Они смотрят на меня из какого-то своего мира. Мира, где слово «мама» означает самое прекрасное — и самое недоступное. Интернатские дети. Женечка, потрясающе артистичная, читающая стихи с удивительным чувством. Владик, еще не определившийся, кем стать, но уверенный, что работа должна быть интересной. Танюша, самая красивая девочка из всех, каких мне доводилось видеть. Миха, будущая звезда спорта, немного хулиган и возмутитель спокойствия. И еще восемь детей, наш подшефный класс «отстающих в развитии». Нет, не верьте, как не верю я. Они не отстают — это совершенно нормальные дети, разные, умные, способные, может быть — чуть-чуть более дети, чем были бы другие в их возрасте. Сейчас им тринадцать — и они встречают нас, шефов, объятиями, липнут, льнут, как котята, которым недостает ласки. Так же встречали и год назад, и два, и три. Впрочем, зимой прошлого года сделали исключение — прилипли не к нам, а к телевизору, когда подключили подаренный им ресивер.
Нет ничего чудеснее детей. Нет ничего печальнее того, что смотрит из глаз приютского ребенка. Это всегда ожидание — не тепла и ласки, нет, а разрешения и надежды прикоснуться к какой-то другой жизни, лучшей.
Они знают о жизни больше нас, избалованных вниманием и свободой выбора, или просто знают иначе. Наталья Ивановна, воспитательница, жалуется, что заработав немного денег уборкой территории, они тратят их на сладкое, а не копят, чтобы купить обувь или одежду. Пытаюсь ей объяснить: «Это же дети, они живут только этим днем, этим мгновеньем, этой радостью». Конечно, она понимает. Но ей хотелось бы, чтобы и дети — понимали. Но зачем им сейчас иное понимание, кроме того, что без мамы — плохо, что нужно как можно больше обниматься, чтобы потом согреваться этими состоявшимися объятиями долгие четыре месяца, до нового прихода шефских «мамы» и «папы»?
Не могу сказать, что все совсем плохо. Нет. Все хорошо ровно настолько, насколько может быть. Есть спонсоры и шефы. Есть хорошие воспитатели, которые занимаются с детьми и развивают даже действительно отстающих. Возят детей на спектакли, соревнования, фестивали и просто в город погулять. Даже в церковь — окрестить. И почему-то так горько и сладко одновременно от того, что брошенные родителями дети верят в Бога. Наверное, у них должен быть какой-то свой, особенный Бог. Бог-шеф, который будет заботиться именно об этих детях.
С ним или без него, они по-своему счастливы. Государство выделяет деньги на их содержание, а после выхода из интерната каждому дает квартиру. К сожалению, иногда их прямо на входе подхватывают мошенники, ловко выцыганивающие бесплатную квартиру. Дети знают свою жизнь, но очень неопытны в нашей, их легко обмануть… Наверное их специальный Бог иногда засыпает, устав от своей работы, и допускает такие вещи.
…Но сейчас, когда детям по тринадцать, до этого еще далеко. И если присмотреться, то можно увидеть в глазах детей не только ожидание, но и Бога. А может, ожидание и надежда — и есть их Бог. И я готова просить любого — своего, их, придуманного или доказанного — чтобы у этих детей все было хорошо. Чтобы дороги жизни обязательно привели к счастью — каждого. Чтобы всегда был выбор. Чтобы всегда была любовь. Чтобы им хотелось быть не такими, как лишенные прав родители, а добрыми и любящими. Несмотря ни на что.
И я надеюсь, что Он услышит меня.
30.05.15 г.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.