23 Хейлетъ

Резкий глухой хлопок взбудоражил утренний лес. Завеса выбросила и прокатила кубарем по земле двух беглецов. Острые камни оцарапали им плоть. Каждое прикосновение к тверди болезненно отдавалось в теле, а чувства обоих обострились до предела.

— Это первая параллель? Шамаш, вставай! Они опять дергают нити. Бежим! — Высокий парень рывком встал, споткнулся, зацепившись за длинные дреды, наступил на штанину своих черных и без того рваных брюк и с треском вырвал ее. Беглец поднял спутницу. Не теряя времени, они побрели по лесу. Было только одно направление «дальше от завесы». Эти слова стучали в головах кровью по венам.

Спустя три часа после первого тихого хлопка, грохот стал доноситься со всех уголков леса. Когда началась эта шумиха парочка, молча, брела по заросшей дороге, давно потерянной среди полей. Высокая острая трава хлестала девушку по шее, Шамаш кривила лицо от боли, но продолжала идти за другом, не разбирая пути.

Пространство вокруг дрогнуло. Высокое небо угрожающе нависло над головами беглецов. Ноги их подкосились. Притяжение завесы повалило на землю молодых людей и волоком потащило к себе.

— Вырь, чувствуешь? — спросила девушка, но молодой человек не поднялся и не ответил. Усилием воли она преодолела тягу и поднялась на ноги. Чем дальше беглецы уходили от завесы, тем слабее становилась ее власть. Шамаш прикоснулась к другу и этим остановила неконтролируемое движение его тела. Притяжение отступило. Положив голову Выря себе на колени, беглянка заметила тонкий слой тумана стелящейся вокруг него. Парень ранен. Его тело тяжелело, а жизнь вместе с туманом белыми струйками уплывала в поля.

— Тебя задело… — В отчаянье пробормотала Шамаш. Открыв глаза, Вырь заметил тень враждебности мелькащюю на лице беглянки. Она сквозила в мельчайших мимических движения. Человек не внимательный нечего не разглядит, но Вырь стразу понял, это та самая враждебность, которая периодически нахлынывает на Шамаш. Это слабо проявленная эмоция очень сложной природы накрывает собой окружающих.

— Там просчитали, если останемся в лесу, то завеса убьет нас, если сунемся в город — прирежут как скотину на бойне. Но я знаю, что мы сделаем. — Вырь почувствовал как поддается, как отвечает на враждебность агрессией. Опомнившись, он натянуто бодрым голосом сказал. — Только холодный рассудок поможет выжить… Отправимся туда, где нас не будут искать. Помоги мне встать. — Беглецы, шатаясь, поднялись на ноги. — Идем к Хавала-полю.

Шамаш хотела возразить, но Вырь уже свернул с дороги в высокую рожь полей. Чтоб не потеряться девушка поспешила за ним.

Чем ближе беглецы подходили к обиталищу духа, тем сильнее тревога ковала их движения. Был почти полдень, когда они подошли к черте между миром и полем Хавалы.

— Будто ветер зачесал рожь в поле по разные стороны. Вот она какая — черта чертей…— изумилась Шамаш.

Шрам черной горячей земли на золотом море ржи не имел конца. Путники ждали, когда полуденное солнце скроет все тени, только в это время можно придти к Хавале.

— Многие слегли на этом поле. Знаешь, ночь за чертой несет смерть? — продолжила девушка.

— Знаю. — Вызывающе ответил Вырь.

— Тогда зачем мы туда идем? — Крикнула Шамаш.

— Потому что даже охотники бояться здесь ходить. За полем земли Верлиока, а значит, там есть смотритель. Мы останемся у него.

— Смотрители могучие воины. Ты головой ударился? Он сам нас убьет. Не хочешь, чтоб имперцы нас искали — сам к ним идешь, так значит?!

Тень почти исчезла. Времени на поиск отходных путей уже не осталось. Шамаш прекрасно понимала, что смотритель их последняя надежда. Единственный способ выжить — путь к палачам.

— Зачем ты все время нагнетаешь? — Буркнул Вырь. Тень исчезла и оба перешагнули черту.

— Главное не останавливаться когда он моргает, поняла? Ты вся дрожишь… Зачем так паниковать?! Разве это беда? Можно буд… — голос парня оборвался.

Неведомое притяжение снова толкнуло их к себе. Тело онемело на мгновенье. В глазах потемнело. Вырь упал на колено. Взяв его под руку, Шамаш побрела дальше сквозь рож. На поле упала ночь. Чернота скрыла все вокруг.

— Один, два, три…Плохо дело! Мерзкие Ичотики! Вас еще не хватало… — Нечисть облепила путников с ног до головы. — Конечно, тебе хорошо: Отрубился и «спасай меня Шамаш». Вот поэтому я и паникую!

Вспышка света. Беглецы пересекли границу владений Хавалы. Впереди был овраг и за ним виднелись огоньки поместья смотрителя. Солнце уже уходило за горизонт. Благодаря Хавала-полю парочка за несколько минут пересекла необъятное расстояние.

— Кто не рискует, тот рискует еще больше. — Отдышалась беглянка.

Удар из-под земли едва коснулся нитей, но этого хватило, чтобы сбить беглецов с ног. Они так устали и ослабли, что не смогли побороть даже это последнее сопротивление завесы.

— Я не могу пошевелиться. — слабо прошептал Вырь. — Еще одного переброса не переживу. Идем скорей, я тебя очень прошу!

Вырь камнем тянул девушку к земле. Его длинные патлы цеплялись за коряги, и беглянка постоянно спотыкалась о волосы Выря.

— Поместье смотрителя все ближе… Это безрассудство! Может, есть другой путь? Еще не поздно залечь в лесах. Наверно многие так и сделали. — Выпалила Шамаш. Густой лес лежал справа от оврага, возле которого беглецов отпустил Хавала. Шамаш обернулась назад и увидела, как над лесом поднялись тучи птиц. Они кружили в небе и кричали. Чащу уже прочесывали охотники, дышали беглецам в спину.

— Забудь, что я сказала. Лес — это не вариант.

Молодые люди с горем пополам добрались к дому смотрителя.

— Все-таки хуже не будет! — заключила Шамаш, поднялась на крыльцо и пнула дверь.

* * *

— Птицы улетают. Снова тревожат леса… — Вздохнув, задумчиво произнес смотритель. У окна, в большой гостиной, все освещал синий свет. Источником его был домашний ключ. Вода в каменной чаше отражала на стены кабинета мерцание лобаст и свет не догоревших свечей.

— Охотники обыскивают города, села, земли смотрителей. Прорехи в завесе по всему периметру. Толпы беглецов блуждают в лесу. Тарус, вам следует знать, имперцы погонят людей через ваши владения. Известные дороги — западня. — Отчитались лобасты. Голос их журчал невесомо и плавно.

В холе послышались грохот и возня. Тарус переглянулся с лобастами. Десятки синих капель разом устремили глаза к двери за спиной Таруса.

— Благодарю. На сегодня достаточно. — Быстро сказал он. Лобасты кивнули и упали в бурлящую воду. Свет погас.

— Этого стоило ожидать… — бормотал смотритель, спеша в главный холл, — Кто мог пересечь леса так скоро?

Спустившись Тарус увидел управляющего сидящего на полу, старик боялся подняться. У двери распластался парень. Беглец был без сознания. Разглядеть его раны Тарус не сумел, мешали черные волосы, облепившие его как банные листья. Рядом, отмахиваясь от нечестии, вертелась какая то девчонка.

— Сгиньте Ичотики! Вам мало что ниши вас покалечили. Вторую ногу оторвать? — Прошипела она. Ичотики-чёртики стайкой метнулись прочь, и растворились в темном углу.

Не замечая смотрителя, она бросилась к парню, перевернула его на живот и разорвала на нем рубашку. Смотрителю бросилось в глаза жуткого вида черное пятно на спине беглеца. Сила несчастного вытекала из него и туманом застилала пол холла. Девушка зажала рану руками.

— Это ему не поможет. — Властно объявил Тарус. Беглянка резко обернулась.

— Альюд, возьми кристаллы, наведи морок на дом. Затем собери всех, и запритесь в правом крыле. — Скомандовал Тарус, подходя к беглецам. Альюд, старый управляющий, тяжело поднялся и, прихрамывая, выбежал из холла.

Беглянка встала, закрыв собой раненого и молча, уставилась на смотрителя.

— «Боишься. Глупая! Хотел бы, убил бы обоих… Чем она собирается защищаться?» Ухмыльнулся про себя Тарус и спросил:

— Драться собралась девочка?

Шамаш прикрыв глаза, выдавила из себя:

— Позволь нам остаться! — она чувствовала себя не справедливо униженной.

— Разве я вас гоню? Ваше право остаться. — С холодной улыбкой ответил смотритель. — Твой друг умирает. Поторопись, может, успеешь ему помочь…

Тарус напоследок окинул изучающим взглядом беглецов и вернулся к ключу. Некогда было обмениваться любезностями, за нежданными гостями уже шла охота. Тарус решился лично сбросить все хвосты.

— Охотник останется без дичи. — Приговаривал смотритель, смывая следы беглецов с полей.

Спустя несколько часов кропотливой зачистки, молодые люди знатно наследили, смотритель сидел в темноте за столом. Последняя свеча только что прогорела, и ее фитиль чинно пускал витки дыма. Собравшись с мыслями, Тарус сначала поднял глаза на управляющего, потом встал и вышел из-за стола. Старик стоял в углу комнаты ожидая.

— Альюд, Ламор в поместье? — Мягко спросил смотритель, прислонившись к стене. Хозяин дома заговорил — это означало, что теперь Альюд мог сделать то зачем пришел. Управляющий зажег новые свечи в кабинете. Зажженный свет, освещая замысловатые деревянные коряги в середине комнаты, бросал на бордовые гобелены причудливые тени. Расшитое бурое домашнее платье смотрителя сливалась со стеной. Тарус словно кусок родового гобелена отделился от стены и подошел к управляющему.

— Уже как час вернулся из деревни, смотритель. Прикажете позвать? — Альюд прекратил счищать восковые огарки с накиданных по углам книг и слегка поклонился.

— Да, пожалуй.

Управляющий вышел, прикрыв за собой дверь. Тарус уставился на книги, изображая заинтересованность. Мысли и опасения разрывали его ум. Казаться отрешенным было чрезвычайно тяжело.

— Тарус, вы желали видеть меня… — Ламор прервал размышления хозяина земель Верлиоковых, но в комнату не проходил, замешкался в дверях.

— Да, это так. — Смотритель тяжело сел в кресло. — Что с твоей практикой, доктор? Всего тебе достаточно на моей земле?

Ламор вкрадчиво ответил:

— Всего в избытке, смотритель. Трав достаточно, покоя тоже

— Хорошо. Ты был в деревне, верно? Что слышно?

— На площади суета. Улицы прочесывают охотники. Говорят, кого — то из беглецов видели на площади, но сам я некого из них не встретил даже в деревне. Мало ли, чего люди не напридумывают. — Ламор снял очки и протер их краем длинного синего пиджака. В комнате было уютно, но тесно, хотя кабинет — просторное помещение. Доктор казался инородным предметом, слишком холодным и чужим. На самом деле любой, кто попадал сюда, выглядел чем-то отдельным от общей атмосферы. Только Тарус находился в полной гармонии с домом как истинный хозяин.

— Напридумывают, не напридумывают… Это не твоя забота. Вот что я тебе скажу — Смотритель подошел к окну и приоткрыл тяжелые шторы. Он чувствовал, как Ламор внимательным взглядом впивается ему в спину. Тарус долго смотрел на чернеющий вдалеке лес и наконец, сказал, — Иди в четвертую гостиную. Там два беглеца. Один из них ранен. Помоги чем сможешь.

— Добро.

— Ах да, будешь говорить с нашими гостями — Эти слова Тарус выделил особо, — не вздумай им врать. За ложь можно здорово поплатиться.

— Добро.

Ламор вышел, направился к гостиной, но вдруг остановился посреди коридора. Помогать беглецам это противозаконно. Доктор вдруг понял, что не знает, как быть, в случае если беглецы не примут помощь. Подумав еще немного, доктор посчитал, разгневанного Таруса страшнее, всех первых советчиков и беглецов вместе взятых, надел очки и нерешительно пошел к четвертой гостиной.

* * *

Трижды постучали. Скрип замка. Дверь отварилась. На пороге стояла маленькая девушка, все в ссадинах и в грязных лохмотьях. Ламор уставился на беглянку. Он рассматривал ее с головы до ног. Пауза затянулась.

— Я доктор. — Наконец малчание разрушено.

— А я думала горшок… — хмыкнула она в ответ. — Ты чуть старше меня. Слишком молод для доктора. — Девушка пропустила Ламора в комнату. Войдя, он остановился как вкопанный, боялся сделать неверное движение. Беглянка подошла к кровати, на ней лежал раненый человек.

Пока она возилась у постели больного, доктор изучил окружающее пространство. Девчушка совсем бледная. Ламор не чувствую пульсацию ее вен. Он предположил: либо она в изнеможении, либо искусно прячет свой кокон. Собравшись с духом, молодой доктор разложил камни, но беглянка неожиданно остановила его:

— Это не понадобится. Как тебя зовут?

— Ламор, мои корни — корни левого неба.

— Зови меня Симерия. Твоя помощь нужна, но камни не пригодятся.

— Что с парнем? Какие у него раны?

— Нужны полотенце и стакан воды. Принесешь?

Ламор решил не спорить и поспешил выполнить просьбу. Когда он вернулся, Симерия переворачивала парня на живот. Больного начинала бить мелкая дрожь. Пространство вокруг него запрыгало и завибрировало.

— Поставь воду. Быстро! Запри дверь, нам не нужны зрители. — Скомандовала Симерия. Вибрации усиливались. — Я подержу ноги, а ты плечи. Будь аккуратен, не трогай рану на спине.

Судороги начали бить беглеца. Все тело схватывали конвульсии, хрустели кости. Парень истошно завопил, глаза закатились. Его тело бросало по кровати в страшном припадке. Он, то холодел, то горел. Спустя пару минут судороги сошли на нет. Раненый хрипел и дрожал. Черная дыра на его спине стала вдвое меньше.

Только припадок кончился, Ламор отшатнулся. Лоб доктора покрыла испарина, ужас подступал к горлу.

— Что ты ему дала? Что ты сделала? — тихо спросил врач. Ответа не было.

Парень ворочался на кровати и все бормотал потрескавшимися губами:

— Нет…нет, не надо… не надо воды…

— Ламор, подай стакан. — Твердо обратилась к доктору Симерия приподнимая голову беглеца.

Ламор взял стакан. Грива черных кудрей, доходившая раненому до самых колен, оплела его как паутина и, прилипнув к вспотевшему телу, мешала доктору осмотреть повреждения.

— Не мешкай! Мы еще не закончили. Мелкие ссадины не важны. Давай стакан.

Ламор отдал стакан и отошел подальше, решив проверить жизненное поле молодого человека. Врач не поверил в то, что увидел. У бедняги беглеца осталось меньше половины клубка силы. А все что осталось, тлело и осыпалось на глаз.

— Не жилец! Почему он еще двигается? — изумился доктор.

— Не надо…не буду воду…ХХХМ…ты …ммм… — беглец пытался отстраниться.

— Вырь, Вырь, смотри на меня — внимание парня рассеивалась и пропадало. — Смотри на меня. Соберись… — Симерия дала другу сделать всего один глоток.

Беглеца вырвало. Ламор подумал, что он так и желудок выплюнет. Но к его удивлению изо рта больного поднимались к потолку только клубы едкого дыма.

— Что такое с ним? Симерия, все в порядке? — воскликнул изумленный доктор. Дым совершенно сбил его с толку.

— Полотенце подай.

Вырь вскочил и резко выбил стакан из рук беглянки. Стакан разбился о стену. Симерия быстро коснулась лба парня, больной упал в беспамятстве.

Доктор с большим трудом поднял на кровать беглеца. Ламору подумалось, что больной весит целую тонну.

— Как ты одна его дотащила? Он такой тяжелый, врят-ли смог бы двигаться сам.

Симерия укрыла друга и села на диван, вытянув ноги. Волосы спутались и закрыли ей лицо. Ламор старался понять напугана она, в смятении или озлобленна. Доктор не мог взять в толк, что после произошедшего беглянка может быть спокойно отрешенной.

— Что ты такое сделала? — в ответ молчание. — Почему его так трясло? Ты сама здорова? — на беглянку посыпался шквал вопросов. — Я принесу еще свечей и разожгу камин, хорошо? может еды или теплой одежды? или вообще одежды… Ты почти нагая…все платье рванное…

Симерия нечего не ответила. Она напряженно смотрела в одну точку, взгляд ее остекленел, дыхание сбилось. Поведение девушки контрастировало с ее внешним видом. Твердость, колкость в движениях и во взгляде не вязалась с мягкими чертами лица и плавными линиями маленькой фигуры.

Ламор быстро принес все необходимое, разжег камин и еще дюжину свечей. Комната наполнилась теплом. Больной мирно спал. Только обугленное пятно над кроватью, оставленное дымом напоминало о неприятной процедуре лечения.

— Я принес тебе плед и перекусить. — Сообщил доктор. Ему хотелось узнать у беглянки больше подробностей о переходе. Кто, как не она, мог рассказать достоверную информацию, а не слухи с площади.

— Парня зовут Вырь? Откуда вы? — Не отставал Ламор. Симерия моргнула. Она будто проснулась и вернулась обратно в четвертую гостиную.

— Да. Это мой друг и товарищ. Как видишь ему повезло чуть меньше чем мне. — Хихикнула она и расслабившись вытянула ноги ближе к камину погреться. — Он вообще часто влипает в разные неприятности.

— Откуда вы прибыли? Была ли за вами погоня? — Продолжал расспрашивать Ламор.

— Погоня есть всегда. Но в этот раз на пятки нам никто не наступал, хоть здесь беда лихая обошла. — Она зевнула. — С камином это ты хорошо придумал, его не хватало. Думаю, на самом деле тебе больше не надо нечего спрашивать. Я хочу, чтоб мы разошлись на дружеской нотке.

— Я понял. Только один вопрос, можно?

— Ну давай… — Симерия снисходительно улыбнулась. — Подумай, о чем спросишь, потому что я отвечу честно.

— Откуда рана у твоего друга? Я видел такую однажды, но беднягу не спасли.

— Наёмников были целые толпы, выделить нападавшего не получилось. Ударили из — за завесы. Не знаю, где именно его задело и оружие мне не известно. Я такие раны видела, как и ты несколько раз. — Ламор не спешил уходить. Помолчав с минуту, она спросила. — А где ты видел такие повреждения?

— Однажды на прием пришел матрос, у меня тогда была частная практика, он укололся ножом в подтосовке. Укол сразу почернел. Когда я взялся лечить, уже почернела вся рука. Я делал все что мог, а матрос чернел, пока не испустил дух. Он умер, но его тело все тлело, каналы осыпались. И в конце от него осталась только куча пепла. Опасаясь эпидемий, вдруг это вирус, мало ли что мог привезти с собой моряк, я решил обратиться в местный совет. Узнав что мне не известно ни имя, ни откуда матрос, — Симерия внимала каждому слову. — меня отправили восвояси, даже не дослушав. Дальше, явились какие-то люди, забрали прах несчастного, все мои записи, и навесили мне тумаком конечно — посмеялся Ламор, беседа становилась все более непринужденной.

— А что потом?

Камин тихо потрескивал и наполнял комнату теплой негой.

— А потом меня отправили в мертвый полк, но судьба распорядилась иначе. Теперь я здесь продолжаю жить.

Симерия всматривалась в огонь, а Ламор в Симерию.

— А ты не хочешь нечего у меня спросить? Например, где ты? Кто хозяин дома?

— Нет. — Отрезала она. — Тебе сказали отвечать только правду, да?

— Да.

— А ты уверен, что тебе не чего не будет, если я спрошу, а ты честно ответишь?

Ламор задумался:

— А зачем тогда попросили честно отвечать? Я ждал, что ты будешь спрашивать об устройстве нашего мира, о нас, о своем будущем.

— Нет, не буду. — Девушка устало рассмеялась. — Что ты можешь сказать о моем будущем? Иди и живи спокойно.

— Но ты нечего не съела. Выпей хотя бы отвар пока горячий.

— Я не чего не буду, но все равно спасибо. Ты очень добр. Если что-то понадобится, я обращусь именно к тебе. — Сказала Симерия, не отводя взгляда от огня и накрываясь пледом. — Грязь с себя я смою чуть позже. Кстати это не тряпки на мне, а платье, оно и целое, было таким же коротким. Перестань глазеть...

Ламор понял, что его присутствие обременительно:

— Второй этаж, первая комната левого крыла. Если что-то понадобиться…— Девушка кивнула, не отрываясь от пламени. Доктор поклонился и вышел из комнаты.