День одиннадцатый. "Суицидник" Томас Финдлей.

… Был вечер, шел дождь. Колено под бинтом ныло. Когда Саймон ударил меня в больное место, я взвыл от боли.

Иногда я люблю его, иногда ненавижу.

Он говорит, что боль — лучший учитель жизни, но я так не думаю.

Он говорит, что слабак. Ну и пусть, это моя жизнь.

Еще раз он ударил меня и я упал на мокрый асфальт.

Это был ад; жуткая боль пронзила все тело.

Он говорит, что смерть ждет меня.

Он говорит, что я — псих.

Он говорит, что...

Просыпаюсь в холодном поту.

Что это было? Черт… В последнее время у мне слишком часто снятся кошмары. Надо прекращать пить проклятые таблетки.

Смотрю на время и обнаруживаю, что сейчас уже пол третьего дня. И тут я вспоминаю, что у меня сегодня встреча с психологом.

Зачем? Я не знаю. После новости о болезни, мне кажется, оно немного пошатнулось и… Саймон записал меня на прием к психологу.

Когда он мне сказал об том, я ответил, что думаю, что он заботится обо мне. Он ответил:

— Нет. Просто ты заебал своим нытьем. Пусть тебя слушает эти чертовы психологи. Я думаю им это будет интереснее. Заодно узнаешь, насколько ты псих.

Кажется, дождливая погода в Лондоне закончилась, так как была отличная погода: солнце светило, небо голубое и людям радостно...

А вот мне нет. Если все эти счастливые придурки думают, что вокруг них счастье и радость, то они ошибаются.

Хотя, может это в моем сером мирке так скучно и уныло. Когда все вокруг радуются зеленой травке и голубому небу, я радуюсь серому, заполненному тучами небу и грязной сырой земле.

Достав из своего плаща визитку с адресом, я побрел по улицам моего любимого города.

Когда я пришел, меня встретила секретарь и сказала немного подождать до начала сеанса.

Сев в коридоре на черный мягкий диван к какому-то пареньку, я стал ждать. До сеанса оставалось около десяти минут.

— Как быстро летит время, не находите? — вежливо спросил меня парень.

— Да, может быть, — пожал плечами я.

— От одного события к другому. И снова. Замкнутый круг, — задумчиво произнес мой собеседник.

Я осмотрел его. Это был молодой юноша лет семнадцати, с большими кругами под глазами. У него были белые, почти бесцветные волосы; а в его зеленых глазах виднелся еще и карий цвет (у него была гетерохромия*).

Его руки были исцарапаны и уж точно за рукавами его черной кофты, могли скрываться еще порезы.

Подросток. Или суицидник.

— У нас один психолог?

— Наверное.

— По каким причинам здесь?

— Не знаю.

— Знакомое чувство, — слегка улыбнулся он.

Он протянул мне руку:

— Том Финдлей.

А я пожал и назвал свое имя.

— Джереми Хилл.

— Приятно познакомиться.

Его улыбка была такой искренней, несмотря на то, что когда он выйдет из здания, он снова погрузится в этот серый и злой мир.

— Чем занимаетесь?

— Ничем. А Вы?

— Примерно тем же самым. Но если вы о том, что не приносит заработок, то я художник.

Том напомнил мне чем-то ангела, только в темных тонах.

— Вы знаете, как будет больно, если посыпать соль и намочив её, размазать по затянувшейся ране?

— Нет.

— Самое удивительное, что со мной случалось, — пробормотал он.

Я промолчал. Но уже через пару секунд он решил покинуть мое общество.

— Что же, увидимся, — сказал он, — Как-нибудь, — Том надел черные очки.

После того, как он ушел меня вызвали на прием.

*Гетерохромия — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза или неодинаковая окраска различных участков радужной оболочки одного глаза.