Вторая глава

Глава 2.

«Твоя ноша легка, но немеет рука,

И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака»

В. Цой

Екатеринбург, 05.04.2004 года, 03:19.

Поднявшись по эскалатору, Спикер направился в туннель, ведущий в здание вокзала. Конечно, было бы быстрее, взять такси в Аэропорту и добраться на нем прямо до вокзала, но время было, поэтому Спикер, спустившись с трапа и перекинув сумку через плечо, побежал по взлетному полю. Перепрыгнув через забор, он побежал по темному безлюдному пустырю в сторону города. До ближайшей станции метро пришлось бежать четыре километра…

Зато теперь он, наслаждаясь поездкой в ночном метро, а Спикеру действительно нравилось ездить именно в ночном метро, чувствовал себя бодрым и по-звериному легко.

Оказавшись в вокзале, он осмотрелся в поиске встречающего, но не увидел его. Это заставило Спикера насторожиться. Приезжих вампиров всегда встречали. Это была традиция, появившаяся по окончанию войны Второй Эпохи. Подождав немного в зале ожидания, он решил осмотреть вокзал. И сразу же после начала осмотра волосы на шее встали дыбом… Проходя мимо двери в туалет, он почувствовал запах пороха.

Отойдя на шаг от двери, Спикер начал изменяться: клыки удлинились, верхняя челюсть выдвинулась вперед, скулы заострились, от чего кожа сильнее обтянула лицо, и оно стало казаться болезненным и худощавым. Пальцы и когти удлинились, кисть стала шире и чуть изменила форму.

Он открыл дверь, сделал шаг внутрь, затем сразу отпрянул в сторону. Осмотрелся. Принюхался. Прислушался. Вроде все спокойно. Посреди туалета лежал парень. На полу была приличная лужа крови, противоположная стена была изрешечена пулями. Стреляли от двери, поэтому Спикер и почувствовал запах пороха еще в коридоре. Нагнулся над телом парня — четыре пули: три в ногу, одна перебила позвоночник в районе поясницы. Стреляли из скорострельного оружия, но не очень мощного. Судя по гильзам, патронами «Парабеллум».

Спикер встал, и только сейчас заметил, что в положении убитого парня что-то не так. Как будто он закрывал что-то ладонью. Наклонившись и отодвинув ладонь, он увидел на полу цифры написанные кровью 13 7351.

«Классическая Кровавая надпись. Агата Кристи», подумалось Спикеру. Неожиданно, в голове промелькнула мысль, которая показалась нелепой, но все же ее стоило проверить. Он убрал прядь волос с шеи парня, затем чуть приподнял верхнюю губы, осмотрев зубы. Это и был встречающий. И убили его, потому что он встречал Спикера…

К двери подошли, причем подошли очень тихо, крадучись, и запах того, кто крался, совсем не понравился Спикеру. Это был очень неприятный запах, но в то же время, он многое объяснял. Спикер перекатился к двери и вжался в стену справа от нее, в этот момент дверь открылась, и туалет начал осматривать неизвестный, сопровождая взгляд дулом короткоствольного автомата. На автомате был солидный глушитель, около тридцати сантиметров длиной. Спикер вскинул руку, подняв вверх язычок предохранителя и задев снизу вверх нос автоматчика, затем ткнул пальцами под кадык и, заломив кисть, затащил в туалет, прикрыв за собой дверь.

Спустя мгновение он сидел на лежащем лицом вниз автоматчике, приставив к его затылку автомат.

Спикер хотел было расспросить поверженного врага, но, увидев его татуировки и достойный мазохиста пирсинг, понял, он ничего не скажет. Такие как он не отвечают. Сделав короткий, практически бесшумный выстрел и отпустив автоматчика, Спикер решил осмотреть его татуировки еще раз. Судя по татуировкам, с этой сектой Спикер еще ни разу не сталкивался.

Еще раз глянув на кровавую надпись, оставленную убитым встречающим и оставив автомат на полу, Спикер вышел из туалета. До поезда, как впрочем, и до рассвета, оставалось не так много времени, и действовать нужно быстро. Первым делом он решил проверить свою догадку насчет надписи, и направился в камеру хранения. Догадка подтвердилась быстро — встречающий действительно решил до конца выполнить свой долг перед своим сиром. Достав спортивную сумку, Спикер начал искать выход на платформы…

Зимнегорск, 05.04.2004 года, 03:13.

Нелли никогда не любила цирк, а уж тем более когда он снится в кошмарном сне… Бывают иногда такие кошмары, которые помнишь, которых боишься, но попытайся ты вспомнить, чего конкретно, что именно показал тебе старик Морфей, и понимаешь, что от кошмара остался только зыбкий осадок, который, впрочем, несмотря на свою эфемерность, может неплохо отравить день, но быстро растворяется в круговороте проходящего времени. Но стоит только увидеть, почувствовать или просто оказаться в похожей ситуации, подсознание тут же выбросит его снова, и вдоль позвоночника опять побежит знакомый холодок.

Сейчас она сидела на кровати, обняв колени руками, и смотрела, как качаются за окном ветки деревьев, иногда задевая окно, издавая при этом противный звук. Спать не хотелось, Нелли сама не знала, чего она сейчас хочет.

Ей вспомнилась мать. Как выглядела мама, Нелли помнила плохо, зато очень хорошо помнила песни, которые она ей пела, когда Нелли была маленькая. Ее отец почему-то не любил фотографии, поэтому фотографию матери она видела только один раз. Отец хранил ее в своем кабинете. Это, кажется, была единственная фотография, которую отец хранил. Зато стены в ее комнате были сплошь увешены фотографиями различных размеров и содержания. Большей частью, они хранили воспоминания о приятных моментах ее жизни. Она часто рассматривала свои фотостены, чтобы поднять настроение.

Однако сейчас фотографии казались темными, мрачными, и смотреть на них не хотелось.

Зазвонил телефон. Нелли бросила взгляд на наручные часы, лежащие на прикроватной тумбочке — пол второго ночи. Отец вчера вечером уехал в командировку, Нелли была одна, поэтому решила, что звонит отец, может, что-то случилось. Но голос оказался не отца, наоборот, он был неожиданно неприятным и… пугающим.

— Нелли, это ты? — спросил голос.

— Да, но… кто это? — не сразу нашлась она.

— Жди нас… мы идем за тобой… — голос почему то перешел на шепот, и теперь говорил со странными паузами.

— Я еще раз спрашиваю, кто вы? — неожиданно зло спросила Нелли.

— Неважно кто мы, важно кто ты. И скоро ты вернешься к нам и будешь принадлежать семье…

В трубке раздались гудки, и Нелли похолодела.

Она положила трубку и подошла к окну… Она встретилась взглядом со стоящей неподвижно сутулой фигурой под ее окном. Было очень темно, и рассмотреть фигуру было невозможно. Нелли не видела даже ее лица, однако необычайно ясно почувствовала взгляд этой фигуры. Неожиданно ей показалось, что глаза у этой непонятной темной фигуры загорелись красным огнем, фигура выгнулась, и раздался вой… Нечеловеческий, звериный, исполненный непонятной тоской, вой…

Больше Нелли не могла это терпеть, она выбежала из комнаты в коридор и услышала тихий, неясный скрежет. Прислушавшись, она поняла, что кто-то скребется в замке входной двери.

— Я сейчас позвоню в милицию! — заорала Нелли и схватила трубку. Гудков не было, зато уже знакомый безжизненный голос произнес: «Иди к нам, ты принадлежишь нам…»

Дверной замок щелкнул и открылся. Нелли бросилась обратно в комнату и закрыла дверь на задвижку, прижавшись к ней спиной. Спина оказалась вся мокрой от пота… За дверью раздались шаги, они были неспешные, будто шагающий знал, что ей уже некуда бежать, что она уже ждет его…

Эта мысль разозлила Нелли, ей было очень обидно думать, что тот, кто без спроса ворвался в ее дом, чувствует ее беспомощность и безвыходность.

Она бросила взгляд в окно, фигуры видно не было, затем схватила стул, размахнулась и ударила им по стеклу. Раздался звон, неожиданно громкий и оглушающий, посыпались осколки. Нелли жила на втором этаже, но прыгать она не собиралась — именно этого они и ждали. Вместо этого она нырнула в шкаф, прикрыла за собой дверь и постаралась не дышать…

Дверь распахнулась, и в комнату кто-то вошел. Нелли не могла его видеть, зато отчетливо слышала его шаги, и даже дыхание, когда он находился возле шкафа. Затем в комнату вошел еще кто-то, его голос звучал очень властно:

— Где она?

— Сбежала через окно, Пастырь. Ее перехватит гончая…

— Ключ не должен пострадать ни в коем случае. Возвращаемся в церковь, не стоит привлекать внимание.

Дальше, судя по звукам, обе фигуры спрыгнули через окно… Нелли с шумом вздохнула… Выходит, они ищут ее, чтобы забрать какой-то ключ. Больше всего эти люди походили на странную религиозную секту, но зачем сектантам нужна именно она?

Подождав, как ей показалось, еще минут 15, она осторожно выглянула из шкафа — в комнате никого не было. Она выбралась из шкафа, стараясь ступать осторожно, и вышла в коридор. Такая привычная обстановка квартиры стала казаться чужой после визита незнакомцев. Как будто, ворвавшись без спроса в дом, они осквернили его, вернее, осквернили образ неприкосновенности жилища, иллюзию которого подарили людям несколько лет цивилизованной и относительно безопасной жизни. Безопасность, к которой так быстро привыкает человек, поставив на входе в свое жилище стальную дверь и обвесив ее сигнализациями, забывая при этом, насколько эта безопасность иллюзорна.

Окинув беспомощным взглядом то, что она считала своим домом и крепостью, Нелли схватила школьный рюкзак и вышла на лестничную клетку.

В подъезде было темно. Спустившись вниз, Нелли выглянула на улицу. Там никого не было. Только ветер, словно перекати-поле, гонял несколько газет. Нелли быстро зашагала вперед, затравлено оглядываясь. Она не знала куда идти, ей просто очень хотелось убежать, спрятаться от того кошмара, в который превратился ее дом. Только вот настоящий кошмар ждал ее впереди…

Поезд Хабаровск-Москва (20 минут до станции Зимнегорск), 05.04.2004 года, 04:11.

Спикер стоял в коридоре вагона напротив своего купе. Мимо прошел проводник, кинув в сторону Спикера любопытный взгляд. Он поморщился, но не от взгляда, а от короткого ультразвукового сигнала. Один из тех звуков, которые слышат только звери…

Спикер достал мобильный телефон — одно входящее сообщение, номер естественно не определился, но это было ни к чему, Спикер и так знал, кто автор сообщения «Ты готов узнать правду, Нео?».

Спикер зашел в купе, постарался двигаться тише, в купе спала молодая семья и будить их ему не хотелось. Достав из сумки ноутбук, он разбудил его, дождался соединения с интернетом и зашел на знакомую страничку чата. Несмотря на позднее время, там все еще сонно общалось человек десять, причем Морфиус уже ждал его в чате, это было несколько необычно.

«Я нашел кое-что интересное, Нео…» — таинственно встретил его собеседник.

«Я внимательно тебя слушаю».

«Начну по порядку. Нелли Михайловна Атохова, 1988 года рождения, родилась в Екатеринбурге. Мать — Атохова Елена Александровна, отец неизвестен».

«А в настоящее время?» — Спикер всегда поражался скорости набора этого Изгоя, сообщения любого размера он выдавал практически мгновенно. Но сейчас по какой-то причине Изгой не торопился с продолжением.

«В настоящее время Атохова Нелли Михайловна мертва, погибла два года назад в автомобильной катастрофе».

«Обстоятельства смерти?»

«Автомобильная катастрофа в нескольких километрах к северу от Екатеринбурга по вине пьяного водителя выехавшего «на встречку». Виновный водитель, как и мисс Атохова, скончался на месте. История темная, но пока ничего подозрительного».

«Замечательно».

«Ты не знаешь еще самого главного. Это про город, который ты искал».

«Что там необычного?»

«Такого города нет, ни в России, ни вообще, в мире, даже нет городов, которые раньше так назывались».

«Я через 15 минут буду в этом городе, у меня есть расписание остановок».

«Я не знаю, куда ты едешь. Я проверил твой маршрут, на пути следования поезда таких городов, и соответственно, остановок нет».

«Какова вероятность ошибки?»

«Мы с тобой не первый век вместе работаем, ты же знаешь, ошибки быть не может».

«Ладно, а что с отцом Нелли?»

«Неизвестен, отчество назвала ее мать».

«Попробуй узнать о нем хоть что-нибудь. Мне кажется он ключ ко всей этой истории».

«Я посмотрю, что можно сделать».

Спикер выключил компьютер и снова вышел в коридор. Открыв окно, он втянул в себя воздух, наполненный ночными запахами, большинство которых перебивала противная гарь поезда, которая, казалось, черной копотью оседает в легких.

Разговор с Изгоем удивил Спикера. Он ожидал чего-то подобного, а встреча с Сектой убедила его в этом еще сильнее. Спикер никогда не был пессимистом, но сейчас ему почему-то казалось, что он стоит на пороге больших неприятностей…