Начало

— У них няня да мне жалко надолго оставлять их, но и без сцены я тоже жить не могу.

— Ты с Киром схожа можно, сказать, вы два сапога пара.

— Я знаю.

— Элла ты как? — прервав нас, влетев в палату, спросил взъерошенный Ринат Владиславович.

— Ну, не буду вам мешать, — выходя из палаты, сказала я.

— Насть поехали через два часа у нас интервью на телевидении на канале МУЗ ТВ в передаче: «Час звезды».

Когда я села в машину Смольский включил радио Эфам, услышав нашу песню: «Очаг любви» я прослезилась, от умиления я любима публикой.

— Ну, что звезда с завтрашнего дня нас ждут гастроли, а там концерт в Олимпийском, — обняв меня, сказал Смольский.

— Господи, неужели мне это все не снится?

— Тебе детка это не снится, твоя заветная мечта осуществилась только, помни о том, что в шоу — бизнесе есть свои подводные камни, — вздохнув, сказал Смольский.

— Я не забываю, может с виду я наивная дурочка, а так.

— Ты хамелеон просто мне бы не хотелось, чтобы ты подцепила звездную болезнь.

Алиса была уже у нас дома, когда мы приехали. Достав, голубое от Версаче платье я, надев его, попросила Алису уложить мне волосы.

— Макияж будем делать броский?

— Подчеркните ее глаза губы тени должны быть бледно— зелеными помада матовой не мне вас учить, — вздохнув, пробурчал Смольский, скрывшись за дверью.

— Анастасия вам лучше идут броские тона, — повернувшись ко мне, сказала Алиса.

— Я как-то об этом не задумывалась.

— И напрасно над своим стилем одежды думать надо ну ничего я этим вопросом займусь.

— В таком случае положусь на ваш вкус.

— Анастасия, вам идут яркие вещи, если голубое платье оно должно быть насыщено голубым.

— Алиса может, тогда сегодня, обновим мой гардероб, а что не найдем, закажем, модельеру Чудскому Альберту Степановичу он, работает на мою свекровь? — подкрасив губы, спросила я.

— Я сама хотела вам это предложить.

— Ну, так что?

— Мы сможем это сделать только во второй половине дня, — заглянув в свой ежедневник, сказала Алиса.

— Что ж это не проблема главное сменить гардероб спасибо, что указали на минусы в моем образе.

— Это моя работа.

Открыв, гардероб я достала оранжевый топ с накидкой и брюки.

— Нет, не годится, для сцены, прокатит, а для выхода в свет нет, так что сегодня наденьте голубое платье, — покачав головой, сказала Алиса.

Увидев, в окно подъехавшую машину с Бурым я, вздохнув, спустилась вниз.

— Насть тебе бы хорошо сменить стиль, — отведя, меня в сторону, начал Смольский.

— Я знаю и уже сегодня мы с Алисой провернем это дело.

— Я рад, что ты схватываешь мои мысли на лету, — тихо сказал Кирилл.

Господи как же я устала исполнять роль болванчика, которого дергают, за веревочки устала быть игрушкой в чужих руках подстраиваться под определенных людей даже близких хотя Смольский в первую очередь мой продюсер, а уже потом муж, — мысленно размышляла я, задумчиво смотря в окно.

— Насть мы приехали, — спустив, меня на землю, сказал Смольский.

Вздохнув, я вышла из машины. Не успела, я выйти из машины как, попала в объектив фотокамер. Интервью у меня для шоу «Час звезды» брала журналистка из «Вестника» Грунская Светлана Викторовна. Интервью длилось два часа, если не больше я чуть не уснула, что ж, скажем так это малая цена моего успеха, — мысленно сказала себе я.

— Насть мы свободны, можем ехать, — спустив, меня на землю, сказал Смольский.

— Слава богу, — тихо выдохнула я.

В машине Кирилл сказал, что дает мне час на смену имиджа.

— Волосы так оставить?

— Можешь сделать рыжее.

— Хорошо.

— Насть будем проигрывать альбом до посинения завтра гастроли все должно быть идеально.

— Можешь, не сомневаться, отыграем в лучшем виде.

— Твоя самоуверенность когда — нибуть тебя погубит, — вздохнув, пробурчал Кирилл.

— Возможно, но в успехе нельзя сомневаться ни на минуту иначе спугнешь птицу счастья.

— Наверное, ты права, — почесав в затылке, сказал Смольский.

Выпев, чашку зеленого чая я, связалась с Алисой.

— Алло.

— Подъезжай.

— Уже подъехала, Смольский позвонил еще, когда вы были в Останкино.

— Тем лучше.

Алиса пришла, через двадцать минут мы, поехали, на моей машине свою она, оставила у нас на парковке.

— Ну, с чего начнем?

— Начнем, с салона красоты Наталья, покрасит тебе волосы в, рыжий цвет. Я свяжусь с Чадским насчет концертных костюмов. Как я поняла, они должны быть готовы к завтрашнему дню?

— Совершено, верно.

Увидев десяти этажное мраморное здание с позолоченной вывеской «Афродита» я заметила, что у Яковлева Вадима Андреевича хороший вкус.

— Вы к кому? — подняв глаза от журнала «Час звезды» спросила грузная брюнетка в очках.

— Ольга Семеновна протрите очки это Смольская Анастасия ну вспомните песню: «Милый мой»; « «Я умру без тебя»; «Одиночество души», — вздохнув, оборвала женщину Алиса.

— Так это вы? Ой, простите, не, узнала! А можно взять у вас автограф, — защебетала женщина.

— Конечно же, можно, — дав автограф, женщине улыбнувшись, сказала я.

— Ольга Семенова Зульфия здесь?

— Да.

— Скажите ей, чтобы занялась Смольской.

— Хорошо.

Через пять минут в зал вышла наштукатуренная блондинка лет двадцати с небольшим, судя, по сему кроме внешности бог ее умом, не наделил, если бы наделил, здесь бы она, не прозябала, — смерив ее сочувственным взглядом, подумала я.

— Смольская? — округлив глаза, спросила она.

— Собственной персоной займитесь моими волосами, — сухо сказала я.

Девка изменилась в лице, но покраской волос занялась, ничего пусть, знает, свое место пренебрежение по отношению к себе, не потерплю, — остыв, подумала я.

Через двадцать минут из зеркала на меня смотрела дерзкая красавица с чертиками в глазах.

— Алиса ты дозвонилась до Чадского? — вздохнув, спросила я.

— Дозвонилась, поворчал, но концертные костюмы обещал, сшить в срок мерки я ему отдала.

— То есть ты, что с ним встречалась?

— Ну а как иначе?

— Что-то как-то странно, что ради меня ты готова в лепешку разбиться рядовой визажист так себя не ведет.

— А ты наблюдательна, что ж я знала, что рано или поздно ты об этом спросишь, я сводная сестра Смольского у моей матери с отцом Кирилла когда-то, был роман.

— Странно, что Элла ничего об этом не знает.

— То-то и оно что знает, она отбила Рината Владиславовича у моей матери, когда мне было три года, почему я согласилась работать на братца, потому что здесь крутятся, реальные деньги ну а мать это дело темное не мне в нем копаться, прости, за откровенность, наболело.

— Что-то мы разболтались, а мне дан всего лишь час, — посмотрев на часы, сказала я.

— Скажешь, что попали в пробку Бурова, я беру, на себя при виде меня, разомлеет.

«С трудом вериться», — хотела сказать я, но промолчала не резон портить отношения со своим человеком.

Своих людей впрочем, в шоу— бизнесе нет, тем не менее, Алиса боле менее ко мне приближена, — мысленно рассуждала я, примеряя серебристое платье.

— Ты тут не уснула? — протянув мне, красное бархатное платье спросила Алиса.

— Есть немного.

— Пожалуй, на этом все костюмы мы тебе, подобрали туфли, купили отсюда заедем к Чадскому за костюмами пока ты, примеряла платья я с ним, созвонилась.

Выйдя, из гримерной в зеленом платье от АРМами я, подумала о том, что с Алисой мне повезло. В машине меня застал, звонок Кирилла, пришлось выслушать целый шквал негодования по поводу моего отсутствия.

— Смольский остынь, мы немного, не рассчитали с временем сейчас заедем в «Долину» к Чадскому за концертными костюмами и все.

— Это меняет дело.

— Слава богу, что до тебя дошло, — проворчала я и отключилась.

— Так говорить со Смольским я бы тебе не советовала, можешь остаться ни с чем и прощай тогда твоя карьера певицы. Да у тебя хороший голос, но одного голоса недостаточно, для того чтобы попасть на сцену и потом не забывай, маэстро одной музы бывает мало, так что не в твоих интересах, чтобы он переметнулся к Дубинской Полине.

— Это еще кто?

— Его гример, но говорят у нее хорошие вокальные данные, так что имей в виду не забывай о том, что твоя слава зависит от его веского слова без него ты ничто. Ты прости за прямоту.

Слова Алисы били меня как посчечины, зато они быстро меня встряхнули. Она права мне не стоит зарываться, а то ведь Смольский может переметнуться, к смазливой гримерше с него станется без него я действительно ничто, несмотря на голос.

— Мы приехали, — повернувшись ко мне, сказала Арефьева.

— Уже? — встрепенувшись, спросила я.

— Да. Прости, за прямоту просто, не хотелось бы, чтобы племянники оказались на задворках, а это случится, если ты не поубавишь свои амбиции.

Подойдя, к кирпичному розовому зданию с колонами я, подумала о том, что у архитектора разработавшего проект ателье тонкий вкус.

— Впечатляет?

— Да.

В холе нас встретил низкорослый мужчина в сером костюме в черных очках.

— Вы Смольская? — сняв очки, спросил мужчина низким басом.

— Я.

— Пройдемте.

Получив, костюмы мы поехали домой.

— Поднимешься?

— Насть со Смольском у нас сугубо деловые отношения он дал мне работу.

Ясно в дела семейные лучше не лезть, — вздохнув, подумала я.

— Завтра мы уезжаем в 8:30, так что ждем тебя в 7:00.

— Хорошо.

— Диане привет.

— Спасибо.

Смольский молча курил, когда я к нему подошла.

— Вижу, вы нашли общий язык, — холодно подметил он.

— А почему ты так со мной разговариваешь? — пройдя в детскую, спросила я.

— Потому что с Алисой мы редко общаемся, как говорится, не сложились, отношения тут еще отец не знал, кого выбрать нам с ней пришлось понервничать, что наложило отпечаток на наши взаимоотношения, но Диану я люблю.

— Алиса не в ответе за свою мать. Кир может, преступим?

— Ты права, — связываясь с Феликсом, сказал Кирилл.

Через час началась, прогонка альбома, репетировали, до потери пульса, угомонились в половине третьего утра.

— Мы молодцы, — закурив, выдавил Смольский.

— Как Эльвира Сергеевна? — зевнув, спросил Феликс.

— Завтра выписывают, немного, поворчала по поводу того, что я нее не заберу из больницы, — вздохнув, сказал Кирилл.

— Ну, это понятно она может.

— Тебе такси вызвать?

— Не я нормаль.

— Как знаешь.

Заснув под утро, мы с трудом проснулись вместе с будильником, заведенным на шесть утра. В детской надрываются дети. Зевая, я прошла в детскую.

— Почему они плачут?

— Наверное, зубки режутся, — пожав плечами, сказала нянька.

— Надежда Сергеевна не, наверное, а так и есть, внимательнее надо быть к детям будите выполнять работу, спустив рукава, придется с вами проститься.

— Ну и, пожалуйста, вам не угадишь! Откуда мне знать чего они ревут!

Такой наглости стерпеть я не могла, но и указать ей на дверь тоже мы улетаем на месяц из страны с детьми сидеть не кому, так что до нашего возвращения малыши будут с ней, а там видно будет, — остыв, решила я.

Покормив, малышей я, уложив их в кроватку, повернувшись, к няньке сказала: «Мы обе с вами погорячились, просто на будущее будьте к ним внимательнее».

— Помимо них у меня еще Роман, — поджав губы, пробурчала нянька.

— Насть что за крики? — зайдя в детскую, спросил сонный Кирилл.

— Вот наша няня предъявляет, претензии, говорит, что не может должным образом смотреть за детьми, потому что на балансе еще Рома.

— Рома самостоятельный парень в свои пять лет даст фору дести летнему ребенку, — сузив глаза, прошипел Смольский.

— Мы в ваших услугах больше не нуждаемся, — сухо сказал Кирилл, набирая неизвестный мне номер.

Через пять минут к нам подошла домработница сказала, что приехала Серафима Сергеевна.

— А кто это?

— Моя двоюродная бабушка не хотел ее беспокоить у нее галерея человек творческий, но чувствую, что няньку мы вряд ли найдем.

Увидев, поджарую бабушку семидесяти лет я, усомнилась в здравом уме мужа, но промолчала.

— Кирилл, почему ты прятал от меня этот бриллиант? — расплывшись в улыбке, спросила женщина.

— Ты была в Праге на показе своей коллекции.

— Кир я согласилась вам помочь, но не надолго вам все равно придется, искать, няню бросить то чем я занималась, всю свою жизнь я, не могу.

— Может, посоветуешь кого?

— Сутулину Евгению Дмитриевну педагога со стажем записывай телефон впрочем, нет, я сама с ней переговорю.

— Спасибо.

Нас прервала Светлана Андреевна сказав, что Арефьева уже приехала, ждет меня в коридоре.

— Скажите ей, чтобы шла в мою комнату я сейчас поднимусь.

— Хорошо.

Надев, красное расклешенное платье с кожаным телесным пояском я, распустив волосы по плечам села возле зеркала.

— Какой будем делать макияж? — повернувшись ко мне, спросила Алиса.

— Тебе виднее главное сделай глаза выразительней губы чувственней.

— Хорошо.

Через сорок минут в зеркале я себя не узнала.

— Ну, что готова к гастролям? — подмигнув мне, спросила Алиса.

— И не спрашивай, дома засиделась не петь, было для меня настоящей пыткой.

— Так же как и я не могу не гримировать.

Через десять минут в комнату заглянул, Смольский, сказал, что машина уже пришла.

— Иду.

Увидев, Бурова, я тяжело вздохнула.

— Он что летит с нами?

— Да сопровождать тебя, где бы ты не находилась, входит в его прямые обязанности.

В самолете я вырубилась, с детства плохо переношу перелеты к утру.

— Концерт сегодня в 19:35, — зевая, сказал Смольский, выходя из самолета.

В аэропорту нас встретил Датский Яков Сергеевич наш арт. директор.

— Я забронировал вам номер в « Версале»

— Спасибо.

Яков от такой благой вести засиял как самовар.

— Прорепетировать альбом успеем? — украдкой взглянув на часы, спросила я.

— Насть у нас с тобой весь день в запасе.

— Это радует.

Зайдя, в номер, я, взяв полотенце, пошла в душ, снять, усталость с дороги. Когда я вышла, меня, ждал обед запеченная рыба тушеные овощи и стакан апельсинового сока.

— Ну, как готова, к труду и обороне? — подмигнув мне, спросил Смольский.

— Ковбой всегда готов! — засмеявшись, сказала я.

— Тогда преступим, начнем с нашего с тобой дуэта: «Очаг любви».

— Давай преступим, — кивнув, сказала я.

— Феликс музыку.

— Отлично живенько, — сказал Феликс, когда мы закончили петь.

— А по-другому и быть старик не может Анастасия самородок, который еще поискать, — подмигнув мне, сказал Смольский.

— Где ж ты таких берешь? — подколов меня, спросил Феликс.

— Где взял, больше нет, — уклончиво ответил Смольский.

— Кирилл может, продолжим? — прервав мужчин, спросила я.

— Ты права милая мы не можем тратить драгоценное время понапрасну, — повернувшись ко мне кивнув, Смольский.

Следующей песней, которую мы прорепетировали, была: «Не уходи». Несмотря на то, что, репетируя, репертуар я, устала, но это приятная усталость ведь моя мечта всей моей жизни. Я отдаю себе отчет в том, чтобы зацепиться в шоу бизнесе надо закрывать глаза на многое зарубить себе на носу что ты себе не принадлежишь, в редкую стежку звезда, позволит себе ребенка.

— Устала? — закурив, спросил подошедший Кирилл.

— Немного, но это приятная усталость и.

— Что?

— На днях я написала песню: «Пой девочка пой» ну и музыку к ней.

— Флешка с тобой? — оживившись, спросил Смольский.

— Я всегда ношу ее с собой.

Прослушав, песню Смольский сказал: «Это будет бомба» детка назовем альбом: « Тигрица».

— Оригинально, однако, — улыбнувшись, сказала я.

— Зато зацепить поклонников, да и прессу заодно слушай, мы с тобой, отвлеклись, маленько, отвлеклись пора вернуться к тому, чем занимались, — взглянув на часы, сказал Смольский.

— Пожалуй, ты прав, — кивнула я.

— Феликс приступим, — повернувшись к Феликсу, копавшемуся в нотах, позвал Смольский.

— Иду.

Репетиция длилась четыре часа где-то в 17:35 мы закончили, радует то, что концерт во Дворце культуры: «Дельфин и Русалка» в 19: 30.

— Устала? — подав мне, стакан зеленого чая спросил Смольский.

— Немного.

— Ничего у тебя есть сорок минут для передышки в 18:20 придет Алиса.

— Ясно, — вздохнув, пробурчала я.

— Какая муха тебя укусила, я думал вы, ладите?

— Не бери в голову, — махнув рукой, отмахнулась я.

— Анастасия что опять на тебя нашло? — покачав головой, спросил Смольский.

— Ничего особенного, — ушла от ответа я.

— Порой ты бываешь просто невыносима, — махнув рукой, проворчал Смольский.

Началось, мы, женаты всего ничего, а уже пошли ссоры, что же будет дальше, что ж главное, чтобы на деловых отношениях это не отразилось, — вздохнув, подумала я, с грустью посмотрев в окно. Остыв, я, взяв полотенце, скрылась в ванной.

— К тебе можно? — хрипло спросил Смольский.

— Заходи, — улыбнувшись, пробормотала я, тая от счастья.

Я давно смерилась с тем, что могу, быть у Смольского ни одна что ж ничего удивительно у маэстро, не может быть одной музы это больно это неприятно, но такова жизнь. Я отдаю себе отчет в том, что без своего «покровителя» я так же погасну, как и зажглась это вопрос времени, так что порой просто закрываю, глаза на шашни мужа с гримершей, не удивлюсь, если он спит с Вертинской, говорят, записали совместный альбом на песню: « Волчица в степи» пока я лежала на сохранение. Меня это просто убивает, но как говорит бабушка моего продюсера: «Если хочешь зацепиться в шоу— бизнесе то терпи, знала за кого шла раскрутиться это еще не все главное зацепиться и стать своей в доску ну если не своей, то хотя бы приближенной иначе никак».

Когда только я окунулась в шоу— бизнес я была, в шоке он, казался мне раем, а оказался адом оказался адом, о котором я столько лет столько мечтала и ради которого прошла через все тернии.

— О чем задумалась? — поигрывая моими затвердевшими сосками, хрипло спросил Кирилл.

— Да так, — улыбнувшись, отмахнулась я.

— Кир телефон, — вздрогнув от неожиданности, сказала я.

— Перезвонят.

Когда мы вышли из душа, то под дверью нашли записку: «Когда будите, готовы, позвоните Алиса».

— О черт. Совсем из головы вылетело, что она должна прийти.

— Может, ты и о концерте, забыл?

— О концерте я не забыл, а вот о визажисте забыл, кстати, Дубинская Волконская Полина Юрьевна займется моим марафетом.

— Это еще кто?

— Мой визажист или ты забыла, я тоже, пою пусть и в дуэте, но тем не менее.

— Как-то не подумала.

— Ты напряжена, расслабься все пройдет, как по маслу ладно я пойду, она должна уже подойти.

— А у нас разве не одноместный номер?

— Нет Яков Сергеевич, забронировал два номера, чтобы нам, было удобнее репетировать естественно, пришлось раскошелиться, сама понимаешь не без этого.

— Ну, для меня это не новость.

— Тогда я пошел через десять минут подойдет Волконская.

— Иди, — набирая номер Алисы, сказала я.

Когда за Смольским закрылась дверь, я связалась с Арефьевой.

— Алло.

— Алиса ну я тебя жду.

— Буду через пять минут.

Достав, золотистое платье с оголенными плечиками я, не раздумывая его надела.

— Оно идет тебе, — услышала я за спиной.

Обернувшись, я столкнулась с надменным взглядом смазливой блондинки в зеленом платье.

— Простите, а вы вообще кто?

— Дубинская визажист Смольского.

— Вот и выполняйте свои обязанности, а не шныряйте здесь по углам, — сухо осадила я девицу.

— Скажите, пожалуйста, звезда тоже мне!

Хлопнув, дверью я тяжело, вздохнула, было желание зареветь, белугой от безнадеги тяжело, сознавать, что твой муж кобель самое страшное, что ради сцены я должна все это терпеть

— Что тут произошло? — влетев в номер, спросила взъерошенная Алиса.

— Ничего особенного, — сухо пробурчала я, поняв, что изливать душу перед Арефьевой нельзя ни в коем случае тут же сольет Регине, а та разнесет, всем и, будешь обтекать.

— Не хотела тебе говорить, но тот, у кого мы шили, концертные платья на заказ уволился, теперь, придется обращаться к Дубинскому Роберту Сергеевичу, но твоя свекровь сказала, что он свой человек.

— Откуда такие сведения?

— Как никак я ее родственница, — заливая мне, волосы муссом сказала Алиса.

— Анастасия! Карета подана, — прервав нас, сказал Смольский.

— Иду.

Не успели, мы выйти из дома нас обступили журналисты и поклонники, пришлось раздать пару тройку автографов.

— Бог мой! — переведя дух, пробормотала я, оказавшись в машине.

— Привыкай ты теперь звезда, — улыбнувшись, сказал Смольский.

— Как Эльвира Сергеевна?

— Ждет, не дождется когда можно, будет вернуться в ателье ведь сидеть дома для нее пытка смертная.

— Я хорошо ее понимаю, — вздохнув, сказала я.

— Детка ты как на иголках расслабься, все будет хорошо.

В зале яблоку негде было упасть, чтобы разжечь зал мы спели дуэтом песню: «Очаг любви» зал взорвался, в аплодисментах после каждой песни я меняла костюмы к сцене несли море цветов, я пела два с половиной часа. После концерта возле гримерной, выстроилась, метровая очередь поклонники, кричали: «Смольская мы любим тебя». Раздав автографы, дав, короткое интервью местным репортерам, я села в машину.

— Куда теперь? — тяжело вздохнув, спросила я.

— В аэропорт утром должны быть в Крыму в 18:45 у нас концерт в филармонии «Звезда» директор филармонии Дубок Ринат Сергеевич уже звонил, говорит, что люди скупили все билеты.

— Мне это снится или я?

— Тебе радость моя это не снится ты мега звезда.

Ты забыл добавить милый: « ты звезда пока я этого хочу», — вздохнув с грустью, подумала про себя я.

Откинув голову на сиденье, я уснула, проснулась, когда мы подъезжали к аэропорту.

— Утомилась?

— Да, но это приятная усталость.

В самолете я уснула, спала до самой посадки. В аэропорту нас встретил наш агент Дунек Лидия Сергеевна.

— Как долетели? — расплывшись, в улыбке похожей на оскал, спросила крашеная блондинка в облегающей красной блузке.

— Спасибо хорошо.

— Лидия Сергеевна вы забронировали нам номер в гостинице? — перебив женщину, спросил Смольский устав от пустого трепа собеседницы.

— Да гостиница «Лагуна» ждет вас.

Гостиница «Лагуна» впечатлила меня зеркальными потолками, живой изгородью притом здесь все включено номер нам достался с видом на море.

Осмотревшись, я присвистнула, в комнате фото обои фонтан, говорят вода плохо, но лично меня она успокаивает не большой шкаф купе мебель под стиль девятнадцатого века вообщем уютненько. Ванная просто меня впечатлила, в одной ванной может купаться ни один полк.

— К тебе можно? — просунув, голову в дверь, спросил обнаженный по пояс Кирилл.

— Заходи.

Секс был как в наш медовый месяц.

— Настька ты горячая штучка, — отдышавшись, прошептал мне на ухо Смольский.

— Ты тоже, — млея в его объятиях, сказала я.

Нашу идиллию прервал зазвонивший мобильный Кирилла.

— Может ну его? — поморщившись, спросил, Кирилл, чувствовалось, что он нервничает.

— Лучше возьми вдруг твой визажист.

— Ты права.

Взяв трубку, Смольский скрылся в лоджии. Краем уха мне довелось слышать их разговор.

— Ну и гад же ты Смольский ребенка заделал и в кусты! А ничего если я раскрою глаза твоей звезде недоделанной? — пошла в наступление Полина.

— Дубинская кажется, я ничего тебе не обещал, была, всего навсего интрига я устал, от семейной рутины чувства приелись, захотелось новизны, что ли тут подвернулась ты.

— Матерью клянусь, что твоя барби еще вспомнит обо мне, — зло прошипела Дубинская и отключилась.

Земля ушла из под моих ног. Господи как же больно, — потирая виски, прошептала я, Конечно, я могу подать на развод хлопнуть дверью уйти в никуда только за такой шаг детки, привыкшие, к обеспеченной жизни спасибо за это мне, не скажу. Идти не, куда тогда с карьерой певицы будет покончено, а допустить этого я не могу и ни хочу выход один закрыть глаза на похождения мужа.

— Насть что с тобой? — подойдя ко мне, тихо спросил Кирилл.

— Ничего особенного с трудом сдерживая в себе бурю рвавшуюся наружу, — отмахнулась я.

— Насть ты все слышала? — вздохнув, спросил Смольский.

— Слышала, но это ничего не меняет ведь так или я ошибаюсь? — криво усмехнувшись, спросила я.

— А ты не так проста, как я думал, — вздохнув, сказал Кирилл.

— Какая есть и давно это у вас?

— Знаешь, рутина заела, ты, была, на сохранение ну а я, не могу, без музы тут Дубинская, подвернулась, когда-то вместе начинали потом наши пути разошлись, а тут снова схлестнулись.

— Ты так не ответил на нашем контракте твоя связь с Дубинской не отразиться?

— Не отразится, в ближайшем будущем сцена для нее заказана, да и потом она давно не поет, да и голос, мягко говоря, у нее ни какой, а вкладывать деньги, в человека, которые не окупятся, по крайней мере, глупо.

— Ну а ребенок?

— Бабушка надвое сказала, что я вообще имею к нему хоть какое-то отношение, — пожав плечами, сказал Смольский.

Встряхнув, себе я, поняла, одно если я, хочу задержаться на сцене и сохранить брак ради детей, а их у меня трое то я должна закрыть глаза на шалости своего любвеобильного мужа.

— Насть, я люблю тебя и ты для меня не только звезда, которую я раскрутил, — развернув, меня к себе лицом, сказал Кирилл.

Ох, лис как хорошо поет, — вздохнув, подумала я.

— И что теперь? — насколько я поняла, стилиста ты лишился.

— Это ее работа она обязана, обслужить меня должным образом я бы ее, уволил, но она беременна, еще прессе интервью даст, хотя Смольский задумался.

— Ей можно заплатить?

— Ты схватываешь мои мысли налету.

— Это единственный выход из сложившейся ситуации, — вздохнув, сказала я.

— Вернемся, с гастролей тут же, поговорю с ней, — вздохнув, пробурчал Смольский.

Нас прервал стук в дверь.

— Кто? — хрипло спросил Смольский.

— Лидия Сергеевна ваш стилист вылетел утренним самолетом.

— Вот мерзавка, — саданув по двери, выругался Смольский.

— Это следовало ожидать.

— Знаю, что теперь делать-то?

— У нас есть Алиса, если ей доплатить думаю, она согласиться пока ты не найдешь себе нового стилиста.

— Мне бы с той разобраться.

— Отвалишь ей деньги и делу конец, в чем проблема к тому же нам может помочь твоя бабушка.

— Насть хорошо, что она тебя сейчас не слышит, но чем она нам поможет?

— Ты говорил мне как-то о своей двоюродной сестре стилисте от бога Муратовой Ольге Владимировне.

— Ты гений милая, — закружив, меня в объятиях, сказал Кирилл.

— Поставь меня на землю через час придет машина у нас концерт, — сказала я Кириллу.

— А который сейчас час? — встрепенувшись, спросил Кирилл.

— Половина пятого, — посмотрев на часы, сказала я.

— Тогда я в душ, а то через двадцать минут Алиска займется уже мной.

— Можешь, не торопиться я, освобожусь только через час.

Взяв полотенце, Смольский скрылся в ванной. Алиса пришла в номер через десять минут.

— Решила надеть бардовое платье? — улыбнувшись, спросила она.

— Да.

— Слышала у Смольского с Дубинской проблемы, — так между прочем, уточнила Арефьева.

— Алиса, мне бы не хотелось с тобой проститься я, конечно, понимаю, ты родственница Кирилла, тем не менее, я не потерплю сплетен за нашими спинами.

— Скажите, пожалуйста, какие мы нежные. Настя это шоу бизнес в шоу бизнесе нельзя без зрелищ тут, наоборот, на таких вот зрелищах строят пиар.

— Для меня все это дико.

— Привыкай, тебе милая моя, варится в этом котле, раз ты выбрала столь тернистый путь.

— Порой мне кажется, что я здесь случайная гостья, — растеряно, пробормотала я.

— Насть просто проще надо относиться к происходящему считай это ценой своего успеха.

— А немного ли цен за славу мне приходиться платить? — вздохнув, выпалила я.

— Ну, милая моя попасть в шоу бизнес это значит, принять его законы в противном случае ты очень быстро, выгоришь как певица, — нанося мне, броский макияж сказала Алиса.

— Ты права, — вздохнув, пробормотала я.

— Насть даже если у Дубинской ребенок от Смольского это ничего не значит, сейчас каждая вторая мировая звезда шоу-бизнеса имеет внебрачных детей, о которых не знают, и по, сей день.

— Знаю, просто он, растоптал мои чувства, но ты права я знала, за кого шла замуж и потом это, стоило свеч, я знаменита.

— Я рада, что ты это понимаешь, — взбивая мне, волосы сказала Алиса.

— Алиса вы долго? — прервав нас, спросил Смольский.

— Нет.

— Алис, мы с Кириллом тут переговорили, до возвращения с гастролей мы будем вынуждены обратиться к твоим услугам.

— Помогу по— родственному какие проблемы я благодарна Смольскому, за Софию она учится, в лучшей гимназии Москвы.

Когда я вышла, из комнаты Кирилл молча, курил у окна.

— Ну, наконец, то, — закатив глаза, проворчал он.

Пока стилист занималась, Кириллом я, связалась с Москвой.

— Алло, — хрипло ответила свекровь.

— Здравствуйте как там дети?

— Женечка справляется, Рома написал новую песню я вот, простыла, но простой себе не устроила в ателье без меня застой.

— Ну, это, естественно только вы знаете на какие рычаги нажимать.

— Как Кирюша? — перебив меня, спросила свекровь.

— Алиса гримирует его перед концертом.

— Значит, это правда с Дубинской у него была связь? — пошла в наступление мать мужа, будто это я толкнула ее разлюбезного сыночка в объятия гримерши.

— К сожалению, это правда пока я лежала, на сохранение он развлекался, только это ничего не меняет.

— Естественно не меняет, нам, хватило, тебя ладно ты, родила нам внуков в браке, а тут вообще неизвестно один ли партнер у нее был или нет. Настя от хорошей жены мужья не гуляют, скорее всего, он пресытился тобой.

— Спасибо на добром слове Эльвира Сергеевна, — прервав свекровь, сказала я и отключилась, пожалев о том, что вообще звонила.

Хорошо вешать все шишки на того, кто ни сном, ни духом впрочем, ничего удивительного его мать все три года искусно играла, роль радужной свекрови, ненавидя меня черной ненавистью, — с грустью смотря в окно, размышляла я.

— Насть чего грустная такая? — подойдя ко мне, спросил Смольский.

— Да так, — махнув рукой, отмахнулась я.

— Звонила матери? — вздохнув, спросил Кирилл.

— Кир это не имеет значения.

— Насть ни обращай, на нее внимание ты же ее знаешь, — вздохнув, пробурчал Смольский.

— Я и не обращаю для нас с тобой главное не выпасть из гастрольного графика и быть в форме верно?

— Совершено, верно. Насть, а тебя не так просто выбить из колеи, — вздохнув, подметил Смольский.

— Просто сцена для меня все для тебя думаю это не открытие.

— Насть я не идеален, далеко не идеален, но я хочу, чтобы ты знала, что мое сердце всегда будет принадлежать только тебе.

Кирилл, Кирилл как красиво ты поешь жаль только что это всего навсего слова встреть ты по певучей да погрудастей девочку из периферии не задумываясь, сделал мне ручкой, — хотела крикнуть я, но во время прикусила свой острый язычок.

— Лимузин ждет вас, — прервав мои размышления, сказала Лидия Сергеевна.

— Спасибо.

Не успели, мы приехать нас, обступили поклонники вслед за ними репортеры газета «Жизнь».

— Все потом, — сделав, ручкой поклонникам, сказала я.

Зал как всегда встретил меня бурными аплодисментами начала я в этот раз с «Парусника любви» а закончила « Одной ночью любви». Завтра летим в Новгород там Владимир ну и Ростов на дону.

— Утомилась? — положив, белые лилии на стол, спросил Смольский.

— Немного, но это приятная усталость.

Нас прервал зазвонивший телефон Смольского, когда он ушел, я решила смыть макияж.

— Вот мы и свиделись дрянь! — услышала я визгливый голос взорвавшейся Полины в номер.

— Ты как тут? — только и успела я спросить, как она плеснула серной кислотой мне в лицо.

— Дубинская! Ты что натворила? — влетев в номер, взревел Смольский.

— Что не нравится? Ну, ничего ей теперь уже ничего не поможет, а раскрутить сможешь, ты меня от ребенка я все равно избавилась.

— Вызовите кто нибуть полицию! — скрутив мерзавку, заорал Смольский.

Я в шоковом состоянии пыталась смыть гадость с лица, но мои попытки были, тщетны, мне разъело, глаза, попало на шею.

— Вызовите скорую мать вашу! — орал не своим голосом Смольский.

— Она уже приехала гражданку Дубинскую увезли в СИЗО.

Меня отвезли, в ожоговый центр два дня я, была в болевом шоке, когда пришла, в себя пришла в ужас моей карьере конец да чего уж там говорить, скорее всего, браку тоже конец, — глотая слезы бегущие по тому, что когда-то было, лицом, размышляла я.

— Смольская к вам приехали, — услышала я хрипловатый баритон врача.

— Кто? — глухо спросила я.

— Представился вашим мужем.

Ясно решил подсуетиться и подать на развод, зачем ему жена уродка, — вздохнув, подумала я сказав: «Пусть заходит, раз пришел».

— Настя ты как? — присев на край кровати спросил Кирилл.

— Как видишь, ты лучше скажи, зачем приехал, я товарный вид, потеряла, тебе придется, заплатить неустойку Якову Семеновичу в желтой прессе уже раструбили о том, что случайная пассия Смольского облила кислотой звезду эстрады Анастасию.

— Зачем ты так? Насть я не знаю, что со мной, но кроме тебя мне никто не нужен, сегодня же мы вылетаем, в Германию в клинику Франка Милона там, тебе сделают несколько пластических операций на это уйдет ни один год.

— А что скажите детям?

— С матерью я уже поговорил, она скажет Роме, что мы задержались на гастролях, во всяком случае, что — нибуть придумает.

— Ты понимаешь, что кислота проникла, в носоглотку я могу лишиться голоса? — хрипло спросила я.

— Я подниму всех врачей, но петь ты будешь.

— Когда летим?

— Сегодня ночью.

— Что отец прислал личный самолет? — криво усмехнувшись, спросила я.

— Да.

Несмотря на то, что Смольский не оставил, меня на произвол судьбы по отношению к нему у меня что-то обмерло, нет уже той любви, что раньше тем не менее, падать вниз ох как не хочется, ему я благодарна тем, что он протащил меня в шоу бизнес.

Краем уха я услышала его разговор с матерью.

— Ты что решил терпеть убытки из-за уродины жены? Кирилл очнись, обрати внимание на Лерочку, а ее помести в приют таких же, как и она.

— Мама, а ничего что она мать моих детей и что я нее люблю? Раньше я сам так же рассуждал, как и ты пока не встретил ее.

— Ты глупец ты на такие бабки попадаешь, — не унималась мать.

— С Вертинской мы несовместимы, с третьего дубля записали, альбом она не, может петь живьем так же, не попадает в такт с фонограммой.

— Машина прибыла, — прервав Смольского, сказала медсестра.

— Спасибо.

В самолете я то теряла, то приходила в себя.

— Потребуется ни одна операция, перейдя на русский язык, сказал Фил Корней.

— Будете делать до тех пор, пока полностью не восстановите внешность моей жене, — сухо проскрежетал Смольский.

— Мы попытаемся восстановить ей зрение, но будьте готовы к тому, что ей придется носить линзы.

— Я готов.

Не знаю, сколько мы летели, но в себя я пришла, в просторной вип палате, ощупав, лицо я, наткнулась на тугую повязку, судя, по сему первую операцию мне уже сделали, — с грустью размышляла я

— Настасья Юрьевна Фил Маркович ждет вас, — на ломаном русском языке прервав мои размышления, сказала зашедшая в палату медсестра.

— А мой муж он вернулся обратно в Россию? — криво усмехнувшись, корчась от боли, спросила я.

— Нет, гражданин Смольский живет в гостинице «Фибрано».

— Ясно.

— Доктор ждет вас.

Пройдя, в просторный кабинет я, столкнувшись с изучающим взглядом коренастого мужчины в очках, подумала: « вот гад мне и так самой до себя, а он еще смотрит на меня как на подопытного кролика».

— Садитесь, — на ломаном русском сказал доктор.

— Моему лицу конец? — обречено вздохнув, спросила я.

— Мы вас прооперировали, вернули общие очертания, но над вашим лицом еще работать и работать хочу, сразу предупредить вас у вас будет, совершено новое лицо мы будем моделировать, вашу внешность вот посмотрите, кивнув на компьютер, сказал мужчина.

— Когда следующая операция?

— Через месяц рубцы должны затянуться я начну, работать над глазами зрение удалось восстановить частично, придется, носить линзы начну работать над подбородком я своего рода скульптор.

Вернувшись в палату, я столкнулась с Вербинской.

— Вы? — вздохнув, спросила я.

— Удивлена? Я как узнала, что с тобой сделала, любовница моего племянничка пришла в неописуемую ярость, не смотри, на меня так я к тебе, прикипела.

— Смольский посадил эту болонку, но мне нелегче он растоптал, мои чувства только вот я никогда не забуду, кому обязана славой.

— Я рада, что ты это понимаешь, и это, остужает твой пыл. Детка пойми простую вещь, мужики полигамны, а тут маэстро продюсер и композитор в одном лице естественно одно й музы ему мало. Тут либо смиряешься, либо отправляешься в самостоятельное сольное плавание, только можно без поддержки какого — нибуть влиятельного спонсора, и потонуть ведь в шоу-бизнесе все решают либо связи с высокопоставленными чиновниками либо деньги третьего не дано.

— Для меня это далеко не новость потому и закрываю, глаза на его похождения к тому же отец он замечательный ради детей в лепешку разобьется, а другого мне и не надо.

— В тусовке уже пошел слух о том, что твоя звезда погасла.

— Что ж будем, считать птица упала вниз, но настанет момент, когда я взлечу и утру всем носы.

— Ты раньше не философствовала, — вздохнув, сказала Аврора.

— Раньше меня жизнь так не била.

— Детка это шоу бизнес тут может быть все что угодно.

— Знаю потому и не раскисаю, я, должна быть сильной, если хочу удержать Смольского да он подскудник еще тот, но я отдаю себе отчет в том, что начинать с нуля мне не улыбается.

— А я в тебе не ошиблась ты умная девочка.

— Только вот с матерью Кирилла, — вздохнув, я махнула рукой.

— Ну, тут тебе придется, просто смириться у вас с ней нейтральные отношения особой любви от нее не, жди от внуков она души, не чает главное, чтобы не настраивала Смольского против тебя.

— Уже настраивает, надолго ее не хватило, — скривившись от боли, сказала я.

— Как ты?

— Фил Маркович вернул мне человеческий облик, чтобы я не пугала людей, но до полного восстановления пройдет, ни один год жаль, что детей я увижу лишь тогда когда им исполниться два года, — вздохнув, пробормотала я.

— Что со связками?

— Слава богу, кислота в носоглотку не попала, мерзавка лишь, уничтожила мое лицо мою визитную карточку.

— Может тем лучше для тебя, — задумчиво сказала Аврора.

— В смысле?

— Ты изменишь, имидж будешь голубоглазой шатенкой.

— А это мысль.

— Бабушка, — влетев в палату, спросил взъерошенный Смольский.

— Я а ты я смотрю, свою неустойку, заливаешь горькой? А не подумал о том, что твоей жене гораздо хуже, чем тебе? — набросилась на понурова Смольского Вербинская.

— Подумал, но мы на такие бабки налетели, — схватившись за голову, простонал Смольский.

— Ну и пусть Тульский с Вертинской сейчас на коне, зато, когда наша птичка вновь взлетит на первое место хит-парадов со своей новой песней: «Я девочка огонь» Тульский с Вертинской будут рвать на себе волосы от безысходности, — вздохнув, сказала Вербинская.

— Твои слова да богу в уши.

— А так оно и будет, даже, не сомневайся.

— Кир может это конец и тебе незачем тратить на меня ни время, ни силы, — отойдя к окну, спросила я.

— Насть если ты о Дубинской то бес попутал. Честно говоря, я привык жить по жизни, играючи не задумываясь о серьезных отношениях, я как мотылек перепрыгивал, с одной барышни на другую, раскрутив, куклу барби я тут же, терял к ней всякий интерес но, встретив, тебя девочку сирену я пропал, реально, пропал, — присев на край кровати сказал Кирилл.

— Смольский мне хочется тебе верить, — сморщившись от болевых ощущений, сказала я.

— А ты верь.

Прошел месяц, после того как мне сделали первую операцию, сегодня будет, вторая операция мне предстоит сделать еще две, для того чтобы довести лицо до совершенства и то Фил говорит, что в случае успеха я не смогу носить платья с открытым декольте, так как сильно пострадала шея.

— Смольская на операцию, — зайдя в палату, обратилась ко мне медсестра.

— Уже?

— Да.

Операция длилась три часа, слава богу, я была под наркозом. На следующий день врач сказал, что сформировал мне подбородок и скулы показал модератор моего нового лица нос, будет у меня с горбинкой глаза более выразительные, а губы более чувственными.

— Это буду уже ни я, — вздохнула я.

— Увы, но вернуть прежнюю внешность вам я не смогу я и так сделал все что мог.

— Это что последняя операция?

— Да могу, вас поздравить только без линз вы не сможете, видеть зрение, удалось сохранить частично.

— Хоть на этом спасибо, — вздохнув, сказала я.

Когда я вернулась, в палате меня, ждал Кирилл с розами в руке.

— Я говорил, с врачом он, сказал, что операция прошла успешно только тебе, придется, учиться жить с новым лицом Алиса, говорит, что сделает из тебя самую красивую шатенку в городе, а цвет линз я уже подобрал васильковые.

— Как там Дубинская?

— Ждет, суда его, назначили на август оно тебе надо?

— Я хочу, чтобы эта гадина ответила по закону.

— Раз хочешь, значит, ответит, — набирая какой-то номер, пробурчал Смольский.

— Через месяц мне только снимут повязку.

— Ничего твое возвращение на сцену будет бомбой, я тебе это гарантирую.

— Как малыши?

— Напуганы твоим отсутствием, постоянно говорят, что мы на гастролях, но они разве понимают им по году.

— А что уже прошел год?

— Да милая уже прошел год как ты выпала из шоу бизнеса временно но, тем не менее, это факт.

Порой его излишняя прямолинейность просто выводит, из себя хочется запустить в него чем-то тяжелым только, к сожалению, для меня в этот раз он прав.

После нашей с ним последней встречи прошел месяц, я попросила его не приходить ко мне до снятия повязки и вот сегодня после трех мне, наконец, снимут бинты, что меня ждет новую известно только творцу.

— Смольская доктор сказал, что бинты можно снять сейчас, — зайдя в палату, сказала медсестра.

— Слава богу, — вздохнув, пробормотала я себе под нос.

Фил молча курил у окна, когда я зашла в кабинет.

— Агния приступаем, — махнув рукой, обратился доктор к медсестре.

Когда с меня сняли бинты я, подойдя к зеркалу, застыла как вкопанная. От меня прежней не осталось ни следа, зато теперь у меня выразительней глаза василькового цвета нос с горбинкой о котором я мечтала, с детства губы чувственней не надо качать в принципе меня все, устроило только вот пока как-то непривычно.

— Вас что-то не устраивает? — подойдя ко мне, спросил врач.

— Нет что вы, вы вернули мне мою внешность.

— Только помните о том, что носить платья с открытым декольте вам нельзя удалить рубцы с шеи не удалось.

— Я помню.

— Смольская к вам муж, — улыбнувшись, сказала медсестра.

— Меня выписывают сегодня?

— Да.

Кирилл, подарив мне розы, закружил в объятиях.

— Детка ты стала еще краше, чем была.

— Завтра Алиса сменит, тебе имидж макияж у тебя, будет уже другим.

— Я знаю.

— Домой мы вернемся, через неделю отец обещал прислать самолет.

Собрав, вещи мы, поехали в гостиницу. Не успев, зайти в номер Кирилл, связался с Москвой.

— Крут привет, это Смольский моя жена постепенно восстанавливается, я хотел бы вернуться в шоу— бизнес с новым клипом ты как на это смотришь?

— Смольский тебе конечно равных нет, но, а если с ней опять что — нибуть приключиться что тогда опять неустойку мне платить будешь?

— И заплачу, она единственная муза, благодаря которой я горы сверну.

— Неужто девчонка так тебя зацепила, сколько я тебя знаю, с тобой это впервые до встречи девочки из периферии ты, смотрел на девиц как на инструмент временного пользования, а тут любовь.

— Я сам обалдел ну так как?

— Ничего обещать не могу, сам, понимаешь тут, кто успел тот и съел.

— Вот гад мать его, — швырнув, телефон в сторону, прорычал Кирилл.

— Что и требовалось, доказать это шоу бизнес тут скорее тебя потопят, чем протянут руку помощи, — вздохнув сказала я.

— Девочка прозрела? — криво усмехнувшись, спросил Кирилл.

— И давно я просто сложила дважды два.

— Что делать будем?

— Сначала приведем, мою внешность в порядок я, хочу вернуться обновленной.

— Думаешь, что вернешься?

— Смольский я не узнаю тебя, откуда этот пессимизм?

— Старею, наверное.

— Ну, до старости Кирюша тебе еще далеко.

— Звонить домой будешь? — вздохнув, спросила я.

— Позвоню, скажу, что через недельку мы будем дома.

— Спроси как там наши малыши.

— Хорошо.

— Я в душ, — встав с кресла, сказала я.

— Хорошо я чуть позже распоряжусь по поводу ужина.

— Если можно тушеные овощи рыба и гранатовый сок.

— Что — нибуть подберу.

Пока я была в душе, Смольский связался с Москвой мне, конечно, не удалось слышать все от начала до конца, но кое— что я услышала.

— Ну, как она там?

— Благодаря профессионалам уже в порядке полна энергии и решимости, посадить мою не состоявшуюся любовницу лет на пять, если не на десять.

— Кирилл, ты когда — нибуть бываешь серьезным?

— Уже случай с Настей меня встряхнул.

— Она конечно не идеальная пара для тебя, но она тебя любит и она мать твоих детей.

— И она самородок кроме нее я ни с кем не споюсь, ведь все песни подогнаны под ее тембр.

— Вот и угомонись.

— Я уже и угомонился, только ты баллон на нее тоже, не кати.

— Сын любить ее я не обещаю, но и катить баллон больше не буду ты прав раз ты с ней счастлив совет вам да любовь.

Выйти незамеченной из ванной не получилось, выходя, из ванной, я задела горшок с декоративным деревом.

— Настя, — вздохнув, пробурчал Кирилл, сделав на отбой.

— Кирилл, так получилось, — разведя руками, сказала я.

— Насть я сколько раз просил тебя не подслушивать, — вспылил Смольский.

— Прости, не удержалась, но я обещаю впредь это не повториться.

— Я на это надеюсь.

— Ну, не заводись, — прижавшись к Кириллу, замурчала я.

— Насть что ты со мной только делаешь! — покачав головой, проворчал Кирилл, увлекая меня на пол.

— Я просто тебя люблю.

— И сводишь меня с ума ты мое счастье ты моя муза тебе нет равных Анастасия со мной это впервые.

— Со мной тоже, — поигрывая, с его волосками на груди сказала я.

Нас прервал телефонный звонок.

— Может ну его? — поигрывая моими затвердевшими сосками, спросил Кирилл.

— А если это Алиса?

— Придет позже сейчас не до нее, — покрывая, меня поцелуями, отрезал Кирилл.

Закутавшись, в простыню я, скрывшись в душе, связалась с Алисой.

— Ну, наконец— то, — вздохнув, проворчала она.

— Алиса я жду тебя у нас в номере через двадцать минут.

— Хорошо я буду.

— Ну, что? — поставив, меня раком спросил Кирилл.

— Через двадцать минут она будет в номере, — тяжело дыша, пробормотала я.

— Ничего успеем.

— Кир сегодня вечером мы летим, домой я, хочу предстать перед публикой в новом имидже, — вздохнув, сказала я.

— Ты права, — надев рубашку, кивнул Кирилл.

Алиса пришла, как и обещала через двадцать минут со своим не большим чемоданчиком.

— Ну, что готова к переменам? — подмигнув мне, спросила она.

— Готова.

— Тогда преступим.

Нанеся, краску мне на волосы Алиса занялась моим лицом.

— Я сделаю тебе питательную маску.

После того как Алиса нанесла, мне питательную маску на лицо она, занялась маникюром.

— Выбери бардовый тон, он будет тебя оттенять, — повернувшись ко мне, посоветовала Алиса.

— Мой новый облик до сих пор мне не привычен.

— Ничего привыкнешь, — подмигнув мне, заверила меня Алиса.

Смыв с меня питательную маску она повела меня смывать краску.

— Ого, это я? — увидев в зеркале шатенку, спросила я.

— Теперь это ты.

Взяв, красную помаду я, накрасила губы.

— Она тебе идет, сюда, подойдут серебристые тени.

Нанеся мне, макияж Алиса сказала: Тебе придется сменить гардероб.

— Я знаю, по возвращению в Москву займусь этим вопросом.

— Хочу, тебя обрадовать час назад я связалась с ателье твоей свекрови.

— И что?

— Она посоветовала мне Ржевского Филиппа Аркадьевича.

— И не тяни.

— Я обрисовала, ему наши пожелания так вот он обещал обновить тебе гардероб за три дня, а пока у тебя есть что одеть.

— Оперативно.

— Ну, так.

— Когда летим?

— Вечером свекор обещал прислать самолет.

Время пролетело, незаметно в половине шестого мы выехали.

— Погода не летная сегодня, — посмотрев на сгущающиеся тучи, заметила я.

— Не каркай, может, пронесет, — прервав меня, проворчал Кирилл.

Самолет пришел во время пилотом оказался друг моего свекра Рубинов Семен Андреевич.

— Ну, что просим на борт самолета, — улыбнувшись, сказала стюардесса в белой блузке и до неприличия короткой юбчонке.

— Девочка принеси мне лучше зеленый чай с жасмином, а Кириллу Владиславовичу сто грамм коньяка, — ласково оборвала я девицу.

— Простите, — пискнула та.

— Настя ну что ты, в самом деле, или ты думала, что я падок на юбки до такой степени? — вздохнув, спросил Смольский.

— Нет что ты, — мысленно выругавшись, буркнула я.

— Насть если между нами не будет, доверия между нами, не будет ничего, — покачав головой, пробурчал Кирилл.

Хорош гусь мать его сам не прочь приударить за смазливой газелью, а мне значит молчи, — с трудом держа себя в руках, мысленно ворчала про себя я.

Остыв, я поняла, что сама же загнала себя в ловушку, за славу готова платить любой ценой даже ценой своего достоинства, так что уповать тут не на кого кроме себя. Раз я хочу быть популярной хочу, чтобы мои песни звучали из радио приемников мне стоит закрыть глаза на шалости своего маэстро и просто молить бога о том, чтобы он не потерял ко мне интерес как к певице.

Самолет стало, штормить в зале появилось задымление.

— Твою мать что происходит? — вскочив с места, спросил Смольский.

— Самолет потерял, равновесие мы падаем.

— Сделайте что — нибуть.

Что было, потом я помню, смутно придя, в себя я, увидев догорающий самолет, пришла в ужас, но больше всего я пришла в ужас, оттого что не могу пошевелиться.

— Кирилл!!! — хрипло позвала я.

— Я здесь, — хрипло прохрипел сильно обгоревший Смольский.

— Я вызову скорую помощь, — хромая хрипло сказал пилот.

— Алиса где?

— Я здесь мне повезло больше, у меня парашют открылся.

— Семен скажи за что?

— Критский заплатил, мне за вашу смерть в шоу бизнесе вам нет места, — направив на нас винтовку оскалившись, прошипел пилот.

Договорить он не успел, Алиса выстрелила ему в затылок.

— Откуда?

— В прошлом я снайпер ну надоело мне бегать с винтовкой наперевес вот, и я решила начать жизнь с нуля.

— Никогда бы не подумал.

— В тихом омуте тоже черти водятся братец, — набирая службу спасения, сказала Алиса, набирая номер 111.

Спасателей ждали два часа, к сожалению, такова наша действительность.

— Ребята вы как? — спустившись к нам, спросил немец на ломаном русском языке.

— Я не могу пошевелиться у меня что-то с позвоночником, а мой муж сильно обгорел.

— Это сильно сказано на нем нет живого места, предстоит не одна пластическая операция, осмотрев Смольского, сказал седоволосый мужчина.

Нас увезли, в клинику имени Штумбурта мне, сделали укол, что, было, дальше я не помню в себя, пришла в реанимации.

— Что со мной?

— Тихо вас час назад прооперировали, видимо вас вынесло взрывной волной чудо, что удалось выжить.

— А мой муж он?

— Ему обработали, раны завтра сделают первую операцию, но для того чтобы он был, как раньше потребуется ни один месяц.

— Когда меня переведут в палату?

— Сегодня после обеда.

Оказавшись в просторной палате, я связалась с Москвой.

— Это правда в самолете была взрывчатка? — глухим голосом спросила свекровь.

— Мне незачем вас обманывать у меня был поврежден позвоночник, я могла, стать калекой на всю жизнь Кир сильно, обгорел, потребуется ни одна операция.

— Вы в клинике Майка Штумбурта?

— Да.

— Возьми карточку Кира и оплати, все услуги там, хватит.

— Я сказала, им счет он автоматически, перешел на счет клиники, так что проблем нет.

— Держись, девочка на тебя столько свалилось.

— Ничего я сильная все снесу.

Сделав, отбой я, выйдя, из палаты столкнувшись с врачом перейдя на немецкий, спросила: «Я могу видеть мужа».

— Да он в палате раны мы обработали, фронт работы себе я, наметил, завтра преступлю, поверьте, он будет, доволен, связки не пострадали, но появилась хрипотца.

— Что ж возможно это предаст его голосу изюминку.

Кирилл молча смотрел в одну точку, когда я зашла.

— Ты как?

— Опустошен, — хрипло ответил он.

— Врач сказал, что связки особо не пострадали, появилась некая хрипотца.

— Которой мне так не доставало, что ж главное не потерять голос совсем.

— Не потеряешь, главное, не раскисай, — приободрив мужа, сказала я.

— Спасибо за поддержку.

— А по-другому и быть не может, я, люблю тебя.

— Выходит, я в тебе, не ошибся, и ты бескорыстно любишь меня, а не мое положение и связи? — подернув меня, вдруг спросил Смольский, чем задел за живое, но я даже мускулом не повела, пусть, думает, что хочет.

— Насть прости, если, обидел просто мать и.

— Кир, я думала, что ты уже большой мальчик, чтобы слушать свою маму, если бы мне от тебя нужны были, твои деньги меня тут уже, не было и потом не забывай, без тебя я так же, погасну, как и загорелась.

— Тут с тобой не поспоришь, прости за то, что усомнился, в тебе сам не знаю, что на меня нашло.

— Ничего.

Вернувшись, в палату я, досчитав, до десяти, сказала себе: Терпение Настя терпения помни, ты, платишь цену, за благополучие твоей семьи детям нужен отец, а тебе слава ради нее можно снести все»

— Смольская на процедуры.

Взяв, костыли я, проковыляла в кабинет Майка.

— Ноги чувствуете?

— Да, но у меня дико болит спина.

— Еще долго будет болеть у вас, было смещение позвонков считай вы, родились в рубашке.

— Скажите, а кто лечащий врач моего мужа?

— Щтильц Марк Романович.

— Скажите, а ему верить можно?

— Знаете, пока еще никто, не жаловался. Девушка с вашим мужем будет все хорошо.

— Ваши слова да богу в уши, — повернувшись к двери, сказала я.

— Главное верьте, в успех в противном случае удача, будет не на вашей стороне.

— Вы что имеете в виду? Что мой муж может умереть?

— Понимаете у него проблемы с сердцем.

— Что? Он никогда не жаловался.

— Правильно потому что всю свою сознательную жизнь наплевательски относился к своему здоровью.

— И каково его состояние?

— Если не предпримет, меры ему осталось жить год или два необходима пересадка сердца.

— Значит, операцию ему не сделают?

— Вам что важна внешность мужа или его жизнь? Он чуть не скончался, когда мы делали ему только первую операцию, а ему предстоит перенести несколько.

— Жизнь, но как мне ему сказать?

— Ну, вы подумайте, в конце концов, вы ему жена.

— Кто будет его оперировать, если он согласиться? —

— Чаг Макул.

Кирилл молча курил у окна, когда я зашла.

— Это правда? Я умираю? — криво усмехнувшись, спросил он.

— Не умрешь, если согласишься на срочную пересадку сердца у тебя чуть не, отказало сердце после первой же операции.

— Все так серьезно? — вздохнув, спросил Кирилл.

— Серьезнее не куда ты, почему не сказал мне о проблемах со здоровьем?

— Потому что мне некогда было, думать о болячках, схватившись за сердце, сказал Смольский, теряя сознание.

— Врача!!! Врача!!

— Девушка успокойтесь, он будет жить, донор, есть, — поставив, кислородную маску мужу заверил меня врач.

Выйдя в коридор, я потеряла сознание в себя пришла в палате.

— Как ты? — услышала я голос свекрови.

— Вы?

— Я прилетела тут же, как узнала, у него всегда, было слабое сердце, но мы как-то не предавали этому значения, а тут виной всему перегрузки.

— Если он умрет, я не переживу.

— Даже думать об этом не смей, Ринат всех врачей на уши поставил, наш сын будет жить.

Операция по пересадке сердца длилась шесть часов.

— Ну, что? — глухо спросили мы.

— Операция прошла успешно надо теперь просто ждать.

— Насть прости меня, если я чем-то тебя обидела, — нервно закурив в сквере больницы, сказала свекровь.

— Сейчас это не главное самое главное чтобы он был жив.

— Ты права, — затушив окурок, сказала свекровь.

— Смольская он пришел в себя, и зовет вас, — прервав нас, обратился ко мне пожилой мужчина в очках.

— Спасибо.

Прошел, месяц как Кириллу, сделали, пересадку на сердце сейчас его, готовят, к повторной пластической операции я, живу в гостинице «Фибрано» свекровь тоже сказала, что улетит с нами, как только ее мальчика поставят на ноги. Хорош мальчик под сорок лет, — хмыкнув, подумала я, но промолчала.

Включив, телевизор я, увидев клип на свою песню: «Ночи любви» в исполнении Вертинской пришла в неописуемую ярость это что же она с подачи Критского присвоила себе мою песню.

— Поражена? Скажу, больше проститут Феликс, продался Криту со всеми потрохами, а я всегда знала, что грош его дружбе цена, — махнув рукой свекровь.

— Остался Датский Яков Степанович, честно говоря, он лучше Феликса.

— Потому что профессионал, а не самоучка как Феликс.

— Конечно, это станет для Кира ударом, но ничего не поделаешь такова жизнь, тем более что это шоу бизнес тут выживает каждый как может, — вздохнув, сказала я.

— А ты молодец в доску стала, своей, не затерялась в большом мега полюсе страны, — закурив, заметила свекровь.

— У меня не было другого выхода либо выстоять, либо погибнуть.

— Вижу девка ты смекалистая так держать.

Утром я проснулась от телефонного звонка Кирилла.

— Привет мне сделали, операцию через месяц, снимут, бинты в случае чего, сделают ряд операций.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо сердце не беспокоит, я чего, звоню, я, соскучился.

— Скоро буду.

Взяв, полотенце я, скрывшись в душе, связалась с Алисой.

— Алло, — сонно отозвалась та.

— Спишь что ли?

— Да, а что?

— Ты мне нужна, звонил, Смольский, попросил приехать.

— Хорошо я буду через десять минут, — зевнув, сказала Алиса.

Долго ждать ее не пришлось.

— Привет к чему такая срочность? — зевая, спросила Алиса.

— Хочу хорошо выглядеть.

— Да от тебя и так глаз нельзя оторвать Насть ты в курсе того, что Смольскому нельзя перенапрягаться ему, конечно, сделали пересадку на сердце, но это еще ничего не значит.

— Нет, врач мне ничего не говорил.

— Он посчитал тебя взбалмошной особой, у которой ветер в голове он говорил со мной.

Ничего себе заявочки с трудом сдерживая эмоции, подумала я.

— Насть ты, что обиделась, что ли на этого нерусского урода?

— Вообще-то я его жена, — надувшись, проворчала я.

— Никто и не спорит просто серьезнее надо быть.

— А что я не серьезная? — вздохнув, выпалила я.

— Насть, кажется, тебя Смольский ждет, — прервав меня, сказала Алиса, заливая мои волосы муссом.

Илья молча курил у машины, когда я вышла.

— Шеф звонил, спрашивал, почему не может до вас дозвониться.

— Почему, почему да потому что мой телефон по ходу накрылся, — пробурчала я, садясь в машину.

Зайдя в палату, я не сразу в не знакомом мужчине узнала своего мужа. От прежнего Кирилла не осталось и следа, правда, появились, ямочки на щеках нос стал с горбинкой.

— Вот так сюрприз.

— Я сам приятно удивлен, думал, что засели тут плотно.

— Насть я попросил Алису купить на ближайший рейс билеты в Москву.

— Я рада ты просто не представляешь, как я соскучилась по нашим крошкам.

— Почему же представляю, я сам по ним, соскучился.

— Твоя мама летит с нами?

— Конечно, она прилетела, да как только, узнала о предательстве пилота друга друге моего отца, — поморщившись, пробурчал Кирилл.

— Судя по сему дружбы, не существует как женской, так и мужской, — разведя руками, сказала я.

— Выходит, что так, но девочка моя такова жизнь и тут ничего не попишешь.

— Когда выписка? — повернувшись к Филу, спросила я.

— Завтра после обеда только.

— Что?

— Марку Борисовичу Борману надо с вами переговорить по поводу вашего мужа, — тихо сказал врач.

— Хорошо.

— Кир, я сейчас приду.

— Даже не думай от меня, что-либо скрывать, — изменившись в лице, прошипел Кир, чем меня напугал, таким я его, увидела впервые.

— Знаешь, что дорогой я не говорила тебе всей правды по поводу твоего здоровья, потому что щадила, но теперь скажу, твое сердце может, остановиться в любой момент и это, не смотря на то, что тебе сделали, пересадку тебе противопоказаны перегрузки, — вспылив, выпалила я.

— Насть шут с ним я не намерен ничего менять в своей жизни будет лучше, если ты зарубишь себе это на носу.

Господи мы с ним женаты всего два года, а уже соримся, что же будет дальше, — схватившись за голову, подумала я. В моих интересах чтобы он из-за своей упертости не сыграл в ящик ведь уже далеко не мальчик, — вздохнув, посетовала про себя я. Досчитав, до десяти я, вспомнив о том, что в кабинете битый час меня ждет лечащий муж моего мужа я, выйдя из палаты мужа, пошла в кабинет лечащего врача Кирилла.

— Анастасия Юрьевна, — на ломаном русском языке обратился ко мне врач.

— Я вас слушаю.

— Операция по пересадке сердца прошла успешно, но перенапрягать сердце я бы ему, не советовал, мало ли что.

— Я знаю только он ничего, и слышать, не может без музыки себя, не мыслит.

— Ну что могу сказать терпения вам.

Да тут с ним не поспоришь у Смольского характер тот еще, — вздохнув, подумала я, садясь в машину.

— Насть, где ты так долго была? — выйдя из машины, пошел в атаку на меня Кирилл.

— Задержалась, у врача, прости дорогой, если тебе наплевать на свое здоровье то мне нет.

— Прости, ты же, знаешь мой характер, — покосившись, в сторону Бурова, пробурчал муж.

— Насчет него можешь, быть спокоен глотку я ему, заткнула, — тихо сказала я.

— Умная девочка.

Приехав в гостиницу, мы зашли в номер Эльвиры Сергеевны.

— Сынок это ты? — сняв очки, спросила она.

— Да, а что я так безобразен?

— Нет, напротив просто ты не похож на себя.

— Знаю и мне самому как-то еще не по себе то ли я это, то ли совершено незнакомый мне человек.

— Ничего привыкнешь, сын звонила, Алиса в Москву мы, летим завтра вечерним рейсом в 17:45.

— Как отец?

— Лучше его чуть удар не хватил, когда он, узнал о предательстве своего армейского друга.

— Судя по сему, мамуля друзья то и предают в самую первую очередь, — прервав мать, сказал Кирилл.

— А ты ожесточился, раньше таким, не был, — вздохнув, посетовала Эльвира Сергеевна.

— Просто до недавнего времени меня так не кидали.

— Если ты имеешь в виду своего Феликса, то он никогда мне не нравился, и ты прекрасно об этом знаешь, к тому же я не раз тебя о нем, предупреждала только ты ни кого, слушать не хотел, — вспылив, рявкнула мать Кирилла.

— Мама остынь, я, знаю, что бываю, невыносим, но сказать то можно было? — упрямо стоял на своем Смольский.

— Нельзя потому что ты упрямый как осел слышишь, только себя мнение окружающих для тебя, не существует так нельзя сын взять хотя бы твое здоровье.

— А я знал, что все сведется к этому? — закатив глаза, проворчал Кирилл.

— Если тебе наплевать на себя подумай, о детях каково им, будет, если тебя не станет, — встряхнув Кирилла, пробурчала свекровь.

— Ты права просто я не знаю, что я буду делать без музыки и, — запыхтев, начал Кирилл.

— Ты как творил, так и будешь творить, речь идет, совсем о другом не загонять себя не переутомляться помнить о том, что на тебе лежит ответственность о детях не быть эгоистом и помнить о том, что ты не пуп на земле.

— Как Рома? — прервав мать, спросил Кирилл.

— Я отдала, его в музыкальную школу имени Туева.

— Ему же только три года.

— Там принимают, от трех до пятнадцати лет сын, будет лучше, если карьерой твоего сына займется Туев он свой человек, доверять, ему можно.

— Я не буду вам мешать, — встав с кресла прервав свекровь, сказала я.

— Да пожалуй ты права, — закурив, кивнула свекровь.

Через двадцать минут на балкон вышел взволнованный Кирилл.

— Что случилось, на тебе лица нет? — взяв, Смольского за руку спросила я.

— Туев, мой биологический отец они когда-то любили друг друга.

— А чего расстались?

— Он послал ее на аборт.

— И что мама?

— Она в отчаянии побежала к Ринату, а тот, будучи от нее без ума взял ее с ребенком.

— Благородно, однако, и что теперь?

— Теперь он из-за чувства вины передо мной хочет позаботиться о моем сыне, что ж я буду только рад, потому что мать права я не могу разорваться здоровье уже не то, — махнув рукой, пробурчал Кирилл.

— Кир, пошли твоей маме надо отдохнуть, — прервав Кирилла, сказала я.

— Ты права, — затушив окурок, кивнул Кирилл.

— Поди, Критский с Тульским считают нас погибшими? — хмыкнув, спросила я.

— Ну, да я инсценировал наши смерти, затем чтобы им впаяли по первое число спасибо моему отцу у него прокурор с судьей в драгунах ходят.

— Иди ты, — присвистнула я.

— Зуб даю, только на смену ему, придет другой еще хуже предыдущего.

— Ну, Крита насколько я знаю, давно хотели, убрать ведь в свое время он покусился на Афродиту.

— Ты имеешь в виду Кубинскую Таисию Павловну?

— Ее самую.

— Да не долго музыка играла, не долго фраер танцевал, по ходу покровитель у дамочки круче, чем у лысого черта, — улыбнувшись, подметила я.

— Судя по тому, как Крит рвет и мечет так оно и есть.

— Откуда сведения?

— Птичка на хвосте принесла.

— Случайно не Яков Степанович?

— Он самый.

— Понятно.

— И когда же мы воскреснем?

— Послезавтра отец уже звонил, сказал, что Крита с мечеными купюрами задержали в аэропорту.

— А Тульский?

— А что Тульский сказал, что он не при делах короче вышел чистым из воды впрочем, я не удивлен он всегда был гнидой.

Вечером Кириллу позвонил отец, что все договорено в четверг в 15:45 будет слушаться, дело покушении на убийство на Смольского Кирилла Владиславовича и Смольской Анастасии Юрьевны дело, будет вести Дубов Аркадий Павлович прокурор в курсе.

— Все схвачено уплачено?

— Детка пойми, по-другому ни как против системы, не попрешь такая наша сучья действительность.

— Да уж жизнь жестянка зашибись, — вытер, пот со лба, пробормотала я.

— Насть шоу-бизнес это тебе не райский уголок тут нет друзей соратников тут товарки по цеху впрочем, как и в обычной жизни человек, человеку враг и каждый норовит, ближнего своего сожрать подсидеть ну ты понимаешь.

— К сожалению, — вздохнув, кивнула я.

Встав, с кресла, я, пройдя к столу открыв его, достав толстую тетрадь, протянула Смольскому.

— Что это? — сняв очки, спросил он.

— Ночью я написала новую песню: «Птица».

Взяв, тетрадь он, прочитал припев: «Я птица, восставшая из пепла;

Я возродилась, чтобы обрести покой

— На философию потянуло?

— Ну, да.

— Оригинальная, однако, песня далеко пойдешь.

— Стараюсь.

— Насть судить Полину будут в тот же день что и Крита.

— И когда?

— Двадцать пятого в 15:45 по московскому времени.

— Что за день недели?

— Среда кажется.

Заснуть нам не удалось, каждый думал о своем. Встав, в половине седьмого утра я, зевая, прошла в душ.

— Не спится? — закурив, спросил взъерошенный Кирилл.

— Не спится когда самолет?

— Рейс на 12:00 часов завтра должны быть в Москве.

— Быстрей бы я так соскучилась по детям и.

— По сцене? — улыбнувшись, спросил Кирилл.

— Да.

— Ничего потерпи немного, зато наше возвращение в шоу-бизнес будет триумфальным.

— Дай то бог, чтобы так оно и было, — улыбнувшись, пробормотала я.

— Даже не сомневайся так оно и будет, — увлекая, меня на кровать, прошептал мне на ухо Кирилл.

Секс был как в наш медовый месяц, слава богу, с этим у нас все в порядке. Хотя Смольскому время от времени все равно нужна новая муза это больно неприятно, но я ничего ни хочу менять. Даже если бы я хотела уйти в свободное плавание начать сольную карьеру на то потребовались деньги или богатый пузатик с внушительными связями, увы, но такова наша жизнь.

— О чем думаешь? — перебирая мои волосы, спросил Кирилл.

— Да так о своем, — ушла от ответа я.

Зазвонил, телефон Кирилла на дисплее, высветился номер Бурова.

— Алло.

— Машина пришла.

— Мы будем через сорок минут, — сухо прервал охранника Кирилл.

— Я в душ.

— Я составлю тебе компанию? — подмигнув мне, спросил Кирилл.

— Составь только у нас не так уж и много времени.

— Ничего успеем.

Нашу идиллию прервал разрывавшийся телефон Кирилла.

— Кто? — повязав, полотенце на бедре, спросила я.

— Бурый сказал, что через час самолет держу только из-за тебя, да и он профессионал в отличие от предыдущих, — поморщившись, проворчал Кирилл.

— А почему Туза не взял?

— Охрану распределял ни я а мой отец.

— Прости просто в голове какая-то каша после всего того, что с нами произошло тут еще предстоящий суд плюс пересуды в прессе и.

— Детка такова цена публичных людей от этого ни куда не денешься, — прижав, меня к себе, сказал Кирилл.

— Ты прав думаю мне пора собирать вещи.

— Не утруждай, себя детка горничная их уже собирает.

— Тогда я должна привести себя в порядок без прессы ведь не обойтись верно?

— Верно.

Выйдя из душа, я связалась с Алисой.

— Тебе подойдет, насыщено красное платье ты теперь жгучая брюнетка вижу, привыкнуть к новому имиджу тебе не просто, но теперь твое новое лицо это твоя составная часть.

— Я знаю, просто непривычно вроде это я и в то же время у меня, создается такое ощущение, что в зеркале я вижу, совершено постороннего человека.

— Ты должна, быть Филу благодарна за то, что он собрал, тебя по частичкам считай, пластика та же ювелирная работа к тому же пластика, бывает удачной в том случае если ты, попала к профессионалу, так что тебе грех жаловаться на судьбу.

— Я поняла ты, когда ко мне зайдешь? — прервав тираду стилиста, спросила я.

— Через пять минут, — вздохнув, пробурчала Алиса и отключилась.

Открыв, гардероб я, надев, красное платье, я, достав шубу со шляпкой, удовлетворено кивнула, раньше о таком я могла только мечтать.

— Любуешься собой? — хмыкнув, спросил Кирилл бесшумно подошедший ко мне сзади.

— Да, а что нельзя? — залившись краской, спросила я.

— Удивительно вот не думал, что тебя можно смутить, — обняв меня, заметил Кирилл.

— Ну, значит, ты не все обо мне знаешь.

— Кирилл я займусь тобой через сорок минут, — прервав нас, сказала запыхавшаяся Алиса.

— Ты что бежала что ли? — покачав головой, спросил Кирилл.

— Так Бурый сказал, что вы на самолет опаздываете.

— Самолет у нас через час время еще есть.

— Уф, слава богу, а как Эльвира Сергеевна стилист ей нужен?

— Нет, мама сама себе стилист, — прервав Алису, сказал Кирилл.

Скрывшись в комнате, я тяжело вздохнула, сменив, внешность в корне, изменился и Кирилл. Мне кажется, что рядом со мной совершено чужой мне человек он стал, жестким да он никогда, не был ангелом, но от него веяло теплом, а теперь веет холодом, — с грустью смотря на свое отражение в зеркале, мысленно рассуждала я.

— О чем призадумалась? — вздохнув, спросила Алиса, словно прочитав мои мысли.

— Да так не бери в голову, — вздохнув, отмахнулась я.

— Насть если ты об изменениях в Кирилле, то это естественно мало того, что он перенес, операцию по пересадке сердца так еще в корне, изменил внешность.

— Просто я боюсь что он.

— Займется раскруткой, какой — нибуть Люси как Николаев? — вздохнув, спросила Алиса.

— Да.

— Ну, детка творческие люди так же непостоянны, как и обычные мужики, так что ты должна всегда быть готова к любому ходу событий, — разведя руками, сказала Алиса.

— То-то и оно, — вздохнув, пробурчала я, подкрашивая губы.

— Насть, мой тебе совет лишний раз себя не накручивай, живи сегодняшним днем.

— Девчонки вы все? — прервав нас, спросил Смольский.

— Да.

Выйдя в лоджию, я тяжело вздохнула, да не мешало бы мне подыскать себе запасной аэродром в случае развода со Смольским, — вздыхая про себя, размышляла я. У Кирилла есть двоюродный брат между прочем его конкурент: Вершинский Глеб Анатольевич, кажется, он был на нашей свадьбе, — вздыхая, размышляла я. Мне бы не хотелось терять мужа но, похоже, все к этому идет

— Насть нам надо поговорить, — прервав мои размышления, сказал Кирилл.

— О чем? — не поворачивая головы, спросила я.

— Понимаешь, я тебя больше не люблю, ты меня не вдохновляешь, при чем уже давно еще до того как тебе плеснули кислотой в лицо я, хотел поговорить с тобой о разводе, да и детей я от тебя не хотел.

Смотря, на некогда любящего и совершено чужого человека я отказывалась верить в происходящее.

— У тебя кто-то есть?

— Валерия с ней мы одно целое, знаешь она, была, права из деревни так и, будет пахнуть, деревней в тебе нет лоска, который, есть, в ней ты певичка однодневка твои песенки о вечном ни кому не нужны.

— А что будем делать с детьми?

— Можешь, их забрать себе они мне ни к чему у меня начинается, новая жизнь отступные я тебе заплачу, иногда обещаю, платить элементы только содержать тебя не собираюсь.

— Ты обрываешь со мной контракт? — хрипло спросила я.

— Совершено, верно, я займусь раскруткой своей будущей жены.

Я была разбита, раздавлена, я потеряла, все к чему так долго шла ведь мой путь на сцену, был долгок и тернист, но я не собираюсь, сдаваться ради благополучия сыновей я в лепешку разобьюсь, буду петь в ресторанах, но они ни в чем не будут у меня нуждаться.

— Анастасия, а я знала, что моего сыночка надолго не хватит, — со злорадством подметила подошедшая ко мне свекровь.

— Что ж теперь вы будете рады он жениться на Вертинской.

— А так и должно, было быть вашего брака вообще не должно, было быть в природе, так же как и детей.

— Что вы такое говорите?

— Только правду твои щенки нам не нужны! — закричала свекровь.

— Хватит! — рявкнула я.

— Ты на меня не ори! — замахнувшись на меня, завопила свекровь.

В самолете я связалась с Авророй.

— Алло. Насть ты как? — глухо спросила бабушка Смольского.

— Что уже в прессе раструбили о скором разводе звездной пары? — глотая слезы, спросила я.

— Пресса не дремлет, сама понимаешь. Насть ты держись, ты должна быть сильной ради моих правнуков.

— Хм вы, что от них не отказываетесь?

— Что за глупости ты несешь? В них течет моя кровь. Значит, так жить будешь, у меня в Сокольниках все равно квартира пустует, возражений не потерплю.

— Я и не собиралась просто все странно и.

— Насть ты мне как дочь и я хочу тебе помочь, мне жаль, что мой внук оказался таким мудаком.

— Когда я выходила за него замуж я знала что рано или поздно он сделает мне ручкой, — вздохнув, сказала я.

— Я встречу тебя в Москве вместе с детьми или ты хочешь вернуться в дом, где тебе не рады?

— Ни хочу но.

— Уходить надо самой, не дожидаясь, когда тебе укажут на дверь.

— Что бабку мою втянула в свои интриги? — схватив, меня за волосы зашипел Кирилл.

Такого я от него не ожидала, за два года брак он не разу не поднял, на меня руку господи хорошо же он, скинул маску сейчас, — вырвавшись из цепких рук чудовища, мысленно рассуждала я, глуша джин тоник.

— Не спейся! — презрительно кинул мне некогда любимый человек.

— Не сопьюсь ведь кроме меня о моих львятах никто не позаботиться.

— А ты стала жесткой, что зубки отрастила, не боишься, что тебе их сломают?

— Я уже ничего не боюсь, я не боюсь начинать все с нуля, потому что поняла, что рассчитывать надо только на себя на свои силы бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Хорошо поешь, но это только слова в задрипанном ресторанчике на сытую жизнь ты не заработаешь, остается одно зарабатывать передком, — зайдясь в хохоте, сказал Смольский.

— Кирилл! Анастасия пора ехать, — прервав нашу перепалку, сказала свекровь.

В машине она, повернувшись, к Кириллу шепнула: «С Дуровым Антоном Павловичем я уже связалась, вас разведут за один день». Открыв, сумочку я нашла визитку Вершинского, о которой благополучно забыла. Господи как же я устала унижаться, но что не сделаешь, ради благополучия детей ведь, если у меня не будет, сильного адвоката их папочка, лишит их всего.

Набрав, номер я услышала: «Алло я вас слушаю».

— Глеб Анатольевич это Анастасия, — тихо сказала я.

— Вы не можете говорить?

— Да.

— В таком случае давайте встретимся в Москве завтра во второй половине дня в «Дидро».

— Хорошо.

— Что за братца взялась, что жена не стенка можно подвинуть? — оскалившись, спросил подлетевший ко мне словно коршун Смольский

— А тебя это уже не касается.

Выйдя, из самолета я, увидев, Аврору с детьми со всех ног, бросилась к ним.

— Аврора не ожидала от тебя, — изменившись в лице, зашипела Эльвира.

— Эльвира если внуки не нужны вам, то я в состоянии поставить их на ноги в чем проблема?

— Ты пожалеешь я.

— Эл грозить мне я бы тебе не советовала, сама знаешь, кто у меня муж, — изменившись в лице, прошипела Аврора Сергеевна.

— Поехали Анастасия дети и так напуганы, — повернувшись ко мне, сказала Вербинская.

— Аврора Сергеевна сегодня после двух я встречаюсь, с… я замялась.

— С Глебом? Насть ты думала я ничего не знаю? Знаешь, я, знала, что рано или поздно Кир тобой насытится и укажет, на дверь знала, что кроме страсти к тебе он ничего не испытывает, а вот Глеб полная противоположность Кириллу так держать, молодец только буть осторожна Регина цербер еще тот не говоря о Якове Анатольевиче.

— Аврора Сергеевна я потеряла все к чему так долго шла, а вы грузите меня.

— Ты должна двигаться вперед, если хочешь чтобы твои дети ни в чем не нуждались или ты хочешь сводить концы, с концами поя в каком — нибуть задрипанном ресторанчике перед пьяными боровами?

— Нет.

— Я видела, как на вашей свадьбе на тебя смотрел Глеб, я знаю, что говорю, уж поверь мне на слово.

— Он женат, кажется, на племяннице Критского, — поморщившись, прервав Аврору, сказала я.

— С Вероникой он уже развелся, она отказалась от малышки девочка родилась с дефектом у нее что-то с ножкой.

— Ужас, какой, а что же Глеб?

— Нанял специалиста, за малышкой полный уход врачи говорят, что этот врожденный дефект можно исправить только не у нас, а в Германии.

— Я буду жить здесь? — кивнув, на обитый кирпичом девяти этажный дом, спросила я.

— Да ты будешь жить, на шестом этаже в семи комнатной квартире там, есть детская.

— Вы?

— Знаешь, я не хотела тебе говорить девонька, но я потомственный экстрасенс предвижу будущее.

— Вы?

— На твоем творческом пути будут, и взлеты и падения ты пройдешь, тернистый путь к счастью, но и обретешь любовь.

Подойдя к дубовой двери с золотой табличкой « Берестова Анастасия Юрьевна» я тихо спросила: «Когда вы успели»?

— Когда в прессу просочился слух о романе Кирилла с Валерией.

Нажав, на кнопку мы услышали: «Кто»?

— Нина Ивановна это Вербинская открывайте.

Пройдя в прихожую, я присвистнула, прихожая отделана под дерево на стенах картины Васнецова, Брюллова зайдя, ванна отделана под плитку, в ванной могут поместиться трое, если не больше кухня шикарная там лиловые тона мебель под девятнадцатый век.

— Насть возьми документы на квартиру, — подойдя ко мне, сказала Аврора.

— А что я должна сделать?

— Расписаться, — услышала я хрипловатый бас лысеющего тучного мужчины в сером костюме, который явно был ему мал.

— Вы во время Марк Станиславович, — вздохнув, сказала Вербинская.

Пройдя в зал, я присвистнула, в гостиной, преобладают лиловые тона.

— Нина Ивановна, где Марья Сергеевна?

— Она готовит детскую для мальчиков.

— Пусть подойдет, мальчики утомились, — прервав домработницу, сказала Аврора Сергеевна.

— Аврора Сергеевна машина осталась у Смольских и я.

— Насть сегодня я тебя подброшу, а там голуба сама.

— Я знаю просто через сорок минут у меня встреча с Вершинским.

— Будешь, ко мне прислушиваться скоро с вихрем вернешься в шоу — бизнес, — тихо сказала Аврора, садясь в машину.

— Вадим поднажми, что ползешь, как черепаха Анастасия опаздывает, — цыкнула на охранника Аврора.

— Так проезд перекрыли, походу авария мажор не вписался в Нисан, — выругавшись, пробубнил Вадим.

— А в объезд не пробовал ну елы — палы мы опаздываем.

— Хорошо сейчас попробую, — запыхтев, пробурчал охранник.

Слава богу, Нисан с Опелем объехать, нам удалось в ресторане я, была во время.

— Ну, я подожду тебя в машине, судя по выражению лица разговор, будет, долгим и серьезным, хочешь попросить его о встрече с Якушевым Анатолием Витальевичем?

— Вы.

— Я же тебе сказала, я, читаю тебя как открытую книгу, причем давно и ты его видела, низкорослый блондин в очках с бородкой когда-то, был, другом твоего благоверного пока тот чуть, не посадил его на долгие годы.

Странно, что Аврора так отзывается о своем внучке, — слушая Аврору, подумала я.

Зайдя в ресторан, я немного растерялась, не зная куда пойти. Осмотревшись, я подметила, что хозяин ресторана решил оформить заведение в стиле девятнадцатого века.

— Девушка вас ждут за вторым столиком, — подойдя ко мне, сказала официантка в голубом переднике.

— Спасибо.

— Насть, я здесь, — услышала я за своей спиной бархатистый баритон Глеба.

Обернувшись, я утонула в его раскосых холодно-голубых глазах. В отличие от Смольского в нем чувствуется, лоск чего стоит белоснежная отглаженная рубашка стрелки на брюках зачесанные назад волнистые волосы возможно тут, не обошлось без гримера ведь, насколько мне известно, от Авроры он ищет певицу как для сольника, так и для дуэта все в одном, — размышляла в упор, рассматривая Глеба.

— А ты не так проста детка, — улыбнувшись, заметил он.

— Глеб мне нужна твоя помощь вообщем.

— Смольскому ты приелась? — вздохнув, спросил мужчина.

— Ну, приелась что дальше?

— А ты хамка.

— И не скрываю, этого мне нужен сильный адвокат, в противном случае мои львята окажутся без крыши над головой, хотя загородный дом записан на них у них ровные доли.

— Я помогу тебе, тем более что у Якушева на Смольского зуб тот чуть не подставил его под статью, что же касается, тебя поговорим после твоего развода.

— Спасибо.

С Якушевым я встретилась уже через три дня в «Гармонии» протянув ему, конверт с двадцатью тысячами я спросила: «Вы гарантируете мне успех»?

— Да я вам обещаю, загородный дом, будет, за вашими детьми до их совершеннолетия он, будет числиться за вами.

— До завтра ни о чем не, волнуйтесь все, будет хорошо.

Взяв, сумку я, пошла в сторону остановки.

— Настя подожди, — донеся до меня бархатистый баритон Глеба.

Это мне нравится он, что клеит меня или в моем лице нашел певичку, которую ни как не может себе подобрать, — вздохнув, размышляла, я, не зная, что ответить.

— Ты что язык проглотила? — расплывшись в кошачьей улыбке, спросил он.

— Есть немного просто все это неожиданно и.

— Насть буду, честен с тобой, Яков Степанович передал мне твой старый альбом: «Радуга любви» ты самородок и это было бы преступлением, если бы ты прозябала, в каком-то кабаке и потом для мальцов и так стресс что от них отрекся, родной отец так еще им придется довольствоваться малым. Может, все-таки я тебя подвезу, а там договорим? — вздохнув, спросил Вершинский.

— Пожалуй.

Не успели, мы подъехать к нашему дому как нас, обступили журналисты.

— Анастасия скажите это ваш новый бой-френд?

— Без комментариев, — отодвинув в сторону журналистку, отрезал Глеб.

— Спасибо, — зайдя в подъезд, сказала я.

— Я сам от них отбиваюсь, как могу, а тебе и подавно будет теперь не сладко.

— Черт с ними главное, что я больше никогда его не увижу.

— Твоя боль мне понятна, я сам горько разочаровался в человеке, которого любил больше жизни.

— Предала?

— Если бы отказалась от новорожденной дочери только из-за того, что одна ножка короче другой.

— Ужас, какой.

— Прости, что-то я излишне, разоткровенничался, — махнув рукой, проворчал Вершинский.

— Ничего.

Подойдя к двери, я нажала на кнопку.

— Мама пришла, — донеся до меня голос Никиты.

— Вы рановато я только хотела накрывать на стол.

— Принеси мне чай с жасмином Глебу Анатольевичу сделайте кофе с коньяком.

— Нет мне просто черный кофе я за рулем, — покачав головой, сказал мужчина.

— Мама, а это кто? — выбежав в прихожую, босиком спросили мальцы.

— Это ваш дядя.

— Вот возьмите, — достав, две машинки сказал он.

Предусмотрел, все ух уж эти мужчины за деньги, купят, любую ведь, знает, что у меня нет другого выхода кроме как, лечь под него, — с трудом сдерживая эмоции, размышляла я.

— Спасибо, — растрогавшись, пробормотали малыши.

— Марья Ивановна уведите детей, — вздохнув, обратилась я к няне

— Вот мама обрадуется внукам, а то уже который год все подсовывает мне взбалмошных дочерей своих подруг, которых с моей помощью желательно засветить на телевидение, но я не волшебник и мне западло раскручивать убыточный материал.

Его слова меня покоробили. Но, по крайней мере, он честен со мной в отличие от моего экс супруга.

— Твоя мать владелица Дома мод «Рапсодия»?

— Да, а откуда у тебя такие познания?

— Просто она подруга детства моей бывшей свекрови мы уже пересекались.

— Даже так?

— Да.

— Вас разведут, уже завтра будет, горячо Кирюша попытается очернить тебя твоим бурным прошлым, — окинув, меня взглядом рентгена сказал Глеб.

— Меня это не удивляет, — поморщившись, сказала я.

— Ну, я пойду, Анастасия я буду ждать вашего звонка ваш голос находка для меня, — встав с кресла, сказал Вершинский.

— Я обязательно вам позвоню.

— Мам он, правда, наш дядя? — тихо спросил Алеша.

— Да сладкий мой он ваш дядя, — вздохнув, пробормотала я.

В половине шестого позвонила Алиса.

— Я тебя слушаю, только не тяни, чего, звонишь позлорадствовать?

— А я смотрю, ты ожесточилась, неужто ты, думала, что мой братец запал на тебя окончательно и бесповоротно да кому ты нужна провинциалка недоделанная?!

— Все сказала? Раз все слушай, сюда, сунешься, сюда мало не покажется.

— Ты что рапсы попутала? Детка аль решила, раз ходишь, под защитой Верба значит все можно? — завизжала Алиса.

— Я все сказала, — сухо прорычала я и отключилась.

Пройдя в гостиную, я сев за фортепьяно набросала новую песню:

» Одинокая волчица» осталось теперь просто показать ее Вершинскому дальше деловых отношений по возможности не заходить двух разов мне хватило, за глаза с меня хватит. Я буду жить ради детей. Что же касается, меня то, чтобы быть счастливой штамп в паспорте необязателен. К тому же мне еще, предстоит развенчаться, — с грустью смотря, на ливень за окном, размышляла я о своей судьбе судьбинушке.

— Анастасия Юрьевна, — кашлянув, обратилась ко мне Нина Петровна.

— Что? — оторвавшись от фортепьяно, спросила я.

— К вам приехали.

— Кто?

— Я, — улыбнувшись, сказала Вербинская Аврора Сергеевна.

— Слава богу, а то я уже думала что.

— Да брось ты, он может только пугать, а так ни на что не способен, — махнув рукой, сказала женщина.

— Господи как же я была слепа, но теперь все баста буду думать только о карьере и жить ради детей.

— И напрасно мальчикам нужна твердая рука, в воспитании ты не горячись.

— Аврора Сергеевна я это уже проходила, Смольский тоже соловьем заливался, пока у него, был ко мне деловой интерес как к певице, а когда запахло, большими деньгами он, помахал мне ручкой.

— Глеб твоя судьба уж поверь мне на слово, — прервав меня, сказала женщина.

— Ну, не знаю, я, стараюсь об этом не думать научена горьким опытом, — вздохнув, прервала я Аврору.

— Анастасия Юрьевна вас к телефону Кирилл Владиславович, — прервав нас, сказала домработница.

— Соедини меня с ним в библиотеке.

— Хорошо.

— Насть держи хвост пистолетом элементы платить он обязан он хоть мне и внук, но поступил с тобой как последняя скотина, — грохнув, кулаком по столу, рявкнула Аврора.

— Ну, он творческая личность я была его временной музой приносящей не плохие деньги, да и благодарна ему за пусть не долгую, но славу.

— Будешь слушать, тетю Аврору с тем же эффектом вернешься, на сцену разница, будет, заключаться только в том, что Глебушка будет твоей конечной остановкой.

— Вам то, какой резон?

— Нравишься мне ты, да и на место надо поставить одну выскочку ладно не буду тебе мешать.

Вздохнув, я, зайдя в библиотеку, сняла трубку.

— Смотрю, время зря, не теряешь, уже, окучиваешь моего братца? Ну— ну.

— А в чем проблема Смольский кажется, на дверь мне указал ты выживать то мне как-то надо.

— Вот уж не думал, что ты окажешься такой борзой.

— Смольский походу ты обо мне ни черта не знал, — холодно осадила я человека, которого когда-то боялась потерять, так как боялась что, лишившись, финансовой поддержки своего спонсора никогда, не вернусь на сцену, а тут как по заказу подвернулся сам Вершинский грех не воспользоваться подвернувшимся шансом.

— Хм, а он-то в курсах, что ты используешь, его вроде трамплина к славе?

— А это тебя не касается.

— А не боишься, что я расскажу ему о твоем прошлом?

— Смольский брось ты в своих угрозах делаешь себя жалким.

— Завтра я размажу, тебя по стенке твои выродки будут получать, гроши я тебе это обещаю.

— Смольский ну не делай себя хуже, чем ты есть, — вздохнув, крикнула я, с остервенением швырнув, трубку куда, придется, пришлось, на пол к счастью телефон не разбился.

Господи как же больно и горько разочаровываться в некогда любимом человеке. Плеснув, себе в фужер грамм сто коньяка, — размышляла я. Нет, детка пить ты не будешь, как бы хреново тебе не было, оставив фужер в сторону, — сказала себе я. Семейка Смольских так и ждет что, лишившись, покровителя я опущусь на дно так вот этого, не будет, — почти вслух прокричала я.

Заснув под утро, я проснулась от телефонного звонка своего адвоката.

— Алло, — сонно пробормотала я.

— Я вас разбудил?

— Уже нет, — зевнув, сказала я.

— Слушание о разводе сместили.

— В смысле?

— Вас разведут в 11:35.

— Вот не терпится от меня избавиться, — вздохнув, пробурчала я.

— Тем лучше для вас, кстати, суд будет, на вашей стороне выписывать своих детей из квартиры он, не имеет право.

Слушать адвоката мне было, смешно тут дело не в законе на него плюют те, кто выложит, больше бабла в моем случае Якушев заплатил, судье больше чем ему, заплатил Дуров Антон Павлович.

— Анастасия Юрьевна вы меня слушаете?

— Да, да я вас слушаю.

— Я пришлю за вами машину.

— С Вершинским обговорено? — хмыкнув, спросила я.

— А вы язва впрочем, ему всегда попадался черт знает.

Анатолий Витальевич давайте завершим наш разговор.

— Вы правы, — вздохнув, пробурчал мужчина, сделав на отбой.

Судя, по сему Якушев запал на меня только моя цель Вершинский.

Открыв, гардероб я, достав белый брючный костюм, прикинув, его на себе, решила, надеть волосы, связала в хвост в довершение надела черные очки. Походу их придется снять на улице идет дождь, да и белый костюм станет черным, — вздохнув, размышляла я, смотря на проливной дождь за окном.

Достав темно— синее бархатное платье я, достав голубой плащ, надев его, вышла из дома.

— Здравствуйте, — донеся до меня надменный голосок Анны Павловны из тридцатой квартиры.

— Здравствуйте.

— Настя я поэтесса между прочем заслуженная.

— Я рада за вас простите мне некогда, — сухо оборвав старушку, сказала я.

Оказавшись на улице, я растерялась, ведь Якушев, не сказал, мне какую машину, пришлет.

— Анастасия садитесь, — махнув, мне рукой, сказал Виталий Анатольевич.

— Вы? — приподняв брови, спросила я.

— Собственной персоной да не боись ты нас никто не засекет я высажу вас возле черного хода, а Леопольд вас проведет.

— Прям как кот, — хмыкнула я.

— Анастасия Юрьевна мы приехали, — кашлянув, сказал адвокат.

— Я поняла.

— Я появлюсь минут через пять.

— Хорошо.

Смольский был одет, с иголочки всем своим видом показывал превосходство надо мной.

— Берестова Анастасия Юрьевна преступим, — прервав мои размышления, сказал тучный мужчина в темных очках.

— Слушается дело о расторжение брака между Смольским Кириллом Владиславовичем и Смольской Анастасией Юрьевной.

— Жена моего клиента до брака вела аморальный образ жизни, — начал мужчина с брюшком.

— Доказательства у вас есть? — сняв очки, спросил судья.

— Нет но.

— Антон Павлович у вас одни доводы.

Загородный дом Смольских до совершеннолетия Никиты достался, мне Лешку я, прописала в своей квартире.

— Подкупила, всех лучше скажи, что удалось запудрить мозги судьям через постель Вершинского, — оскалившись, пошел в наступление Кирилл.

— Гражданин попрошу вас покинуть зал заседание в противном случае буду вынужден выписать вам штраф, — сухо оборвал распетушившегося моего бывшего муженька судья.

— Настя, — позвал меня Вершинский.

— Вы?

— Я. Насть моя мать хотела бы познакомиться с внучатами.

— Вы шутите?

— В смысле? Насть мальчики мои племянники пусть не родные, но наша кровь чему тут ты удивляешься, я не понимаю.

— Да так забудь.

— Ну, так что?

— Я даже не знаю в голове каша.

— Насть как раз насчет твоей дальнейшей жизни я и хотел с тобой поговорить.

— Может, поговорим у меня дома тут и так зевак более чем? — вздохнув, спросила я.

— Пожалуй, ты права.

Сев в машину Вершинского я связалась с Авророй.

— Ну, что отвоевала домик под Москвой? — хмыкнув, спросила Аврора.

— Отвоевала и.

— Поговорим на днях удачи.

— Что она хотела? — поставив, машину в ряд спросил Вершинский.

— Ничего особенного.

Нина Петровна колдовала на кухне когда мы приехали.

— Что делают малыши?

— Без понятия с ними Марья Ивановна, — пожав плечами, сказала домработница.

— Сварите нам по кофе и скажите няне, чтобы привела детей.

— Хорошо, Анастасия Юрьевна.

Через десять минут в гостиную зашла Марья Ивановна с детьми.

— Мама дядя Глеб опять приехал? — улыбнувшись, спросил Никита.

— Да.

— Никита это тебе, — протянув, Никите развивающую игру, сказал Глеб.

— А мне? — скуксившись, спросил Алеша.

— Тебе тоже, — потрепав, ребенка по голове, сказал Глеб.

Вот к чему такая щедрость я и так лягу под него лишь бы вернуться в шоу— бизнес, — негодуя, размышляла я.

— Марья Ивановна отведите детей в детскую.

— А мы хотели погулять.

— Идите только не надолго.

— Хорошо.

— Насть, я хотел бы подписать с тобой контракт на пять лет, — закурив, сказал Глеб.

— Я не ослышалась?

— Нет, это будет преступлением, если я пропущу такой самородок как ты.

— И что же я буду сделать взамен?

— Стать моей женой и матерью Наташе.

— Глеб, а твои родители ты не думал о том, что скажут они на это?

— А их мнение меня уже давно не волнует.

Хороша же цена шоу-бизнеса, — вздохнув, подумала я.

— Глеб, но я еще не.

— Я развенчал тебя без твоего присутствия.

— Как это? — заморгав, спросила я.

— Мой человек выкрал твой паспорт ну и дело в шляпе.

— Понять не могу, зачем тебе это надо ты же меня не любишь или ты решил купить меня, зная мое положение?

— Меня тянет к тебе, да и вообще что ты можешь, знать о моих чувствах ты растворилась в змее искусителе, не подумав о том, что стала временным инструментом, приносящим, прибыль у нас же с тобой получится, тем дем о котором я мечтать не мог.

— Смольский так же заливался Вершинский ближе к делу, когда прогонишь мои альбомы?

— Завтра с Дудинским я уже договорился.

— Когда операция у девочки?

— В субботу улетаем, так что с раскруткой придется подождать. Насть мальцам нужна мужская твердая рука, а Наташе нужна любящая мать, твои страхи мне понятны, после братца ты боишься довериться спонсору, подвернувшемуся на пути опасаясь, что все будет, недолговечным я тебе, обещаю, я сделаю из тебя звезду.

Вериться в предание да с трудом, — хотела крикнуть я, но промолчала.

Мои размышления прервал разоряющийся телефон Глеба.

— Ответь не заставляй маму ждать, — с сарказмом в голосе сказала я.

— Какая же ты все-таки язва. Насть, когда речь идет о детях и о дальнейшей судьбе амбиции отходят на второй план, — тяжело вздохнув, попытался донести до меня очевидное Вершинский.

Он прав спору нет, только как-то не хочется становиться очередной пешкой в чужой игре, но видимо придется, — вздохнув, подумала я, с грустью смотря на ливень за окном.

— Насть, отец с матерью ждут нас на Садовом кольце.

— У них дом?

— Коттедж сейчас сама все увидишь.

— Мальчиков взять с собой?

— Да родители хотят с ними познакомиться.

После Эльвиры мне теперь сам черт не страшен, — дорогой размышляла я. Увидев девяти этажный, розовый особняк, отделанный резьбой я, присвистнула.

— Наверное, и сад есть? — улыбнувшись, спросила я.

— И не один летний и зимний ты не бойся у нас волкодав Рик.

Подойдя к резной калитке, Глеб нажал на кнопку.

— Кто? — гнусаво спросил какой-то качек.

— Лис это Верш открывай.

— Глеб проходите, правды в ногах нет, — выйдя, к нам на встречу сказала холеная блондинка в зеленом платье от Версачи.

— Мама это Анастасия и.

— Я знаю, кто это мне нравится ее творчество.

Зайдя в дом, я осмотрелась, здесь чувствуется тонкий вкус, прихожая отделана под дерево навесные потолки, резное зеркало, обрамленное в золотую рамочку в виде лебедей мебель девятнадцатого века, но резная на стенах картины разных эпох.

— Агафья Сергеевна отведите мальчиков в детскую, да и поторопите Глафиру Семеновну, — повернувшись, к блондинке в сером платье сказала мать Глеба.

— Настя буду, с тобой на чистоту выбор сына, привел нас в ужас, но мальчики наша кровь пусть и не совсем близкая, но факт остается фактом. Сын прав это будет преступлением, если такой самородок как ты сгинешь в каком — нибуть кабаке, да и Наташе нужна мать, к несчастью в Нике я горько ошиблась.

— Просто все так стремительно я от развода еще не отошла.

— Девочка моя торопить тебя никто не будет.

— Регина кто это? — надменным тоном спросил статный мужчина в черном пиджаке.

Обернувшись, я готова была, провалиться сквозь землю ведь когда-то я обслуживала его в «Джуте».

— Ты? — пойдя пятнами, зашипел мужчина.

— Ты что ее знаешь?

— Так пересекались, — побледнев, прошипел мужчина.

— Отец ты, что знаком с ней?

— Глеб нам надо поговорить и немедленно.

Ну, все сейчас все раскроется, — теребя платок, думала я.

— Насть, а чего ты ту сидишь, пойдем, к столу Никита с Алешкой давно нас ждут, — вздохнув, сказал Вершинский.

— Я посоветовала бы вам греческий салат и фруктовый.

— Что будите пить? — сухо спросил мужчина.

— Белое полусладкое вино.

— Тонкий вкус у вас, однако.

— Настенька может, споешь?

— Мама Настя пережила развод и.

— Отчего же спою.

— Спой свою новую, — подойдя ко мне, сказал Яков Анатольевич.

— Какую?

— Ту, с которой началась твоя карьера: «Я одинокая волчица», — тихо шепнул мне на ухо мужчина.

— Хорошо.

— Я наиграю мелодию.

— Да мой сын прав ты самородок Смольский полный балван раз променял тебя на куклу, — задумчиво смотря, куда-то вдаль сказал мужчина.

— Насть у меня хорошая новость?

— Какая?

— Я выкупил твои песни у Смольского кроме тебя, их никто не будет исполнять.

— Глеб я… спасибо тебе, — прижавшись, к Вершинскому сказала я.

— Папа ты где? — донеся до меня голос кудрявой девчушки в голубой ночнушке.

— Наташа опять босиком! — качая головой, крикнула мать Глеба.

— Вы будите моей мамой? — подняв на меня глаза, спросила девочка, подволакивая левую ножку.

— Арина Павловна уведите ребенка, — вздохнув, обратилась мать Глеба к няне.

— Насть завтра я жду тебя в студии «Живой звук» я хочу, сменить аранжировку на твои песни и ты, показывала мне новую песню: «Я сжигаю мосты» завтра прослушаю запись в нормальной деловой обстановке.

— Спасибо тебе за то, что ты делаешь, — смутившись, пробормотала я.

— Насть мы нужны друг другу как воздух.

— Глеб просто я думала что.

— Что я буду смаковать, твое прошлое, знаешь, не ты первая не ты последняя кто, прошел через постель моего отца, да и я тоже не святой скелетов в моем шкафу дай бог каждому и что теперь повеситься пусть прошлое остается в прошлом, а мы будем жить настоящим.

— Глеб я.

— Я отвезу вас домой.

— Ты выпил и.

— Я не пил и Насть бегать от меня не обязательно я буду ждать столько, сколько нужно на твоей карьере это не отразиться я тебе это обещаю.

Уложив, мальчиков спать я, прошла, в гостиную Глеб молча, листал фотоальбом.

— Выпьешь?

— Если только кофе я за рулем.

— Ездишь без охраны?

— Когда были концерты, то ездил с Дятлом до тех пор, пока Вероника не вильнула, хвостом и … прости, Глеб махнул рукой.

— Радзинская Вероника Павловна была твоей женой? — поперхнувшись вином, спросила я.

— Да до тех пор, пока врачи не сказали о том, что нашей малышке необходима операция, у нее одна ножка короче другой ну а та заявила, что инвалид ребенок ей не нужен и упорхнула в Америку.

— Дела.

— Насть до завтра, — вздохнув, пробурчал Глеб.

— Когда подъехать?

— Я сам за тобой заеду.

Помахав, ему рукой я тяжело, вздохнула, отрицаю, очевидное только вот снова боюсь раствориться в покровителе, который, сколотив, с моей помощью не хилый капитал помашет, мне ручкой с другой стороны мальчикам нужен отец, что делать ума не приложу, походу запуталась, — вздохнув, почти вслух сказала я, глуша вино. Заснув под утро, я проснулась от ворчания домработницы и брутального баса Вершинского.

Боже только не это! — схватившись за голову, простонала я.

— Не самый лучший способ ты выбрала, — подав, мне какой-то разведенный порошок, сказал Глеб.

— Прости за вид, — разведя руками, пробормотала я.

— Насть надеюсь, в привычку у тебя это не войдет в противном случае о сотрудничестве не может быть и речи.

— Не войдет, я, буду в норме.

— Альбина подъедет через сорок минут.

— Дети они.

— Нина Петровна сказала, что они уже позавтракали.

— Глеб просто в голове каша и.

— Я понимаю, но ты в первую очередь должна думать о детях.

— Глеб я тебя поняла, давай не будем смаковать эту тему, — взявшись за ручку двери, сказала я.

— Хорошо Альбина будет ждать тебя в твоей комнате.

— Хорошо.

Закрывшись в ванной, я подумала о том, что зря противлюсь судьбе пацанам нужно крепкое мужское воспитание, а Глеб их дядя в будущем может стать отчимом я же его дочурке доброй мачехой. Надев, бардовое, платье я, распустив, волосы по плечам, вышла из ванной.

— Как ты? — оторвавшись от тетради, спросил Глеб.

— Я в норме, — вспыхнув, пробурчала я.

— Вот уж не думал, что ты еще краснеешь, — вдохнув, подколол меня Глеб.

— Просто раньше меня никто не смущал и.

— Ладно, иди, к себе стилист уже там я всю ночь, прорабатывал твой альбом и знаешь, там много неточностей музыка ведь должна звучать как звон ручья.

— Не знаю, я писала и просто верила Смольскому, — пожав плечами, сказала я.

— Он не планировал сделать из тебя звезду мирового масштаба так певичку на один раз когда ситуация вышла из под его контроля он и указал тебе на дверь прости за правду матку но такой уж я человек что думаю то и говорю.

— Ничего для меня это не новость.

Столкнувшись, с игривым взглядом блондинки в синем платье я тяжело, вздохнула девочка явно с улицы, но удачно легла под денежного мешка, который слепил из нее человека, — подумала я, садясь в кресло.

— Новая муза Вершинского? — хмыкнув, спросила девица.

— В будущем будущая жена, — поведя плечиком, заявила я.

— Не боишься неприятностей?

— От кого?

— От Вероники, правда, они три года как в разводе ее заморский муж выставил ее вон вот она и возвращается в Россию как побитая собака.

— В таком случае переживать мне нечего от дочери она сама отказалась.

— А ты молодая да ранняя я погляжу, — нанося питательную маску мне на лицо, — подметила она.

— В столице матушке выживает сильнейший тут, если не пойдешь, по головам, устранят тебя как-то так, — сухо оборвала я Альбину.

— Что будем делать с волосами?

— Сделай укладку, — надев бриллиантовые серьги, сказала я.

Через сорок минут на меня смотрела майская роза и не следа от похмелья.

— Ты волшебница.

— Я рада, что тебе понравилось только больше так не пей, а то ни какая маска тебя не спасет, — тихо сказала Альбина.

— Насть ты готова? — отложив журнал «Эстрада» в сторону спросил Вершинский.

— Да.

— Тогда поехали.

Припарковав, машину на стоянке мы, зашли в девяти этажное бронзовое здание. По сравнению с улицей здесь холодно, — осматриваясь, размышляла я. Полы мраморные кругом цветы бронзовые подсвечники в виде диких животных навесные цветы своеобразно, но стильно.

— Марк Павлович ждет нас.

— Звука режиссер? — спросила я.

— Да. Насть да не трясись ты как воробушек все на мази.

— Но как Крит рулит и.

— Это не твоя печаль я сказал, ты будешь петь, значит так и будет.

Зайдя в студию, я столкнулась с пристальным взглядом блондина в темных очках.