Глава 7

День 2.

Я достаточно хорошо выспался, хотя сны мои были весьма неприятные. Был уже полдень, когда меня разбудил немелодичный хор кошачьей природы. Вероятней всего, я проснулся именно тогда, когда домашние питомцы обычно получают свой первый приём пищи. Хотя вполне возможно, что моё пробуждение было никак не связано с наступлением этого времени.

Как бы то не было, но кошки и правда ждали, когда я покормлю их. Держа корм в руках, и наблюдая за виновницей моих вчерашних душевных терзаний, я никак не мог понять, по какой причине мне могли придти в голову такие мрачные мысли, будто бы кошка способна испытывать ненависть безо всякой на то причины? Все кошачьи повадки в жажде еды были одинаковыми, без исключений. Мне даже удалось погладить Билли, Лепёшку и Тузика, пока те были слишком увлечены приёмом еды. Мантисса же уворачивалась столь тщательно и проворно, несмотря на то, что так же как и все была поглощена приёмом корма, что я не смог до неё дотронуться. Я оставил свои тщетные попытки погладить её, и отправился на улицу, проведать уличных кошек. Ещё в прихожей я услышал, что меня уже с нетерпением ждут.

Когда я открыл дверь, справа от меня громоздилось четыре кошки, пара из них была рыжего окраса, одна чёрная, другая серая. Они недвусмысленно намекали мне, что голодны, указывая мордами на миски, и вставая на задние лапы. Когда я покормил их, представление окончилось. В моей голове тут же нарисовалась любопытная параллель между этими кошками и кошками домашними. Их можно было бы без особого труда сравнить с дворянами и крестьянами. Мне даже показалось, что и манеры поведения у них были более грубыми, нежели у обитателей дома на ферме.

После приёма завтрака, я всё же решил немного пройтись по участку, что бы развеять вчерашние мрачные мысли. Не могу точно сказать зачем, но я решил прихватить с собой ружьё. Вероятно для того, чтобы в крайнем случае иметь хорошую увесистую палку для удара. Впрочем, если такие мысли и блуждали в моей голове, они были где-то глубоко на периферии отличного настроения и прощупывания сюжета ещё не созданной рукописи.

Когда я вышел из дома с оружием за спиной, меня встретил тёплый весенний ветер. Был очередной пасмурный день из тех, когда не было ни малейшего шанса на то, что солнце заглянет в такой далёкий уголок планеты, как этот.

Воздух, совершенно не типичный для города, опьянял. Осматривая участок фермы, я обнаружил, что на ней так же есть небольшой пруд, в котором, однако, никого не водилось, кроме разве что, мелкой рыбёшки.

Возвращаясь в дом после осмотра владений, временно порученных мне для охраны, и убедившись, что ничего не выходит за пределы дозволенного, я отметил, что такая близость леса к дому наиболее подходящая для приятного вида из окон.

Где-то в середине дня, когда я было задремал с книгой в кресле, меня разбудил сильный стук в дверь. Надо ли говорить, насколько я перепугался, совершенно не ожидая никакого вторжения? Я вскочил с кровати, схватил ружьё и быстро направился к источнику шума. В дверь стучали всё настойчивее.

Подбежав к двери, и совершенно не успев состыковать свои действия с логикой, я вопрошающее рявкнул диким голосом:

— Кто явился и что надо?

За дверью воцарилось напряжённое молчание, о чём свидетельствовало невнятное бормотание, доносящие до меня такие слова, как: спятивший, ненормальный и прочие не слишком лестные эпитеты.

Я уже было подумал, что нежданный гость ушёл, когда из-за двери послышался шорох, после которого раздался недовольный старческий голос, объявив о том, что почта прибыла.

Это известие совершенно сбило меня с толку, и мне ничего не осталось делать, как открыть дверь.

На пороге стоял потрёпанный старик в обветшалой одежде. На боку у него виднелась сумка, какую носят почтальоны. Его морщинистое лицо и правда выглядело недружелюбно и сердито. Маленькие пронзительные глазки сверлили меня, пока я не объяснил, кто я такой и что делаю в этом доме. Старик немного смягчился, кивал головой, подтверждая, что слышал, будто хозяева собирались в город по срочному делу. Когда я вскользь упомянул про кошек, его лицо сморщилось, словно бы он их на дух не переносил.

Как оказалось, почты он не принёс, а лишь хотел узнать, нет ли у хозяев фермы срочной телеграммы. Он так же сказал мне, что Реббитсоны не слишком общительные, и что за десять лет его службы на почте они отправили и получили лишь с десяток срочных телеграмм.

На это мне не было что возразить, однако, и без того было понятно, для чего зрелым и находящимся в здравом уме людям понадобилось уезжать за город. Не желание общаться с внешним миром, или по крайней мере, свести всё общение к максимальному минимуму — цель оправдывающая многие средства. Едва ли общность в наше время поощряет такое поведение, но стоило ли обсуждать это с не слишком сильным в обществознании и философии собеседником? Старик, надо сказать, с самого начала в моих глазах доверия не сыскал. И ввиду того, что отправить телеграмму я желания так и не изъявил, он быстро удалился. А так как всё моё внимание было потрачено на взбаламутившего моё спокойное времяпрепровождение почтальона, я, разумеется, не заметил, как дикие кошки перебрались с улицы в прихожую. За тем мне потребовалось около двадцати минут, что бы вернуть их на их законную территорию. Сказать по правде, изначально это дело не виделось для меня чем-то сложным, но вскоре оказалось, что уличный прайд не желал терять свои завоёванные позиции и при каждом открытии двери возвращал часть отряда на занятые ранее укрепления.

Наконец, и с этой напастью я справился. Меня ожидал ужин, приготовление которого я откладывал на самый вечер.

Моих скудных кулинарных способностей хватило на то, что бы устроить себе почти полноценный приём пищи.

К самому концу приёма еды я услышал дикий вой. Сперва я было схватился за двустволку, но вскоре опомнился. Вероятно, необходимость кормить этих неутомимых зверей, снова настала.

Да, я не берусь тут записывать весь объём ритуала, посвящённый уборке кошачьих лотков. Замечу лишь то, что словесных конструкций, что иногда выдавало мне моё подсознание для заполнения напряжённой негодующей тишины в доме, хватило бы на небольшую книгу.

В очередной раз я умилился мордочке Билли с большими глазами и круглыми ушами. Она очень напоминала мне моего Бенджамина, о котором я уже начал скучать.

Пожалуй, то количество действий, которое необходимо совершить для очистки туалета, выходит за грань моего понимания о чистоте в доме. Впрочем, мне неизвестно о том, кто будет читать мои записи в последствии, и как человек, стремящийся к благородности и доброте, я не стану тут приводить все сложные манипуляции, которые необходимо проводить в строгом соответствии с видением хозяйки дома. Я лишь подчеркну свою ошибочность в предположении о чрезмерном количестве кошачьих туалетов в доме, к чему меня привели наблюдения и неустанные практические применения советов и рекомендаций миссис Реббитсон относительно кошачьих лотков.

В какое-то время мне даже стало казаться, что последних слишком мало, о чём я решил предупредить хозяев к их приезду.

После ужина я хотел снова понаблюдать за пейзажем из окна, чтобы вникнуть поглубже в характер местности и изложить кое-какие записи в свой блокнот, однако было уже слишком поздно. Тёмные силуэты деревьев покачивались во мраке подступающей ночи. Всё-таки соседство с лесом было не таким уж и далёким, как это казалось вначале. Я вновь обратил внимание на скрипы в доме, а так же на завывания ветра на улице.

Вспоминать прошлый вечер совершенно не хотелось, однако ничего лучшего, кроме как развлечь себя чтением в этот поздний час, я придумать не смог.

Признаюсь честно, художественное произведение одного известного автора, пишущего в стиле мистического потустороннего ужаса, книгу которого я прихватил с собой для максимального погружения в атмосферу, я избегал.

Дом хоть и был новый, но даже не смотря на внутренний уют и удобство планировки, тем не менее, имел те же странности, что и старые дома, описанные в известных романах. По этой самой причине погружение в нужную атмосферу для меня уже состоялось.

Когда я начал понимать, что проваливаюсь в сон, я решил закончить чтение. Вспоминая свою прошлую ночь, я сразу закрыл дверь, что бы больше не иметь непрошеных гостей в своей комнате.

Не могу сказать точно, как долго я засыпал. В мою голову лезло слишком много ненужных мыслей. Например, я решительно не мог понять, как возможно жить так далеко от города. Инстинктивно я продолжал вслушиваться в звуки внутри дома, а так же в те, что исходили с улицы. В городских условиях было просто объяснить тот или иной шорох, но как быть тут? Не могу назвать себя трусливым, но эти вопросы всё более настойчиво заполняли мою голову.

Вскоре, однако, мне пришла в голову отличная мысль, своим содержанием сообщающая мне, что кошки в этом доме как раз для того и есть, чтобы объяснять любые странности. Впрочем, как и снаружи дома тоже. Вопреки облегчению от разрешённой загадки, настроение от этого не улучшалось. Мне почему-то казалось, что кошки что-то скрывают за своими невинными силуэтами и это немного пугало.

Тем не менее, вскоре я заснул и проспал бы до самого утра, если бы не странное чувство, приведшее меня в сознание. Это чувство было сродни резкому погружению в холодную воду — мне внезапно стало неуютно и неприятно находиться в кровати.

Я открыл глаза. В комнате ничего не изменилось, дверь была по-прежнему закрыта. Однако когда я глянул на пол, волосы на моей голове зашевелились, а по спине пробежал холод.

От дальней стены на меня внимательно смотрели две пары кошачьих глаз, тускло поблёскивая в сумерках.

Мои эмоции не поддавались описанию. Я мог с уверенностью сказать, что дверь в эту комнату была закрыта достаточно плотно. По всей видимости, имелись какие-то дополнительные тайные лазы, которые были скрыты от моих глаз. Однако моё неожиданное потрясение было весьма обоснованно. Кошки при всей своей пластичности не способны проходить сквозь стены и щели.

Я почти с ужасом смотрел на эти две пары сумрачных немигающих огоньков, и вопреки царящей вокруг тьмы, страх начал отступать. В конце концов, это были всего лишь любопытные кошки, некоторые инстинкты которых диктует им быть таковыми. А что ещё может быть вернее, чем изучить того человека, который обосновался в их логове?

Наконец, мне надоела эта игра, я вскочил на ноги и проворно кинулся в их сторону, туда, где была дверь. Своими неловкими и мощными движениями я планировал запугать этих существ, что бы в дальнейшем притупить их чувство любопытства, однако и тут не обошлось без странностей. Кошки совершенно не отреагировали. Они отрешённо продолжали на меня смотреть испытующим взглядом. Я рывком открыл дверь, и уже занёс было ногу, что бы дать хорошего пинка Тузику и Лепёшке, однако что-то меня остановило, что было даже к лучшему. Хорош я бы был, если бы нанёс непоправимый урон одному или обоим любимцам Реббитсонов. Думаю, в этом случае мистер Реббитсон продемонстрировал бы свою винтовку в действии, но вероятно, мне бы это не понравилось.

Однако дело было совершенно не в том, что мои внутренние угрызения совести от не случившихся действий повлияли на мою гуманность к домашним питомцам. Я совершенно точно увидел некоторые перемены на морде Тузика, когда хотел было сравнить двух кошек с парой футбольных мячей. Это было особенно странно, если включить во внимание непроглядный сумрак в комнате, лишь немного разбавленный темнотой ночи из окна. В конечном итоге я и сам стал сомневаться в том, что видел, но всё же этот момент я запомнил очень хорошо.

Морда Тузика изменилась в тот самый момент, когда я занёс свою ногу для атаки. Черты его морды обострились, в глазах как будто зажёгся огонёк… его очертания сливались со мраком, однако мне показалось, что то, что я увидел, было не что иное, как проявление вполне человеческой злобы и презрения. Его левая губа высокомерно приподнялась. Ну и что, скажет кто-то. И будет прав.

Однако, я застыл в смятении, а они вдруг развернулись и вышли в открытую дверь, как будто сами того и желали.

Всю оставшуюся ночь меня мучили кошмары. Моя больная голова была напрямую причастна к этому, ведь всё о чём я мог думать перед тем, как незаметно для себя провалиться в объятия новой порции ужасов и несчастий, это разгадка тайны закрытой двери. К тому же я практически не сводил глаз с двери, что бы убедиться, что она закрыта, а я по-прежнему один в комнате. И если относительно первого пункта можно было не сомневаться, то со вторым были явные недоразумения.