Выбор

На востоке, там, где темно-фиолетовых облаков касались острые шпили соборов города Астер, собиралась гроза. От горьковато-медового аромата вересковых полей, тянувшихся вдоль широкой дороги, першило в горле. Один из главных трактов страны был непривычно пустынным и унылым.

Чума пришла в княжество Каненбург в середине лета. В ту прекрасную пору, когда из порта Лаона прибывали караваны темнокожих торговцев с южных земель. Но в этот раз среди товаров были не только пряности, драгоценные камни и дорогие ткани. Среди них была смерть.

Епископ Астера успел освятить пустырь за городом, где и похоронили торговцев, прежде чем болезнь поразила его самого. Произошло это на второй день после того, как придворные лекари объявили горожанам о пришедшей болезни. Вскоре хоронить мертвых стало некому.

Княжество еще можно было спасти, выжигая заразу молитвами и огнем, но город, как и всех его жителей, в любом случая ждала гибель. У самой границы Каненбурга выставили оцепление, состоявшее преимущественно из ландскнехтов и солдат регулярных армий соседних держав. Болезнь не должна распространиться в других краях, и последний поток желающих покинуть зараженный район остановили еще два дня назад.

Тем удивительнее было увидеть маленькие фигуры всадников на дороге, ведущей прямиком в ад.

— Карл! — окликнул помощника капитан, но мужчина уже и сам видел приближающихся с каждой минутой гостей. Усмехнулся и вскинул тяжелый арбалет, готовый выстрелить по первому приказу. Скучающие наемники, для которых бездействие оказалось едва ли не страшнее черной смерти, собрались вокруг, предчувствуя скорое развлечение.

Бернарда, отдавшего большую часть жизни служению княжескому дому, удивить было сложно, но путникам это удалось. Такой разношерстной компании мужчина давненько не видал.

Трое всадников остановились неподалеку от одного из разожженных наемниками костров, давая себя как следует рассмотреть. Чуть впереди, на огромной гнедой зверюге замер редиец. Как и остальные представители своего народа он был высок — футов шесть с половиной — носил кожаную безрукавку, такие же штаны и сапоги, а белые волосы заплетал в две косы, которые спускались до самого пояса. Его спутник представлял собой едва ли не полную противоположность. Слишком низкий для мужчины, он походил на цыгана — смуглая кожа, темные глаза, приятные черты лица. Одежда почти не отличалась от той, что носил сам Бернард, разве что в довершение на голове незнакомца красовался темно-синий берет с ярким потрепанным пером. Выглядел он здесь так же неуместно, как музыкант, распевающий песни на погосте.

Лицо и фигуру третьего всадника скрывал плащ, но, судя по тому, как человек держался в седле, главным был именно он. Потому Бернард даже бровью не повел, когда, повинуясь движению колен, тонконогая лошадь загадочного господина выехала вперед.

— Нам нужно в Астер. — голос оказался звонким, мягким и никак не вязался с теми уважительными взглядами, которые бросали на своего спутника редиец и цыган.

— Вы либо сумасшедшие, либо самоубийцы! — крикнул в ответ Бернард, и поднял руку в предупреждающем жесте. Карл вскинул опущенный было арбалет, держа на прицеле господина, который и не думал останавливаться. Лишь спешился, и продолжил путь, держа лошадь в поводу. — У нас приказ князя не пускать никого в зараженный город.

Едва уловимое движение пальцев и стрела, сорвавшись в недолгий полет, с тихим шелестом взрезала песок возле ног упрямца. В воздух поднялось облачко пыли. Бернард видел, как дернулся вперед цыган, и как редиец, поймав его за рукав, покачал головой. Тем временем говоривший остановился, и, помедлив всего лишь пару секунд, сбросил капюшон с головы.

— Дьявол тебя раздери… — изумленно выдохнул Карл, опуская арбалет. Ландскнехты осклабились, обменявшись парой фраз на грубом северном наречии, и выжидательно взглянули на Бернарда. Мужчина уже знал, кто перед ним, но опасался услышать подтверждающие догадку слова.

«Господин» оказался невысокой, худенькой девушкой лет девятнадцати, а то и меньше, обряженной в некогда белые, а теперь темно-серые рубашку и штаны. Ничем не примечательное, кроме особенно бледного оттенка кожи лицо в обрамлении пушистых русых волос оставалось спокойным.

— Приказ князя не распространяется на слуг Церкви. Меня и моих людей защищает от болезни божья милость, а любая задержка оставляет городу все меньше надежды. Вы хотите взять на себя ответственность за гибель Астера, господин Бернард? — Девушка все это время медленно приближалась к замершим воинам, и теперь стояла так близко, что мужчина сумел разглядеть тяжелый перстень с ярким сапфиром на ее пальце и виднеющийся в вырезе рубахи знак Господа — треугольник, заключенный в круг.

Знак Святой Инквизиции.

— Конечно, госпожа. — Бернард отдал короткий приказ, и солдаты расступились, открывая дорогу. Мужчина безуспешно пытался отогнать от себя мысли о том, что не выполнял и половины заповедей божьих, и стоит узнать об этом страшному созданию с лицом ребенка, наделенному пугающими способностями, жить ему останется недолго. Глядя, как девушка вновь садится на лошадь, капитан нашел в себе силы спросить — Могу я предложить вам кого-то из своих людей для сопровождения?

— Я не собираюсь тратить силу еще и на них. Хотите, чтобы ваши люди умерли, не добравшись и до городских ворот? — Она вскинула бровь. Инквизитор говорила так просто и безмятежно, словно речь шла не о человеческих судьбах, а о цыпленке на обед, который еще не подозревает о готовящемся для него гарнире. Впрочем, иные и по отношению к птице проявляли больше эмоций.

Об Инквизиции ходили разные слухи. Одни из них были правдивы, а другие оставались лишь досужими сплетнями неосторожных глупцов. Люди знали лишь одно — хочешь, чтобы твоя жизнь прошла спокойно и тихо, держись подальше от носящих белые рясы. Закрытый церковный орден, древний, опасный, могущественный зверь, карал неугодных Господу и вел охоту за ведьмами и колдунами.

— Вот интересно, если в следующий раз ты начнешь вещать о конце света, люди примутся подыскивать себе теплое местечко на кладбище? Хотя не удивлюсь, особенно, если ты не сменишь это выражение на лице. — Эмилиан даже сейчас не мог утихомирить свою язвительность. Маргарита покосилась на него, скривив губы в усмешке, но промолчала.

— Безбожник! — прогудел Эрик и поравнялся с инквизитором. Он, в отличие от приятеля, уже давно привык, что при виде атрибутов церковной власти люди обычно начинают вести себя словно уже осужденные на смерть еретики. То есть ничего кроме отчаяния и страха не чувствуют. — Лучше скажи, ты уверена, что ведьма все еще в городе?

— Уверена.

— И святые отцы хотят сказать, что какая-то ведьма стала причиной подобной эпидемии? Неужели хватило силенок? — в разговор вновь ввязался Эмилиан, который просто физически не мог молчать больше двух минут. А о его скептических настроениях по отношении к любой магии, кроме церковной, давно ходили легенды среди приятелей.

— Не хватило. — Покладисто согласилась Маргарита. Краем глаза заметила пробежавшую по дороге тень, но, как и Эрик, тоже приметивший подобную странность — на небе не было ни облачка — не обратила внимания. — Болезнь действительно принесли те бедолаги-торговцы. Ведьма зачем-то распространяла чуму, и мне надлежит узнать причины ее поступков в довольно сжатые сроки.

— А образ злобного создания, творящей свои темные делишки просто потому, что она исчадие Тьмы, мы можем сразу отбросить или все-таки рассмотрим как вариант?

Эмилиан, так и не дождавшись ответа, примолк.

На дороге стали появляться трупы. Люди спешили убраться из зараженного города, но им было не суждено дойти даже до оцепления. В основном встречались пешие, но попадались и распряженные телеги, полные никому не нужного больше скарба, и даже одна единственная карета. Пугающим довершением мрачной картины стала тишина, прерывающаяся лишь редким всхрапыванием лошадей да дробным перестуком копыт. Животные беспокоились из-за близкого соседства с мертвыми.

Городские ворота показались через полчаса. Распахнутые настежь, в сторожках, где должна дежурить стража, пусто, тоже самое на стенах. Казалось, город вымер. И предположение, если подумать, не так уж далеко ушло от истины. Но вот на улице мелькнула тень, за ней еще одна, и, приглядевшись, становилось понятно, что жизнь в Астере теплится, пусть и искаженная болезнью.

Маргарита огляделась по сторонам, и, приметив у стен низеньких домов бесхозно сваленные, изуродованные мором тела, которые никто не спешил убирать, процедила сквозь зубы:

— Собрать всех, кто стоит на ногах, на площади перед городской ратушей. Я поговорю с кем-нибудь из княжеского семейства, если в их особняке еще осталась хоть одна живая душа. Почувствуете даже головную боль — сразу ко мне. Мы не знаем, насколько искусна наша ведьма и как много сил она приложила, распространяя заразу. Не успею вовремя помочь — можете искать себе место на ближайшем кладбище. Идите.

Всадники разделились, выбрав для себя направления, а Маргарита поехала вперед. До этого момента ей не приходилось бывать здесь, но в Каненбурге все города походили друг на друга. Главное отыскать городскую ратушу. Астер был некрупным торговым городом, через который проходил один из основных трактов княжества, и говорили, что по весне здесь белым-бело от цветущих яблоневых садов. Сейчас же, несмотря на буйную зелень и тяжелые бутоны алых роз, посаженных почти у каждого дома, внутри толстого кольца стен царили серость и уныние.

— Помогите, госпожа… — простонал бедолага, безуспешно пытаясь уцепиться за стремя и глядя снизу вверх близко посаженными мутными от болезни голубыми глазами. Лицо его исказили муки, а смуглая кожа покрылась язвами.

Маргарита брезгливо оттолкнула его от беспокоящейся лошади носком сапога и больше не обращала внимания на слабые голоса несчастных. Разобрать, где уже мертвый человек, а где еще живой подчас казалось невозможно — тела в беспорядке лежали прямо на мостовой, иные навсегда остались возле дверей своего дома, не сумев даже переступить порог. Те, кому не повезло пережить эту ночь слабо стонали, и только тогда становилось ясно, что они все еще живы.

— Я вестник нашего пресветлого Господа, я избавлю вас от страданий и помогу победить недуг!

«Лекаря» можно приметить издалека: белые одежды, белый посох в руках, на поясе множество склянок с чудодейственными средствами. Его не интересовали обреченные, он умело выискивал людей, которых болезнь поразила недавно. Именно им он обещал исцеление, и безутешные родственники отдавали за спасение любимого отца, сына или сестры необходимую сумму.

Заметив юную всадницу, мужчина открыл было рот, намереваясь предложить свою помощь, но в лучике света, пробившимся сквозь плотную пелену туч, сверкнул на шее девушки знак Святой Церкви. Лекарь сорвался с места с той проворностью, что была присуща лишь юрким детям, да испуганным людям, но не успел сделать и пары шагов. Тонкий ошейник с поводком, конец которого Маргарита крепко удерживала в руке, захлестнул шею. Полупрозрачный, невесомым металл будто искрился в воздухе. Но лжецелитель слишком хорошо знал, что избавиться от украшения можно лишь одним способом — лишившись головы.

Эпидемия всегда плодила таких мерзавцев — они наживались на чужом горе, расписывая таланты и называя себя едва ли не мессией. Угрозы над собой шарлатаны не чувствовали — княжеские солдаты заняты совсем иным, в городе полнейший разгром, а Инквизиция всегда представляется людям чем-то далеким или вовсе несуществующим, как сказки, которыми пугают непослушных детей. Вот только не след забывать, что и в сказках есть малая доля правды.

Люди медленно стекались на площадь. Одних болезнь не тронула совсем — чистые, лишь испуганные и усталые лица, неуверенные движения, над другими она потрудилась совсем немного — лихорадочный блеск в глазах да нездоровый румянец на щеках выдавал, что зараза уже поразила тела несчастных. Все молча взирали на плачущего, униженно извивающегося лекаря, который пытался сорвать с себя ошейник, и словно не замечали тонкую фигуру всадницы и сверкающую цепочку в ее пальцах.

— Здесь есть представители благородного дома Сольер? — Спешиваясь, достаточно громко спросила Маргарита и обвела людей цепким взглядом.

Среди них не было никого, походившего бы на человека княжеского рода даже отдаленно. Намотав поводок на руку — семенящий следом за инквизитором мужчина, оказавшийся выше ее больше чем на голову не вызывал ни у кого даже тени улыбки — девушка прошлась перед нестройными рядами горожан. Если князь мертв, это значительно усложняет задачу по поиску ведьмы. Кому, как ни правителю знать все о своем городе. А Фридерих Сольер был хорошим правителем, в этом Святые отцы не имели разногласий.

— Я тот, кто вам нужен. — Рыжеволосый, сероглазый мужчина вышел вперед. Видимо, сын Фридериха, Альберт, прекрасно знал, кто эта маленькая, но опасная, как сама Тьма, девчонка, потому немного помедлив, он все же добавил. — Госпожа.

— Я скоро закончу, и мы поговорим с вами, господин Сольер. — И уже обращаясь к подоспевшему Эрику, негромко сказала, насмешливо кивнув в сторону лекаря — Приобщим его к полезной работе. В городе не должно быть трупов. Убрать тела на погосты, освящением кладбищенской земли я займусь чуть позже. Мародеров, убийц и насильников ждет немедленная смерть. Узнаю, что какие-то умники продают чудодейственные притирки — убью. На все воля нашего пресветлого Господа, и если он пожелает, вы останетесь жить. Молитесь. Молитва единственное, что облегчит ваши грехи и...

—… добавит кому-то сил. — Ухмыльнулся подъехавший пару мгновений назад Эмилиан, намекая на то, что не только ведьмы могут черпать силу из людских эмоций. Только в отличие от темных колдунов, инквизиции необходимо ощущать не страх, а веру. А уж в молитвах церковники купались, будто вампир в крови девственниц.

Эрик осуждающе покосился на приятеля, и принялся совершенно равнодушно следить за разворачивающимся на площади действием. Инквизиция умела подкреплять свои слова не только угрозами, но и магией. Конечно же, исключительно богоугодной. В голове стало легко, мысли приобрели ясность и сосредоточенность, а в воздухе, повинуясь легким движениям девушки, зарождался огромных размеров церковный символ. Вписанный в круг треугольник слабо мерцал в полуденных солнечных лучах, наливался ослепительно-белым светом и вскоре окутывал уже всех жителей, собравшихся на площади.

Горожане наконец-то поняли, кто перед ними, но страха они не чувствовали, лишь вновь проснувшуюся надежду на спасение. Люди устали бояться. Лишь девушка, ее приятели, да пожалуй Альберт, достаточно изучавший церковные книги знали, что исцелить чуму простеньким заклинанием невозможно, а вот отстрочить развитие болезни на несколько дней, вполне под силам. Это позволяло выиграть немного времени. Следовало отыскать ведьму и, наконец, очистить город от трупов.