Глава 7

В безупречной красе завораживающая картина: — всадник, гордо сидящий на великолепном коне необычной окраски. Едут они неторопливо, приближаясь с осознанием своей значимости. Буран движется шагом; он спокоен уже, приняв новое своё положение.

Подъехав к людям, Длинноволосый натянул повод и остановил Бурана уставшего. Перекинул ногу через шею коня и соскочил на землю. И, стоя на земле, ощутил он впервые, что ноги его гудят от перенесённого напряжения. Но Длинноволосый почти не замечал этого — душа его окрылённая полна была совершенно необычными ощущениями, словно он был заново рождён. Так оно и было на самом деле: рождён был сегодня Всадник, способный объять силою духа всю безбрежность Степи под синими небесами нового мира.

Никто не говорил ни слова: все просто стояли, и внимали зачарованно таинственному величию произошедшего…

Длинноволосый со смущённым видам посмотрел на старцев. Виновато указал на повод, словно извиняясь за то, что лишь это осталось от данной ему ими длинной верёвки. Но видел в их глазах лишь радость.

— Это ничего, Волчонок.

— Да, ты поступил правильно. И в отваге тебе не откажешь.

Заговорила Неспящая:

— Это было великолепно, Длинноволосый. Сегодня открыты были новые возможности, и ты достойно принял их. Конь твой, Буран, теперь послушен тебе безмерно. Но, думаю, сейчас ты устал и дальше поведёшь его пешком. Продолжим же наш путь.

Поначалу это было не очень заметно, но вот Длинноволосый начал ощущать последствия перенесённого непомерного напряжения. Ноги его одеревенели и отказывались уже слушаться. И это было сразу замечено остальными.

Сказитель и Чёрная Птица хотели помочь уставшему юноше. Но без знака Неспящей не осмеливались они принять из рук Длинноволосого повод, чтобы вести его коня. Ведь конь этот являлся волшебным священным животным, несущим сияние духа. И в свете сияния этого не могли они предпринимать что-либо без указания Неспящей Матери. И они лишь внимали безмолвно, двое мудрых старцев — Чёрная Птица и Сказитель, который теперь мог уже поведать о настоящей, волшебной сказке, сильнейшей из всех… кроме той… из первых времён, в которой говорится о поисках в холодной тьме, и о нахождении Огня…

На их изумлённых глазах был послан человеку столь сильный и быстрый помощник — лучший товарищ, какого только можно пожелать. Но являлся он даром великого могущества, и вследствие этого первое знакомство его с человеком отняло у последнего много сил. Это хорошо видно по юноше, Длинноволосому, который теперь еле держится на ногах.

Неспящая, видя его усталость, обратилась к нему с заботой:

— Дай мне, Длинноволосый. Я поведу его. И не беспокойся: теперь он спокоен и послушен.

Длинноволосый не стал возражать.

Буран, тоже утомлённый, потянулся к воде. Был отведён к ней, напился, и теперь покорно шёл, ведомый старой женщиной. Юноша тоже утолил жажду прохладной водою озера.

А потом, когда они уже обогнули северный край озера и приблизились к лесу, скрывающему святилище, Неспящая передала повод и Розовой Воде, засиявшей радостно светлой улыбкой…

Когда они вошли в лес и углубились в него, Длинноволосый заметил, что некоторые деревья украшены цветными лентами, раскрашенными ярко перьями и даже целыми чучелами птиц. Висели также на ветвях и полосы змеиных кож, воспринимаемые как сильнейшие амулеты. Некоторые старые деревья, дано высохшие, имели причудливые формы, объединённые вместе в странный узор, созданный неведомыми силами, опоясывающими это древнее место. А там, в глубине, на открытой поляне виднелся огромный валун жёлтого цвета…

Средоточие древнего волшебства…

Дрожь пронзила Длинноволосого, заставив забыть о боли в ногах. Но дрожь эта не несла в себе холода, страха или какой-либо угрозы. Даже напротив — успокоение и избавление от ломоты в мышцах ощутил он, пребывая теперь в успокаивающем расслаблении.

Здесь они и остановились, по знаку Неспящей, смотрительницы этого святилища.

— Это место успокаивает, — сказала она торжественно. — Длинноволосый и Буран, я не позволяла вам отдыхать всё это время, потому, что лучше всего сделать это здесь.

Она знала, что иноземец не понимает её, но, владеющая безупречно силой слов, продолжала говорить.

Длинноволосый действительно не понимал. Но внимание его полностью отдалось завораживающему звучанию её голоса, исполненному величавого спокойствия. Слова старой женщины звучали в ушах Длинноволосого, не воспринимаемые разумом, но душою он понимал суть. Ещё до того, как она указала рукой, он знал уже, что ему с Бураном надо идти к жёлтому валуну, исполином возвышающемуся в центре поляны. Откуда пришло к нему это понимание? Не из самих слов ведуньи, а откуда-то из глубинной дрожи, составляющей их звучание. Это были истинные слова силы. Простые на слух и не мелодичные, они завораживали, как чудеснейшее пение, порождённое волшебной красотой. Подчинённый их ритмом, что улавливался даже не слухом, Длинноволосый подвёл Бурана к валуну гладкому, и здесь, совершенно уже расслабленный, улёгся на спину, смотря успокоено на небесную синеву, что обрамлена была верхушками деревьев вокруг этой поляны. И почувствовал он, как силы его отдаются расслабляющим потокам безмятежности. В этих потоках, плавно вознёсших его, ощутил Длинноволосый совершенно отчётливо присутствие собрата своего нового, Бурана, верного товарища. Глазами он не видел его, но знал, уверенно и без сомнений, что конь его тоже лежит сейчас рядом. Только здесь, в этом волшебном месте, возможно такое единение. Даже в той скачке, принёсшей Длинноволосому небывалые восторг и радость, не испытывал он такого сладостного, волшебного ощущения. Длинноволосый и Буран, его верный конь, пропитывались здесь друг другом, и становились уже неразделимы. Именно для этого и нужна была волшебная безмятежность полного расслабления. И это место лучше всего подходит тля такого состояния духа. Значит, поэтому женщина-ведунья не дала им отдохнуть после скачки той, и вела их сюда, невзирая на усталость и упадок. Знал Длинноволосый, в сердце своём открытом, что об этом и говорила ему старая женщина в своих словах, исполненных великой силы. Волшебное место…

Длинноволосый, продолжая лежать на спине, протянул правую руку к валуну, и стал медленно поглаживать его гладкую поверхность, воздавая благодарность…

Первым поднялся на ноги Буран. Тёплыми губами своими потянулся, пофыркивая и брызгая слюной, к лицу Длинноволосого. Юноша рассмеялся весело, отмахнулся, и тоже вскочил на ноги. Конь отпрыгнул в сторону, задрал морду и ржание звонкое прокатилось эхом по поляне.

А у края поляны, под ветвями липы, стояли Неспящая, Розовая Вода, Сказитель и Чёрная Птица. Не говоря ни слова смотрели они, как носились по поляне в задорной игре, догоняя друг друга и убегая, юный охотник, пришедший из неведомой страны и молодой конь, вышедший из зари, из рассветного тумана.

— Они как два брата, — сказала Розовая Вода.

Настоящая, тёплая дружба связывала отныне этих двоих, радостно предающихся своей забаве, отдающей дань их юности и растущей силе.

В ветвях деревьев щебетали миролюбиво птицы. И близился вечер.

Затем все направились к берегу Шепчущего Озера, к хижине Неспящей, где она жила вместе с Розовой Водой.

Буран был привязан длинной верёвкой к дереву у самого берега, где было много зелёной травы. Сказитель, не трогая запасов хозяек, отошёл подальше от их жилища, набрал большую охапку, вернулся и развёл костёр. Чёрная Птица, зоркий охотник и меткий стрелок, также удалившись как можно дальше, исхитрился быстро подстрелить трёх уток. Двое пожилых мужчин, взяв на себя приготовление еды, действовали умело и слаженно, но не торопились в этом.

Неспящая сидела на своём обычном месте, на стволе поваленного давним ураганом дерева, с которого широко открывался вид на спокойные воды огромного озера. По правую руку от неё сидел Длинноволосый, мысли которого занимала возможность вернуться верхом на Буране к своему народу. Уверенность, что ему по силам такое путешествие, всё более наполняла юного выслеживателя, свершившего столь значимый поиск, несомненно с благоволения небесных вершителей. И суть этого благоволения не в том, что найдена новая, благодатная страна, а в освоении им великих возможностей, посланных с сегодняшней зарёй…

На другом конце ствола, слева от Неспящей, сидела Розовая Вода. Рядом с ней лежали несколько волосяных верёвок и узких кожаных ремней. Девушка что-то плела из них, следуя советам Неспящей, которая подсказывала ей, как сделать лучше. Длинноволосый не понимал слов, которыми они время от времени переговаривались, но знал, что за предмет создавался хрупкими руками темноволосой девушки.

Вот уже и еда была приготовлена, и старики позвали всех к огню.

— Пойдём, Длинноволосый, — пригласила Неспящая. — Отведаешь нашего угощения.

Юноша поднялся с трудом: боль в ногах всё ещё не проходила. Но он молод и силён, и завтра, после сна и отдыха, должно быть намного легче.

Солнце давно уже перевалило за полдень, и приближался вечер…

В молчании расселись все вокруг догорающего костра. Все, кроме Длинноволосого, жестами и состоянием мыслей воздали благодарность духу Селезня и Шепчущим В Воде. Длинноволосый же, согласно традициям своего народа, возблагодарил Повелителя Птиц; не произнося своей благодарности вслух, следуя в этом поведению местных жителей.

Приступили к еде также без единого слова. Длинноволосый знал, что это молчание соблюдается лишь здесь, во владении женщины-ведуньи, потому что вчера, у поселения, такого он не наблюдал.

Жареное мясо уток было великолепным на вкус. Ели все с удовольствием, чему способствовал и разыгравшийся утомительным днём аппетит.

Из чащи доносился шелест листвы деревьев, невдалеке плескалась вода чуть слышно, а заметно изменившееся небо (облака сгущались на западе) предвещало дождь в скором будущем. Ночью или, возможно, завтра. Это будет хорошее, благоприятное знамение.

По завершению трапезы кости птиц были возвращены воде, с присущей сытости и наполненности благодарностью.

Наступило время разговора.

Длинноволосый знал, что все теперь ждут его слов, устремив на него взоры в ожидании и любопытстве. Не просто ему будет поведать о своём намерении уехать верхом на коне и вернуться потом, позже, сюда, с остатками своего племени. То, что он должен сказать сейчас — очень важно. Юноша, собравшись с мыслями, поднялся на ноги.

— Я — Длинноволосый, — начал он, приложив руку к груди. Посмотрел на слушателей, увидел, что они внимательны и собранны, и продолжил:

— Там, на западе, — юноша указал рукой, — живёт мой народ, люди Светлой Воды. — Он вновь приложил правую руку к груди, а левую вытянул назад, словно показывая, что за ним кто-то есть. Затем вывел ладони перед собой и два раза разжал и сжал пальцы обеих рук. И опять указал рукой на пространство за собой. Замерев, стал изучающе рассматривать лица своих слушателей, ища в них понимание.

Жесты иноземца были просты и понятны вполне.

— Волчонок выразился ясно, — заговорил Сказитель, — он пришёл с заката. И там его племя.

— И оно невелико, — добавил Чёрная Птица. — Подобно нашему, но чуть больше.

Длинноволосый видел, что его поняли хорошо.

Розовая Вода высказала своё предположение:

— Их народ тоже преследовали злые духи… Поэтому их так мало?

Неспящая внимательно рассматривала Длинноволосого.

— Нет, не злые духи, — сказала она. — Их преследовали люди. Этот юноша — разведчик своего народа, и он искал новые земли для него.

Сказитель и Чёрная Птица насторожились при этих словах.

— Мать Неспящая, — заговорил Чёрная Птица, — ты думаешь, Волчонок хочет привести к Шепчущему Озеру своё племя? Он искал здесь новую родину?

— Он её нашел, — ответила старая женщина.

— Время Чёрного Полоза закончилось, и вы знаете это в сердцах своих. Священный наш отец покинул нас навсегда, уступая место новым проявлениям. Но он сделал нам великолепный подарок на прощание: всю силу своей великой любви и заботы о нас вложил в волшебную песнь чистого сияния, обращённого в безграничность небес. И линии новых направлений, в неистовом колыхании ищущие своего равновесия, устремились к его плоти, и обрели устойчивость здесь, у этого озера. Это их неслышимое дрожание привело Длинноволосого и Бурана именно сюда, и связало их навеки крепчайшими узами. Чёрному Полозу удалось, в последнем его величайшем деянии, притянуть новые истоки сюда, к его любимым детям.

Длинноволосый внимательно слушал, пытаясь понять суть речи ведуньи. Она упомянула его и Бурана, а ещё, кажется, его племя. Значит, они поняли его верно. Но вот он отчётливо разобрал слово «сюда», а по тому как вслед за этим встревожились оба вождя, стало ясно, что они обсуждают возможность прибытия сюда его народа. Длинноволосый ещё только раздумывал, как ему выразить эту свою мысль, а она, мудрая женщина, уже знала его намерение. Когда же она замолчала он, медленно произнося слова, сказал отчётливо и ясно, указывая при этом на запад:

— Придут сюда!

— Придут сюда, — повторила Неспящая. — Хорошо.

Длинноволосый облегчённо улыбнулся, довольный, что объяснение его прошло так просто, и было принято благожелательно. Что ж, сложен был его поиск, а завершился так, что и в мечтах не пожелать...

У народа Светлой Воды есть теперь будущее: — они будут жить здесь, у этого гостеприимного озера, с добрыми соседями. Длинноволосый, последний ученик Головного Волка, искал это чудо в безупречной устремлённости своего поиска… и нашёл… Но главное… Главное в том, что истинным, высочайшим результатом его поиска стало обретение им Бурана…

Конь — лучший из товарищей, способный обратить Степь не в пугающий неизвестностью край, обнажающий человека пред лицом грозных опасностей, а в раздольную страну, окрыляющую безграничными возможностями. Начинается эпоха великого воспарения духа, с начала времён приниженного поисками убежища, и неспособного, поэтому, раскрываться во всей своей полноте. Теперь это — в прошлом; и Длинноволосый пребывал в радостном восторге юного своего сердца. Он уже — не выслеживатель, таящийся в зарослях и укрытиях; он — Всадник, первый из всех людей, открыто смотрящий в дали, уходящие за горизонт…

.... .

Солнце, сместившееся к западному краю неба, уже не обжигало. Чувствовалась прохлада приближающегося вечера. Можно уже было и отдыхать. Розовая Вода вернулась к своему месту, к лежащему стволу дерева. Заняв прежнее положение, она занялась прерванным делом — продолжила плести из полос кожи своё изделие. Длинноволосый направился на поляну к Бурану, и уселся там, прислонившись спиной к дереву.

Двое старцев и Неспящая остались у догоревшего уже костра. Разговор их был об ожидаемых переменах, связанных с возможным прибытием новых поселенцев к их озеру. Такое уже бывало в прошлых временах; старые предания упоминали о нескольких случаях появления иноземцев, встречи с которыми происходили по разному: некоторые вливались в состав племени, а с некоторыми приходилось воевать, защищая свои угодья. А в самых же старых преданиях говорилось, что и само племя Чёрного Полоза прибыло сюда когда-то, и в жестокой войне отняло эту землю у людей, живших здесь в то время.

Теперь же должны прибыть люди, с которыми, похоже, можно будет сосуществовать в согласии. Два или три жилища можно будет отдать пришедшим, учитывая, что остатки племени Чёрного Полоза свободно располагаются теперь лишь в одном. Но, кто знает, возможно, пришлые предпочитают жить в переносных жилищах, из тех, что покрываются шкурами животных. А Неспящую же более интересовал загон, в котором разместится Буран… а потом и другие лошади. И уже сейчас, в преддверии осени и последующей зимы, надо начинать заготавливать корм — собирать и высушивать траву. Поэтому завтра Чёрной Птице и Сказителю следует возвратиться в поселение, и организовать выполнение этих возникших задач. Годны ли ещё заброшенные загоны, в которых когда-то уже содержались лошади и туры?

— Подправить и обновить их не трудно, Неспящая Мать, — сказал Чёрная Птица. — Завтра мы поручим это трём женщинам, Сёстрам Белого Оленя.

Сила и решительность, как прежде, слышались в словах вождя племени, обретшего уверенность в вернувшейся заботе о будущем своего народа. Глаза его, а также и глаза Сказителя, равного ему по положению предводителя, сияли мудростью и былой живостью. Они уже осознали, что тёмные времена вот-вот уйдут, и теперь следует им твёрдо и решительно вставать на новый путь. Жажда деятельности на благо будущего людей пробудила в них, обоих вождях, утраченный, казалось навсегда, дух предводителей.

Хорошо, видно, что они понимают важность предстоящих трудов. Хватит ли людей, чтобы заготовить и высушить достаточное количество травы, ведь не следует забывать и о добыче пропитания для людей, по возможности и для тех, что прибудут?

— Мы справимся, — с уверенностью заговорил Сказитель. — Мы, с братом моим Чёрной Птицей, и двумя мальчиками, начнём ловить рыбу, а все остальные займутся заготовкой травы. На это у них уйдёт не много дней. Всё, если духи будут благосклонны, будет выполнено ещё до первых холодов. К осенней охоте первого снега мы уже будем свободны. А ведь у нас есть ещё и целая туша зубра, благодаря отваге нашего добывающего волка, Крадущегося Лиса.

Крадущийся Лис первым из народа Чёрного Полоза оказался в русле новых устремлений. Его вчерашняя охота была уже частью начавшегося изменения. Его ясности и чистоты духа хватило, чтобы оказаться в том месте, в то время. Что, если бы зубр не ранил его, не обездвижил? Он сам, как единственный воин-мужчина племени, не убил бы Длинноволосого, пришельца, иноплеменного лазутчика? Это поступок был бы правильным; но прежде путь его пересёкся со Степным Великаном, что привело к по-настоящему правильной последовательности, предложенной небесами…

К концу дня, при спадающей жаре, Розовая Вода закончила своё плетение. Слегка неуверенно, застенчиво улыбаясь, она понесла его Длинноволосому. Это было оголовье, предназначенное для Бурана, юноша и ранее догадывался об этом, но теперь увидел точно. Девушка подошла к Длинноволосому и протянула ему это оголовье. Сделано он было искусно и выглядело очень красиво, украшенное затейливым плетением, включающим несколько разноцветных ленточек и шнурков.

— Это для Бурана, твоего быстроногого друга, Длинноволосый.

С радостной, счастливой улыбкой принял дар черноглазой девушки восхищённый Длинноволосый. Теперь следовало попробовать надеть его на голову Бурана. Длинноволосый подошёл к смирно стоящему коню, повесив оголовье себе на плечо. Положил правую руку ему на шею, сразу за ушами, а левой стал поглаживать его широкий лоб.

— Прими это, светлошерстный мой друг. Черноглазая девушка сделала его с добрыми помыслами.

И без сопротивления позволил Буран обвязать голову свою человеческим этим изделием: — знал он, что люди, которые сейчас рядом с ним не станут причинять ему зла.

Два длинных повода имело это оголовье — для обеих рук; и сообразил Длинноволосый связать их вместе, что позволит при езде освободить одну руку, а то и обе. Да, так будет лучше. Юноша связал концы поводьев и перекинул их через голову к основанию шеи коня, туда, где он будет управлять ими, сидя верхом.

— Позволь мне и теперь взобраться на тебя, Буран.

Обратившись так к коню, Длинноволосый вскочил ему на спину. И в этот раз спокойно уже воспринял Буран человека на себе, всадника, к которому начинал привыкать… Он не попытался скинуть всадника, и не помчался отчаянно, обезумев от присутствия на спине своей человека. Так и остался он стоять на месте, а Длинноволосый слегка растерялся, не зная, как принудить коня двинуться вперёд. Ведь в первой своей скачке ему приходилось сдерживать коня, летящего стрелою, а теперь всё обстояло наоборот. Как заставить Бурана тронуться в путь?

— Ну же, Буран! Давай вперёд!

Длинноволосый начал похлопывать его ладонью вбок… всё сильнее и сильнее. Ударил пятками… сперва несильно, а затем и довольно чувствительно. Буран встрепенулся, подобрался, задрожав и захрипев, и… сделав скачок вперёд, побежал лёгкой рысью.

Розовая Вода залилась звонким озорным смехом, сияя от радости и восторга. Длинноволосый сделал на Буране небольшой круг, двигаясь неторопливо, затем вернулся к Черноглазой, обнажив зубы в широкой улыбке во всё лицо. Соскочив на землю, обратился к девушке, указывая на спину коня:

— Попробуй теперь ты, Черноглазая. И не бойся, он не сбросит тебя.

Розовая Вода перестала улыбаться. Это было так неожиданно… и так заманчиво. Справится ли она? Ведь перед нею лошадь, животное, огромное по сравнению с ней, хрупкой юной девушкой. Но она не испугалась, это был не страх. В том, что она удержится на спине коня Розовая Вода была уверена… Но вот… волнение небывалое… ощущение новизны… Ни к чему сомневаться! Чудо испытать выпало ей, в этот волшебный день! Уверенно подошла она к Бурану, положила руки ему одну на спину, другую на шею.

— Примешь ли ты меня, Буран быстроногий? Я — Розовая Вода, и я друг тебе, как и хозяин твой, отважный Длинноволосый.

Буран повернул к ней голову, и мягко ткнул носом в плечо. Как же взобраться ему на спину: ведь высоко для неё. Так лихо, как вскакивал на него Длинноволосый, он не сможет. И тут Длинноволосый, что держал поводья стоящего спокойно коня, чуть пригнулся и подставил ладонь, предлагая ступить на неё. Розовая Вода благодарно улыбнулась, поставила ногу на ладонь юноши и, ловко подброшенная им, взобралась на спину Бурана. Тот продолжал стоять на месте, спокойно восприняв всадницу. Длинноволосый не перекинул поводья через голову коня, чтобы отдать их Черноглазой, а потянул за них, увлекая коня за собой. Когда же тот тронулся в путь — не быстрым пока шагом — Розовая Вода вцепилась в гриву Бурана, охваченная неожиданным испугом, который вскоре уже и отпустил её. Длинноволосый вёл коня шагом, постепенно убыстряя его, перешёл вскоре на лёгкий бег, так же убыстряющийся.

Стремление удержаться сковало чувства Розовой Воды, и эта первая поездка её не дала ей хороших впечатлений. Но вот Длинноволосый, проделав немалый уже путь, остановил Бурана и передал поводья ей. И лишь теперь новый восторг, не сравнимый по силе со всем, когда либо испытанном этой девушкой, начал пробуждаться в её душе, встрепенувшейся в радости. Юноша отошёл в сторону, ободряюще указывая ей направление вперёд, призывая самой тронуться в путь. Где-то позади, вдалеке уже, раздались голоса Сказителя и ответившего ему Чёрной Птицы.

— Ты видел это? Внучка наша едет верхом на коне!

— Да, это чудо, вселяющее надежду в моё сердце!

Розовая Вода взяла поводья в правую руку, обернулась, с сияющей улыбкой, к старикам и Неспящей, и помахала им левой рукой.

— Не бойся, девочка моя! — крикнула ей Неспящая.

Но в пожелании этом не было уже нужды: Розовую Воду охватило радостное возбуждение предстоящей скачки. Тут Длинноволосому пришла мысль верная, — он подошёл к кустам ивняка, отломил один прут, и, вернувшись, вручил его Черноглазой.

— Благодарю, иноземец. А ты, Буран, не тревожься, я не причиню тебе боли.

И, когда девушка хлопнула коня в бок, совсем несильно, тот сразу пустился в быстрый галоп. Тут же выронив хлыст, Розовая Вода вцепилась обеими руками в поводья и гриву Бурана. Но плавным был его галоп, не то, что испытанная ранее девушкой тряская рысь. Совсем другая езда! И уже свободно держалась Розовая Вода на спине Бурана, всей душою отдавшись этой скачке.

Перестук копыт, ровный и плавный, околдовывает волшебным ритмом. Скорость… та, что бывает лишь в снах полёта… Сейчас же это был настоящий полёт… в небесной благодати воспарение… Ветер,… такой ласково мягкий… теплом нежным окутывает, заставляя трепетать поющее сердце девушки… И растворяется Розовая Вода в этом ветре… в этой песне степей… Разводит руки в стороны, обнимая ими весь мир… что пропитывает её сладостной дрожью… Выгнувшись в талии, запрокидывает голову назад, устремляя взор сверкающий в небеса… Глаза её сузившиеся, на раскрасневшемся лице, смотрят вверх и вперёд, а руки, разведённые в стороны, распахивают сердце… и охватывает оно, изливаясь песней, все существующие пределы...

Какая же сила позволяла ей, хрупкой девушке, удерживаться на спине скачущего во весь опор коня? Насколько же блестяще взращён и отточен Неспящей Матерью огонь духа Розовой Воды, что позволяет ей так свободно сливаться с ритмом и неудержимой скоростью неистового Бурана? Когда, в какой высоте или глубине духа не существует уже преград? Какая чистота позволит уже сливаться с любым проявлением? Похоже, Неспящая знает это, знает очень хорошо… и у неё достойная ученица...

И скачет по степи на коне светлошерстном девушка… прекрасным, сказочным видением, очаровывающим волшебною красой...

.... .

Следующее утро осветило сверкающий бесконечными искрами мир, блестевший от влаги после выпавшего ночью дождя. Но теперь небо было чистым, предвещая ясный день.

Длинноволосый сидел верхом на своём Буране, готовый тронуться в путь. Пребывал он в наилучшем расположении духа, предвкушая лёгкое и скорое возвращение к сородичам.

— Мы с Бураном уходим, — сказал он остальным.

— Путь мой сюда длился пять дней, — добавил юноша. Показал пять пальцев руки, а затем указал на солнце, изображая его путь по небосводу. — Это не очень далеко. Ждите нас скоро.

Чёрная Птица и Сказитель, казалось помолодевшие за вчерашний день, ответили не сразу. Сперва он погладили, осторожно, медленными, благоговейными прикосновениями бока и шею коня.

— Ясным и светлым пусть будет ваш путь.

— И пусть окутают вас своей защитой Владыки Степи.

Неспящая же сказала торжественно:

— Оставайтесь открытыми, хранимые Небом первые на величайшем из путей.

Розовая Вода воздержалась от слов, слишком молодая для таких речей. Она подошла к Бурану, погладила голову его, обняла мягко шею и нежно прижалась к ней щекой. Снизу вверх посмотрела на Длинноволосого, смутившись, опустила взор, и отошла в сторону, встав рядом с Неспящей.

Слова сказаны. Пора отправляться. Длинноволосый взмахнул рукой в прощальном жесте, ударил пятками в бока Бурана, и тот сорвался длинным прыжком, перешедшим сразу в стремительный галоп… Удаляясь на быстроногом коне, всё дальше и дальше на запад, он не оглядывался. И лишь у самого горизонта, став почти уже неразличимой точкой, остановил он бег своего скакуна, оглянулся, поднял руку… и отправился дальше, за горизонт...

Так покинул их Длинноволосый, юноша неведомого племени, бесстрашный их разведчик, сумевший в одиночестве пересечь открытую степь. Безупречны его решимость и стойкость в выполнении назначенного. Отважный герой своего народа, достойнейший из героев всех народов… верностью выбранному пути и чистотой сердца достоин он посланной ему судьбы...