Ритуал

Стой за чертой!

Это выбор непростой,

Если ты один, а все давно за ней.

Стой за чертой!

Непреклонный и святой,

И не бойся ни железа, ни камней...

(Ария — «Эра Люцифера»)

Над столом склонились восемь верийцев. Они передвигали фигурки на карте, спорили и соглашались. Дело приняло неприятный оборот: половина королевства Оринберг лежала в руинах, когда смертные вдруг оказали жесткое сопротивление. Дикари, загнанные в угол, они снова обрели свою веру, сражались до последнего вздоха.

— Нам сказали, что у лоринцев нет магии! — Негодовал мужчина в алом мундире. — Их жрецы задали жару на поле боя. Наши воины выстояли, но мы понесли потери! Мы рискуем застрять на подступах к столице!

Верийцы рвались в бой, но Кейн медлил. Идти напролом с неполным набором войск не хотелось. Донесение о сопротивлении было неожиданностью, следовало изменить стратегию. Молниеносного захвата не получилось, война грозила стать не менее жестокой, чем в Невеккет.

— А как насчет «черных василисков»? Они не уступают нам в ловкости и силе, хотя и умирают от ран, как смертные. — Согласился другой. Его желтые яркие одежды говорили о принадлежности к свите ди Герра. — Они могут быть опаснее местных жрецов. Я не знаю, чего боится Дисмас Кин, но верийцы ди Герра не растеряли свой пыл перед смертными! «Василиски» — единственная преграда для нас.

— Соседние государства явно не желают сталкиваться с верийцами, а потому присылают своих солдат, продовольствие, начинают принимать беженцев. — Включилась в разговор женщина. Она носила темно-синее платье с кроваво-красной оторочкой, — ряса жрицы Вереса. — «Василиски» могут быть рыцарями одного из союзников Оринберга, а могут быть и слугами Сантера.

— Выяснять такие вещи, — работа князя Гевальт. — Иронично заметил подчиненный герцога ди Герра. — Вам есть, что ответить на это? — Он адресовал свой вопрос худенькому верийцу в бардовом мундире разведчика.

— Князь сейчас находится в Лорин. — Уклончиво отозвался тот. — Вся необходимая информация будет предоставлена по его возвращению.

— Если мы можем чем-то помочь… — Начала было жрица.

— Благодарю, Доротея. — Перебил ее Амос Дитрих, а это был именно он. — Ситуация под контролем.

— Это вы называете «под контролем»? — Не унимался «алый» вояка. — Каким образом столь ценная информация прошла мимо разведчиков? Наша армия теряет свою веру! Полукровки начинают роптать, верийцам все труднее сдерживать их.

Мужчина и сам был полукровкой, об этом говорили его зеленые глаза, невысокая коренастая фигура и простое, лишенное изящества, лицо смертного.

— Я лично возглавлю армию. — Нахмурился Кейн, ему надоело слушать советников. Каждый из них тянул одеяло на себя. — Любой в этом мире слабее бога. Даже чужого.

Заклятие, сливающее два мира тонким переходом, все еще держалось. Из широкой двери этот путь превратился в маленькую форточку. И время было не на стороне верийцев.

— Что насчет портала, Лилит? — Спросил Кейн.

— Я работаю над этим, мой король. Мое заклятие все еще держится, но повторить его я смогу не скоро. Я клянусь, Кейн: либо мы найдем ключ, либо… Об этом я докладывала тебе два дня назад. Мои эксперименты. Но потребуется много энергии.

— Еще одно разочарование. — Недовольно оборвал ее Кейн. — Вы с князем Гевальт рискуете не только своими жизнями, но ставите под удар весь мой план! С каких пор два одаренных советника превратились в посредственность?

Лилит молча проглотила обиду: слишком далеко она зашла. Ми-Сойличте превратился в руины, и отступать волшебнице некуда. Признаться себе в том, что ее силы начали иссякать Лилит не могла.

А еще она старела. Чары скрывали иссечённое морщинами лицо, побелевшие волосы и выцветшие глаза. Много сил уходило, чтобы сохранять внешнюю привлекательность.

— Доротея, освежи память моим советникам: что представляет собою Лорин. — Тихо приказал Кейн.

— Лорин — пятый мир от Колыбели. — Приятный голос жрицы звучал уверенно и громко. — Богиня создала невероятное количество странных и магических существ. Почти все они были истреблены людьми. Одна Ночь знает, как этим алчным и глупым созданиям удалось покорить весь мир, вытеснить другие разумные расы, довести магию до полной деградации. Эта смесь буквально циркулирует в воздухе, выводит из равновесия.

— Если у нее нет своей армии, почему мы так долго церемонимся с этим миром? — Перебил Дисмас Кин.

— В мире все увереннее процветает язычество, насчитывается около 6 крупных религий и два десятка мелких. — Доротея не обратила внимания на полукровку и продолжила. — При таком положении дел, Лорин утратила контроль над миром уже около двух сотен лет. Ее никто не видел, и — да, у нее нет армии. Оринберг — единственное государство, сохранившее веру в Лорин.

— Не может же горстка верующих так уверенно противостоять Вересу! — Воскликнул представитель ди Герра. — Они — всего лишь люди.

— Люди… — Кейн скривил тонкие губы. — Жадные до всего, что плохо лежит, тщеславные и глупые, как котята. Князю Гевальт следует больше времени уделять своим обязанностям, а не развлекать себя изучением лоринцев!

— Князь убедил нескольких влиятельных вельмож, что союз с верийцами, — их единственный шанс выжить. Мы ждем его послания, мой король. — Осмелился возразить Амос.

Вериец стойко выдержал тяжелый взгляд короля, в комнате воцарилась тишина.

— Я знаю, Амос, что Гевальты преданы мне так же, как вы им. — Король загадочно улыбнулся.

На секунду вериец подумал, что Кейн знает, как Амос время от времени делится тайнами с Лилит.

— Когда мои подданные разгоняют скуку, заводят себе питомцев среди людей, — это их дело. Но древняя кровь священна, — Гевальтам незачем путаться со смертными! Для этого Верес уже создал Лино ди Герра! И чем, во имя Ночи, поможет его интерес к чужакам?

После победы над Невеккет, среди дворянских семейств появились полукровки и новообращенные. Это было особенно не по душе Королю: портить древнюю кровь. Подданные почувствовали недовольство новоявленного бога и спрятали своих бастардов и "трофеи" в родовых замках.

Высокий лысый вериец с кроваво-красными глазами неожиданно появился в дверях кабинета. Это был Мариус, хранитель обрядов и ритуалов, алхимик и сама смерть, если верить его свите.

— Война поистрепала верийскую расу. — С достоинством проговорил Мариус. — Шутка ли: сразить двух богов. А потому, необходимо терпимее отнестись к прихотям своего народа.

Жрец учтиво кивнул Кейну и присутствующим, продолжил.

— Это поможет восстановить войско, крепко свяжет людей с захватчиками и, разумеется, способствует продвижению в моих экспериментах. Эта мера вынужденная: Истинные рождаются редко, а Даром обращения обладают только они. Полукровки почти не заводят семьи с себе подобными, а их женщины умирают во время родов: новорожденные неосознанно стремятся утолить голод душой своей матери. — Тихий, чуть хрипловатый голос Мариуса звучал поучительно. — Мы должны восстановить свои силы, Кейн. Иногда стоит поступиться принципами. Оставь князя в покое. Это обыкновенное любопытство.

Король упрямо поджал губы, но промолчал. Кейну просто нужна была победа. Покорит одно государство, — примется за другое, пока оставшиеся правители не сдадутся на его милость. Но главной целью, конечно же, был источник силы. Изменить его — означало одержать мгновенную победу. Поэтому и был выбран Оринберг. Где-то там пульсировало сердце мира, единственная опора богини Лорин.

Жаркие споры постепенно стихали, на карте появились новые фигурки. Верийцы пришли к согласию и теперь ждали одобрения своего Короля.

— Вы свободны. — Кивнул Кейн. — Окончательное решение примет малый совет.

Его подданные бесшумно покинули комнату. Когда в ночи растворился последний, Король завернулся в свой алый плащ и принялся мерить огромный кабинет шагами: что-то было не так в его мире. Он это чувствовал. Словно камень в сапоге, что-то мешало и раздражало короля!

Мариус внимательно изучал Кейна. С тех пор, как Верес пал, Истинный заменил новому богу отца. Кейн всегда советовался со Жрецом, прислушивался к тому, что говорит вериец.

— Тебя что-то беспокоит? — Прошелестел голос Мариуса.

— И очень многое. — Кивнул Кейн, блуждая взглядом по карте. — В Костяных горах никогда не было такой теплой весны, как сейчас. Гремучая переполнилась и вышла из берегов. Приходится искать места для переправы, чтобы поддерживать связь с другими замками.

— Всего лишь весна. — Пожал плечами Мариус. — Река утихнет, долины зацветут. Что еще?

— Эти сумасшедшие охотники в горах совсем потеряли страх и открыто агитируют смертных на бунт. И все из-за полукровок: их стало слишком много, они не умеют толком контролировать свой голод и убивают без нужды! — Продолжил Кейн.

Ему хотелось высказаться. Даже если Жрец просто выслушает короля, это поможет Кейну проанализировать все, что происходит и найти истинную причину.

— Ты всегда можешь призвать к ответу аристократов, чьи полукровки дозволяют себе слишком много. — Алые глаза Мариуса внимательно следили за каждым движением Кейна.

Король оторвался от своих документов, задумчиво перебрал в руках фигурки, изображавшие солдат того или иного древнего рода.

— Вассалы ди Герра и Гевальтов так же поймали в Костяных горах несколько слуг Сантера. Вытянуть информацию из них не получилось: эти сантерцы давно и долго жили среди верийцев, два, три поколения.

— Пожалуй, это единственное, о чем тебе сейчас стоит беспокоиться. — Кивнул Мариус. — Костяной хребет пропустил чужаков. Значит, кто-то в королевстве давно предает Верес. Магия гор замешана на крови Вереса и его созданий. Пройти незамеченными можно только с чьей-то помощью.

Маледиктус пульсировал в такт его сердца, Кейн слышал каждый шепот на бесконечных просторах Вереса, ощущал каждый вздох живых созданий. Но он не был вездесущим. В его власти сейчас было два мира и оба требовали внимания.

Несущий смерть, его меч, тянул силы из покоренного Невеккета, где все еще пытались выжить аборигены. Кейн оставил их в покое, но, брошенные и покинутые, они быстро стали гибнуть. Поневоле приходилось посещать мир, наводить в нем порядок.

— Ты измотаешь себя, Кейн, — сказал Мариус. — Тебе необходимо назначить наместника в Невеккет, пока ты не решишь стереть его в пыль. Видишь, к чему приводит слишком большое количество обязанностей?

— Я не собираюсь делиться своей силой ни с кем! — Резко ответил король, ибо такое решение означало необходимость создать полубога. Того, кто способен поддерживать энергию существ. Именно такую ошибку совершил Верес. И его отец. И отец его отца…

— Ты не можешь разрываться на два мира! — Рассмеялся Мариус.

Истинный был прав. Стереть Невеккет, — означало лишить себя резервной силы. Но и поддерживать в нем жизнь стоило слишком многих усилий.

— Впереди еще четыре мира, Кейн. Ты должен что-то предпринять.

Кейн знал: каждый из его Малого совета будет рад оказанной чести. Но, подобно отцу, король был склонен к паранойе. Он строго следил за древними Домами.

— Не это тревожит меня сейчас. — Резко прогремел голос короля. — Оставь меня. Я должен подумать.

— Как угодно. — Вкрадчиво отозвался Мариус.

Вериец бесшумной тенью выскользнул из кабинета. Ему было не понятно, что происходит с королем. Не прошло и пяти десятков лет, как Кейн начал меняться. Всегда целеустремленный, сильный и харизматичный, новый бог все чаще замыкался в себе, стал осторожен в своих словах.

Кейн больше не действовал, исходя из своих сиюминутных суждений или желаний. Он будто сплетал паутину, просчитывал вперед последствия.

Все можно было предугадать. Собственный мир Кейн знал хорошо. До этого дня.

Ему не нравилась чужеземка, что поселилась в Волчьем замке.

Фауст явился в Маледиктус на следующий день, после визита короля. Он стеклянным голосом сказал, что напал на нужный след и обещал преподнести Лорин на блюдечке через несколько дней. Король снова вынужден терять время, а князь Гевальт жаждал загладить свой промах.

Эта его прихоть! Кейн заскрежетал зубами, снова выругался. Бестолковая кукла, полудикая смертная пахла жизнью, дышала свежестью молодого и неопытного тела. В ней было так много от собственного мира!

Советник был влюблён как мальчишка. Он выглядел измученным и духовно истощенным. Великого князя терзал внутренний конфликт: он презирал смертных, как все верийцы и не мог справиться со своими чувствами к этому жалкому существу, к этой чужестранке.

Все эти нежности и помешательство Советника были слишком не вовремя.

Заминка с покорением Лорин взывала еще большую ярость! Тем более теперь, когда стало очевидным присутствие Сантреа, его лазутчиков, в Вересе.

Все получалось у нового бога. Но он был лишен умения творить. Его магия не могла вдохнуть жизнь, лишь поддерживала то, что уже создал отец. Как хотелось перекроить мир по-своему!

Эти мысли были болезненными и навязчивыми. Как он ни старался, жизнь диктовала свои правила, требовала постоянного контроля над миром, когда необходимо заняться Лорин. Король отшвырнул первое, что подвернулось под горячую руку, карты и фигурки разлетелись по комнате, грохот разорвал тишину ночи.

— Все ли в порядке, милорд? — В дверь обеспокоено заглянул страж.

— Пошел прочь! — Прогремел Кейн.

Страж мгновенно юркнул обратно.

Спустя время, в дверь робко постучали.

— Да. — Резко бросил Кейн.

— К вам посетитель, Ваше величество. — Личный секретарь Короля пропустил вперед девушку.

— Это я, милорд. Вы хотели видеть меня. — В комнату, низко кланяясь, вошел человек.

— Наконец-то. Я начал терять терпение. — Он оскалился, мимоходом оттолкнул несчастный стол в угол комнаты, жестом указал человеку на кресло. Когда ночной визитер сел, вериец, начал:

— Я знаю, ты предана своему господину. Ты мечтаешь о том, что он изменит тебя.

— Да, милорд.

Испуганное личико бледным пятном выглядывало из-под черного капюшона.

— И ты знаешь, что он не может этого сделать. — Хмыкнул Кейн. — После войны в Невеккет у него нет былой уверенности. Слишком многих доблестный князь потерял, его дух ослаблен.

— Да, милорд. — Снова утвердительный кивок.

Кейн, обошел девушку вокруг, сел на противоположное кресло.

— Я хочу предложить тебе сделку. — Проговорил он.

— Рада буду услужить вам, мой король.

— Отлично. У твоего господина есть, хм… Воспитанница.

— Гостья, милорд. — Смело поправила девушка. — Драгоценная и редкая. — Ее губы презрительно скривились. — Княгиня Агнесс тоже интересуется этой особой.

— Не важно. — Отрезал Кейн. — Ты проведешь меня к ней. И ты сможешь пройти ритуал обращения.

Он вопросительно посмотрел на служанку. Та замялась.

— Вы убьете ее? Хозяин не простит мне этого, милорд. К тому же, еще не известно, выживет ли чужестранка после вашего последнего визита.

— Я закончу начатое. Сделаю подарок своему другу. — Хищно улыбнулся Кейн. — Ты преданно служишь роду Гевальт несколько лет, пора бы вознаградить такое рвение!

— Ваше величество вольны сделать все, что посчитают нужным. Зачем вам мое участие?

— Мне бы не хотелось испытывать верность вассалов Гевальт. Меньше шума. Ты служишь Агнесс. Сейчас у нас с княгиней общая цель: уберечь древний род от падения.

Девушка с минуту помолчала, очевидно, взвешивая все за и против. От нее исходил животный ужас. Отказать королю или предать хозяина? Оба варианта не сулили ей ничего хорошего.

— Жанну охраняют Истинные из дома Вальд. — Задумчиво произнесла служанка. — Кажется, князь боится вашего повторного визита...

— Ты ведь не допустишь такого скандала, дитя? — Вкрадчиво поинтересовался Кейн. — Смертная, да еще и чужестранка, и последний представитель древнего дома. Как давно люди стали считать себя равными верийцам?

— Я не смею противиться воле бога. — Поспешно согласилась девушка.

— Замечательно. Князь уехал на несколько дней. Ты проведешь меня к его… гостье. Так будет гораздо меньше шума и любопытных глаз.

Когда девушка ушла, Кейн позволил себе улыбку предвкушения.

Князь просил разрешения взять смертную в жены. Именно такую цену он потребовал за свою непростую услугу. Все верийцы заключали брачные отношения только по расчёту: с целью укрепления власти или расширения территориальных владений, а также для усиления рода.

Тщательно подбиралась пара, родственники заключали союзы еще при младенчестве будущих супругов, Мариус Гайос и его жрецы Вереса просчитывали Дары бога, которыми может обладать будущее потомство…

Гевальты предпочитали жениться на своих троюродных сестрах, тщательно оберегая способность становиться волком внутри рода. Война с Невеккет выкосила почти все ветви Истинных. Нравы стали более распущенными, верийцы мешались с полукровками, потомство становилось слабым, либо дети не рождались вообще.

Сгорая от стыда, Фауст Гевальт упрямо повторил свое требование. Кейн нахмурил густые брови, но дал свое согласие. Если невеста умрет — беды будет меньше.

К тому же, это увлечение стоило Кейну драгоценного времени.

Кейн никогда не знал своей матери. Был ли он рожден так же, как появляются на свет все существа или, если верить его отцу, был соткан из материи и энергии, как все первые творения богов. Этого вериец не знал.

Тайна его происхождения скрывалась во временах гибели Карьяд и расцвета Сахреза. Верес никогда не обсуждал этого с Кейном, любопытный мальчишка сам пытался найти ответы. И его попытки почти увенчались успехом: в своем кабинете Верес хранил ключ от Карьяд. Это говорило о том, что он был волен посещать мир в любое время.

Изящная резная заколка была украшена молочно-белым цветком из агата. Стоило пальцам будущего короля коснуться украшения, — очертания комнаты начали таять, вокруг появились песчаные барханы. Горячее солнце нестерпимо больно обожгло кожу, ослепило глаза.

Кейн уронил заколку на пол и наваждение рассеялось. Карьяд уже превратился в мертвые и безжизненные пространства. Ни один бог не мог ступить туда.

— Верни на место! — Отец стоял во всю комнату, нахмуренные брови, скрещенные руки.

— Откуда он у тебя? — Кейн замотал заколку в шелковый платок, в котором нашел ее.

— Я говорил тебе: для моего замысла нужны все ключи. — Верес отобрал сверток у сына, спрятал в карман.

— Как ты собираешься их собрать? — Удивился Кейн.

— Увидишь. — Отец усмехнулся в бороду. — Твоя задача — помогать мне, а не путаться под ногами. Восемь родов Истинных еще слишком слабы. Когда верийцы научатся работать с энергией мира, — мы предложим нашим соседям поддержать мой план.

— Они не согласятся. — Покачал головой Кейн.

— Тогда их бессмертные души найдут новый дом. — Верес с любовью погладил рукоять Несущего смерть.

— Кария тоже отказалась? — Осторожно поинтересовался юноша.

— Кария была единственной, кто поддержал меня.

В голосе бога прозвучала горечь. Это было так не похоже на Вереса, равнодушного и сухого даже к нему, его собственному сыну.

— Я сделал все, что смог для богини, но ее мир все равно погиб. А без веры такие как мы не могут жить.

Верес подошел к широкому окну, затянутому морозными узорами. Во дворе крепости возились юные принц и принцесса, отпрыски Ольгарта. Рядом с ними строили снежную крепость дети новых, молодых родов.

В те дни Маледиктус еще был тих и пуст. Истинные жили в своих замках по всему миру, собирали души для бога. В крепости обитал только первый король Ольгард со своей небольшой семьей, сам Верес и Кейн.

Затем Ольгард приказал Истинным отправить в Маледиктус самого старшего наследника или наследницу каждого Дома, чтобы подрастающее поколение могло сформировать свиту для его детей и заключить новые браки.

— Когда верийцы и смертные молятся в часовнях, души умерших сами возвращаются в Маледиктус. Запомни, Кейн, — Верес пристально посмотрел на юношу. — Крепость — твой оплот. Маледиктус всегда будет защищать тебя и хранить твою силу. Это — сердце мира и другие боги не должны ступать в него!

— Я запомню это, отец. — Кивнул Кейн. — Скажи, разве не могут верийцы, подобно тебе создавать новых существ из смертных?

Глаза бога вспыхнули гневом.

— Что за мысли? — Он в два шага приблизился к мальчишке. — Удержать душу на краю смерти не так-то просто! Яд верийской крови убивает людей, а с умирающей душой могу справиться только я. Почему ты спросил об этом?

Кейн потупил взор.

— Среди челяди была девчонка. Способная и расторопная. Но она подхватила лихорадку. — Кейн замялся. — Я решил попробовать…

— Где она?! — Оглушительно рявкнул бог. — Глупец! Ты хоть понимаешь, что натворил? — Верес с размаха ударил Кейна кулаком.

Вериец кубарем покатился по каменным плитам.

— Никогда не дели свою силу со смертными! — Глаза бога налились кровью.

Кейн чувствовал, как в легких исчезает воздух, на языке появился вкус железа. Вокруг все потемнело. Верес погрузился в мысли своего сына, мелькали беседы между верийскими отпрысками. Жаждали дети не просто подчиняться своему богу, но творить, подобно нему.

Не давала им покоя короткая яркая жизнь людей: дети рождались редко, страсти быстро стихали, стирались временем, терялся вкус жизни. А люди жили одним днем, пытались достичь кто богатства, кто любви, кто знаний, и умирали, жалея, что мало им отпущено. Обо всем этом Верес знал.

— Глупый мальчишка!

Могучая рука сжала искаженное болью лицо сына.

— Каждое обращение влияет на ткань нашего мира, нарушает баланс. Новое существо забирает часть моей души. Даровать жизнь и отнимать — привилегия бога. Кому будут молиться, если верийцы начнут обращать любого желающего? Что станет с энергией мира, если она начнет оседать в каждом втором? — Он отпустил мальчишку, выпрямился во весь рост.

— Таких как мы слишком мало, отец. — Прохрипел Кейн.

— Даже для продолжения рода смертные не годятся. — Мужчина рассмеялся. — Вы — два разных вида. Ваше потомство будет слабым, лишенным Даров. Если вообще выживет.

— Я хотел создать для тебя армию. — Кейн едва дышал от давящего взгляда отца.

Бог перешагнул через распластанное на полу тело, в глазах мелькнуло любопытство. Он задумчиво погладил седую бороду.

— Армию?

Хватка ослабла, стало легче дышать. Верес протянул руку, помог сыну встать.

— Это уже интереснее. Но тут нужно все просчитать.

Король прогнал непрошенные воспоминания. С тех пор он ни разу не касался ключа Карьяд. Крепость хранила чужеродный артефакт в своих недрах вместе с ключом от Невеккет. И он ничего не знал о погибшем мире. История Карьяд развеялась как пыль на ветру. Не было никаких упоминаний. После убийства Вереса, новый бог перевернул весь Маледиктус, но не нашел ни одной записи.

Почему он вспомнил это сейчас? Потому что символом богини был цветок жасмина. Так пахла кожа чужестранки из Волчьего замка.

Гроза накрыла горы. Густой дождь хлестал, заливая долину, превращая дороги в непроходимые трясины. Первый весенний гром оглушал окрестности. Небо яростно пылало огнем. Где-то вспыхнуло дерево, повалилось, умирая.

Река вскипала грязной пеной, вырывалась из берегов. Ее жадные руки мгновенно обхватили лес и могучие стволы задрожали под натиском стихии.

Жанна, закрыла окно. Замку ничего не грозило: он надежно укрылся на высоком холме. По стеклу барабанили капли, но в комнате царила тишина.

Фауст затерялся где-то там, за цепью белоснежных гор, за ощетинившимся голыми стволами лесом. Жанна не видела верийца уже три недели, за это время лихорадка отступила. И опять эти сны.

Теперь Жанна просыпалась в холодном поту, с криками и слезами. Она видела короля каждую ночь. Его узловатые крепкие руки снова тянули жизнь. Его бесчисленные армии наступали на Оринберг, жгли деревни, вешали жителей.

Она металась по взмокшим простыням, жадно пила воду, что подавала Нора, бессвязно бормотала сквозь сон и бесконечно звала то Луи, то отца и мать, то Маргери.

Несколько раз ей показалось, что князь все-таки приходил. Но обещанные галлюцинации и иллюзии переливались одна в другую так быстро и мучительно, что поручиться за реальность происходящего было невозможно.

Вся жизнь ее перевернулась с тех пор, как девушка очутилась в Вересе.

Теперь ее охраняли и, куда бы она ни шла, за ней всюду следовали две бесшумные тени. Сейчас эти тени стояли за ее дверью. Обитатели замка притихли, попрятались по своим комнатам. Красивая пьеса, которой Волчий замок жил последние несколько месяцев, провалилась. Ни к чему больше было изображать беззаботность и веселье.

Графиня злилась на себя, на князя, на проклятого Короля. При мысли о Кейне Жанна вздрогнула: что если он придет за ней? Смогут ли безмолвные стражи защитить ее? Она пыталась удержать нарастающую тревогу, вызванную этой мыслью, ощутила, как заледенели кисти рук, а в животе залетали бабочки волнения. Сон, в котором она блуждала по лабиринту-саду, повторялся снова и снова.

Нора сказала, что верийцы привыкли доводить начатое до конца. Как зверь преследует свою добычу, так и эти жуткие существа не отступают от задуманного раз. Она попрощалась с девушкой. Через несколько дней старуха умерла, об этом ей сообщила Рейна. Дитя стихии, Нора была самым светлым существом этого мира.

Створка двери распахнулась, разрушая тишину легким скрипом. Девушка испуганно уставилась в темноту. Она взяла в руки свечу, инстинктивно вжалась в холодную стену. Сердце ее заплясало в груди. Два светящихся глаза смотрели на нее.

Жанна взволнованно выдохнула:

— Фауст?

— Нет. — Грозно ответила ночь. — Не шуми, девочка, если не хочешь, чтобы я завалил твою комнату трупами.

Он приближался. По широкому лезвию фламберга стекала густая красная жидкость, впитывалась в клинок. И меч начинал пульсировать золотым свечением все ярче и ярче. Это был еще один сон? Еще одна галлюцинация? Повеяло зимней прохладой и свежестью.

— Ты знала, что я приду снова.

Она кивнула. Сверкающие глаза заполнили сознание, завораживая своим глубоким, темным, как дравит, цветом. Странно, но страх пропал. Измученная своими мыслями и терзаниями, она была готова к любым переменам, даже если это будет стоить ей жизни. Что-то сломалось в ее измученной душе.

— Иди сюда. — Тихо приказал он.

Оцепеневшие руки поставили свечу на столик, босые ноги сами повели к ночному гостю. Грозно завывал ветер в дымоходе, плясали тени деревьев.

— Пришло время платить за гостеприимство Вереса.

Болезнь отступила не так давно. Жанна не сопротивлялась. Она устала получать шишки и тумаки от этого мира.

Кейн с любопытством рассматривал пульсирующую голубую энергию, что струилась по телу чужестранки. Верийцы мерцали золотом, смертные Вереса — алым, веккиты — зеленым.

От боли перебило дыхание. Сколько это длилось? Вечность? Черная дурнота накатывала, застилая комнату, затягивая в вязкое болото забытья. Вместе с тем, это было похоже на эйфорию и полет.

Она словно видела себя со стороны. Видела верийца, с наслаждением вытягивающего ее жизнь. Вокруг заплясали золотые и голубые искры. Они приятно обжигали, тянулись к ее сознанию. Искры сплетались в замысловатый узор, соединялись и разлетались в стороны, их яркие крохотные огоньки превращались в линии, фигуры, шелестели, точно сухие листья...

Когда тьма заполонила все, а сердце, отсчитав последний удар, замерло, что-то выдернуло ее обратно.

Жанна распахнула глаза и увидела, как Кейн, склонившись, держит свою руку возле нее. Алая кровь стекала по ее губам, а искры, переплетенные между собой, впитывались в тело.

— Хватит. — Он высвободился. — Мне есть чем угостить тебя.

В углу комнаты, сжавшись в комок, сидела Герда.

«Это она провела короля в замок» — поняла Жанна.

Служанка жалобно скулила, но не могла сдвинуться с места. Чужая воля удерживала смертную.

— Она предала тебя. И не достойна жизни.

Когда они покидали Волчий замок, река уже полностью перекрыла дорогу. Она бурлила, вихрилась водоворотами, кидалась на деревья, что покачивались от ее напора, из последних сил цеплялись за размытую землю. Холодный ветер швырял в лицо тяжелые дождевые капли, дергал за одежду, трепал волосы. Клубились и гремели черные тучи. Казалось, сама природа пытается загнать преобразившуюся Жанну обратно в каменные вековые стены.

Брови Кейна нахмурились в грозном изломе. Она упрямо шла все дальше и дальше от монотонного уюта беспечных дней. Его мир разделял сомнения, и ураган эмоций отражалась в непогоде. Верес менялся, бунтовал, ломался…

Хрупкая фигурка настойчиво следовала за ним, пока Кейн непреклонно пробирался через стылую лесную чащу. Мутная холодная вода норовила сбить с ног, Жанна шла наугад, каждый раз опасаясь, что попадет в какую-нибудь яму или не сможет больше противостоять течению.

Король даже не оборачивался, чтобы убедится, что девчонка идет за ним.

Он просто хотел преобразить чужестранку и бросить умирать в Волчьем замке. Хороший урок для строптивого Советника. Но все пошло не так. В разум врезались потоки чужой силы, непреклонное желание жить, идти к своей цели. Жанна подавляла его, и это было слишком неожиданно. Словно это он, великий Кейн, должен был вот-вот стать человеком, а не наоборот.

Промелькнуло видение: король верийцев убивает девчонку на аметистовом алтаре. Затем Кейн почувствовал магию Лорин: теплая и мягкая волна голубых искр вспыхнула, потянула за собой. Этому искушению едва ли было можно противостоять, но он смог. Кейн распустил нити, сплетавшие его душу с Жанной, ощущение всевластия нехотя развеялось.

За спиной послышался всплеск воды, глухой вскрик. Кейн помедлил, но все же обернулся. Девчонка скрылась в потоках мутной воды. Вериец вздохнул и полез спасать неуклюжую.

Мокрая и замерзшая, лоринка цеплялась за шею короля отчаянно, будто котенок, которого пытаются искупать. Пришлось нести ее, пока под ногами не появилась твердая земля.

Стоило бросить девку в лесной чаще или на широких полях долины! Кейн злился сам на себя за то, что отклонился от своих намерений. Это чувство могущества, которое он испытал во время Ритуала было дурманящим!

Казалось, прошла вечность, прежде чем перед ними предстал Маледиктус. Жанна упрямо шла за верийцем.