Разговор с оборотнем

…Разбит король был в битве той,

Сражён он лордом был!

Бежал, поджав он хвост домой,

Бежал, что было сил.

Но лорд был тоже не дурак,

Хитёр он был и смел.

Собрал он армию в кулак

И двинул на предел.

Король был хмур, король был зол

На троне он сидел,

А Лорд наш брал за домом, дом

Всё ширя свой надел.

И скоро Эфенфолл падёт,

Взовьётся красный стяг!

Раздавлен, сломлен, в пыль растёрт,

Повержен будет враг!

— За ребят! За тех, кто показал этим заносчивым ублюдкам на кровавых полях, что значит настоящий бой! За то, чтоб обезглавленное тело, этого королевского выродка ещё до зимы украсило собой какую-нибудь выгребную яму! За Вольрада! — Надрывался рослый рыжеволосый балагур, облачённый в форму кровавого лорда. — Ей, Роланд, наливай. Грех за такое не выпить!

Дружный рёв прокатился по небольшой зале. Заскрипели стулья, застучали бокалы, раздалось тёрпкое журчание доброго эля.

— Хороший тост, Берн! — ответил рыжему один из солдат, — Но не забудем же о тех, кто пал, сражаясь с этой высокородной сукой, и его прихлебателями!

— Энмир, Дагор тебя сожри, не нагоняй тоску. Мертвые могут и подождать! — оборвал того, балагур, — Эй трактирщик, тащи сюда ещё доброго эля, да пару служанок покрасивее! Парни заскучали, а если тоскливо им, то никому тут весело не будет. Шевелись давай, жирная морда!

— Сукины дети, — процедил сквозь зубы хозяин «Бокала и кинжала», — Одержали несколько побед и возомнили себя хозяевами жизни. Ничего, вот вступит Сноуфолл в войну, и все вы подохнете, как скот на бойне…

— Чего ты там бормочешь? Давай, не стесняйся, нам с парнями тоже послушать охота! А может ты плетёшь заговор против нашего лорда, и тебя надо прирезать, как одного из тех лживых ублюдков, что пытались укрыть от нас провизию и фураж?

— Милсдарь, не серчайте, — елейным голосом произнёс трактирщик, — Я всего-лишь размышлял в слух о том, какой эль вам подать: Алендорский или ваш — Вольмаркский.

— Того и другого, да побольше. Нас мучает жажда! Про служанок не забудь! — весело крикнул рыжий и снова вернулся за стол.

— Мира, Элейна, обслужите их. И постарайтесь не злить, а то они мне весь трактир потом разнесут. Так, тебе чего нужно? — сказал корчмарь, внимательно изучая меня своим цепким взглядом.

— Ночлег, да и подкрепиться бы не помешало, — ответил я, косясь на веселящихся солдат.

— Комнаты мы давно уже не сдаём. Придётся тебе переночевать на улице, ну или на постой к кому попросится. Ну а еды у нас всегда в достатке.

— Ночлег тоже у тебя найдётся, — сказал я, разворачивая небольшую грамоту, — По крайней мере так мне сказал ваш староста.

— Ты что, этот самый? — удивлённо вскинул бровь трактирщик, — Брешешь ведь! Такого как ты, мой вышибала соплёй перешибить сможет, что уж говорить об оборотне.

— Так почему дошло до того, что вашей деревушке пришлось трясти мошной и обращаться к охотникам? — презрительно сплюнул я, — Собрали бы мужиков да выкурили его из логова. Делов то…

— Кабы знать ещё, как найти это логово, — устало вздохнул корчмарь, — Да чтоб вас Дагор сожрал, оставьте служанок в покое! Они вам не дешёвые шлюхи из Вольмаркского борделя! — внезапно взревел он, вытаскивая из-за стойки самострел.

Шквал пьяного хохота прокатился по небольшой зале.

— Это вот этим… Ты собрался нас тут всех порешать… — рыжий, давясь от смеха, даже чуть привстал, чтоб получше разглядеть наглеца, бросившего ему вызов, — Эй парни, у нас тут завёлся смельчак! Надо бы преподать ему пару уроков.

— Слушай сюда, хряк доморощенный, — поддержал товарища… Роланд кажется, — Мы сейчас не только твоих служанок поимеем, но и тебя на куски порубим и свиньям скормим, если сейчас же не уберёшь свою игрушку.

— Да и вообще, «дамы» потом будут гордиться, что понесли детей от героев войны! — хохотнул третий.

Трактирщик смешался буквально на одно мгновение, но этого оказалось достаточно, чтоб солдаты буквально взвыли от хохота.

— Глядите парни, мы ещё из-за стола не встали, а этот боров уже обмочиться успел! — загоготал рыжий, — Фу, иди порты смени, а то меня сейчас вывернет прямо на твою обожаемую Элейну, или как её там!

— Да я вас, сучьи дети, пинками сейчас отсюда погоню! — сквозь зубы процедил корчмарь, — Совсем уроды, распоясались.

— Что ты там пищишь! — взревел Роланд, — У тебя зубы лишние? Так давай, я помогу тебе с ними расстаться! — бугай встал из-за стола, и неторопливо, как бы демонстрируя свою силу, направился к побелевшему от страха трактирщику.

Дагор их всех сожри, он же сейчас выстрелит. И убьёт. А значит, накрылась моя охота с ловлей на живца. Нагрянет сюда отряд, в несколько десятков человек и тогда оборотень близко к деревне не подойдёт. Ищи-свищи его потом по всем окрестным лесам. Сучьи отродья, ну почему вам неймётся.

— Его ты не тронешь, — сквозь зубы процедил я, вставая между разъярённым солдатом и корчмарем.

— Парни, вы только посмотрите на это! Наш «многоуважаемый» Лорнар завёл себе подружку! — расхохотался рыжий, — Отличный выбор, друг, если б у него не было бороды, я бы тоже его за девку принял! И сколько раз вы с ним уже того-этого?

— Слушай ты, дерьмо собачье, — процедил я, — Ржать, как больной лихорадкой конь, ты горазд. А сможешь выйти и прямо тут мне морду начистить? Или у самого уже штаны мокрые?

— Я? Собачье дерьмо? Намочил штаны? Ну ты, сука, за это ответишь, — Берн встал демонстративно разминая плечи, и так же неторопясь пошёл в мою сторону. — Парни расступитесь. Сейчас я все зубы этому куску мяса пересчитаю.

— Смотри свои не растеряй по дороге, — хохотнул я.

— А ты, однако остряк, — сказал рыжий, — Ничего, посмотрим, как ты после этого похох…

Хрясь. Тяжёлая пивная кружка, гулко ударяется о старые камни стены. Прыжок, перекат в сторону. Кулак Берна проносится прямо над моей головой. Удар в живот… Костяшки пальцев влёгкую проминают одежду и ударяются о твёрдые холодные кольца. Ай, сука! У него там кольчуга! Уворот, ещё один. Моржовый хер, сейчас ты у меня получишь. Тело засранец, защитил, а вот про башку свою тупую, не подумал. Удар. Здоровяк слегка пошатывается, но на ногах ещё держится. Тонкая струйка крови стекает с рассаженного виска. Ещё один, ещё. Бок пронзает острая, нестерпимая боль. Агрх, сучий потрох. Ждал пока, откроюсь. Шаг назад. Кулак пролетает перед самым носом. Ещё шаг. Ухмыляется засранец, думает, что уже всё. Рука сама собой смыкается на тяжёлой дубовой ручке. Ну, давай, давай, подходи. Вот он я, осталось только дотянуться и… Выпад, треск, кровь, ублюдок, как подкошенный падает на пол.

— Этот урод дрался бесчестно! Сука, кружкой огрел! Бей его братцы, — раздаётся выкрик откуда-то сзади.

— Меч, меч мне! — орёт Берн, поднимаясь с окроплённых кровью досок, — Отойдите! Все назад. Сейчас я отрежу его петушка и затолкаю ему поглубже в задницу, вот этой вот, блядь, рукой!

— Ну, попробуй, хряк ты недотраханный! — презрительно сплёвываю я, доставая кинжалы.

Взмах, уворот. Сероватый отблеск стали, проносится прямо перед носом. Выпад, кинжал лишь слегка царапает руку. Ублюдок снова замахивается. Шаг в сторону, удар, глухой треск. Меч застревает в столешнице. Это мой шанс! Выпад, треск разрываемой одежды, хруст плоти, отчаянный вой солдата, кровь… Берн припадает на раненную ногу, пытаясь выдернуть из бедра кинжал. Шаг вперёд, хватаюсь за копну грязных рыжих волос. Удар. По столешнице медленно расползается красное пятно. Ещё один, ещё! Сучий ты потрох, я тебе всю морду оставлю на этой деревяшке! Урод обо… Свист. Над самым ухом проносится что-то чёрное. Лязг, крики, тяжёлый грохот падающего тела.

— Эти уроды Алена убили! — заорал кто-то, — Бей их!

— Ещё шаг, и ваш дружок улыбнётся от уха до уха кровавой улыбкой! — прорычал я, приставляя кинжал к горлу Берна, — Ну давайте уроды, подходите. Всех вас я, быть может и не положу, но двоих то точно за собой утащу.

— Спокойно, друг, спокойно, — примирительно выставил перед собой руки Роланд. — Кровопролития мы не хотим, но вам придётся пройти с нами и объяснится перед командиром.

— Рассказать ему, как вы тут нажрались, словно свиньи? — сплюнул я, — а может, как вы хотели изнасиловать служанок? Или прибить трактирщика?

— Вот только служанки не изнасилованы, трактирщик цел, а двое наших — ранены. Нехорошо получается.

— Парень, не создавай себе лишних проблем, — встрял в разговор другой, — Нас тут пятеро, ты один. Ну, располосуешь ты ему горло, так ведь потом даже на плаху не попадёшь. Отправят тебя к нашему «мяснику», и будет он из тебя жилы тянуть, пока от боли не подохнешь. А так, поговоришь с капитаном и пойдёшь с миром.

— С миром значит? А не пойти бы вам с миром нахер отсюда? Сейчас я его отпущу, а потом вы вшестером мои кишки наружу отпустите. Погулять.

— Сука, он что, тупой. Парни, давайте его повяжем, да дело с концом. У него, сука, рука на воина Вольрада не подымется. Он это самое… Блефует, во! — вмешался третий.

— Не, этот может, — ответил Роланд, — Он ещё и тебя, Вигнар, прирезать попытается, если, конечно, силёнок на то хватит. Слушай, друг, подумай сам — ты ведь тот самый охотник, что должен был прибыть со дня на день? Второго такого на сотню вёрст вокруг не сыскать, а у нас тут проблема с оборотнем. Какой нам, сука, резон калечить тебя?

— А вы его сами убить не в состоянии, значит? В семь рыл то?

— Херовый из тебя, видать, охотник, раз такое спрашиваешь, — ухмыльнулся Роланд, — Убить то мы эту тварь можем, но вот выследить — уже которую неделю не получается. Потому к охотникам и обратились. Иначе на кой хер на вас золото переводить то?

— Ладно, убедил, сходим к вашему капитану, — ответил я, смачно сплёвывая на пол.

— Ты только ножичек то свой спрячь тогда. А то ведь, сука, ещё и друга нашего поранить можешь, — сказал Вигнар.

— А вот тут — идите нахер. Мне всё ещё дорога моя шкура, так что так и пойдём. И если кто из вас, уродов, дёрнется в мою сторону, то я мигом ему горло располосую. Усекли?

— Как уж тут не понять, — развёл руками Роланд. — Вигнар, Рейкан — давайте со мной и помогите Альмору. Сука, клянусь шестерыми, свалило его пиво, а не стрела. Бранд, Дунгад, останьтесь тут и позаботьтесь о нашем добром друге, который столь щедро поделился с нами своей выпивкой и прелестницами.

— Ооо, мы с большим удовольствием с ним кое-чем поделимся, в знак признательности, — оскалился один из солдат, — эй, хрюшка, ты знаешь какова на вкус добрая сталь? Нет? Ну, так мы тебя сейчас ей накормим. Правда Дунгад?

— Это точно, дружище. Разделаем и зажарим свинку.

— Хорош лясы точить! — прикрикнул на них Роланд, — Давайте уже заканчивайте тут и догоняйте. Не забудьте всё подпалить только, а то проблем потом не оберёмся. Ты, охотник, вытащи свою игрушку у него из ноги и дай нам её перетянуть, чтоб кровь не хлестала тут, во все стороны. Не хватало ещё, чтоб Берн издох, не дойдя до знахарки. Он и так уже вон весь, сука, бледный, что твоя простыня на койке.

— Что, прямо тут и уложим? — спросил я, не убирая кинжал от горла.

— Ну не посреди большака же? Давай шевелись, а то он сейчас тут сознание потеряет сам же его и потащишь! — огрызнулся Роланд.

Темнит, ох темнит что-то этот солдат. Ждёт удобного момента, чтоб двинуть меня и отбить товарища? Не знаю… Похоже, конечно, но ведь он и впрямь с кинжалом в ноге никуда не уйдёт. Дагор меня сожри, вот ведь вляпался.

— Я сейчас аккуратно его кладу, вы стоите на месте! Дернетесь — мигом ему вторую улыбку нарисую. Так приятель, спокойно, не дёргайся, сейчас мы с тобой аккуратненько. Ах т… — безвольно повисшее тело во мгновение ока немыслимым образом извернулось, перехватило руку с кинжалом, а другой заехало прямо по челюсти.

— Урод, — прошипел прямо в ухо Берн, — Сука подза… — удар пришёлся под дых, — …борная. Свиная блево… — перед глазами всё поплыло, мир покачнулся и начал заваливаться куда-то набок.

— Эй парни, вяжите его! — скомандовал Роланд. — Берн ты как?

— Нога болит и кровит, но жить буду. Бывало и хуже, в конце-концов. Сейчас только, присяду, перемотаю её, а там уж и до знахарки доползу.

— Ладно, тогда пойдёшь с Брандом и Дунгардом, как они тут закончат. Пущай проводят тебя, да и Алена тоже, к знахарке местной, а мы пока разберёмся с этим.

— Добре. Надеюсь, утром его кишки будут уже болтаться на каком-нибудь дереве.

— Капитан решит, — отрезал Роланд, — Всё, пошли отсюда. А вы чего вылупились? Кончайте уже с этим трактирщиком и за дело. Мне, сука, из-за вас и так утром командир выволочку устроит!

— Есть! — рявкнули солдаты, обнажая клинки.

Трактирщик, до этого момента стоявший, словно столб на перекрёстке, упал на колени и заскулил: «Ну что ж, вы… Люди добрые. Ужель не первый раз у меня… — сквозь всхлипы выдавливал он из себя, — Пиво пьёте. Дайте старику свой век дожить спок… Помогите, помогите люди добрые! — внезапно завопил он, надеясь, что хоть кто-нибудь да услышит.

— В этой войне никто не поможет нам… кроме нас самих, — холодно обронил Роланд, смерив скулящего трактирщика презрительным взглядом, — Идём.

— Нет, не-е-е… — крик оборвался, сменившись хриплым бульканьем.

— Ну чего встал? Шевели ногами, шваль подзаборная, авось и до утра доживёшь! — один из солдат толкнул меня вперёд с такой силой, что я чуть не отправился глотать пыль.

Выродок больной суки. Попадись ты мне один, ночью да на тёмном тракте — одним ублюдком стало бы меньше. И станет, если на твоё несчастье ваш сраный капитан решит оставить меня в живых.

— Хорош скалится, а то сейчас все зубы пересчитаю! — рявкнул боец, — Пошёл!

— Сука! — процедил я сквозь зубы.

— Что ты там вякну… — удар пришёлся в живот. Мир перед глазами вновь покачнулся и медленно, будто бы сам того не желал, завалился набок, — Ты, свиное дерьмо, тут что, поспать решил? Или ходить разучился? Встать! Встать, я сказал! Ну, сам напроси… — тяжёлый, окованный сталью башмак врезался в бок. Дыхание перехватило, на губах выступила кровь, — Урод, теперь тащить его. Су… — мир перед глазами потускнел, превратившись в скопище разноцветных бликов. Тишина навалилась на грудь, окутала, оплела своими вязкими прохладными щупальцами. Вскоре пришла и тьма, накрыв меня с головой своим спасительным одеялом…

***

— Эй, урод, подъём! Хорош бока отлёживать! — слова сопровождаемые потоком ледяной воды обрушились на меня, вырвав из крепких объятий забытья.

Голова раскалывалась, всё тело ныло, на губах чувствовался вкус запекшейся крови. Дагор меня сожри, хорошо же меня отмутузили…

— Шевелись давай! — болезненный тычок под рёбра заставил меня болезненно скорчится, — Капитан не будет ждать весь день!

С трудом разлепив глаза, я поглядел на солдата. Роланд… Сучий выродок. Располосовать бы тебе горло, да глаза выколоть.

— Чего уставился? Давай вставай и иди за мной! — вновь пихнул меня носком сапога Роланд, — Или тебе ещё разок бока намять?

Так, одна рука, вторая. Сел — уже хорошо. Болит то как всё. Неделю теперь отлёживаться придётся. Сучий потрох, ещё и ухмыляется. Весело ему… Аххр…

Рывком я поднялся на ноги, покачнулся, и чуть было не завалился обратно, на холодные плиты застенка. Перед глазами всё поплыло, мир закачался, как бы раздумывая, в какую сторону ему в это раз упасть.

— А ну стоять! — Роланд подхватил меня под руки и встряхнул, словно тряпичную куклу, — Хватит корчить из себя убогого — не так уж сильно мы вчера тебя отделали. За мной!

С большим трудом, опираясь на холодные стенки каменного мешка, я медленно, очень медленно поплёлся вслед за солдатом. Узкий коридор с несколькими ответвлениями, ступеньки, старая скрипучая дверь и… свежий воздух.

Алый пожар зари медленно разгорался над тёмными верхушками дремлющих сосен. Прохладный утренний ветерок, ловко сновавший меж толстых старых ветвей, то и дело перемахивал через высокий частокол и принимался гонять пыль по широкому, истоптанному солдатскими сапогами двору. Пели первые петухи, своими звонкими голосами разрывая и разгоняя туманные лоскуты тишины по дальним овражкам. Начинался новый день…

— Чего рот раскрыл, будто короля увидал? Иди давай, командир ждать не любит! — рявкнул над самым ухом Роланд.

Мне ничего не оставалось, кроме как послушно поплестись вслед за солдатом. Через двор, который, судя по всему, был либо плацем, либо местом тренировок, к огромному, двухэтажному деревянному дому, расположившемуся аккурат за ним.

— Эй, Роланд, кого это ты в такую рань притащил? — окликнул воина один из стражников, стерёгших старую дверь, тихо поскрипывавшую на проржавевших петлях.

— Да этого, вчерашнего охотничка, суку, к Альрету веду.

— Да чего его к Капитану то? Всё одно — на дыбу потом. Зря только кота за хвост тягать будем.