Глава 5. Медсестру ноги кормят

Частный детектив кашлянул и осторожно ответил:

— Ну, кое-что уже есть, но слишком мало для отчёта. Я просто хотел узнать, как вы устроились.

— Спасибо, устроилась. В той самой гостинице, правда, комната досталась чердачная…

— Хотите, я позвоню хозяйке и попрошу дать другую?

Я рассмеялась:

— Нет, мне нравится на чердаке! Там уютно!

— Ну, если вы птичка… Тогда ладно.

— Виталий, а давайте встретимся всё же! Мне интересно, что вы узнали...

Было неловко просить, но жажда информации не давала спокойно подняться и лечь спать. Мне нужно знать, нужно!

Виталий помолчал немного, потом решительно сказал:

— Хорошо. Вы ужинали? Потому что я нет.

— Ещё не успела.

— Тогда я подъеду? Вы пиццу едите?

Я согласилась и на приезд, и на пиццу, и, отключившись, быстро поднялась в свою каморку, чтобы прибраться. Мало ли, чужой человек приедет, будет смотреть на всякую пыль… Не люблю этого. Ой!

Кстати. А удобно ли это — встречаться с посторонним мужчиной не в кафе, а в квартире? Соседи… Я уже взяла телефон, чтобы отменить встречу, а потом меня будто обухом по голове стукнуло. Какие к лядам соседи? Какое к лядам удобно? Я не дома, я не замужем, я совершенно свободная женщина, могу даже ночевать у Виталия!

Эта мысль меня отчего-то насмешила, и я остановилась, чтобы прохихикаться. Начала, называется, новую жизнь, а голову новую под причёску не успела приделать. Развелась, а сознание всё равно добропорядочной жены… Ладно, не суть. Как-нибудь привыкну. Надо, наверное, заказать у хозяйки горячей воды и прикупить чаю, попьём под пиццу.

Но Виталий приехал уже во всеоружии. С порога сунув мне две коробки пиццы, он сбросил кроссовки и звякнул двумя бутылками пива:

— Извините, я не знал, пьёте ли вы это, взял на всякий случай.

— Вообще-то нет, но сегодня можно, — я положила коробки на столик и спохватилась: — А ножа-то у меня нет!

— Они уже разрезаны. Ладно, вижу, что тут стало почище, чем в последний раз, когда я видел эту каморку.

— Да нормально. Виталий, что вам удалось узнать?

— Немного, — лаконично ответил он. Достал зажигалку и ловко скинул крышки с пива. — Садитесь, расскажу.

Я устроилась напротив с куском сырной пиццы в одной руке и бутылкой светлого пива в другой. Виталий сначала съел полкуска, потом начал:

— Короче, нашёл я адрес. Живут в центре города, в пентхаусе на Итальянской. У девочки есть няня, у обоих супругов свои авто с шофёрами. Навскидку по часам — девочку привезли домой в семь вечера, отец семейства прибыл в восемь, а мать ещё не вернулась. Сколько у нас там?

— Девять, — ответила я, глядя на экран мобильника.

— Так точно. Завтра продолжаю вести наблюдение, напряг кое-кого с номерами телефонов.

— Спасибо, Виталий! Вы мой добрый гений, — восхитилась я, а он мотнул головой, неловко сказал:

— Так за ваши ж деньги.

— Неважно… А сколько лет няне?

— Лет сорок, сорок пять.

— Ага, хорошо… — пробормотала я. Смутная мысль мелькнула у меня в голове, но я не успела её додумать. Потом додумаю, когда будет больше информации. А пока… — Скажите, разве в школе занятия заканчиваются так поздно?

— Кружок, небось, какой-то. Сейчас всех детей поголовно на кружки водят.

— Кружки — это хорошо… Можете узнать, в какой именно?

— Не вопрос.

Он доел пиццу и глянул хищным взглядом на мою. Я не смогла проглотить больше одной восьмушки, которую дожёвывала уныло и лишь из чувства благодарности, поэтому подвинула свою коробку голодному детективу. Он бросил на меня такой красноречивый взгляд, что я аж прыснула. Симпатичный парень…

Так, не отвлекаться! Мало ли парней вокруг, у меня цель. А Виталий — средство в её достижении.

— Девочку зовут Властелина, если вы не знали, — вдруг сказал он, прожевав. — Властелина Стасова.

— Я хотела назвать её Лизой, — тихо ответила я. — Так звали мою маму.

— Звали?

— Она погибла вместе с папой, когда мне было семь лет.

— Извините, я не знал.

— Ничего, это было давно.

После этого обмена банальностями мы замолчали. Я снова потянула пива из горлышка, вздохнула. Властелина… Как же они её ласково называют? Линочка? Власточка? Мда. Ласточка… И святой у такого имени нет. А кстати…

— А почему вас хозяйка квартиры называла хулиганской кличкой?

Виталий хмыкнул, облизал пальцы от пикантного масла и коротко ответил:

— Чудил в юности.

А, ну всё понятно, мальчишка из подворотен вместо тюрьмы попал в полицию. Так случается, правда, редко.

— Ладно, Антонина, я пойду. Спасибо за компанию.

— Спасибо за пиццу и новости, — улыбнулась я.

Этой ночью я никак не могла уснуть. Даже пиво не помогло, хотя от него я обычно клевала носом. Мысли крутились в голове, а я крутилась на неудобном диванчике, пытаясь найти нормальное положение. Я думала о девочке с громоздким именем, о новой причёске, о завтрашнем звонке брату парикмахерши Нины… О работе, которая ждёт меня. Я очень люблю свою работу. Почему я пошла учиться на медсестру? Потому что хотела спасать людей. Потому что мою маму и моего папу не смогли спасти. И дочку мою не смогли спасти, как я думала тогда. А я смогу спасти всех на свете.

Угу.

Разные больные прошли через наш сервис. Больше всего я любила старушек. Несмотря на то, что многие медсёстры их недолюбливают, старушки не вредные и не противные. Просто они одинокие. Даже те, у которых есть дети и внуки, чувствуют себя забытыми. Жизнь-то у нас сейчас быстрая, надо всё время бежать, деньги зарабатывать, бегом-бегом, туда метнуться, сюда сунуться… А бабушки так не привыкли. Они вообще как дети иногда… И, как с детьми, с ними нужно ласково, но твёрдо.

Хорошо бы, если завтра мне дали бы несколько милых старушек или старичков для капельниц и уколов.

— — -----

— — ----

Несмотря на то, что полночи я проворочалась в постели, утром вскочила свежая и отдохнувшая. Приняла душ на третьем этаже, почти удивившись чистоте, царившей в нём. Позавтракала в кафе на углу — никаких изысков, кофе и кусочек чизкейка. Оттуда и позвонила по номеру телефона с визитки.

Волновалась? Да.

Наверное, поэтому мой голос звучал не слишком уверенно, когда я отозвалась на короткое «Сергей, слушаю»:

— Добрый день, мне дала ваш телефон Нина. Я по поводу работы.

— Медсестра? — с некой безнадёгой в голосе спросил Сергей.

— Да.

— Трудовая, санкнижка с собой?

— Копии, да.

— Сможете подъехать в офис?

— Да. А куда?

— Адрес офиса на визитке. Это рядом с Московскими воротами.

Я прикинула по времени и сказала:

— Через полчаса буду.

— Жду, — бросил Сергей и отключился. Я пожала плечами. Не так уж он и нуждается в работниках, если разговаривает в подобной манере. Но я поеду. Мне нужна эта работа. Деньги, оставшиеся от продажи мебели, — это подушка безопасности. А пока надо заработать, вдруг потребуется ещё платить Виталию…

До офиса, располагавшегося в крохотном закутке на первом этаже сталинского дома, я доехала раньше, чем за полчаса. Метро — вещь! Добежав до офиса, я несколько минут медитировала, а попросту — стремалась идти — перед одним витринным окном и одной стеклянной дверью. Нервы, нервы… Пора пить новопассит.

— Добрый день, — снова поздоровалась с невысоким крепко сбитым мужчиной лет тридцати, который только-только положил телефон, закончив разговор. — Я звонила по поводу работы.

— А, точно, — он потёр лоб ладонью и уставился на меня широко поставленными голубыми глазами. На сестру совсем не похож, подумала я, копаясь в сумке в поисках копий документов. — Садитесь, не стесняйтесь. Сергей.

Пожав протянутую руку, я протянула бумаги:

— Антонина.

— Вы работаете медсестрой?

— Да, в Тосненской больнице.

— А как собираетесь ездить туда-сюда? — он подозрительно прищурился, и я поспешила успокоить его:

— Если всё пойдёт, как задумано, уволюсь и перееду в Санкт-Петербург. Пока я сняла комнату на Обводном канале.

— Ладненько, — пробормотал он, рассматривая копии. — Только сразу предупреждаю — у меня надо работать. Тут не больница. Оплата сдельная. Клиентов хватает, можно заработать достаточно! Но! Надо бегать по городу, надо крутиться.

— Я готова.

— Тогда пошли, покажу фронт работ.

Он встал и пригласил меня жестом следовать вглубь офиса. В небольшой комнатке было устроено что-то вроде ординаторской — почти как в больнице, но поменьше и поуютнее. За столом сидела женщина лет сорока пяти — ухоженная, с причёской, хоть и полноватая. Она заполняла некий журнал, одновременно прихлёбывая кофе. Увидев нас с Сергеем, расплылась в улыбке:

— Боже, у нас новая медсестра!

— Да, Варвара Андревна. Знакомьтесь, это Антонина.

— Можно просто Тоня, — смущённо кивнула я.

— Чудесно, просто Тоня! — рассмеялась Варвара Андреевна. — Серж, ты сразу бросишь новенькую в пучину работы или собираешься присматриваться к ней?

— Сразу, — буркнул начальник и обернулся ко мне: — Итак, Антонина. Трудовой договор на один день. Договор о материальной ответственности за выданные медикаменты и инструменты. Варвара Андревна, есть у нас халат на размер Антонины?

— Найдём, — солидно ответила моя новая коллега.

Через полчаса, подписав договоры в двух экземплярах, я в новом хрустящем халате и куртке поверх, с сумкой, набитой всем необходимым инструментарием и материалами, с шокером, которым снабдил меня Сергей, в кармане, отправилась по списку пациентов, распечатанному Варварой Андреевной. На первый раз меня, видимо, решили протестировать, потому что в списке были: женщина с давлением, беременная на сохранении дома, перевязка после операции на большом пальце ноги и капельница для больной раком в четвёртой стадии.

А я справилась!

И даже бегать по городу слишком много не пришлось, потому что пять веток благословенного метро могли довезти в любую точку города. И больные оказались вполне себе милыми. Хотя на женщине с раком я чуть не сломалась. Всё-таки кардиология гораздо спокойнее, и люди там выглядят почти прекрасно по сравнению с этой больной. Но она улыбалась и с любопытством расспрашивала меня, кто я и откуда, и что, теперь я буду приходить ставить капельницы?

В общем, в час дня я выдохнула, выйдя на свежий воздух из пропахшей болезнью квартиры, и решила пообедать. Тут же нашлась и шавермячная на углу. Я купила шаверму на вынос и села на лавочке в ближайшем парке. Даже куснула и зажевала с удовольствием, но, конечно, по закону подлости зазвонил телефон. Подхватив его, ответила на звонок с номера, на который я звонила утром:

— Слушаю вас, Сергей!

— Тоня, вы закончили круг?

— Круг? А, ну я прошла по всем больным, да.

— Отлично, тогда выручайте! Нужно съездить к бабушке Маше на Итальянскую. Обычно её обслуживает моя жена, но она застряла с машиной на кольцевой в тройном ДТП. Я сейчас еду за ней, а вы, пожалуйста, съездите к бабушке Маше. Я вам скину адрес СМСкой.

— Конечно, а что у неё?

— Реабилитация после инсульта. Инструкция висит на входе, но бабушка очень любит поговорить! И обязательно купите хотя бы один цветочек, к ней без цветов лучше не приходить.

— Хорошо, — ответила я с улыбкой. Бабушка с цветочками.

Отключившись, я откусила кусок от шавермы и уставилась в экран в ожидании адреса. И тут меня словно током шибануло: Итальянская! Ведь там живут Стасовы!

Там живёт моя девочка!

— -----

Пока я ехала на метро до Гостиного двора, в моей голове проносились тысячи возможных спектаклей встречи с маленькой Властелиной. Но я старалась отгонять их, потому что прекрасно понимала — встречаться с ней пока нельзя. Сначала информация, потом всё остальное. До отчёта Виталия дёргаться бессмысленно.

Поэтому я сосредоточилась целиком и полностью на будущей пациентке. Реабилитация после инсульта — это серьёзно. Но Сергей сказал, что бабуля любит поговорить, значит, речь уже более-менее восстановилась… Или вообще не была затронута, хотя это вряд ли. В том возрасте, когда человека называют бабушкой, инсульт всегда затрагивает речь и память. С инсультниками я работала давно, но помню почти всё. В любом случае, есть инструкция.

Выйдя из метро, наткнулась на маленький цветочный бутик и, памятуя о наставлении Сергея, купила три симпатичных розовых розочки. Какие цветы любит бабушка Маша, я не знала, но мне и не уточнили.

В дом на улице Итальянской я попала через охрану. Подивилась, конечно: в парадной двери автоматические, стеклянные, одни на вход, другие на выход. А вход перегорожен, и двое дяденек в форме дежурят. Один из них строго попросил у меня паспорт и спросил, к кому я направляюсь. Объяснив причину визита, я позволила переписать свои данные и была милостиво пропущена в холл. Дорого-богато было везде: мраморный пол, блестевший чистотой, лепнина на стенах и потолке, светильники покруче, чем в мэрии моего города. На лифте, который был больше похож на отдельную комнату в малометражке, я поднялась на третий этаж и принялась всматриваться в номерки на дверях. А вот и нужный.

Позвонила в звонок и одновременно нажала на ручку. Дверь отворилась, и я заглянула в коридор:

— Добрый день!

Эхо гулко пронеслось по квартире, так что я удивилась — какой тут должен быть метраж?! Вошла, осмотрелась. Боже, картины… Картинами увешан весь коридор! Это даже не коридор, а целая хрущёвская однушка! Не меньше двадцати метров холл, а что с комнатами — даже страшно подумать! А картины занимают всё пространство стен. Кое-где портреты — тоже нарисованные, но в рамках попроще, а в основном — пейзажи, море, баталии какие-то… Бабушка Маша — коллекционер?

Кстати, где она?

— Есть тут кто? — спросила в глубину комнат и услышала:

— Кто пришёл? Леночка?

— Нет, это не Леночка, — я облегчённо вздохнула и сбросила кроссовки, пошла на голос. — Я вместо неё, она сегодня не сможет подъехать.

Я нашла бабушку Машу в комнате, смежной с гостиной. Везде обстановка напоминала музей или антикварный магазин — гнутые ножки мебели, лакированные поверхности, не избежавшие кое-где царапин, картины, картины, картины…

Пациентка лежала на большой двухспальной кровати, почти потерявшись под одеялами. Иссушенная маленькая старушка с морщинистым лицом, но зато с кокетливой завивкой почивала на стопке подушек. Левая половина её лица почти не двигалась, но бабушка Маша проскрипела весьма разборчиво:

— А кто же ты такая?

— Здравствуйте, меня зовут Тоня, — я приветливо улыбнулась, положив сумку на стул (напомнивший мне мебель из сериала «Династия»), — я сегодня за Леночку. Куда поставить цветы?

— Найдите вазочку, дорогуша.

Бабушка Маша слабо махнула правой рукой в направлении окна, и я с удивлением оглядела торчащие отовсюду букетики. Ничего себе! Их тут не меньше, чем картин! Правда, что ли, медсестра Лена каждый день приносит?

Приткнув свои розы в одну из ваз, я обернулась к пациентке:

— Ну, что у нас сегодня в программе?

— Укольчик и массажик, — кокетливо отозвалась старушка. — А ещё нам обязательно нужно выпить чаю с плюшками. Верочка, моя ночная сиделка, печёт сногсшибательные плюшки!

После укола и массажа левых конечностей, указанных в инструкции, я пошла на кухню и по указаниям немощной, но бодрой духом бабушки Маши заварила жасминовый чай, подогрела в микроволновке несколько плюшек с шоколадной начинкой. И принесла больной, поставив на элегантный старинный кроватный столик. В глаза бросился висевший напротив кровати ростовой портрет — масло, рамка в позолоте, массивность. Женщина лет тридцати в старинном платье, с высокой причёской накрученных локонов, с пальцами в перстнях и шеей в жемчугах. На груди у неё была приколота брошь, усыпанная бриллиантами, в форме двух стилизованных букв, накрытых пузатой короной.

— Можно у вас спросить?

— Можно, — милостиво разрешила бабушка Маша.

— Кто это на портрете?

— О, это моя маменька! Она родила меня уже после революции, в весьма пожилом возрасте — ей было тридцать пять лет.

— Она аристократка?

— А как же, душечка! И я, кстати, тоже! — старушка каким-то невообразимым образом подбоченилась, выпрямилась, хоть и полулежала на подушках, и я сразу ей поверила. — Правда, титул у нас отобрали ещё до того, как я смогла его унаследовать.

В глазах её — блёклых, старушечьих — появился лукавый блеск, и бабушка Маша сказала тише:

— Но породу всё равно не отобрать.

— Это правда, — согласилась я. — Вы очень похожи на вашу маму.

— Видели бы вы меня в её возрасте!

Так я узнала, что бабушке Маше девяносто шесть лет. Девяносто шесть, Карл! Дай бог нам всем дожить до её возраста…

Вышла я от пациентки часа через два. Мы поболтали обо всём, и меня выспросили тщательнейшим образом о моей семье, о работе, о планах, о жилье. Отвечала я вежливо, но уклончиво. Нельзя вываливать свои проблемы на почти столетнюю старушку после инсульта.

В холле на выходе я наткнулась на женщину, которая бросилась ко мне с вопросом:

— У вас телефон есть? Надо вызвать «Скорую»!

— На охране точно есть, а что случилось?

Рефлекс медсестры сработал сразу же, и я, отстранив женщину, бросилась к маленькой девочке со светлыми волосами, которая лежала на диванчике, держась за грудь обеими руками, и тяжело, с хрипами, пыталась дышать.

Господи, это же моя девочка!