глава 2

Глава 2

Пиранка! — окликнул пожилой человек, в теле которого все еще чувствовалась сила, девушку, чересчур живо и неопрятно уплетавшую, подстреленную утром утку, — не будь похожа на поросенка. Ешь аккуратно и, не спеша, так как я тебя учил!

Девушка жадно рвавшая, красивыми ровными зубками пропеченное мясо, застыла, виновато глядя на пожилого мужчину.

Огонь очага, горевший посреди пещеры, бросал на ее красивое личико, размытые тени, а дым поднимался вверх к отверстию в потолке, видимо некогда проточенное водой.

— Арат, скажи, зачем мне есть аккуратно, когда это неудобно, медленно и непрактично?! — ее виноватое выражение лица сменилось удивлением.

— Пиранка! — назидательно и с укором, посмотрел тот на нее.

— Ну, хорошо, хорошо! Но скажи, какая от этого польза? — не унималась девушка, пытаясь уже деликатно грызть мясо с кости, как ее учил Арат, настолько деликатно, настолько это только возможно.

— Придет время, и ты все узнаешь. А сейчас возьми вот это! — и Арат протянул девушке что-то блеснувшее в пляшущем свете огня.

Она взяла протянутую вещь. Это оказалась цепочка из золота, с медальоном на котором, был выгравирован какой-то рисунок.

— Что это? — спросила Пиранка, отложив в сторону оглоданную косточку.

На некоторое время старик задумался и ответил:

— Этот кулон был на тебе, в тот день, когда я тебя нашел. Не спрашивай, что он значит, я не знаю. Но этот рисунок похож на гербы, которые имеют знатные вельможи. — Внезапно он замер, глядя на огонь. И ему показалось, будто он увидел какую-то картину. Что-то здесь происходило. Воины в черных ризах, поверх доспехов. Нет, не люди! Охотники за головами, и они сражаются. И видение исчезло также внезапно, как и появилось. Он покрутил головой и тяжело вздохнул, думая, что это может, значить. Может быть что-то из будущего! Арат попытался вспомнить, все, что видел какое-то мгновение назад, но ничего не смог вспомнить. Лишь странно чувство тревоги и опасности. Удостоверившись, что Пиранка не заметила того, что с ним произошло, он напустил на себя веселый вид, взял в руку кувшин с вином, налил себе в глиняную кружку и произнес:

— За будущее Пиранка! — Арат одним махом осушил ее и продолжил говорить, — ты уже закончила есть?!

— Да Арат! — ответила Пиранка, вытирая о ветошь руки.

— Хорошо! Тогда возьми свои мечи и ступай к озеру. Только возьми теплую накидку, холодает!

— Хорошо! — удивленно ответила Пиранка, но возражать не стала. Она взяла ремни с ножнами и натянула их на себя. Арат, матер на все руки, только недавно сделал их, и подогнал для Пиранки, использовав кожу которую ему выменял один караванщик, месяц назад, на железные гвозди, которым так рад был купец. И при этом караванщик оказался не в убытке. Проверив еще раз, как сидят мечи в ножнах за спиной, девушка набросила теплую шерстяную накидку, и побежала к выходу.

Глядя вслед убегающей девушке, старик тихо прошептал:

— Дайте боги, чтоб я ошибся в своих предчувствиях!

Тяжелые снеговые тучи, затянули небо над равниной Шагиры, скрыв солнце. А ветер лишь усиливал холод. Пятеро всадников неслись на своих черных лошадях. И от этих всадников, исходила тяжелая аура смерти, порождавшая страх. Копыта лошадей казавшихся такими же страшными, как и их хозяева, взбивали фонтанчики снега в воздух, несясь во весь опор. А ризы, скрывавшие жуткого вида доспеха, развивались на ветру, славно стяги на шпилях замков. Их длинные, заплетенные во множественные косички, волосы, словно живые, трепетали на ветру. Стоило этим всадникам появиться на равнине неизвестно, откуда, как и без того, небогатая и скудная жизнь в лесу замерла. Казалось, лес вымер, словно после нашествия страшных демонов, питавшихся жизненной силой, живых.

Лишь одно существо отважилось наблюдать на тех, кто заставил почувствовать страх даже среди магических существ. Маленькое серо — синее существо, похожее то ли на кошку, то ли на обезьянку, притаившееся среди присыпанной первым снегом листвы, в голых стеблях кустов, напряженно смотрело на страшных всадников, заставлявших стынуть кровь в жилах. Это существо называли сурож, полу зверь, полу демон. И он чувствовал истинную природу этих всадников, и это его, еще более пугало.

Магический зверек, дрожавший от страха, перед этими всадниками, так же знал, что они охотятся за иным существом.

Охотники остановили лошадей у подножья склона горного пояса, тянувшегося от горизонта, до горизонта. Видимо старший из всадников, окинул взглядом склон, испещренный провалами пещер, а затем безмолвно посмотрел на подчиненных, и все вместе спрыгнули с лошадей. Вожак пошел вперед, а остальные вытянувшись в цепь последовали след за ним. Они подымались медленно. Первый снег, припорошивший склон, делал подъем трудным и опасно скользким. Их целью была пещера наверху. Они чувствовали, что кто-то там есть. Первым у пещеры оказался предводитель. Он вошел, напряженно вглядываясь в темноту хода. Его острый слух, уловил треск огня и тяжелое дыхание человека. Подав знак остальным следовать за ним, предводитель двинулся дальше.

Арат сидел у костра, и увлеченно подталкивал, поленья в огонь. В какой-то миг, его горло вроде бы, что-то сдавило, и он закашлял. Когда приступ кашля прошел, он долго и тяжело дышал. Арат знал, что это. Он умирал. Медленно, но верно. И вдруг замер. Волна ужаса смерти, нахлынули на него. Отшельник мгновенно вскочил на ноги. И в это мгновение в проеме темного хода, возникла могучая фигура, которая осмотрев пещеру, произнесла хриплым голосом:

— Человек, где девушка?! Скажи и умрешь быстро, и без мучений! — в темноте капюшона, полыхнули два зловещих огонька.

Арат невольно попятился, но упершись в стену спиной замер, глядя на еще четыре фигуры, вошедшие в пещеру. И эти незнакомцы, не отбрасывали никакой тени. За ними, словно пелена, тянулась темнота, поглощавшая все.

Набравшись смелости, Арат ответил, гордо подняв голову.

— Нет ее, твари! Она вам не достанется. Отродъя бездны!

Одна из фигур, звучно засмеялась, с хрипотцой, из-под маски, выглянувшей испод складок тяжелого капюшона, и послышался такой же голос, как у первого.

— Место, которое вы люди, называете бездной ада, нам не принадлежит. Те, кто там живут, ничто по сравнению с нами. Мы дети Хаоса. Человек скажи, где она и возвращайся в лоно начала и конца, где нет жизни и смерти!

Как бы ни был велик страх перед пятью пришельцами, Арат сказал еще раз, покрепче сжав посох.

— Не достанется она вам! Для этого вам надо убить меня! Но ее вы не получите!

— Как хочешь старик! Мы сначала убьем тебя, а затем отыщем девушку. — И пришельцы все как один засмеялись, и кровь в жилах Арата едва не застыла.

Двое существ, необычайно быстрым движением, извлекли мечи из-под пол своих тяжелых риз, и кинулись на старика, с высоко поднятыми клинками. Правый перелетел через костер, в высоком прыжке, и ударил сверху. Арат сразу подставил свой посох, но удар был такой силы, что посох треснул. Не успел пришелец, приземлится, как старик молниеносно, выронил бесполезные обломки, и, наклонившись вперед, ударил кулаками чуть выше живота, и не глядя, как нападавший падает в костер, пригнулся, услышав свист меча над головой. И сразу оттолкнул охотника, пока тот еще не успел сделать следующей атаки. Получив короткую передышку, он увидел одного лежавшего посреди костра, объятого пламенем, дрожавшего в агонии, а второй тяжело подымался справа. Капюшон, слетел, обнажив полусорвавшуюся с лица пришельца маску, и Арата передернуло от страха и омерзения, одного вида пришельца. Он заставил себя поднять тяжелый меч первого, который теперь горел поперек костра, и направил лезвие в сторону оставшихся четырех охотников.

— Ну, давайте! Кто еще хочет отправиться восвояси, ногами вперед?!

Слегка опущенная вниз, голова предводителя, медленно поднялась, и сквозь серебро маски, Арат, ощутил ненависть, ярость, невидимого взгляда, и еще что-то!

«Неужели сожаление?!» — Мелькнула мысль старика.

Пиранка закутавшись в накидку, присела на ствол срубленного Аратом дерева, смахнув предварительно тонкий слой снега. Она напевала какой-то мотивчик, глядя на тонкий лед, которым покрылась вода в озере. Пения птиц, уже дней сорок не было слышно. Зима погнала их на юг. Но зато остались звери.

И как раз в тот момент, когда девушка что-то мурлыкала себе под нос, на другой берег озера, вышла пятнистая оленица, которая постучав по снегу, спокойно смотрела на человеческую самку, явно не опасаясь ее.

Пиранка боялась пошевелиться, опасаясь спугнуть прекрасное животное. Оленица подошла к воде и, увидев лед, мотнула головой, совсем как человек.

Пиранка наслаждалась красотой и грацией животного, как внезапно встрепенулась. Ее словно окатил холодный ушат воды, захлестнув волной ужаса и страха. Где-то совсем недалеко, зашумела ветка, « — видимо сова улетела!», — подумалось Пиранке.

Когда она вновь посмотрела на оленицу, то была поражена ее поведением. Животное лихорадочно мотало головой, со стороны в сторону, словно выискивая источник этой волны, пятясь. Достигнув ближайших кустов, оно словно ужаленное осой подпрыгнуло и быстро скрылось в лесной чаще.

Пиранка стояла и смотрела со стороны в сторону, сжимая в руках оба меча. Но вокруг никого, а волны смерти и ужаса, вызывавшие в душе страх, все накатывались, как темные тучи на солнце.

Она вдруг выронила мечи, закрыла глаза и обхватила руками голову, упав на колени в небольшой сугроб снега. Из ее горла вырвался крик боли. Пиранка попыталась избавиться от этого, ничем не обоснованного чувства, как внезапно, что-то переменилось.

Она смотрела, в странных серо — белых тонах, ощущая, ускоренное сердцебиение и чужие странные инстинкты. Но смотрела, как раз на пятерых всадников, спешившихся и двинувшихся к тропе, ведущей в их с Аратом пещеру. Пиранка не понимала, что произошло, как она это видит, кто эти жуткие всадники, один вид которых заставляет ее дрожать в страхе. Но они шли точно по тропе, словно много раз ходили здесь, до этого. Она смотрела, как всадники вошли в пещеру, где остался ее приемный отец. Какое-то время, была тишина и вдруг из пещеры донеслось эхо дикого крика боли, не совсем похожего на человеческий. Слабевшая и замерзшая от лежания на снегу, Пиранка поняла, что Арат нуждается в помощи и, схватив оба меча, бросилась обратно к пещере, продираясь сквозь кусты, не обращая внимания на ветки, больно хлеставшие по лицу. Спешно выкарабкавшись вверх, она замерла у входа. Из глубины пещеры, доносились, лязг стали, яростное рычание и ругательства Арата! Пиранка, покрепче сжав рукояти мечей, побежала по полутемному ходу пещеры, не опасаясь заблудиться. Но чувство страха и смерти, все больше охватывало ее душу.

Завернув за очередной поворот, неожиданно для себя, наткнулась на одного их пятерых пришельцев, что видела только что чужими глазами. И сбила того т с ног, самой едва сумев удержаться, лишь благодаря тому, что ее откинуло на стену. Увидав, что здесь творится, Пиранка пришла в ужас. На каменном полу округлой пещеры, в огне костра, лежала одна из фигур, объятая огнем и отвратительно воняя. Еще одна лежала, лишившись своей головы, у каменного топчана. Двое упорно теснили Арата, нанося удары, словно забавляясь. Одежда отшельника была уже исполосована и на обнаженных участках тела, виднелись кровоточащие раны.

Старик, орудуя одним мечем внезапно осекся, и едва не упал, удержавшись лишь благодаря взмаху рук, и мгновенно два меча словно молнии, вонзились в грудь и живот!

— Нет, Арат! — воскликнула в отчаянии Пиранка, и со всей злости, ударила поднимавшегося незнакомца ногой. Не глядя как тот, подпрыгнув, упал она, замахнувшись мечами, бросилась на двух других, хаотично орудуя ими. С глаз лились слезы, а в голове засела боль и отчаяние. Единственный человек, который ее любил и заботился о ней погиб, от рук этих незнакомцев.

В полутьме, рассекающей светом, затухающего костра, мелькнули две молнии, и ближайший воин парировал один меч, и получил рану от второго, почти отсекшего руку по плече, разрубив железный наплечник. Но раненый пришелец не издал ни звука, он лишь покрепче сжал меч второй рукой и вновь бросился в атаку. В это же время, и двое сбоку, но раненый, истекавший кровью, все же достал ее. Но это была всего лишь легкая царапина, а ведь мог спокойно убить!

Пиранке некогда было рассуждать над этим. Арат хорошо учил ее — «Никогда не отвлекайся в бою на мелочи, о которых можно поразмышлять потом».

Она медленно отступала по проходу, не сводя взгляда с троих захватчиков, один вид которых, заставлял стынуть кровь в жилах.

Сейчас ее просто захлестывал страх. Им, казалось, была наполнена вся пещера, и она даже забыла о двоих мертвецах, и противном запахе горелой кожи. Пришельцы, опять ударили с боков, одновременно. Пиранка неожиданно для себя блокировала эти выпады, и метнулась к раненому, шатавшемуся от потери крови. Тот пытался неуклюже ударить прямым в грудь, но девушка сумела среагировать на этот выпад и, изогнувшись, проскользнула мимо, ощутив легкое касание стали клинка, и с полу разворота вонзила оба меча в спину. Раненый, одна рука которого безвольно болталась на клочке кожи, выгнулся, содрогнувшись и замер. Из ослабевшей руки выскользнул меч, звякнув о каменный пол, и поверженный свалился на камни, около затухавшего костра, с обгоревшими останками товарища. Двое оставшихся живых пришельца переглянулись, чьи взгляды скрыла темнота под капюшонами, и опять кинулись на девушку. И вновь она пропустила удар, который почему-то в последний миг, слегка изменил угол нападения, и вновь лишь слегка коснулся ее руки, оставив неглубокую рану.

«Я нужна им живой!» — неожиданно сделала вывод Пиранка, и опять кинулась в атаку, прыгнув на того, что находился справа. Ее мечи скрестились вверху, смечем незнакомца, и неожиданно лягнула ногой в живот. Тот отлетел к стене, но ударившись, поднялся, словно ничего не произошло.

Воин, слева улучив момент, когда девушка оказалась к нему спиной, ударил площиной лезвия, с короткого замаха по затылку. Но Пиранка успела подставить один меч, а второй занесла для удара. Но большой меч, второго неожиданно ударил по нему, со звоном разбив пополам как ветку. Девушка метнулась спиной назад, кожей чувствуя врага, и всадила обломок в горло. Поверженный пришелец, выронил меч и, ухватившись за рукоять обломанного клинка, вонзившегося в горло, повалился наземь.

Услышав глухой стук, падения тела, Пиранка злорадно ухмыльнулась, направив уцелевший меч в сторону одинокой фигуры, скрытой балахоном плаща.

— Давай, подойди и возьми меня живой, если сможешь!

— Как хочешь! — откликнулся тот и бросился прямо на девушку.

Пиранка попыталась сделать прямой колющий выпад в живот, но незнакомец наполовину скрытый тьмой грота, отбил его коротким ударом своего меча, и тут же нанес ужасающий удар открытой ладонью в грудь. Пиранка с коротким стоном, отлетела к стене и едва не потеряла сознания. Ее охватила слабость, и сквозь надвигающийся туман боли, она увидела гаснущим сознанием, приближающуюся темную фигуру.

Незнакомец ухватил ее за ворот куртки и поднял как котенка. Она попыталась еще ударить, но ее удар был легко блокирован, словно как бы между делом, и пришелец ударил ладонью наотмашь. Пиранка потеряла сознание и обмякла. Но незнакомец не отпустил ее. Он забросил ее себе на плече и, развернувшись, направился к выходу.

Холодный морозный ветер привел Пиранку в чувство. Едва она открыла глаза, как поняла, что пришелец несет ее на себе. Она лихорадочно стала соображать, что делать. Воин спускался к лошадям и был уже на полпути к подножию склона от пещеры. Все еще не шевелясь, она заметила, что плащ незнакомца распорот сбоку, и из разрезанной ткани виднеется рукоять ножа. Ее глаза заблестели, а дыхание участилось от волнения. Боясь, что это сон, Пиранка внезапно выхватила нож, рывком, и со всей силы обеими руками вонзила в спину. Тот, не ожидавший такой прыти от пленницы, мешком свалился наземь, и заскользил вниз.

Пиранка упала вместе с ним, забив локоть, и почувствовав, что скользит, умудрилась ухватиться за скальный выступ. Поднимаясь, она услышала звук катящегося вниз по склону тела, вместе со снегом и камнями. Посмотрев вниз, Пиранка разглядела распростертое внизу тело, вокруг которого клубилась тьма.

Оторвавшись от созерцания и не обращая внимания на боль в локте, Пиранка начала взбираться к пещере по скользкому склону. Вступив в полумрак пещеры, она бросилась к телу, лежавшему в узком лучике света.

Пиранка упала на колени, заплакала и обняла тело отшельника.

— Арат! Арат, почему все вокруг меня гибнут?

Ее рыдания привели в сознание старика и, застонав, тот прошептал:

— Пиранка, слушай меня…

— Арат, ты жив! Я сейчас перевяжу твои раны! — воскликнула она, и бросилась искать в полумраке чистые тряпки. Но старик опять зашептал постанывая.

— Пиранка, слушай меня… Я умираю. Мне уже не помочь… Эти твари приходили за тобой, и я вижу ты их убила… Молодец. Пиранка ты должна немедленно уходить отсюда. Там в тайнике есть деньги. Иди к людям, на юг.

Слушая ее рыдания, старик выругался, — Сет и демоны бездны! Пиранка, ты должна уйти. Скоро сюда придут другие, и тогда ты точно им достанешься. Забудь свое имя, никому его не открывай. Возьми другое.

Пытаясь не плакать, она слушала все больше затихающий голос отшельника. И скоро голос затих, а тело обмякло у нее на руках. Она упала ему на грудь. Но тщетно, его душа была уже далеко!

Внезапно до нее донеслись звуки топота лошадей. Бросив прощальный взгляд на тело человека, которого она любила всей душой как отца, Пиранка схватила свой меч, лежавший на полу, меховой плащ, и бросилась вглубь пещеры. Пошарив рукой в неприметной во тьме нише, она извлекла мешочек, с монетами, и бросилась к выходу, на ходу запихивая его за пояс. Остановившись у выхода с пещеры, девушка осторожно выглянула. Там внизу со своих лошадей, соскочили еще пятеро, одетых в плащи незнакомцев. Ее охватил ужас и отчаяние. Все безнадежно. Теперь ее точно схватят. Прижавшись спиной к холодной стене пещеры. Она подняла глаза к верху, где виднелся укрытый полумраком, сводчатый потолок, и прошептала:

— О Немезида, богиня ночи, помоги мне!

Услышав приближение незнакомцев, Пиранка стала отступать вглубь пещеры. И тут она увидела небольшую нишу. Хоть маленький, но шанс, что ее не заметят. Пиранка метнулась к противоположной стене и втиснулась в узкую расщелину, замерев от страха, моля об одном. Чтоб ее не заметили.

Слыша, как приближается эхо шагов, она дрожала от страха, чувствуя, как бешено, стучит ее сердце. Пиранка затаила дыхание, когда пять фигур, скрытых полумраком, прошли мимо ее схрона, стуча каблуками сапог по камню пола, не заметив ее. И опять она была подавлена той волной страха смерти, что почувствовала, когда проникнув в сознание кого-то, наблюдала за первыми пятью пришельцами.

Дождавшись, когда пятерка незнакомцев скроется в пещере, Пиранка тихо выскользнула из расселины и, прижимаясь к стене, скользнула к выходу. Спускаясь по склону, она все еще не верила, что ей это удалось. Далеко оббежав, жутких лошадей, которые и на лошадей то были похожи отдаленно, беглянка спряталась за высоким разлогим дубом. Вскоре пятеро незнакомцев вышли из пещеры и стали осторожно спускаться вниз. Они ненадолго задержались там, осматриваясь. Пиранка вновь затаила дыхание, что бы ничто ее не выдало, даже морозный пар ее дыхания.

Перед пришельцами появился сгусток тьмы, в который пятеро пришельцев вошли, ведя своих лошадей, и лошадей погибших собратьев. А затем тьма рассеялась.

Девушка хотела броситься к пещере, где лежало тело Арата, но испугавшись, рыдая, бросилась на равнину, выглядевшую в эту плохую погоду, хмуро и уныло, словно скорбя с ней о ее потере.

Пиранка брела по равнинному плато, устланному толстым слоем снега, утопая по колени, а где и по пояс в холодном белом покрове. Сильный ветер гнал по небу тяжёлые тучи, развевая длинные черные волосы девушки и ее меховой плащ. А она брела, дрожа от холода, но не выпускала из рук своего меча. Слезы, катившиеся с глаз, на морозном ветру, превращались в ледяные сосульки, на ее посиневших от холода щеках.

Солнце вскоре должно было уйти за горизонт, изрезанный могучей горной грядой, и на равнине на полгода, должна была наступить долгая зимняя ночь. Пиранка спешила добраться до Шанадара, помня все, что ей рассказывал, и чему учил погибший Арат. Боль понемногу утихала, а сознание прояснилось, и она понимала, что вскоре упадет без сил и уснет навсегда. Ей необходимо было тепло, еда и сон. Но она упорно шла, проваливаясь в снег, обхватив себя руками, в надежде согреться, дрожа от холода.

Ветер нес по равнине снежные вихри, заметая замерзшую девушку снегом. Но она шла, уже почти не понимая этого, и внезапно снежный настил, под ее ногами разошелся. Вскрикнув, она провалилась вниз. Пиранка летела вниз, крича от страха и неожиданности, пытаясь за что-нибудь зацепится, но ее руки лишь скользили по ледяным стенкам провала. Ее сознание, внезапно исчезло во вспышке мгновенной боли, даже не успев испугаться.

Что-то падало на лицо, маленькое и обжигающе холодное, и этого было много. Ее сознание просыпалось, а вместе с ним пришла боль, пронзавшая тело, почему-то не окоченевшее!

Застонав от боли, она раскрыла глаза. Полумрак не давил на глаза, а мягко обволакивал сознание, притупив боль. Пиранка попробовала пошевелить руками, и к своей великой радости, почувствовала, что они целы. Ноги тоже были целы, и двигались, значит, она по какой-то случайности столько пролетела, в толще векового льда и упала в сугроб, ничего не сломав, и не замерзнув окончательно.

Она осмотрела ледяную шахту, вверху которой виднелись звезды на фоне маленького кусочка ночного неба. Постанывая Пиранка поднялась, и стала выбираться из сугроба.

— Нужно отсюда выбираться! — прошептала она, оглядывая свой ледяной склеп. К счастью, в нем оказался узкий лаз, проточенный талой водой за лето. Здесь тоже было холодно, но не так как там наверху.

Все еще дрожа от холода, она встала на четвереньки, подозрительно осмотрев лаз, и поскольку иного выхода не было, полезла в него. Ее колени болели и замерзли от долгого ползания по льду, да и в целом достаточно продрогла. Но там наверху, вообще замерзнуть можно. И откуда-то, словно в подтверждение ее мыслей, доносилось слабое эхо завывания ветра. Пиранка ползла долго и пару раз вынуждена была останавливаться, для передышки, и дать рукам и коленям отдохнуть.

Наконец, впереди, задребезжало слабое пятно света. С удвоенной силой, она поползла к выходу, и вдруг почувствовала, что скользит вниз. Девушка вскрикнула, и попыталась отползти назад, но ладони и коленки лишь скользнули, и она полетела вниз, скользя по льду, узкого ледяного лаза. Ее крик эхом покатился вперед, отбиваясь луной, от темных ледяных стен. Перед глазами мелькнул свет и, пролетев еще какое-то мгновение в пространстве, упала на что-то, сразу захрустевшее под ударом ее тела. Она коротко и громко выдохнула от удара и потеряла сознание.

Пиранка понемногу приходила в себя. Ей в спину что-то кололо… Нет выпирало твердое но в тоже время шевелившееся. Легкий страх заставил ее открыть глаза. И сразу застонала. Перед ее взором поплыли красные и желтые круги, а в ушах шумело.

— О боги Света! Я жива, или уже мертва! — тяжело вымолвила она, осматривая каменный свод гигантской пещеры, тянувшейся далеко вокруг нее, поддерживаемый частыми ледяными колоннами, причудливо высеченными природой.

— О Немезида! Я в Тартаре?! — тихо выдохнула Пиранка, присев и опять воскликнула от неожиданности!

Вокруг нее, что взором охватывало все пространство пещеры, было усеяно костями. Одежда многих лежавших здесь, давно истлела, но на многих все еще были надеты ржавые железные доспехи, и почти все сжимали в руках оружие.

Ее страх притуплялся нараставшим любопытством. Ее внимание, все время обращали на себя, странные скелеты. Она понимала, что некоторые из костяков, лежавших в этой пещере, не принадлежат людям, как вдруг в ее голове вспыхнули видения. Страшные, жуткие, кошмарные. Наполненные кровью, болью, криками и ударами, холодившими ее сердце. Перед ней вставала картина великой битвы. Люди в доспехах и кожаных стеганых куртках, сражались с жуткими монстрами, среди которых виднелись, непонятно откуда взявшиеся, знакомые темные существа с большими кожистыми крыльями. Воины бездны, разрывали людей своими когтями, клыками, разбивали черепа хвостами, душили, но и люди не уступали им в жестокости и ярости. Мечи, топоры, копья, и множество иного оружия, рубили, кололи, рвали в клочья гадкие и жуткие тела монстров, умиравших в дикой ярости. Все слилось в одну массу. Тела людей и демонов, сверкание когтей, клыков и оружия, потоки крови, брызги мозгов из размозжённых черепов. Поднятая с земли красная пыль и крики боли и ярости!

От ужаса и боли того, что Пиранка видела, она упала коленями на кольчугу мертвеца, зажав уши руками и сильно закрыв глаза. Ее крик разнесся по бесконечному простору пещеры, а перед глазами стояла жуткая кровавая сцена битвы. Но в видении она увидела длинные медного цвета волосы, и страшное, узким полумесяцем оружие, без устали взлетавшее и косившее демонов на части, со страшной силой. А к ней пробирался высокий человек в черных доспехах, украшенные золотым узором. Его огромный двуручник, так же рубил всех кто попадался на пути, и своих и чужих.

Они, мужчина и женщина, искали друг друга! И вот они столкнулись…

Видение прошло, и она оторопела. Она куда-то шла, сама того не осознавая, ступая по костям. То видение ее пугало. Но Пиранка знала, что это прошедшие события, случившиеся так давно, что от них остались лишь легенды. Она уже не боялась костей и черепов, тупо и бесцельно взиравших на нее своими пустыми глазницами, скаля выщербленные зубы, угрожая ей. Впереди в белом призрачном свете, что-то сверкнуло, и Пиранка замерла. Она присмотрелась и по ее телу пробежала дрожь. Там далеко впереди, посреди этого бранного поля, заполненного мертвецами, стояла глыба льда, в которой виднелись две фигуры.

От них веяло силой, которая кругами исходила от глыбы. И Пиранка чувствовала ее всеми фибрами своей души. Это было похоже, на то когда она встретила странных зверей, о которых Арат ничего не говорил, но велел держаться подальше!

Девушка с опаской подходила ближе, внимательно глядя на застывших во льду. Что-то ярко-рыжее, видимо волосы… Она воскликнула. Она узнала их, узнала это место. Место из ее видения. Здесь произошла последняя битва принца тьмы с воинством Шагиры. И во льду сама Шагира с принцем тьмы.

— О боги! — прошептала Пиранка. По ее щекам текли слезы. Она оплакивала жрицу. Но внезапно чей-то смутно знакомый мелодичный голос, из-за спины, заставив ее оцепенеть.

— Пиранка. Не стоит плакать. Уже столько слез пролито, что их хватило бы затопить бездну ада.

Пиранка мгновенно повернулась и попятилась в страхе. Перед ней стоял призрак жрицы Шагиры. Ее эфемерные волосы были блеклыми, лицо белое, но глаза по-прежнему сияли, хоть в них и виднелась печаль.

— Шагира! — запинаясь, наконец, сказала Пиранка, превратившаяся из юной девушки в маленького испуганного ребенка!

— Да это я! Не бойся меня, я тебе не причиню зла. Когда-то давно, я сразилась с принцем тьмы, пытавшимся захватить этот мир. И убила его. Но и сама была смертельно ранена. Умирая, он наложил заклятие, которое удерживало мою душу здесь в мире живых, дабы не могла встретиться с богиней которой служила. Сила, дарованная Немезидой и заклятие Бездны, сыграло со мной злую шутку.

Все кто меня встречал, гибли. И я никому не могла передать свою силу и обрести покой. Так я скиталась многие тысячелетия. Но однажды я увидела тебя. Ты лежала, маленькая, без сознания, а вокруг тебя кружили псы ада. Это просто чудо, что ты осталась жива и смогла принять тогда часть моей силы. Лишь благодаря ей, тебя не тронули те страшные твари!

Они обладают магией. Но они не порождения тьмы, хотя многие подвласны злу. Ничего не говори. Слушай. Для этого мира настают страшные времена. В этот мир вернулась сила царицы ада. Кто-то заключил с ней союз. Кто-то украл магический талисман — Сердце бога. Ты должна помочь хранителю камня, найти его, и с этим попытаться отвернуть одну угрозу. И за тобой охотятся страшные существа. Они намного опаснее и страшнее чем кажутся. Троих из них ты убила. — Сказала призрак, и додала, — протяни мне свои руки!

Пиранка послушно протянула руку к призраку, забыв о своем страхе. В руках у призрака появилось неизвестно откуда оружие, которое показалось знакомым девушке. Да! Из видения. Длинная почти полутораметровая рукоять, из очень твердого дерева, с узким полумесяцем-лезвием на торце, легла ей в руки. Пиранка ощутила дивную тяжесть этого оружия. Такое оружие было способно разрубить, что и кого угодно пополам.

— … этим оружием, я передаю тебе, принцесса Пиранка, силу, дарованную великой Немезидой. И Пиранка воскликнула. Оружие, которое она сжимала, засверкало вслед за фигурой призрака, и в нее полились потоки силы. Вскоре сияние исчезло и девушка в конце, упала на колени без сил. Это страшное оружие лежало перед ней, выпав из рук. Призрак Шагиры исчез, но ее голос внезапно произнес, словно далекое эхо, — Пиранка. Сила в тебе, а не в оружии. Запомни. И примени ее во благо людям. Мой шакран я дарую тебе. И надеюсь, что не ошиблась в своем выборе. Прощай!

И ее голос утих. Пиранка осталась одна, за ее спиной что-то треснуло. Повернув голову, она увидела, что глыба льда раскололась и стала таять, а два тела скованные в ней превратились в прах, медленно осев на землю. Пиранка встрепенулась и воскликнула:

— Шагира! А какая вторая угроза? — ее слова эхом отразились от стен пещеры, но ответа уже не было. И только сейчас Пиранка почувствовала и поняла, какой груз лег ей на плечи.

Еще утром Пиранка миновала ущелье в гряде гор, отделавших заснеженные равнины, от остальных земель. Четыре дня без еды сильно подорвали ее силы, но она была тверда. Жажда жизни заставляла ее идти вперед. Благодаря снегу она поддерживала кое-какие силы, не зная, что такое жажда. Ей чудом удалось найти выход из пещер, за несколько дней преодолев путь какой караваны преодолевают за неделю. Пиранка знала, что стоит ей уснуть, и она просто замерзнет и больше не проснется. Вьюга, сорвавшаяся на равнине, испытывала ее на прочность, и Пиранка выдержала. Сильно замёрзнув, она все же выжила и покинула равнину.

Лишь только сейчас, увидев лес, она поверила в то, что выжила. Она выросла в лесу, а значит, сумеет добыть себе пропитание. Лес уже застыл в предчувствии зимы, но все же кое-какие мелкие звери попадались, да и корешки съедобные можно легко отыскать. Здесь снег еще не укутал землю белым покрывалом.

К вечеру она сумела отыскать несколько корешков, к тому же набрела на дикую яблоню. Ночь, Пиранка провела, зарывшись в кучу сухого листья, которое немного согрело ее. Впервые за трое суток, она спала. И ее сон был тяжёлым. Все время ей снился Арат, и еще несколько лиц не знакомых ей, но ей почему-то казалось, что она их знает. И время от времени ей снились ужасные существа немного похожих на волков с кожистыми крыльями и необычно большими когтями и клыками. Но Пиранка была слишком уставшей и поэтому ни разу не проснулась.

Когда она проснулась, солнце уже было в зените, но прохладное и ласковое. Поежившись, Пиранка встала и впервые за несколько дней умылась проточной водой, с тех пор как бежала. Перекусив яблочками, она взяла шакран, и пошла дальше. Ее целью был в нескольких лигах к югу, пограничный город Шанадар. Равнины Шагиры были едва ли не единственными землями, на какие Камелон не заявлял прав, формально они принадлежали этой империи, но Шанадар почему-то все считали пограничным.

В нем делали остановку все караваны, шедшие на север и к «Лунному источнику», месту, где посвящали детей грозной богине Немезиде. Там в горах, стоял хрустальный дворец, где горел огонь зажжённый Немезидой. Когда она купалась в горячих источниках, как повествовали легенды. По преданиям, сокровищница жрецов, живших там, была необычайно богатой. Но никто из простых смертных еще не видел ее, и никто еще не пытался напасть на «источник».

Пиранка из рассказов Арата помнила все, но она просто не знала, что ей делать дальше. Она пугалась большого мира, выросшая в лесу с Аратом, мир казался ей слишком большим и чужим. Но у нее была цель, узнать кто она, кто ее родители.

К вечеру она покинула пределы леса, оставив его позади, а впереди были необъятные поля и дорога!

Когда настал вечер, несмотря на усталость, Пиранка продолжала идти. Что-то внутри, тянуло ее, толкало к движению, и она шла. Сама не понимая зачем, но повинуясь внутреннему побуждению шла. Большой шакран лежал у нее на плечах. По дороге, Пиранка успела немного потренироваться с ним.

Луна этой ночью на небе не появлялась и, бредя по дороге, Пиранка вдруг почувствовала кого-то. Словно вокруг нее находился кто-то. Она замерла, пытаясь услышать и разглядеть того, кого она почувствовала. Но ночную тишину лишь нарушал ветер, да шелест травы. А в ночной тьме, даже тени не двигались. Но неведомые, приближались. Пиранка испугано начала вертеть головой, пятясь по дороге. Сзади послышался глуховатый рык, и она резко развернулась, взмахнув по широкой дуге, своим грозным оружием, в надежде задеть невидимое создание! Но полукруг лезвия, лишь просвистел в воздухе, никого не задев. Существо, чьи глаза блеснули, словно луна, вышедшая из-за облаков, вовремя отскочило. Еще несколько раз, ей приходилось взмахом своего оружия, отгонять невидимых в ночном мраке существ, которые лишь глухо рычали с не довольствием, злобно от беспомощности, вертясь вокруг нее. То, что Пиранка их не видела, разбудило в ее душе древний страх ее предков, живших в пещерах и дрожавших от раскатов грома. Окруженная сужающимся кольцом горящих глаз, которых заметно прибавилось, она металась со стороны в сторону, пытаясь разогнать невидимых существ, взмахами своего шакрана. Некоторое время это действовало, но вскоре существа, под утробное злобное рычание, начали атаковать, понемногу. Несколько раз Пиранке пришлось отпрыгивать в последний момент, с ужасом слыша, раздраженное щелканье челюстей, ухватывавших воздух. Она уже устала, отчаяние и бессилие охватили ее разум. Она уже готова была бросить свое оружие и упасть на землю, свернувшись калачиком, подчинившись безысходности судьбы, но что-то заставляло ее кружить, в сужающемся кругу скрытых темнотой существ.

Пиранка вспомнила неожиданно для себя, как она держала под контролем зверя и как перенеслась и как перенеслась в тело кого-то во время нападения охотников. Она замерла, сжав рукоять шакрана. Но ее попытки взять под контроль существ, остались напрасными.

Пиранка чувствовала их чуждый злобный разум, но остановить их не могла.

Из ночной тьмы донесся далекий топот лошадиных копыт и обессиленная девушка встрепенулась. Две пары глаз уже исчезли, еще несколько пар нехотя мигнув, глядя на нее с голодным блеском ярости, нехотя исчезли следом. Пиранка с затаенной радостью слушала приближающийся топот лошади. Как бы она не опасалась, но этот человек, кем бы он ни был спас ее.

Всадник еще издали заметил ее, хоть свет звезд и был слаб, и окликнул ее.

— Эй, кто вы, и что здесь делаете? Отвечайте! Сильный голос мужчин ей понравился. Где-то далеко в глубине души, мелькнула уверенность в том, что этому всаднику можно довериться. Но все же Арат ее предупредил.

— Меня зовут, Джинера. Я иду от отшельника, с равнины Шагиры.

— Сами?! — удивленно произнес всадник, все еще пытаясь разглядеть размытый в темноте силуэт девушки.

— Да я думала погостить у него, а на обратном пути караван меня подберет. Но отшельник погиб. Когда я зашла к нему в пещеру, он было мертв, а вокруг лежали какие-то люди в черных балахонах.

Всадник выругался, услышав, однако в ее словах печаль и горечь!

— Хорошо Джинера, я могу проводить тебя к Шанадару. Раз отшельник погиб, то мне незачем туда ехать. Пускай Немезида хранит его душу! У вас есть лошадь? — В ответ он услышал и слабое нет!

— Мне пришлось пешком идти по тропе. Я сильно замерзла!

Прежде чем заговорить всадник задумался. Можно ли ей довериться? Эти места славились тем, что здесь водилось много всякой нечисти.

— Держите мою руку, и забирайтесь на лошадь.

— Большое спасибо. Пешком я бы много не прошла. — Ответила Джинера и добавила, — подержите мой шакран!

Он слегка отшатнулся, когда увидел около своего лица силуэт огромного полумесяца остро отточенного лезвия, но взял его.

Джинера ухватилась за протянутый силуэт руки и одним махом взлетела на лошадь.

Отдав ей, страшное оружие всадник произнес.

— Держись, мы едем! — и лошадь, развернувшись, двинулась вперед, перейдя вскоре на легкую рысь.

Когда они увидели костры путников, перед вратами Шанадара, половина ночи уже прошла. Подъезжая к мощным крепостным воротам, перед которыми горели несколько костров, мужчина произнес, слегка повернув голову:

— Здесь мы обождем до утра. В город ночью никого не впускают, поэтому погреемся около костров, караванщики вряд ли откажут. — В ответ он услышал слабое, хорошо! Видимо спутница совсем ослабела, и при свете костров, он впервые увидел сверкающий отблеск огня на огромном полумесяце, которое привело его к легкому недоумению. Ничего не говоря по поводу оружия спутницы, которое она, несмотря на усталость, держала, и выпускать не собиралась. Всадник вспомнил те легенды, которые слышал в храме. Это оружие очень похоже на описание шакрана легендарной Шагиры, уничтожившей воинство Бездны ада!

Теми, кто ожидал рассвета у ворот, дабы войти в город, были купцы из Антии, прибывшие в Шанадар Караваном.

Хозяин каравана, напряженно всматривался во тьму, откуда доносилось слабое эхо скачущей лошади. Когда же, наконец, в круг света костров вошла лошадь с двумя седоками он облегченно вздохнул. Молодой мужчина был одет в крепкую кольчугу, атласные штаны, а на голове, а на голове узкая диадема из золота, по которой он узнал воина из храма Немезиды. Сам он предпочел поклоняться Антийским богам, а Немезида, в Антии не имела много поклонников. Там этот культ, цезарион и верховный жрец Дабха, запретил.

А вот вторым седоком оказалась девушка, укутанная в теплый меховой плащ, уставшая и видимо побывавшая в битве. Караванщика смутило то оружие, которое она держала в руках. Внезапно девушка пошатнулась и караванщик, вскочив, бросился к ней, и успел подхватить ее на руки, когда она упала без сознания. Воин Немезиды поспешно спрыгнул с лошади, когда услышал звук удара оземь, выпавшего из рук спутницы оружия и увидел, что караванщик успел ее подхватить.

— О боги! — воскликнул хозяин каравана, — что с ней?! На ней вся одежда порвана. — Его Кембрийский язык был достаточно сносным, что бы воин мог без труда разобрать речь.

— Не знаю, я подобрал ее в двух лигах к северу, у леса. Было слишком темно, а она не сказала, что в таком плохом состоянии. — Ответил воин, вынимая из седельной сумки флягу с вином, и спешно подошёл к лежавшей около костра спутнице. Около нее уже суетились женщины и караванщик, снимая с нее рассечённую одежду.

— Эти рубцы пятидневной давности! — произнес караванщик, повернув голову к храмовнику, — нужно промыть раны и наложить корпии. И он что-то крикнул женщинам, возившимся около девушки.

— Вот вино! Оно хорошо промоет раны. А я сейчас достану мазь, она хорошо лечит. Уже завтра не будет чувствовать своих ран.

Пока женщины, под бдительным присмотром караванщика омывали раны, всадник достал из седельных сумок маленький глиняный сосуд и отдал караванщику, с объяснениями как пользоваться.

Сидя, спустя некоторое время, у костра, храмовник взял предложенный бурдюк с антийским вином и, отпив, произнес:

— Хорошее вино! Меня зовут Ягрд!

— А меня Тит, я из Иоланты! — ответил улыбающийся смуглой улыбкой, пожилой хозяин каравана, на обветренном морщинистом лице которого играли тени, отбрасываемые огнями костров.

Он посмотрел на девушку, свернувшуюся клубком у огня, укрытую шерстяным плащом, и спросил.

— Где ты ее подобрал, славный воин ночной богини?! Такое ощущение, что она побывала в битве!

Ягрд поудобнее уселся около огня, отпив из предложенного бурдюка с вином, он принялся рассказывать!

Ночь, окутала столицу империи Камелон, Тантру. Город был погружен в сон, но были в нем и такие жители, для которых ночь была подходящим временем для работы.

Это были стражники, охранявшие покой граждан и городские стены, да еще воры. Но был там еще один человек, который сидел за столом в комнате, в северной башне дворца, и читал свиток, на котором с трудом можно было разобрать стертые временем древние руны. От пергамента шел странный запах, хоть на ощупь он был похож на бумагу. Впрочем, человек в черных длинных одеждах, волосы которого были белы как снег, не задумывался над этим. Он знал, что это была человеческая кожа. И его знания, которыми он владел, давали возможность не только безопасно для себя читать древние руны, таившие в себе безумие и смерть, но и понять их смысл. Ушедшие в небытие Арканские маги, когда-то владевшие всем миром, как говорили старые легенды, владели даже таинственными землями, лежавшими далеко на западе, за пределами большого моря, у края земли. Внезапно он закрыл глаза и отложил свиток на стол, приглядывая движением руки недлинную бороду. Кто-то вызвал его с помощью магии. Это могли быть только его шпионы или кто-то из повелителей тьмы.

— Повелитель это Шагга! Из храма похитили камень, и главная жрица послала вернуть его всего одного человека. Он сейчас в Шанадаре, что нам делать?

— Это хорошо! — ответил также мысленно маг, на мысленную речь докладчика, — наблюдайте!

Сонный стражник, дремавший, опершись на копье, на верхушке башни, встрепенулся, когда до него донесся дикий смех, от которого его даже передернуло, а душу охватил цепкими когтями страх. Он осмотрелся, но в ночной тьме все по-прежнему было спокойно. Никто не пытался взобраться на башню, ничья уродливая тень не мелькала в ночном небе.

Рассвет медленно наступал, прогоняя ночь. Жители города оживали от ночного сна словно цветы. И наконец-то стражники соизволили отворить ворота. Люди, ночевавшие у ворот, зашевелились у потухших костров, когда крепостные ворота, заскрипев тяжелыми петлями, стали открываться.

Джинера была рада, что стражники не стали допрашивать ее кто она и с какой целью прибыла в Шанадар! Проснувшись, первым она увидела могучего светловолосого мужчину, натягивавшего крепкую кольчугу. Увидев, что спутница проснулась, он поинтересовался ее самочувствием. Джинера услышав его голос, поняла, что это именно он ее подобрал.

— Это ты омыл мои раны, и смазал целебными травами? — спросила она, одеваясь в новые одежды, почему-то с радостью преподнесенные караванщиком. Хотя не помнила ни одного купца, которые останавливались около жилища Арата, который бы делал это из добрых побуждений. Она испугано окинула взглядом свои вещи, лежавшие около нее, все было рядом, ничего не пропало! Даже ее золотой медальон был на ней, и с облегчением расслабилась. Джинера мимолетно наслаждалась ощущением чистых и новых одежд.

— Нет! Это женщины из каравана. Но мои мази я вижу тебе помогли — улыбнулся он подгоняя пояс с ножнами.

— О, да! Мои раны уже не беспокоят! — вздохнула она с облегчением, поняв, что он не будет спрашивать подробностей их происхождения.

— Если хочешь, я сниму для тебя комнату в постоялом дворе? — предложил ей ночной спаситель, — да забыл представиться, меня зовут Ягрд. Я родом из Киммерии, что на берегу внутреннего моря.

Только сейчас, шагая рядом и глядя на Джинеру, он почувствовал, как в нем просыпается новое для него чувство. Она нравилась ему, но он боялся думать о чем-то большем. Он не имел права иметь каких-то сношений с женщинами.

— О Немезида, как это тяжело! — думал он, глядя на ее прекрасный профиль.

У ворот они расстались с караваном, и направились дальше вдвоем. В Шанадаре было много иностранцев и рослые кельды с саксами, и стройные и жилистые антийци и лидийци с оливковой кожей, темного цвета, с наголо бритой головой, высокие и могучие, нив чем не уступавшие саксам с Нордена. Но в отличие от остальных, лидийци были одеты в длинные тоги и теплые плащи поверх. Большинство жителей, были уроженцами Камелона, среднего роста, в основном среднего роста и кареглазые. Поэтому на киммерийца и Джинеру никто не обращал внимания, разве что только грозное оружие, что его девушка таскала на плече.

— Здесь недалеко есть одна таверна, с приличными комнатами. — Произнес Ягрд, шагая впереди, неся на плече не менее грозное оружие, двусечную секиру. Он чувствовал, что девушка нервничала.

Ей казалось, что ее оружие никак не подходит под ее одежды, данные купцом.

— Ягрд. Где здесь можно купить легкие кожаные доспехи?

Этот вопрос застал врасплох киммерийца, который растеряно спросил:

— А чем тебе не нравятся твои одежды?

— Я воин, а в этом платье дурно выгляжу. С моим шакраном и ножнами под мышкой, одни из которых при этом пустые.

Ягрд остановился, и запустил руку в свою густую шевелюру и, почесывая ее произнес.

— Не знаю, но это легко узнать.

Внешнюю часть жилых кварталов Шанадара, простые дома простонародья да ремесленники. Это были в основном дома по нескольку этажей, где люди снимали жилье по дешевке. Ремесленники, жили обощительным кварталом. Своей сплоченной колонией, не смотря на то, что друг с другом много конкурировали. Ближе к центру были дома мелкой знати и тех, кто имел в кошельке немного золотишка. Далее находились дома местной знати и власть имущих, походивших на небольшие крепости. Центр Шанадара занимала большая площадь, на которой торговали и собирались всеобщие сборы жителей города. И тут же находились храмы Немезиды и второстепенных божеств, которым здесь поклонялись. Замок архонта, правителя города, располагался на холме, возвышавшемся в северной части города.

Ягрд справедливо решил снять пару комнат, в таверне, находившейся в конце торговой улицы. Здесь убранство комнат сильно уступало тем гостиным дворам, что находились в богатых районах Шанадара, и были вполне по карману воину храма! Но здесь он был не так заметен!

Когда киммериец и Джинера подходили к таверне, к ним пристал одноногий калека, клянчивший денег.

— Господа, господа, подайте ветерану битв за Камелон, пару медяков, и я вам расскажу кое-что, что надобно знать иностранцам, посетившим нам славный городишко! — прохрипел он, опираясь на палку, заменявшую ему костыль.

Ягрд бросил пару медяков и ответил:

— Держи и оставь свои истории для других.

Но старик, поймавший монеты, явно решил добиться своего, прыгая на одной ноге, догоняя парочку, он уже потише с настойчивостью заговорил.

— Господа обождите! Послушайте предостережения. Неужели вам ваши жизни не дороги?

Все кто шел мимо не обращали внимания на старика, видимо зная, о чем тот болтает. Но Джинера остановилась. Внутренний голос настаивал, чтоб она выслушала старика.

— Ягрд, тебе не интересно, о чем сей ветеран может нам поведать?! — остановилась внезапно она.

— о чем он может рассказывать, кроме как о своих былых подвигах да байках?

— Господа, это совсем не байки, послушайте! — возразил старик, наконец догнавший парочку благодетелей, и зашептал, — я старый воин, который потерял ногу в битве при Злуке, с тех пор наш король выплачивает небольшую сумму денег за это. Но ее как обычно не хватает. Вот я и околачиваюсь здесь, у этой таверны. Кто монетку кинет, кто выпить или поесть подаст. Но не в этом дело. Да, много разговоров ходило о том, что здесь появились демоны. Но поверьте это правда. Началось все давно, лет тринадцать назад. С тех пор отсюда пропадают люди, в основном заезжие да одиночки. Однажды я задержался здесь до позднего вечера, и увидел как на заднем дворе, из человека какие-то твари пили кровь, а затем и тело съели. Бедняга был в стельку пьян, и посему ему еще повезло, он ничего не почувствовал.

Киммериец выпрямился, расправив плечи и произнес:

— Джинера, ты как хочешь, я снимаю здесь комнаты.

— Хорошо! Я сейчас иду. — Ответила девушка и повернулась к старику, — спасибо тебе добрый человек!

— Леди, бросьте еще монетку и получите еще один совет!

Джинера улыбнулась и протянула медяк.

— Вот возьмите эту плащаницу и оберните им лезвие вашего оружия. Оно настораживает людей. Они еще не готовы его видеть!

Затем он спрятал монету в лохмотья и, опираясь на палку, попрыгал по улице, словно ничего не случилось.

Джинера оглянулась. Несколько человек подозрительно наблюдали за ней, несмотря на то, что Ягрд все еще был неподалеку.

Она посмотрела на старый заношенный плащ и быстрым движением замотала им остро отточенный месяц лезвия. Они вошли в таверну, о которой говорил старый солдат. Их сразу окутал запах людей, вина и пережаренного мяса. Пол таверны был выложен каменными плитами, как и стены, сложенные из камня, добытого из каменного карьера неподалеку. В обширном, но плохо освещенном помещении, стояло около полудюжины грубых столов, с такими же грубо сколоченными стульями. В это время дня было всего лишь полторы дюжины посетителей. Стоило мужчине и женщине сесть за один из столов, как около них тут же появился упитанный человек, в засаленном кожаном фартуке, пахнувшем кислым вином.

Он улыбнулся, показав неровный ряд пожелтевших зубов, часть которых давно уже отсутствовала, и произнес:

— Господа садитесь! Что пожелаете?

— Пообедать! И вина! Хорошего вина. — Ответил Ягрд, бросив рядом седельные сумки.

Хозяин, видимо предвкушая хорошую плату, исчез и вскоре появился с незамысловатой едой! Сыр овощи кусок немного пережаренного мяса, хлеб. Он поставил все это на стол и опять исчез. Отсутствовал недолго, и очень скоро появился. В этот раз хозяин поставил две глиняные кружки и небольшую бутыль, с плескавшейся там жидкостью.

— Что-нибудь еще, благородные господа?

Ягрд извлек из кисета два небольших серебряника, и положил на не совсем чистый стол.

— Этого думаю, хватит?!

— О да господа! — воскликнул хозяин, мгновенно схватив монеты.

— У тебя здесь найдется две приличные комнаты, с кроватями?! — спросил киммериец, напустив на себя грозный вид. Хозяин таверны почесал лысеющий затылок и произнес:

— Думаю, найдутся. Но они стоят немного дороже, чем остальные! Думаю, пара серебряников в неделю не очень отяготят ваш кошелек? И вы получите отменные комнаты! — начал расхваливать трактирщик, но Ягрд перебил того.

— Ладно, позже посмотрим, тянут ли твои хоромы на такую плату!

— обижаете господа. Я хоть и бедный трактирщик и заведение мое не из престижных, но для господ с деньгами всегда найдется пара хороших комнат! — обижено ответил трактирщик, но улыбнулся, слегка склонил голову и удалился к другому столику.

— Ягрд, зачем ты так жестко поступил с ним? — удивилась Джинера, принявшись за принесенную еду!

— Джинера, с трактирщиками нужно только так и разговаривать, что бы знали, что плутовать не стоит. Зачастую их слова и яйца выеденного не стоят.

Закончив с едой, на удивление хорошей, как для такой забегаловки, киммериец сидел, разговаривая со спутницей наслаждаясь действительно хорошим вином. Он рассказывал о тех местах, где бывал, не упоминая лишь о том, кто он на самом деле.

Джинера заворожено сидела и слушала его рассказы, теперь она была похожа на ребенка, слушавшего удивительные сказки, удивленного и восторженного. Ягрду было что рассказать, еще ребенком попав в храм, его обучали многому. Его возили к самым известным мастерам и учителям. Он был в жаркой Мидии, где обучался верховой езде, в Лидии, где его закалили телом и духом. Пустыни и высокие заснеженные горы сделали стальным его тело, а промозглые и жуткие гробницы с мумиями и легендами о жутких порождениях тьмы, закалили его дух. В Антии его научили искусству общения с людьми и военной стратегии. Он общался и учился у самых лучших и знаменитых философов и воинов. Он учился у вождей кланов саксов и кельдов Нордена искусству сражаться любым оружием и незаметно красться по следу.

Он видел чудеса востока, мрачное величие востока, красоту, изящность и распутность запада, хмурую, холодную, неприветливую, почти первобытную варварскую культуру империи северян Нордена.

Их разговор прервал хозяин таверны, заметивший пустые подносы. Он сразу смекнул, что эта парочка при деньгах и решил выкачать побольше серебра.

— Еще чего хотите ли, господа!

— Нет! — коротко отрезал черногривый мужчина, для которого одного кувшина вина было явно недостаточно, что бы захмелеть. Но вот спутница, по-видимому, уже немного была пьяна. Не успел Ягрд закончить свою мысль, как двери в помещение с глухим стуком распахнулись, и в узком проходе появилась большая фигура человека, который с порога закричал:

— Игат! Это я Хорда. Мне всего самого лучшего, и не забудь золотишко!

— О, великая Немезида и Сет! Когда это все кончится! Я скоро по миру пойду! — запричитал хозяин и уныло поплелся на кухню.

Джинера хотела было подняться, но Ягрд ее успокоил.

— Обожди, сиди спокойно. Возможно, сей глубокоуважаемый всеми человек и перестанет шуметь.

Но это оказалось ошибкой. Человек, которого звали Хордой, вошёл внутрь и направился прямиком к их столу. А за ним семенили еще трое, в поношенных кожаных одеждах, с множественными шрамами на видимых частях тела и при оружии. На их лицах играли презрительные ухмылки, светя гнилыми жёлтыми зубами, коих несколько не хватало у всех троих.

Остановившись перед столом, за которым сидели мужчина и молодая девушка, здоровяк, внешность которого выдавала в нем лидийца, ухмыльнулся надменно и, глядя на темноволосую девушку произнес:

— А, что в этой дыре, делает такая нежная, красивая и беззащитная девушка?

— Я далеко не такая нежная и беззащитная! — огрызнулась Джинера даже не думая поворачивать лицо к говорившему!

— Да?! — сотворил удивленное лицо Хорда, слушая, как за его спиной тихо посмеиваются товарищи. Резко повернув голову к молодому черногривому спутнику девушки, здоровяк рявкнул, исказив лицо гримасой ярости:

— Пошел вон отсюда сопляк! Я буду общаться с этим нежным и прелестным созданием.

Джинера испугано покосилась на Ягрга, продолжавшего все также невозмутимо сидеть. Тут же послышались удивленные и испуганные голоса остальных посетителей, глазевших на эту перепалку.

— Ты что глухой?! — вновь рявкнул разъярённый громила, сжав огромные ладони в кулаки, ставшие похожими на молоты.

Ягрд поднялся со стула и посмотрел в глаза здоровяку, который начал беспомощно моргать.

— Ах ты тварь! — Взревел Хорда и схватил кожаной куртки, под которой скрывалась короткая кольчуга, и легко оторвал нахала от земли, под одобрительные возгласы товарищей и радостный шум посетителей, для которых драка была обычным развлечением.

Киммериец на мгновение оказался обескуражен. Он не ожидал такой прыти от громилы, но быстро пришел в себя и ударил противника по ушам. Бедняга взвыл, выпустив нахала, и упал на колени, держась за пострадавшие части тела, завывая от боли.

Трое бандитов удивленно завопили и, выхватив мечи, бросились на киммерийца, цинично улыбавшегося. Джинера мгновенно, что насколько бы ловким и быстрым ее спаситель не был, меч из ножен он достать не успеет, и бандиты легко его зарубят. Она, забыв о своем шакране, прислоненному к стене, вскочила из-за стола и ударила коленом в лицо подымавшемуся Хорде, и тот опять оказался на полу. А затем, схватив пустой бочонок, на котором сидела и с полуразмаха ударила в голову ближайшего из разбойников. Во все стороны полетели щепки треснувшего орудия девушки, а сам бандит, с разбитой головой грохнулся на пол, не подавая признаков жизни.

Ягрд на мгновение раньше, увернулся от прямого удара в живот, и лезвие меча вспороло куртку, скользнув по звеньям кольчуги, и тут же перехватил руку с мечем, а второй, зажатой в кулак ударил прямым ударом в лицо, выбив из неудачника сознание. Он тут же подставил под удар последнего трофейный меч, и тут же лягнул ногой в живот. Бедняга отлетел, развалив попутно, и без того шатавшийся пустой стол.

— Спасибо! Ты вовремя успела раз… — договорить Ягрд не успел. Грозный разъяренный рык прервал его. Вскочив с неожиданным проворством, для такой массы тела, Хорда мгновенно извлек свой меч и, оттолкнув Джинеру, ринулся на Ягрда. Киммериец лишь мгновение наблюдал, как отлетела его спутница, столкнулась с опорой потолка, а дальше ему пришлось уклониться от просвистевшего в воздухе над головой лезвия. Киммериец тут же сделал шаг вперед и, ухватив обескураженного Хорду за воротник заношенной куртки, и воспользовавшись большой инерцией еще большего тела, швырнул его. Бандит этого совсем не ожидал, и с криком гнева и боли развалил еще один стол. Ругаясь и рыча, он поднялся и вновь кинулся на молодого спутника девушки.

— Что, по хорошему не доходит?! — злобно рыкнул Ягрд, глядя испод лобъя, и крепко сжав трофейный меч, прошипел, — давай увидим чего ты стоишь в прямом бою!

Тут же появился хозяин таверны, с трясущимися руками и горестным лицом и, увидев причиненный погром, запричитал:

— Моя таверна. Вы ее разрушили, я разорен. О Дабх и Сет, за что мне такое наказание!

— Заткнись! — Рявкнул Ягрд, и злобно продолжил, — когда твою таверну разрушат, это увидишь не ты один.

Киммериец хладнокровно смотрел на главаря бандитов, ожидая атаки. И тот нанес рубящий удар сверху. Киммериец быстро двинулся вбок и вперед, разворачиваясь вокруг своей оси, подставив меч под удар, и закончив поворот рубанул сам в бок громилы. Тот дико закричал, оседая на своих подельников, зажимая рану, из которой быстро сочилась кровь.

Ягрд стоял и смотрел, как с лезвия меча медленно скапывала кровь на деревянный пол. В глазах разбойника вновь мелькнул проблеск разума, и он прохрипел:

— Встретимся в преисподней ...

Глядя, как медленно закрылись глаза на искаженном болью лице, и замирает грудь бандита, киммериец произнес:

— Может быть!

Затем он глянул на застывшего в недоумении хозяина и, отрезав кисет, заглянул внутрь. Там блеснуло золото.

— Держи, за это золото ты сможешь отремонтировать свой свинарник. Живо показывай комнату!

Хозяин, схватив брошенный кисет, алчно заглянул внутрь.

— Да, да. Конечно, следуйте за мной! — и заторопился по лестнице, оглядываясь исподтишка, как громадный варвар с востока бросил меч разбойника и подхватил странный шест и саму девушку. Тут же появился мальчуган, подрабатывавший у хозяина таверны на побегушках и, прихватив седельные сумки и тяжелую секиру, пыхтя от напряжения, быстро последовал за ним.

— Когда явится городская стража, не смей о ней вспоминать. Я был один! — с угрозой сказал Ягрд, следуя за хозяином таверны.

— Да конечно господин! — коротко ответил тот оглянувшись.

Когда Джинера пришла в себя, первым, что попало в глаза, была хорошо обставленная комната, показавшаяся ей раем. Разрисованные на лидийский манер стены, были увешаны гобеленами. У стены стояло нечто подобное шкафу, какого-то местного мастера, а рядом с кроватью на стуле сидел Ягрд и увлеченно разглядывал ее шакран. Она поднялась, но от боли в спине застонала.

Киммериец сразу же повернулся к ней.

— Джинера, ты как?

— Мы еще в таверне? — спросила девушка, словно не услышав вопроса, — а что с мертвецом?

— Двумя! — поправил ее Ягрд, — приходила городская стража, и наш хозяин любезно подыграл мне. Нас даже пригласили на обед к Архонту. Стража с ног сбилась, разыскивая этого Хорду. Так что если верить их словам мы сделали им большую услугу.

— И что мы пойдем на прием? — спросила Джинера, насторожено глядя на шакран, что держал киммериец.

— Что? Как бы ни так. Обычно с таких приемов возвращаются без головы. Нет. Я сегодня должен еще кое-что сделать здесь, а завтра утром отправляюсь в путь. Я хотел у тебя спросить, откуда у тебя это оружие?

Джинера выдержала взгляд и ответила:

— Нашла когда брела по равнине. Там слишком много трещин во льду и проталин после лета остается, в такую дыру я и провалилась. Там была целая пещера костей, и человеческих и каких-то чудищ.

Ягрд заметил, как она вздрогнула, словно от холода.

— И там ты ничего такого странного больше не видела необычного? — спросил, затаив дыхание Ягрд.

— Нет! — испугалась вдруг девушка того, что он может обо всем догадаться.

Киммериец заметил это странное поведение, но решил лучше не трогать ее тайн.

— Хорошо, если ты уже пришла в себя и мажешь ходить, то можем пойти в оружейную лавку. Я узнал, где находится недорогой, но хороший мастер!

Ягрд и Джинера шли в квартал ремесленников. Киммериец оставил свои меч и секиру, в снятой ими комнате. На Джинере было все тоже шелковое синее платье, щедро подаренное караванщиком, которое она лишь подрезала по бокам, от подола до бедер. Ножны, одни из которых были пустыми, нес Ягрд, а она несла Шакран, лезвие которого было укутано тканью, старого одноногого вояки. Она побоялась расставаться с ним. Их окружали простые горожане, спешившие по своим делам, и им не было никакого дела до высокого черногривого варвара и его спутницы.

Улицы, по которым шли Джинера и киммериец, были кварталами бедняков и тех, кто старался не показывать своего достатка. Квартал ремесленников начинался с арки, на которой какой-то кузнец прикрепил выкованный герб ремесленников Шанадара.

Вскоре они нашли оружейную лавку, о которой говорил Ягрд. Она была построена из камня, что говорило о достатке. В самом помещении пахло кожей и горячим металлом. Вдоль стен стояли козлы с разнообразным оружием, на нескольких чучелах были надеты доспехи, и кожаные и кольчужно чешуйчатые. Из-за дверей в конце помещения, доносилось цоканье молотков, и шла теплая волна. Хозяин лавки хоть и был в летах, но видимо был старом воякой, и держал свое тело в форме. Он восседал со скучающим видом, разглядывая только-что видимо принесенный подмастерьем кинжал. Сам парнишка застенчиво мялся чуть в стороне. Рукоять ножа была украшена топазом и украшена золотой филигранью. Старый оружейник внимательно осматривал небольшой клинок, но лишь заметив посетителей, отдал его подмастерью, показав жестом, чтоб тот уходил.

— Добро пожаловать в мою скромную лавку! Что господину угодно!

— Не господину, даме! — ответил черногривый молодой человек, откинувший с глаз кивком головы, каштановые волосы.

Девушка отдала сопровождавшему ее молодому человеку то что так бережно сжимала и взяла ножны с одним мечем.

— Мне нужен такой же, или похожий.

Оружейный мастер взял короткий меч, стал его осторожно рассматривать, словно какое-то сокровище, взвешивая его в руке и все время приговаривая:

— Чудесная работа. Просто чудо. Это настоящее произведение искусства. Не знаю, кто его выковал, но этот мастер знает свое ремесло. Даже не знаю, что сказать, — оружейник почесал задумчиво затылок и произнес, — хотя погодите, возможно, есть.

Он отдал девушке меч и ножны и исчез за дверью. Спустя некоторое время он вернулся.

— Возможно, этот меч вам подойдет. И в ваши ножны тоже должен войти.

Джинера взяла из рук мастера клинок. Он был проще украшен, но в остальном, был похож, на те мечи, что для нее сделал Арат. Затем сделала несколько взмахов и ударов, а затем обеими вместе.

— Отменно. Они словно созданы друг для друга! — восхищенно сказала она.

— Меч, сделан из хорошей стали, правда, без украшений. А вам нужны кожаные доспехи? — лукаво сказал оружейник.

— А что-то найдется на меня и не дорогое?!

В этот момент, ткань с серповидного оружия, что сжимал Ягрд, по какой-то прихоти судьбы слетела, и хозяин оружейной мастерской увидел шакран Джинеры!

— Разрешите взглянуть на ваше оружие?! — спросил он.

— Это не мое оружие, это моей спутницы! А мое оружие секира! — гордо ответил варвар.

Ни Ягрд, не Джинера не заметили, как блеснули глаза у старого оружейника!

— Леди разрешит мне глянуть?

Джинера замялась лишь на мгновение.

— Да, пожалуйста!

Оружейник взял бережно шакран и стал внимательно рассматривать его, разглядывая, казалось каждую трещинку, каждую зазубрину. И когда у него задрожали руки, даже Джинера заметила, разглядывавшая до этого оружие на козлах. Когда хозяин оружейной мастерской возвращал шакран киммерийцу, то едва не сиял от счастья!

— Позвольте узнать, где вы его достали? Простите старому человеку за назойливость!

— Единственное, что я могу сказать, так это то, что этот шакран достался мне от его прежнего владельца! — ответила Джинера!

— Да, конечно да, — забормотал оружейник, и тут же исчез. Но отсутствовал он не долго. Он быстро вернулся с кольчужной рубахой, грудь и плечи которой были усилены пластинами. И сразу было видно, что предназначалась она для женщины.

Оружейник повернулся и подошел к стене, на которую падал солнечный свет сквозь не большое окно. Около нее, что-то стояло закрытое сукном. Он сорвал ткань, и покупателям предстала кольчужная рубаха.

— Можете одеть! Рубаха должна на вас подойти!

Джинера замялась на мгновение, но тут же принялась натягивать ее на себя. Без сноровки это выходило у нее не очень быстро и легко, но с помощью киммерийца кое-как натянула. Кольчужная рубаха пришла ей в пору, и очень понравилась, хотя с непривычки казалась слегка неудобной и тяжеловатой!

— Сколько за меч и за нее вы хотите? — спросила Джинера, понимая, что даже тех денег, что у нее есть, ей не хватит.

Хозяин лавки почесал лысеющий затылок, и задумчиво ответил:

— Ну, за меч 30 золотых, его мой подмастерий сделал, но можете поверить моему слову, сталь у этого клинка отменная, и сделан он на совесть, мало, что украшен мало! А за кольчужную рубаху… Я старый мастер, повидал на своем веку много оружия, и этих шакранов, не меньше. Все они были плохого качества и из плохой стали и слабого дерева! А этот… если вы скажете, что получили его из рук самой Шагиры, я вам поверю! Посему отдаю ее вам за 5 золотых, тем более, что за нее уже все равно уплачено. Заказчица не успела забрать. Говорят, ее тело нашли за стенами города, нагое и жутко искромсанное.

— Хорошо, поруках! Девушка вынула с наплечной сумки кисет и, отсчитав нужную сумму, протянула оружейнику. А затем, выждав мгновение, словно раздумывая, нагнулась к онемевшему хозяину оружейной лавки и произнесла, тихо, чтоб только оружейник услышал.

— Я его получила из рук Шагиры, на равнине Шагиры!

Оружейник, молча, пораженный и почти уверовавший в произнесенное смотрел, как покинула девушка его лавку.

Теперь она выглядела, так как надо. И два меча за спиной не выглядели такими архаичными как когда она была в обычном мещанском платье, пускай даже из шелка! Да и пялились теперь на нее меньше!

— Теперь Джинера я оставлю тебя. У меня еще есть дела на Агоре. Надеюсь, ты найдешь дорогу к таверне?

— Конечно! — уверенно ответила девушка, глядя вслед уходившему киммерийцу.

Маг Силигар был в очень плохом настроении. Та весть, которую он получил, выбила его из колеи. Он быстро шагал по коридорам дворца в Тантре к королю. Он знал, где сейчас находится его величество. Служанки, попадавшие на его пути, предусмотрительно уступали дорогу, его они боялись.

"— Неплохая интуиция!" — думал маг, пожирая глазами юные полуобнаженные тела. Но сам он с ненавистью думал о встречавшихся на его пути дворянах, которые считали, всех кто не имеет дворянской крови, отбросами, недостойными внимания. И это бесило мага, а ведь он не простой смертный. Он целовал руки царицы ада, он изучал черное искусство, и нет ему равных в этом мире. Он прожил не одно столетие, его имя со страхом произносили в храмах и тавернах, а эти высокородные выскочки думают о нем как о ничего не стоящей вещи!

В душе мага бушевал огонь ярости и безумства, но лицо по-прежнему изображало добродушную улыбку. Гвардейцы у покоев короля, лишь на мгновение задержали мага, переминаясь с ноги на ногу!

Но не впустить не посмели! В отличие от знати они часто сталкивались с магией, и свято верили в силу колдовства. Король, одетый в алый шелковый халат, расшитый бирюзой и серебром, возлежал на большой кровати, на массивном быльце, у изголовья, был вырезан фамильный герб. На его лице застыла мечтательная довольная улыбка, а рядом лежала обнаженная наложница, чья темная кожа, говорила о том, что она с южных земель, где континент за пределами Лидии сплошь покрыт джунглями, в которых живут племена чернокожих варваров.

Маг вошел в приоткрывшиеся двери и, напустив на себя смиренный вид, произнес:

— Ваше высочество, у меня есть весть. Важная.

Король Тролд потянулся и, похлопав ладонью по обнаженному темному бедру наложницы, произнес:

— Пойди, принеси мне мидийского вина.

Темнокожая наложница лениво встала и, забыв набросить на себя тунику, пошла к дверям, призывно глянув на старого мага, виляя бедрами.

— Она чудесно смотрится в этих покоях. Не правда ли Силигар? Очень жаль если она когда-нибудь состарится. Она идеальная любовница. Вторую такую ты не найдешь. Всегда знает чего ты хочешь, и никогда не повторяется. — Все также мечтательно произнес Тролд, поднимаясь с кровати.

— Говори что там у тебя!

Маг посмотрел на узкое окно — бойницу, в котором была видна небольшая часть чистого неба и ответил:

— В Шанадар пришел маг из Белого братства!

— Ну и что с того? — все так же равнодушно произнес король, что мгновенно взбесило Силигара! Лицо его застыло и побелело от гнева. Но он сдержался, что еще больше доставило радости королю, потому что заметил реакцию мага.

— Тролд! Не будь идиотом, во имя семи демонов Стеллы!

Теперь на лице короля появились признаки бешенства, но маг не дал ему говорить.

— Стоит ли мне напомнить, что в Шанадар, вечером явился молодой воин из храма Немезиды, с какой-то молодой особой. Это конечно может быть и совпадение, но что если нет?!

Гнев короля тут же улегся. На лице появилась озабоченность.

— Если его послали вернуть сердце в тайник, то кто-то должен ему в этом помогать! — бросил догадку король, уставившись на Силигара.

— Да! Но молодой храмовник вернулся к вечеру с равнины Шагиры. Это может значить только одно, он направлялся к отшельнику и на полпути узнал, что тот мертв. Иначе не вернулся бы так быстро!

Это замечание мага королю не понравилось, и у него возникла другая догадка. Но вместо нее Тролд сказал иное:

— Нужно помешать белому магу встретится с храмовником. Силигар, пошли какого-нибудь демона расправиться с ним.

Маг задумчиво погладил жидкую бородку.

— Нет, он сможет справиться с любым демоном, которого я пошлю. Он не простой белый маг. Сначала он практиковал серую магию. Его учил сам Озириз из Лидии. Но у меня иная мысль. Здесь шансов, и шансов, что он погибнет, больше. Если же нет, то рано или поздно они столкнуться с охотниками за головами. Против тех даже втроем они не выстоят. — На лице старого мага появилась ехидная улыбка.

— Хорошо Силигар, ступай колдуй. Буду ждать известий. Сказал король и, дождавшись, когда маг покинет покои, зло посмотрел на закрывшиеся двери, сказал сам себе:

— Меня твой белый маг нисколько не заботит. Это твоя забота. Но вот храмовник и та неизвестная особа… Но ничего, по дороге может всякое произойти. Их могут убить разбойники, они могут упасть с обрыва. В конце концов, могут оказаться на пути у охотников за головами.

Чернокнижник закрылся в своей комнате, в башне, оставив одного из стражников у дверей, чтобы никто ему не мешал.

Силигар встал у стола, предварительно убрав с его поверхности все, на поверхности которого красовалась семиконечная звезда. Он насыпал на вершину каждого луча щепотку серого порошка из нефритового сосуда. В центре звезды он нарисовал крысиной кровью знак и, поставив все на пол, стал читать заклинание.

При первых словах заклинания, воздух и рисунок засияли. В комнате послышался чей-то шепот. Но слова были непонятны и от них кровь в жилах стыла. Когда он произнес последнее слово арканского заклинания, щепотки серого порошка вспыхнули и маг застыл. Ему казалось, что маленькое помещение расширилось до невероятных размеров. Он чувствовал чье-то незримое присутствие, и слышал чей-то голос, слышимый им одним.

— Повелитель, это вы?

— Да! Слушай меня. Если белый маг, все еще в Шанадаре, убейте его. Как? Это ваши заботы. Нож, яд или оборотни. Но он должен умереть, во славу Бездны!

Старик провел ладонью по столу, сметая горящий порошок со звезды, и комната погрузилась во мрак.

— Вот и все ибериец! Ты был хорошим врагом. Но пора тебе уйти в серые земли. Атрей — последний колдун Тортесского царства. — Прошептал маг, в чьих глазах, мелькнул огонь ненависти.

Над Иолантой подымались звуки фанфар и бой барабанов. Флажки гордо трепетали под порывами морского бриза, на кончиках длинных копий, а солнце отражалось на множестве начищенных до блеска шлемах и пластинчатых доспехах. Радостный гул голосов народа несся к восточным воротам города, в которое входила армия под предводительством самого Центумиона. Самого великого военачальника в истории Антии. И вот в очередной раз ему удалось двумя легионами разбить тридцатитысячное войско лидийцев, пересекших пролив Нервы и напавших на пограничные селения.

Перовыми в ворота входили трубачи и барабанщики. За ними шествовали двадцать гвардейцев, на чьих плечах были наброшены черные плащи, из личной охраны главнокомандующего. На их лицах было спокойствие и хладнокровность. Это были самые лучшие воины, если не считать личной охраны цезариона. За ними на богато украшенной золотом и серебром колеснице, запряженной двумя лучшими иссирийскими лошадьми, въезжал Центумион. Высокий мужчина в алом плаще перекинутым через плече поверх вычурного богатого панциря. Его уже седеющие волосы сдерживал венок из лавра. Угловатое загорелое лицо носило на себе отпечаток прожитых лет, в виде множества морщинок и шрамов. Его лицо было гладко выбрито, а карие глаза весело взирали на народ собравшийся вдоль главного тракта, ведущего ко дворцу. Внутри него кипела гордость и удовлетворение. Да! Он любил, когда народ и цезарион осыпали его почестями. И в отличие от многих его предшественников вполне заслуженно.

За ним ровнымы рядами, шли закаленные в боях когорты мечники, с гордо поднятыми головами. У многих еще не успели затянуться раны, полученные в сражениях. Это были настоящие воины, прошедшие множество битв и стычек. Война была для них привычным занятием. Она давала им средства и смысл жить. И люди с восхищением смотрели на ровные шеренги воинов в панцирях и лориках, гордо несущих словно знамена, пики, дротики и щиты, мерно шагая по булыжникам мостовой. А за ними ехали на боевых лошадях всадники, с мастерством джигитовки.

Здесь были всего три когорты одного легиона и десятка два всадников.

Многие люди бросали к ногам воинов цветы, а девушки и женщины, в порыве чувств и в знак своего расположения шелковые платки, цепочки, браслеты и многое другое, кто на что горазд. После того как военная процессия удалилась в сторону дворца, люди стали расходится. Кое-кто из особо возбужденных этим действием, следовал за солдатами, выкрикивая похвалы.

Дворец, выстроенный из белого мрамора, был великолепен. Сады, опоясывавшие дворец, украшали статуи богинь и богов, созданные лучшими каменотесами Антии. Обнаженные и полуобнаженные мраморные женщины, не уступали своим блеском и красотой живым, ходившим в тени садовых деревьев.

Здесь зима была теплой, и редко бывали холода. Мужчины и женщины, принадлежавшие высшему сословию, одетые в хламиды и хитоны из самых дорогих материй, гуляли и развлекались в садах цезариона, пользуясь его расположением. И когда в их поле зрения попадал Центумион, одежда которого была все еще покрыта дорожной пылью, они все восхищенно бросали похвальные слова. И военачальник лишь кисло улыбался им в ответ.

— Демоны преисподней вам в печенку! — ругался он, глядя на восхищенных мужчин, которые уже и забыли тяжесть меча и радость боя. Положение и достаток превратили их в слабаков и это бесило старого воина. Он поймал по дороге одного из личных слуг цезариона, и приказал вести к нему. У него не было никакого желания бродить по большому дворцу и искать где находится владыка.

Испещренное морщинами лицо старого воина покраснело от гнева, и исказилось в ярости.

— Веди сейчас же, а то клянусь Дабхом, я тебе кишки на твою же руку намотаю! — рявкнул он, и последовал вслед за дрожащим от страха слугой.

— Но господин, у величайшего сейчас время отдыха, и он велел никому его не беспокоить, под страхом смертной казни!

Великий цезарион Антии, Каракла, находился в обществе полуобнаженных гетер, наслаждаясь их прелестями, ласками и болтовней. Несколько рабынь, еще более обнаженных, чем гетеры, играли музыку. Три гетеры сидели рядом со статным мужчиной, на чьей голове находилась украшенная драгоценными камнями золотая тиара, сдерживавшая коротко стриженые волосы. Цезарион уже достаточно выпил вина и теперь наслаждался, полу прикрыв веки, нежными руками молодых женщин, ласкавших и гладивших его крепкое холеное тело, одетое в золотые шелка. Внезапно музыка стихла, и он раздраженно услышал скрип больших резных дверей.

— О великий цезарион, к тебе прибыл Центумион! — дрожащим голосом произнес слуга, боявшийся поднять голову, борясь с желанием посмотреть на красивые обнаженные тела императорских гетер!

Гнев правителя стих и он, улыбнувшись, произнес:

— Зови! А вы мои сладкие ступайте, сейчас видимо у меня не будет времени вами заняться. Но вечером будьте готовы!

— Простите повелитель, что я прервал ваш отдых. Я явился по вашему повелению, как только смог. — Склонил голову старый генерал, приложив кулак к сердцу.

— Я знаю! О результатах похода, можешь не рассказывать, наслышан. Вся Иоланта гудит и празднует твой триумф. Но я не о том. То ради чего я тебя вызвал мой генерал важно. Очень важно! Я наконец-то получил известия, что наш человек похитил камень из святилища Немезиды, и направляется в сопровождении тарантийского вора в столицу Камелона. Я сделаю так, чтобы он повернул в нашем направлении, а ты немедля вышли людей на кордон, пусть ожидают его. И пришли своего лучшего разведчика, чтобы следить за храмовником, посланным из храма, вернуть камень. Пускай явится незамедлительно. Скоро киммериец направится в Тантру из Шанадара. Твой человек должен успеть присоединится.

— Я понял тебя мой повелитель!

— Пришли его ко мне, я научу его способу связываться со жрецами Дабха, а они будут мне передавать его сообщения. Ступай, не мешкай.

— Да мой повелитель! — старый полководец еще раз склонил голову и удалился.

Вскоре в зал, где в одиночестве сидел цезарион, наблюдавший за полуобнаженными девушками, гулявшими по саду, вошел тощий, но жилистый, невысокого роста воин, в кожаных латах без знаков различия и гербов. При нем были лишь меч да лук.

— Повелитель, меня послал генерал Центумион! — воин встал на колено, склонил в почтении голову.

Каракла задумчиво почесал подбородок, глядя на воина с раскосыми узкими глазами, на чьем лице были тонкие усы, обрамлявшие тонкий рот и маленькая бородка. Его черные волосы были заплетены в косу, у основания которой были воткнуты два длинных шипа, украшенные красными кисточками.

— Ты откуда родом воин?!

— Я родом с востока из Поднебесной империи. Служу следопытом в войске вашего величества. — Ответил воин, не отрывая взгляда от мраморного пола.

— Хорошо! Иди за мной и запоминай!

Каракла поднялся и подошел к стене, на которой был вырезан искусный барельеф. Он что-то нажал незаметно, и вдруг часть стены ушла внутрь, открыв тайный проход.

Воин, натянувший по привычке капюшон куртки, шел по узкой тропе за властелином Антии Караклой и даже представить себе не мог, что великий повелитель, может так запросто довериться воину, и спокойно взбираться на скалу. Солнце уже наполовину село за горизонт, что повергло его в легкое недоумение. Ему казалось, что он едва вышел из тронного зала великого цезариона. Но все же он понимал, что для него время прошло слишком быстро. Ему выросшему в империи Поднебесной, где магия, была не просто частью жизни, а у каждого в крови, закладываемая с молоком матери, это было не в диковинку. Он быстро усвоил то, чего учил великий цезарион, диктатор империи Антов, верховный жрец бога Дабха. И сам следопыт содрогнулся от страха. Если бы люди знали, что представляет собой их великий и глубокоуважаемый повелитель, снаружи гордый, не слишком самостоятельный, изнеженный и любвеобильный, внутри тот был чудовищем. И уроженец поднебесной, понял это, когда Каракла обучал его, показывая темный коридор хода, испещренный древними рунами, от которых тянуло затхлой плесенью веков и черной темнотой страха. Когда они взобрались на вершину скалы, о подножье которой разбивались волны моря, настал вечерний полумрак. Кое-где на небе уже появились звезды. Каракла в золотистых шелках, стал на краю обрыва и развел руки в стороны, будто бы наслаждаясь вечерним бризом. Следопыт поежился от холода, а великий цезарион, словно не почувствовал морской прохлады. Повелитель Антии стал тихо напевать странный мотив и следопыту, выросшему в стране магии, стало не по себе от тех незнакомых слов, что пел повелитель.

Дикий ужас сковал члены Ши. Он узнал это заклинание. Откуда-то из глубины сознания всплыли легенды о магах Аркана, древнего мифического царства колдунов.

Каракла перестал петь, но позы не изменил. Он лишь не поворачивая головы произнес:

— Ши Кан! Я призвал из глубины древних времен, одно существо, которое доставит тебя в Тантру. Не бойся его. Тебе оно не причинит вреда. Я так хочу!

Ши с ужасом увидел темную тень, росшую на фоне ночного неба. Казалось, у ночи выросли крылья и хвост. И когда существо тяжело приземлилось рядом, Ши понял, кого вызвал жрец-король.

Это было мифическое животное из сказок и поверий, дракон! Метров пять в высоту и в два раза шире своего роста от кончика хвоста усеянного костяными гребнями, до носа, из которого вырывались струйки дыма. Громадные перепончатые крылья были сложены вдоль тела. В красных треугольных, наполненных яростью, глазах, он прочитал проблески разума. Дракон оскалил пасть, показав ряды белых клыков, еще больше ужаснувших стрелка. В ночной тьме взбираясь на тело огнедышащей твари, стрелок понял, что его кожа покрыта твердой как сталь луской. Дракон посмотрел глаза в глаза Каракле и, мотнув головой, прыгнул с утеса. Дикий крик вырвался из глотки Ши Кана, когда дракон полетел во тьму, вниз. Но вдруг могучие крылья раскрылись, и чудовище легко взмыло вверх.

А повелитель Антии стоял и как-то загадочно улыбался, глядя, как растворяется во мраке чудовище с седоком.

Весь день Джинера бродила по Шанадару, для нее, выросшей вдали от цивилизации, город был в диковинку. Сродни неведомой зверушке! Но ее учитель и приемный отец, не зря обучал и готовил ее к этому. Он знал, рано или поздно, она окажется одна в городе, и должна быть к этому готова. Она со скрытым интересом наблюдала за людьми. Как они себя ведут, о чем говорят. И они показались ей слишком мелочными и поверхностными.

На рынке она случайно столкнулась с Ягрдом. Солнце уже садилось и лотошники с иными торговцами, уже собирали и прятали свои товары. Чувствовалось, что они верили в то, что рассказывал старый вояка. Наступила ночь, и город словно вымер. Окна и двери домов плотно закрывались, никого из людей не видно на улице. Лишь редкий патруль из шести человек, хорошо вооруженных.

В дальнем конце улицы, из таверны, где они остановились, из окон вырывался свет, рассеивавший ночную тьму. Там люди явно не слишком прислушивались, к тем слухам, что бродили по городу.

Джинера и Ягрд уже были у таверны, из которой доносился людской гул и шум смешанные с запахом жареного мяса и иных яств, когда девушку внезапно окутала волна ужаса. До боли знакомое ощущение. Она вспомнила незнакомцев в черных плащах, с которыми столкнулась в пещере Арата, и стала хаотично оглядываться.

— Джинера, что стряслось? — удивленно уставился на перепуганную девушку киммериец. Но вместо ответа она схватила его за ворот и потянула за собой в подворотню, шепча:

— Тихо, смотри!

Оказавшись во тьме переулка, она наконец его отпустила и Ягрд уставился на немного освещенную из окон таверны, улицу. Ему стало не по себе, словно он сам испугался. Где-то совсем близко завыла собака, и они увидели шесть фигур скрытых с ног до головы темными балахонами, ехавших верхом на лошадях один за одним.

Ягрд почти физически ощутил страх спутницы. Она дрожала словно осина. Этого он не смог понять. Вдруг из шести всадников остановил лошадь и повернул голову, скрытую большим капюшоном, в их сторону.

Джинера еще сильнее прижалась к каменной стене таверны.

— Они ищут меня! — прошептала она, — он меня почувствовал. Ягрд, помоги мне?! — взмолилась она, схватив обеими руками за руку киммерийца.

Он понял, что нужно действовать быстро и шепнул:

— Стой здесь. Против них нам не выстоять. Попробую схитрить. Дай бутылку эля, что мы купили на рынке.

Взяв бутылку, он откупорил ее и изрядно пригубив, направился, пошатываясь прямо к охотникам, уже собиравшемуся окликнуть своих.

Джинера затаив дыхание, смотрела, как отшатнулся охотник, когда из тьмы перед ним появился шатающийся человек. Затем до нее донеслись обрывки разговора, и всадник, пришпорив животное, поскакал дальше. У нее словно камень с сердца упал.

Во имя ясноликой Немезиды! Она даже не надеялась, что ей так повезет. Если бы сейчас дошло до битвы, она не была уверена, что ей удалось бы выстоять.

Тогда в пещере ей повезло, и она была в ином моральном состоянии, готовая к смерти. А сейчас нет. Около нее опять возник Ягрд, чья большая фигура возвышалась над ней на целую голову.

— Это были охотники за головами! И они ищут какую-то Пиранку. Ты часом ее не знаешь? Почему-то они очень точно тебя описали.

Джинера растерялась.

— Ягрд, поверь, я тебе не могу сейчас ничего сказать, я сама еще ничего не знаю и не понимаю. Во имя светлых сил, в последнее время произошло слишком много разных событий. Совершенно непонятных и дивных. Я сейчас не могу тебе ничего сказать, не сейчас. Если когда наши дороги сойдутся, и я все еще буду жива, я тебе обо всем поведаю.

Ягрд услышал из темноты донесшиеся звуки ее рыдания, чего еще больше не понял.

— Хорошо, идем в таверну. Этот эль напомнил мне как я голоден, да и спать пора. Я на рассвете уезжаю.

В таверне людей было немного, в основном те из местных жителей, у кого еще хватало денег и сил пить. Двое мидийцев, чья одежда была украшена железным воротником и золотым шитьем, да один лидиец с наголо бритой головой, в золотистой тоге. За алым кушаком, у которого торчала рукоять ножа, из слоновьей кости, а к столу был прислонен посох.

Около заднего выхода, в одиночестве сидел старик, чья борода была белой как молоко, как и длинные волосы, сдерживаемые золотым обручем, которым показался странно знакомым киммерийцу. Но откуда, не мог вспомнить. Около него к стене был прислонен посох, цвет которого напоминал железное дерево. Старик увлеченно жевал ножку курицы.

Едва они присели, как около них появился хозяин, которого звали Игат.

— Принеси мяса, хлеба и вина! — сказал Ягрд, и тут же перенес свое внимание на Джинеру:

— Скажи откуда ты знаешь, что они охотятся именно за тобой?

Она укоризненно посмотрела на киммерийца:

— Я не могу этого сказать, потому-то просто не знаю этого.

— Но откуда ты знаешь, что они ищут именно тебя? — настаивал Ягрд.

— Ягрд, я не могу этого сказать, это может мне навредить. Но я честно не имею ни малейшего понятия. Я сирота и выросла вдали от цивилизации. Я никогда не воровала, никого не убивала, у меня нет наследства.

Ягрд задумчиво посмотрел на ее шею, на которой висел медальон и так же задумчиво произнес:

— Может ты и не воровала, но если этот медальон твой, то я не стал бы уверенно говорить о наследстве! — увидев невысказанный вопрос на лице девушки, он пояснил, — на этом медальоне герб, означающий высокородное происхождение, и если он твой, то здесь только одно приходит на ум. Либо ты и вправду сирота и у тебя есть кто-то кто очень хочешь получить твое наследство, либо у тебя есть нечто большее, чем просто золото и фамильный замок с охотничьими угодьями, клянусь волосами Немезиды.

Джинера хотела что-то сказать, но тут появился Игат с подносом. Получив несколько медяков, тот удалился к другим посетителям, которых было не много. Ели они, молча, наслаждаясь хорошим вином. Джинера мимо воли наблюдала за стариком, которому Игат уже третий кухоль эля поднес. И как она расслышала все за счет заведения! Это насторожило ее. А еще внутри нее появилось странное ощущение, со стариком что-то было не так. Ей показалось… нет точно, старик начинал терять ориентацию. Вот он нечаянно уронил ложку, которой ел суп, затем упала глиняная кружка, тут же разбившаяся о пол. А сам старик положил голову на стол, словно уснул. Тут же появился Игат, а за ним семенили трое человек подозрительного вида. Это встревожило Джинеру. Она отчетливо почувствовала опасность и цепкие когти зла. Джинера застыла с поднятой куриной ножкой, наблюдая, как трое неизвестных уносили старика.

— Ягрд, мне нужна твоя помощь! Ничего не спрашивай. — Прервала она увлеченное занятие поглощением ужина спутника, который лишь удивленно вскинул брови.

Он поднялся, и вслед за спутницей пошел к выходу. Выйдя, из душной, прокуренной масляными лампами, таверны, ничего не спрашивая, он последовал за Джинерой, которая побежала за угол.

Остановившись на углу, девушка посмотрела поверх высокого забора!

— Джинера, что случилось?

— Не знаю! Игат, только-то бесплатно споил какого-то старика, да еще и подручные его, унесли, кажется, на задний двор, когда тот захмелел, а не на улицу или в комнату!

— Может быть, ну и что?

— Смотри, вот они! — шепнула Джинера, и тут из-за туч появился бледный круг луны, кое-как рассеявший ночную мглу. Игата нигде не было видно, но девушка и киммериец, при этом бледном сиянии ночного светила, увидели нечто иное, от чего их кровь в жилах похолодела.

Трое неизвестных начали быстро менять свой облик. Изменилась форма головы, на которой появились рога, глаза, заблестели хищным кровавым блеском в полумраке света луны.

— Демоны, о великая Немезида! — шепнул растеряно Ягрд.

— Да! — злобно отозвалась Джинера и в одно мгновение перемахнула через забор. Слыша как шепча ругательства, перебирается через забор Ягрд. Она сразу выхватила оба меча и метнула один как копье, в демона, уже готовившегося вонзить клыки в горло старику. Блеснуло лезвие и демон подпрыгнул, злобно зарычав, яростно сверкая красными глазами. Не увидев никакого эффекта, Джинера вновь ринулась в атаку, размахивая мечем. Вдогонку она услышала крик киммерийца.

— Меть в шею! Только так можно убить некоторых из них.

Джинера ударила первой, и раненый демон зарычал, прикрываясь когтистой лапой. Лезвие меча сверкнуло в призрачном свете луны, и на землю упала отрубленная конечность вместе с головой. И тут же ударила по второму, который оказался ближе. Но демону удалось увернуться от сверкнувшего лезвия, и подсев сам ударил когтями в живот, с такой силой, что Джинера отлетела к стене, услышав как скрежетнуло железо ее доспехов.

Она как в тумане, сквозь надвигающую темноту видела взмах молнии и падение второго демона. Джинера начала упрямо сопротивляться наступающей тьме. И со страхом смотрела как приближается темная уродливая фигура монстра. И опять что-то произошло в ней. Монстр злобно зарычал от ярости, замерев на месте, не в состоянии приблизится к наглой жертве, и даже просто шевельнуться. В этот момент, за ним, возник еще больший силуэт киммерийца. Сверкнуло лезвие меча при свете луны, и голова демона покатилась к забору, а телом безвольно свалилось наземь, охваченное паутиной искр.

Около девушки присел Ягрд, вытирая какой-то тряпкой окровавленное лезвие.

— Что здесь произошло, спрашивать не буду, сам видел. Но как ты об этом узнала? — в его словах чувствовались подозрительность и недоверие.

— Внутренний голос или эльф нашептал, какая разница! Что со стариком? — прохрипела Джинера, тяжело подымаясь с земли, кривясь от боли.

— Ничего, еще жив! — все так же недоверчиво сказал Ягрд, — ты почувствовала что-то неладное, умело метнула меч, снесла голову демону, а затем пропустила такую детскую атаку!

Киммериец как-то странно покачал головой и пошел к старику!

— Давай отнесем его ко мне в комнату.

Ягрд посмотрел на старика, а затем на девушку и лишь пожал плечами, а затем помог поднять старика:

— Даже не буду ничего спрашивать. Ты меня просто пугаешь. Но если хочешь с ним понянчится, пожалуйста, а мне нужно выспаться.

Около задней двери они столкнулись с поварихой, которая вскрикнула, выронив ведро с помоями, увидав постояльцев тащивших какого-то старика.

— Замолчи! — зашипела Джинера, — есть черный ход в наши комнаты?

Та испугано, отрицательно замотала головой.

— Но есть черный ход на второй этаж! Вы его, чего, убили?

— Нет, мы его спасли! — огрызнулась девушка, — веди. И помалкивай о том, что видела, а то после хорошего разговора с твоим хозяином я вырву тебе язык!

Они, следуя за тучной женщиной в серой холщевой рубахе, опоясанной фартуком, поднялись на второй этаж и никем не замеченные попали в комнату Джинеру.

Из сладкого царства Эфрома, бога сновидений, ее вырвал скрип отворяющейся двери. Джинера сразу проснулась и посмотрела на вход. Там стоял Ягрд.

— Ты, что, так и спала на стуле?! — тихо спросил он, смотря на седоволосого старика, лежавшего на кровати.

— Нет, я уснула лишь под утро. Его видимо отравили!

— Отравили? — удивленно повторил Ягрд, ее слова.

— Да, мой учитель мне кое-что рассказал о ядах. Его состояние уже улучшается. Намного быстрее, чем обычно. Это странно!

— Ну, что ж, тогда удачи вам. Я не могу более оставаться. Мне пора в путь. Да хранит вас Немезида!

— И тебя! — коротко ответила Джинера, глядя на закрывшиеся двери.

Она вновь задремала, сама пытаясь понять, зачем ей понадобилось спасать старика, и вдруг ее испугал голос старика, твердый и власный.

— Что случилось? Где я?

Джинера быстро подошла к нему, глядя в бесцветные, наполненные мудростью глаза.

— Вас чем-то отравили и пытались убить какие-то твари и мы вас...

— Стой! — прервал ее старик и с трудом поднялся, — о небо, голова раскалывается. Можешь не говорить дальше, я все вижу в твоем сознании. И вы сделали миру услугу, что избавили этот мир от оборотней. Они уже потеряли души.

Старик внимательно смотрел на девушку.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Я принадлежу к белым магам и не использую свою силу во вред людям. Но я чувствую в тебе какую-то силу.

Он внимательно посмотрел в ее испуганные глаза, и Джинера увидела, как полезли вверх от изумления брови.

— Этого не может быть! — воскликнул он, — приветствую тебя избранная! Уже тысячелетия, богиня не даровала своей силой тем, кто ее почитает! Значит, пришли те времена, о которых записано на каменных стелах падшего Авалона! О всевышний, вспомни о своих детях, отваергших тебя! — взмолился старик после того как поцеловал руку совсем уж ошарашенной девушки, — извини меня за мое невежество. Мое имя Атрей, последний из жителей Тортесского царства!

Из глубины сознания Джинеры, стали возникать легенды о чудовищной империи Тортессов, которым правил страшный колдун и некромант О-Ра-Шер. И даже спустя столетия, легенды эти заставляли остывать кровь в жилах. Она смотрела на задумчивого старика, деловито поглаживавшего бороду. И никак не могла поверить, что ему более четырехсот лет.

— Но ведь Тортесская империя пала более четырехсот лет назад! — выдавила испуганно она.

Луч солнца осветил его старое измозжонное лицо и старик ответил:

— Да, эта империя зла пала. Великий император пал в битве с магистром ордена света, тогда столица империи исчезла с лица земли, забрав с собой всех жителей, и императора, и магистра Озириса. И тогда топоры, и мечи варваров с востока, пришедших с берегов внутреннего моря, прозванным Черным, затопили империю кровью. Они не щадили никого, ни малого ни старого, ни мужчину ни женщину. Горы черепов они сложили из жителей империи по всем их владениям. И спустя века, леса поглотили руины древних городов, скрыв от солнца зло, ужас и боль. И теперь по древним улицам гуляют звери, призраки да те немногие из магов, что сумели обмануть смерть и избежать судьбы своего народа.

Джинера слушала старика, и словно перенеслась столетия назад...

Большой зал, ярко украшенный мозаикой и чудными фресками на стенах, и куполовидном потолке. Кругом золотые узоры вперемешку с драгоценными камнями. Тяжелые алые гобелены висели у длинных узких окон, служивших больше бойницами, чем окнами. Тут и там лежали вперемешку в кожаные доспехи черногривые варвары с мертвыми воинами империи Тортессов, облаченных в медные доспехи. Кровь насытила воздух приторным тошнотворным запахом. А посреди всего этого стояли два человека. Оба высокие, статные, в дорогих одеждах, ниспадавших на мраморный пол. И казалось, мир вокруг них сошел сума. Далекое эхо криков людей, молний на чистом от туч небе, огонь, пожирающий все, а затем вспышка и перед ее взором иная картина...

Орда варваров, чьи черные волосы колыхались на ветру, словно морские волны, окружила город и пошла на приступ. Какое-то время защитникам удавалось удерживать крепостные стены, но все же варварам удалось с помощью лестниц и канатов взобраться на брустверы и завязалась жестокая рубка.

Окровавленные топоры с треском разламывали головы в шлемах и проламывали стальные латы и грудь. Все больше варваров взбирались на стены и вскоре они волной пошли по горам живых и мертвых, не удержавшихся на ногах в этой кровавой битве. Наконец и таран сделал свое дело и тысячи глоток взвыли от радости, и опьяневшая от ража битвы орда, хлынула сквозь пролом во вратах. А небо словно веселилось, ничто не омрачало солнца находившегося над городом. Ни одной тучки. Джинера содрогнулась от ужаса и отвращения. И опять видения сменились. Толпа варваров, поющие победные песни и гимны, сооружали пирамиду из человеческих голов, на покрытых маской смерти лицах которых застыли боль, отчаяние и ужас.

Наконец она пришла в себя и заметила, что старик пристально ее рассматривает. Ей показалось, что он видел то, что сейчас видела она сама. Его слова были безжалостны.

— Да это жутко, чудовищно, но они имели на это право. Жители Тортесской империи стремились покорить этих варваров, и они лишь спали себя. С тех пор многое изменилось. На месте империи возникли новые государства. Их было много. И снова история повторилась. Миром теперь правят шесть империй. И как гласит предсказание — И придут дети хаоса и посеют смуту и ужас на земле. Но дано будет дочери человеков силу и судьбу противостоять им. И после падения сынов хаоса, соединятся все государства запада воедино. И не будет краше и богаче нее на земле страны.

Атрей встал, опираясь о кровать и продолжил свою тираду, — силы возвращаются ко мне. Не настал еще мой черед уйти на неназваные равнины к мертвым. И Харон не перевезет меня через Ахеронт. Стало быть, мне надо тебя научить всему, что бы ты смогла противостоять силам тьмы. Но погоди, я чувствую, что ты была со спутником. Кто он?

Джинера посмотрела в пол и ответила:

— Его зовут Ягрд. Кто он я не знаю, но он носил золотую диадему и большую двустороннюю секиру.

Аридей улыбнулся.

— Да я знаю его. Теперь знаю. Значит, он не дождался. Он воин Немезиды, из ее храма. Видимо что-то случилось, раз они послали его в путь. Где он?

— Не знаю, уехал на рассвете. — Пожала плечами Джинера.

— Хорошо, тогда нам тоже нужно в путь. Собирайся мы едем!

Джинера удивленно уставилась на старика, подошедшего к стене, у которой лежал его посох.

— Но за мной охотятся охотники за головами!

— Я знаю это. Но ты ведь не можешь вечно сидеть здесь. Рано или поздно они найдут тебя. А чем нас больше, тем нам легче противостоять им. Да и у тебя есть одна мечта, узнать кто ты. Может это путешествие поможет тебе в этом. Собирайся, поедим в другой таверне.

Старик заметил завернутый в материю полумесяц на торце шеста и сумел скрыть от девушки свое удивление.

— Тебя посвящали Немезиде в "Лунном источнике"? — спросил старик, глядя на знакомое по легендам оружие.

Джинера встрепенулась, испугавшись. Но что-то подсказывало, что это она рассказать сейчас может.

— Нет. Я не успела. Человек, который меня вырастил, успел рассказать мне лишь то, что я направлялась к "Лунному источнику". Но туда я не добралась, больше он ничего рассказать не успел. Его убили охотники за головами...

— А ты убила тех из них, что остались живы после стычки с твоим воспитателем, — продолжил старик, когда девушка замолчала, не закончив своей мысли, — странно. Что-то я не слыхал, что бы кто-то расправился с охотниками. За всю свою долгую жизнь, это впервые. Можешь не возражать, в твоей душе остался еще очень свежий след, об этом происшествии, и что-то еще, чего я не могу понять. Но это намного важнее и невероятнее чем первое.

На этом старик пока решил оставить ее в покое.

— Идем!

Они незаметно выскользнули из комнаты и скрипя половицами лестницы спустились черным ходом на задний двор. Там было пусто, исчезли трупы оборотней, о схватке с которыми свидетельствовала подсохшая и потемневшая от крови земля. Из сарая доносились звуки птиц и животных. Старик и девушка покинули двор через приоткрытые ворота и затерялись в толпе народа.

Атрей и Джинера сидели за грубо сколоченным столиком у стены, к которой был прислонен ее шакран. Хлеб был не слишком свежий, слегка черствый, но с соленым сыром и вином шел неплохо.

Они медленно ели все это, а старик то и дело поглядывал на девушку.

— Скажи, как вышло, что ты обрела силу жрицы Немезиды?

Джинера застыла, хлопая ресницами. Она знала, что никто из многочисленных посетителей этой захудалой харчевни не слышит их и неприделяют им особого внимания. В затхлом пропитанном сажей и дымом помещении, сидело много людей, в основном те, у кого был лишний медяк за душей. В старых изношенных одеждах жители империи да иноземцы, которым нужно на всем экономить. От их голосов стоял один сплошной гул. И мысли девушки потерялись в этом гудении.

— Я помню, как еще ребенком без сознания лежала на снегу, около разбитой повозки. Не спрашивайте как, просто помню. Вокруг тянулась бесконечная равнина, и жуткие демоны парили надомной. А потом, они в ужасе исчезли, и появился призрак женщины. Она коснулась моей груди и… Я не знаю. Я этого не видела. Своими глазами, но когда я ее вновь увидела, то вспомнила это, как все произошло. Как бы, чужими глазами. Когда я шла по равнине, то провалилась в одну из трещин. И там, под толщей льда, я попала в громадный грот. Это больше было похоже на одну бесконечную пещеру. И там было много костей, человеческих и костей чудовищ или демонов. Там я вновь нашла эту женщину, она была скована глыбой льда, вместе со странным мужчиной в черных доспехах, на челе которого была печать зла. Затем возникла жрица и передала мне свой шакран и силу. А потом глыба сама собой растаяла, и вместе с ней и два тела. Исчез и призрак!

Старик молчаливо жевал кусок сыра, пытаясь ощутить силу девушки. Но ее сила была настолько велика, что он ее почти не ощущал.

"Но ведь такого не может быть?!" — думал он. За все четыреста лет, не встречал он человека обладавшего такой громадной силой, и тем более, чтобы ее нельзя было почувствовать. Старик даже забыл о тех людях, что сидели и ели сейчас в таверне. Их было немного и в основном это были люди с маленьким достатком, ремесленники, крестьяне, воры. Все у кого не хватало денег на более роскошное заведение.

Дожевав окорок и вытерев жирные пальцы о неизвестно откуда взявшуюся тряпку, Атрей под оживленный шум посетителей таверны произнес:

— Джинера! Ты избранная. Жрица Шагира, по воле богини Немезиды, наделила тебя великой силой. И моя обязанность обучить тебя владеет этой силой. Но стерегись, обладание такой силой, может погубить тебя.

Джинера замерла с поднятой кружкой. Слова старого волшебника, утонули в общем гаме, но она хорошо слышала то, что предназначалось лишь ей.

— Многих уже погубило обладание подобной силой. Кто погиб от нее, не сумев с ней совладать, кто перешел на сторону царицы ада, потеряв еще большее. Собственную душу! И поэтому слушай мой первый урок. Сила в тебе, в твоем сердце, и в твоем разуме. Сторонись тьмы. Она легко обучается, но она берет большую плату за это, и губит душу.

— А как мне не поддаться на посылы Бездны? — уставилась Джинера в кружку, где на дне плескались остатки темной жидкости.

— Хороший вопрос. Лишь богиня ночи, спокойно использовать силу, она создана Единым, и могущество владения ей не страшно. Нас же, людей, рождающихся слабыми, огромная власть над людьми и силами магии, лишь в большей своей части развращает.

Понять совращают ли тебя, легко, но сможешь ли ты отказаться? Вот что главное. Рано или поздно ты столкнешься с обеими сторонами владения своей силой. И царица ада это почувствует. А тогда тебе придется уже сражаться с самой собой. Царица сильна. И умеет играть на чувствах людей. И если ты поддашься ей… Ты погибла. Тогда произойдет битва меж царицей ада и тобой, и она отберет всю твою силу и убьет тебя. Так всегда было и будет между теми, кто владеет силой магии.

И вдруг для Джинеры, тесноватое, затхлое помещение таверны, стало еще более тесным. Поучение Атрея напугало ее. Только сейчас она поняла, какой груз свалился на ее плечи. Это не просто борьба между злом и добром. Ею и охотниками за головами. Это ее борьба с самой собою!