Глава 6

День 1.

Реббитсоны уехали, я обосновался в северной комнате первого этажа большого дома. В ней присутствует окно, из которого был виден густой лес. Удивительно, неужели я ожидал увидеть нечто иное, что тут бывают другие виды из окон? Рядом с моей односпальной кроватью, которая может принимать вид кресла, располагается комод, куда поместились все мои вещи. Я очень надеюсь дочитать пару начатых книг, и составить план своего романа, работу над которым я уже начал.

К слову сказать, кошек, что проживали в доме, я уже частично знал. Одну из них звали Билли, что приводило меня в замешательство, так как кошка была женского пола. Конечно же, я прекрасно знал, что это несравненная женская версия моего домашнего персидского любимца Бенджамина, что живёт у меня дома. Их различия были не существенны, и в то же время очевидны. Взгляд, окрас и характер были схожи, но во многом у Билли доминировали изящество и пугливость. Последнее, надо сказать очень разочаровывало меня не один раз. Как и любого любителя кошек, я всякий раз хотел взять на руки это пушистое персидское облако с очаровательными большими глазами. Но всякий раз это облако имело достаточное количество наглости, чтобы удрать и спрятаться так, что бы больше не давать мне шанса на то, что бы себя поймать.

Вторая кошка была совершенно белой. Её имя для меня было тоже весьма не обычным, но определённую логику, конечно, имело. И уж тем более имело право на существование. Тем не менее, я так и не понял, зачем называть своё любимое домашнее животное одной из частей числа, которое представлено форматом с плавающей точкой.

Мантисса была из тех кошек, чья ловкость и грациозность сочетала в себе ещё и не малую долю кошачьей любознательности. Эту белую молнию я даже не пытался поймать, а мог лишь издалека любоваться плавными и точными движениями этого изящного существа.

В противовес этому белоснежному созданию в кошачьем прайде находился совершенно чёрный и в меру пушистый кот Лепёшка. Обращать внимание на порядки именований зверей в этом доме было бессмысленно, так что для меня эта кличка прижилась практически сразу. Что до кота, так это был уверенный в себе угольно чёрный домашний кот, который появлялся так же внезапно, как и исчезал. Однако в отличие от предыдущих двух животных, исчезал он исключительно тогда, когда ему этого захочется, а не тогда, когда обстоятельства притесняли его чрезвычайно большое эго, если конечно у кошек вообще оно бывает. Впрочем, если подолгу заглядываться на Лепёшку, то, вероятность согласиться с этим странным утверждением будет постепенно расти.

И наконец, главный соперник по глубине тьмы, которая окрашивала шерсть Лепёшки в мрачный тон безлунной ночи, был Тузик, экзотичность породы которого была видна не вооружённым взглядом.

Это был одним из моих любимых котов, потому как его, в отличие от остальных, можно было иногда подержать на руках, без особых увечий и кровопролитий, хотя его внимательный и иногда тяжёлый взгляд порой этого не исключал. Я не могу отнести Тузика к пугливым, скорее он был осторожным котом, предпочитающим избежать ненужных объятий, отпугивая от себя назойливых людей шипением и другими кошачьими ухищрениями. Тузик и Лепёшка были, как и полагается, самцам, крупнее, чем Билли и Мантисса. Вероятно, в доме было множество тайных закутков, в которые кошки могли спрятаться от моего слишком пристального внимания, потому как порой я положительно не мог разыскать ни одну из них. На мой не слишком сведущий взгляд, кошачьих туалетов в доме было чересчур много. Со временем я даже обнаружил забавную закономерность: при любом повороте за угол практически невозможно было не споткнуться об кошачий лоток, благо они в большинстве свои были чистые. По крайней мере, некоторое время.

В многочисленных окнах мелькал лес, с небольшой опушкой перед домом. На этом поле росло несколько небольших пышных ёлок, которые стояли особняком от линии леса.

Вечер не заставил себя долго ждать. Сумрачные верхушки деревьев выглядели величественно, вид из окна подчёркивал уютную обстановку дома. Я полагал, что вот-вот начнётся дождь со снегом, но этого так и не случилось. Зима в этом году выдалась совершенно не свойственной, и даже за городом было достаточно тепло, что бы снег успел растаять, обнажив тусклую прошлогоднюю зелень.

Я зажёг свет, решив скоротать вечер за чтением классической литературы. Под тихое потрескивание дома я невольно вслушивался в завывание ветра на улице, совершенно не понимая того, что читал. Когда же я окончательно разуверился в том, что смогу хоть что-нибудь осилить в ближайшее время, я отложил книгу. Как только я это сделал, я обнаружил, что на пороге комнаты, где я находился, сидела Билли. Она смотрела на меня своими широкими немигающими глазами. Несмотря на то, что это была всего лишь кошка, её поведение меня озадачило. Я хотел позвать кошку по имени, но не смог этого сделать. Мои слова застыли у меня в горле, когда я вгляделся в её прекрасную мордочку.

Да, я отдаю отчёт себе в том, что могу заблуждаться на счёт увиденного. Вероятней всего, долгий переезд окончательно утомил меня, и моё сознание сыграло со мной злую шутку. Так же я допускаю и ту мысль, что при не слишком ярком освещении мои глаза так же могли меня обмануть, однако… однако в тот миг, когда я взглянул на кошачью мордочку — могу поклясться, что я уловил в ней некоторую эмоцию, вполне человеческую. И как мне показалось, это была ненависть, или призрение. Кому не расскажи, любой подымет меня на смех при упоминании того, что злобная морда кошки напугала меня. Однако это было далеко не всё.

Я не хочу приводить тут догадки и свои пустые, ничем не подкреплённые мысли, однако мне доводилось видеть и бешеных, и просто защищающих свою территорию или себя кошек. В моей памяти не нашлось ни единого образа, который соответствовал бы этому свирепому и недовольному взгляду.

Кошка смотрела на меня испытывающим взглядом, пока я, наконец, не стряхнул с себя оцепенение. Когда же я позвал её, она перевела взгляд, развернулась и ушла.

С этого дня я решил затворять дверь в мою комнату, что бы ночные силуэты кошек не мелькали у порога комнаты.