1. автор СимАни Юля - Маленькая, чёрная, заблудшая… (история о силе любви к ближнему и прощении)

Фэнтези, сказка

Она появилась ниоткуда, будто просто возникла и всё.

Среди еловых ветвей мелькнуло рыжее ухо, послышался шорох. С ближайшего куста посыпались листья, и она опять куда то пропала, на последок вильнув хвостом прямо перед моим носом.

Стояла холодная осенняя погода. Животные ещё не залегли в спячку, но собирались. То и дело по лесу проскакивал заяц, или по веткам прыгала шустрая белка. Все чувствовали скорую зиму и старались укрыться как можно скорее. Лишь одно животное не собиралось затаиваться. Да и животное ли это? Можно только подозревать о том, кто это или что бродит по нашим лесам, забредая по пути в деревни. Известно только одно: никто после встречи с этим существом не становился прежним. Сначала это просто усталость бледность и раздражительность. В такие моменты соседи лишь слышат не перестающий скрежет, словно кто-то тупой пилой скребёт по железу. Потом на утро дом находят пустым. Вещи не тронуты, но уже пусто. Будто и не было здесь никого и никогда, и дом остаётся страшным напоминанием о случившемся. Об этом не говорят и не распространяются. У всех есть поверье, что говорливый язык слишком долго не может быть спокоен. Тогда это приходит за проболтавшимся. Люди давно разучились верить словам и их силе. Никто не может довериться своим страхам, и на всё закрывают глаза. Только потом их будет уже некому открывать. Да и зачем, если тебя нет?

Эта осень принесла свои плоды гораздо раньше срока. Обычно она появлялась ближе к зиме, опустошая пять-шесть домов, и уходила до следующего года. Не трогала эта зараза только детей. Они были слишком чисты для неё, и мало кто знал, что это за дух бродит по лесам и деревням. Чёрная лисица, некогда бывшая человеком и утратившая душу, непрерывно искала то, чем можно заменить брешь в памяти и теле. Убитая родным существом, она не находила покоя и утрачивала самое ценное, что может быть у живого существа. Душу. Такое случалось раз в несколько десятилетий. И каждый раз на смену старой приходила новая. Никто не мог предугадать, откуда и когда она появится, кого заберёт. Знали лишь одно, что после ночи с неспокойными звуками, соседский дом найдут пустым, и некому будет оплакивать или говорить о случившемся. Спасения нет ни у кого, кроме чистых. Их осквернённое животное не трогает.

Я мог только догадываться, как она поступит в следующий раз. Она совершенно непредсказуема. Ещё при жизни она славилась своей добротой и любящим сердцем. И за что была так жестоко наказана, никто не знал. И никто не смел говорить ни слова. Это был первый случай, когда люди знали, чей дух придёт за ними. Знали и опасались расплаты за свои грехи. Но этому надо положить конец. Спасать людей не имело смысла. Необходимо было освободить метущуюся душу, пока что застрявшую между двумя мирами. Я не знал, смогу ли сделать то, что задумал, но был точно уверен в своих действиях, когда ставил ловушки на лис в самых неожиданных местах. В местах, где в принципе невозможно появление нормальной лисы. Но от чёрной нельзя было ожидать чего-то нормального. Поэтому, когда громкий вой огласил ближайшую поляну, я быстро рванул туда, намереваясь, если не убить, то поймать неуёмный дух, принёсший много несчастий.

Из-за стволов показалась маленькая поляна. У края в силках билось что-то угольно-чёрное с рыжими пятнами. Я неуверенно подошёл к ловушке. Она вдруг затихла и внимательно начала следить за мной серыми, живыми глазами. В них был разум, но и зверь во взгляде присутствовал. Что же с тобой сделали, раз ты так отчаянно рвёшься расстаться со своей жизнью, но забираешь только чужую? Один мой шаг по направлению к ней пробудил утробное звериное рычание в маленьком животном с человеческой душой. Точнее с тем, что от неё осталось. Ещё один шаг и рык стал только громче, пока под откровенный вой я не подошёл вплотную к силкам. Извиняюще посмотрев глаза притихшей лисице, я прошептал сокрушённое: «прости», — и вколол снотворное. Обмякшее тельце безвольно раскинулось на траве. Я вытащил её из ловушки и рассмотрел, впервые за много дней поисков восхищаясь красотой этого существа: чёрно-синяя шерсть с серебристым отливом и искрами, тёмные рыжие пятна на ушах и хвосте, острая мордочка, пушистый хвост и большие оперённые крылья. Зверёк ещё тот, и поймать её было сложно. Но дело было сделано, и мне пришлось брать маленькую тушку в охапку и тащить в храм Матери. Боги всегда откликались на зов мечущейся души, должны и сейчас. Только примут ли они греховное существо? И это я не о ней говорю.

Храм показался на вершине холма, как и всегда впечатлив простой красотой снаружи, хорошо скрывавшей все тайны своего нутра. Простая дверь была отворена, и, пройдя между арками входа, я остановился у жертвенника богине. Сюда клали младенцев, прося защиты и покровительства. Здесь лечились от недугов, и здесь я собирался молить прощение для заблудшей души.

Положив тело лисы аккуратно в чашу жертвенника, я встал на колени, склонив голову и прижимая правую ладонь к сердцу, а левую держа у паха, сжатую в кулаке. После начал звать. Молитва лилась с губ потоком, но богиня всё не появлялась. Лишь грустнел лик её на статуе в нише, и темнел свет в храме.

Вдруг неяркая вспышка озарила холл, и я распахнул, закрытые до этого, глаза. Она предстала в своём чистом виде, впервые придя на зов грешной души чистой и открытой. Богиню нельзя назвать молодой или старой, красивой или уродливой. Её внешность не описана ни в стихах, ни в истории. Она всем являлась разной, но вид светловолосой женщины с мягкими добрыми глазами пробудил давно забытое чувство сожаления. Она прошла к жертвеннику и приложила ладони к шерсти чёрной лисицы. Лицо её накрыли тени. Убрав руки от лисы, она повернулась ко мне, и возложила их мне на голову. Я ничего не чувствовал: ни облегчения, ни тяжёлых оков горечи. Богиня убрала руки и от меня, вновь склонившись к лисице. Движения рук напоминали сбрасывание грязи с одежды. Будто она очищала что-то в чёрной. Это продлилось недолго. Как только руки богини оторвались от головы лисы, передо мной появился полупрозрачный силуэт девушки. Она склонила голову и грустно смотрела на меня. Я стоял на коленях, всё ещё не в силах поверить в то, что случилось. И в этой тишине под, будто бы осуждающим, и в то же время прощающим, взором девушки я смог произнести лишь одно:

— Прости, что не успел.

Она кивнула, и, наклонившись, поцеловала в лоб. Прикосновения горячего воздуха несравнимы с тем, что я испытал. Это было прощение, не заслуженное мною, но принятое с благодарностью.

Девушка поднялась, и её прозрачный взгляд устремился на богиню. Она кивнула и ласково улыбнулась, беря её за руку и уводя в иной мир, где та будет в спокойствии. Лишь в последний миг богиня обернулась, и в мыслях прозвучало доброе:

— Используй данное прощение с душой. — После чего они исчезли.

Я посмотрел на жертвенник с самой обычной лисой. Она стала напоминанием об ушедшей и упокоённой душе. Подхватив её на руки, я выпустил уже очнувшуюся и несопротивляющуюся лисицу в лесу. Она доверчиво смотрела в глаза и не собиралась уходить. Потрепав её между ушами, я развернулся и пошёл домой, когда услышал за собой лёгкое шуршание. Обернувшись, узрел виноватую мордочку лисички, и, улыбнувшись, выдохнул:

— Иди со мной, — после чего увидел радостное виляние хвостом. И мне на руки запрыгнула рыжая остроухая лиса. Перехватив её поудобнее, мы пошли домой, где, открыв перед ней дверь, я ласково произнёс:

— С возвращением, сестричка. — Лисица озорно подмигнула и ускакала в кухню. Я же, улыбнувшись, поблагодарил богиню и пошёл следом за рыжей прохвосткой.