Глава 3

— Что ты делаешь? — спросила Аэль, глядя как Эрель кромсает ножницами газету.

— Тут очень красивая фотография, — сказал он, протягивая её сестре.

На зернистой газетной бумаге сестра увидела фотографию девушки: она лежала в снегу, кровавый нимб зиял над её головой, а обрывки платья складывались в крылья. Безусловно, ту же самую картину они видели вчера ночью, выглянув в окно ресторана.

— Знаешь, что самое странное? — просил Эрель, — щёлкая ножницами по воздуху словно маньяк-парикмахер.

— Что же?

— Это она снималась с нами в фильме пару недель назад, — едва улыбнулся брат.

— Не заметила, — ответила Аэль, у неё была плохая память на лица актёров из порно, зато он хорошо улавливал другие детали.

— Красиво и печально, — вздохнул Эрель, вешая фотографию на стену.

Здесь уже красовалось несколько вывесок из газет: фотографии мёртвых знаменитостей и статьи о маньяках нелепо сочетались с блёстками на обоях. Такова была их жизнь, полная мрачного гламура и отстранённых смертей. Гибель пугала и очаровывала близнецов. Порой лёжа в постели или в ванной они предавались фантазиям о собственной смерти, вдыхая ароматный дым ладана. Близнецы очень хотели уйти в один день, умереть в объятьях друг друга, чтобы вместе перейти за грань. Они даже не представляли себе жизнь по отдельности. За всю свою жизнь они и часа не прожили вдали друг от друга.

Сегодня им предстояла встреча с кинопродюсером. Порнушников за всю карьеру они повидали достаточно, а вот с кино имели дело впервые. У Эреля в голове было куча идей, на счёт того, как сделать из порно искусство и поставить его вровень с большим кино. Это он и хотел обсудить с Энтони Дирком.

Дирк ждал их вечером в своём офисе на последнем этажа небоскрёба. Первым делом близнецы отметили его кричащий красно-коричнево-чёрный кабинет. Он шёл вразрез с их миром белого безмолвия цвета молока и яичной скорлупы. Лишь потом они обратили внимание на человека в глубоком кожаном кресле: это был темноволосый мужчина средних лет, которого украшала стильная небритость. Его безупречный костюм слегка переливался металлическим блеском, словно в каждую ниточку вшита тончайшая серебряная проволока.

Он был поражён близнецами с первого взгляда: их одинаковыми лицами, похожими, как зеркальные отражения, совершенно белыми, как вата, волосами, подслеповатыми глазами в ореоле белых ресниц, (ему даже показалось, что зрачок при свете немного отливает красным).

Парень, показался Дирку более живым и общительным, нежели девушка, он улыбался и сыпал шутками, общаясь с ним, перестаёшь обращать внимание на его необычность, но она всё время угрюмо молчала, изредка вставлял реплики, вторящие брату. Эрель предлагал свои идеи, Дирк слушал их с восхищением. По правде говоря, он немного боялся, как отнесётся к этому зритель, но близнец уверял, что мир идёт к раскрепощению и мы должны быть первыми в этом прорыве. В конце концов, Дирк решил рискнуть и взяться за этот проект. Короткие ролики по пятнадцать минут, склеенные в один большой фильм. Эрель решил выступить сразу сценаристом, режиссёром и актёром. Он и раньше справлялся с этой должностью, не имея никакого профессионального образования. Он был гений по всем вопросам, что касались красоты, отвращения и секса.

В скором времени близнецы получили аванс, который был почти весь потрачен на кокаин, тем не менее, у них родилось множество разнообразных идей. И они приступили к съёмкам того, что должно было стать шедевром.

Аэль и Эрель сидели в роскошной ванной джакузи, доверху наполненной личинками мясных мух и земляными червями. Они улыбались, не обращая внимания на смрадный запах. Отвратительные создания ласкали их тела, словно множество маленьких любовников. Близнецы взяли два бокала в форме черепов, до краёв наполненных обжигающим абсентом. Вокруг горели свечи, бросая жёлтые блики на бледные лица и влажные волосы. Они снимали нон-стоп, по большей части импровизируя. Оба были сыто по горло стандартными съёмками в порно, где через каждые пять минут режиссёр кричит: "Стоп!" и нужно начинать с начала.

Их фильм должен быть настоящим и искренним, потому что они показывают свою любовь.

Эрель цитировал Бодлера, томно закатив глаза:

"Скажите же червям, когда начнут, целуя,

Вас пожирать во тьме сырой,

Что тленной красоты — навеки сберегу я

И форму, и бессмертный строй"

Потом близнецы выпили залпом абсент, зелёные капли растеклись по их губам, которые вскоре слились в поцелуе. В этой сцене не было открытого секса, он был бы слишком пошлым, для этой возвышенной декадентской атмосферы, только грустная нежность с поцелуями и укусами. Под конец близнецы просто тонули в море червей, которое смыкалось над их белыми головами.

Ролик назвали "In vermis veritas". Дирк был в восторге. Пожалуй, это его самый безумный проект. Ясным умом он понимал, что эти декадентские игрища всего лишь гротеск и насмешка, а близнецы лишь изящные позёры.