Глава 7

Время, данное мне на написание дипломной работы, уже истекло. Давно я так не волновался. Сама работа на тему «Бухучет и аудит» дня три назад была отдана дипломному руководителю. И вчера я пришел домой с защиты.

Захлопнув входную дверь, я как идиот начал прыгать по коридору и подбрасывать в воздух оказавшуюся под рукой папку. Я закончил этот опостылевший институт. Через два дня получаю корочку и в свободное плаванье. И вот тут я задумался. Куда дальше? И стоит ли вообще трудиться в поте лица. Родители оставили мне неплохое наследство, которого хватить лет на тридцать при жизни «на все сто». Если быть предельно честными, то я даже не знаю, кем они были в этой жизни. Либо слишком высокими людьми, либо извините, в обратном направлении.

Ту автокатастрофу я не смог предотвратить. Возможно, они бы были еще живы. Но я тоже не всемогущ пред лицом смерти. На полочке у компьютера до сих пор стоит их свадебная фотография. Сияющий счастьем отец обнимает веселую маму. В глазах обоих задорные огоньки молодости. Такими я их не видел нигде, кроме той фотографии.

В моей памяти отложились образы хмурого и вечно недовольного мужчины. Он никогда не уделял мне, как сыну, должного внимания. Вечно занятой, вечно не рядом. Мама старалась компенсировать это, но удавалось ей это крайне редко. Мне до сих пор во снах приходит ее улыбающееся лицо, обрамленное волосами цвета ночного неба. Все говорили, что я безумно похож на нее. На всех детских фотографиях, где мы вместе, наши ярко-зеленые глаза выделялись на фоне светлой кожи и привлекали к себе. Мама часто смеялась по этому поводу. Говорила, что у нас мистический взгляд.

По ней я скучаю больше чем по отцу. Хоть ни один из них не считал своим долгом быть рядом в трудную минуту. Я мог не появляться дома неделями, и это оставалось не замечено. Не потому что меня не любили, скорее наоборот. Мама твердила, что все, что они делают, это для меня. Это всё заключалось в деньгах. Не скажу, что я не рад факт, что могу прожить жизнь, работая лишь для своего удовольствия, но родные люди рядом в нужный момент — стоят намного дороже. А тем, что родители были в частых командировках и разъездах я частенько пользовался. То сбор у друга, то очередная вылазка в места вроде катакомб. Один раз, собрав вещи, уехал на несколько дней в другой город к другу по переписке. Тогда впервые столкнулся с «гнилыми». Не то что бы я их до этого не видел, просто тогда я в первый раз почувствовал, что оно такое и насколько опасно.

Со Славиком я больше не виделся. Да и звонки стали реже. А последние два года от него вообще никаких вестей. Наверное, его напугало моё поведение. Я был первым, кто, схватив его за локоть, потащил от приличного на вид мужичка с дикими воплями о тьме внутри. Если бы я наблюдал эту сцену со стороны, то незамедлительно вызвал бы скорую.

Институт окончен. Чем заниматься дальше? У меня очень давно было в планах сорваться с места и путешествовать. Всю свою недолгую жизнь. В то, что я доживу до глубокой старости, верилось с трудом. Такие стрессы не проходят без последствий. И все те же потусторонние твари становятся все сильнее.

Я, прислонившись к подоконнику, обратил свой взгляд в сторону печки. Между ней и рукомойником мельтешил неясный белый сгусток. Дух квартиры. Вот с ним мне повезло. Если бы не домовой, как его называли во времена язычества, мой дом кишил бы нечистью. А так, максимум две-три в дом просочатся.

Дверной звонок разразился громкой трелью. Вздрогну от неожиданности, я поспешил открыть гостю. А точнее гостье. В квартиру тут же вихрем ворвалась Архаина. Глаза девушка вспыхивали искорками и прямо с порога она выпалила:

— Рассказывай! Что тебе удалось узнать о Прохорове?

Я закрыл за подругой двери и потянул ее за собой ну кухню. Вновь заняв свое место у подоконника, безразлично пожал плечами:

— Он не явился на зов.

— Как не явился? — непонимающе протянула Настя, по-хозяйски распахнув холодильник.

— Вот взял и не явился.

— Но ты же говорил что такое не возможно. Душа обязана явиться, если ее правильно призвали, — брюнетка поставила на стол пакет морковного сока, — Ты ведь все правильно сделал?

— Угу, — ответил я девушке, следя за ее действиями, — Ты же терпеть не можешь морковный.

Она махнула рукой:

— Разве в твоем доме можно найти что-то нормальное, приходиться довольствоваться тем, что есть.

Она вылила содержимое в стакан, стоявший на столе, и выкинула пустую пачку.

— Говоришь, ничего не случилось? — Настя задержала взгляд на пепельнице, в которой горкой возвышались бычки.

— Ты спросила только про Серегу, — пожал я плечами, замечая боковым зрением, как побагровела от злости девушка.

— Селезнев, — она набрала воздуха в легкие, что бы разразить очередной скандал, но потом резко успокоилась и уже тише поинтересовалась, — Ты ничего мне не хочешь рассказать?

Я отвернулся, именно для этого я ей и звонил утром. Думаю, стоит ей все же рассказать про этот странный случай.

— Я знаю, как ты относишься к моим ночным прогулкам, но попрошу в этот раз табуретом не бить.

Настя хмыкнула, видимо вспоминая, как обещала скрутить мне шею, если такие вылазки повторяться.

Я помолчал секунду, а затем продолжил:

— Этой ночью я стал свидетелем довольно жуткой сцены. Девушка вытолкнула под колеса машины своего приятеля. Или знакомого. Ничего точно сказать не могу, но они довольно громко о чем-то спорили. Но не это меня поразило. Всё то время, что я за ними наблюдал, вокруг парочки кружилась смерть. Будто выбирая кем ей полакомиться. И выбор пал на мужчину. То с какой силой девушка толкнула собеседника — в голове не укладывается. И тень, она должна была появиться за момент до трагедии, а не так.

Я повернулся к Архаиной, девушка все это время увлеченно слушала меня, водя пальцем по запотевшему стакану.

— Я это уже сегодня слышала. В новостях передавали. Водитель КАМАЗа заснул за рулем. Парень погиб на месте от многочисленных травм. Да что там, я думаю, ты представляешь, что происходит с человеком, если он преграждает пусть груде железа летящей на скорости сто километров в час.

— Списали на несчастный случай?

Девушка кивнула в ответ, а потом добавила:

— Якобы парень был нетрезв.

— И что за фигня твориться в этом городе?! — зло стукнул я по подоконнику кулаком. А Настя подавилась соком.

***

Проснулся я от дребезжания мобильника на тумбе. Что, опять?! Мои худшие опасения подтвердились, и на экране высветился номер Сереги. Ну и зачем прикрываться? Я ведь все равно уже знаю, кто звонит. Ну, или хотя бы приблизительно знаю. Не суть.

— Да, — отозвался я.

Из динамика послышался смешок, а затем голос друга:

— Отпусти его. Только так ты сделаешь лучше всем. Отпусти меня! — пророкотало из трубки.

— Отпустить? Что это значит? — обратился я к отключенному сотовому.

Но ответа не последовало.

— Отлично, — буркнул я и вновь упал в объятия кровати. Опять этот бред со звонками начинается. Убедились, что не грохнули и опять за старое. Знать бы кто стоит за этим. В бетон закатаю!

Сон так и не соизволил опять до меня снизойти. Пришлось отбросить одеяло и, ежась от утренней прохлады, выйти на балкон. Город только просыпался, вступая в новый весенний день. Уже зеленые деревья скрывали под своими кронами птиц, которые раздражали надоевшими трелями. С каждым днем становилось все теплее, предвещая скорый приход лета. Самого ненавистного времени года. Никогда не любил жаркий сезон. В такое время можно развалиться на диване под кондиционером и смотреть очередной, ничего не значащий в моей жизни, фильм.

Вот во дворе многоэтажки появился первый, спешащий по своим делам, человек. За ним еще один. Город наполняйся сонными от того и очень недовольными взрослыми и жизнерадостными детьми. В этом и все различие. Не возраст. Нет. Отношение к жизни. Просыпаясь утром, мужчина думает: «Опять пасмурно. Проспал на работу. Шеф уже неделю задерживает зарплату». И дальше в таком духе. А ребенок порадуется новому дню, красивой тучке и вкусному завтраку.

Со временем мы разучились радоваться жизни и ее проявлениям. Мы существуем, но не живем. Лишь некоторые к старшему возрасту смогли сохранить жизнелюбие. Но общество настроено против них. Про таких людей можно услышать, что они неадекватны и странны. А меня такие суждения раздражают. Личность нельзя поддать негативной критике. Если она такой сформировалась, уже никто и ничто на нее не сможет повлиять.

В памяти всплыло моё детство. Наверное, это самое счастливое время в моей жизни. Куча друзей, которые друг за друга горой. Никакого упоминания про тварей, живущих рядом. Я уже и не помню когда впервые встретился с потусторонним. Но это точно было позже десяти лет.

Тогда не нужно было ни о чем волноваться и заботиться. Я бы всё отдал, что бы вернуться назад.

Но, увы, это не возможно.

Половина друзей моего детства уехали из города. Некоторые посчитали лишним тянуть связи из далекого прошлого и просто отвернулись от, теперь уже чужих им, людей. И только небольшая группка поддерживает отношения. Но, к сожалению, судьба посчитала нас хорошей мишенью и забрала двух близких нам людей. Прохорова и Левенчука. И оба погибли от одной твари, обоих не уберег я.

А ведь я только сейчас понял, что так и не посетил могилу Вадима и не попрощался с ним. Надо исправить это. Не хорошо так с лучшими друзьями.

Уже знакомый мне переполненный автобус на окраину города. Все тот же неизменный лесок, за ним болото и вновь черный забор. Надеюсь, что по ту сторону я больше не увижу ни одного своего близкого. Я устал от потерь.

Последнее пристанище друга я нашел довольно быстро. С черного мрамора смотрел на мир своими темными глазами Левенчук Вадим Алексеевич. Чуть полноватое лицо с выразительными скулами и орлиным носом. На голове, прикрывая волосы, милицейская фуражка. Под изображением две даты и тире между ними. Подумать только, жизнь длиною в палочку между наборами цифр. Время для жизни у каждого свое, но символизирует его один и тот же знак. В этот раз белая полоска отмеряла тридцать пять лет. Слишком мало для полноценной жизни, и слишком много для боли и переживаний человека.

Я положил не землю пакет с гостинцами и, глянув в глаза портрету, проговорил:

— Жаль, что видимся в такой ситуации, дружище. Ты погиб по моей вине. Расследуя убийство своего друга, ты навлек и на себя беду. Хотел бы я знать, что ты выяснил. Ведь те записи в твоем кабинете — подделка. Твой почерк я узнаю из тысячи, — грустно улыбнувшись, я поднял голову вверх. Небо застилали серые тучи, обещая монотонный дождь до конца дня. — Они спалились в последней строчке, а так я бы поверил. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить.

Сейчас чувствовалась разница между энергетикой памятника Сереги и Вадима. Здесь пустота и спокойствие. Его душа ушла. И это единственный момент, который радует меня в данной ситуации.

Я спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, узрел Валерию.

— Пришел навестить очередную свою жертву? — язвительно бросила она.

— Ты шла к Прохорову? Вот и иди, — спокойно овтетил я.

Лера за это время похудела и очень сильно. Обтягивающая синяя футболка являла взору

выпяченные ребра, под глазами залегли черные тени. Если бы я не знал, как она меня сейчас ненавидит, пожалел бы девушку.

— Я бы с радостью пришла на твою могилу, — зло прошипела она.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул я, — Но думаю, это будет не скоро.

— Скорее чем ты думаешь! — улыбнулась она и побежала по тропинке, лавируя между надгробиями за ограждениями.

— Угроза? — прошептал я, направляясь к высоким черным воротам.

***

— Она окончательно свихнулась, — фыркнула Настя, вгрызаясь в яблоко.

Я сидел в зале у подруги и допивал уже третью чашку кофе.

— Ты так ненавидишь Леру, — в который раз удивился я отношению Архаиной к девушке, которую та видела два раза в жизни.

— Она мне неприятна, — пожала та плечами, — Ты ведь знаешь, что этого для меня достаточно.

Вот с этим я поспорить не мог. Любой косой взгляд в сторону Насти приравнивался к вызову на дуэль. Архаина никогда не забывала своих обидчиков и всегда мстила. Если честно, то не хотел бы я оказаться в списке ее врагов. Это чревато последствиями.

— Скорее чем ты думаешь, — просмаковала она фразу, брошенную шатенкой, — Как думаешь, что это могло значить?

Я пожал плечами, хотя внутри поднялась нешуточная буря из волнения и любопытства.

— Нет, она точно свихнулась, — вынесла вердикт Настя, — По ней же видно, что с мозгами поссорилась давно и конкретно.

— Она потеряла любимого человека, не будем ее осуждать.

Настя закусила губу и отложила в сторону недоеденный фрукт. В юношестве она, как и Валерия потеряла любимого. Но то было преднамеренное убийство.

Его звали Глеб. Настя никогда не посвящала меня в подробности их отношений. Но я знаю, что чувства там были очень сильными. Да что там, девушка до сих пор его любит. В ее глазах сейчас отразилась нестерпимая боль. Они были вместе около трех лет. Параллельные классы в школе, один факультет в институте.

Этот вечер девушка запомнила в мельчайших деталях. Я узнал лишь через три дня, когда подруга отошла от произошедшего. Она еще сутки молчала и находилась в состоянии ближе к овощу, чем к человеку.

Парень возвращался от друга поздно ночью, они готовились к показательному спектаклю. Банальная схема: в подворотне появились двое и попросили закурить. Когда узнали, что их жертва не курить — несказанно обрадовались. Эти мрази потом сами приползли к ментам и рассказали, что да как было. Можно сказать, подкрепили дело, ведь Глеба полуживого утром нашла бабулька и вызвала скорую. В больнице он прожил пять часов, а потом остановилось сердце. Девять ножевых ранений, черепно-мозговая травма и сломанные ребра. Я не представляю, как он прожил столько после этого. Но умер он на руках Архаиной, она сразу же примчалась в больницу, как только узнала. Он говорил с ней десять минут, после чего парня не стало. Врачи, разводя руками, говорили, что его держала на этом свете лишь любовь к девушке. Так как нормальный человек не вытерпел бы все это.

Врачи, вроде скептики, но почему-то я с ними согласен. Ему требовалось попрощаться с ней. К сожалению, я не знаю что там за гранью смерти. Но надеюсь, что влюбленные смогут встретиться. Настя этого заслуживает.

— Не плачь, пожалуйста, — я подсел к подруге и обнял ее за плечи.

По щеке брюнетки скользнула капля. И она охрипшим голосом отозвалась:

— Я очень по нему скучаю. Мне так не хватает его, Ник.

— Я понимаю, моя хорошая, понимаю.

Девушка смахнула слезы и, оттолкнув меня, улыбнулась:

— Что-то я совсем расклеилась. Все же хорошо. Никто же не умер, — последние слова ей дались с трудом.

В этом и вся Анастасия. Она никогда и никому не покажет свои истинные чувства. Она оттолкнет и обидит, но не поделиться сокровенным даже с самыми близкими людьми.

— Но я все равно не поменяю своего мнения о Лере, — фыркнула она, откидывая черные волосы за спину.

— Кто бы сомневался, — улыбнулся я, отходя к окну.

— Так что ты решил? — вернулась она к прерванной теме.

— А что я могу решить. Звонки опять возобновились. Два друга мертвы. Девушка одного из них меня ненавидит и желает видеть глубоко под землей. Да еще и этот странный случай с аварией.

— Два друга, — протянула она и замолчала.

Я повернулся к девушке. Мне показалось или я понял, о чем она говорит. В темных глазах играли бесенята.

— Нет.

— Давай, ты ничего не теряешь, — подмигнула мне девушка.

— Настя, мне и одного не удачного раза хватит.

— Ну, уж нет, — на ее лице отразились эмоции, — Сейчас я не отступлюсь.

— Архаина, ничего не выйдет!

— И почему же? Только не смей мне врать.

Я не ответил. А действительно, почему. Его душа свободна. Это я точно почувствовал. Не как Прохорова. Тогда что же это? Страх? Да, я боюсь услышать обвинения в свой адрес. Боюсь, что друг меня обвинит в своей смерти. Хотя призраки редко вспоминают, кто виноват в их гибели. И виноват ли. Им это уже не интересно. Ничего все равно не изменить. Ничего не вернуть и не исправить. Возможно, это некое негласное правило, но они никогда не рассказывают о том, как распрощались с этим миром. И, тем более что там за границей.

Настя, скорее всего, права. Но на самом деле я еще боюсь услышать то, что узнал Вадим. Но ведь жизнь не для страха и опасений. А для риска.

— Хорошо, я даже согласен на твое присутствие.

Девушка с недоверием уставилась на меня. По всей видимости, она готовилась к долгому скандалу, упрашиваниям и угрозам. И моё слишком быстрое решение поставило ее в тупик.

— Тащи соль, — хохотнул я, глядя на ее обескураженное лицо.