Центурия II.

II.I. Историк, вновь раскрывший книгу,

Увидел в ней всех своих друзей.

И в тот же миг, свет звук издал, подобно крику.

Родился маг, друид, волшебник для людей.

II.II. Воскрес, сказал он сам себе,

Теперь настанет равновесье в мире.

Виток замкнулся временем в судьбе

И две звезды родились, в Большой Медведице и в Лире.

II.III. Великий маг из всех времён

Родился на земле, не замеченный никем.

Огромный путь в кольцо сложён.

Кто разорвёт его затем?

II.IV. Друид, хранимый своим же наговором,

Великой формулой из слов,

Уходит жить вновь в свои зелёные просторы.

Он духом родился и действительно готов.

II.V. Хранила долгие века его дорога.

Его имён не перечесть.

Эль Бад, Тризариум, Хольдар и Дрого,

Ги Верий, Мерлин, Чадро Смерсь.

II.VI. Настало время вернуть артефакты Анлантиды,

Тринадцать артефактов для героя.

А где маг, там и король — сын Лигаиды,

Справедливостью выделен из строя.

II.VII. Великое время на землю пришло —

Восход аватары, хранимый Россией.

Путь виден другого из Индии в Тибет, чтобы стало светло

В одеяниях белых. История его наречёт новым мессией.

II.VIII. Все пути начинаются и ведут к единенью.

Через тернии к звёздам и времени забытых чудес.

Но первое, о чём маг попросил, это прощения,

Чтобы всё имело в мире, насыщенный вес.

II.IX. Он очень долго не был воплощён

И в том есть также причина божья.

А воплотившись в новом мире, маг был удивлён —

Насколько равновесье в мире стало хрупко, что идти

необходимо осторожно.

II.X. Закат пылал, как никогда.

В лесу был праздник.

Забытый лесом маг, казалось, навсегда

Нёс свет и справедливось сквозь чащу безобразий.

II.XI. И первое, что маг узнал —

Природа изменилась, она на грани срыва.

Смотрел он в землю — её не узнавал.

Деревья и те уродливо росли, нет гармонии, всё некрасиво.

II.XII. Медленно птица летела в ночи.

Лес невидимой тонкой защитой

Лёг у героя в ногах и зашептал — помолчи,

Здесь начинается мир неземной.

II.XIII. Эмоций давно не слушал герой.

Коня за уздцы, пришпорил и в лес.

В трущобе тропою лесной

Судьба его и коня погнала с криком: здесь!

II.XIV. Герой был из рода под знаменем галлов,

Привыкший быть один, не ведая страха.

Вокруг лес из дубов в три охвата

Ещё не знал, что мир на пороге у краха.

II.XV. Остались друиды в лесах и их магия.

Но римляне, свой страх поборов,

Кельтов потеснив, вторглись к бритам без особой отваги.

Леса, поля и деревни небо зажгли от костров.

II.XVI. Друиды войну и не знали,

Охраняли леса, как могли,

Бриты и кельты храбро дрались, но пали.

Римляне леса вместе с друидами жгли.

II.XVII. Но это наступит не сразу,

Во времени — сто лет по-земному.

Но земля распространяет заразу,

Сменяя цивилизации, подвергаясь закону.

II.XVIII. Один из друидов, Мерлин, в то время и жил.

В Голдбери был замок и храм, разрушенный после.

Мерлин не раз те места посетил

И леса, сожжёные возле.

II.XIX. Тогда о Риме не знали,

О коварстве и подлом распутстве.

Друиды и ведьмы меж собой воевали.

И та война была сродни безумству

II.XX. Герой прискакал на белом коне

К пятьсотлетнему дубу.

Дорога закончилась. Юноша узрел, как во сне,

Замедлилось время резко и грубо.

II.XXI. Медленно коня повернув, с тяжестью в сердце

Галлов король поскакал по дороге назад.

Вдруг конь, как вкопаный, встал. Даже не верится,

Пред героем в белой одежде старец возник,

совершавший древний обряд.

II.XXII. «Ты — галлов король, я — старейший друид», —

Молвил старец, не называя имён.

Вот — посох, с ним разум всех победит.

И исчез также внезапно, словно богом рождён.

II.XXIII. Скорей домой с великим артефактом

И положить его пред всеми на круглый стол.

Одинадцать великих поставлены пред фактом.

Вот — посох. Его в будущем не отыщет кровавый монгол.

II.XXIV. Двенадцатый рыцарь завершает цикл,

Ему Мерлин отводит пустое место напротив короля.

То — гиблое место, колющих игл,

Зона бедствий, на которое способна земля.

II.XXV. Артур обводит всех взглядом.

На столе лежит Эскалибур.

Ради справедливости и мира, рыцари будут рядом.

Они последний оплот у друидов, входящих в сатурн.

II.XXVI. Друидов великих осталось немного:

Иные ушли на века, растворившись в межвремье,

Другие сожжены, а третьи в дороге.

Не всегда среди похорон бывает веселье.

II.XXVII. Но Артур и Мерлин лишь знают причины.

Двенадцать рыцарей хранят артефакты сполна.

Освещают замок догорая, лучины,

Но ужасная поступь тьмы за спиною видна.

II.XXVIII. Тринадцать за круглым столом:

Артур, Бранс, Гортингер, Гвендолаи,

Лугх, Ланселот, Падаэн с Маасом,

Керидван, Фал, Клерик, Керауннос и Атман.

II.XXIX. Судьбою изложено и магом скреплённое.

Разве данное изменить, то, что богом дано?

Не все, хочется верить, карты краплёные,

Не у всех лица застыли, как кадров немое кино.

II.XXX. У них сила, подвластная небу.

У них сны, подвластные Майя.

Что же Мерлин невозможного требуешь,

Когда за Мордредом целая стая?

II.XXXI. Так уж судьбою признано было,

Что артефакты в межвремье забросят.

Но чтобы найти их — ушли рыцарей силы.

Потомки истины не знают и вряд ли об этом кого-то распросят.

II.XXXII. Когда-то давно жили атланты,

Разделившись на белых и чёрных,

Волшебников и колдунов скрывали их мантии,

От взоров имена хранили иных.

II.XXXIII. Раскололась бы земля от их битвы за власть,

Но рождён был Богом, сын — великий герой.

До наших времён подвигов слава его донеслась.

Геркулес или Геракл — кто такой?

II.XXXIV. Сын Юпитера и Алкмены, он же — Алкид.

Для Эфрисея двенадцать подвигов он совершил.

Тринадцатый подвиг его умертвит.

Одежда бессмертие даст жизни его, хотя центавр

через одежду его жизни лишил.

II.XXXV. Время канет в лета,

Тринадцать света чудес превратятся лишь в семь.

Чакр было тринадцать у атланта,

У человека семь их стало затем.

II.XXXVI. У Иисуса двенадцать апостолов были с ним рядом,

Проявление тринадцати артефактов было при нём.

Они проявятся и при новом мессии, что отрадно,

Только семь артефактов печатями скреплены на одном.

II.XXXVII. Доски жизни превратились в книгу,

Скрепив собой проявленье в межвремье,

В себе соединив достойную лигу:

Чашу, кольцо, котёл для вдохновенья,

II.XXXVIII. Арфу, зеркало, кубок и палочку волшебную.

Пять артефактов уже на земле — вот они:

Плащаница, бывший плащ, которая нетленная,

Щит, который как зеркало отражает огни,

II.XXXIX. Посох — мера измерения райского города,

Или следящий за сменой времён,

Копьё, хранимое властью народа,

И камень, смысл его изменён.

II.XL. Для чего же Мерлин вновь воплощён?

Время книгу явить ещё не пришло.

День закатом пылает, но ночью ещё не сменён.

А ночь об одном лишь мечтает — скорей бы солнце взошло.

II.XLI. Посох, хранимый от взглядов и глаз,

Дарует череду обновлений и смены семи.

Когда разум раскрыт, тогда ему слышится глас:

«Уразумей, приди и возьми».

II.XLII. Мерлин, Артур и рыцари стола в форме круга

Собирали в единое целое артефакты небесной земли.

Кто верой наполнен — в нём не бывает испуга,

Только своевременно божьему гласу внемли.

II.XLIII. Гвендолаи звалась Галахэдом,

Кубок Бранса открыла, как Грааль.

Многие, не читая, сочтут центурии бредом,

Только в их сердце и в духе родится печаль.

II.XLIV. Потому что котёл Кэридвэна ещё не проявлен.

А вот зеркало видел Мишель Нотрдам.

Чаша Клерика — артефакт манны небесной. Он в межвремье оставлен.

Плащ Падаэна, сейчас плащаница, видна по утрам.

II.XLV. Эскалибур — меч мой заветный,

Из камня, как из ножен, не вынет чужой.

Кольцо Гортингера, хранимое Этной,

Явит нескоро путь наш домой.

II.XLVI. Герой на белом коне,

Змею ли пронзал ты копьём иль дракона?

Почему в Кападокии ты на белой стене

Изображён с посохом юношей, стоящим под сводом закона?

II.XLVII. Времена втекая друг в друга, путали долго людей.

Камень Фала явлен был на землю, но весь почернел.

Волшебную палочку Мааса проявит тот, кто чистой душою своей

Не станет в золото всё превращать, сколько бы этого Ариман не хотел.

II.XLVIII. Художники, поэты и музыканты.

Внемлите звукам арфы волшебной.

Небо не желает, чтобы сектанты

С фанатизмом творили силу яви небесной.

II.XLIX. Поэтому Мерлин придёт собирать

Все артефакты вновь по крупицам.

Но каждый вправе хотя бы часть осознать

От тех артефактов, которым не дано измениться.

II.L. Каждому дан свой раздел у судьбы,

Но она управляет не каждым.

Разве герой не побеждает, уходя от борьбы?

И проигрывая, он остаётся отважным.

II.LI. Семь центурий — семь разных начал.

Откуда же связь из тринадцати слов?

Артур спрашивал, но Мерлин молчал.

Имя — это слово, а слово — закон, а законы не писаны для дураков.

II.LII. В зеркало смотрелась Моргана

И видела судьбы людей.

Лицезреющий небо не смотрит под ноги и живёт без обмана.

Он не кичится судьбою своей.

II.LIII. Каждый рыцарь стола

И за пределами его круглой формы

Идёт за судьбою. Судьба же строит дела,

Опережает тьму из созданных норм.

II.LIV. Успеешь оглянуться — дороги не найдёшь.

Но крест свой людям и от людей нести —

Тяжёлая судьба. Её спокойно понесёшь,

Крылья белые расправишь и лети.

II.LV. Героем можешь быть ты не рождён,

Но человеком быть — обязан.

Пусть духом божьим будешь воплощён,

В крещении мирян идеями помазан.

II.LVI. Смерти назло и злу на смерть,

Дракон любви был дружен со змеёй.

Мерлин посохом по земле стучал и отзывалась твердь

Недовольная, что потревожен её покой.

II.LVII. И облака, хранимые полуветром

Летели с океана в лесную глубь,

Чтобы дождём пролиться разогретым

И наш герой продолжил искомый путь.

II.LVIII. Но равновесие в природе нарушено сполна.

Рисует Мерлин задумчиво пантакли.

И через них связующая нить видна,

Чуть заметная, как дождевые капли.

II.LIX. Судьба дорог, судьба людей.

Прекрасен путь земной

И каждый идёт дорогою своей

В надежде обрести покой.

II.LX. В мистериях забывшись, как во снах,

В иллюзиях запутавшись своих,

Люди проявляли по незнанию зло в делах,

Запутывая пути всех дел земных.

II.LXI. Из всех уголков земли, прослышав о Мерлине, его появлении,

Спешат все к нему, увидеть, услышать, ощутить.

А Мерлин, развеяв все сомнения,

Вселяет веру в них и начинает их учить.

II.LXII. Из многих стран, из многих городов

К нему спешат великие умы.

Но Мерлин в ученики берёт не всех, отделяя дураков.

Он учит говорить не я, а — мы.

II.LXIII. Хранители всех знаний

Нашли своё объединенье.

После веков изгнаний

Пришло к ним равновесье и успокоение.

II.LXIV. Артур был рядом с таким движеньем.

Славное войско наполнялось его.

Друиды и воины, знанье и сила — вот наполненье

И источник смысла всего.

II.LXV. На столе у Артура горела свеча.

Его новые подвиги судьба только ждёт.

Мир в ожидании — как героя встречать?

Тяжело остановить того, кто идёт.

II.LXVI. Проходит зима, проходит весна.

Новый выпуск в школе друидов.

Новый свет земля излучает с темна

От людей, огней, свечей и костров.

II.LXVII. Катрен за катреном — шаги друг за другом

Приближают нас к знаньям великих планет.

Нынче почётно зваться друидом.

Теперь маг не только лесной, он — дарующий свет.

II.LXVIII. Планеты раскрывают людям объятия.

Их населяют уже такие, как мы.

Не стало врагов, люди — все братья.

Их объединяют друидов умы.

II.LXIX. Прошлые знанья беспечны в работе,

Но с ответственным грузом земли

Мир предали духовной заботе.

Остаться верным добру закон нам велит.

II.LXX. Жаль мир невечен, но вечны заботы.

Невечны умы, но знания вечны.

Невечные помыслы, но вечны следы от работы

И вечны души, что богом для нас рождены

II.LXXI. Память ложится в гранит напоследок,

В умы окружавших, в легенды и в книги.

Миг человека в этой жизни столь краток,

Что он стремится к духовности, к лиге

II.LXXII.Небесных сынов во благо людей.

Св. Георгий и Артур — единое имя,

Объединявшее века из идей,

Борющихся со дня основания Рима.

II.LXXIII. Легенда, что описал во второй я центурии

Ляжет для многих искомым путём.

Прежде чем уподобляться сатире,

Вспомните — плохи шутки с огнём.

II.LXXIV. Катрен убивает катрен лишь за то,

Что рождён и отличен он от другого.

Там, где зло — его освятите крестом,

Не трогая древнего и внеземного.

II.LXXV. Соединяясь в единое с богом,

Друиды и Мерлин, Артур и другие

Поведают нам о таинственно многом,

Если остаться не хотим, как прежде, такими.

II.LXXVI. Предкатреновый миг был отмечен на небе,

Комета летела с грустью и болью.

В огне, в воде, в Хорватии и Сербии

Таял снег, посыпанный солью.

II.LXXVII. Железная птица прекратила магический путь,

Унося на крыле номер катрена.

Но на земле знали — им Мерлина не вернуть:

Его поглотила с друидами пена.

II.LXXVIII. Артур ради Мерлина и равновесия

Принял последний и праведный бой.

На земле, утопающей в грехах мракобесия

Не хватало лишь силы разумной, живой.

II.LXXIX. Изида восстанет из пепла,

Соединившись с лигой одной.

Лигаида, расправившая чресла,

Воплотит мысли одна за другой.

II.LXXX. В этот век, в этот год

Двух известных не стало.

Их голоса воспевали народ.

Их душили, потому что их души восстали.

II.LXXXI. Оглянувшись в тёмный проём без окна,

Старик вспомнил детство, юность, любовь.

От дома большого осталась стена.

Мир по-прежнему добр, хотя и суров.

II.LXXXII. Зона сумерек людям открылась,

Приглашая войти в пустые глазницы.

И когда мать с сыном простилась,

В небе синем летели чёрные птицы.

II.LXXXIII. Огонь догорал, люди водой заливали пепелище.

Рухнули братья оземь, но воскресли опять.

В тот же день, через год было пробито днище

У великого воина массой тонн в двадцать пять.

II.LXXXIV. Перепады в погоде привычными стали.

Состоялся уже парад из планет.

Вернётся ли тот, кого вы изгнали?

Я думаю вы сами узрите ответ.

II.LXXXV. Стройка Пере уже началась,

Затронет умы и сердца.

В горы дорога, что лентой вилась,

Сотрётся землёю с лица.

II.LXXXVI. Растоптаны новою верой солдаты,

Политиков погрязли долги.

А народы земли в едином дыхании рады —

Наконец-то вернуться домой и снять сапоги.

II.LXXXVII. Телепортер завис, зажжужал

И выплюнул чудо из недра.

Бог это увидел и простонал:

«Уж лучше бы не было ветра».

II.LXXXVIII. Бесконечно большое кануло в вечность,

Бесконечно малое родилось на земле.

Жизнь становится тёмной, когда умирает честность,

А малую ложь растопчут в пыли.

II.LXXXIX. Геркулес уже однажды Цербера видел.

Его видел Артур, с ним сражаясь,

Но Цербер, к сожалению, на время лишь сгинул,

В каждом из нас, людей зарождаясь.

II.XC. Вряд ли осколки судьбы

Стали сильнее целого,

Но единенье не пройдёт без борьбы.

Просто ждут все героя смелого.

II.XCI. Единенье чисел катрена

Прилаёт исчисления знаний.

Молодые приходят на смену,

А стариков ждёт изгнание.

II.XCII. Вот и всё. Кто смеялся нам вслед?

Тот, кто не верил. Жаль, их не станет теперь.

Ищущий в звёзды не верил, но нашли его след

За закрытой в неизведанное дверь.

II.XCIII. Лигаида имела сынов,

Они охраняли мир весь и небо.

Услышали просьбу и зов

И летят на них слепо.

II.XCIV. Казалось, звёзды рухнули,

А может взлетела земля.

Все продукты из мяса протухли

Так, что есть их нельзя.

II.XCV. Осень отзвучала багряным костром.

Дождь сбросил на землю искры с деревьев.

Кто думает лишь об одном —

Тот слаб и согреться ему не хватит поленьев.

II.XCVI. Перевёртыш — так назвали, увидев его,

Хотя и не знали — зверь опасен,

Злобен, коварен, сожравший столько всего.

Поняли поздно, что он в тайне особо ужасен.

II.XCVII. Там где власть — там и деньги, где деньги — там власть.

Зло распространилось, глотая души людей.

Прибыл герой — но поздно спасать,

Слишком стало черно от идей.

II.XCVIII. Историк сидел, оперевшись одною рукою на стол.

Свеча догорала в смердящем дыму.

Очистились память — умер король,

Оставив бессмертные знания лишь одному.

II.XCIX. Но время безжалостно порою к сынам,

История к ним несправедлива.

Историк прислушался к безвучным словам

И понял: центурии скажут слово своё молчаливо.

II.C. Полутьма свет обретала,

А свет обрекли на покой.

Дэва Светодейвария историку всё рассказала,

Возвращая свой долг внеземной.