Часть 8 Предупреждение шута

За окном уже начинал разгораться поздний зимний рассвет, когда в дверь комнаты кто-то принялся отчаянно стучать.

— Керра Милаши, керра Милаши, — голос казался смутно знакомым, но сквозь сон не вспоминался. — Вас срочно Император вызывает. Керра Милаши, керра Милаши! Вы уже опаздываете.

— Да что же случилось! Две минуты и проводишь! — девушка вырвалась из зыбких объятий сна, поняв уже, что за дверью один из императорских секретарей. — «Секретарь, не адъютант. Не по статусу», — мысленно огорчилась она, быстро умываясь и приводя себя в приличный вид.

Через обещанные пару минут к ожидающему за дверью человеку Милаши вышла уже полностью одетая. Они поспешили в рабочий кабинет Императора, где собирались советники, не понимающие, почему их вызвали в такой час. Тем более это было удивительно, что за последние полтора месяца не было ничего, что выходило бы за рамки повседневной рутинной жизни двора. Министерства, казначейство, генералы и уполномоченные посланники приходили с докладами и отправлялись с поручениями… В то же время Императрицу спешно обучали, чтобы она могла хоть немного действовать самостоятельно, не согласовывая каждое свое слово на приемах, а ближе к весне отправиться с ответными визитами в соседние страны.

— Хорошо, что все уже собрались, — молодой Император резко распахнул дверь и кивком головы оборвал приветствия. — Вынужден сообщить вам, что мы вступили в войну.

— Но ведь со всеми граничащими странами у нас действуют договоры о ненападении? — вымолвил третий советник.

— А напали и не на нас, — пояснил командующий армиями, после разрешающего жеста правителя говорить и кивка главы посольского приказа. — Наш договор с Аркалией о союзничестве ещё не истёк, поэтому мы обязаны прислать им войска поддержки для отражения нападения кочевников с перешейка. Полчаса назад их посол потребовал срочную аудиенцию и передал ноту с просьбой о защите.

В кабинете стало так тихо, что, казалось, стало слышно даже не дыхание и стук сердца, а как узоры инея растут на оконном стекле. Каждый осмыслял полученную новость, стараясь понять, что он должен сделать. Все они, и самые молодые, и уже седые, знали, что редкий год Имперские армии отдыхали без дела — случалось всякое, и бунты, и пограничные столкновения, и набеги с моря и со степей, но нынешние генералы и советники не помнили войны на чужой земле. Императоры выжидали, пока последняя из завоёванных провинций не вольётся в жизнь страны и не обрастёт родственными связями и занимались, большей частью, внутренними проблемами, только краем глаза присматриваясь к соседям.

— У нас есть ещё одна проблема. Сыск, расскажите всем, — устало сказал Император, дав время остальным на размышление.

— В Столице вот уже несколько лет кто-то составляет заговор. Увы, предатели действуют очень осторожно, мы так и не смогли найти никого из них, а о самом наличии заговора узнали почти случайно, — сыскарь был мрачен, ему нелегко было так широко объявлять о провале. — Но за последние полгода мы смогли осторожными проверками сузить круг территорий, где действуют заговорщики. Активных действий по их выявлению предпринять не решились, чтобы не спровоцировать и не спугнуть.

— Да. Ещё из других источников, не связанных с сыском, удалось немного узнать об их готовности к действию. Самое позднее — мятеж случится к середине лета, но не раньше начала весны. Количество заговорщиков неизвестно, их положение неизвестно, их цель неизвестна. Поэтому мы стягивали войска в тревожные провинции. Генерал, доложите готовность войск, — Император говорил сухо, не показывая и самого краешка своих чувств.

— Приграничные армии расквартированы в своих гарнизонах. Хоть у нас и мир с соседями, но отозвать даже каждого десятого — лишний соблазн для соседей если не попытаться оторвать себе кусок, так хоть в коротком набеге поживится. Особенно на степных границах, туда неделю назад было отправлено усиление — четверть центральной армии. Половина центральной армии квартирует по особому приказу вдали от Столицы. Отряды ополчения и дружины провинциальных домов покинули ежегодные учения и уже прибыли в крепости, где пробудут год по плану ротации. Если разослать сегодня приказы по амулетам, мы сможем их полностью мобилизовать только через две недели. Оставшаяся четверть центральной армии и гарнизон Столицы могут выступить завтра утром и прибыть на границы Аркалии через десять дней, но это составит только половину сил, которые мы должны прислать по договору.

— Сколько наших ополченцев и дворянских дружин могут к ним присоединиться по пути, если оставлять половину солдат в их гарнизонах? — первый советник рассматривал карту. — Их хватит, чтобы добрать до договорного состава?

— Если мобилизовать всех, кто успеет присоединиться по пути следования, то останется недобора около десятой части. Может, присоединить Императорскую гвардию? Её участие предусматривалось договором.

— Нет. Посольский приказ, подготовьте вежливый отказ прислать гвардию и объясните этим уменьшение армии, идущей на помощь. Часть гвардейского гарнизона будет необходима, чтобы отправить Императрицу с визитами. Милаши, Императрица готова самостоятельно это сделать или с ней необходимо отправлять дополнительных советников?

— Обучение ещё не завершили, — шут покачала головой. — Этикет Её Величество не нарушит, а с остальным могут быть проблемы. Историю и геральдику мы даже не начинали, но в свиту можно включить племянницу сурра Форна. Женщина эта давно помогает дяде и неплохо знает историю. Её присутствие не вызовет подозрений.

— Ваше Величество, Вы хотите отослать из Столицы Императрицу? Но ведь война далеко! — четвертый советник, самый молодой и, наверное, единственный из младшей свиты оказавшийся так высоко.

— Ты не слушал, Бизет? — Император всё же разозлился. — Мы не можем не послать армию, а значит — в Столице останется только городская стража и гвардейцы в замке. И мы под заговором. И мы сейчас даём заговорщикам шанс на успех, оставляя себя беззащитными. Так могу ли я рисковать ещё и Императрицей?

Бизет смутился, но своё мнение не изменил.

— Отправление армии не останется незамеченным другими правителями. Они пришлют послов, — высказался глава посольской палаты. — Может, лучше сообщить им первыми?

— Вот и подберите людей, пусть выезжают одновременно с армией на рассвете. Следом выедет поезд Императрицы в сопровождении гвардейской сотни и с дюжиной свиты. Сегодня даём прием без танцев, будем чествовать отправляемые войска. После отъезда Императрицы бал… Милаши, придумаешь повод. Сыск проследите, может, заговорщики выдадут себя. — Император хмуро обвел всех взглядом и отметил, что советники, оставшиеся от отца, одобрительно кивали. — Если никто не хочет ничего добавить, идите готовить всё это. Секретарям распоряжения отдам сам.

Советники и сыск начали расходиться, но Милаши осталась на месте. Она дождалась, пока они с Императором останутся одни и только потом вышла из своего угла, пододвинула стул к рабочему столу и села напротив правителя. Сам Ногард девяносто восьмой смотрел на закрытую папку с бумагами, не поднимая головы.

— Что ты не рассказал? — спросила она спокойно. — Не верю, что это всё.

— Кто бы сомневался… — Император устало посмотрел на девушку. — Помнишь, ты говорила, что артисты массово теряют свои места?

— Да. Половина музыкантов лишилась мест в Столице или была отправлена в провинции. Часть из них я думаю вызвать на приём.

— И тебя ничего не насторожило? Теряешь хватку. Их покровители — это почти половина придворных младше двадцати четырёх, в том числе и из моей свиты. А те, кто не вхож в замок, регулярно принимают на правах друзей, родственников или вассалов придворную молодежь.

— Значит, заговор готов. Тогда Императрицу отсылать не менее опасно, чем оставлять во дворце. В дороге может случиться многое.

— Нет. За пределами Столицы безопасней. Заговор не выходит за внешнюю стену, и мы так и не узнали, что они хотят. Если сместить династию, то им необходимо избавиться от нас с ней разом. Так что у меня нет выбора — если уедет Императрица, то и для меня опасность станет меньше.

— Хорошо. Я посмотрю, что смогу сделать.

И Милаши оставила его в одиночестве. Только на сердце у них у обоих было тяжело — затишье закончилось внезапно.

***

Милаши сбивалась с ног и прекрасно понимала, что пока все назначенные покинуть Столицу не разъедутся и всех оставшихся не отследит сыск, отдохнуть не получится. Едва закончилось утреннее объявление, девушка вернулась к себе и сменила образ на шута, да изрядно опустошила свои шкатулочки.

Из своих покоев она уже вышла, мелодично позвякивая всеми своими колокольчиками, и с тяжелым мешочком отправилась к Императрице с визитом. Ей повезло — она успела застать правительницу до того, как подошли её придворные дамы.

— Доброе утро, Ваше Величество, — Милаши вежливо поклонилась. — Вам уже сообщили последние новости? — она получила утвердительный кивок. — Тогда я перейду сразу к цели своего визита.

Милаши высыпала принесенные безделушки на стол и начала нудно и монотонно рассказывать о каждом из амулетов, для чего они могут пригодиться. Императрица, уже привыкшая к подобному поведению шута, уточняла разные тонкости, пытаясь запомнить сказанное.

— Надеюсь, ничего из этого в вашем путешествии не понадобится, — завершил свой рассказ шут. — Остальные необходимые моменты Вам расскажут в посольском приказе.

***

Всё завертелось. По коридорам пробегали слуги и посыльные, на кухне кипела работа — все готовились к приёму и последующему отъезду армии и Императрицы. И Милаши едва успевала собрать артистов, согласовать кандидатов от Шутовского Двора, которые поедут вместе с Императрицей, отправить предупреждения… поэтому начало самого приёма оказалось глотком отдыха.

Офицеры и генералы составляли почти две трети гостей приёма, поэтому все беседы почти сразу сводились к предстоящей кампании. Но немногочисленные невоенные, успевшие откликнуться на приглашение, вежливо улыбаясь, пытались выгадать дополнительный клочок влияния. И, уже ближе к окончанию торжественной аудиенции, Милаши краем глаза заметила, что Императрица оказалась втянута в беседу наедине с кем-то из гостей. Увы, но девушка не смогла узнать со спины собеседника.

А Императрица в это время оказалась на грани паники — перед её глазами проносились страницы книг по этикету. Всё начиналось вполне невинно, беседы с гостями входят в обязанности хозяйки приёма, но почти сразу остальные собеседники, извинившись, отошли, и Императрица осталась с гостем наедине в дальнем углу зала. Это ещё не выходило за границы дозволенного, как и галантно переданный один из двух бокалов вина, который почти волшебным образом появились в руках мужчины.

Отказаться ей показалось невежливо, поэтому она приняла бокал и пригубила вино. И вот тут-то ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы сохранить на лице улыбку. Вино оказалось солоноватое с горчинкой, но второй глоток уже показался сладким… И тут молодая женщина начала паниковать, вежливая беседа о пустяках оказалась чем-то совсем другим, но только возможности уйти уже не осталось. Приходилось поддерживать разговор уместными фразами и понемногу пить вино.

Императрица почти не обращала внимания, что говорит ей собеседник и что она ему отвечает, в её голове набатом гремело предупреждение шута, сделанное после коронации. Легкая дрожь в руках не осталась незамеченной, но мужчина, напротив, только довольно улыбнулся, приписав её действию напитка, а не всё увеличивающемуся страху.

— Ваше Величество, не откажите мне в небольшой прогулке по саду. Вы побледнели, вам необходим глоток воздуха, — его улыбка стала отчетливо победной.

— Простите, но не думаю, что это было бы уместно, — ещё глоток вина и внезапное озарение. — Ой, — Императрица качнула бокал, пролив вино на платье. — Ах, как неловко! Увы, но я вынуждена прервать нашу беседу и покинуть собрание. Но вы можете мне оказать любезность и позвать кого-нибудь из моих придворных дам.

Уловка сработала, и собеседник разочарованно удалился. Но Императрица вздохнула с облегчением, только когда за спиной закрылись двери её собственных покоев. К сожалению, правительница всё же ошиблась — она вспомнила, что никому не рассказала про «Кровь Дурмана», только покинув столицу.

А тем временем шут, которого так горячо мысленно благодарила за урок Императрица, старалась быстро и незаметно просочиться сквозь толпу. Но когда Милаши приблизилась к тому месту, где она видела попавшую в затруднительное положение правительницу, там уже никого не было, только пятно вина и покидающая зал Императрица. Шут присмотрелась к вину, потрогала его, принюхалась к запачкавшимся пальцам… и, помрачнев, начала глазами искать спину бывшего собеседника Её Величества. Милаши не то что узнала напиток, но что-то подсказывало — с вином не всё хорошо. Увы, но до конца приёма девушка так и не нашла того, кого не узнала со спины.

Тревога, прокравшаяся в душу шута, смутно царапалась, но не складывалась во что-то осмысленное. А времени задуматься не было — сразу по окончании приёма девушка на несколько часов покинула замок и направилась на встречу с теми из своих подданных, кто присоединится к армии и к поезду Императрицы. Вернуться назад удалось только к утру, когда дворец спал, уставший от суматохи накануне. Только уже через час коридоры вновь заполнились шумом.

Милаши несколько раз пыталась поговорить с Императрицей и узнать, что произошло на приёме, но не успела застать её одну, без придворных дам или инструктирующих советников посольского приказа.

Только когда дворец вздохнул, закончив проводы и в коридорах, наконец, всё затихло, она смогла собраться с мыслями и попробовать найти источник тревоги. Увы, но смутная тень, мелькнувшая на приёме, уже ушла, оставив лишь ощущение приближающейся опасности.

— Да что ж это такое! — в сердцах воскликнула Милаши и, хлопнув дверью, выскочила из своего кабинета.

Девушка, умытая, без колокольчиков, но с том же костюме, что и утром, направилась в казармы.

— Капитан у себя? — строго спросила она у стоящего на входе гвардейца.

— Так точно, — парень улыбнулся, увидев обычно аккуратного шута растрёпанной.

— Тогда меня не видели, — вернула она улыбку и понеслась вверх по лестнице.

Кабинет капитана оказался заперт, но когда это останавливало Милаши, привыкшую к своим шутовским привилегиям. Девушка со всей силы ударила по двери, сорвав случайно щеколду. В комнате же обнаружился сердитый капитан, только-только задремавший в кресле.

— Ой, — смутилась она. — За дверь приношу извинения, но нужно поговорить.

— Садись уже, недоразумение, — махнул рукой капитан. — Сейчас дверь только прикрою. Разговор надолго?

Милаши отрицательно покачала головой, а потом пожала плечами и села в предложенное кресло. Капитан тем временем притворил дверь, убедившись, что в коридоре пусто, и вернулся к гостье. Шут уже ждала, сцепив руки и сосредоточенно хмуря лоб.

— Вех капитан, — тихо обратилась она, — вы мне верите? Нет, не так. Вех капитан, насколько вы мне готовы доверять?

— Сложно сказать, — осторожно, взвешивая каждое слово, ответил он, выдержав пристальный взгляд девушки. — Ты славная девочка. Я знаю, что Императоры тебе доверяют настолько, что у нас есть указание пропускать тебя всегда, везде и без доклада. Но приказы мы получаем только от Императора, хоть и не проверяем их подлинность, когда их передаёшь ты. Я тебя знаю много лет, но своим ребятам я доверяю больше.

— Жалко, — девушка расстроилась, но продолжила всё тем же тихим, спокойным голосом. — Тогда прошу понять и помочь. Я нюхом чую, что в ближайшие дни что-то случится, но ничего, кроме смутного беспокойства, у меня нет. Капитан, пусть дворцовая гвардия будет готова встать по тревоге, только чтобы этого не было видно со стороны. Вашего доверия ко мне хватит, чтобы это сделать?

— Девочка, — капитан задумался. Милаши, заявившаяся в ненадлежащем виде ночью в казармы, без привычной улыбки и колокольчиков, сама по себе была поводом поднять гвардию по тревоге, но не без приказа же! — Такую просьбу я постараюсь выполнить. Но это будет сделать очень сложно. У меня половины гвардейцев сейчас нет в замке. Ты ведь об этом знаешь? — капитан грустно усмехнулся.

— Знаю. Я была на совете о переброске армий вместе с вами. И была на срочном совете, который собирали сразу после получения ноты о войне, — голос девушки по-прежнему не содержал никаких эмоций. — Поэтому я сейчас тут разговариваю с вами. Ротационные части начнут прибывать не раньше, чем через неделю, а соберутся ещё позже. До этого в городе только остатки стражи, а в замке — огрызок гвардии. Но сейчас, сегодня, завтра, послезавтра, я чувствую — что-то произойдет. Доказательств нет. Были бы они у меня, я бы подняла на ноги Сыск.

— Ты просто устала, Милаши. Иди, отдохни, — капитан вздохнул и показал на дверь.

Милаши несколько долгих мгновений выжыдательно смотрела в лицо своего собеседника, но потом, всё же, молча ушла — она получила ответ. А капитан в эту ночь больше не уснул, теперь и ему стало неуютно, ему было странно видеть придворного шута такой. Все привыкли к вседозволенности девушки, они видели её и весёлой, и серьёзной, но никогда до этого не видели её ни хмурой, ни растрёпанной.

А жизнь во дворце шла своим чередом — все готовились к балу, хоть и мало кто понимал его смысл. Единственное здравое предположение, на котором и остановились сплетники всех слоёв — Императору захотелось повеселиться, вот и пригласил всех подряд и объявил маленький праздник. Да и что тут удивительного? Прошлый Император держал сына в строгости, а после траура молодой правитель уже женат. Так пусть хоть сейчас, пока Императрица в отъезде, отдохнёт и порадуется на своем «открытом приёме».

И ни сам Император, ни его шут, ни его секретари и советники не спешили опровергать слухи, даже молчаливо поощряли их. Ведь люди придумали очень правдоподобную, человечную и самую невинную причину для предстоящего праздника, намного более приятную версию, чем приходила в головы им самим. А слух уже разлетелся не только по замку, но и по всей Столице, и привёл во дворец многих гостей.

И вот, наконец-то, сам бал!

Милаши с распорядителями и слугами удовлетворённо смотрели на результат своих трудов — ничего не выдавало спешку, в которой готовился бал. Зал был украшен по-зимнему уютно: оранжевые шторы скрывали стены и окна, столики и стулья застелили желтыми и красными накидками и подвязалие золотым шнуром… И вокруг этого роскошного великолепия ходили слуги в нарядных костюмах и расставляли напитки, а с балкона слышалось, как музыканты проверяли настройку инструментов. И ярким контрастом смотрелись на этом фоне гвардейские мундиры.

— Хорошо… — кивнул дворецкий. — Бал пройдет идеально.

— Посмотрим, — Милаши проследила взглядом, как возле стены закончили устанавливать тумбу для артистов. — Но, надеюсь, так и будет… И, пожалуйста, поставьте в углу у тронного возвышения два кресла для Придворного мага и Придворного лекаря. Они собирались придти, но уже давно не танцуют.

А в зале уже появился первый гость, растерянно осматривающийся и чуть сбитый с толку последними приготовлениями. Следом за ним появились две дамы, а потом люди потекли непрекращающимся ручейком, постепенно занимая места. Когда зал заполнился более чем на половину, так же без объявления распорядителя приёма тихо вошел Император.

Милаши поспешила к правителю и взяла на себя часть роли хозяйки, пока Император обходил зал и здоровался с гостями, а когда заиграл оркестр, составила ему пару на первый танец. Удивительно, но этот приём ей всё больше напоминал Детский Бал — он шел так же легко и весело, только в бокалах гостей было вино, а не соки и сладкая вода. И Милаши, и Император действительно отдыхали, и так увлеклись танцами, идущими почти без привычных перерывов, что даже не успевали подойти к столикам с напитками.

Но бал всё же не бесконечен, особенно когда он так стремительно летит. Вот и сейчас последние из гостей откланялись, а правитель добрался до вина, чтобы утолить свою жажду. Император залпом выпил весь бокал и поперхнулся, растерянно оглядываясь вокруг.

***

Милаши, натанцевавшаяся так, что даже тревога, не дававшая ей покоя последние два дня, отступила, сидела на ступеньках возле трона и улыбалась. В зале уже почти никого не было, только дюжина гвардейцев, Император и задремавший в своём кресле лекарь. Девушка блаженно потянулась, достав ладонями носки своих туфель, и встретилась взглядом с растерявшимся правителем.

— Вино не разбавлено, — ошарашено проговорил он.

Шут мгновенно подобралась, но ничего сделать не успела — парадные двери со стуком распахнулись и в зал вошли те, кого так и не вычислили ни Сыск, ни Милаши.

На молодых дворянах поверх нарядных платьев надеты кольчуги, в руках у одной половины клинки, а у второй половины — короткие луки с наложенными стрелами. Девушка узнала многих из вошедших, а самое грустное, что все ещё остававшиеся в этот момент в зале узнали в лидере мятежников Рора из дома Соль — одного из младшей свиты, друга наследного принца…

Но момент закончился, и стрелы, подчинившись короткой команде, полетели в Императора. Гвардейцы даже без запоздавшего приказа капитана поспешили к правителю. Милаши вскочила, толкнула в плечо лекаря и бросилась следом за гвардейцами к упавшему Императору. К тому моменту, когда она подбежала, его уже заслонили спины верных солдат, а капитан ругался на «подлых трусов». Девушка убедилась, что Император жив, и встала во весь рост.

— Капитан, отступаем! — громко и уверенно приказала она.

И капитан оглянулся и подчинился. Его воины плотной группой начали пробиваться к дверям за тронным возвышением, где к ним присоединился и окончательно проснувшийся лекарь. Через дверь прошли только восемь гвардейцев — двое осталось прикрывать отход, чтобы дать время уходящим, а остальные остались на полу…

— Сюда, — Милаши показала на одну из боковых дверей.

Отряд поспешил за девушкой, которая показывала дорогу сквозь лабиринт коридоров и потайных проходов, но уже через несколько поворотов она толкнула одну из дверей и пропустила всех перед собой в комнату. И заперла за собой вход.

— В верхнем ящике есть ткань. Если не перевяжем раненых, не сможем идти дальше, — холодно заметила Милаши.

— Я займусь Императором. Остальными займись ты, — кивнул, переводя дыхание лекарь.

Милаши взялась за раненых бойцов, помогая наскоро перетянуть глубокие порезы и заколдовывала обломанные стрелы, не рискуя доставать их.

— Надо уходить. Ребята надолго не задержат этих… — капитан сбился, вспомнив, что с ними девушка.

— Через окно… — Милаши резко затянула узел повязки. — В сад и напрямую можно пройти. И выйти между казармами и конюшней.

— Император потерял много крови, но должен выжить. Сюда бы амулет против кровотечения, — вздохнул, вставая, лекарь. — Но в сознание его сейчас не привести…

— Сейчас остановлю кровь. Капитан, подготовьте носилки. — Милаши опустилась возле правителя и отточенными движениями начала вкладывать плетения прямо в импровизированные бинты.

Через две минуты весь отряд уже выходил в окно. Но стоило им пройти половину пути через сад, как с соседних аллей раздались голоса погони.

— Стойте! — девушка сняла один из своих колокольчиков и вложила в руку Императора. — Прости, брат. Выживи, — тихо сказала она ему.

— Надо уходить, быстрее, — занервничал гвардеец.

— Капитан, поклянитесь, что защитите Императора и выведете его из Столицы.

— Клянусь именем всех богов!

— Тогда отправляйтесь на восток в замок «Белая Ласточка». Я сама с вами свяжусь. Уходите. За кустом сирени дверь, — девушка показала направление, — она ведет в коридор, налево попадёте в конюшни, направо — в казармы. Скорей всего, мятежники уже в казармах.

— А ты?

— А я прикрою, — девушка улыбнулась и, звякнув своими многочисленными колокольчиками, пошла назад.

Потом капитан часто вспоминал Милаши именно такой: бледной даже сквозь грим, перепачканной чужой кровью, окруженной поднимаемым ветром снегом и с разгорающимся на ладони боевым заклинанием. Поземка сопровождала их на всём пути через сад в компании со вспышками и криками.