Начало

Перемерив с десяток платьев, я все-таки остановилась на классическом со шляпкой.

— Не любишь экзотику?

— Отношусь к ней с осторожностью, — сказала я, расплачиваясь на кассе.

— Может, посидим в «АРЕ-то»?

— Давай только не долго хочу сегодня сама забрать детей из детсада.

— А на что нянька?

— Тай я и так редко буду с детьми, сама понимаешь, я сама себе не принадлежу.

— Это да.

В ресторане было многолюдно и шумно в отличие от Таисии я предпочитаю тихие места.

— Смотрите это новая пассия Смольского бедная Вероника, — тыча, в меня пальцем взбеленилась шатенка в красном костюме.

— Успокойся, — цыкнула на ту подруга.

— Да уж не где нет тебе покоя, — потягивая виски со льдом, — подметила Таисия.

— Я публичный человек без пересудов ни куда.

— Тай я пойду.

— Ты же без машины.

— Лещ уже приехал.

— А я забыла, что ты с ним на связи.

— Передавай Артему привет.

— Хорошо.

Я понимаю, что подколки в шоу— бизнесе как само разумеющее, но для меня как-то все это дико. Портить отношения с Таей не хочется с ее мужем у Вершинского какие-то терки, — смотря, с грустью в окно размышляла я.

Мальчики гоняли в мяч, а Наташа играла в песочнице, когда я подошла.

— Вы сегодня рано, — улыбнувшись, заворковала Татьяна Алексеевна.

— Так получилось.

Когда я приехала, Глеб наигрывал, вместе с молодым парнем наигрывал какую-то мелодию.

— Вадим познакомься вот дива, о которой я тебе говорил.

Вспомнив, племянника Рыкова Львова Вадима Анатольевича я мысленно выругалась, потому что в лихие времена частенько его обслуживала.

— И где ты их берешь?

— На сей раз это то, что я так долго искал, кстати, завтра у меня знаменательный день я женюсь.

— Поздравляю, давай прорепетируем твою новую песню: «На причале любви», — прервав Глеба, сказал Вадим.

— Ты прав Насть ты готова примерить новую песню?

— Готова.

— Музыка.

— Можно записывать попала в яблочко с первого раза.

— Глеб Анатольевич вас к телефону Регина Викторовна, — просунув, голову в студию сказала домработница.

— Спасибо Евдокия Сергеевна.

— А ты не так проста детка, как мне показалась, на первый взгляд все-таки добилась своего и на сцену попала и холостяка окольцевала.

— А в чем, собственно говоря, дело?

— Ни в чем просто он мой друг и мне бы не хотелось, чтобы он.

— Хочу, тебя разочаровать он знает о том, что я не идеал.

— Даже так?

— Даже так.

Когда за Вадимом закрылась дверь, я, тяжело вздохнув, схватилась за бутылку, но Глеб вырвал, мне ее из рук сказав: « Детка это не выход я знаю о тебе всю подноготную я сам не святой скелетов в моем шкафу больше чем у тебя».

— Просто твоя мать и.

— Моя мать вся в ателье это ее детище это отец трясется за свою репутацию.

— Пережить бы завтрашний день, — закатив глаза, пробормотала я.

— Переживешь, Насть вместе мы сила нас музыка связала.

— А если он начнет молоть языком?

— Не начнет он же не дурак без меня он ноль, без палочки я протянул ему руку помощи по дружбе, если бы не я он давно спился.

Чтобы Вершинский не говорил, я чувствую, что мое прошлое не дает ему покоя только он боится себе в этом признаться. Всю ночь не сомкнула глаз, проснувшись в седьмом часу, связалась с Альбиной.

— Аль приезжай.

— Ты на часы смотрела?

— Я не спала, всю ночь нужна полная реанимация.

В половине девятого Альбина была у меня. Сделав, мне ванну из масел она сказала: «Отмокай пол часа». Хорошо, что в нашем доме две ванны, — отмокая в ванне, подумала я. Через сорок минут Аля нанесла мне на лицо питательную маску.

— Какой лак будешь красить?

— Бардовый.

— Смело.

В половине одиннадцатого Альбина помогла мне надеть платье, затем занялась волосами.

— Красотка Вершинский поехал, за кольцами руки дрожат, видно нервничает.

Услышав, гудок с улицы я, выглянув, в окно, присвистнула, возле дома, выстроилось двадцать машин.

— Не хило, — присвистнув, сказала Аля.

Через пять минут в прихожей появился Глеб, одетый в черный смокинг брюки с розами в руке.

— Детка поторопись нас ждут в загсе на час у нас венчание, — тихо шепнул мне на ухо Вершинский.

Не успели, мы выйти из дома нас обступили журналисты, пришлось дать короткое интервью.

— А где Аврора и?

— Аврора с родичами ждут нас в загсе оставшиеся гости сидят в машинах.

— А Тая?

— Я здесь, — запыхавшись, пролепетала Таисия, вручив мне комбайн.

В загсе яблоку не где было упасть, наверное, был весь город, во всяком случае, половину из присутствующих я не знаю. После регистрации мы поехали в церковь, отправив, няню с детьми домой мы поехали в «Фараон».

Во время веселья на мой телефон пришло сообщение от матери Наташи: «Ты не услышала, меня так пеняй на себя».

Угрозе я не предала ни какого значения, что взять с наркоманки с опустившейся женщины.

— Насть что случилось, на тебе лица нет? — тихо спросил Глеб.

— Да так сообщение пришло.

— Ника ни как не успокоиться! Господи что за напасть сама же угробила, наш брак саморучно, написала отказную от нашей дочери.

— Такой вот человек ни себе, ни людям обращать внимания на нее не стоит.

— Завтра летим в Испанию на две недели, потом придется, попотеть гастроли концерты сама понимаешь, — тихо сказал Глеб, нежно целуя меня в шею.

— Ты просто не представляешь, как я этого жду.

— Не терпится зажечь на сцене.

— Да.

— Зажжешь, можешь в этом не сомневаться.

— Может, по-тихому смоемся? — вздохнув, спросила я.

— А давай.

Глеб приятно удивил меня, услав ложе лепестками роз и зажгя миниатюрные свечи. Ночь была, бурной лежа на плече у Глеба я, подумала о том, что мне еще никогда не было хорошо как с ним.

— Тебе было хорошо? — перебирая мои волосы, спросил Глеб.

— А то милый, — поигрывая с волосками Глеба, сказала я.

Лежа у него на плече я отдавала себе отчет в том, что мое счастье может быть призрачно, как и с Киром. Мне, конечно, хочется быть вместе до гробовой доски но, как правило, в шоу— бизнесу это не котируется, хочется, конечно, надеется, на лучшее и жить одним днем только я себе позволить это, не могу.

Пока я размышляла, над тем сложатся ли у нас отношения или нет, Глеб вкатил стол в комнату.

— Ого.

— Завтрак в постель любимой женушке, — нежно потрепав, меня по щеке сказал Вершинский.

На завтрак была лазанья и Капучино.

— Сегодня после обеда летим, в Испанию отец, дает нам свой самолет, откуда он у него я не знаю, мы с матерью стараемся не вникать в его дела.

— Глеб это сон? — прижавшись к Глебу, спросила я.

— Это не сонь детка это явь сегодня мы стали мужем и женой официально, так что теперь нас связывают не только деловые отношения, но и узы брака.

— Я в душ, — накинув пеньюар, сказала я.

— Я составлю тебе компанию? — увлекая меня на подушки игриво мне, подмигнув, спросил Глеб.

— Составь, — выгибая спинку, промурлыкала я, тая в объятиях Глеба.

В душе мы естественно задержались прилично, когда мы вышли Евдокия, Александровна сказала что звонила Аврора Сергеевна детки в саду и ужасно по нас скучают.

После обеда приехала свекровь со свертком.

— Что это?

— Это новое платье из моей новой коллекции мисс лето 2016.

— Я наслышана, о вас у вас кажется еще Дом моды «Фигаро» и «Афродита».

— А ты я смотрю в теме.

— Я вращаюсь в шоу— бизнесе. Регина Викторовна присаживайтесь, я сейчас распоряжусь, чтобы нам принесли по мятному чаю.

— Спасибо.

— Евдокия Александровна, — обратилась я к домработнице.

— Что Анастасия Юрьевна?

— Принесите нам по мятному чаю, а Глебу Анатольевичу сварите капучино.

— Хорошо.

— А где мой сын?

— В комнате одевается.

— Как статус жены? — улыбнувшись, спросила свекровь.

— Хорошо, — смутившись, пробурчала я.

— Мама вот так сюрприз, — придя, мне на помощь воскликнул Глеб.

— Да вот решила заскочить к вам перед показом новой коллекции.

— А как поживает твой салон красоты: «Кармина», — закурив, спросил Глеб, поглядывая на часы.

— Процветаем, самолет будет ждать вас ровно в 18:00 часов по московскому времени в Шереметьево, — закурив, сказала свекровь.

Через двадцать минут мать мужа уехала, по делам оставив нас дальше собирать чемоданы.

— Кажется, взяли все.

— Насть в Испании ни какого творчества только отдых, — закружив, меня в объятиях сказал Глеб.

— Насть пора, — посмотрев на часы, сказал Глеб.

— Я готова.

Когда мы вышли я, столкнувшись с колючим взглядом Ежа мысленно выругалась потому как частенько его обслуживала да видно мое прошлое никогда не оставит меня в покое, — вздохнув подумала я.

— Еж, поднажми.

— Шеф так ведь самолет не казенный за билет не уплачено.

— Поговори мне еще, — оскалившись, прошипел Глеб.

Увидев, белый лайнер я, улыбнулась, только вот незадача летать боюсь.

— Глеб Анатольевич полетите с нами, — подойдя к нам, сказал бородатый качок в очках.

— Семен Степанович вы что ли? — пожав, мужчине руку спросил Глеб.

— Я неужто так изменился?

— Есть малость.

— Так я это после аварии собирали по кусочкам.

— Ого.

— Глеб может, наконец, полетим? — вздохнув, спросила я устав от их бессмысленной болтовни.

В самолете я вырубилась, проснулась, когда самолет шел на посадку. В аэропорту нас встретила жгучая брюнетка в бежевом брючном костюме от Кутюр.

— Изабелла рад тебя видеть, — перейдя на испанский язык, сказал Глеб, обняв женщину.

— Насть познакомься это моя двоюродная тетка наши дома рядом.

— Глеб, зачем смутил диву? — улыбнувшись мне, цыкнула на Глеба Изабелла.

Увидев, десяти этажный мраморный особняк с резной калиткой я просто открыла рот от умиления. Кругом сады зимний и летний бассейн, резная беседка красота, да и только. Прихожая отделана под дерево зеркальные потолки по углам живая изгородь мебель под стиль девятнадцатого века есть камин.

— Силон отнеси наши чемоданы наверх, да и распорядись на кухне, чтобы накрыли на стол.

— Хорошо, Глеб Анатольевич, — засуетившись, сказал дворецкий.

Через пять минут в гостиной появилась блондинка в черном платье с воротничком с ней брюнетка лет тридцати в сером платье.

— Мадлен поторопись, — вздохнув, цыкнул на девушку Глеб.

После ужина Глеб показал, мне город мы, посидели в не большом, но уютном кафе» Юджин».

— Здесь так здорово.

— Ты впервые здесь?

— Да зато я была, во Франции только я тяжело, вздохнула.

— Роль любящего мужа Киру быстро наскучила? Насть не копайся в прошлом отпусти его живи настоящим.

— Я и не копаюсь, просто воспоминания иногда дают о себе знать.

Вечером позвонила, Аврора спросила как мне в имении Вершинских.

— Мне кажется это сон и все не по-настоящему все как-то призрачно.

— То, что ты отдаешь себе отчет в том, что Глеб может потерять к тебе интерес нормально, но и зацикливаться на этом тоже не стоит, наслаждайся жизнью твори пока еще твой час лови момент, — хрипло сказала Аврора.

— Что с вашим голосом?

— Простыла, а завтра концерт кошмар Артур орал, но чудо траву мне привез должна помочь иначе мне конец, — вздохнув, посетовала Аврора.

— Может все обойдется, — вздохнув, сказала я.

— Твои слова да богу в уши, если я потеряю голос, я потеряю и Артура.

— Аврора Сергеевна вы меня простите, Глеб вышел из душа, — прервав женщину, сказала я.

— Прости, что отвлекаю, просто надо было выговориться.

— Ничего.

— Что там с Авророй стряслось? — вытирая волосы, спросил Глеб.

— Простыла голос сел, а завтра концерт говорит, что Артур рвет и мечет, заваривает ей какую-то траву.

— Есть такая, что ж будем, надеется на лучшее.

Две недели рая в Испании пролетели, незаметно уже завтра возвращаемся в Москву и с головой окунаемся в гастрольный тур по всей стране.

— О чем грустишь? — увлекая, меня на пол, спросил Вершинский.

— О том, что сказка подошла к концу.

— Настенька, у нас с тобой вся жизнь впереди.

Где-то я это уже слышала, все они заливать, любят, а чего коснись сразу в кусты.

Я негодовала, потому что так же заливался и Кирилл. Как надоела, выставил вон не только из своей жизни, но и сделал, так что я, осталась, с голой задницей ну уж нет теперь дурой я не, буду, в случае чего, есть куда уйти, что же касается карьеры то таких Вершинских пол Москвы. Не хочется думать о плохом, но и расслабляться тоже не стоит, — вздохнув, подумала я и сказала: «Я так соскучилась по детям».

— Они кстати тоже. О чем так глубоко задумалась? Насть я люблю, тебя увидел тебя и голову напрочь потерял.

Господи как же хочется, ему верить только вот, не получается, дважды уже обожглась и теперь на меня эти красивые словца не действуют, — с грустью слушая, трели Вершинского, размышляла я.

— Малыш я хочу тебя, — обняв, меня за талию, сказал Глеб.

— Я тоже.

Ночь была такой жаркой, что мы чуть не проспали самолет, который за нами прилетел.

— Глеб за нами уже прилетели, — с трудом добудившись мужа, сказала я.

— А сколько время? — протерев, глаза щурясь спросонья, спросил он.

— Половина десятого утра милый, так что поторопись я в ванну.

— А кофе?

— Кофе выпьешь в самолете, — зевнув, отрезала я.

— Какая ты все-таки жестокая, — протирая глаза, проворчал Глеб.

— Не люблю заставлять людей ждать.

— Твоя пунктуальность когда — нибуть тебя погубит.

— Возможно, — вздохнув, пожала я плечами.

До аэропорта доехали, без проблем блага пробок не было на дорогах.

— С завтрашнего дня у нас с тобой начнутся репетиции нового альбома «Облако любви» десятого июля концерт в Лужниках и гастрольный тур по городам России, — вытирая, пот с лица, сказал Глеб.

— Это что у нас только всего месяц на раскрутку альбома? — вздохнув, спросила я.

— Детка это не твоя печаль просто доверься мне, — прервав меня, сказал Вершинский.

Спорить с Вершинским я не стала, в конце концов, он не только мой муж, но еще непосредственно мой продюсер. В самолете мне позвонила, Аврора сказала, что травы Артура помогли, концерт она отыграла, без проблем мы летим, возвращаемся в Москву.

— Когда будите?

— Завтра с утра.

— Как медовый месяц?

— Сказка но.

— Анастасия живи здесь и сейчас не строй грандиозных планов на будущее им будет не суждено исполниться, — прервав меня, сказала певица.

— Наверное, вы правы, — вздохнув, сказала я и отключилась.

Откинув голову на спинку сиденья, я вырубилась, я с детства плохо переношу перелеты. Поспать мне не удалось мне на телефон пришло сообщение с угрозами: « Не хочешь, по-хорошему будет по-плохому».

Похоже, у бывшей жены Глеба поехала крыша, раз она таким способом пытается его вернуть, — с горечью подумала я, бросая телефон в сумку.

— Насть проблемы? — вздохнув, спросил Глеб, заметив замешательство на моем лице.

— Да так, — махнув рукой, отрезала я.

— Что опять Ника?

— Да, но я думаю, что ее угрозы на словах.

— Не скажи, Еж смотрит ей в рот ради нее он готов и в огонь и в воду.

— Но ты ведь ей не нужен.

— Она не может простить мне, что я помахал ей ручкой, хотя это она выбрала разгульную жизнь, а не нас с дочерью и славу, которую я положил у ее ног.

— Тогда она ограниченный человек с расшатанной психикой.

— Ты говоришь как психолог.

— В детстве думала, пойти, учится на психолога, но любовь к музыке взяла верх, — улыбнувшись, сказала я.

— Насть с Ежом ты тесно знакома? — вдруг в лоб спросил Глеб.

— Пересекались, — поморщившись, сказала я.

Знать Вершинскому о том, что я прошла через армию мужиков, необязательно, хотя думаю, он и так в курсе, тем не менее, перед ним я чувствую себя падшей женщиной. Странно перед Смольским за свое прошлое мне стыдно не было .

— Насть самолет идет на посадку, — взяв, меня за руку, сказал Глеб.

В аэропорту нас встретила свекровь с детьми в сопровождении Марьи Сергеевны, потому что дома нас ждут гости это Нюра Кузнецкая, Ара Дубинская и многие другие, как я, так и они знают, как мы друг друга любим, но в шоу— бизнесе стараются, открыто не враждовать.

Не успели, мы выйти из машины нас, обступили репортеры. Дав, короткое интервью мы юркнули в дом.

— Марья Сергеевна уведите детей, — посмотрев на часы, сказала я.

— Вы правы им давно пора, спать, а то днем они редко спали.

— Вот и плохо дети обязаны соблюдать режим, — нахмурившись, сказала я.

— Анастасия ты на пике карьеры, — закурив кальян, подметила Нюша.

— Знаю, и не собираюсь, сбавлять обороты то еще будет.

Их двуличие меня просто выводит из себя, но если я хочу быть на плаву, как в шоу-бизнесе, так и рядом с Вершинским я должна принять их правила игры в противном случае я рискую остаться ни с чем.

В третьем часу гости стали разъезжаться по домам зевая, я, взяв бокал вина, вышла в лоджию.

— Утомилась? — обняв, меня за плечи, спросил Вершинский.

— Немного не люблю двуличных людей.

— Я тоже, но детка это шоу — бизнес ничего не поделаешь.

— Я хочу тебя, — коснувшись губами моей шеи, прошептал Глеб.

— Я тоже, — выгнув спинку, зашептала я, увлекая Глеба на кафель.

Да еще ни с кем мне не было так хорошо. С ним я такая, какая есть, и главное мне не надо ломаться мы, чувствуем, друг друга на расстояние более того нас связывает музыка, — лежа у него на плече, мысленно размышляла я. Не знаю, когда я, заснула, но проснулась от звонкого смеха детей. Накинув, халат я, связав, волосы в хвост, прошла, в ванную Глеб был уже там.

— Выспалась? — зевая, спросил он.

— Пока еще не поняла, — зевнув, пробурчала я.

— Ничего Леопольд пробудит тебя.

— Это еще кто?

— Наш новый звука режиссер.

— Ты стольких их сменил, что я не успеваю их запоминать.

— И не надо сейчас трудно найти профи.

— К сожалению, ты прав.

Дети, слава богу, в саду потом у Наташи с Никитой музыкальный кружок, а у Алеши психологическое тестирование, так что нам никто не помешает, — потягивая, чай с жасмином, размышляла я.

— Насть Сазонов приехал, — спустив, меня на землю, сказал Глеб.

— Иду.

— Может, сначала распоешься?

— Пожалуй.

Альбом мы записали, с одного раза Вершинский остался доволен.

— Глеб колись, где такой самородок нашел? — услышала я, стоя в лоджии.

— Места надо знать.

— У нее реально мощный голос только без пузатых покровителей, как правило, такие вот провинциалки остаются на дне.

— Но это уже не про Анастасию, — прервав Леопольда, сказал Вершинский.

Если раньше меня дико бесило, когда меня обсуждали, за моей спиной то теперь я отношусь к этому спокойно, в конце концов, я не могу нравиться всем и критика это нормально.

— Может, тогда клип запишем? — подмигнув Леопольду, спросил Глеб.

— А давай, — махнув рукой, сказал мужчина.

Запись альбома длилась тридцать минут, если не меньше.

— Пожалуй, мне пора, — взглянув на часы, сказал Леопольд.

— Ого, уже два часа ночи? — присвистнув, спросила я.

— А ты как думала.

— Завтра у нас концерт знаю, что все будет хорошо, но все равно волнуюсь, — вздохнув, пробурчала я.

Заснув, под утро я проснулась в третьем часу от наигрывания Глебом новой композиции. Какой кошмар, — протерев глаза, мысленно отчитывала, себя я ведь детей я практически не вижу, по сути, их воспитанием, занимается, совершено посторонний человек надо что-то, менять, но как когда концерт на концерте вот скоро гастрольный тур по городам России. Набросив, халат я прошла в ванную, когда я вышла Евдокия, Сергеевна делала мне фруктовый салат.

— Евдокия Сергеевна, а где Глеб Анатольевич? — потягивая чай, спросила я.

— Он творит.

— Спасибо.

Глеб наигрывал какую-то мелодию, когда я к нему подошла.

— Проснулась? — подойдя ко мне, спросил он.

— Пока еще не поняла.

— Насть, Регине я уже позвонил, она будет через сорок минут.

Открыв, гардероб я надела платье цвета морской волны через сорок минут пришла гримерша.

— Что будем делать с волосами?

— Завей и залей, их лаком макияж ярким делать не надо пусть мое лицо будет свежим как у Афродиты губы можно сделать чувственней и все.

— Можно взять у вас автограф для сестры? — спросила Регина после не большой паузы.

— У вас есть сестра?

— Сводная недавно приехала из Смоленска.

— А есть на чем расписаться?

— Да на вашем диске.

Увидев свой старый диск: «Океан любви» я с трудом сдержала, слезы ведь его, я записала в период зарождения отношений с Кириллом. Каким бы гадом он ни был, но я любила его без памяти, за что и поплатилась.

— Ну, я пойду, — посмотрев на часы, сказала Регина.

— А да конечно.

— Насть, пора, — просунув, голову в дверь сказал Вершинский.

— Иду.

Стриж молча курил у машины, когда мы вышли. Не успели, мы выйти нас обступили репортеры газеты: « Звезда». Дав, короткое интервью мы, скрылись в машине.

— Ну и как тебе цена славы? — подмигнув мне, спросил Вершинский.

— Нормально к тому, что я себе не принадлежу, я, привыкла давно.

— Ты сама не своя что с тобой? — взяв, меня за руку спросил Глеб.

Я не знала, как поступить, если скажу, Глебу что вспомнила годы супружеской жизни со Смольским он, подумает что я до сих пор, люблю, Казанова не отвечающего за свои проступки с другой стороны недоговоренность может завести наши отношения в тупик.

— Регина попросила автограф, я дала и.

— Она дала расписаться на старом твоем диске? — вздохнув, спросил Глеб.

— Да, но это ничего не значит, я с болью вспоминаю свои потраченные годы, хотя благодаря нему моя карьера поползла вверх.

— Но как женщину он тебя не воспринимал, прости за прямолинейность, но это правда, — закурив, отрезал Вершинский.

— Глеб твоя ревность беспочвенна, нас давно ничего не связывает, от детей он, отказался да о чем мы, черт возьми, вообще говорим, наш брак был фикцией.

— Прости, просто он тяжело, вздохнул.

— Мы приехали, — прервав нас, сказал Стриж.

Машину обступили, журналисты, пришлось пробираться через черный ход.

— Иди в гримерную через двадцать минут твой выход, — тихо шепнул мне на ухо Вершинский.

Зайдя, в гримерную я вдруг, вспомнила, свои муторства через которые мне, пришлось пройти по пути к славе, вспомнила, какие принципы пришлось переломить, чтобы удержаться на плаву даже то, что, подстраивалась под Смольского боясь, собственной тени. Зато теперь у меня все по-другому с Вершинским я чувствую себя как за каменой стеной, хотя зарекаться, тоже не стоит, идя за Кирилла, я тоже думала, что это навсегда видимо вечного ничего не бывает, — подкрасив губы, подумала я.

— Анастасия твой выход, — просунув, голову в дверь, сказал Вершинский.

— Иду.

Зал встретил меня овациями и морем цветов концерт мы начали с дуэта: «Очаг любви» зал, визжал от восторга да такого успеха, не было, даже когда моим продюсером был, Сокольский, — размышляла я, сменяя платье с красного на голубое. Заиграла музыка, я вышла с песней: « Море любви» зал взорвался, от восторга я, пела три с половиной часа. После концерта у гримерной меня ждали восторженные поклонники, перебивая друг друга, просили дать автограф.

— Это был фурор, — обняв меня, сказал Вершинский, когда нам удалось улизнуть через черный ход.

— С завтрашнего дня у нас начинается гастрольный тур по городам и селам России, — целуя, меня в шею сказал Глеб.

— Начнем с Ростова на — Дону, — зевнув, спросила я.

— Да. Насть ближе к Новому году из Сочи прилетит мой двоюродный брат с семьей.

— Лещинский? — вздохнув, спросила я.

— Ты что с ним пересекалась? — покачав головой, спросил Глеб.

— Он был другом Кирилла, — вздохнув, пробурчала я.

— Понятно.

— Вершинский твоя ревность неуместна, люблю, я только тебя и потом как личность он меня никогда, не рассматривал, не говоря уж как о женщине.

— Значит он полный кретин.

Дома были, во втором часу дом, встретил нас тишиной, что не мудрено на дворе ночь.

Коснувшись, подушки я, вырубилась, проснувшись в третьем часу дня, я не сразу поняла, что сейчас день ночь или утро. Надев, лиловый халат я, стянув, волосы в хвост, спустилась, вниз по шуму воды я, поняла, что Вершинский в душе.

— К тебе можно? — постучав в дверь, промурлыкала я.

— Заходи.

Как же быстро летит время через месяц Наташе исполниться пять лет, — намыливая, себя мочалкой, размышляла я.

— О чем так глубоко задумалась? — обняв меня, спросил взъерошенный ото сна Вершинский.

— О скором Дне ангела Наташи о гастролях знаешь, несмотря на то, что все будет хорошо у меня мандраж.

— Так это нормально спроси Аврору она, так же как и ты трясется перед выступлением.

— Насть с Региной пришлось распрощаться. Эта сука сливала информацию Смольскому, он поднялся вверх благодаря Курчинскому Льву Борисовичу у него банк «Аплита». Этот перец ходит под Ящером.

— Не за спасибо живешь, небось? — скривившись, спросила я.

— Естественно у него дочь Мария окончила, консерваторию только вот голосок, не дотягивает без спонсора ни куда вот папа и старается пихать ее во все телеканалы, разбрасывая деньги то туда то сюда.

— Чего ж ему деньгами не сорить, раз он мега богат, только, откуда ты об этом узнал.

— Свой шпион донес.

— Эдичка перебежал от Смольского к тебе? — вздохнув, уточнила я.

— Да насчет него я не парюсь, он от него давно когти рвать, хотел зарплату зажимал, а требовал, сама знаешь не мне тебе говорить.

— Лучше не напоминай, — поморщившись, попросила я.

— Насть я позвонил, Альбине она с радостью согласилась вернуться, с журналистом покончено, теперь руки у нее развязаны.

— Неужели она надеялась ради сына сохранить брак?

— Впрочем, как и ты.

— Глеб хватит, эта тема мне, неприятна.

Включив, телевизор я, увидев свой клип на песню: «Пой девочка пой» не сдержала, слез от нахлынувших воспоминаний как бы там, ни было от Смольского у меня дети.

— Вспомнила прошлое? — обняв меня за плечи, тихо спросил Глеб.

— Да, но я рада, что моя мечта сбылась, — смахнув слезы, сказала я.

— Мы еще успеем перекусить в 16:10 приедет стилист в 17:20 у нас выезд самолет в 19:00 часов утром будем в Ростове на — Дону там Рига, Литва, Владимир.

— Смольский в своих статейках продолжает поливать меня грязью мой успех стоит ему поперек горла, — вздохнув, сказала я.

— Детка тебя это должно волновать меньше всего это его проблемы тебя с ним давно уже ничего не связывает, — прервав меня, сказал Глеб.

— Ты прав просто к пересудам за своей спиной я как-то не привыкла.

— Ты публичная личность ты звезда детка это шоу— бизнес это тебе не рай.

— Я знаю.

За разговором мы не заметили, как пролетело время.

— Ого, уже четыре ладно я пойду, допишу песню, потом покажу.

— Хорошо.

— Салют подруга ели пропихнулась, толпа твоих фанатов чуть меня, не разорвала, — с порога выпалила Альбина.

— Меня тоже, — выдохнув, пробурчала Глафиру журналистика с газеты: «Шипы и розы шоу-бизнеса» с ней мы работаем уже третий год.

— Ну, так я же звезда, — мечтательно закатив глаза, сказала я.

— Смотри не зазвездись звезда, — покачав головой, крикнули мне девушки.

— Ну, это мне не грозит, Глаш давай начнем с тебя только коротко.

— Хорошо.

— Ты говори, я пока звезде, нанесу маску для лица.

Дав, короткое интервью Глафиру я, хотела закурить но, поймав, взгляд Вершинского тяжело, вздохнула.

— Тиран он у тебя.

— Есть немного, но я благодарна ему за руку помощи в трудное для нас с детьми время, — вздохнув, сказала я.

— Насть Лещ уже ждет, нас самолет через час, поторопись завтра у нас насыщенный день репетиция перед концертом после концерта полет в Ригу там во Владимир, Кострому, Липетск; Воронеж; Смоленск; Новгород; Краснодар; Орел и другие города, так что расслабляться некогда.

— Иду.

В самолете я вырубилась, потому что не переношу, перелеты меня постоянно, укачивает.

— Насть, самолет идет на посадку, — тихо сказал Глеб.

— Уже? — открыв глаза, спросила я.

— Да.

— Нас кто — нибуть встретит?

— Директор Дворца культуры « Муз» Гринев Олег Павлович.

— Не слышала о таком.

— Может, ты и в Ростове не была?

— Не была, моя карьера, закончилась, не успев начаться.

— Со мной тебе это не грозит, — прижав, меня к себе, заверил меня Глеб.

Эх, как же хочется, ему верить только что-то, не получается, — вздохнув, подумала я.

Увидев низкорослого тучного мужчину с наметившейся лысиной в сером костюме, который не желала на нем сходиться, я тяжело вздохнула, с детства, не выношу не опрятных мужиков.

— Уф ну и жара, — промакивая лоб платочком пробурчал мужчина по дороге к машине.

— И не говорите.

— Глеб я забронировал вам номер в «Дриме».

— Сгодиться, — махнув рукой, прервал лысого Глеб.

— Концерт завтра в 19:00 часов, — кашлянув, напомнил мужчина.

— Олег Павлович мы помним, — закатив глаза, пробурчал Глеб устав от тупости директора Дворца культуры.

— Уф до чего же он туп, — плюхнувшись на кровать, пробурчал Глеб.

— Ну, есть в жизни огорчения, — вздохнув, сказала я.

— Насть я заказал, ужин нам в номер, будем репетировать почти до утра на концерте ты должна выложиться по полной программе.

— Мог об этом мне не говорить, — вздохнув, пробурчала я обижено надув губы.

— Детка не в обиду я тебе это сказал, я просто ни хочу, чтобы ты, расслаблялась.

— Глеб что касается, концертов я всегда, собрана и.

— Прости перенервничал.

— Может дело в Смольском, с которым по стечению обстоятельств мы летели в одном самолете? — вздохнув, спросила я.

— От тебя ничего не скроешь.

— Потому что я чувствую тебя на расстояние.

— Радует то, что они выступят вторыми.

— Да знай, я, что в Ростов пригласят Смольского я бы.

— Насть чтобы ты к нему не чувствовала ты должна мило улыбаться и принуждено вести беседу пойми в шоу— бизнесе нельзя говорить правду матку в лицо здесь это не принято.

— Я поняла, — тяжело вздохнув, пробормотала я.

— Тогда давай настроимся, на репетицию Марк сейчас, подойдет.

— Еше один гений? — скривившись, спросила я.

— Пришлось выставить с волчьим билетом в зубах наушники мне ни к чему твой бывший ни как не успокоиться ведь то, что ты не пошла ко дну как кость в его горле.

— Господи, а ведь я его любила детей родила.

— Только об этих детях он даже не вспомнил.

— Ты прав во всем прав мы теперь совершено чужие друг другу люди нас с ним разделят пропасть.

— Ваш ужин, — вкатив столик в номер, — сказала горничная.

— Вот возьми, — сунув, девушке в лифчик десятку, сказал Глеб.

Меня это покоробило, но я промолчала, Вершинского, не переделаешь главное то, что он для меня делает, ради сцены я готова закрыть глаза на все.

— Насть да не парься, Марк уже, подъехал, — подумав о том, что я гружусь тем, что звука режиссер не подъехал, — сказал Глеб.

— Не люблю не пунктуальных людей, — вздохнув, пробурчала я.

— Я тоже, но его мне порекомендовала Аврора.

— Ну, раз Аврора тогда нет вопросов.

Через сорок минут в дверь постучали. Увидев, зеленоглазого блондина с ямочками на щеках я мысленно, выругалась, потому что впервые в жизни захотела другого мужика, а ведь мы женаты всего четыре года, — мысленно отчитав себя, подумала я.

— Марк ау студия там, — сузив глаза, пробурчал Глеб, видимо почувствовав пробежавшую между нами искру.

— Глеб ты, что я просто.

— Марк у нас мало времени, — сухо прервал Глеб мужчину.

— Мне надо распеться, — встрепенувшись, начала я.

— Я рад, что до тебя это дошло, — одарив, меня ледяным взглядом, сказал Глеб.

Доигралась, теперь Вершинский ни на шутку на тебя, разозлился, — подковырнул меня внутренний голос.

— Музыку, — махнув рукой, крикнул Вершинский.

Для разогрева мы начали с нашего дуэта на песню: «Огонь любви».

— Насть соберись, — махнув рукой, проворчал Вершинский.

— Прости, — буркнула я, зная, что он ко мне придирается из-за ревности к Марку.

— Вот это другое дело можешь же когда захочешь.

Репетиция длилась до трех часов утра, но и после нам с Глебом, было, не до сна я, доказывала ему, что его ревность к Марку беспочвенна. Когда я проснулась, Глеба уже не было, надев, халат я, прошла в ванную.

— Привет, — сухо отрезал Глеб.

— Глеб ну не заводись, — прижившись, к нему начала я.

— Анастасия что ты со мной только делаешь своими выходками ты выбеваещь меня из колеи.

— Прости.

— Держи себя в руках и помни о последствиях, — сухо прервал меня Глеб.

Глеб прав если я хочу сохранить семью, да и не только семью, если я не возьму, сея в руки, я могу так же быстро погаснуть, как и зажглась, как уже было со Смольским, — потягивая, чай с жасмином в лоджии, размышляла я.

— О чем так глубоко задумалась? — застегивая серебристую рубашку, спросил Глеб.

— О твоих словах, — вздохнув, сказала я.

— Я рад.

Вот что за человек вечно ему надо ткнуть меня носом в мой косяк, — негодуя, мылено взорвалась я, с трудом держа себя в руках, наш разлад в семье будет только на руку Вертинской, которая напрочь занять мое место под солнцем.

— Насть нам пора собираться, — подойдя ко мне, сказал Глеб, спустив меня на землю.

— Уже?

— Да.

Выйдя, из гостиницы я, увидев лимузин, присвистнула от умиления.

— Детка пока такую роскошь позволить мы себе можем, только я, хочу, чтобы ты знала, что так может быть не всегда, — вздохнув, сказал Глеб.

Вот что за человек постоянно обламывает кайф, — вздохнув, посетовала я. Не успели мы подъехать к «Золотой рыбке» нас обступили, репортеры замелькали камеры, дав, короткое интервью мы, скрылись за дверьми Дворца культуры.

— Я в гримерную, — повернувшись к Вершинскому сказала я.

— Только недолго скоро твой выход.

Собравшись с духом, я вышла, на сцену зал, встретил, меня овациями для разогрева мы начали с дуэта: «Огонь любви» затем я спела: « Море слез»; « Ночь любви»; «Я твоя на веки» и многие другие я спела и старые свои песни, которые Вершинскому удалось выкупить у Смольского. Я пела, три часа без перерыва после каждой песни собирала букеты.

— Настя мы тебя любим! — кричали мне поклонники разных возрастных групп.

Раздав, автографы я, пройдя в гримерку обесиленая, но счастливая сев, в кресло, расплывшись в улыбке, подумала о том, что за славу готова заплатить любую цену пусть даже горькую. С тем, что я себе не принадлежу, я смирилась давно главное не зазвездиться и не забывать о семье, — встряхнув себя, сказала я.

— Это был фурор детка, — бесшумно зайдя в гримерную сказал Вершинский.

— Моя мечта осуществилась, — закатив от умиления глаза, сказала я.

— Я же сказал тебе, что сделаю из тебя звезду, а слова на ветер я не бросаю, — потрепав, меня по щеке, сказал Глеб.

— Сегодня ночью рейс? — зевнув, спросила я.

— Да следующая у нас Рига там Владимир и Липетск.

— Круто.

— Еше круче наш гонорар с концерта милая, — протянув, мне конверт, сказал Вершинский.

Обалдеть гонорар порядком выше, чем был, когда моим продюсером был Смольский, — держа, в руках семьсот тысяч долларов, размышляла я.

— Не удивлюсь, если со Смольским, ты получала триста долларов не больше, — словно услышав мои мысли, подметил Вершинский.

— Так оно и есть.

— Забудь, теперь у тебя, есть я и я.

— Глеб не надо громких слов, — поморщившись, прервала я мужчину.

— Насть твое недоверие ранит меня, неужели ты до сих пор, думаешь, что я могу вычеркнуть тебя из своей жизни? — вздохнув, спросил Глеб.

— Скажем, так не исключаю, пойми, и ты меня я дважды, обожглась, поверив, мужику и теперь я вздохнула.

— Ну, скажем, так ты изначально, сделала ставку не на тех мужчин, — перебив меня, сказал Глеб.

Пожалуй, тут с ним не поспоришь, — вздохнув, подумала я, посмотрев на часы.

— Ты права что-то мы с тобой тут задержались, Чиж давно нас уже ждет надо успеть забрать вещи из гостиницы, а то в 22:10 у нас самолет.

— Концерт в четверг? — зевнув, спросила я.

— Да в 20:45 во Дворце культуры «Медуза» Верчинский Анатолий Павлович со мной уже связался, уточнил, будем ли мы, а то билеты уже скупили, тебя, ждут с нетерпением.

— Знаешь, порой мне, кажется, что это сон.

— Детка это не сон это явь поехали, а то так можно и до утра проговорить.

— Ты прав только давай через черный ход я подустала от репитеров, — скривившись, попросила я.

— Хорошо.

— Чиж подай термос с кофе, — зевнув, попросил Глеб.

— Сразу в аэропорт?

— Нет сначала за вещами.

Забрав, вещи мы, поехали в аэропорт, увидев нас, народ стал подтягиваться. Несмотря на усталость, я, взяв себя в руки мило улыбаясь, раздала всем желающим автографы. К счастью мы летели в вип купе.

— Твоя популярность растет как на дрожжах, — улыбнувшись, сказал Глеб.

— Глеб еще до отъезда я набросала песню «Я птица Феликс».

— Она у тебя с собой? — оживившись, спросил Глеб.

— Да.

— Насть это будет, бомба после гастролей я, подберу, мелодию к ней более того активно, начнем работу над новым альбомом, — подняв на меня полные восторга глаза, сказал Глеб.

За разговором мы не заметили, как долетели до Риги. Рига встретила нас порывистым ветром. Увидев, в аэропорту низкорослого качка с бычьей шеей я тяжело, вздохнула, решив, что в прошлом он возглавлял преступную группировку. Несмотря на то, что мужчина одет стильно, в голубую рубашку черный пиджак брюки его выдает его колючий прожженный взгляд.

— Глеб Анатольевич я забронировал вам номер в гостинице «Паруса».

— Хорошо.

Увидев бежевое пяти этажное здание с красочной вывеской «Паруса» я тяжело вздохнула, судя по сему лучше гостиницы, не нашлось, хотя товарка по цеху Дунская Виктория сказала, что в Риге она с Лионским Муратом Борисовичем останавливались в «Версале». Зайдя, вовнутрь я, поморщилась, в нос, ударил запах плесени плюс обшарпанные стены неопрятные сотрудники.

— Ты, в какую дыру нас притащил? — сузив глаза, зашипел Глеб.

— Я, но она дешевая.

— Я просил, забронировать номер в приличной гостинице, значит так либо ты бронируешь нам номер в, «Версале» либо не будет, ни какого концерта усек? — пойдя красными пятнами, прорычал Вершинский.

— Одну минуту, — позеленев, забурчал качок.

— Все можем, ехать приносим, вам извинения произошло недоразумение.

Ясный перец на нас хотели сэкономить думали, попали на лохов столичных а, получив облом, пошли на попятную, — мысленно выругавшись, подумала я.

Подъехав, к бронзовому десяти этажному зданию, я, выйдя, из машины подумала: «Вот это другой разговор». Внутри меня поразили зеркальные потолки, красная дорожка живая изгородь ну и фантан, разумеется.

— Здесь есть бильярд бар, — ели поспевая за нами, распинался качок.

— Разберемся, — холодно отсек его Глеб.

— Где наш номер?

— Я забронировал вам вип номер на втором этаже с видом на город.

— Пойдет, а сейчас исчезни.

— Я готов был его придушить, — зайдя в ванную, сказал Глеб.

— Я тоже, но тогда нам бы пришлось платить неустойку Криту он и так готов подставить тебе подножку ведь под ним ходит Смола, а ты как я поняла, перешел тому дорожку.

— Это да зарываться не стоит тут надо действовать с умом.

— Насть завтра мы ночуем, здесь я, взял билет на послезавтра на 14:00 часа.

— Идет хоть смогу немного поспать, — зевнув, пробурчала я.

— Ты и сейчас можешь, поспать после обеда Алиса сделает, тебе грим ты, должна выглядеть как майская роза.

— Я знаю.

— Тогда отдыхай, набирайся сил.

Коснувшись, подушки я, свернувшись клубочком, провалилась, в сон, проснулась от тормошения Глебом.

— Что? — зевнув, спросила я.

— Детка уже пятый час в половине седьмого придет, Алиса у тебя еще должно, остаться время на раскачку.

— Ты прав, — встрепенувшись, сказала я.

Пока я была, в душе Глеб заказал нам обед.

— Как ты там?

— Пока еще не поняла, — зевнув, отозвалась я.

— Ничего кофе тебя должно пробудить.

— Я на это надеюсь.

Глеб листал газету: «Грезы» когда я вышла из душа.

— Насть надень сегодня оранжевый топ с брюками фигура у тебя точеная показать не стыдно, — оторвавшись от газеты, сказал Глеб.

— Знаешь, я сама, думала об этом, — положив, себе ложку тушеных кабачков, сказала я.

Нас, прервав стук, в дверь, увидев, размулеваную Алису в пестром костюмчике я тяжело, вздохнула, чем-то она, напоминает, мне Зверева ей богу может своей уникальностью пока я, не определилась.

— Я во время? — плюхнувшись в кресло, спросила Алиса.

— Да.

— Насть я буду в лоджии.

— А разве тебе не нужен грим?

— Алиса позовет.

— Он следующий, — подмигнув мне, сказала Алиса.

Достав оранжевый, топ я, не раздумывая, надев его надела, брючки по кости.

— Однако смело, — окинув, меня оценивающим взглядом, заметила Алиса.

— А мне скрывать нечего.

— Твоя самоуверенность когда — нибуть тебя погубит.

— Для меня это не новость Алис у нас мало времени, — устав от пустой болтовни сказала я.

Нанеся, мне питательную маску на лицо Алиса, занялась волосами.

— Что будем, с ними делать, распустим локонами по плечам или заколем наверху?

— Заколем наверху.

— Тогда ты будешь выглядеть старше.

— Зато что-то новое в моем сценическом образе.

— Не хочешь, стать рыжее рыжий цвет, идет тебе? — заливая, волосы муссом, спросила Алиса.

— Я думала об этом.

— В Москве мы можем это осуществить.

— Девочки вы скоро? — прервав нас, спросил Глеб.

— Мы уже все.

— Глеб я пока распоюсь.

— Опять мандражируешь? — вздохнув, спросил Вершинский .

— Да.

— И зря все пройдет как по нотам.

То, что я зря парюсь, ежу понятно да вот все равно каждый концерт, проживаю заново, — взяв гитару, подумала я.

— Ау смотри не выгори раньше времени, — прервав мои терзания, сказал Глеб.

— Ты прав просто постоянно боюсь что-то сделать не так.

— А ты не бойся ты просто доверься мне.

Э нет милый мы бабы хорошо, знаем, как вы, можете дуть в ушки. Если не принять меры в итоге за ненадобностью можно очутиться за забором, а у меня дети, так что Глебушка твои словечки мне что слону дробина слова для меня ничего не значит, а вот поступки другой разговор, — слушая, как распинается, Глеб подумала я.

— Через час придет, машина знаешь это, были последние гастроли в этом городе.

— Что зажал гонорар?

— Зажал, пришлось обратиться к Криту, а с тем разговор короткий в шоу — бизнесе детка тоже мафия, если ты ходишь, под Критом считай, тебе повезло, нет, считай очень скоро твоя карьера, сойдет, на нет.

Раньше когда я была, зеленой девчонкой до тех пор, пока мне, не пришлось копаться в дерьме, в борьбе за выживание для меня это было дикостью, а теперь норма хотя порой хочется, порвать со всем этим только беда в том, что без музыки я себя, не смыслю.

— Насть карета подана, — просунув, голову в комнату, сказал Глеб.

— Иду.

Не успели, мы подъехать к Дворцу культуры машину обступила толпа поклонников с репортерами. Отмахнувшись, от назойливых репортеров мы скрылись через черный ход.

— Одолели, — вздохнув, пробурчала я.

— Привыкай издержки славы.

— Да уж знаю.

— Насть у тебя есть пять минут до выхода на сцену.

— Я знаю.

В зале яблоку, было негде упасть для разогрева публики мы, начали с дуэта: «Огонь любви» зал ревел от удовольствия, к сцене несли цветы, я пела три с половиной часа, на последок спела: «Пой девочка пой».

— Это был фурор, — зайдя, в гримерку, сказал Вершинский.

— Думаешь?

— Я в этом даже не сомневаюсь.

— Завтра летим во Владимир одним днем? — садясь в машину, спросила я.

— Да Рижский Тимофей Павлович уже звонил, уточнял, будет ли концерт в « Радаре» или нет.

— А что уже кидали?

— Еще кто кого этот лис не чист на руку.

— Могли и не ездить туда.

— Могли, но тогда туда поедут наши конкуренты, а оно нам надо так пока наши песни в первых строчках хит-парадах.

— Ты прав.

В машине я вырубилась, проснулась во втором часу от хрипения.

— Глеб! Глеб проснись, кажется, я сорвала голос, — осипшим голосом просипела я.

— Тебе повезло, что в Риге живет, мой друг травник его травы творят чудеса, — вздохнув, сказал Глеб.

— Думаешь?

— Думаю, но если все выгорит, сильно связки, не напрягай ты ведь у меня птичка певьчья поешь в живую.

— По-другому не умею фонограмму я просто не понимаю, ну не попадаю я под нее.

— В этот и вся твоя изюминка ты поешь без фанеры, а это в шоу-бизнесе большая редкость.

Взяв телефон, Глеб связался с Ветровым Вадимом Сергеевичем.

— Алло. Вершинский имей совесть час ночи.

— Вадим дело жизни и смерти.

— Что стряслось, то я слышал у вас гастроли.

— Это так только с голосом моей певчей птички что-то не то ты же профи в этом деле.

— Я подумывал отойти от дел впрочем, вряд ли смогу, — проворчав, себе под нос сказал мужчина.

— Мы можем приехать?

— Подъезжай.

— Ну, что? — хрипло спросила я.

— Можем ехать. Насть ты случайно мороженое, которое лежало в гримерной не ела? — вздохнув, спросил Глеб.

— Ела, ты, думаешь это?

— Насть твоя безответственность меня просто умиляет, — махнув рукой, проворчал Вершинский.

— Глеб ты прав я, — я зашлась в кашле.

— Ну, что мне с тобой делать? Отменять концерты? — вздохнув, спросил Глеб.

— Ты говорил вроде, что он травник от бога что-нибудь должно мне помочь мы не можем попасть на бабки.

— Ты рискуешь, вообще потерять голос ты это, понимаешь?

— Понимаю, но и оставить нас без гонорара я тоже не могу.

— До чего же ты упряма. Лось долго еще?

— Почти приехали.

Увидев, бежевую девяти этажку с разбитым палисадником я тяжело вздохнула я думала его, друг живет в особняке.

— Он живет на пятом этаже в трехкомнатной квартире в одной из комнат у него приемная.

— Я думала, он, живет в особняке.

— Клинику ему пришлось заложить за карточные долги.

— Все ясно.

Долго ждать не пришлось, через пять минут нам открыл седоволосый мужчина в очках.

— Проходите.

— Глеб подожди нас здесь.

— Хорошо.

Мужчина, осмотрев меня, сказав, что у меня обычная ангина, дав какого-то отвара, сказал, что желательно было бы подлечиться максимум недели две, но раз я должна экстренно выступать то он даст, чудо порошок с помошью которого мой голос, будет звучать чисто.

— Это опиум? — вздохнув, спросила я.

— Куда ж без него только Вершу не слова.

— Я могила ради сцены проглочу все что угодно.

— А ты я погляжу отчаянная девчонка.

— Так оно и есть.

— Ветер ну что?

— Верш у нее ангина благодаря чудо — порошку она будет, как новенькая только усугублять им нельзя можно подсесть, — тихо сказал Ветер, но я все слышала.

— Ты в своем уме?

— Травками тут не отделаешься, тебе нужен гонорар? Если да закрой глаза на наркотик к тому же это экстренная мера.

— На что ты только меня толкаешь, — покачав головой, проворчал Вершинский.

Когда мы приехали, я не знаю, но когда я проснулась горло, уже не болело, я была, немного перевозбуждена во всем теле, чувствовалась какая-то легкость.

— Как ты? — подойдя ко мне, спросил Глеб.

— Хорошо хрипота прошла, — игриво подмигнув ему, сказала я.

— Настя ты что?

— Глеб я решила перестраховаться ты же не хочешь, чтобы во время концерта у меня пропал голос?

— Ради сцены ты готова рискнуть здоровьем?

— Если понадобиться то да, — не раздумывая, выпалила я.

— После гастролей ни какого безрассудства ты мне это обещаешь?

— Обещаю.

В половине восьмого мы, были возле Дворца культуры я была под кайфом и мне было, море по колено моей целью было, выложиться на концерте и сделать так чтобы как репортеры, так и поклонники не заметили что я под мухой.

Для разогрева я спела «Я не твоя ты не мой» после мы спели, дуэт после каждой песни мне несли море цветов. После того как кончился концерт я, уйдя за кулисы, потеряла сознание.

— Что со мной было? — облизнув губы, тихо спросила я.

— Насть это давно с тобой? — вздохнув, спросил Глеб.

— Что ты имеешь в виду?

— Вашу беременность? — подойдя ко мне, сказала женщина в белом халате.

— Что? Этого не может быть.

— Может, вы чудом не потеряли, ребенка в вашей крови содержится сильное наркотическое средство, к счастью нам удалось почистить вашу кровь.

— Настя ты знала? — взяв, меня за руку в машине спросил Глеб.

— Ну, меня тянуло на сладкое и соленое, но я думала, что это сбой, потому что ты знаешь мой диагноз.

— Твой муж вполне мог заплатить за такой диагноз врачу. Насть, больше ни каких порошков я хочу, чтобы ты родила мне здорового сына.

— Тур прерывать мы не будем я в норме.

— Настя.

— Не спорь сцена для меня все и даже больше.

— Порой мне кажется, что я женился на бесчувственной кукле, тупо идущую к одной единственной цели к сцене.

— А так оно и есть, о сцене я грезила, будучи ребенком, сколько я себя помню, я всегда пела и писала музыку.

— Я тебя понимаю, я сам без музыки, не могу, но и семью отбрасывать на второй план тоже нельзя подумай, сама вот ты редко видишься с детьми, а потом оглянешься, а они о тебе и не вспомнят, потому что ты им будешь уже не нужна.

— Наверное, ты прав, — сбавив, обороты сказала я.

— О чем загрустила?

— Просто все так неожиданно что.

— Насть я уже думал, об этом твоим рационом, будет заниматься диетолог из Санкт — Петербурга Вульская Раиса Павловна она подруга моей матери, так что беспокоиться не о чем в форму быстро войдешь.

— Афишировать в прессе мое интересное положение еще рано можно сглазить, кто знает, как будет развиваться моя беременность, да и вообще.

Перелет я перенесла, сносно увидев, на перроне родителей Глеба я, улыбнувшись, сказала: «У нас будет ребенок».

— Сын это правда? — пожав, Глебу руку, спросил Яков Анатольевич.

— Правда только пока мы не хотим афишировать в прессе моя жена, оказывается, стала суеверной.

— Потому что пять лет не могла забеременеть, — вздохнув, сказала я.

— Видно было еще не время.

— А где дети?

— Они в машине мальчики немного простыли у Наташи репетиция.

— Точно я совсем забыла.

— Ничего бывает. Настя мы очень рады пополнению в семье Вершинских, — похлопав, меня по плечу, сказала свекровь.

Слова матери Глеба меня немного покоробили, ее слова можно было трактовать, так что Никиту с Алексеем своими внуками они не считают, но я, досчитав, до десяти промолчала, к тому же о будущем мальчиков я уже, позаботилась, — смотря в окно, мысленно сказала себе я.

— Как успехи Никиты?

— Вольский Герман Сергеевич говорит, сулит ему большую сцену, — взяв, меня за руку сказал Глеб.

Не успели, мы подъехать к дому машину, обступили репортеры.

— Журнал «Час звезды» скажите это правда, что вы ждете пополнение в семействе?

— Правда, — сухо отрезала я.

Дома нас ждали гости вся элита Москвы. Несмотря на усталость, я непринужденно вела, беседу с Евой Ильинской с любовницей депутата какой-то партии их столько развелось, что я их не запоминаю но, кажется это Дубинской Леонид Павлович. С Евой мы чем-то схожи она все детство, мечтала окрутить какого — нибуть денежного мешка благо могла зацепить не только красивой мордашкой, но и харизмой. Отличие лишь в том, что статус любовницы так же недолговечен, как статус жены тут как карта ляжет.

— Слышала, твой путь к славе был тернист, — попыталась поддеть меня Ева.

— У тебя тоже не из легких ведь такую рыбку как Дубинский ты не сразу выловила, — мило улыбнувшись, парировала я.

— А ты сука.

— Знаю и потому не советую провоцировать меня, — сузив глаза, сказала я.

— Девушки вы где? — пьяным окриком позвали нас мужчины.

— Будет, лучше если мы, сделаем, вид что ничего, не произошло, — досчитав, до десяти сказала я.

— Что боишься, что мой сокол прикроет твоего муженька.

— Ева остановись, пока не наговорила лишнего, — одернув девицу, сказал зеленоглазый брюнет в сером костюме от Арчи.

— Анастасия, а ты далеко пошла, — подойдя ко мне, сказал мужчина.

— Мы разве знакомы?

— Клуб «Джинго» помните?

— Вы родственник Рыкачева Льва Борисовича? — онемев от охватившего меня ужаса, спросила я.

— Я его двоюродный брат, если ты не хочешь, чтобы твой свекор узнал, пикантности твоего прошлого, откати мне пять лимонов и мы в расчете.

Пошатнувшись, я чуть не потеряла, сознание к счастью во время подоспел Вершинский.

— Ты как? Насть не молчи.

— Уже лучше только я тяжело отвела взгляд в сторону.

— Всплыли пикантные подробности твоего прошлого? — вздохнув, уточнил Вершинский.

— Да, а откуда ты.

— Я отказался делать ему откат от нашего концерта мы ходим под Критом, а кто он такой я не знаю, и знать ни хочу, вот он и, решил, подгадить нам только зря он со мной связался.

— Я было уже, хотела заложить загородный дом, что записала на сына и.

— Вижу, ради сцены ты готова пойти на все, — вздохнув, сказал Глеб.

— И не скрываю этого.

— Дунинскому пасть мы закроем, но детка, нет ли еше скелетов в твоем шкафу? — связываясь с Дроздом, спросил Глеб.

— Нет, — поежившись, под его сканирующим взглядом пробурчала я.

Порой он бывает, слишком прямолинеен за пять лет брака я знаю его лучше, чем себя, хотя иногда мне кажется, что я совсем его не знаю. Воздушные замки я больше не строю на примере Смольского с Сокольским я поняла, что любовь до гроба есть только в любовных романах в жизни же все иначе. За пять лет брака я с помошью Оршинского Игоря Николаевича не менее известного в городе композитора записала альбом «Я словно тень» это на тот случай если мне придется начинать все с нуля.

— Насть шантажист нащу семью больше не побеспокоит, — обняв, меня за плечи, сказал Глеб.

— Спасибо тебе, — залившись краской, пробормотала я.

— Насть я сам не святой, так что пусть твое прошлое, как и мое, останутся в прошлом.

— Завтра концерт в Лужниках мы под первым номером, — прервав Глеба, сказала я.

— А когда встанешь на учет? Настя.

— Послезавтра это не к спеху.

— Твоя беспечность меня умиляет речь идет о нашем сыне, а ты.

— Глеб не начинай я очень тебя прошу, — закатив глаза, взмолилась я.

— Порой с тобой невозможно разговаривать.

— Глеб ты прекрасно знаешь, что жить без музыки поклонников я не могу, я так к этому, шла что.

— Я понимаю, но и ты меня тоже пойми, я всю свою сознательную жизнь, мечтал о сыне, а ты.

— Я обещаю, что послезавтра вместе с тобой встану на учет.

— Ловлю, на слове.

— Я сама хочу родить здорового малыша или малышку.

— Глеб! Как она? — подойдя, к нам спросила обеспокоенная моим обмороком свекровь.

— Она загоняет себя.

— Мама это издержки нащей профессии ничего не поделаешь.

— Глеб ты, погрузившись, в свой шоу-бизнес, забыл о самом важном, о семье, — покачав головой, проворчала Регина Викторовна.

Услышав, визг Ильинской я, поняла, что она узнала о смерти своего пузатика. Когда гости разъехались, по домам я, выдохнула я, так не люблю все эти тусовки, но публичность обязывает мило вести беседу с тем, кого на дух, не перевариваешь в противном случае из шоу бизнеса ты, вылетишь как пробка тут свои законы свои правила.

— Утомилась? — подойдя ко мне, сзади спросил Глеб.

— Немного, но я готова к репетиции и.

— Насть, ни, каких репетиций по-крайней мере сегодня Марку я уже перезвонил, будет, завтра в половине десятого до двух отстреляемся.

— Наверное, ты прав, — зажимая, рот рукой пробурчала я.

— Тебе плохо?

Ответить я не успела, опрометью убежав в туалет.

— Насть тебе плохо? — забарабанив в дверь, обеспокоено спросил Вершинский.

— Обычный токсикоз, — отдышавшись, пробормотала я.

— Может, отменим концерт?

— Об этом не может, быть и речи ты меня, знаешь, — выйдя из туалета, оборвала я Глеба.

— До чего ты упряма, но ты как всегда права.

— Только, похоже, эта беременность меня доконает, — снова скрывшись в туалете, пробурчала я.

— Таисия тоже в положение, — так между прочем заметил Глеб.

— Вадима значит можно поздравить?

— Он на седьмом небе от счастья, кстати, играет роль безутешного отца потерявшего жену и ребенка в картине: « Я подарю тебе небо в алмазах».

— Насть давай Евдокия заварит тебе отвар.

— А хуже не будет?

— Не будет она травница.

— Что ж ты молчал?

— Потому что опасаюсь, придерживаюсь нашей медицины, хотя на практике чаще всего помогают народные средства.

Через десять минут Евдокия Сергеевна принесла мне какой-то отвар на травах. Через двадцать минут мне стало намного лучше.

— Где дети?

— Вера Павловна вместе с Орлом отвезла их в сад у Никиты с Наташей сегодня репетиции, а в субботу концерт на конкурсе «Голос».

— Вера Павловна вместе с Орлом отвезла их в сад у Никиты с Наташей сегодня репетиции, а в субботу концерт на конкурсе «Голос».

— А что с няней?

— Пришлось, уволить сливала информацию Смоле, — вздохнув, сказала женщина.

— А почему я узнаю это от вас?

— Насть успокойся, так вышло, и потом Евдокия не последний человек в нашей семье, — прервав меня, напомнил Глеб.

— Прости, просто меня куда-то несет.

— Бывает.

— Глеб ты был прав я должна больше по возможности уделять детям внимание.

— Я рад, что до тебя это дошло. Я тоже, было с головой, ушел в музыку пока не понял, что моя дочь от меня отдаляется.

— На стол накрывать? — прервав нас, спросила Евдокия Сергеевна.

— Да.

Мурина Ирина Андреевна составила для меня специальное меню, которого придерживается Евдокия. Порой Глебу я завидую, черной завистью он, может позволить себе, что душа пожелает, а я должна держать не только лицо в идеальном порядке, но и фигуру впрочем, уповать на судьбу нечего я знала, на что иду, идя в шоу— бизнес, — потягивая морковный сок, размышляла про себя я. Через час приехал Марк, мы начали репетицию утомившись, я присела на диван.

— Тебе нехорошо?

— Ничего все нормально, — промокнув, лоб платком сказала я.

— Верш она что? — тихо спросил Марк.

— Да.

— Поздравляю, только походу она вы, выпадете из шоу— бизнеса.

— Не выпадем, после родов она вернется обновленная.

— Что под нож ее положишь?

— Зачем под нож просто сменит имидж.

Господи обо мне говорят не как о человеке, а как о породистой кобыле, — мысленно бушевала я. Остыв, я поняла, что ничего не поделаешь все продюсеры одинаковые только кто сучнее, а кто так себе.

— Глеб, вот посмотри, — протянув ему стихи на песню: «Ночь любви без тебя», — сказала я.

— Это будет бомба, публика просто тащатся, от слезливых песенок после концерта вплотную, займемся записью нового альбома, чтобы было с чем тебе триумфально вернуться на сцену.

— Глеб я подумываю изменить имидж из рыжей перекраситься в брюнетку.

— Тогда детка тебе придется поменять репертуар, а уже думал об этом.

— Просто с моим нынешним образом связаны не очень хорошие воспоминания.

— Я тебя понял, после родов займемся твоим преображением.

Достав, голубое, платье я, распустив волосы, сев возле зеркала хотела нанести макияж, но влетевшая в комнату Алиса сказала: «Не надо доверься специалисту».

— Слышала, вы ждете пополнение.

— Алис колись, Чурикова Лика наверняка, разболтала всем.

— А то, как же в первую очередь в «Караване историй» там она ведет какуе-то колонку.

— Все с ней ясно.

— Анастасия поторопись, машина уже пришла, — прервав нас, сказал Вершинский.

— Иду.

Тошнота меня когда — нибуть доконает, — морщась, мысленно, чертыхалась я, садясь в машину.

— Тебе плохо?

— Все нормально.

— Настя.

— Глеб без сцены я себя не мыслю, но и о ребенке не забываю.

— Хорошо, что гастрольный тур у нас только в следующем году ты успеешь родить придти в форму.

— И не говори.

Не успели, мы выйти из машины нас, обступили репортеры.

— Ты на пике популярности, — тихо шепнул мне на ухо Глеб.

Зал встретил нас аплодисментами, а когда мы спели дуэтом песню: « Пламя любви» взорвался в овациях.

Я пела, два с половиной часа выйдя из зала, едва не потеряла, сознание к счастью малыша спасти, удалось, но меня увезли в больницу.

Меня поместили, в палату люкс Рысакова Ирина Алексеевна, сказала, что вобше чудо, что мне удалось забеременеть.

— Насть как ты? — влетев в палату, спросил взъерошенный Вершинский.

— Я испугалась, — облизнув, пересохшие губы, прошептала я.

— Насть я говорил с твоим лечащим врачом и.

— С Рысаковой Ириной Сергеевной? — вздохнув, уточнила я.

— Да и она сказала, что вобше удивительно, что ты забеременела теперь задача номер один выносить малыша, а до этого ты должна до самых родов быть под наблюдением врачей.

— Час от часу нелегче пока я тут буду валяться, мои поклонники благополучно меня забудут, и переметнуться к Ветрицкой.

— Не переметнуться у вас разные репертуары, да и вообще, если б не Король в шоу бизнесе ее не было ну еще благодаря Киту.

— А кто у нас Кит?

— В прошлом питерский криминальный авторитет ныне известный режиссер киномотографа.