Глава 3. Идеальный бизнес-план

Три дня после своего возвращения из Питера я ходила по банкам и по коллегам. По странному стечению обстоятельств, по велению полной луны и четвёртой недели месяца денег в долг ни у кого не было. Только Ларка, осуждающе качая головой, достала из кубышки десять тысяч и вручила их мне, всем своим видом выражая своё несогласие с моим планом.

Банки не были такими же сговорчивыми. В кредите мне отказали повсюду, потому что я значилась созаёмщиком. Мы с Сашкой купили машину год назад. Водить я умела, но права не получила, поэтому Форд был в полной собственности мужа. Коллеги дали кто тысячу, кто две и за неделю я собрала двадцать тысяч. Ровно половину от нужной мне суммы. Тогда я решилась на крайнюю меру: полезла в шкатулку, где хранились мои незатейливые украшения и обручальные кольца родителей. Думала, продам, заложу в ломбарде…

Шкатулка была пуста. Нет, там лежали колечки: серебряное с крохотным фианитом — подарок девчонок из детдома на свадьбу, позолоченное с затейливым плетением — я купила его сама на распродаже. Но они стоят копейки, их даже на лом не сдашь. А остальное золото исчезло.

Это было для меня ударом. Кто-то украл последнее моё богатство. Тысячи четыре за кольца можно было бы выручить, но ими воспользовались раньше меня… Про то, что это память о нашей с Сашей жизни, память о родителях, я уж и не думала.

Второй удар настиг меня, когда я выходила из последнего банка. Безнадёжно, всё безнадёжно. На личные нужды не дают. Интересно, если бы я просила на покупку очередного телевизора или холодильника — дали бы? И мелькнула мысль — может, позвонить Сашке? Всё-таки мы ещё женаты… Может, даже помиримся, если он чуть успокоился? Вдохновлённая, я вытащила телефон, но не успела даже найти Сашу в списке контакта.

Я увидела его в натуральном виде.

Немного поодаль, он стоял у машины — у той самой машины, которую мы купили вместе — и обнимал за плечи девушку с высоко зачёсанными чёрными волосами. Она улыбалась так счастливо, что мне стало завидно. Зависть — плохое чувство, но я отдалась ей без остатка. Закусила губы, чтобы не закричать Сашке: что же ты делаешь? А он, будто нарочно, склонился к девушке, положив ладонь на её выпуклый животик, и поцеловал в губы.

Сердце укололо так больно, что я зажмурилась, прокусив губу до крови. Эта девушка беременна! Такой жест, полный нежности… Это я должна была быть на её месте, я! Если бы не выкидыши… Сашка любил бы меня, он не ушёл бы к этой девчонке! Открыв глаза, с упорством мазохиста следила за этой парой, пока они не сели в машину и не уехали. А потом прислонилась к стене дома, вытирая ставшее мокрым лицо. Я плакала. Опять. Но уже не потому, что Сашка бросил меня, а потому, что я неудачница и что у меня никогда не будет нормальной семьи.

Как в тумане я двинулась от банка в сторону больницы. Надо рассказать Ларке… Может, она скажет, что теперь делать? Как вернуть Сашку? Его же нужно как-то вернуть! Но как? Выследить его или её… Убедить, что я лучше, я же его больше люблю!

Споткнувшись, я схватилась рукой за фонарный столб, чтобы не упасть, и вдруг очнулась.

Чёрт, о чём я думаю? Мне нужны деньги для детектива, чтобы найти свою дочь! А Сашка не даст, это ясно, как божий день…

Взгляд мой упал на витрину небольшого магазинчика, где продавалась всякая всячина. На окне висела прилепленная скотчем нарисованная от руки афиша: «Распродажа! Всё по 100 рублей!» О как! Умеют люди делать деньги… И ведь покупают же — вон тащат пакеты гуськом. Было бы у меня всякой всячины, я бы тоже устроила распродажу…

Спустя минуту я уже бодро шагала в другую сторону — там была «наша» съёмная квартира. Я что, тряпка половая, что ли?! О себя ноги вытирать не позволю, а Сашка именно это и делал последние два года. Ларка всё время пыталась образумить меня, а я обижалась, ссорилась с ней, мирилась и предупреждала, что ничего слушать плохого о муже не желаю. А зря. Теперь понимаю, что зря. Животик у Сашкиной девушки почти шестимесячный. Полгода он обманывал меня. Минимум полгода… А может и год! Ведь конфетно-букетный период никто не отменял.

Я была зла. Это состояние я никогда не любила, но раз уж оно наступило — туши свет, сливай воду. В детдоме научили бороться за своё, но научили и кусаться, мстить тем, кто обидел. А Сашка меня обидел и крепко. Я отомщу и возьму деньгами, которые мне сейчас очень нужны.

Домой я добралась за полчаса. Вошла, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, оглядывая маленький коридор и комнату. Да, мне хватит. И нет, ничего себе оставлять не буду. Всё, что есть в квартире, кроме старой секции в хорошем состоянии, мы купили вместе с Сашкой за те пять лет, что живём вместе. Только надо собрать все личные вещи, прямо сейчас.

Я провозилась с этим делом до вечера. А потом позвонила Ларке. Когда та ответила, спросила сразу, без прелюдий:

— Солнце, ты подержишь у себя мои сумки дня три? Я квартиру освобождаю, но мне надо немножко времени, чтобы привести в порядок комнату в коммуналке.

— Ты… что? — не поняла подруга, и пришлось повторить:

— Я съезжаю, Лар. Со съёмной квартиры съезжаю.

— Господи… В коммуналку?

— Теоретически, да. Но пока не знаю, как всё повернётся.

— Тонька, мне не нравится твой план, — ответила Ларка и со вздохом добавила: — Подержу, конечно, привози!

— Завтра привезу, спасибище, выручила!

Отключившись, я вошла в браузер и создала объявление на всем известном сайте. Вставила фотографии всей мебели и остальных безделушек. Написала заголовок: «Распродажа! Всё по 1000 рублей! Самовывоз!» и запустила. А потом легла спать — в последний раз на двуспальном диване, который мы с Сашкой купили в Питере два года назад.

— — — ---

Утром меня ждала тонна СМСок на телефоне и столько же пропущенных. Люди интересовались, в основном, действительно ли абсолютно все вещи стоят тысячу или только мелочь вроде будильника или чайника. Многие просили оставить для них холодильник или диван. Я ответила всем. Нет, доставить не смогу. Да, холодильник тысяча рублей. Да, работает. Нет, приезжайте сами, платите и увозите. Да, можно сейчас…

Проснулась я в семь. В двенадцать квартира была пуста. Сиротливо стоял одинокий стул, который никому не приглянулся. И я села на него, вспоминая ажиотаж, как будто во время грандиозных скидок. Одна тётка, деловитая, притащила с собой мужа и взрослого сына, дала мне десять тысяч и забрала телик, холодильник и стиральную машину, прихватив по мелочам лампу, стул и ещё какую-то ерунду. Люди расхватали халявную мебель, чуть не подрались за диван, и мне пришлось грудью защищать стенку от развинчивания.

Оглядевшись, я выдохнула. Вот так и закончились наши с Сашкой пять лет счастья. Слёзы брызнули из глаз, и я утёрла их тыльной стороной ладони. Не время реветь, Тонька! Надо действовать. У меня есть шестьдесят тысяч рублей, позвоню Виталию и назначу ему встречу. Но это будет завтра. Сначала отвезу вещи Ларке и подам заявление на развод. А уж тогда можно будет начинать новую жизнь. И начинать её я буду не здесь.

Начинать её надо на новом месте, там, где всё завязалось узлом и где всё развяжется.

В Питере.

В три часа я уже сидела у Ларки, которая сменилась с суток и зевала так отчаянно, что ей грозил вывих челюсти.

— Ты что так поздно? Я тебя ждала-ждала… Кофе залилась, теперь хрен усну!

— Я мебель продавала, — ответила коротко и села за стол. — Лар, я тут читала — в ЗАГСе разводят же по согласию сторон?

— Ага, — она снова зевнула. — Если детей нет.

— Слушай, ты меня в депрессию вгоняешь совей зевотой. Иди спать.

— А ты?

— А я что, без тебя испугаюсь и заплачу? Иди, говорю. А я тебе ужин приготовлю, пока с Сашкой договариваться буду.

— Бож-жечки, за что мне такое счастье? — протянула Ларка, вставая. — Ты разводишься со своим придурком! Прямо порадовала, подруга, всё, не день, а праздник!

Она ушла в комнату спать, а я, ещё раз пересчитав деньги в кошельке, принялась звонить квартирной хозяйке, чтобы вернуть ей ключи.

До встречи с Сашкой я жила в комнате, которую мне дали после выпуска. Маленькая, узкая, как сосиска, с высоким окном во всю торцовую стену, с обшарпанным линолеумом под паркет, она была моим первым домом. В квартире жили ещё четыре семьи: одинокая мать с ребёнком, запойный алкоголик, работавший грузчиком, молодожёны-гуляки и одна вечно всех подозревающая в воровстве мыла и туалетной бумаги женщина бальзаковского возраста. В этой шумной компании мне было вроде как привычно после детдома, но в любой момент можно было закрыться у себя на замок, надеть наушники и слушать музыку, а не соседей.

С квартирной хозяйкой я быстро договорилась, оставив ей весь залог. Та даже обрадовалась и пообещала заехать завтра за ключами. Теперь надо звонить мужу.

Комната стояла запертой уже пять лет, и теперь мне надо будет привести её в порядок. Там остался один только раскладной диван, но мне больше и не нужно. Главное, чтобы было куда вещи сложить! Замок на всякий случай поменяю, я уверена, что кто-нибудь уже сломал дверь…

— Саша? — воскликнула, когда муж алёкнул в телефон. — Слушай, Саша, нужно, чтобы ты завтра подъехал на квартиру, привёз свою связку ключей! Да, и паспорт возьми, не забудь, мы потом в ЗАГС пойдём.

— Тоня. Ты сдурела? Какие ключи, какой ЗАГС? — недовольно протянул Сашка.

— Ключи надо вернуть, я квартиру освободила, а ЗАГС… Нам надо развестись побыстрее.

Он замолчал, дыша в динамик, и я наморщила лоб:

— Саша, ты там? Ты слушаешь?

— Тонька, ты чего там — с ума сошла от горя?

— Так надо, Саш, не упрямься. Быстрее подадим заявление — быстрее разведёмся.

Я даже сама от себя не ожидала. В душе будто что-то замерло. Только одна мысль, одно чувство билось, как жилка на виске — девочка с голубыми глазами, моя девочка. Остальное стало неважным и далёким — Сашино предательство, развод, выкидыш… Словно всё это случилось не со мной, а с какой-то другой Тоней, в другую эпоху, в другом мире. И, слыша голос мужа в телефоне, я поймала себя на ощущении, что этот человек внезапно стал мне совсем чужим. Я потратила пять лет жизни на то, чтобы нравится ему, чтобы родить ему детей, чтобы сделать его быт уютным и чистым, а теперь — всё, как отрезало. Пусть брюнеточка старается, пусть им будет вместе хорошо.

А у меня своя дорога.

— Тонька, я как раз хотел тебе сегодня позвонить, узнать — как ты там… Может, тебе что надо…

Снова отметила про себя, что такой тон в его голосе появляется, когда ему что-то нужно. Что ему нужно от меня? Четвёртую попытку родить ребёнка? Так для этого есть брюнетка… Может быть, она не умеет готовить? Или гладила его рубашки и сожгла все?

И отметила-то это всё, словно со стороны смотрела на себя. Попытка вернуться? Выглядит смешно. Глупо даже. Свет клином на мне не сошёлся, но я удобная жена, доверчивая, умелая, хозяйственная! А Сашка как тот кот с жабой — съесть гадко, а убить жалко.

— Ну так что, Тонь, подъехать к тебе вечером?

Я молча усмехнулась. Потом прикинула и ответила:

— Да, подъезжай, только не вечером, а сейчас. Паспорт не забудь. Заявление подадим сегодня, чего зря день терять. А ключи мне оставишь, я хозяйке отдам.

— Тонь, ты серьёзно, что ли?

— Нет, шутки шучу блин, — откликнулась сердито. — Я у Ларки, всё, жду.

— — ------

К моему изумлению Сашка прилетел на крыльях практически через полчаса. И с порога накинулся на меня:

— Я думал, ты пошутила! А ты… ты продала всю мебель! Всю!

— Не всю, — возразила я. — Стул остался.

— Я не понял! А деньги где? Там один диван пятнадцать тысяч стоит!

— Деньги я забрала себе, — ровно сказала. Сашкины глаза потемнели от злости:

— Здрасьте! Покупал я, а деньги ты себе?

— Саша, у тебя останется машина. И покупали мы вместе.

— Вообще-то, мы за неё еще кредит не выплатили, так что будешь платить половину как миленькая!

— Я знаю… Но пользуешься машиной ты, поэтому будем договариваться или пойдём в суд.

Я говорила это всё так, будто всю жизнь только и делала, что расставалась с мужчинами, выигрывая половину их имущества. Впрочем, в случае с Сашкой у меня не было никаких сомнений — он стребует с меня то, что положено, до копеечки. Он гораздо умнее и подкованнее в законах, чем я.

— Ты… — он начал и задохнулся в порыве праведного гнева, потом выдавил: — Ты охренела, Антонина!

— Внезапно, да? Ты паспорт принёс?

На мгновение мне показалось, что передо мной — нарушающий правила внутреннего распорядка больницы больной. Кричать на него нельзя, стукнуть тоже, поэтому надо вежливо, но твёрдо добиться своего. В данный момент мне нужно было подать заявление на развод, поэтому я взяла Сашку под локоть, заметив про себя, что ничто во мне не отозвалось на прикосновение к любимому человеку, и увлекла из Ларкиной квартиры на улицу.

Любимый человек перестал быть любимым — вот так, в одно мгновение, за секунду, в которую я смотрела, как он целует в губы беременную девушку.

А ведь на самом деле это очень страшно, терять доверие и чувства… Пять лет мы жили вместе, пять лет мечтали об одном и том же — как поедем в отпуск, как купим машину, как родим ребёночка… И вдруг ничего, пшик, словно мечты были мыльными пузырями и лопнули все сразу.

В ЗАГСе мы очень быстро написали заявление на развод и, хотя Сашка пытался трепыхаться и отговаривал, подали его. Это дело обошлось мне в шестьсот пятьдесят рублей и несколько метров нервных волокон, но наконец я осталась одна. Сашка сел в машину и уехал.

А теперь что?

Накинув ремешок сумочки на плечо, я медленно пошла по улице. Ощущение свободы накрыло с головой. Боже, вот так чувствуют себя люди, которые сбросили с плеч многолетний груз! Обузу… Наверное, это надо отпраздновать? Бахнуть пару… чашечек чая! Травануться великолепной шавухой от дяди Арсена на привокзальной площади! А завтра звонить Виталию. А что? Отличная программа! Так и сделаю. Прямо сейчас.

Дядя Арсен помнил меня. Отчасти потому, что лежал в моём отделении с сердечным приступом, а я ставила ему капельницы и выносила утку. В его заведении я всегда получала шаверму, сделанную с любовью и благодарностью. Вот и сейчас он протянул мою любимую еду, которая восхитительно пахла маринованной курицей и подогретым лавашом, и сказал:

— Ешь, дочка, лучший шавэрма за сэгодня!

— Спасибо, дядя Арсен! Она пахнет самой лучшей шавермой в мире, — честно призналась я.

— Давно не приходыль, где быль, что делаль?

— Работы много было, а потом… случилось всякое. Но сегодня у меня праздник! — с воодушевлением ответила. Дядя Арсен оживился:

— Дэн рождэнь?

— Нет, — рассмеялась. — Развод!

— Какой жи эта праздник? Это плакать надо!

— Ни за что. Я буду радоваться жизни!

— Эх, жэнщин, жэнщин, как можно радоваться, когда мужчин нэт!

— Искренне, дядя Арсен, искренне!

Я отошла к стойке у окна, присела на высокий табурет и, глядя на улицу, откусила верхний край шавермы. С вокзала, который был совсем рядом, слышался гнусавый голос в громкоговорителе про отправляющуюся через пять минут электричку до Санкт-Петербурга…

Да. Я радуюсь. Мне хорошо. Но будет ещё лучше. Сейчас доем лучшую в мире шаверму, заскочу к Ларке за вещами и поеду на встречу с Виталием.

Набрав номер частного детектива, подождала, пока он ответит, и заторопилась:

— Виталий, это Антонина, помните мы встречались во вторник? Ну, насчёт семейства Стасовых.

— Помню. Вы достали деньги?

— Да. Могу приехать сегодня.

— Будете в Питере, наберите меня, я подъеду в любое место.

— Хорошо. Думаю, часа через полтора буду.

— Тогда до встречи.

Полтора часа мне хватило за глаза. С сумкой самых необходимых вещей я вышла из электрички на Балтийском вокзале и снова набрала Виталия. Мы договорились встретиться в кафе на задах вокзала, и я пришла туда гораздо раньше. Заказав блинчик с ветчиной и сыром, а к нему фирменный яблочный чай с корицей, принялась искать недорогую гостиницу поблизости. Мотаться туда-сюда нет смысла, поживу пока на месте, вдруг всё решится быстро…

Виталий подсел так неожиданно, что я даже испугалась.

— Боже, нельзя же так подкрадываться! Я заикаться начну!

— Простите, привычка.

Он сел, понюхал мою чашку и скривился:

— А у них кофе есть? — махнул рукой официантке: — Девушка, двойной эспрессо, пожалуйста!

Потом глянул мне в глаза и кивнул:

— Предоплата пятьдесят процентов. Остальное — когда передам все материалы. Устраивает?

— Устраивает, — коротко, как и он, ответила я, полезла в сумку. Хорошо, что додумалась разделить деньги по конвертам. Теперь подсунула ему один с двадцатью тысячами и спросила:

— Когда будет результат?

— Зависит. Ну, если муж каждый день ездит только на работу и с работы — это одно дело. Если меняет места, таскается по ресторанам и саунам — другое. Предварительный результат можем обсудить дня через три. Устраивает?

Я прикинула. Три дня — это хорошо. На три дня я тут останусь легко.

— Да, так и договоримся. Виталий… А вы знаете поблизости какой-нибудь недорогой отель?

Он молча достал небольшой планшет в противоударном чехле и за пару секунд подключился к интернету. Повозил пальцем по экрану, потыкал и ответил в своей немногословной манере:

— Сбросил СМСкой адрес. У них есть одноместные номера за тысячу рублей в сутки. В дальнейшем можно встречаться там.

— Вы всё обо всём знаете, — с неприкрытым восхищением протянула я, и он бросил коротко:

— Работа такая.