Молитва

— Ошибка — не верить в огонь, ошибка — не поддаваться безумию. Все, что есть мы — лишь трепетный осколок жизни, который сияет во тьме безропотного ничто, — голос старика противно дребезжал.

Ника всей душой ненавидела этот голос, как и самого Учителя. Маленький, сутулый и как будто весь иссохший, он вызывал у неё омерзение. После службы женщине придётся поцеловать его холёные, надушенные руки, Ника брезгливо поморщилась. Окинув взглядом прихожан, блаженно вскинувших руки, поспешно опустила голову. Не хватало, чтобы её заподозрили в «неблагочестивости»

Муж угодил в эту секту чуть меньше года назад. Нет, он не стал уносить денег из дома, напротив, тут нашли ему высокооплачиваемую работу. Но счастья в дом эти деньги не принесли. Олег изменился: стал скрытным, непримиримым и начал подымать на неё руку. В такие минуты глаза у него становились как стеклянные. Звериные.

Почему она не обратилась в полицию? Вначале верила в чудо, потом — просто боялась.

Муж не появлялся дома неделями. Приезжая, Ники почти не замечал, только молился, читал какие-то книги, пропадал в гараже. Если и подходил к жене, то добром это не заканчивалось. А Ника, безответно любя, продолжала верить в чудо.

Однажды Олег просто запихнул в машину и привёз в этот дом. Здесь были и другие женщины. Они следили за хозяйством, прислуживали, ублажали прихожан. Но об этом даже думать противно. Здесь это называлось «делиться искрой жизни», а тех, кто был непокорен, «поучали». Поучать жену считалось почётной обязанностью мужчины.

— Только посмей опозорить меня — убью!

Она и не смела, но благодарила небеса, что у них до сих пор нет детей.

Учитель ей не понравился сразу: шарлатан и пироман, завладевший умами несчастных. Он недвусмысленно посматривал на Нику, но «проповедовать» пока не пытался.

В начале зимы, когда озеро возле дома покрылось первой коркой льда, она решила бежать. Бежать и начать жизнь заново! В другом городе, с чистого листа! Пусть даже и придётся всю жизнь оглядываться.

Сегодня в приходе праздник, все напьются и можно попытаться сбежать. А сейчас надо изображать примерную жену. Смиренную и благочестивую жену. И Ника первый раз за все эти месяцы молилась, чтобы у неё всё получилось. Иначе…

Месса закончилась. Прихожане потянулись к выходу, благоговейно целуя руки Учителю. Если неспешно пройтись вдоль озера, все решат, что ей просто хочется вдохнуть морозного воздуха. Главное, не торопиться.

— Дочь моя, Ника, — надо было всё-таки поцеловать руки этому уроду! — Ты давно не причащалась, я думаю, сегодня самое время.

Он подошёл вплотную: запыхавшийся, покрасневший, с масляным взглядом.

— Мы же не хотим расстраивать твоего мужа, да? — надушенные руки уже по-хозяйски шарили под курткой.

Ника не выдержала и с отвращением отпихнула старика, тот дёрнулся, оступился и упал на тонкую кромку льда.

— Твой муж будет очень недово… — миг и Учитель ушёл под воду. Был человек, и нет человека.

Озеро тут же с еле слышимым хрустом покрылось новым льдом, будто ничего и не произошло.

— С омовением, Учитель, — процедила сквозь зубы и прибавила шагу, оглядываясь по сторонам. Но свидетелей не было. — Надеюсь, там вам огня будет достаточно.

Утирая слёзы, она брела на встречу к свободе. Мысли путались, окружающее словно отсутствовало.