Начало

— Ее тело отправили, в Москву там у нее, кажется, тетка насколько я знаю отношения у них, были плохие, — вздохнув, сказал Кирилл.

— А что с Ромой?

— Он с моими родителями мать уже сбегала в опеку, так что официально он будет жить с нами.

— Так быстро?

— За деньги милая любую операцию провернут, если не за один день, то дня за три точно, — взяв, меня за руку, сказал Кирилл.

— Да деньги решают все.

— Насть в Риге я познакомлю тебя с Дубовским Рустамом Борисовичем он стилист от бога и.

— И он гей? — вздохнув, спросила я.

— Да. Насть это шоу-бизнес тут на это смотрят сквозь пальцы без стилиста нам ни как не обойтись, а его мне посоветовал Яков, с которым я работаю бок обок уже пятнадцать лет.

— Ну, хорошо пусть будет Рустам, — вздохнула я.

Не успели мы выйти из самолета, нас обступили, журналисты пришлось дать интервью.

— А это правда что вы ждете пополнение? — подбежав, к нам с микрофоном спросила блондинка в черных очках.

— Да скоро мы станем счастливыми родителями.

— Анастасия покинет сцену?

— Да, но это будет не надолго, — улыбнувшись, сказал Смольский.

Оказавшись, в гостинице мы перевели дух.

— Я с трудом привыкла, к такому пристальному внимаю со стороны общественности, — взяв стакан томатного сока, сказала я.

— Это горькая пилюля успеха милая ты больше не принадлежишь себе у тебя как у простой смертной ничего не должно болеть, а отмазка: « у меня болит голова» не прокатит, чтобы у тебя не происходило, в личной жизни ты всегда, обязана с улыбкой откатать концерт, — развернув, меня лицом к себе, сказал Смольский.

— Я знаю.

— Тем лучше для тебя милая ну что в душ и на репетицию?

— Да.

— Пока ты будешь, в душе я, закажу в номер салат с тушеным судаком.

— А мы успеем?

— Концерт в 19:00 часов у нас с тобой целый день в запасе, так что можно особо не торопиться ночью летим в Воронеж.

Пообедав, мы тут же преступили к репетиции нашего дуэта: «Очаг любви» затем я спела песню: «Я кошка сама по себе»; « Океан слез»; «Берега любви»; «Одинокая волчица» и многие другие.

— Самородок ты мой, — обняв меня, за плечи, сказал Смольский.

— Я вам не помешал? — зайдя, в номер спросил молодой парень с зеленым ирокезом на голове.

— Нет. Насть познакомься это Рустам.

— Рустам займись ее гримом и концертными костюмами.

— Задача ясна.

— Насть чего хмурая такая?

— Я похожа, на корову концертные платья мне уже жмут, что будет дальше страшно подумать.

— Рустам займется твоими концертными платьями, не волнуйся он у нас универсал.

— Я рада если это так.

— Даже не сомневайся.

Достав золотистое платье Рустам, сделав на мне мерки, сказал, что к вечеру он будет готово.

— Я же тебе говорил, — коснувшись, моей щеки губами, сказал Смольский.

В половине шестого Рустам помог мне надеть платье, затем, сделав, мне грим занялся волосами.

— Вам лучше их распустить.

Зал встретил, меня аплодисментами, так же как и в Самаре был, аншлаг радости моей не было, предела я пела, два с половиной часа после каждой спетой мной песни мне, несли цветы.

Зайдя, в гримерную я, потеряла сознание. В себя пришла на диване.

— Что со мной было?

— Вы потеряли сознание? Вы знаете, что в вашем положении переутомляться нельзя? — вздохнув, спросила женщина в белом халате.

— Знаю, но без музыки я себя не представляю.

— А без ребенка? На кону ваш ребенок, так что делайте выводы.

— Настя ты как? — влетев, в гримерную, спросил белый как мел Смольский.

— Уже все хорошо переутомилась малость, а так.

— Что сказал врач?

— Что нельзя переутомляться. Кир все будет хорошо.

— На кону жизнь ребенка? Настя я прав?

— Смольский с ребенком будет все хорошо поехали лучше в гостиницу через час у нас самолет.

— Твоя беспечность меня умиляет, я, понимаю твое желание блистать на сцене, но на кону наш сын, — сухо прервал меня Смольский.

Сегодня мы впервые с ним поссорились, а ведь все было так хорошо, — вздохнув, посетовала я.

В машине я потеряла сознание, придя в себя, поняла, что у меня открылось кровотечение.

— Кир, кажется, я его теряю, — корчась от боли, сказала я.

— Ринат поехали в ближайшую больницу срочно.

В больнице мне, остановив кровотечение, сказали, что до родов петь мне нельзя.

— Кир мне так жаль, — смахивая слезы, сказала я.

— Прекрати тебе нельзя нервничать, а это он махнул рукой мы как — нибуть переживем, главное ребенок завтра возвращаемся, домой и ты ложишься на сохранение в центр «Мама и малыш» под наблюдение Щукиной Зои Филипповны, — сказал, как отрезал Смольский.

Достав, телефон он, связался с Яковом.

— Тебе придется заплатить неустойку, — прорычал Яков.

— И заплачу на кону жизнь моего ребенка, — донеслось до меня.

Утром я проснулась от телефонного звонка Смольского.

— Ты готова?

— Да.

— Как себя чувствуешь?

— Ольга Сергеевна сказала, что угроза выкидыша миновала, но в столице мне лучше лечь на сохранение какие-то осложнения.

— Значит ляжешь.

— Господи целый год выпадает, так меня забудут и.

— Мы пустим твои видео ролики по телевизору, а песни будут звучать, в хит-парадах, так что тебя не забудут, а писать музыку тебе никто не запрещал впрочем, как и песни, так что дерзай, кстати, я уже подъехал.

В самолете я спала до самой Москвы. Из аэропорта меня увезли в больницу, где поместили в вип палате.

— Как она? — тихо спросил Смольский, повернувшись к брюнетке в черных очках.

— Состояние стабильное, но меня беспокоят, резкие скачки ее давления и у барышни слабая матка более того в положении артистке лучше не петь это, может вызвать выкидыш.

— Вы хотите сказать, что ей придется пролежать у вас до самих родов?

— Да.

— Что ж я знал, что так и будет.

— Кир, я здесь умру, — надувшись, простонала я.

— Не умрешь, я буду, к тебе приезжать за твоими стихами буду писать к ним музыку за то время что тебя, не будет, на сцене мы, напишем новый альбом, а там благодаря, спортзалу и диетологу Гумаровой Алевтине Георгиевне ты быстро скинешь вес, — коснувшись моего живота, сказал Кирилл.

— Как наша будущая мама? — зайдя в палату, вместе с голубоглазым мальчиком трех лет спросила свекровь.

— Все переживает, что выпала из гастрольного графика, — вздохнув, сказал Смольский.

— Ну, ее можно понять музыка для нее все впрочем, как и для тебя.

— Насть я поеду домой начну подбирать мелодию под твою новую песню: «Цена успеха».

— Хорошо.

— Не кисни, прорвемся, запомни дети это цветы нашей жизни.

— Эльвира как там мой правнук? — услышала я медовый голос Чарской за своей спиной.

— Удовлетворительное но она не в духе.

— Оставь нас.

— Вы вернулись к Артуру Степановичу? — улыбнувшись, спросила я.

— Вернулась потому что лучше композитора продюсера мне не найти, а ты детка не паникуй, родишь, диетолог поможет тебе вернуть прежнюю форму и все, зато пока ты взяла таймаут, ты пишешь, новый альбом вернешься на сцену с новым альбомом.

— Вы, наверное, правы.

— Я всегда права, — вздохнув, сказала Аврора.

— Кристине будет это на руку.

— Успокойся, о Смольском она давно позабыла, нацелилась, на Грудзинского Павла Сергеевича, тем не менее, будь на чеку.

— Вы о чем?

— О Вертинской Валерии.

— Кто она?

— Племянница, Критского Игоря Николаевича которую он продвигает на сцену ну и подвигает к Смольскому.

— То, что я у него не одна я с горем пополам смирилась, — перебив Аврору, сказала я.

— И тебя это не коробит?

— Коробит, но, связав, со Смольским не только узы брака, но и подписав, творческий союз, я, давала себе отчет, на что иду моя задача, чтобы моя звезда не погасла, не успев зажечься, — сухо отчеканила я.

— Вижу, девочка выросла, — отойдя, к окну с иронией, подметила Аврора.

— А у меня не было другого выхода.

— Чарская Смольской надо пройти осмотр, — прервав нас, сказала зашедшая в палату медсестра.

— Я уже ухожу, — посмотрев, на часы кивнула прима эстрады.

— Насть, Смольский любит, тебя, но ты имей, в виду все может измениться в любой момент, так что мой тебе совет, не плыви по течению, а то ненароком потонешь.

— Я знаю я приму к сведению.

— Детка вооружен, значит, предупрежден, держи, хвост пистолетом, что я могу тебе еще сказать.

Включив, телевизор я, увидев Смольского в окружении Вертинской на презентации нашего альбома: « Я кошка, которая гуляет сама по себе» я, скривившись, выключила телевизор.

Взяв, себя в руки, я, достав листок бумаги, написала слова к новой песни: «Путь в никуда без покровителя». Достав, телефон я, связалась со Смольским. Услышав, звонкий смех соперницы я с трудом, сдержалась, чтобы не закатить Кириллу истерику, но во время остудила свой пыл, потому что моя истерика может быть ей на руку.

— Настенька как вы там? — перекричав, Вертинскую, спросил Смольский.

— Хорошо поехала, домой, но врачей беспокоят скачки моего давления.

— Что ж ты слабенькая у меня такая.

— Цена красоты, но я звоню, тебе не только по этому я написала, новую песню может, заедешь?

— С Феликсом мы будем у тебя.

— Буду ждать.

Отключившись, я, подойдя к окну, заметила, как подъехал, красный Ягуар из которого вышла рыжеволосая девушка в зеленом платье от Кутюр в ней я узнала Вертинскую.

Увидев, вместо Рустама нового качка, я, тяжело вздохнув, спросила: «А что с Рустамом»?

— Уволился я Олег.

— Ты не в курсе, куда это Вертинская намылилась?

— Так у нее назначена процедура.

— Откуда сведения?

— Олень мой кореш побазарили слегка, — сплюнув, сказал охранник.

— Анастасия ты ли это? — вздернув, нос елейным голоском спросила девушка.

— Я.

— Тебе крупно повезло, такой лотерейный билет, вытянула, а вот мне кроме как на дядю надеется не на кого, хотя Смольский обещал позаниматься со мной вокалом ты ведь не против верно?

— Вообще-то у него и без того полно работы.

— Настя если я захочу, мой дядя сделает, так что не будет не только тебя, но и Смольского он будет никто и звать его будет ни как! Ты усекла.

— А ну заткнись! — влепив, девице посчечину рявкнула я.

— А вот за это ты мне еще ответишь! — потирая щеку, прошипела Вертинская.

— Валерия Юрьевна вам пора, — обратившись к разгневанной девице, сказала вышедшая в коридор медсестра.

— Иду.

Смольский приехал через час, после того как Вертинская покинула больницу.

— Насть ты как?

— Сносно, — поморщившись, вздохнула я.

— Ты сама на себя не похожа, что с тобой?

— Сегодня у меня была Вертинская.

— Качала права? — покачав головой, спросил Кирилл.

— Что уже клеила тебя или я давно смерилась с тем, что ты увлекающееся натура фиг с этим главное, чтобы твои увлечения не отражались на моей карьере, а тут я узнаю, что из Вертинской будут лепить звезду.

— Ты все поняла совсем, не так, — перебив меня, сказал Смольский.

— А как? Она говорила со мной в таком тоне что я.

— Дала ей затрещину? Знаешь, ничего удивительного я тоже, дал бы, а, учитывая, твое положение все произошло, естественно обещаю, с Критом я все, улажу. Насть я обещал, ему свести его начинающую звезду с Тульским Вадимом Юрьевичем правда ему, придется с ней повозиться, но что не сделаешь ради того чтобы не оказаться на задворках.

— Но ты с ней занимаешься и отдаешь ей свои песни!

— Это ничего ровным счетом не значит, я отдаю ей черновые варианты я же не дурак.

— А если все раскроется? Насколько я знаю, Критский, хотел бы, чтобы раскруткой его племянницы занимался ты.

— Ясный перец только я сразу Игорю Николаевичу сказал, что это даже не рассматривается ну что у тебя там, а то Феликс утомился ждать.

— Вот, — достав наброски песни, сказала я.

— Получилась, немного философская песня, растешь, на глазах я даже, знаю, какую мелодию подобрать.

— Кир, я так хочу петь, а нельзя врачи бояться срыва беременности.

— Воздержись, зато после рождения малыша напоешься вдоволь.

— У нас двойня вчера мне делали, УЗИ я тебе звонила, но твой телефон был недоступен.

— Труба разрядилась! Настька двойня?

— Да.

— Я люблю тебя, — закружив, меня в объятиях прокричал Кирилл.

— Осторожно не урони меня, — засмеялась, я, не веря своему счастью.

— Не уроню ты мое счастье.

— Смольский у нее определено талант по написанию песен, — подойдя к Кириллу, сказал Феликс.

— Она вообще самородок. Насть нам пора хочу написать музыку к трем песням нового альбома: « Море любви» тебе останется только их прорепетировать.

— Быстрей бы уж я тут с ума сойду, — закатив глаза, простонала я.

— Не сойдешь, наберись терпения.

— Смольская на осмотр, — прервав, нас позвала меня медсестра.

— Я сейчас подойду.

— Кир.

— Что?

— А что случилось с прежним охранником?

— Сливал, информацию Мурину о нашей семье, чем мы, живем, что планируем все в этом духе.

— Вот крыса, а ты не думаешь, о том, что Грач может оказаться таким же ублюдком?

— Не думаю, мне его посоветовал один хороший кореш детка пусть тебя это, не волнует, — сменив тему, сказал Смольский.

Решив, что совать нос, куда не следует, не стоит, а уж тем более раздражать человека, от которого зависит, моя карьера тоже не стоит ради карьеры певицы, я заплачу любую цену пусть даже и горькую. Нет прогибаться под Смольского я не собираюсь, но ради благополучия детей закрою глаза на его амурные дела я ни хочу, такой же участи что, была у меня для своих детей, — с грустью смотря в окно, размышляла я.

— Эй, я ты обиделась что ли? — обняв меня за плечи, остыв, спросил Смольский.

— Нет, все нормально просто смена настроения постоянная.

— Это бывает, завтра я, приеду, вместе с мамой она давно, хотела тебя навестить да вот все некогда презентации осеней коллекции.

— Я буду рада.

— Смольская на процедуры, — вздохнув, прервала нас медсестра.

— Иду уже.

— Ух уж эти звезды, — пробурчала, медсестра, хлопая дверью.

Зоя Филипповна посматривала на часы когда я зашла.

— Долго идете, но оно понятно дела, семейные ложись на кушетку.

— Плод развивается хорошо, а вот скачки давления меня беспокоят, так что девочка моя о выписке домой не может быть и речи.

— Но я чувствую себя хорошо.

— Срыв беременности может, наступить в любой момент ты же, хочешь родить своих богатырей?

— Хочу.

— Раз хочешь, наберись терпения.

Вернувшись в палату, я связалась с Рыкачевой.

— Алло, — сонно пробурчала та.

— Я разбудила тебя?

— Есть такое, токсикоз замучил.

— Подожди, ты, что беременна вторым?

— Ну, да это мы с тобой просто резко оборвали связь и давно не созванивались, хотя я слежу за светской хроникой и рада за тебя в следующем году планирую вернуться в салон красоты «Венера».

— Рада за тебя.

— Слышала, племянница Критского Игоря Николаевича положила, глаз на Смольского не боишься, что уведет? — подложив ложку дегтя, спросила Аля.

— Я не исключаю. Аль идя, с ним под венец я отдавала, себе отчет, что все закончиться тут же, как только он остынет, ко мне. Я прекрасно знала, что потеряю не только мужа, но и лишусь карьеры. Вот только сдаваться я не собираюсь я хочу, чтобы наши дети получили, достойное образование, так что окучивать он может, кого угодно и где угодно только бы от этого не страдала моя карьера, и дети знаешь, меня, радует то, что он перекинул девчонку на Тульского.

— Спасибо Тульский за это ему вряд ли скажет, говорят, Вертинская петь, не умеет вообще даже в ноты не попадает.

— Откуда такие сведения?

— От Тульского мы друзья детства.

— Что-то ты темнишь.

— Ну, да был, у нас с ним коротенький роман пока я не заметила, за собой слежку терять адвоката ради продюсера я ни хочу к тому же Рыкачева я, люблю, а этот так для здоровья, — засмеявшись, сказала подруга.

— Дозавтра сейчас у нас начнется отбой, — посмотрев на часы, сказала я.

— Тогда до завтра я к тебе заеду как раз мне завтра к врачу, — зевнув, сказала подруга.

— Тогда до завтра.

Заснув, я проснулась от стука в палату.

— Кто?

— Смольская завтрак, — вкатив, в палату столик с рисовой кашей и фруктами, сказала медсестра.

В половине одиннадцатого ко мне приехала свекровь с бананами и гранатом.

— Как себя чувствуешь?

— Сносно, но врачей беспокоят скачки моего давления, а где Кирилл?

— Он приедет чуть позже пишет музыку к трем новым песням. Знаешь, а ведь когда-то я тоже мечтала, петь только бог, не дал мне голоса, как и у тебя, нет, я могла бы раскрутиться, не имея, голоса, но на тот момент я, была слишком скромной и решила, раз не быть мне певицей отучусь на модельера.

Может, свекровь и не хотела меня обидеть, но все выглядело, так что она хотела поддеть меня мол: «В отличие от тебя я не пошла на сцену через постель». Было, не просто, но я, не дала эмоциям взять над собой вверх портить отношения с матерью мужа не стоит, может выйти, боком тут с Авророй Сергеевной я согласна.

— У нас будут блезняцы, — улыбнувшись, сказала я, прервав паузу.

— Я рада за вас Кирилл уже занимается, оформлением детской и, нанял няню для малышей из агентства: «Нянюшка» Бурцеву Валентину Степановну.

— Я вам не помешал? — подарив мне, букет белых роз спросил запыхавшийся Кирилл.

— Нет, — растрогавшись, пробормотала я.

— Сын на минутку выйдем.

— Ты с Критом все решил? — услышала я.

— Да он рад, что его протеже будет заниматься Тульский, но он попросил меня настроить ее голос.

— А ты не боишься, что Критский, сватает тебе свою племянницу? Кир подумай, о Насте она беременна, я, видела, эту Вертинскую слово нет для нее не, существует.

— Мама ты преувеличиваешь.

— Ты все тот же беззаботный мальчишка пора уже повзрослеть, — пробурчала, свекровь резко, хлопнув дверью.

Мне неприятно, что Кир ставит голос Вертинской, но видимо придется, смириться, главное то, что он сведет ее с Тульским, — остыв, сказала себе я.

— Солнышко твоя ревность к Валерии беспочвенна, — поцеловав, меня заверил Кирилл.

Как же хочется тебе верить Смольский только в предание вериться с трудом, — с грустью подумала я, ставя розы в вазу.

— Может, прогуляемся, пока светит солнце? — прервав мои размышления, спросил Кирилл.

— Пожалуй.

Кирилл прав сегодня стоит, погожий денек и это не смотря на конец октября, — жмурясь, на солнце размышляла я. Услышав, телефонный звонок я вздрогнула от неожиданности.

— Прости мне надо отойти.

— Лера сегодня в 15:45 в студии «Живой звук» у тебя встреча с Вадимом Юрьевичем голос я тебе поставил, так что стартуй.

— Но я думала, что ты будешь заниматься, мной твоя жена беременна и, — услышала я.

— Лер скажи, спасибо, что я вообще свел тебя со своим лучшим другом, — прошипел Смольский и отключился.

— До чего настырная, однако, девица, — вздохнув, проворчала я.

— Зато теперь Криту я ничего не должен, — поморщившись, пробурчал Кирилл.

— Кир, как там наш с тобой альбом: «Океан любви»?

— Написал еще три песни, после того как ты войдешь, в форму мы, преступим к репетиции и записи альбома.

— Видит, бог я больше, не могу находиться в этих стенах еще этот постоянный токсикоз, — поморщившись, проворчала я.

— Как там наши малыши? — коснувшись моего живота, спросил Смольский.

— Пихаются.

Смольский уехал поздно. Утром в журнале «Вся правда вся ложь» я прочитала:

« Известный продюсер Москвы Смольский Кирилл Владиславович время зря не теряет, пока его жена лежит на сохранение он мило проводит время, с Вертинской Валерией Юрьевной может это начало нового романа. Умом я понимаю что, скорее всего Вертинская по своим подмосткам заказала эту статью, а вот сердце бьет тревогу. Я боюсь, не только потерять Смольского как любимого человека я боюсь, что моя звезда, погаснет, не успев загореться.

— Смольская к вам Вертинская.

— Пусть зайдет.

— Пусть он сейчас не со мной, но очень скоро ты ему наскучишь, не как певица, но и как жена он поймет, что из жалкой провинциалки леди сделать невозможно.

— Ты, вместо того чтобы меня оскорблять лучше бы заинтересовала, своего продюсера Смольский с подачи твоего дяди, сделал все, для того чтобы Тульский записал с тобой альбом.

— Тульский мужик, что надо я благодарна Смольскому за это, но это все равно не то, что я хочу, а хочу я быть звездой мирового масштаба.

— Хотения мало даже деньги твоего дядюшки не помогли, тебе ты бездарна, — рассмеявшись, в лицо Вертинской, сказала я.

— За эти слова тебе придется ответить, — схватив, меня за шею зашипела Валерия.

— Руки от нее убрала! — влетев в палату, прошипел Грач.

— Убрал руки я ухожу. Не быть тебе счастливой помяни мое слово, — сжав кулаки, прошипела Вертинская, хлопая дверью.

— Грач, Смольский ничего не должен знать, а то я его знаю, побежит, выяснять отношения с Критом я, ни хочу, чтобы из-за меня у него были проблемы.

— Но, Анастасия Юрьевна.

— Олег, я все сказала, — поморщившись, сказала я.

— Что с тобой? Анастасия Юрьевна.

В себя я пришла в палате.

— Что со мной?

— Ну, слава богу, у вас резко подскочило, давление кровотечение с трудом остановили, если так пойдет, дальше вы можете потерять малышей, — вздохнув, сказала Зоя Филипповна.

— И что мне делать?

— Принимать таблетки от давления мы хоть и так держим руку на пульсе, но пускать ситуацию на самотек нельзя.

— Настя! Как ты? — прервав нас, влетев в палату, спросил взлохмаченный Кирилл.

— Уже все позади, но еще один стресс и врач махнула рукой.

— Зоя Филипповна, я обещаю больше, ни каких стрессов.

— Кирилл как она? — влетев в палату, спросила свекровь.

— Уже все позади, — вздохнув, пробурчал Кирилл.

— Кир оставь нас, — вздохнув, повернувшись к сыну, попросила свекровь.

— Хорошо.

— Настя что ты творишь? Зачем ты выгораживаешь эту выскочку? Ты понимаешь, что могла потерять малышей? — накинулась на меня свекровь.

— Эльвира Сергеевна я бы ее не покрывала, если бы ее дядя не заправлял шоу-бизнесом малейшее ее слово и Смольский станет ни кем в шоу — бизнесе свои правила.

— Что все так запущено? — обессилено сев на стул спросила свекровь.

— Да.

— Но ведь она может быть опасна.

— Не думаю.

— Ты слишком самоуверенна, Насть будь, с ней предельно осторожна, похоже, эта девица, переплюнула саму Крупскую с Муриной.

Я больше не вижу, подвоха со стороны свекрови я, поняла, что будет лучше для меня, если я построю, с ней нормальные отношения Кир, не может разрываться между нами.

— Я прошу, вас ничего не говорите, Кириллу он же полетит выяснять, отношения он вспыльчив, уж я его знаю, — вздохнув, сказала я.

— Тут с тобой не поспоришь, но обещай мне не провоцировать эту девицу надо вообще сказать твоему охраннику, чтобы он пускал ее к тебе.

— Я уже думала об этом.

— Мама что за секреты у вас тут? — прорвавшись в палату, спросил Кирилл.

— Ничего особенного я просто сказала Насте, чтобы берегла себя и наших внуков.

— Я завтра приеду после обеда, — обняв меня, сказал Кирилл.

— Мы будем ждать.

Когда машины скрылись за поворотом я, повернувшись, к Грачу, сказала: «На пушечный выстрел больше не подпускай ко мне Вертинскую».

— Не подпушу, можете, быть, спокойны, но может?

— Мы уже говорили, на эту тему это даже, не обсуждается.

— Рисковые вы.

— Не рискует, тот, кто не пьет шампанское, ради сцены я готова на все, — вздохнув, сказала я.

— Этот шоу-бизнес помойная яма, — поморщившись, сказал Грач.

— Возможно, ты прав, но жить без этой помойной ямы я не могу.

— Смольская не нарушайте режим больницы, — прервав, нас сказала Людмила Андреевна.

— Он так и будет у вас под дверью? — вздохнув, спросила дежурная медсестра.

— Да он мой охранник.

— Хорошо. Молодой человек в арендаторской, есть кофе можете выпить.

— Спасибо, но покидать пост мне нельзя, — повернувшись к медсестре, сказал Грач.

— Так я могу принести, — подмигнув Грачу, промурлыкала медсестричка.

— Олег, вы на посту амуры после работы, — сухо оборвала я голубков, закрывая дверь.

— Анастасия Юрьевна я вас услышал.

— Вот и хорошо.

Как же медленно тянется время, — наблюдая, за дождем за окном размышляла я.

— Смольская к вам приехали.

— Кто?

— Чарская Аврора Сергеевна.

— Пусть заходит.

— Как наша мамочка? — поставив, гранаты на стол спросила прима эстрады.

— Токсикоз просто выводит из себя, а ведь я так грезила о сцене.

— Все еще у тебя будет, хотя признаться с материнством ты слегка поспешила, что ж не беда, зато выйдешь с триумфальным концертом с новой программой: «Океан любви» говорят, Смольский написал, уже четыре песни активно работает, над аранжировками Феликс ему в этом помогает, слышала, Вертинская чуть, не довела тебя до нервного срыва она куда опаснее и изворотливее тех двух, — вздохнув, подметила Аврора.

— И что я должна сделать? Спрятать голову в песок? Для меня это не новость и потом я давно поняла, что в шоу-бизнесе все средства хороши тут, не гнушаться ни чем вплоть до черной магии.

— Девочка выросла, — отойдя к окну, подметила Аврора.

— У меня был достойный учитель, улыбнувшись, сказала я.

— Молодец так держать вижу, девочка отрастила, зубки ты на правильном пути у Смольского, может быть табун любовниц главное, чтобы он не потерял к тебе профессиональный интерес. Насть после родов Алевтина займется, тобой в противном случае вернуться на сцену для тебя будет проблематично Вертинская время зря, не теряет и твоя слава сойдет на нет.

— Я знаю, я готова заплатить, любую цену ради сцены потому как знаю как никто другой что, если я потеряю Смольского, путь на сцену мне заказан как говориться без покровителя путь только в никуда, — тяжело вздохнув, выпалила я.

— Я рада, что ты меня поняла.

— Я понятливая

— Я это заметила, как только тебя, увидела с гитарой на перевес, — улыбнувшись, сказала прима эстрады.

— Чарская Аврора Сергеевна Смольской пора на плановый осмотр, — прервав нас, сказала бесшумно зашедшая в палату медсестра.

— Я уже ухожу.

— Сил моих больше нет, я так хочу домой, — взмолилась я.

— Ты теперь здесь не одна привезли, Рыкачеву ели, откачали, могла потерять ребенка, — прервав, наш разговор, сказала Ксения Сергеевна.

— А в какой она палате?

— Она пока в реанимации под наблюдением врачей ее муж места себе не находит.

— А когда ее переведут в палату?

— Если ничего не случиться то завтра Смольская Зоя Филипповна не любит, ждать я вас очень, прошу, поторопитесь, — вздохнув, скала, медсестра устав отвечать на мои бесконечные вопросы.

— Ну, что я могу, тебе сказать плод развивается, хорошо давление мы тебе нормализовали, но о выписке домой не может быть и речи.

— Я понимаю, — вздохнула я.

— Насть, наберись терпения сцена от тебя ни куда не убежит.

Это как сказать, — вздохнув, подумала я, включая телевизор.

Переключив, на канал МУЗ ТВ я услышала: «В шоу — бизнесе разразился грандиозный скандал между Смольским и Тульским яблоком раздора стал дуэт известного продюсера с начинающей певицей Вертинской Валерией Юрьевной. Ходит, однако, по лезвию ножа таких маневров со своей племяшкой Крит, пожалуй, может и не простить, — вздохнув, подумала я, набирая номер Кирилла.

— Я уже поднимаюсь, — глухо сказал он и отключился.

— Привет как ты? — подарив мне, букет красных роз спросил Кирилл.

— Толкаются, а ты слышала, поскандалил с Тульским.

— Не без этого, что уже пресса раструбила? Насть я пытался прорепетировать с ней этот долбанный дуэт на песню Вадима: «Осенние цветы» но она до того бездарна, что я не сдержался. Я понимаю, что Критский проплатил ему за то чтобы он зажег, ее так вот пусть зажигает, но уже без меня я даже три песни ей отдал только бы откупиться, хотя понимаю, что не прокатит, уже Шиитскому Роберту Станиславовичу, позвонил.

— Это кто?

— Друг детства известный композитор.

— Не боишься наезда со стороны Крита?

— Не боюсь, с ним я уже созвонился, сослался, на различие диапазона и на то, что Лера не привыкла, к фонограмме Тульский лучше ее поднатоскает, чем я сказал, что три песни у нее уже, есть, будет еще композитор.

— Конкурентка, однако.

— Не смеши меня она тебе не конкурентка иду на уступки Криту по понятным причинам последнее слово в шоу-бизнесе за ним потому и приходиться играть по его правилам, — покачав головой, заверил меня Кирилл.

Хочется в это верить, — вздохнув, подумала я, потягивая томатный сок.

— Кир, — позвала я, доставая тетрадь с набросками песни: « Одиночество души».

— Что?

— Я написала новую песню, а вот музыку по понятным причинам не подобрала, — вздохнув, сказала я.

— Ничего мы с Феликсом ее подберем.

— Чувствую, работы после родов и когда я войду в форму, будет не початый край, — улыбнувшись, подметила я.

— Ну а ты как думала медлить, в шоу-бизнесе нельзя иначе окажешься задвинутой в дальний угол или вобше не в удел, — вздохнув, сказал Смольский.

— Я знаю и уже сейчас готова во всю репетировать, но я тяжело вздохнула.