, вероятно, разнообразить рацион хозяев в суровых походных условиях.

Вспоминается одна тяжелая охота, свидетелями, а вернее, слушателями которой мы были. Полночи нам не давали спать крики ворон — Шварц решил не мелочиться и пойти на крупную дичь. Ближе к утру шум затих, мы решили, что вредный кот добился своего. Однако оказалось, что он не учел численного перевеса противника. В итоге воронья стая устроила охоту на охотника. Птицы сумели увести Шварца от лагеря, и он вынужден был прятаться от пикирующей на него эскадрильи в ветках густого дерева, дожидаясь нашей подмоги. Остаток похода кот старался не выходить лишний раз из палатки, а в сторону ворон даже не смотрел: «Ворона? Какая ворона? Не знаем такую…»

Шварц прожил долгую и интересную жизнь, полную приключений. Жаль, что коты не пишут мемуаров… Но смерть его была обычной, маленькой — он умер от старости, в кругу любящей семьи. Похоронили его с почестями — на самой высокой точке в окрестностях города, в корнях сосны. Теперь, когда мы бываем в его «горных чертогах», рюмка коньяка в память боевого товарища — устоявшаяся традиция.

История эта имеет продолжение. Друзья наши сильно переживали ту маленькую смерть. Было принято решение найти нового кота. Хозяйка увидела объявление «отдам котенка в добрые руки» и, не уточняя деталей, поехала за новым питомцем. Шел девятый день после смерти Шварца. Возможно, кощунственно прозвучит мысль о том, что в этот период всякая душа обретает свое пристанище. Но как объяснить, что новый питомец друзей, — да, вы уже догадались! — оказался чернышом с белой лапой? Удивительно, что этот молодой Шварц очень похож на прежнего — привычками, проделками, задиристым характером. Шварц уходил, но вернулся, и приключений в его новой жизни ничуть не меньше.

***

С кошками все понятно: мало найдется бесчувственных нелюбителей котиков. А вот крысы — тема неоднозначная. Откуда в женщинах этот ужас перед маленькими грызунами? Что за фантазия — вспрыгивать на табурет, не принимая во внимание ни собственные габариты, ни «грузоподъемность» мебели? А это их коронное «фууу, у них же хвост…» Мужчины, к слову, относятся к крысам гораздо с большим пониманием, и не только с интересом идут на контакт, но даже иногда пытаются разговаривать с хвостатым объектом. Странное чувство: человек пришел к тебе в гости, вы мило общаетесь, а потом приходит крыса, и все! — конец беседе, гость общается с крысой.

А пообщаться есть о чем. Трудно предполагать в мелком существе наличие интеллекта и души, но в крысах всего этого — с избытком. Человек, в доме которого жила декоративная крыса, редко останавливается на первом и единственном питомце-грызуне.

Первую крысу мне в шесть лет подарил наш пес, московский длинношерстный той-терьер. На прогулке он вдруг притащил белого крысенка — красноглазого красавчика. Где он его «нарыл», осталось тайной, но тогда я была сражена этой красотой сразу и наповал. Родители были поставлены перед фактом — Лариска будет жить с нами!

После Лариски была Таска, Пудра, Выхухоль — всех имен и морд не перечислишь. Наша квартира в то время напоминала филиал развеселого дурдома — декоративные крысы, свободно перемещающиеся по квартире, бандитской наружности кот, собака с чистейшей родословной, беспородные улитки, выловленные в протоке, «культурные» аквариумные рыбы, бескультурный волнистый попугай. Надо ли говорить, что после школы полкласса игнорировало продленку, предпочитая ей наш домашний зоопарк?

Со временем количество питомцев у нас поубавилось. Потом и вовсе наступили длительные периоды полного «беззверья». А недавно со мной опять «случилась» крыса. Виной тому стал технический прогресс. Осваивая интерфейс интернет-аукциона, я случайно (не специально!) вышла на лот «Крысята». Просматриваемые мною фото увидела дочь, наши желания слились воедино и … материализовались в Соню.

Она была из тех существ, что имеют на голове невидимые «антеннки». Иначе очень трудно объяснить, почему Сонька, независимо рыская по квартире, бросала свои крысиные дела и приходила, когда это было особенно нужно. Когда мы пребывали в расстроенных чувствах, когда надо было отвлечься, разрядить обстановку. А чувство юмора? Вы видели когда-нибудь крысу, которая играет в прятки? Я — да. Соня пряталась в какой-нибудь тряпке — устраивала там «нору», и занавешивала вход. Мы «водили»: «Где крыса? Нет крысы». Потом потихоньку заглядывали в «нору», отдернув занавесь. Сонька норовила играючи куснуть за пальцы, после чего опять закрывала вход. И снова, и опять. Потом намеренно делалась пауза. Животина не выдерживала нашего невнимания и с возмущением выглядывала: «Вы там где, вообще? Мы играем или что?». Вход опять закупоривался и мы снова «искали» крысу.

Крысы не живут долго. Уезжая в тот раз в отпуск, мы понимали, что можем Соню в живых уже не застать — срок подходил. Но не отменять же поездку… Она была оставлена у родственников. И дождалась нас. Более радостной крысы я не помню — она вернулась домой! Сонька облазила все свои любимые места и вообще вела себя как молодой и здоровый зверь. А через два дня легла умирать — смерть не отодвинешь. Просто лежала, тяжело дыша, изредка припадая к поилке. Когда я просунула руку в клетку, она вдруг подползла и вложила свою голову мне в ладонь. Просьба о помощи, знак доверия, знак благодарности? Я долго гладила ее мягкую, уже помертвевшую шерсть. И это — всего лишь крыса….

***

Воспоминания о маленьких этих жизнях и маленьких смертях остаются с нами, наверное, навсегда — до той, большой. И, может быть, присутствие в нашей жизни этих вот «маленьких» — тоже критерий нашей «величины»?