Весёлый конец!

— Нет-нет, эта обложка никуда не годится! Ты только посмотри на неё?! Ни капли правды!

Редактор устало потёр переносицу. Странный народ эти писатели. Лучше бы так за качество текстов бились. Иногда такое пишут, без слёз не взглянешь.

— Василий, успокойся, присядь. Ну, какая разница какая там обложка?! Читатели любят тебя! Им до фонаря, кто там нарисован.

— Нет, тут ты не прав. Взгляни внимательно. Деревья голые, дождь, ветер, а у меня там май.

— Не выросли листья ещё! Весна поздняя, холодная.

— Ладно, но туман откуда? Стрелялись же утром, на рассвете!

— А по-твоему тумана утром не бывает? Давно ты, Васенька, на природе отдыхал? Туман утром особенный, — редактор мечтательно закатил глаза. — Густой, насыщенный, как парное молоко.

— Хорошо, пусть так. Ты на героев посмотри!

— А чем тебя герои не устраивают? Очень даже симпатично получились. Завлекают.

Василий тихо взвыл и схватился за голову:

— Матвеич, ты это нарочно? Он — это она в мужском платье, а она — это мужик, в корсете! В этом-то и вся соль!

Матвеич повертел книгу в руках и так, и эдак. Да, этот упитанный господин никак не тянул на женщину. Под каким углом не смотри. Прокололись оформители, а ему теперь красней.

— Знаешь, Василий, слишком ты сильно печёшься о своих героях. Им-то какая разница, как их изобразили?!

— Не прав ты, Матвеич. Ох, не прав! Герои — они как дети. Каждого выстрадал, вырастил. Думаешь легко это — героя выдумать? А если не желает он выдумываться, упирается всеми конечностями?

— Почему же упирается?

— А как не упираться?! То на войну отправят, то дом сожгут, то болезнью неприличной наградят. А если особо упираться будешь, так и вовсе, — писатель провёл ребром ладони по горлу. — Прибьют особо зверским способом. А для чего? Для того, чтоб читатель рыдал!

— Философ ты, Васька.

— Может и так. Я вот иногда думаю. А вдруг мы все тоже персонажи какой-нибудь многотомной серии? И невольно задумываешься: а какой я персонаж? Главный или так, на три абзаца? Положительный? Или отчаянный злодей? И сколько мне там страниц осталось? И с автором ведь не поспоришь!

— Эк, ты загнул. Миры в мирах прямо, так и фантастику писать начнёшь. А обложки там, знаешь, какие? Враньё на вранье.

— А вот и начну, — хлопнул писатель по столу кулаком. — Если уж врать, то красиво.

Поднялся, пригладил седые волосы рукой.

— Одного хочется. Если финал моей пьесы близок, то пусть автор будет снисходителен. А конец — быстр и весел. А не так, чтоб читатель рыдал.