Рассказ пятый. Короли придуманного мира

Людвиг устало опустился на какой-то пенёк. Похоже, он заблудился. Снова. Понять, в какой части Европы он находится, немец никак не мог. Не в пустыне — и то ладно.

Поспешно покинув гостеприимный домик Ольги, мужчина не удосужился запоминать дорогу или какие-либо указатели. Он только спешил. Куда-то, к кому-то… к брату. Единственное, что осталось в памяти — лицо Гилберта. Но где он был, почему ушёл, почему не сказал ни слова?.. Людвиг не знал ответов на свои вопросы: в голове всё ещё стоял непонятный туман, но связать всё воедино не получалось. Словно кто-то нарочно «отворачивал»* от этих мыслей. Хотя никого рядом не было, мужчина забеспокоился.

Неожиданно где-то за спиной раздался сильный хруст веток. Резко подскочив, немец почти успел пожалеть, что из оружия при нём есть разве что палка: всё же до медведя-Брагинского, который когда-то подошёл к нему с наивной, яркой улыбкой, похрустывая кулаками, и в следующий момент открыл свои фиалковые глаза, где тогда горело яростное, беспощадное пламя, ему было далеко.

После этой встречи немец месяц, наверное, валялся без возможности даже дышать самостоятельно. Тогда ещё Царская Россия* был вполне убедителен в своих претензиях. Людвиг, помнится, ещё подивился, как быстро русский забыл все обиды, кинувшись спасать недавнего врага — Францию. И сам же пострадал более всех*. Это было чуждо Людвигу, он не мог понять мотивов России. Уже сейчас он вполне нормально общался с немцем, даже как-то подшучивал*. Что для коммуниста было, по меньшей мере, проявлением приятельских чувств.

Создавалось впечатление, что Россия готов был положить голову на плаху ради любого другого, но истязал самого себя нещадно. Мазохист, не иначе.

Но сейчас немца больше занимало не психическое состояние Ивана, а тот факт, что русский как-то приволок медведя, когда пошёл с подсолнушком погулять по лесу. Кто ж просил лесного зверя кидаться на «лёгкую добычу»?! Самому Людвигу понадобился бы, как минимум, хороший такой дробовичок и пара капканов. Разумеется, сейчас приходилось мечтать хотя бы задохлой ракетнице.

Впрочем, все страхи немца оказались напрасными: из кустов выплыл Северный Италия, находившийся, как всегда, в некой прострации. Наглый паразит даже не подумал сделать вид, что испугался.

— Гермааания, как дела? Хочешь пасту? Веее… — обняв друга, Венециано Варгас улыбнулся ещё шире.

— Спасибо, не голоден, — немец поморщился, вспомнив о временах, когда у него на завтрак, обед и ужин (в том числе на первое, второе и десерт) была паста. Только паста. Это было почти так же ужасно, как стряпня Англии*. Поспешно сменив тему, Людвиг лихорадочно закашлялся. — А что ты тут делаешь один?

— Гуляю, а ты? — мысленно чертыхнувшись (всё же немец так и не узнал, где находится), Людвиг поинтересовался у старого друга*, не видел ли он Гилберта.

— Может быть, может быть, — загадочно улыбнувшись, Италия немного потанцевал вокруг мужчины, как дети танцуют вокруг ёлки под Новый Год. Людвиг удивлённо вскинулся, поймай итальянца за плечи. Мимолётно проскользнула мысль, что раньше паренёк таким загадочным не был.

— Как? Где? Стоп… ты не врёшь? — подозрительно нахмурившись, Людвиг, для верности, пару раз встряхнул Варгаса, но добился только щёлкнувшей челюсти и извечного Венецианиного «Веееее… пастаааа...».

— Это вполне может быть Гилберт, но, наверное, он тебя не помнит совсем. Живёт со своим «принцем» и думать обо всём забыл… — негромко грустно вздохнув, парнишка тихонько хихикнул. Быть серьёзным больше трёх минут у него не получалось из-за чего создавалось ощущение, что парень постоянно под кайфом.

— У какого ещё принца?

— Погоди, расскажу всё, только не тряси, голова кружится, веее-ээ-эээ-ээ…. — итальянец обиженно надул губки, но тут же лучезарно улыбнулся. — Жаль только, ты итальянского не знаешь. Не люблю этот твой язык, целюсть уже болит…

Повздыхав немного о немецком языке, немецкой кухне, далёкой сиесте, развязавшихся шнурках… в общем, через пару часов, когда Людвиг уже устал складывать из травинок разные слова, в том числе уже и матерные, Венециано, наконец, вспомнил, о чём был разговор.

— Недалеко отсюда, совсем, есть такой материк, Америка называется. Живёт там принц — такой умница, что и сказать нельзя! Такие комиксы рисует… веее…

— Можешь не продолжать, я понял, о ком ты, — устало потерев переносицу, Людвиг обречённо вздохнул. Нет, конечно, это так мило со стороны Джонса, его помощь не оценима, но… некоторые «клише» имеют под собой более, чем предметную базу: всё же США, он же Альфред Ф. Джонс, был редкостным идиотом. Ну, или большим ребёнком. Очень большим, сильным ребёнком.

— Однажды он сидел в своём кабинете, пускал дротики в плакат России и думал, с кем бы ещё поиграть в демократию, — голос Венециано почти не изменился. Всё тот же мягкий, наивненький лепет. Вот только даже Италия заметно выделял своё мнение о некоторых чертах характера молодой нации.

— И вдруг пришла ему в голову мысль, что есть ещё в Европе государства, живущие не по закону демократическому. Но абы кого освобождать не захотел, решил выбрать самого приятного для общения.

— Взял он карту Америки и принялся искать такие страны. Долго искал: три дня и… пастааа, не тооо, Гермааанияяя… — устало плюхнувшись на Людвига, итальянец разулыбался блаженно, видно, давно сиесты не было. — В общем, пошёл он к своему боссу, тот ему дал карту мира, обозначил все страны… и даже признался, что сам давно хотел парочку стран освободить от антидемократических устоев. А потом сказал, мол, хочет себе семью, чтобы как мы с Романо *. Ещё сказал, жаль, брата у него нет*.

— А ты-то об этом откуда узнал? — удивлённо чихнув, Людвиг подозрительно сощурился. Итальяшка испуганно икнул и снова затянул свою песню «Гермаааанияяя… Гермаааанияяя…»

Мужчина быстро понял, что ничего путного не добьётся и попросил продолжать. Пока мозг окончательно не разжижился.

— А на следующий день дал объявление в газету — не помню названия, что-то про «новое» и «время» или что-то такое. А там было написано, что проводится ораторский турнир среди таких вот стран и что победитель может остаться у него… хрр…

Выйдя из себя, немец дал Италии хорошенькую оплеуху. Чтоб неповадно было во время разговора спать. Сиеста (в данном случае, вечная) — не повод для молчания!

— А на следующий д-день, — после очередной порции нытья по поводу шишек на затылке, Варгас всё же продолжил свою историю. — К нему пришёл такой парень в полуспортивном стиле одетый, модный такой, наглый. Блондин. Я его только издалека видел. Но нрав у него — прямо, как у Гила — принёс свёрнутую газету и отдубасил хорошенько. Веее…— расплылся в довольной, кошачье-пакостной улыбке Италия. — А после загнал Америку пинками в дом. Гермаааанияяя, а что значит «пидорасина хуева, пшёл в дом, пока не получил кол в жопу, о тебе уже коммуняга пишет, одноклеточное!»?

Немец закашлялся. Видимо, его некоторая… оторванность от мира не была слишком… плохой. По крайней мере, от каких-то проблем спасло.

— Ты уверен, что это был именно Гилберт? — подозрительно качая Венециано из стороны в сторону, Людвиг старался не слишком себя обнадёживать: слишком больно терять надежду. Конечно, близость с Россией не могла не сказаться на брате — да и не только на нём. Хотя, это же точная цитата злого русского немонстра, но поведение подходит…

— Веее… со спины — одно лицо, а близко его никто не видел: как обустроились, он только до чёрной машины у входа пешком доходил. Большооой такой. И уезжал.

— Веди! — быстро прикусив язык, мужчина мысленно чертыхнулся: не мог промолчать… когда теперь всё обдумать?! — Но ты уверен, что это не кто-то посторонний?

— Вее…

— Ясно. ВЕДИ!!! — рявк в самое итальянское ушко возымел неожиданный эффект: Варгас пребольно цапнул Людвига за палец.

***

Кулак с силой опустился на дверь особняка. Снова. Звонок немец решил не мучать. Да и вернее так — его кулак мало кто мог игнорировать. Как назло, итальяшка увязался следом, крутя хвостом везде, где мог протиснуться.

Через десять минут интенсивных «просьб» открыть дверь, кто-то всё же соизволил спуститься. В дверном проёме показалась заспанная мордочка с очками набекрень. Голубые глаза Америки были сонно сощурены, короткие светлые волосы напоминали гнездо, хотя и очень ухоженное. Очевидно, американец недавно лёг. Людвига это даже бы смутило, если бы не повод.

Немец сам не заметил, как его затащили домой к Италии и накормили пастой с пастой в соусе пасты по старому рецепту ещё Дедушки Рима, поэтому настроение у мужчины было соответствующим.

— Альфред, я могу пройти?

— А за…

— Надо. Он в спальне?

— Аа… ага. А ты чего так… — озадаченно вспоминая, рано пришёл гость или уже слишком поздно, американец замер на пару секунд, а потом махнул рукой. — Разбуди его как-нибудь пострашнее, спать не даёт мне! Герою! Ахахаха! — немец покрылся ярко-розовым румянцем и икнул. Во время войны он как-то пытался выдать себя за «истинного американца». Гилберт ржал долго, упорно и беспощадно*.

Быстро прошествовав мимо удивлённого Альфреда, немец двинулся в указанном направлении, стараясь не слишком прислушиваться к щебетанию за спиной.

Комната у Джонса была соответствующая: с плакатами супергероев на всех стенах пополам с музыкантами и актёрами. Естественно, все в героических позах, матовые…

В комнате было великое множество полок, где стояли маленькие фигурки тех же героев. Шкаф был подозрительно пузат, как будто в него затолкали столько вещей, что он вот-вот лопнет.

Какие-то обёртки любовно — и явно недавно — сметались под кровать. Ах, что это была за кровать! Широкая, видно, мягкая, с балдахином и простынею в цвет Алова* флага. Одна сторона напоминала место крушения корабля: смятая, скрученная простынь, подушка подозрительно напоминала шапку Наполеона, а рядом спал…

Отвернувшись к стене, обняв себя за плечи (кое-кто явно сгрёб всё одеяло под себя), спал невысокий блондин. Свет из окна падал вскользь, придавая коже жемчужный оттенок. Короткие волосы разметались по подушке живописным ореолом вокруг головы. Сглотнув, Людвиг попытался успокоить нервную дрожь, но никак не получалось. Неужели? Так просто… но..?

— Ги…

Единение мужчины нарушил Джонс, со всей дури, с разбега, кинувшись на постель «мордой» вперёд. От прошедшейся волны разом разошлись «барашки». Спящий недовольно поморщился и перевернулся на спину. Немец с трудом подавил вздох разочарования: мужчина напоминал брата только со спины и только сейчас, в тёмной комнате, освещаемой разве что фонарём с улицы. Артур Кёркленд, Великая Британская Империя, он же Англия, он же Заноза-В-Заднице.

Всё закончилось там же, где началось — в тупике.

***

Альфред с Артуром были глубоко потрясены историей, рассказанной Людвигом. Ну, как потрясены… Альфред тут же стал рваться на подготовку экспедиции по поиску Гила; Людвиг его еле отговорил: старший брат так часто упоминал Союзные страны в своих смертных списках, что, ей богу, лучше не нарываться. Артура же, наоборот, больше заинтересовала странная «амнезия» немца. Будучи довольно-таки хорошим магом (видящим всяких сказочных существ наяву, вызывающий Россию в круге Дьявола… не простой чай Арти пьёт, ой не простой…) Англия легко определил вмешательство извне, но предпочёл ничего не говорить Людвигу. Мало ли, как эта информация ударит по нему самому. И мало ли куда она заведёт самого немца.

Некоторое время Людвиг провёл у Америки в гостях, ожидая, пока Артур что-то там, в астрале, выяснит (и каждый вечер слушал, как из подвала доносятся крики «fucking shit, Russia, go away!!!»). Признаться, ему даже понравились эти дни покоя, хотя и приходилось мотаться изредка домой. Ничего, не привыкать. Пару раз даже Ольгу с Иваном видел.

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец: однажды, Артур явился из своего подвала подозрительно мрачный, даже обошёлся без криков.

— Меня вечно тычут носом в то, что я науськиваю других напасть на Россию, а сам смотрю издали, но на этот раз я более чем серьёзен: если твоего брата нет у Ивана, его нет ни у кого!

С удовольствием понаблюдав за произведённым эффектом — Людвигу пришлось зажать Америке рот, чтоб не орал, англичанин пакостно улыбнулся, пошевелив кустистыми бровями.

О, эти брови! Настоящее сокровище мистера Кёркленда: густые, развевающиеся на ветру, довольно тёмного оттенка, они были первым, что новые знакомые замечали на лице англичанина. Уже потом его выходки и стряпня затмевали всё, но вот при первой встрече…

— Ну, во всяком случае, во владениях Ивана. Понимаешь ли, Людвиг, Андерсен сказку свою написал не из головы: его «Снежная Королева» — вполне самостоятельный персонаж. Посильнее Мороза* Брагинского будет. Думается мне, снова за старое принялась, ведьма.

Немцу в дорогу даже дали коробку колы и штук десять пакетов из фастфуда. Артур пытался было что-то приготовить, но Людвиг настоятельно просил его не утруждаться. Он поест и в самолёте, правда.

Не слишком следя за «прямотой» рейса, Людвиг сдал багаж и уселся на своё место. Самолёт поднимался в небо, немец ощущал, как надежда точно также поднимается в душе.

_____________________________________________________

(*17) Приворот наоборот

(*18) Первая Мировая. Россия отозвалась на просьбу Франции о помощи и не слишком вежливо оттеснила Германию

(*19) Имеется в виду 1917 и смена власти. Гражданская война началась из-за недовольства народа властью: Император более времени уделял фронту, где и проводил большую часть своего времени, чем управлению страной. После расправы над Распутиным, у народа не осталось «козлов отпущения» кроме как Царской семьи

(*20) В 60-х к власти в ФРГ пришла социалистическая партия во главе с Вилли Брандтом, отношения между СССР и ФРГ потеплели, оживились торговля, культурный обмен

(*21) Согласно канону аниме «Хеталия», стряпня Англии убийственней пули. Та хоть сразу и без мук. Да и, собственно, некоторые блюда английской кухни действительно на любителя.

(*22) Имеется в виду Ось — Италия, Германия, Япония, образовавшаяся во время ВОВ

(*23) Южная Италия

(*24) У Америки есть «близнец» — Канада, а до определённого момента его «опекал» Англия

(*25) Одна из последних серий аниме как раз посвящена данной ситуации. Людвиг сильно урезал реакцию брата

(*26) Альфред, Ал, не от «алый»

(*27) «Демон», защищающий Россию от врагов. Правда, если эти враги живут также в северных землях, даёт осечки