День Святого

— Что там творится?

Крики ясно долетали до высокого помоста — тревожные голоса толпы сменились радостными выкриками и, становилось понятно, что определился победитель сегодняшнего турнира. Народ выкрикивал имя любимца, но звуки смешались в единый гул, от которого закладывало уши.

— Лоренцо Ванто одолел своего противника, тетушка! — радостно воскликнула Констанция, в возбуждении хватая инквизитора за рукав белого бархатного платья. Но от лица собеседницы девушка старательно отводила взгляд. Широко открытые, незрячие глаза, неотрывно смотрящие куда-то вдаль, пугали юную леди. Такие тяжелые мертвые взоры были у замковых статуй, украшавших широкие коридоры. Впрочем, радость от победы любимца вскоре прогнала все дурные мысли, и девушка вновь обернулась в сторону ристалища.

К поверженному тяжелым ударом копья рыцарю уже спешили слуги. Кровь струилась из прорезей шлема, впитываясь в утоптанный песок, но, к вящему неудовольствию публики, воин все же сумел подняться на ноги и вскоре скрылся в одном из шатров у дальней стороны арены. Констанция облегченно перевела дух: отдавая свое предпочтение победителю, девушка искренне переживала и за остальных участников.

Как вскользь заметила Маргарита, нынешний турнир был тенью, отголоском прежних, данью памяти кровавым дням. Во времена тетушкиного детства на арене оставался лишь один рыцарь. Остальные погибали ради развлечения правителя и толпы. А еще раньше за поверженным господином уходили и слуги. Теперь не то. К тому же радовать народ жестокой смертью в день святого покровителя Констанции было бы кощунством.

— Жаль. — Леопольд Лланский, правитель Ларнберга, восторгов дочери не разделял. Он даже не пытался скрыть своего раздражения. Констанция знала, что в глазах отца мужчина, стоящий там, на арене, и купающийся в радостных возгласах толпы представлялся кем-то навроде ядовитого змея. Он мог укусить в любой момент, но мог и отступить. Любимец народа, ко всему прочему, приходился Леопольду двоюродным братом. И третьим претендентом на золотой трон после Констанции и нынешнего Лланского. Шпионы отца доносили, что в тавернах частенько поднимали тосты во славу господина Ванто, а не законного правителя.

Опечаленная равнодушием отца Констанция покосилась на инквизитора. Маргарита о чем-то шепталась со своим спутником, черноглазым цыганом. Не отрываясь от разговора, мужчина лукаво подмигнул юной леди, и та поспешно отвернулась, чувствуя, как щеки наливаются румянцем, а губы трогает смущенная улыбка.

Отец говорил, что когда-то — Констанция тогда была совсем еще ребенком и нянька качала ее в колыбели — инквизитор провела для их семьи Белый обряд. Обычно подобной милости удостаивались немногие — после таинства Церковь уже не могла отказать в защите — а ритуал исполнялся лишь между близкими родственники, но на этот раз традиции оказались нарушены. Маргарита не была в родстве с лордами Лланскими, да к тому же являлась Псом Господним, а не обычным монахом.

На правах хозяйки турнира Констанция одарила победителя белой лилией. Лоренцо же, прежде чем принять дар, присел на одно колено и приложил затянутую в перчатку руку к левой стороне груди. Впрочем, взгляд его неотрывно следил за кузеном. Лицо Леопольда оставалось бесстрастным, но девушка видела, как сжались его бледные губы, превратившись в едва заметную линию.

Вечер подходил к концу, но народ предвкушал главное развлечение — ночные гуляния на площади Петра Нечистого, прямо перед городской ратушей. Ради такого праздника в столицу княжества приехали мастера огня, способные превратить обычное пламя в истинное произведение искусства. Ну и бесплатные выпивка и яства, само собой, привлекали людей. Констанция жалела лишь, что ее празднества ограничатся скучным ужином в кругу знатных лордов.

Отец в это время поднялся с высокого кресла и поздравил народ. После чего сделал знак слугам и в сопровождении личной охраны направился к ступеням, ведущим вниз с помоста. Под общий гомон толпы его люди бросали на трибуны золотые монеты из загодя приготовленных мешочков, и внизу тут же разгорелась яростная борьба. Кажется, ухода правителя никто и не заметил.

— Тетушка, — Констанция вежливо оттеснила Эмилиана, поддерживающего инквизитора под руку, и крепко ухватилась за ее рукав, помогая подняться. Сейчас Маргарита, бывшая ниже и без того не слишком высокой юной леди почти на полголовы казалось обманчиво беспомощной. Даже немного растерянное выражение на лице казалось по-детски обиженным. Констанция помнила ее другой. Впрочем, в последнюю их встречу юной леди не насчитывалось и десяти лет. — Мне нужно поговорить с тобой. О чем-то очень важном. Сегодня вечером. Жди меня после полуночи в галерее в южном крыле замка. И прошу, не говори ничего отцу.

— Хорошо. — Медленно кивнула Маргарита, нащупывая второй рукой ладонь Эмилиана. В нынешнем состоянии даже ступени казались непреодолимой преградой. Словно древнюю старуху, инквизитора вели вниз, поддерживая с двух сторон. — Надеюсь, ты расскажешь мне нечто поистине важное...

Бездна побери того колдуна, успевшего наложить проклятье, прежде чем последний вздох сорвался с его губ! И Бездна побери святых отцов, отказавшихся это проклятие снять. « — Это твоя ошибка, ты за нее и расплачивайся». Так они ответили, когда Маргарита пришла за исцелением. Единственная ее оплошность заключалась в том, что она медлила, выжидая, пока колдун уберется подальше от родной деревни. А следовало управиться быстрее и предать очистительному огню всех. Ну, или хотя бы устроить парочку показательных экзекуций. Что ж, с возрастом все становятся немного сентиментальными.

И вот теперь она не в состоянии даже от платья избавиться без помощи служанки. Хорошо, что Эмилиан нашел в соседнем городке какую-то девчонку, согласившуюся за пару монет прислуживать инквизитору. Можно было, конечно, воспользоваться и угрозами, но в этом случае она удрала бы при первой же ночевке под открытым небом. Хотя, для страха порой и стены не преграда.

— Линда, вели подать ужин в мою комнату. — Негромко велела Маргарита. Плечи под теплой шалью покрылись мурашками. Ларнберг был самым северным княжеством, расположившемся у подножия Стеклянных гор, и наступление осени здесь ощущалось сильнее, чем в соседних землях.

До полуночи еще оставалось время. Что собирается рассказать Констанция? В последний раз Маргарита видела юную леди на похоронах ее матери, десять лет назад. Тогда ей было шесть, но она не плакала, оставив эту вольность своим многочисленным нянькам и сиделкам. Лишь смотрела на отца. Помимо прочих слухов и домыслов именно этот обвиняющий детский взгляд утвердил народ во мнении, что Эйна погибла не от чахотки, как говорили лекари, а от руки собственного мужа. Впрочем, доказательств этого не было даже у инквизиции.

Шум снаружи усилился. И если еще полчаса назад пьяные, но, несомненно, радостные и восторженные крики заглушали тихие напевы лютни и флейты, то теперь в слившемся воедино гуле слышалась угроза. Маргарита поднялась и на ощупь добралась до окна, уже пожалев, что отослала служанку прочь. А когда обостренный вынужденной слепотой слух выхватил из сотни голосов отдельные фразы, девушка не удержалась от ругани. Никогда еще Леопольда Лланского не смели называть Кровавым призраком в лицо. Тихим шепотом, в таверне, в спальне, но не главной улице города и не целая толпа.

В коридорах зазвучали встревоженные голоса. Тяжелые шаги и металлическое бряцанье доспехов солдат, пытающихся разогнать испуганных гостей по комнатам. Лучше бы баррикадировали двери. Замок строился лет триста назад, и по старым обычаям выходов было несколько. Только главных два, а уж сколько дверей, предназначенных для слуг! И все они словно протоптанные тропы для желающих ворваться внутрь безумцев.

— Маргарита, нужно уходить! — голос ворвавшегося в комнату Эмилиана дрожал, но не от страха. В интонациях преобладал азарт. — Это самое настоящее восстание, Бездна его побери! Народ хочет усадить на золотой трон этого смазливого Лоренцо Ванто.

— Стоит только выйти на улицу, и первый же встречный узнает во мне почетную гостью правителя. Это уже веская причина закидать нас камнями. А единственный тайный ход, ведущий на безопасное расстояние от города, обвалился еще пятьдесят лет назад. К тому же я ни за что не поверю, что эта пьяная толпа решилась на переворот без поддержки кого-то сверху. И этот кто-то, несомненно, заранее вызнал возможные пути спасения благородного семейства.

Кажется, внешнее спокойствие Маргариты передалось и цыгану. Следующие его слова были сказаны ровным бесцветным тоном.

— Чью сторону поддержит Святая инквизиция?

— Продержимся до утра. Если пьяное мужичье не опомнится и не растеряет весь свой запал, то, пожалуй, кандидатура Лоренцо покажется мне более привлекательной. — Послышались испуганные всхлипы и причитания, и в комнату вбежала белая как мел Линда. Девчонка дрожала, будто осиновый лист и все никак не могла прийти в себя, пока Маргарита жестко не обругала ее. — Эмилиан, приведи в Зал совета всех Лланских. Скажи стражникам, чтобы стерегли ворота и без жалости убивали любого, кто прорвется внутрь. Возможно, мы все переживем эту ночь, если будем действовать разумно.

Наверное, Эмилиан кивнул, потому что ответ так и не прозвучал, а его шаги смешались с шагами множества людей в коридоре. По приезду в замок казалось невозможным представить, что здесь так много гостей. Эти вечно пустынные молчаливые коридоры… Сейчас же за крепкими полуприкрытыми дубовыми дверьми бестолково метались солдаты, вещая громовыми голосами, чтобы никто не выходил из своих спален, испуганно повизгивали слуги и растерянно переговаривались гости, те, что предпочли провести ночь в замке, нежели плясать в свете ночных огней на улицах города. Сложно сказать, чье положение оказалось худшим. Слишком велика вероятность, что всех гостей правителя, оказавшихся в этот вечер вне стен замка, уже перебили.

Линда дрожащими пальцами справилась с тяжелой застежкой белого подбитого мехом плаща Маргариты. Дни все еще сохраняли летнее тепло, и на празднестве инквизитор обошлась без него, но ночи уже несли в себе дыхание осени. Особенно эта.

Устроенная перепуганными, суетящимися людьми толкотня в коридоре заставила Маргариту прошипеть что-то неразборчивое о бестолковом стаде овец. Когда инквизитора в десятый раз оттолкнули в сторону, едва не впечатав в стену — а ведь спутницы всего на несколько шагов успели удалиться от спальни — девушка не выдержала. С ее пальцев сорвалась тонкая едва заметная в огненных отблесках, гулявших по стенам, золотая сеть. Уже в воздухе она росла, оплетаясь все новыми звеньями, словно паутинка. Заклинание прикрыло инквизитора от чужих тычков, будто щитом. Люди, касавшиеся колдовской нити отчего-то вздрагивали, иные вскрикивали, будто от боли, но все неизменно стремились убраться от таинственной сети подальше.

Вскоре наводнившая коридоры толпа сама прижималась к стенам, только завидев вдалеке белое пятно плаща. Быстрым шагом Маргарита добралась до Зала совета. Стражники, дежурившие у входа, не задали ни единого вопроса, когда Линда, все это время придерживающая спутницу за рукав, открыла двери и помогла инквизитору сесть в свободное кресло.

В большом зале, всю мебель которого составляли огромных размеров каменный стол и несколько удобных мягких кресел, собрались лишь самые важные люди. Капитан дворцовой стражи, милорд Лланский с дочерью по левую руку и прибывшей на праздник младшей сестрой по правую, Эмилиан, так и не удосужившийся сесть и подпиравший стену плечом, словно безмолвная статуя, и, собственно, Маргарита. Обо всем этом Линда поведала быстрым шепотом, глотая слова и едва не хныча от страха. Инквизитор спокойно положила руки на подлокотники, откинулась на спинку, и, глядя прямо перед собой незрячими глазами, ровно произнесла:

— Господин Альен, я надеюсь, ваши люди сделали все для того, чтобы члены благородной семьи пережили нынешнюю ночь. Я могу помочь, и укрепить стены молитвами и богоугодными чудесами, в свою очередь от вас требуется полное подчинение любому моему приказу. Надеюсь, милорд не будет против, что я так вольно обращаюсь с капитаном его стражи?

Маргарита готова была поклясться, что слышала, как скрипнули зубы Леопольда, но сам правитель ответил на такой неоднозначный выпад лишь вежливым согласием. Он яростно ненавидел инквизитора, и будь воля милорда Лланского, повелел бы немедленно бросить ее на растерзание озверевшей толпе, но защита и покровительство Церкви стоило гораздо больше личной неприязни. К тому же, как никак, он сам избрал ее стать покровительницей дочери.

— Оставайтесь здесь, милорд. Так будет безопаснее. — Не заметив, или не пожелав увидеть повисшего в воздухе напряжения, отозвался господин Альен.

— В свою очередь хочу предоставить для вашей защиты своих людей. — Самым серьезным тоном отозвалась Маргарита, имея в виду запуганную криками снаружи Линду и бесполезного в бою Эмилиана. Она бы многое отдала за один лишь взгляд на лицо Леопольда, и выражение злобы, несомненно, исказившее его. — Но как видите, я не могу обойтись без чужой помощи… Констанция, девочка, не поможешь ли своей тетушке добраться до нижних залов?

Юная леди без труда разгадала замысел инквизитора и тут же со всей горячностью принялась уговаривать отца, что самое безопасное место в этом замке именно рядом с «любимой тетушкой». Может быть, Леопольд и заподозрил что-то неладное в этом слишком уж заметном порыве, но видно и впрямь посчитал, что с инквизитором не опасно сунуться даже в пекло Бездны, потому как, чуть поколебавшись, дал свое согласие.

— … Говори, чего ты хотела, и побыстрее. Позже мне станет не до твоих занимательных историй. — Поторопила мнущуюся в нерешительности племянницу инквизитор. Но этим она, кажется, только еще больше смутила девчонку. Добавив в свой хриплый от нетерпения и Ларнбергских холодов голос немного мягкости, Маргарита попросила — Ну же, девочка, я слушаю тебя.

— Понимаешь, тетушка, — Констанция сбавила шаг, прочистила горло, и ее рука, сжимающая ладонь спутницы, чуть задрожала. — Отец всем запрещает посещать покои мамы. Но месяц назад я проявила неосторожность и, пока его не было в замке, открыла спальню. Я нашла дневник. Довольно… странный. И пугающий. И после того, как я прочла его, мне стали сниться сны. Непонятные и страшные сны.

— Что было в дневнике Эйны? — вкрадчиво поинтересовалась Маргарита, вся напрягшаяся, будто гончая, почуявшая след. Она догадывалась, каким будет ответ. Когда-то леди Лланская была ее подругой. Их связывали общие секреты, но слишком многих тайн Эйна не открывала даже близкой приятельнице.

Рядом послышались тяжелые шаги одного из стражников, и пришлось на время прервать разговор. Он загремел доспехами, кланяясь, и громким пропитым голосом оповестил, что все двери забаррикадированы и тщательно охраняются. Так же кольцо стражи расставлено возле окон всего первого этажа. Восставшие, так и не добравшись до заветной сердцевины замка — семейства Лланских — отправились громить улицы и замковый сад, прежде забросав стены горящими факелами. Слава Господу, каменные стены восприняли этот выпад равнодушно.

Стражник вновь поклонился и пошел прочь. Теперь голоса и звон оружия раздавались в отдалении. За окнами и вовсе наступила пугающая тишина. Либо восставшие и впрямь утихомирились, решив, что собственная голова дороже задницы Ванто на золотом троне, или же Лоренцо — а предводителем этого пьяного сборища являлся, несомненно, сияющий рыцарь — устроил военный совет. Ведь пока ничего кроме парочки припадочных дам, повалившихся в обморок, они добиться не сумели.

— Понимаешь, тетушка, записи мамы скорее походят на слова сумасшедшего. Она пишет, что устала чувствовать на себе всю тяжесть проклятой ноши и хочет передать ее другому. Говорит, что больше не может видеть лица несчастных по ночам и ощущать их боль. Дальше записи вообще невозможно разобрать. Ее мучают тени, она боится… Но отец не говорил, что мама была больна. А теперь я. И эти сны… Я вижу людей. Разных людей — старых и молодых, мужчин и женщин, богатых и бедных. Но все они умирают. Я боюсь, боюсь, что и со мной станет тоже, что и с мамой. Мне так страшно… Что происходит, тетушка?

— Эйла не была больна. — Задумчиво произнесла Маргарита. Ее слепые глаза словно видели картины из прошлого, выхватывая из памяти яркие эпизоды. Вот высокая рыжеволосая женщина заливисто смеется над очередной шалостью дочери, едва отметившей свой второй год, вот она же испуганно шепчет, что боится темноты, и теперь спит только при свечах, оставляя слуг под дверью. А в больших карих глазах плещется ужас. — Боюсь, тут все гораздо хуже, девочка. Мы не предполагали, что кто-то с таким даром еще остался. Твоя мать умело скрывала это. Скажи, а ты случайно не видела меня в своих снах?

— Нет, но...

Глухой удар сотряс замок до основания. Казалось, даже стены угрожающе застонали, больше не кажась такой уж надежной защитой. Сверху посыпалась паутина, пыль и каменная крошка, не позволяя нормально дышать. Устоять на ногах не представлялось возможным.

— Милостивый Господь, что это?! — закричала Констанция, испуганно впиваясь острыми ноготками в обнаженную руку спутницы и даже не замечая, что оставляет глубокие кровавые лунки на бледной коже.

— Либо ублюдки догадались найти пушку, либо привели колдуна. — Сверху вновь послышался затихнувший было визг. — Сильного колдуна. Вниз, быстро!

— Госпожа Маргарита, стены! Они словно в огне! — солдаты, охранявшие главные ворота, встретили ее встревоженным гулом. Мужчины не боялись восставших, ведь они были людьми, и в их жилах текла все та же алая кровь, что и у них. Но в дело вступила магия, а ее не сразишь мечом. — Бездна их разбери, стены плавятся! Они плавятся!

Кто-то в ужасе завопил, а Констанция всхлипнула. Маргарита велела ей говорить, что происходит в зале. Отчасти она и сама представляла, что ничего хорошего ожидать не стоит, но девчонку следует успокоить, иначе придется искать выход из этой ловушки на ощупь. И юная леди, захлебываясь плачем и быстрыми почти неразборчивыми словами, принялась рассказывать.

Стены действительно плавились. Так плавится глина в руках опытного мастера, принимая нужную форму. То, на что огню не хватило силы, магия без труда устроила за несколько минут. Несчастный, оказавшийся ближе всех или же попросту не успевший отскочить в сторону, оказался заживо вмурован в жидкий потекший, будто вода, камень. Его искаженное болью лицо проступало сквозь очертания, напоминая статую.

Слушая, Маргарита не забывала выплетать сеть заклинания. С каждым штрихом она становилась все более осязаемой, зависнув прямо перед лицом инквизитора. Тонкие нити магии ложились вокруг заключенного в треугольник круга, сеть наливалась золотым сиянием. Маргарита не видела, но знала, что сейчас даже украдкой брошенный в сторону заклинания взгляд одаривал любопытного резью в глазах и ноющей болью в висках. Нити словно испускали усиленный во много крат обжигающий солнечный свет.

Заклинание взмыло в воздух и легким облачком подлетело к стенам. Лишь мгновение назад его яркий отблеск слепил зажмурившихся, сжавшихся от страха стражников, а через миг оно словно впиталось в камень. И все кончилось. Стены больше не дрожали, а камень не подчинялся чужой воле.

— Чего застыли? — рявкнула Маргарита, чувствуя слабость во всем теле. На губах ощущался гадкий привкус крови из прокушенной губы. Слишком странные и непонятные силы потревожил неизвестный колдун. Раньше не приходилось встречаться с такой мощью. Но сегодняшняя ночь просто изобиловала неожиданными открытиями. — Охранять окна! У кого-нибудь имеются пистолеты? Бездна, о чем я спрашиваю, если даже арбалеты некоторые из вас считают слишком новыми и непонятными. Тогда мне нужны лучники. Пятеро отправляются со мной. Бездна побери, среди вас есть лучники!?

Раздалось несколько неслаженных голосов с разного конца зала. Прекрасно, они хотя бы не растеряли мозги от страха. Справиться с сотней безумных стражников внутри замковых стен гораздо сложнее, чем с одним колдуном за их пределами.

— Отведи меня наверх. И позови Эмилиана. — обращаясь к Констанции, коротко приказала девушка.

Заклинания такой силы требуют непосредственного присутствия колдуна где-то поблизости. Нельзя разрушить крепость, находясь в другом княжестве. Он рядом. Возможно, в толпе вновь осмелевших повстанцев, а может, затаился в доме поблизости, не рискуя получить стрелу.

Подъем на крышу оказался долгим и утомительным. Пряжка тяжелого плаща больно впилась в кожу, праздничное платье опутывало ноги, не давая нормально двигаться, да к тому же всхлипы Констанции поблизости не позволяли сосредоточиться. Слишком много сил ушло на короткое заклинание, остановившее магию колдуна. И этой ночью никто не молился. Короткая искренняя молитва фанатика была способна вдохнуть мощь в самого слабого инквизитора. Но нет, они лишь богохульствовали, призывая на голову восставших всяческие проклятия.

Значит, придется обратиться не к церковной магии. В конце концов, Маргарита никогда не забывала свою истинную природу. Она всегда оставалась ведьмой, и даже белые одежды не могли это скрыть.