Часть 5

— Отпустите меня! Откройте! Откройте немедленно! — визг девочки, не так давно завернутой в теплый плащ, растертой шерстяным одеялом и переодетой в чистое и сухое белье, разносился по всему дому. Люсиан про себя радовался, что не только кричит, но и ругает всех на языке Леса. Он сам сидел перед входом в комнату, в которой заперли Тиамирин, закрыв проход широкими досками, подогнанными так, что за них изнутри не уцепишься. Да и вся комната не предоставляла ни единого шанса выбраться, не имея под руками ничего — выхода через рамы на внешние коридоры нет — окна узкие и под самим потолком, а стены сложены из досок в два раза толще, чем обычно. Обычно такие комнаты использовали как спальню для тяжелобольных детей — теплое и закрытое помещение, особенно в зиму, когда сквозняк может только усугубить дело. Теперь она пригодилась.

— Тиа, успокойся, — произнес Люсиан, укутываясь в одеяло и поглядывая на сотрясающиеся от ударов доски. Ненадолго девочка затихла, а затем дерево вздрогнуло — девочка нанесла последний, самый сильный, но, как все, бессмысленный удар. Послышался сдавленный всхлип.

— Люси, отпусти меня. Прошу тебя! — сквозь плач послышался голосок девочки. Юноша вздрогнул, сжал двумя пальцами переносицу и постарался сдержаться — слабо чувствуя ее боль, демон ощущал, что и ему становится нехорошо. — Мне нельзя больше здесь находиться!.. Мне нигде нельзя находиться! Прошу, отпусти меня! Мне все равно не жить! Так какая разница — я это сделаю или ты?..

Нелий от неожиданности вздрогнул. Ее слова рубили его подобно топору, глубоко входя в душу и причиняя невыносимую боль. Теперь юношу снова затрясло, но не от холода лесной речушки как прежде.

— Да что ты такое говоришь? — в ужасе зашептал он, подползая к временной стене, за которой сейчас была девочка… Дрожащая рука погладила отполированные доски.

— Я все слышала. Таийтвар сказал, чтобы ты меня убил, потому что Деда не согласен на какой-то обряд с Маской… — она заплакала. По звуку казалось, что девочка зажимала себе рот рукой. Нелий, не выдержав таких фраз, чуть не выломал доски-дверь, добираясь до воспитанницы. Легко сгреб в охапку, прижимая к себе. Тиа, всхлипнув, сжала одежду демона пальцами, будто пыталась спрятаться у него на груди.

— Никто не тронет тебя, клянусь! Никто не посмеет!.. А через Луну, когда ты оденешь Маску… — разговор с Дедом в ночи, когда Люси удалось убедить старика пойти на совершение обряда, прервал злосчастный осколок минерала, вытащив нелия за деревню, в объятия холодной речки, где барахталась и выла почти обессилевшая псица с ребенком в зубах.

Девочка отпрянула, поняв смысл слов собрата. Весь ужас отразился в больших темных глазах.

— Нет! Ты же говорил, что ничего… — она стала брыкаться, но Люсиан очень крепко прижал ее к себе.

— Послушай меня, глупышка! Послушай! — девчушка дернулась, чуть не ударив парня в живот, но, видимо, решила выслушать. — Я знаю, что не пойму тебя настолько, насколько все представляешь ты, но подумай сама! — что ты теряешь в таком случае? Или ты хочешь стать советником при моей сестре, зная, насколько тебя ненавидят другие?

— Не хочу… — прошептала Тиамирин, снова прижимаясь к собрату.

— И правильно. Что тебя ждет? Рано или поздно они заставят тебя повторить твой поступок. А Маска… Маска покажет им, что ты их не боишься, чтобы с тобой ни случилось.

— Обряд правда убьет меня? — глухо послышался вопрос Тиа из вороха одежды.

— Ты его не выдержишь. Раньше демоны специально надевали на плененных алианов Маски и смотрели как те сходят с ума и умирают. Тебя ждет то же самое, — юноша решил ничего не скрывать из того, что ему поведал Дед, поясняя свое несогласие и гнев Таийтвара.

— Я согласна.

На какой-то миг Люсиану показалось, что он ослышался. Отняв сестрицу от себя, он всмотрелся в ее лицо, обнаружив его припухшим от слез, но с улыбкой. Нелию не на шутку стало страшно. И стыдно, будто он сам повел ее на казнь. Но он не нашел слов.

***

Смейся, брат, как Лес хохочет!

Пой, как птицы на заре

Нынче Род наш страстно хочет

Быть с тобой наедине.

Тени Древних спляшут ночью

Зверем станешь ты за миг

Был — дитя, проснешься мощью, —

Покажи ж Отцу свой лик!

А пока мы хлеба вкусим,

Радости испив сполна

И по кругу братьев пустим

Чашу черного вина.

До следующей луны юноша прожил как во сне в отличие от своей воспитанницы, считая дни до Обряда. Даже когда в деревне появились повозки гостей, он чувствовал, как его сердце тяжело стучит в груди. Тиа наблюдала за всем совсем рядом, свесив ноги и болтая ими на веранде дома.

— Посмотри, вот те Охотники — Волки. Посмотри на плетение их волос! Они разводят кильруоков, псов-оборотней, и орлов-оборотней. Наши Метель и Буран родились в их поселке. — демон кивнул на телегу, рядом с которой вился тучный пес с короткой шерстью. На самом деле весь его «жир», большей частью выделяющийся на плечах и груди, был мышцами. — Вон, кильруок. Это еще щенок, но если обернется — будет больше медведя.

— А Метель тоже кильруок? — Тиа со смехом прижимала к себе пушистую псицу, вылизывающую ей лицо.

— Нет, это пес-охотник. Такие псы помогают на вылазке и в погоне за зверем. — пояснил юноша, поглядывая на других гостей. — Вот тех видишь? Там мальчишка еще хромой, видишь? Это — Рыси, Рыжие охотники. Никто не охотится лучше них.

— Вот как? — Люсиан не без гордости, немного смягчившей его горечь, отметил обиду в голосе воспитанницы Дома. — А как же вы, Медведи?

«…а как же ты, глупый медвежонок?» — хотел спросить юноша, но вместо этого ответил:

— Медведи куют отменное оружие, лечат больных и выделывают кожу. Сабару у нас нарасхват, того Рысенка к нам скорее всего лечить привезли, а шкуры ты и так видела как чистим!

— Угу, мягкие получаются! — она провела рукой по своей одежде, хихикнула, а потом вновь прижалась к Метели. Псица тявкнула и, вывернувшись, побежала знакомиться с сотоварищем-оборотнем. Тиамирин, возмущенно вскрикнув, побежала за любимицей.

«Неужели не понимаешь, что сегодня твой последний день?» — грустно подумал Люси, видя, как девочка заводит разговор с больным мальчиком. — «Стоит солнцу зайти, костру вспыхнуть, а в маске оказаться в руках, как твоя жизнь оборвется в муках… Лучше бы я тогда погиб в руках алианов…» — нелий не успел додумать мысль — его позвал младший брат на помощь. — До начала церемониальной встречи оставалось совсем немного — почти все гости ближайших деревень собрались, а он бездельничает! Винана с сестрами, одевшими Маски в последние годы, трудилась у очагов, готовя пир для гостей с остальными молодыми женщинами, девочки по большей части еще были в лесу — собирали хворост для костров на ночь, юноши расчищали центральный двор деревни для костра, ставили главный и малые кострища, не спеша их разжигать. В кузнице слышался молот брата, работающего над новой шиванашир — большой чашей, которая станет украшением сегодняшнего вечера. Интересно, сколько вина она в себя поместит? Наверняка всем присутствующим хватит по большому глотку…

Раздвигая рамы в общинном зале, Люсиан мельком поглядывал на приезжих девушек — Волчиц, Рысей, Ледяных Птиц. Была парочка Змеек и несколько Пятнистых Кошек, Лисицы и даже наследница Единорогов. Кого из них он возненавидит настолько, что будет способен ради одной забыть про все на свете?

Девушки засмеялись чьей-то шутке. К общему смеху примешался еще один. Тиа! — малышка тоже слушала распинающегося перед всеми рысенка, то указывающего на свою перебинтованную от пальцев ног до пояса ногу, то пытающегося что-то описать, неловко опираясь на грубо сколоченный костыль. Группа просто заливалась хохотом.

— Тиамирин! — Люсиан старался не хмуриться, подзывая сестрицу к себе. Та, вытирая слезы веселья поспешила на зов, не прекращая улыбаться. Приблизившись к нелию, она все еще сжимала губы, радостно глядя на Люси.

— Этот Хратос такой забавный! Он… сегодня тоже Маску наденет! Говорит, как раз покалечился — ему Маска все быстро залечит! — видимо, воспоминание о собственном обряде наконец отрезвило девочку, вопросительно глянувшую на юношу.

— Иди к Фарру. Он сейчас стелить ковры будет. Помоги ему, — Люсиан поспешил убраться с глаз сестрицы, чтобы не портить ей последние минуты ее оставшегося дня.

До самого вечера демон старательно находил себе дела. Он не хотел встречаться с Тиа даже взглядом. Мысль о том, что он может ее увидеть, доставляла ему боль. Работа была единственной отговоркой почему он так не хочет сидеть на месте или оставаться в определенном помещении. Таскать тяжелые бревна для костра, скоблить пол в комнатах для приезжих гостей, помогать разгружать возы… Что угодно лишь бы не чувствовать себя палачом!

— Пошли, давай!.. — Сабару, держа подмышкой большой сверток, ухватил пробегающего мимо брата, да так крепко, что Люси чуть от беззлобной обиды не зарычал — старший из детей Дома Лачансар волочил родную кровь к накрытым столам общинного дома. Услышав шум голосов, парень в последний раз дернулся, желая как можно дольше не видеть никого, но свет из громадной залы словно выпил из него все силы. Однако, брат остановился еще до входа в главное здание деревни.

— Из-за Тиа, значит… — хмуро произнес он и внезапно для Люсиана отвесил демону такую затрещину, что у того зазвенело в голове. — Дурак! Она никого не хочет огорчать. Что бы она ни решила — она всегда будет и останется нашей сестрой. А ты всем своим видом показываешь ей что она не права! Посмеешь огорчить ее — утром шкуру спущу!

«… ей утром будет уже все равно…» — подумал юноша, но изобразил виноватый вид, поднимаясь по крутым ступеням. Сабару двинулся к отцу и деду, по дороге с силой усадив Люси на один из ковров, который к тому времени занимала небольшая компания.

В тот день вместо привычных больших ковров постелили узкие — чтобы сидящие вдоль длинных сторон могли спокойно общаться и наслаждаться едой. К тому же это заметно увеличило вместимость зала, пропитанного ароматами самых разнообразных блюд.

Люси оглядел своих ближайших соседей и мысленно выругал старшего брата — с одного бока от него сидел Волк, напротив единственная девушка-Единорог, Змей и Ледяная Птица-Сова. Между ним и Викка нетерпеливо ерзала Тиа. Нелий изо всех сил старался не смотреть как сестрица машет Рысенку, которого посадили так далеко от нее. Спасло парня от разгорающегося гнева и обиды восторженный гул не менее чем полусотни голосов — над головой несколько нелиев-мужчин, судя по обнаженному торсу и Печатям Старших на груди — глав своих деревень — поднялась новехонькая шиванашир — большая бронзовая чаша-кубок вместимостью не меньше самой маленькой бочки во всем поселке. В свете огня на поверхности металла блестели фигурки родоначальников Домов — волки, лисы, барсуки, медведи… Как-то Люси видел небольшие — Клановые — Шиванашир, где красовался только один родоначальник. По ним изготавливали Межклановую. Если гость-клан не находил своего Зверя — он дарил клановую шиванашир главе деревни… Но не дай, Старший, не сделать на следующей чаше отсутствующего — это будет настоящим оскорблением!

— Смотри, они льют внутрь четыре разных вина и драконью кровь — пять — по счету Крепостей скал, которые показывают наше Единство. Когда все смешивается, получается Шивандоро — Братское вино. Его-то и должен каждый испить, показывая, что не держит зла ни на одного из своих гостей. — Люси слышал громкий шепот брата для Тиа, наблюдающей за наполнением громадной чарки круглыми от удивления глазами.

Первыми шиванашир пригубили главы деревень и их окружение. Потом чашу понесли двое крепких парней от ковра к ковру, давая по глотку каждому, кто сидел на нем. Совсем маленьких детей убрали — тех, кому до Маски оставалось больше одной зимы. Восторг и удивление Тиамирин было Люсиану понятно — гости в деревне не бывали с ее появления, а на сборы для Ритуала Маски в другие поселки ее не брали. По всем причинам. Но не теперь.

— Пей, не бойся!.. — шепнул нареченной сестре Викка, тихонько посмеиваясь. Нелий знал что она видит — густую черную жидкость, отдающую ароматом трав и сладостью. Реальную и обманную одновременно. Облизнув губы, Тиа сделала большой глоток и неуверенно покосилась на чашу, все время поддерживаемую парой нелиев — Люсиан в это время пил сам, чувствуя мед на языке, медленно стекающий внутрь. Облизнувшись, он передал носящим чашу и улыбнулся черной алинке — та внезапно жадно глотнула воздух, охнув. Нелии вокруг засмеялись — опьяняющий жар напитка показывался совсем не сразу. Почувствовав свой, юноша глубоко вздохнул и фыркнул.

— Первый раз, да? — Единорог заулыбалась девочке, вытирая следы братского вина с губ и мельком следя за путем шиванашир.

— Ага. Первый раз… — неуверенной улыбкой ответила Тиамирин, поеживаясь — видимо, жар вина перебивал жар комнаты, превращая его в холод.

«И последний…» — про себя нахмурился Люси, за что получил тычок от картинно улыбающегося Викка. «Видимо, и этот знает…» — нелию совсем стало не по себе.

— Ты Дитя Договора Кровь-за-Кровь? — удивился Змей, первым беря еду с общих чаш и пробуя ее. — Я не видел тебя в деревне раньше, когда маленьким сюда приезжал. Ты ведь из Лачансаров?

— Постой!.. Да ты Белая Нелия?!.. Иначе быть не может! — у Единорога от восторга заблестели глаза, которым она с радостью бы поделилась с собратьями Тиа, если бы это было возможно сделать одним взглядом.

— Скорее Черная алианка… — буркнула девочка, а у Люси появилось желание с кулаками наброситься на обоих гостей.

— А, нашим про тебя рассказывали! Тебя из Леса принесли и в семью взяли. Глупая, не говори ерунды! Вышедший из Леса и принятый Отцом не будет алианом. Иначе он будет трупом. А ты живее всех живых… — Волк под боком у Люси задумчиво нажевывал копченую дичь. — Вот только головой думать не научилась.

— Нелий ты! — усмехнулась Сова, разрывая лепешку и половину отдавая девочке.

— Вот и проверим. Когда я сегодня надену Маску. — Тиа зубами оторвала кусочек и стала старательно прожевывать его, уставившись куда-то в пол.

Ее окружение из соседних деревень мигом замолкло и даже перестало есть. Шок перерос в гнев, который обрушился тихим, но от этого не менее болезненным, шепотом на Викка и Люси.

— Но вы же Медведи! Как вы могли допустить чтобы ей решили одеть Маску? Вы же прекрасно знаете что с ней случится! — зашипела Сова, злобно хмурясь. Рядом с ней оказался гость-Орел, которого привлекло настроение Ледяной Птицы.

— Белый Нелий Лачансаров? — переспросил он, с интересом изучая Тиа, а затем пораженно моргнувший. — Как Маску одевает? Вы что, изверги?

— Я сама так решила! — огрызнулась на него девочка. — И я не Белый Нелий. Мне имя дали когда Отцу показали! Тиамирин! Тиамирин Клана Лачансар!

— Глупая, — повторил Волк, но от этого в их маленьком кругу не прибавилось уюта.

Единорог изучила стоящие на ковре блюда и неуверенно ткнула на мясо в орехах.

— Это привезли из моего поселка. Попробуйте. Это оленина с травами. Нарезают тонко-тонко и прессуют в орехах после копчения… — она на лепешке подала соседу-Змее, с печалью на миг взглянув на девочку.

— Я слышал, такое делают Барсуки, — поддержал разговор Викка, тоже протягивая руку к блюду, но Единорог его опередила.

— Да, я из их поселка. Вот только моя семья погибла… при нападении, а ближайшие родственники были среди Барсуков. Теперь оказалась на распутье — Единороги не берут к себе — семья маленькой была, а клан сам по себе незаметный, да и еле-еле тащатся, а Барсуки считают не своей, хоть от родства не отказываются. Вот дядья и надеются, что Лес Позовет в нужную семью. Тут про Кровь-за-Кровь и слова не было — лишь бы куда-нибудь пристроить…

— Бывает такое… — пробормотал Волк, не справляясь еще с ранней порцией — видимо, мясо попалось жестковатое, что не могло не радовать Люси — сосед казался ему чересчур болтливым не с нужным руслом мыслей.

— Хм… Мята, лесной щавель и… дуб что ли для запаха добавили? — удивился Викка, рассматривая свой кусок пока остальные разбирали другие. Умяв свой, Тиа половину стащила у задумавшего собрата. Девчонки захихикали, а Змей чуть не подавился от смеха. Виккаудок, не замечающий этого, отпил чая из небольшой чаши.

— А ты сама в какую бы деревню хотела попасть? — спросил внезапно для себя Люсиан, поглядывая на расстроившегося Единорога. Светлоглазая девица вскинула на него глаза и вздохнула.

— Если бы можно было выбирать… Лес сам позовет. И покажет тебе того для кого ты будешь роднее всех… — ответила она, улыбаясь сама себе. Ей в ответ мечтательно вздохнула Сова. — Меня зовут Саргизара. Иногда — Арги.

— Чиабастэт. — Волк с трудом проглотил еду и прильнул к своей чаше чая. — Тэт — короче.

— Шейрабаршу, Шешу. — отозвалась Сова, все еще улыбаясь своим мыслям.

— Тейнуут. Не люблю, но все Нутом называют. — пожал плечами Змей.

— Виккаудок, Викка. Вон тот молчун — Люсиан. Сокращайте как хотите. Ну, а Тиа сама представилась. — врач Клана снова незаметно для всех чувствительно ткнул брата чтобы тот выглядел поживее.

— Да тут я, — нахмурился Люси, ища взглядом остальных — сестры веселили свой круг гостей, Фарр спорил то ли с Рысью то ли с Орлом, отец Клана вместе с дедом о чем-то беседовали с главами Кланов. — Зато ты разговорился, братец…

— А разве это плохо?.. — начал Викка, но Люсиан его к тому времени перестал слушать — он продолжал есть, пить, иногда смеялся и отвечал, сам не замечая этого, но мыслями был где-то далеко.

Гости пробудут от полнолуния до новолуния в их деревни. В первые дни юные демоны надевают Маски и возвращаются через почти двое суток. А за четыре дня до новолуния те, кого Зовет Лес откликаются на Зов и идут искать того, кто с самого начала звал его — того единственного, кто разделит с ним в лучшем случае остаток жизни.

Когда юные недоумки будут скакать по зарослям, Люсиан сам похоронит Тиа. — Так он решил. Поднимется с ней на один из тех лесистых холмов, с которых видно краешек моря, сложит большой костер и завершит ритуал с факелом в руках. Они рассеются в Отце-Лесу вместе с Маской, посмевшей завершить то, что не сделал Отец… Когда придет время Зова, Люсиан без остатка отдастся ему и уйдет — не важно куда и с кем — лишь бы прочь из этой деревни! И — вновь не важно, — что здесь останется последняя живая часть его.

Когда юноша пришел в себя, он обнаружил, что сидит недалеко от Главного костра и смотрит как дед проходит вдоль рядка детишек, — касается их головы и возвращается со свертком, в котором их ждет Маска, что больше подходит для него. Они все разные и одинаковые одновременно — угольно-черное дерево внутри, снаружи — белоснежная краска. У каждой Маски одно выражение — никакое, проще говоря — узкие щели для глаз, узкая прорезь рта. Но стоит ее надеть, как дерево меняется, словно мягкая глина. Засмеется ли Маска, загрустит или прогневается — значит, таково существо её хозяина. Поговаривают, что выражение может измениться с годами, а может и нет… Люсиан видел свой Лик — Маска смеялась, хотя глаза ее были грустны. «Наверное,» — подумал не без восхищения нелий, — «она уже тогда знала что мне уготовано…»

Он помнил, как Маска захватила его тело и впервые обернула полноценным Медведем — грозным и свирепым. Из всего он помнил, как смотрел сквозь прорези на костер, а уже в следующий момент разрывал на мелкие клочки и пожирал жирную рыбину у лесного ручья под высоко стоящим солнцем. Для Тиа все закончится раньше…

Дед Лачансар подошел к девочке, не касаясь как остальных, и протянул ей её Маску в складках ткани. Тиамирин легко поблагодарила кивком головы и прошла к костру, у которого по трое в ряд усаживались другие получившие Маску. Так получилось, что Люси видел сестрицу, и видел как она дрожит, глядя на серую ткань, прятавшую от нее деревянного убийцу.

— Вы долго ждали этого момента, маленькие Охотники! Примите же то, что уготовано вам Отцом. Он долго ждал и теперь желает увидеть вас во всей красе. Покажитесь же ему!.. — произнес старик, отходя к старшим спиной вперед и улыбаясь детишкам. Все кроме Тиа смотрели на него с радостью в глазах и улыбались с неприкрытым волнением. Тиамирин не улыбалась — она только изображала улыбку, ища глазами своих. Наткнувшись на Люси, она прикусила губу и продолжила поиски, но потом опустила голову, мельком поглядывая на нелиев по соседству — те разворачивали ткань, брали Маску и крепко прижимали ее к лицу некрашеной стороной. Зверь брал верх практически моментально. Первым в лес рванула большая лисица, за ней в небо поднялась снежно-белая сова, с ревом за волчонком погнался второй и медведь…

Вот так, наверное, и он, Люсиан, убежал в дебри. Он помнил восторг свободы — это было неповторимое боле ощущение — кровь кипит, душа поет от радости… незабываемое чувство! Тогда еще юный медвежонок зарекся не забывать произошедшего, хотя братья посмеивались над ним — он одел Маску позже всех по возрасту. Но он решил даже для верности подкрепить чувство и память большой прогулкой. И сделал ту луну такой, какой пожелал, встретив в плену у алианов свою будущую сестру.

Вот Тиа проследила как надевают Маски другие и поежилась. Не страшно, если она вдруг откажется… даже лучше будет. Если бы не эта язвительная ухмылка персонально для угольного дерева.

— Это там что, приемыш Медведей? Они с ума посходили? — услышал чей-то шепот Люсиан, чувствуя как учащается биение сердца — девочка стала медленно приближать к лицу своего убийцу до тех пор пока дерево не коснулась кожи.

Юноша почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось. Он видел как сестрица в конце концов прикрыла глаза, как ее голову легко откинуло назад вместе со слепой неизменившейся Маской. Сердце, кажется, перестало бухать в груди. Тиа последний раз сжала пальцы и заскребла ими, отдирая крошечные кусочки краски, будто пыталась снять с себя того, кто предназначался покончить с ней.

Люси сам не знал что он ожидал увидеть. Почему он вообще остался здесь? Потому что не захотел оставлять сестру? Или его оставила жажда увидеть смерть одного из ненавистных ему алианов?

Маска осторожно опустилась и замерла. Руки безвольными веревками упали на колени. Из щелей глаза посмотрели на окружающих и… Лик начал поворачиваться, чуть потянувшись вперед. Когда рот маски оказался на месте глаз, а глаза на месте рта, дерево начало трансформацию. Мельком Люси подумал, что Тиа уже давно свернуло шею, горько порадовавшись, что Маска убила быстро.

Вот только рот внезапно широко распахнулся, и все вокруг потонуло в коротком и высоком крике страха и боли. Лик продолжил вращение пока не вернул все на место. Плечи у девочки задрожали — Маска плакала, оставляя алые дорожки на белом, а потом так же внезапно расхохоталась — громко и безумно. Конечности быстро напряглись — девочка не превратилась в зверя, который пробуждался в нелие-ребенке, но что-то не дало ей погибнуть так сразу — существо, словно выпущенная из лука стрела, скакнуло вверх, пролетело по дуге до крыши ближайшего дома, ловко пробежало по настилу и бросилось в лесные заросли.

— Отец… что это? — сглотнул Люсиан, чувствуя, как его бьет дрожь.

***

Тиа проснулась от громкого бурчания в животе и тут же вскочила, оглядываясь вокруг. Она сидела на толстой ветке дуба, еще теплой от ее тела, посреди густого леса.

«Жива?» — она судорожно рассмеялась, сдерживая дрожь волнения и безумный смех радости и горечи — Великий Отец снова не дал ей умереть. Для чего? Неужели… чтобы доказать ей, что она была не права, говоря о себе, как об алиане?

Девочка коснулась лица и наткнулась на преграду — Маска все еще была одета, поэтому Тиа осторожно подняла ее за подбородок и сдвинула на затылок. Живот повторил свое требование накормить.

— Да сейчас уже! — воспитанница Лачансаров с трудом спустилась на землю и принялась искать ягодный куст, который приметила еще наверху. Для начала можно и ягодками закусить. С мясом или рыбой возиться куда дольше, но они сытнее. Может, удастся поймать рыбешку или кролика? Для начала надо бы найти направление, в котором следует искать дом. — Покончив с ягодами, Тиамирин уселась на землю и сосредоточилась на заклятии Ветра — с ним можно поднять сознание в воздух и найти ориентиры.

Ниточки Силы сплелись намного быстрее обычного — сознание прыжком поднялось вверх, но только девочке показалось, что она видит знакомую кучку скал, как она почувствовала прикосновение к оставшемуся на земле телу — это вернуло ее на место.

Нос кто-то лизнул второй раз. Тиа распахнула глаза и сжалась от ужаса — перед ней стоял медвежонок. Это значило, что рядом медведица… Но глаза скользнули по зверю еще раз — медведь больше походил на Шкуру, на обернувшегося нелия!, вот только девочка не чувствовала его своим знакомым. Ну ни капли!.. Хотя что-то в нем и было…

На этот раз от страха Тиамирин захрипела — позади медвежонка из ниоткуда появился просто невероятных размеров волк — седой, как полная луна, с глазами черными и печальными. Маленький медведь резво обернулся к нему и игриво бросился к нему под ноги. Волк заботливо ткнул его носом и приблизился к девочке, наклоняя к ней гигантскую морду. Шумно понюхав ее, он осторожно мордой приподнял ее с места, подтаскивая к себе. Тиа послушно зацепилась пальцами о густую шерсть и вскоре оказалась на загривке монстра, чувствуя, словно забралась на крышу дома. Медвежонок тем временем крутился на земле, следя за процессом.

Стоило девочки удобно усесться, как волк рванул с места. Замелькали деревья. Пару раз мимо пролетел небольшой ручей. На какой-то миг зверюга выскочила на проплешину, показав наезднице краешек плескавшегося внизу моря и вновь скользнул в лес. К ним было пристала стая обычных волков, но вскоре с восторженным воем ушли своей дорогой.

Они так и двигались — Тиа на спине волка и неизвестно как не отставший медвежонок. С наступлением сумерек седой зверь замедлил шаг и осторожно спустил ношу на землю, медленным шагом идя под сень ржавеющих листьев.

— Что такое? — удивилась Тиа. Она все это время наслаждалась быстрым бегом, рассматривая меняющиеся пейзажи, а теперь боялась как бы ее спутник не бросил ее в лесу, пробежав так много. Наверняка она уже очень-очень далеко от деревни медведей. Поэтому девочка не на шутку испугалась.

Медвежонок заворчал, топчась на месте. Сделав круг на месте, он ковырнул опавшую листву лапой и уже громче заворчал. Волг предупреждающе рыкнул и вдруг испуганно шарахнулся под тень дерева, смотря куда-то вверх. Тиамирин посмотрела вверх и ахнула — она увидела белую как снег сову.

— Там дальше что, моя деревня? — заулыбалась она, не зная как понять иначе поведение ее спутников, на что волк медленно прикрыл глаза и ткнул мордой в направлении полета Ледяной Птицы. — А вы? Не пойдете со мной?

Волк мигом оскалился, показав клыки размером с хороший клинок. Медвежонок коротко рявкнул и несколькими игривыми прыжками показал на самую глубь леса.

— Тогда я пойду, ладно? — она погладила морду волка, приобняла медведя, полезшего ее облизывать и, чтобы не задерживать своих спутников, бегом бросилась следом за пролетевшей совой-оборотнем.

Внутри девочки все трепетало. Она боле не надеялась увидеть никого из тех, кто за частоколом поселка ждал ее. Первым радостно вскрикнул Фарр, бросившийся ее обнимать. За ним появились Каат, Роа и Шин. Медленно приблизившийся Сабару сгреб в охапку сразу и младшего из братьев и названную сестру. Следом Тиа перекочевала сначала в объятия Викка, а затем ее отдали трем сестрам. Появившийся бледный Люсиан обнял ее так крепко, что Тиамирин показалось, что у нее хрустнули кости.

— Люсиан… Ты меня задушишь!.. — прохрипела она, пытаясь самостоятельно выбраться из объятий собрата, но тот все-таки отпустил ее и она поспешила в дом, громко топая от бега по доскам. Ей хотелось увидеть еще троих, которых она обнаружила в одной комнате вместе и тут же бросилась к ним.

— Мамочка… Папочка… Деда… Я вернулась. — пролепетала она на лэтисе, тут же почувствовав как сильно ее сжимают руки Таийтвара.