Центурия I.

I.I. Однажды в единое части слились,

Сквозь борьбу меж собой и единым.

Миллионы небу кричали явись

И стань среди нас явью неповинным.

I.II. Родившись в истоках чудесного рая

Мальчик индийский, сбежавший в Тибет

Выучил всё, что можно, играя

И также, играя, нёс единый нам свет.

I.III. Единое чудо в борьбе двух религий

Не увидел никто. И новое в старом,

Путь сквозь сердца без рангов, отличий

Окреп в дыханье едином, одном.

I.IV. Окрепшие ветры не сломлены в духе.

Сердца отказались работать на тело.

И слова перестали лететь в человеческое ухо,

Превращаясь в активные мысли умело.

I.V. Пусть конец — начало истока.

Тогда лунная вера — причина.

Истина в лжи и также глубока,

Как связывает мать и сына одна пуповина.

I.VI. Смешались воплощений все судьбы,

Во Франции мусульманов террор,

В России уничтожают заводские трубы.

Во Флориде, в Небраске голод и мор.

I.VII. Неизвестных болезнь косила в известность,

В них застывало время свой бег.

Прославились десятилетьем борьбы с террористами

Трое царей, входя в новый век.

I.VIII. Изобретатель с одною живою рукою

Открыл во время окно.

И если бы он знал, что в веренице земной,

Прижиться не сразу изобретенью дано.

I.IX. Великое время наступит в огне,

Когда только отступит вода.

Пирамиды откроют комету Линье,

Ведомую из райского сада.

I.X. Камни примут толщей огонь,

Города спасая собой.

В этот день провидцу был сон,

Что он не вернётся домой.

I.XI. Страх пред небом

Испытает земля,

Когда страна с огнедышащим гербом

Усеет тьмой полмира, под ноги стеля.

I.XII. Чудесный ребёнок родится в полях —

Земля ему мать, а небо — отец.

Его сила будет в словах.

Обретши его, тьма уйдёт наконец.

I.XIII. Для многих в печали, в разлуке

Обернутся дни, соединяя века.

Единенье с собой, наступившее в муках,

Принесёт, разлившись святая река.

I.XIV. Птицы из сплава души и металла

Кольцом разорвут сплочённую сеть.

Не придётся смотрящим у пьедестала

Разорванную на части страну, пожалеть.

I.XV. Сомкнувши уста и помыслив о боге,

Всадник, как тайна ушедших времён,

Откроет на камне заветные строки

И эти строки лягут в закон.

I.XVI. Англия тонет, медленно канув в пучину,

Просыпается воин и многих ведёт за собой.

Среди океанов вздымается твердь беcпричинно.

Рождается новый народ туманной звездой.

I.XVII. Посмотри же король правде в глаза,

Твой народ за тобой.

Рухнула башня. Средь ясного неба гроза.

Немногие знают о доле людской.

I.XVIII. Небесными силами воздвигнув колосс,

Сама память открыла нам книгу.

Но земля задавала каждому вопрос:

Кто готов уподобиться крику?

I.XIX. Разверзнула пасть земная обитель.

Всеволод, Изымир и звёздная сталь

Пришли в мир, как новый спаситель.

Взывая к добру, их встретит печаль.

I.XX. Франция в боли, в скорби весь мир —

Рухнула гордость, треножником став.

Надломился и рухнул кумир,

Площадь обломками тела обьяв.

I.XXI. Энергия креста равного мерой

Прорастила забытый миром цветок.

Души духом воспряв, прикоснулися к вере,

Великий сделав глоток.

I.XXII. запутались страны,

Заплутали народы.

Творящая кровь била из вены,

Подпирая небесные своды.

I.XXIII. Дано было смертному, судьбою дано

Собрать воедино земли семь скрижалей,

Вписать своё имя белым по чёрному ему суждено.

Но бог не позволил тайной делиться пред стаей.

I.XXIV. Богатого нищий просил перед смертью,

Но богатый ему отказал,

И никто бы не заметил в земной круговерти,

Сколько нищий богатому дал.

I.XXV. Испытали земляне силу бога во сне,

И, казалось, сам бог отвернулся.

Мрачен был замок, но в его, однажды, стене

Обнаружили дух, который проснулся.

I.XXVI. Он рождён был мулатом,

Не смотря на боль — верил в себя.

Был он беден, жил аристократом,

Но в художники его пророчила судьба.

I.XXVII. Дважды рождённый, трижды умерший,

Он заставил поверить в себя.

Память людская за срок столь истекший,

Разделила его веру на части, любя.

I.XXVIII. Уходящему внутрь, смотрящему вне

Откроются силы межвремья.

Когда в камне, но отражаясь в огне,

Он ощутит времени бремя.

I.XXIX. Пространство и время рядом легли

Спокойно в руки людские.

Единые чакры проснулись земли,

Оставив заботы мирские.

I.XXX. Родился «бессмертный», принёс он нам в дар,

И люди ему верили на слово.

Но когда умер лжеспаситель и царь,

Многим верившим досталось сурово.

I.XXXI. Рухнули тюрьмы, границы и страны.

Свет спасенья пришёл изнутри.

На теле земли были рванные раны.

Грядущий в глаза свои посмотри.

I.XXXII. Две судьбы слились воедино,

Чтобы народ счастливым стал.

Я слышу звуки пианино.

Маэстро — маг на нём играл

I.XXXIII. Сквозь бури ярких катаклизмов,

Расправив знамя над головой,

Летел герой, с ним знанье афоризмов.

Случилось что с корой земной?

I.XXXIV. Трещала твердь и пламя недр

Рвалось наружу, неся смерть.

Пожары реки тушат. Столетний кедр

Уходит сущим всем под твердь.

I.XXXV. Смеялась воля,

Внедряя веру устоять

В умах смешавшись болью

И силясь образами понять.

I.XXXVI. Один из нас хранил терпенье.

Ему всевышний ключи открыл,

Неведомы ему сомнения —

Он над всеми нами, как сын его, застыл.

I.XXXVII. Хранивший пламя, воде навстречу

Шагнул из тверди напрямик.

Огонь, вода или земля — кто вечен? —

В сознании вопрос возник.

I.XXXVIII. В единении личность умерла,

Родившись заново во всех.

То жизнь великих изменений — светла

И радует, и награждает, отдавших смех.

I.XXXIX. Потомки солнечных планет,

В спокойствии разумом объяты,

Дарили ближним насущный свет

И их дела не станут идолом, но святы.

I.XL. Я рад открыть последние катрены

В любви всем людям, которые едины.

Единый свет струится в вены,

Сквозь кровь в сознании дела творимы.

I.XLI. Забыто напрочь волшебство

И вот оно воскресло снова.

Людьми принято естество,

Манящего сознанье, зова.

I.XLII. Меня, творившего катрены,

Почтившего разума закон,

Не удержали земные стены,

Теперь весь космос — дом.

I.XLIII. Я вижу руки, лапы, сгустки, братьев,

Которые в дружбе протягивают к нам,

Их разные религии, сознанья, счастье

Столь разное, отличное к словам.

I.XLIV. Я вижу речь из слов превратилась в мысли.

Друг друга понимаем мы без слов.

Мы на пороге света. Он нас и в нас причислит

Великое единение миров.

I.XLV. Земляне рождены, чтоб за короткий срок,

Духовный опыт вобрав в себя, разум сеять.

Энергии полно, но надо прежде осознать — недвижим ток,

Но чтобы двигать — надо верить.

I.XLVI. Последнею центурией рождён,

Чтобы умереть в одной из первых.

Бывает глуп тот, кто хорошо сложён.

Опыт станет мудрецом и трус одним из смелых.

I.XLVII. Предатель верным станет, когда его не заклеймим.

И падший ангел взлетит на небо,

Когда ему мы часть себя предложим и возлюбим.

Но нет порочней зла на фоне герба.

I.XLVIII. Богатым ты не станешь,

Всё отнимая и отбирая всё в себе.

Лишь отдавая — ты воспрянешь,

Увидишь сотни счастливых глаз и жизнь, пройдёшь любя.

I.XLIX. Я в Лигаидах стану сыном,

Великого творения начал.

Любовь и вера не остынут,

Вобрав в себя сознания причал.

I.L. Быть богом каждый сможет,

Увидев ответственность и осознание причин,

Когда добро и разум крыльев не сложат

Перед идолопоклонством величин.

I.LI. Я вижу страхом наполнены глаза,

Стоявших у кровавых берегов людей.

Но знаю я — их покарает внутри гроза,

Недаром я не раз рождённый среди твоих детей.

I.LII. Пусть путник храбрости напьётся,

Стряхнув безумный пепел от костра с своих колен.

Герой в каждом из нас найдётся,

Ведь душу или дух невозможно взять в чей-то плен.

I.LIII. Границы синего костра,

Сжигавшего ранее тела,

Подхватят белые ветра

И воды выльют жизнь из светлого горла

I.LIV. Вода в реке смертей кровавых,

Со временем очищаясь родником,

Давала жизнь средь берегов костлявых

И разум разносился с ветерком.

I.LV. Кто разум кроме нас очистит?

Кто даст напиться без воды?

Деревья умирали, отдавая людям листья

И вот исход другой беды.

I.LVI. Дышать уж нечем, спёрты легкие.

Жить станет смрадом вряд ли легче.

Земные раны стали так глубоки,

Что, казалось, разум вряд ли их залечит.

I.LVII. Писать мне стало тяжело,

Когда я вижу лики.

Не станет более светло, когда темно стекло,

Не пропускает света блики.

I.LVIII. Но разум, в годах старея, умирает

И смертью рождает в новом жизнь.

Из капли море вытекает

И разум рождает механизм.

I.LIX. Пусть в самом начале века,

Когда пишу я эти строки,

Рождена была тем механизмов сетка,

Дающая разумному уроки.

I.LX. Но свёрстан день, обретший семя.

Помощники стали умнее человека.

Рождалось новое разумное племя.

То стало зло, болезнью века.

I.LXI. Храни меня, мой ангел, на крылах.

Они одни — надежда бога.

Когда осознанность придёт в делах,

Причины явят много.

I.LXII. Бумага пеплом сохранит

Ненужность тёмных знаний.

Пусть бог нас разумом простит,

Не зная времени и расстояний.

I.LXIII. Вода явилась перед огнём,

Явившись воином из моря.

Как жаль живущих одним днём.

Кто подвиг их повторит?

I.LXIV. Тяжесть неба в сто пудов

Свернула многим шеи.

Немногие смогли разорвать оков.

Отдать всё, что имели.

I.LXV. Разделил веру в бога на части,

Души Майей во страх облекли.

И не было ещё в мире на духа напасти,

Чтобы так узко люди веру в жизнь понесли.

I.LXVI. По всем законам моим,

Все люди равны перед небом,

Но разум на земле плотью храним

И вы все перед оком моим в дни цветения вербы.

I.LXVII.Вы с собой ко мне не возьмёте

Ни денег, ни признанья при жизни.

Лишь дела, которым цену здесь вы поймёте

И уразумеете путь земли — вашей отчизны.

I.LXVIII. Суд страшный — то праведный суд,

То оценка ваших дел изнутри.

Отнесись к другим, как к себе. Остальное наврут

Духи злые, иллюзии и дикари.

I.LXIX. Историк сидел, в книгах зарывшись,

Поднял взгляд и виденье настигло его.

Старец пред ним стоял, книгу открывши,

И печально смотрел на него.

I.LXX. Кто мог написать эти строки?

Тот, кто посох и жезл в одном сотворил.

Принимая от Света и Майя уроки,

Духом знанья на нём затворил.

I.LXXI. Светлый воин сторону третью открыл у меча,

Его вынув из камня без силы.

Эскалибур, Меч Али — он много имён повстречал.

И кануло в Слово, оно и светило.

I.LXXII. Огонь, Земля, Воздух, Вода —

Четыре стихии у бога.

Создавались и рушились вновь города,

Так и не достигнув святости слога.

I.LXXIII. Рождавшись, он вновь умирал,

Умирая, снова рождаясь.

Человек — это имя он осознал,

Только в дух свой обращаясь.

I.LXXIV. Дорога едина, чуть-чуть отличалась.

Всё дело в едином чуть-чуть.

Рожденье и смерть в вечность меняясь,

Давало единому путь.

I.LXXV. Злое в добром и доброе в злом-

Всех гонимых единая сущность,

Говоря победителю: тебе поделом,

Ждет тебя побеждённого участь.

I.LXXVI. Однажды в едином, проявленная Чаша,

Ждала храбреца у белых ворот.

Схватив её, он подумал — она наша,

Но растворился, словно мартовский кот.

I.LXXVII. Одеждой укрыла Гея героя

Дала ему щит, дала ему меч

Дала ему храбрость выйти из строя,

Позволив сознанью вырваться в речь.

I.LXXVIII. Возродился учитель, мудрец

Шёл он с посохом, с книгой в руках.

Встретив героя, осознал — наконец,

Скоро сбудется счастье в мирах.

I.LXXIX. Снова дракон был повержен копьём

Недоступная Чаша стала доступной.

Единое проявление в неделимом — троём

Восстновлено твёрдой рукой правосудной.

I.LXXX. Семь начал и концов,

Ждали молча героев.

Их было двенадцать творцов

И единое — твердь проявленья устоев.

I.LXXXI. Символ Юпитера, символ огня,

И Свет дающего слова

Рвали молча тишину и звеня

Дарили ощущение крова.

I.LXXXII. Разум в неразумном — проявленье начал

Творил, созидая дорогу.

Мудрец или герой храбреца повстречал

Осознав имя творящего бога.

I.LXXXIII. В смертельной схватке

За обладание энергией вращенья,

Сменивши властных из-за взятки.

Выцветают деньги из обращения.

I.LXXXIV. Уйдёт великое из зол,

И в этом лишь заслуга бога,

Нет смысла денег и круглый стол

Вновь следит за этим строго.

I.LXXXV. Рожденный принц не коронован, но в почёте

Превыше ценности другие.

Талант его во всём своём полёте

Подвержен разуму, а не стихии.

I.LXXXVI. Убийца сел за стол с убитым,

Так не узнав в нём брата,

Что на виду — от глаз сокрыто,

Как скрыты от неверящих врата.

I.LXXXVII. С истошным криком,

Испытывая страх,

Узнавший тайну с нераскрытым ликом,

Погиб презренный ангел с печатью на губах.

I.LXXXVIII. Попавший на святую землю камень,

Который цвет на чёрный изменил.

Исчезнет в белом одеянии

Для всех, кто верил и любил.

I.LXXXIX. Семь уровней, семь голов дракона,

Мешают человеку к святости идти.

На всей земле единение закона

С половодьем обязано придти.

I.XC. В кромешной тьме,

Как лишь приходит вечер,

Люцифер в своей тюрьме

Изгнанья ждёт от встречи.

I.XCI. Подвластен богу Ариман.

Нет страха в нём и сам он страх,

Он — явь и боль, он и обман,

Боится быть рассеян на кострах.

I.XCII. Белый конь и с ним герой.

Что на щите, что под щитом.

Шаг мерный центурий строй

Водой разлит и поглощён огнём.

I.XCIII. Копьём горящий воздержатель

На посох опираться не хотел.

Канул в вечность поэт, историк и писатель.

Пронзило сердце девятнадцать стрел.

I.XCIV. Угроза нищему дана

В незнанье жизни после смерти.

Болит у ангелов спина

В понятиях, искажённых человеком в круговерти.

I.XCV. Земля в крещении водой, огнём, мечём

Уходит из под ваших лап и ног.

Философ юный думает о том

Сколько звёзд на небе и какой их срок.

I.XCVI. Историк сыну знанья передал

Столетия спустя в земном.

Что взял Иисус и что отдал —

Задумайтесь о том.

I.XCVII. В относительность границ и форм

Не верил дух земной.

То — твердь, пожар, то — снова шторм

Скорей стихиям дай покой.

I.XCVIII. Укрыт малыш от всех невзгод,

Спокойно спит от всех вдали

Пройдёт всего лишь год,

И он восстанет из пепла и пыли.

I.XCIX. Мираж преследовал пустыню.

Сам бог искал возможность перемен,

Чтоб слиться с миром воедино.

Но люди ставили границы и много стен.

I.C. Забыли люди шум дождя

Но рёв дождя другого не забудут,

Смеясь нагрянула беда

Стихии превратились в судьи.