29 Хейлетъ.

Пальцы Шамаш впивались в плечи Выря. Она цеплялась за него, как жаждущий за стакан воды. Она рывками глотала воздух.

— Живая, живая, живая…— Вырь пытаясь освободиться из крепких объятий. И чем крепче Шамаш сжимала его, тем громче он повторял:

— Живая, живая…— Беглец сорвался на крик.

— Живая, живая…— Крикнула, наконец, вместе с ним Шамаш и отпустила хватку. Растирая лицо, бормотала:

— Живая, живая, живая…

Спустя двое суток вся в холодном поту она проснулась после возвращения из Туума.

— Что с картой? — осторожно спросил беглец.

Девушка вытащила из кармана мятый свиток. Вырь вгляделся в закономерно меняющиеся линии.

— Прости. Раций — Кар почти отнял карту, пришлось ее порвать. Старикашка нас чуть не убил.

— Я видел. Ламор был ранен, но сейчас с ним все в порядке. — Вырь не отрываясь от линии Вавилона, изучал развилки. Кстати у доктора на виске порез…Это был Рашап?

— Да. Хотела разжиться парочкой, не вышло. Доктор сплоховал на мосту. Сам виноват, подставился… Отбиваясь, все три ножа оставила. Достала и сразу растратила...

— Порез не глубокий, но ты же понимаешь, придется его залечить? Ламор сам не справиться.

— Никто не справится.

— Оставишь его? А потом что? Вдруг парень помрет?

— Не помрет. Хватит об этом. Я приму решение позже. — Шамаш кивнула на карту.

— Этого куска достаточно. Можно уйти сегодня в пять часов тридцать семь… Нет! Тридцать восемь минут или через семь месяцев. Почему беженцам такие узкие проходы? Это жестоко! Люди не в состоянии даже покинуть вечный город.

— Ситуация там безнадежная. Но мы все равно идем сегодня. Тут оставаться еще опаснее, чем в воюющем Вавилоне.

— Ты как себя чувствуешь?

Шамаш грубо ответила:

— Хорошо чувствую.

— А сон? Это было падение?

— Как обычно. Зачем спрашиваешь? Будто не знаешь…— накинулась беглянка на друга.

— Да помочь тебе хочу, потому что, глупая.

— Сама себе помогу. А времени сколько сейчас?

— Почти десять утра. Боюсь, что ни стекляшек, ни билетов уже не осталось. Посмотрю, погоди. — Вырь развязал веревку, которая связывала его волосы то ли в хвост, то ли в косу.

— И мне посмотри что-нибудь.

Дрэды распались. Скрыли фигуру беглеца с ног до головы. Послышался звон стекла и какой-то стук. Раздвинув, волосы как кулисы, вынырнула довольная физиономия молодого человека.

— Нашел! — он аккуратно положил на столик небольшой полый стеклянный шар. — Хорошо хотя бы пять достать, но есть только один. Один билет в один конец. — Вырь хихикнул. — Помнишь, нам так сказали, когда уходили от порога?

— Помню. За кого они нас принимают? За котят слепых что ли?!

— Я не в состоянии идти в столицу. Поэтому, заложу путь в билет. А тебе придется раздобыть еще один. Спрячем его здесь. Коли жареный петух клюнет, сразу сюда сбежим. Добро?

— Добро.

— Отправляйся сейчас же. Бери доктора, пусть тебя через ключ проведет.

— А смотритель что? Может у него есть билеты.

— Этого не узнать. Тарус еще позавчера куда-то ушел и не вернулся в поместье. Его некто не ищет, поэтому думаю, он не исчез, а просто, куда-то надолго уехал. Билет такая вещь — на видном месте не держат. — Пояснил Вырь в ответ на обеспокоенный взгляд Симерии:

— Сейчас тяжелое время. Пусть Тарус здоров будет. — Выдохнула она.

— Возвращайся как можно скорее. Первая столица глубже в реке времени, чем окраины. Должна успеть к четырем часам. Еще нашел в старом платье в кармане это. — Вырь дал Шамаш перчатки.

— Оу! — удивилась девушка.

На перчатках внутренняя сторона ладоней белая, внешняя тыльная сторона — черная. Потертая тончайшая кожа идеально сидела на ручках Шамаш.

— Завалялись еще с последних девятнадцатых лунных суток.

— Я грешным делом подумала, что они потеряны безвозвратно…

— Ты пустая? — Беглец еще не успел договорить, как его будто затянуло в воронку холодной бурлящей реки. Он улыбнулся и обнял Шамаш. — Наконец-то, теперь ты снова с нами...

— Ты стал сентиментален. — Засмеялась она.

— А ты опять нагнетаешь! Возвращайся скорей. Прошу не ходи в подполье. Ограничься столицей.

— Договорились.

* * *

Шамаш вышла из четвертой гостиной и в общем зале нашла Альюда. Старый дворецкий проводил девушку в покои доктора. Напоследок, окинув Шамаш взглядом, управляющий сказал:

— Смотритель не велел вам отлучаться, сударыня. Вы почетный гость. — Шамаш хотела ответить, но управляющий продолжил. — Но я знаю, вы уйдете, и держать вас никто не станет. Я говорю не для того, что бы вас оскорбить. В этом доме будут ждать вашего возвращения.

Альюд поклонился, хромая оставил Симерию. Она открыла дверь и зашла в пыльную комнату. Шторы задернуты. Ламор спал на нерасплавленной постели. На его лице лежал раскрытый справочник, доктор читал всю ночь. Сон сморил его нежданно-негаданно.

— Кхм…— Шамаш прокашлялась. Ламор не проснулся.

— Доктор, я стучала. Дверь была открыта…— Осторожно начала девушка. Но Ламор и теперь не проснулся.

— «Да что со мной такое?!» — подняв глаза к потолку и покачав головой, подумала про себя Шамаш. — «Я с ним нянькаюсь?»

Беглянка требовательно подергала доктора за ногу. Тот одернул ее во сне. Она одним движением распахнула окно. Рамы стукнулись друг о друга, Ламор проснулся. Комната наполнилась свежим воздухом.

— Ах, доктор… — Шамаш глубоко вдохнула. Шторы зашуршали от прохладного ветерка. — Как можно спать в таком душном помещении?

Ламор закрыл книгу, спрятал ее под подушку. Очки на одной дужке свисали с уха. Шамаш хмыкнула:

— Я не умею читать. Забыл? Не нужно беспокоиться о книге.

— Закрой окна. Холодно.

— Вставай. Ты опухший и выглядишь плохо.

Ламор потянулся за пиджаком.

— Я читал.

— И рубашка мятая, и волосы растрепаны, и от страниц на лице вмятины…

— Ты каждое утра такая язва?

— Ах так?! — За свои слова Ламор получил увесистый подзатыльник. — Поправляй очки, заучка, пойдешь такой помятый жизнью. Мы отправляемся в столицу. Проведешь меня через ключ.

— А куда именно? Столица большая… — послышался заспанный голос.

— Куда я решу. Поднимайся!

Ламор снова упал на кровать.

— Мы торопимся. Жду тебя у ключа. — Смягчившись, она добавила. — Это наша последняя просьба. Сегодня вечером придется проститься.

* * *

Пока еще честная, Правая Вихта отражала низко висевшее солнца всеми своими стеклами и лужами. Рыбаки таскали сети. Улица вся шевелилась и менялась. «Честной» Правую Вихту можно назвать, пожалуй, только в первой половине дня, после «прогуляться» выходит другой контингент жителей.

Высокий молодой человек в синем плаще с опущенным капюшоном, отстав на пару шагов, следовал за девушкой одетой не по времени суток. Она без плаща, зонта, вся в черном и без опознавательных элементов одежды, привлекала к себе нездоровое внимание.

— Ша…— Начал было Ламор, но Шамаш его вовремя одернула:

— Тихо! Совсем сдурел? Проснись, наконец, и подумай…

— Симерия, куда мы идем?

— К тетке идем. На минутку заскочим.

— Надень плащ, пожалуйста. На нас люди смотрят. В этом районе привлекать такой интерес очень, очень безрассудно.

Зная, что девушка откажется, Ламор, не дожидаясь ответа, снял плащ и накинул на плечи беглянке.

— Он мне слишком большой…— Полы плаща шлейфом волочились за Шамаш.

— Лучше так. — Заключил Ламор, одел на Шамаш глубокий капюшон.

— Это смешно. Выглядит, так как будто я прячусь…Что за шпионские игры?

— Лучше так.

Они подходили к старому девятому причалу. Подъезды домов сменили вывески и витрины магазинов.

— Только не говори, что нам в тот дом… — Ламор указал рукой на крыльцо магазинчика с большим мутным стеклом и без вывески. Он всеми фибрами души надеялся, что беглянка направляется в другое место.

— А что? — Шамаш вдруг остановилась и повернулась к доктору. Капюшон бросал тень на ее лицо и Ламор снова испытал странное чувство опасности.

— Когда я рассказывал про раненного матроса и проблемы в столице, бандитов, советчиков…

— Хочешь сказать, все это было в доме тетки Мирг? — Изумилась Шамаш.

Ламор сам не понял почему, но ему стало стыдно. Доктор склонил голову извиняясь.

— В Тууме ты остановился не потому, что тебя паук звал, а потому что дом знакомый увидел?

— Да.

— И почему я сразу об этом не подумала? В доме ее, не обращай внимания на мой блеф. Как только я исчезну, выбегай из магазина и пулей на перекресток. У фонаря я тебя окликну. Там есть спрятанный ключ. Он перенесет нас в поместье Таруса. Не задерживайся у нее, хорошо? Без тебя я не смогу уйти.

— Может, я сразу тебя там подожду? Не хочу возвращаться.

— Оставишь меня одну? Неужели не хочешь тетку проведать? Она ведь столько для тебя сделала…— сказанные слова сквозили отвращением. — Паук не дает ей почуять нас отсюда. Ты даже представить не можешь, как нам повезло! Наш приход будет сюрпризом.

— То, что мы идем туда, сюрприз и для меня.

Зазвенел колокольчик. Дверь распахнулась. Шамаш зашла в торговую залу. Мирг и Герув за круглым столом и раскладывали камни. Хозяйка сидела спиной к двери.

— Не принимаю посетителей. Приходите после двадцать восьмого Тайлетъ. — Не оборачиваясь, крикнула Мирг в ответ на звон колокола.

Герув сидел лицом к двери. Он поднял голову и нахмурился. Мирг, заметив это, обернулась.

Шамаш сняла капюшон и плащ.

— Забытая…— Беглянка вздрогнула, будто Гирув ударил ее по лицу, но, опомнившись, хитро прищурилась. — Равл — жук соврал! Мы тут вас с радостью похоронили. — Продолжил разбойника.

Шамаш обращаясь к Геруву:

— За собой следи, дабы раньше срока не сгинуть. Даже задыхаясь гнилью мира, я выживу! Перед рассветом мыкаются в щель только твари.

В магазинчик вошел Ламор, беглянка отдала ему плащ.

— О, привет! — Дерзко бросила в лицо хозяйке девушка.

— Добро. — Не смело отозвался Ламор.

— И докторишка — выскочка тут! — Еще больше удивился Герув. Глаза Мирг округлялись не то от злости, не то от страха.

— Ламор, будь другом разожги камин. Кремни все там же.

Немного подумав, Ламор направился к двери прямо за прилавком, она вела в желую часть дома.

— Плохая идея. Останься…— остановила Ламора Шамаш.

Доктор остановился. Мирг пристально посмотрела на него, он все-таки поддался ее воли и ушел за кремнями. Шамаш направилась к прилавкам. Мирг преградила ей путь.

— Зачем пришла? — Хозяйка грубо толкнула девушка плечом.

— Фу, как грубо!

— Храм — дом Бога. А это не твой храм. Прости, я запамятовала: для вас не строят Храмов — вас не помнят, потому что вы ненужные! К чему вас ценить, — Мирг презрительно посмотрела на девушку, — когда вы сами себя забыли?

— Храмы вы строите для себя. Ваша помощь и вера — крохи. Мы ваш страх — достаточно, что бы вы это помнили. — Шамаш подавила обиду. — Ты стареешь тетушка, вот и с памятью проблемы. Я чую у тебя там, — беглянка кивнула на дверь за прилавком, — полный дом беглецов. Неужели тебе нужны неприятности?!

— Полный дом невинных и честных людей, в отличие от тебя.

— Тут не поспоришь! — Шамаш ухмыльнулась — Тем более, раз они такие невинные, зачем тебе лишний шум? — девушка обошла Мирг и по-свойски плюхнулась в ее кресло качалку. — Пришла предупредить. Среди приближенных предатель. За тобой закрепили Паука. Из Туума лазутчики караулят дом не первый месяц.

Вернулся Ламор и разжег камин.

— Все равно оставишь камин гореть? Он только усугубляет ситуацию… — Шамаш рассмеялась. — Гордая?

Беглянка продолжала фарс, остальные, молча, внимали:

— Герув, не предложишь чайку или дряни? — Шамаш непринужденно оглядела комнату внимательным взглядом.

— А где тот, патлатый дурачок? — ответил вопросом на вопрос мужчина.

Уклончивый ответ:

— Мы разминулись…

— Ага! Он тоже тебя бросил. В конце концов, даже шаман дошел своим маленьким умишкой — ты обречена. Тебе подобных, уже убивают. Все еще чувствуешь свое всесилье? Странно, что его живым отпустила, пожалела что ли? Каково понимать, ты некому не нужна? Даже Отцам.

— Ты беда и смерть! Уходи. — Фыркнула Мирг

— Да, угадали. Он меня бросил. Так же как и тебя Мирг бросили в пожарище. — Беглянка встала и облокотилась на прилавок. Все трое не знали чего ожидать от девушки. — Кстати, Ламор, спросил у тетушки Мирг, где твои записи, где тело матроса и почему же тебя отправили в мертвый полк?

Этих вопросов Мирг боялась больше всего.

— А причем тут она?

— Какой ты наивный, добрый молодой человек…— Наигранно умилилась девушка. Ламор вдруг узнал в ее движениях жесты подпольщика Нила.

— Мирг! — крикнула Шамаш. — Ведь из дома, без твоего ведома, ничего не вынести? А такие уникальные вещи, не отдала бы без боя. Ламор вспомни, наверняка, она не спросила у тебя, что случилось, когда пришел матрос. А знаешь почему? Потому, что они все знали! С самого момента, как этот умирающий появился на пороге. Не удивлюсь, если она узнала все о матросе как только его порезали. Может даже кто-то из «гостей» сего замечательного заведения его и убил. И ведь на вопросы о Гонтогаре она не ответила, если ты догадался спросить… Корабль Водан знаешь такой? Гонтогар это что? Молчишь?! — Шамаш наблюдая, как доктор впадает в замешательство все глубже, сказала. — О, нет… она не обманывает тебя сознательно. Она боится сама. Страх засел в голове Мирг и пустил корни.

— Замолчи! — попыталась остановить Шамаш хозяйка, но это была не убедительная и слабая попытка.

— Здесь все зашорены им. Страх — вот, что видят в этом доме. Да уж…Действительно, Это не мой храм — это храм страха! А ты не такой, поэтому они косились на тебя. В тебе нет страха — это единственное отличие. Не обольщайся, весь мир не пытался ограбить тебя и отца твоего никто не знает, потому, что он умный человек и делает все умно, не чета тебе. Спроси у нее, где твои чертежи? Спроси у нее, что за люди к тебе пришли? На войну тебя призвал совет — это верно, но те, кто отняли записи и прах, кто они? Спроси себя, а потом ее. И я думаю, все твои вещи еще в доме.

— Хватит Шамаш, замолчи! Ты в моем доме…

— Плевать! Страшно стало, снова? Как и всегда? Расскажи ему! Он тебе верил!

Мирг молчала. Хозяйка привязалась к доктору, признаться в своей низости грозило потерей расположение молодого человека.

— Отвечай, Мирг! — не унималась Шамаш. — Ламор, спроси.

Доктор вдруг подчинился:

— Ты причастна к этому?

— Нет!

— Врешь! Впрочем, не удивительно. Огонь, Ламор, — Шамаш обратилась к доктору, но сверлила взглядом Мирг, — страшная сила. Он, очевидно, сжигает не только плоть, — Мирг спрятала за спину руку, на которой не хватала двух пальцев, — не только оставляет ожоги, такие например как у нашей хозяйки под тряпками, — беглянка указала на платок, который Мирг замысловато наматывала на голову, — но и калечит душу, сжигает совесть. Я тоже как видишь, отдала огню волосы, но мне повезло больше. — Шамаш рассмеялась.

— Что ты тут устроила? — Взревел Гирув.

— Не нужно…— остановила разбойника Мирг.

— Признайся, что ты подставила Ламора.

Опасаясь Мирг, Шамаш зашла за прилавок.

— Я решительно не понимаю, о чем ты говоришь? Причем тут военный совет? Пусть Мирг подпольщица, она не может влиять на имперцев. — Поведение девушки возмутило Ламора.

— Да, я виновата. — Мирг не посмотрела на доктора. — Того, кто хочет жить, жить учить не надо. Есть вещи важнее, чем привязанность.

— Ты наверно имеешь в виду свои иллюзии, которые свято лелеешь? — издевалась беглянка. — Все так же закрываешь глаза на происходящее в империи? А я поняла. Лишь бы камни были, да? Тебе осталось уши ватой заткнуть, ведь вы не виноваты. Давайте вместе сделаем вид, что грязи нет. Ведь подпольщиков война никак не касается… Может тогда насиловать, резать будут не вас? Информация в свободном доступе — бери! Мирг, тебе дальше вида из окна ничего не нужно. Что будешь делать, если у вас, у слепцов слепы даже поводыри?

— В подполье и в столице война? Смешная девочка…Это далекие отголоски прошлого. — Сказал Герув, встав из-за стола. Он твердо намерен стереть ухмылку с лица Шамаш.

— Даже убогим и тупым ясно — война вечного города скоро будет здесь. — Шамаш кинула в Герува моток упаковочной веревки. — Так что прыгай в тапки, вали сбивать отдышку, старик.

— Пошла вон! — Мирг сорвалась, а Шамаш ликовала.

— Я разозлила тебя? — она всплеснула руками. — Вам обидно?

— Убирайся!

Мирг подошла к карте и угрожающе поднесла руку к дремавшей лобастее. Это была существенная угроза. Лобаста спала на имперской ветви. Воспользовавшись ей, Шамаш неминуемо выдает себя, и десятки охотников садятся ей на хвост.

— Никто из вас не получит здесь ни помощи ни крова. Нет для вас спасительных рук. Подохните на улице, как собаки!

Шамаш мельком взглянула на Ламора:

— Мне не нужно одолжений от стервы!

Мирг разбудила лобасту. Шамаш пропала. Тетуша встала за прилавок по-хозяйски гневно окинула оставшихся в комнате мужчин. Лицо ее покраснело и брови дрожали. Она о чем-то напряженно думала. Опустив глаза, охнула, нырнула под прилавком. Выбрасывала из-под стола какие-то коробки и чеки. Выпрямившись, обреченно выдохнула:

— Украла… — Стукнула кулаком по прилавку. — Билеты стащила, дрянь!

Ламор тут же выбежал из магазина и встретил Шамаш на указанном перекресте. Доктор не как не мог примириться, осознать, что Мирг его подставила. Эта правда застряла на полпути к его сознанию.

— Зачем ты ее так? Про увечья, зачем сказала?

— Задала им жару! Тут нужно быть горячим, чтобы не стать холодным…

— Обязательно оказывать такое давление?

— Почему ты не обвиняешь их в грубости? Я пришла с другим настроением, пока они не оскорбили меня. Пришла предупредить об опасности. Ты же тоже видел дом и паука…

— Да пришла предупредить и ограбить! Билеты редкая вещь даже для подполья.

— Ты что глухой? Слепой? Не верю, что ты нечего не понял… — Не укор, но непонятная надежда пробежала в глазах девушки. — Хотя ты выходил, когда она сказала, что мы никчемные…— Шамаш осеклась и бодро продолжила: — Необходимо было, чтобы она сама меня выгнала. Я же сказала, без ее ведома нечего из дома не вынести. Только если Мирг сама выведет тебя из дома, ты минуешь его защиту. Рискнула и угадала. Тетка попыталась погубить меня, сдать имперцам, а я пришла уберечь ее. Нет не ее, а тех, кто у не прячется. Меня же спас заранее подготовленный ключ. — Грустно добавила. — Пришлось вывести ее из себя… Зато теперь у нас есть пять билетов.

Оба перенеслись в поместье смотрителя Земель Верлиоковых.

• * * *

Вернувшись, Ламор и Симерия обнаружили, что беглец отлучился из поместья. Альюд сказал, Вырь не пользовался ключом, поэтому Ламор предложил подождать его на веранде. Симерия, сидя в белом кресле, качала ногой и стучала металлическим носком ботинка по ножке столика, на котором стояли две чайные кружки. Доктор и беглянка не разговаривали. Покидая Правую Вихту, Симерия еще была весела, но, вернувшись, домой поникла.

Шамаш обиделась на весь мир, а Ламор на себя. Альюд принес две чашки отвара. Одна полная, для беглянки, Шамаш и не притронулась к отвару, вторая для Ламора. Доктор парой глотков выпил свою порцию. От ударов по ножки столика ложечка в пустой чашке звякала. Вопросы нависли над головой Ламора, он не знал, куда от них деваться:

— Правда, что у Мирг мои записи или ты так сказала только ради провокации?

— Там все твои вещи, и даже твой труп. То есть труп твоего матроса. Если конечно можно так говорить… — Мрачно ответила Шамаш. — Ты не об этом хочешь спросить. Не тяни! Я хочу услышать хотя бы подобие объяснений.

— Я не знаю, что мне спрашивать…

— Висок не заживает?

— Не понял…

— После Туума остался порез на виске, ты не можешь его заживить. Что будешь с ним делать? — Шамаш вскочила с кресла. Ламор вздрогнул от неожиданности. На веранду поднялся Вырь.

— Это что у тебя? Новая одежда? — спросила Шамаш. Она решила оставить Ламора в покое.

— Почему такая злая? Нагнетаешь тут опять? Я и тебе принес кое-что…

Беглец теперь в красной водолазке, черных штанах и неизменно белых кедах, на груди весит шаманское ожерелье. Вырь вытащил из своей гривы черный плащ с белым капюшоном и простое длинное белое платье. Плащом Шамаш явно была довольна. Она рассмотрела платье и ее брови вопросительно изогнулись.

— Это на случай, если нам все-таки придется выбраться в приличное общество. Да, да, да…я еще надеюсь на это. К тому же, обновки подойдут к перчаткам. Улыбнись Шамаш, мне стоило больших трудов достать одежду без опознавательных символов. — Девушка поддалась на уговоры и позволила себе тихую радость. Вырь постучал кулаком по лбу. — Чуть не забыл. Вот еще кинжалы парные. Плохое, но оружие. Один тебе, другой мне. Взял их у какого-то мужика. Он видимо этими братками, — парень повертел кинжалы, — делов наворотил и срочно за желтую пыль сбыл с рук орудие убийства. А мы и рады!

— Ты в модники заделался? — хмыкнул Ламор.

— Вовсе нет. — Ответил Вырь, будто бы не заметив издевки. — Теперь говорят модно одевать черные облегающие одежды, а поверх одевать цветные прозрачные или тяжелые жесткие пиджаки. Так что мы скромно. За то по средствам. — Вырь рассмеялся.

— А у вас проблем не будет? — спросил Ламор. Доктор сидел на лестнице, ведущей в сад.

— С каких это пор наказывают за отставание от моды?!

— Я говорю об оружии…

— На нашем счету есть дела и похуже чем скупка грязного оружия. — Шамаш отвечала грубо. — А куда ты ездил, вообще?

— Стекляшку разбил. Шар быстро поддался. Время я просчитал как смог, вроде попадем прямо по назначению. За одно, проверил карту, которую подбил для билетов. Что с ними?

Шамаш довольно и злобно улыбнулась.

— Целых пять.

— Дай обниму! Красиво сработанно. — Похвалил Вырь, обнимая Шамаш. Взяв билеты, совершил не хитрые манипуляции руками. На билетах появились печати и схематичное подобие карты. Вырь сунул их в волосы, куда-то за ухо.

— А как она получила билеты, не спросишь?

Беглец пропустил вопрос мимо ушей. К тому же, отвечать на этот вопрос совершенно бессмысленно: «сытый голодному — не товарищ».

— Ехал сейчас сюда, так сказать домой. Ха… — Рассмеялся Вырь. Он почувствовал напряженность между Шамаш и доктором. Решил разредить обстановку. — Поймал извозчика. Смотрю, а поводья держит женщина. Сажусь в экипаж, там дядька какой-то. Высунулся в окно, спрашиваю:

— «Извините, а это кто?»

Она:

— « Это мой муж».

Я говорю:

— « А зачем он тут?»

Она:

— «Ну мало ли. Ночь, вдруг кто-нибудь нападет».

Я думаю:

— «Ты, женщина-извозчица, ведешь четырех местный экипаж с тремя шулами. Ты можешь их успокоить и знаешь что такое Цур-рамт».

Чего она боится? Это она угроза, вообще. Это я ее боюсь. А тот, что с нами ехал, ее муж, так он меня не пугал, он меня успокаивал. — Вырь уселся в кресло, стоявшее рядом с креслом, в котором сидела Шамаш, и махнул доктору, чтобы тот не стоял в стороне. Ламор устроился на подушках, разбросанных по веранде. Все слушали беглеца и, постепенно, чувство обиды отступало:

— Смотрю на дядьку в экипаже и думаю;

— «У нее есть муж. Они семья. Наверняка за шулов еще не расплатились. Им есть, что терять». Вряд ли на меня нападет семья извозчиков. Что-то я не помню, что бы маньяк сидел рядом и отшучивался: «я четвертый шул в упряжке». — Вырь спародировал утробный смех мужа извозчицы.

— А я вот знаю, зачем он там сидел. Просто он не работает. Вот и ездит с женой, что днем выспался. — Сказал доктор.

— Ага, еще наверняка расстроился, когда жена сказала:

— «Я на работу».

А он:

— «Да, да. Иди».

А жена:

— «Ты со мной». — Вырь посмотрел на Шамаш, будто жена на мужа и подмигнул. Симерия улыбнулась.

— Да, так себе охранник. Такие есть охранники в продуктовых лавках, чистеньких райончиках на смене кварталов, в школах. Они, конечно, могут навалять тебе трендюлей, если пузо оторвут от земли. — Заметил Ламор. Все рассмеялись, Вырь продолжил:

— В поездке жена пилила мужика, мол, он не работает. На этой он ей отвечал из экипажа:

— «Я не для этого учился на Бахтияра. Не собираюсь вкалывать за двадцать желтых камней».

— В смысле «я не собираюсь работать за двадцать камней?» Он же выучился на Бахияра. Есть большая разница между двадцатью камнями и ноль камнями. Вы не поверите, аж в двадцать камней! Это прожиточный минимум. Зарабатывал бы, хоть себя прокормит. — Доктор закатил глаза.

— А я вам, о чем толкую?! — подхватил Вырь. — Не работают не немощные больные, а не работают здоровые звери такие, с пузами и третьими подбородками. У них еще всегда выглажен пиджак. А вдруг работа? Ладно бы не работали гномы столичные. А что? Они едят как птички, просто корма чуть больше покупай. Так нет, гномы вкалывают на трех работах. В цирке объявляют других гномов, бегают в советах с ключами…

— Так у него семья дети, жена…как мужик, который не работает, будет воспитывать сына? — спросила Шамаш.

— Ну…— предположил Вырь. — Сын подойдет, спросит у папы:

— «Паппу дай камень».

А отец:

— «У меня нет».

Сын:

— «Ладно, пойду у мамму возьму».

И отец ему вслед:

— «И мне возьми!»

— Так получается…

Шамаш, смеясь:

— Или когда дурью обдолбается, придет домой и будет орать:

— «Аррр…мммхххррр…Недоволен…»

Жена спросит:

— «Чем? Чем ты недоволен дорогой?»

— «В это доме мне все нравиться!» — девушка помахала руками, изображая разгневанного мужа.

— Ладно, я понимаю аристократы… эти молодые накачанные мальчики. Ну, знаете такие, с уложенными волосами? Все блестит, все отглажено. Они были у Руга и в городе воров. Все дела…— Трое рассмеялись, оценив сравненье. Говорят, что в этих городах процветают разврат и торговцы дурью.

— Ладно бы эти, но тот-то мужик не такой. — Сказа Вырь. — Я таких «четвертых шулов» называю «народными альфонсами» — вытянутые штаны, грязные рубахи и запах рыбки или лучка. Аристократишки, хотя бы ночи напролет с женщинами. — Вырь похлопал в ладоши. — А этот альфонс может только тюки у жены взять, донести к кухаркам, шаркая тапочками, и ворча, что не ту рыбу купила. — Вырь взял отвар Симерии и отпил.

— Зато в нем есть плюс. Он не будет изменять. Это ж надо вставать одеваться. Куда-то идти. На празднике с кем-то знакомиться, объяснять, почему от него пахнет рыбой. Народные альфонсы хоть жен любят. — Заметила Шамаш.

— А я не понимают молодых парней, особенно аристократов, которые женятся на богатых бабушках. Причем речь не идет о Дрогаде или Котэне.

— Говорят у Котэны сейчас молодой любовник. — Уточнил доктор.

Вырь продолжил:

— Таких можно понять, их выбор пал на богатых некогда шикарных женщин. То есть, аристократами движет надежда, что там, от шикарности еще что-то, да осталось. Но в первой параллели есть один парень, которого я не понимаю абсолютно. Это Гервой Гикло. Ему двадцать пять, и он женился на пятидесятиоднолетней Люнеге. Знаете кто это такая?

Тишина.

— Вот именно. Понимаете? Ну кто это? Не знаю я… — сокрушался Вырь. Тем временем, его обаяние работало на полной программе. Харизма беглеца состоит из трех компонентов: внутренние качества героя или пророка, способность нести вдохновение окружающим людям и наконец, умение красноречиво говорить о чем угодно. Благодаря Вырю, Шамаш и Ламор забыли свои недомолвки.

— Представляя Люнегу, — сказал Ламор, — ты думаешь, что это была уборщица у дома Гервоя? Он взглянул на нее, между ними пробежала искра. Они занялись сексом. Бардак. Потом она все убрала, ему понравился такой ход вещей и они поженились. Так получается? — Ламор хихикнул и пояснил. — Люнега богатая женщина, которая сделала себе состояние на торговле браслетами змей разных размеров и видов.

— Что-то мне подсказывает, этот питон знал об этом. — Прищурился Вырь.

Ламор ответил:

— Гервой — уникальный персонаж. Хотел пробиться через богатый Род. Не получилось. Теперь, он хочет пробиться через богатую женщину… Это нонсенс!

— Думаю, ему дед во сне приходит и говорит:

— «Паршивец, ты, что мою ветвь позоришь?»

А Гикло:

— «Что мне делать?»

— «Жениться тебе надо Гервой!» — Хахотала Шамаш.

— Но мои нападки направлены только на Гервоя. К Люнеге никаких претензий. Она молодец. Вот ей пятьдесят одни год и выглядит она на пятьдесят один год. Она будто дает нам понять, что Гервой просто гусь! И тем, что всего добилась, сама она заслужила себе такого мужа как Гервой Гекло. Ну и гусь заслужил себе такую жену как Люнега. — Вырь отхлебнул давно остывший отвар. Шамаш с колко посмотрела на друга.

— Я возьму твою чашку? Можно, да? — виновато улыбаясь, спросил Вырь. Но беглянка, шутливо помахав головой, забрала у него кружку:

— Заранее спрашивай. — Улыбнулась она.

— Но ты все равно не будешь…

— А по-моему, по Люнеге ее же змеи плачут. — Сказал Ламор. — Говорят, она Нуку погубила. Ее обручи на руках бедняжки сомкнулись. Причем не простые, сделанные специально для Забытых. Хотя этого уже не докажешь, похоронили, а обручи снять не смогли. — На глазах у доктора Вырь побледнел. Ламор не понял в чем дело. Беглец не шевелясь, перевел взгляд на Симерию. Доктор не унимался:

— Тарус медленно убирает всех, кто виновен в смерти Нуки, не достал еще Люнегу, Усуду …

Вырь поднес палец к губам. Он был готов, на что угодно, лишь бы доктор замолчал.

— Ты сказал «Нука»? Нука мертва? Невозможно...

— Да. Вы же читали письма. Острад писал об том. Все в мешке…

Бам! Кружка выпала из рук Шамаш. Рыжий отвар растекся по белым крашеным доскам паркета. Кружка покатилась к краю веранды и упала.

— Тебе дурно? — спросил обеспокоенный доктор.

Шамаш отошла к перилам сначала облокотилась на них, затем согнулась, перекинув голову через ограду. Выпрямилась, и снова шатнулась за ограду и снова выпрямилась.

— Что такое? — удивился Ламор. Вырь замахал руками, показывая доктору, что ему лучше помолчать и повертел пальцем у виска.

Беглянка подняла голову и громко заговорила. Ее голос высоко летел вверх:

— Это слово «забытье»… Что они знают?! И смерть твою не вспомнят, как и жизнь. Можно свято поверить, и мою не вспомнят. — Она выбросила указательный палец в небо и с каждым следующим словом, будто тыкала кого-то в грудь. — Говорил, что спасешь, но по-прежнему где там… Нечего ныть, мол «сами виноваты». Надеюсь, у вас там не так. Я же, можешь представить, себе сама бронь! Еще нырну в тебя. Не спеши оставлять нас! И даже в темноте самой промёрзшей ночью, воля наша — камень.

Вырь осторожно потянулся к карте, беглец выложил ее вместе с платьем. Ламор успел заметить только летящее черное пятно. Девушка, двигалась со страшной скорость. Шамаш опередила Выря, схватила карту, и исчезла. Ветер вихрем поднялся на веранде.

— Черти дернули тебя сказать про Нуку!

— Вы же читали письма…

— Я читал. Эта, слава Духам, психанула и ушла. Я один дочитал до конца все, что было, и спрятал бумаги, где упоминалась Нука.

— Что в ней такого? Да, Забытый умер — трагедия. Шамаш, зачем так убивается?

— Потому, что Шамаш тоже Забытая. А ты видимо поверишь в это только после ее смерти, когда уже поздно будет. Так же было и с Нукой…— Вырь метался по веранде, не зная, что делать. — И куда она пошла? Осталось меньше двух часов…

— Извини. Я не знал, не подумал...

— Незнание не освобождает от ответственности. Теперь главное понять какой мы проживаем сценарий. — Вырь подскочил к доктору и спросил:

— Вы ходили в столиц?

— Ходили?

— Отлично. Куда вы ходили?

— К Мирг. Шамаш стащила билеты.

— То, что она их украла я и без тебя знаю. А ты прикинь, сколько один билет стоит? У нас только пыль есть, я уже молчу о красных камнях. Зачем вы к тетки пошли? Что к торговцам нельзя было обратиться?

— Шамаш хотела предупредить Мирг. Туума на них охотиться какой-то человек с прозвищем Паук.

— Паук? А ты все правильно услышал?

— В Тууме я сам видел голубого паука.

— У Мирг плохи дела. Дай подумать…— Вырь прошелся еще пару кругов по веранде и хлопнул себя полбу. — Да, есть! Теперь бесконечность сошлась в два возможных варианта. Правда, я понятия не имею какой из них сбудется, когда мы найдем Шамаш, но попробовать стоит. — Вырь вытащил из волос плотно связанную стопку писем. — Здесь есть подписи и подробности об «известной женщине». А это — Вырь протянул тонкую нитку Ламору — это повяжешь на ручке шкафчика, в который спрячешь письма. Ясно? — Доктор кивнул.

— Лучше пусть побудут у тебя, если я найду ее первым, то, скорее всего, она их отнимет. Мало вероятно, что Шамаш вернется в поместье.

— А если все-таки вернется?

— Не будем о грустном. — Вырь ободряюще похлопал доктора по плечу. — Спрячешь письма и жди меня. Это важно!

— А ты куда?

— На Кольцо — Остров. К погасшему маяку. — Беглец пошел в дом. Ламор крикнул ему в след:

— Вырь, там же имперские ветви. Они заметят тебя! Я могу проводить …

— Заварил кашу — масла не жалей. — Вырь оставил растерянного Ламора.

Доктор спрятал письма и запечатал ящик узлом. Он долго думал, где лучше ждать. Все перемешалось в его голове. Куда идти? Что делать? Чего ждать?

* * *

Спустя полчаса в четвертую гостиную к Ламору вбежал Альюд, отдышавшись, пробормотал:

— Архив…

— Действуйте, как Тарус сказал.

Что-то грохотало и бушевало. Ламор долго не решался открыть дверь, но поборов смятение, все-таки вошел. Повсюду валялись документы. Шамаш хватала стулья и швыряла их в ящик, где доктор спрятал письма. Стулья разлетелся в щепки, крепкий ящичек остался не тронутым. Девушка, размахнувшись, перевернула на ящик стол. Он как крепость даже не сдвинулся с место. Беглянка обернулась:

— Не плачь…— робко пробормотал доктор.

— Я не верю… Вы меня обманываете! Хотите, чтобы нас не стало. Вы все врете! Мне нужны доказательства… Лжецы! Нука должна подписываться вязью. — Шамаш всхлипнула. — Не в одном из этих писем нет руники. Вдруг это просто, какая-то другая девушка умерла. Ведь много самозванцев. В каждой параллели разгуливают десятки Шамаш, но я одна! — Она с силой пнула ящик, он снова не поддался. — Почему ящик не ломается? — доктор молчал. — Отвечай! — мурашки побежали по спине молодого человека.

— Я завязал нитку на замке с его внутренней стороны.

Шамаш повертела замок.

— Хм. Действительно. — Она вытерла слезы. — Развязывай.

— Я не могу… Вырь не хочет, чтобы ты их видела. — Произнося эти слова, Ламор развязывал нитку. После, он долго задавался вопросом, как вышло, что он подчинился. Ведь кокон его никто не трогал и Шамаш не колдовала.

Девушка опустилась на колени, аккуратно просмотрела письмо за письмом. Вдруг взвыла и горько заплакала.

— Убили… — спина ее сотрясалась. Доктору стала так горько и жалко беглянку. Он положил руку ей на спину, хотел утешить, но не знал как.

— Я на самом деле пришла попрощаться, а потом вспомнила, в письмах может быть вязь…и вот! — Она, трясущейся рукой, бросила Ламору письмо. В нем Острад аккуратно срисовал вязь для рапорта. — Я пойду…

— Куда?

— Нужно кое-что сделать пред уходом.

Шамаш поднялась и направилась к двери, ведущей в комнату с ключами.

— Шамаш погоди. Дай лекарство!

— У меня нечего нет. — Равнодушно сказала девушка, не оборачиваясь.

Она уже повернула ручку. Звякнул дверной замок. Ламор подбежал и захлопнул дверь. Шамаш еще раз дернула ручку, но дверь не поддалась, доктор крепко держал ее.

— Ты должна понять как мне нужно это твое мифическое лекарство.

— Отпусти дверь!

Доктор встал перед Шамаш, закрыл телом выход и подпер дверь спиной. Ей пришлось отступить назад.

— Просто расскажи мне…— взмолился Ламор.

— Выпусти меня!

— Говори! — Переборов себя, потребовал доктор.

— У меня нет лекарств. — Стояла на своем беглянка.

Ламор схватил ее и надавил на плечи. Лицо Шамаш исказилось: беспомощную скорбь сменила яростная агрессия.

— Я не хочу отнимать его… Правда! Расскажи мне сама. Где ты его прячешь?

— «Отнимать», говоришь, не хочешь …

Шамаш склонила голову. Доктор наблюдал, как слезы ручьями катились по щекам беглянки, а ее искусанные губы, что-то непонятно говорили. Внутри у Ламора все зашевелилось. Он инстинктивно приблизился, пытаясь расслышать, что же говорит Симерия. Шамаш резко и злобно улыбнулась. Молодой человек вздрогнул.

— Милый доктор, что это за чудной запах? — Сказала она, не поднимая головы. В нос Ламору ударил запас мебельного лака.

— Откуда это?

— Неужели? Я слышу шаги? — Слезы текли прямо в рот девушки, глатая их, она все шире расплывалась в улыбке:

— Постой-ка… Ламор, зачем ты ослушался отца?

Комната расплывалась перед глазами молодого доктора. От резкого запаха лака кружилась голова. Отпустив Шамаш, он потер глаза и помотал головой в попытки скинуть мираж. Вдруг доктор ощутил себя маленьким, испуганным до дрожи мальчиком.

— Шамаш, что ты делаешь?

— Смотрю, тебя ноги не держат? — Она подняла голову, волосы прилипли к щекам. Молодой человек, сосредоточив все свое внимание, пытался удержать комнату на месте и не упасть.

— Сено. Яркое утро. Ведь ты любишь маленьких пушистых зверят? — Шамаш безумно и гневно взглянула доктору в самую душу.

— Люблю…— поддался наваждению Ламор. Он уже был не в землях Верлиоковых. Он снова был ребенком и играл утром в родовом доме с любимыми шулами.

— Ой! Кто это?! — страдальчески спросила Шамаш.

— Это отец. Он уже идет сюда… И забирает малюток. Нет, пап. Погоди. Оставь хотя бы одного! — взмолился Ламор и попытался схватить отца за пиджак. Но когда пальцы его сгребли воздух, он вдруг опомнился и растерянно посмотрел по сторонам, потом на Шамаш и так и застыл с протянутой рукой. Девушка звонко расхохоталась. Она дважды шагнула назад. И Ламор синхронно с ней сделал два шага вглубь архива. Шамаш, пружинистым мягким шагом обходила Ламора, хищно описывая круги вокруг загнанной жертвы.

— А что же будет дальше, Ламор?

— Прекрати… — Комната пропадала и вновь появлялась перед глазами молодого человека.

— Что же будет дальше? — Доктор сопротивлялся изо всех сил. — Расскажи мне!

Наконец полки архива потемнели. Появилась старая домашняя лаборатория. Запах лака смешался с ароматом дымящихся ядов. Ламор то и дело оглядывался на приоткрытую дверь.

Поверх воспоминания раздался голос:

— Мальчик что это за запах?

— Папа покрыл все двери в комнатах бардовым лаком. От него я плохо сплю.

— А твоему папе он не мешает спать?

— Чаян и папа не живут здесь.

— Почему?

— Потому что они меня бросили…

— Да! Верно! — Воскликнула Шамаш. Доктор снова видел ее и себя настоящего. — Может тебе сесть? Посмотри у тебя такие ватные ноги еще секунда и ты можешь больно упасть… Садись! — Шамаш указала на стоящий рядом с ней стул. Ламор боролся с бешеным головокружением, опираясь о полки архива, подошел к стулу. Хотел сесть, но Шамаш ловко пнула стул, и доктор упал на пол.

— Смотри куда садишься!

— Зачем? — Ламор попытался подняться, но не смог даже опереться на руки.

— Не стоит пытаться, побереги силы… — Шамаш опустилась на колени и близко наклонилась к голове Ламора. — Расскажи мне, что было дальше.

Комната архива безнадежно исчезла. Ламор всем своим существом подчинился наваждению. Он еле доставал до высокого лабораторного стола. Подпрыгнул и не дотянулся. Мальчик обернулся и прислушался. В коридоре тихо. Он взял табурет, встал на него и оглядев стол, жалобно позвал зверей:

— Тю, тю, тю…— Звери были недвижны. На разных подложках лежали пятеро котят. Трое из них были порезаны. Они доживали свои последние часы. Двое уже погибли.

— Что там происходит? — раздался голос отовсюду и одновременно неоткуда.

— Папа снова проводит эксперименты над шулами.

— Что он сделал?

— Срезал их коконы и отравил.

— Тебе жалко зверят?

— Да, очень! — Разрыдался мальчик. И припал щекой к хрипящему серому животному. Зверь пошевелил своими четырьмя ушами и посмотрел на Ламора мутными налитыми кровью глазами.

— Ты ведь можешь их спасти? Что же ты медлишь?

Мальчик обернулся на дверь, в коридоре по-прежнему никого не было. Тогда он поднял и широко развел руки над столом. Слабое свечение ладоней отразилось от металлической крышки стола. Постепенно засветились все животные даже те, которых Ламор посчитал мертвыми. Золотые вены сплетали новые коконы, а яд испарялся сам собой. Ламор всхлипнув, утер нос и довольно улыбнулся. Где-то глубоко в доме послышались шаги.

— Что ты будешь делать, милый мальчик? Отец накажет тебя… Ведь шулы живы а эксперимент ради которого папа проделал такой путь сорван.

Ламор оборачивался на дверь, смотрел на зверят и снова оборачивался к двери. Мальчик трусил, но рук не опускал.

— Он все ближе…— сказал голос.

И вот коконы сплетены и шулы окончательно здоровы. Шаги стихли. Мальчик слез с табурета и оглядел лабораторию в поисках корзины для животных. Волнение отлегло от сердца. Вдруг, кто — то с новой прытью возобновил свое движение.

— Он возвращается. — Крикнул мальчик. — Останови его!

Ответ:

— Не могу. Это уже случилось…

Дверь распахнулась. Вошел высокий человек с жесткими чертами лица. За его спиной в коридоре стоял другой мальчик похожий на вошедшего мужчину. Это был Чаян, он испуганно смотрел на брата. Отец твердо выбросил вперед руку, звери за спиной Ламора зашипели. — Я только хотел поиграть с ними. Не забирай зверят. Вы уедете завтра, а мне одному скучно. Я буду ухаживать за ними, обещаю! — Крикнул Ламор и зажмурился. — Пусть, когда я открою глаза, тебя здесь не будет, ты злой!

— Открывай. — Раздался все тот же бесплотный голос.

Мальчик открыл глаза и вскрикнул. За место отца над ним нависает Ламор, только взрослый с таким же угрожающим ворожением лица как у отца. Он сказал:

— Кто тебе дал права распоряжаться жизнью этого зверья? — мальчик был уверен, что это булл его отец, но выгладил он, отчего-то совсем не так: от папы осталась только мимика и движения. — Вечно мешаешься под ногами! — Мужчина схватил мальчика за ворот и встряхнул. — А ведь ты сказал, что никогда не станешь таким как я? Посмотри на себя? Готов на все положить, лишь бы удовлетворить свое любопытство в «ремесле», поступился моралью. Да что там мораль, поступился страхом.

— Я не понимаю…— Взмолился мальчик. — Не убивай зверей.

— Он уже убил их на твоих глазах. Вспомни! Это был жестокий урок. А теперь сосредоточься. — Сказал голос.

— Зачем тебе лекарство? Зачем тебе эта девочка? — Мужчина тряс мальчика, который так напугался, что не мог выдавить из себя не слова.

— Вот так я чувствую себя, когда ты, наивный, смеешь давить на меня. — Сказала Шамаш.

Ламор ничего не отвечал.

Беглянка смахнула слезу с его щеки:

— Тебе не идет…

Шамаш убрала волосы с виска доктора и медленно провела пальчиками по свежему не заживающему порезу. Встала, сняла с подвязки святящийся пузырек и снова склонилась над доктором:

— Все это время тебя интересовала только это. — Она поставила пузырек рядом с глазами молодого человека. Ламор посмотрел на лекарство и не как не мог придти в себя. — Ты догадался о подвязках и в Тууме просто искал его… Не так ли?

— Нет.

— И когда сказал «Если бы моя воля»… Кто из нас на самом деле наивен?! Я глупая уже размечталась…— Шамаш осеклась, глубоко и громко вздохнув, встала. — Так вот она, твоя воля! Упивайся ей…

— Нет, нет…все было не так.

— Встанешь еще когда-нибудь на моем пути?

Голова Ламора снова закружилась. Предвкушая следующую пытку, он отрицательно покачал головой.

— Вот и славно. Вот и молодец. — Шамаш перешагнула его и ушла.

* * *

— Ай беда…— Вырь вбежал в архив, споткнулся о лежащего на полу Ламора, падая кувыркнулся через себя и остался валяться рядом с доктором. — Извини.

— Не чего, меня сегодня уже растоптали, ты не первый. — Пробормотал Ламор.

— Извини. Я честно ни сном, ни духом. — Вырь удивился. — О, жижа.

— Она оставила ее.

— Порадуйся. Это то лекарство, о котором ты всю дорогу толдычешь.

— Оно мне дороговато обошлось…

— Содержимое этой баночки стоит в сотни раз дороже того, что ты отдал. Однажды в деревне, в которой мы останавливались во время перехода, началась эпидемия и Шамаш не отдала жижу. Но потом какая-то девочка попросила у нее чуть, что бы залечить ранку на колене и эта ей помогла. Во время перехода, была тьма нуждающихся, и некто нечего не получил, а тебе отдала последнее.

Вырь посадил доктора к стене и сел рядом.

— Ох, ну и деньки настали! Прости, доктор, я не могу оставить у тебя этот пузырек. — Ламор не отреагировал. — Вижу, ты несказанно расстроился! Но к твоей радости и забрать не могу. — Вырь вытащил из волос пустую баночку. Перелил туда чуть больше половины света. — Это все что у нас осталось, а без света, боюсь, мы не протянем долго. Это останется тебе. — Вырь протянул пузырек Ламору, тот нехотя взял его.

— Как оно работает?

— Начнем с того, что это не лекарство. Я сам толком в нем не разбираюсь. Одну каплю растворяешь в стандартной бочке. Потом добавляй из этой бочки по ложке на один графин. И можно пить. Советую не увлекаться. Хотя это все для тебя пустой звук пока сам не выпьешь.

— Это тебя вылечило?

— Да. Только Шамаш дала мне целую каплю, не разбавленную водой. Дальше сам видел что было. Неужели Шамаш тебе не объяснила, что делать с жижей?

— Думаешь мы пили чаек и она в торжественной обстановке передала мне пузырек с инструкциями? Оглянись вокруг: я валяюсь на полу вокруг бедлам. Спасибо, что хоть не отпинала на прощанье.

— Почему она так обиделась?

— Потому, что я грубо наставал, что бы она отдала лекарства…

— Тебя глаза подвели. Напоролся на ее внешность и отхватил сполна горькой. И так бывает. Помнишь охотника, которого мы «убили» у двери с фонарем в старом городе. — Память доктора была выпотрошена. Ламор напряг ум, чтобы вспомнить события ближайшего прошлого. — Он тогда стоял пока ты его ножом не пырнул. Мне просто интересно догадался ли ты? он мог сломать Шамаш шею одним движением. Почему охотник стоял не шелохнувшись? Думаешь, он ждал пока мы придем и вырубим его?

— К чему клонишь? Говори, я не в том состоянии…Рассуждения мне не даются. — Связные мысли упорно не приходили в голову доктора.

— Даже в ослабленном состоянии: не спавшая и не евшая… Она смогла удерживать охотника, контролируя его тело и разум. Не только для того, чтобы уберечь себя, но и обеспечивала нашу безопасность. Я ведь предостерег тебя в людской, почему не послушал? Шамаш далеко не «слабая девочка»… Ламор, Ламор…— Вырь дружески хлопнул доктора по лбу. — Я по началу думал, ты отверг ее «нежные чувства». — Вырь обнял себя и повертелся с меланхоличным ворожением лица. Глаза Ламора округлились. Он открыл рот, что бы ответить, но не нашел подходящих слов. Доктор не на шутку взбесился и стукнул беглецу в нос, пока тот паясничал.

— Ой, больно! Думал, кишка тонка, ответить достойно. — Ламор замахнулся. — Ладно Ладно… Беру свои слова обратно. Извини. Что нагнетаешь сразу?! — Из носа потекла кровь. Вырь удивленно покосился на доктора и задрал голову вверх, зажимая нос. — Ты смешной без очков.

Ламор злобно зыркнул на беглеца.

— Это я так сказал… Вдруг ты не знал.

— Что за светящаяся субстанция?

— Шамаш говорит, что это жива, но я называю ее жижа. В душе не чаю, откуда это у нее.

— Ты о ней вообще что-нибудь знаешь? Путешествуешь и доверяешь непонятно кому.

— Знаю что в параллелях она уже второй раз. После первого раза оставила жутковатые легенды о себе, после этого имя стало ее нарицательным. Модники называются им на права и налево, особенно во второй империи. Потом был большой пожар после, которого она куда-то пропала и появилась только в переходе. Тот самый пожар, который устроили маги, защищая права на существование.

— Ты имеешь в виду «Пожарище-косторовище»?

— Да. Тут что-то не чисто… Маги будто прикрытие. У меня пока нет доказательств, поэтому не расспрашивай. — Вырь вышел из задумчивости и возмутился:

— Ты на себя посмотри! Сам связываешься с кем попала, например с нами. — Беглец хихикнул. — И Мирг еще, и еще…— Вырь замолчал.

— Что еще? Я выслушаю тебя раз сегодня день откровенных разговоров.

— Не чего, пошли. Есть дела.

— Закончи фразу иначе не пойду некуда.

— И еще, и еще… И еще влюбился в Забытую! — Выпалил Вырь и вскочил, увернувшись от меткого удара.

— Бред! Мне нужно было лекарство. Да это цинично и я наказан за эгоизм.

— Опять сам себя обманываешь. Мне мог бы и сказать.

— Ревнуешь? — ухмыльнулся Ламор.

— Нет. — Добродушно и честно ответил Вырь. — У меня к Шамаш очень глубокое чувство. Ты любишь, леса поля, реки, свою родину? Готов защищать ее от Гелов? — Вырь кивнул мол «делай выводы» — Вот есть великая природа, а есть шаманы, которые сливаются с ней. Природа — это шаман, он слышат ее и чувствуют, живет ей. Шамаш как природа, только дурная. — Вырь подбирал слова. — Да, дурная немного. — Беглец прилип взглядом к Ламору и не отставал, ожидая ответа.

— Да кто ты такой чтоб я с тобой откровенничал? — Ламор покраснел не то от стыда не то от злости.

— Научился помалкивать? Добро пожаловать в жители первой империи. Теперь можешь считать себя местным. И в глаза еще смотри мельком и будто всю жизнь здесь жил. Эгоизм, отстраненность и недоверчивость — у тебя полный набор. — Обиженно и с укором сказал Вырь. Беглец протянул руку доктору.

— Сам встану… — Опираясь о полки, Ламор поднялся. Доктор злился на себя, на Шамаш, на Выря. А на Выря злился, так же как и беглянка, за то, что он все время называет вещи своими именами, не боится озвучить то, что окружающие пытаются смолчать.

* * *

Старое русло реки Дубаш дышит покоем. Вода давно ушла. Оставив после себя рытвины в земле и холмы. Колючая трава покрывала низкие сопки как густая шерсть. Ламор и Вырь по грудь тонули в ней. Оба стояли на склоне не большой сопочки. Уже наступил вечер, и солнце пекло спины молодым людям. Вокруг стайками летала мошка, лезла в глаза.

— Что мы тут делаем? Как это далеко от дома? Отсюда будете перемешаться в Вавилон? Где Шамаш?

— Что за очередь глубокомысленных вопрос? Успокой свой поток сознания, доктор. — Беглец вглядывался куда-то вдаль.

— Что-то непохоже, что бы она торопилась…

— Мы бы не перенеслись одни. Сначала она, потом мы. Следуем карте, заложенной в билете. Как работают билеты, тебе не нужно объяснить, человек заучка? — огрызнулся Вырь.

— Шамаш рылась в моих воспоминаниях?

— Именно. Для такой старой души как она, это сущая безделица…

— Возможна ли обратная связь?

Вырь уставился на доктора:

— Да. Закон вселенной помнит о каждом. Даже Забытые подчиняются Кону. Что ты помнишь?

— Я бежал по лесу. Осень. Сначала, решил, что Шамаш от кого-то убегает, но потом оказалось, она ищет. Поднявшись на сопку, я осмотрел лес сверху и заметил вдалеке область, где не росли деревья. Побежал прямо туда. Сапоги Шамаш слишком большие, да еще и дырявые. Острые ветки ранят ступни. Я подбежал к краям огромной ямы. Яма засыпана мертвыми телами. Углубление в земле вроде естественного происхождения. В нем растут деревья, как иглы, натыканные в игольницу. Кто-то пытался выкорчевать их, но нечего не получилось. Из-за этого корни торчат в разные стороны. Шамаш спустилась прямо в яму и стала обшаривать карманы убитых. Я искал оружие. Нырял в один карман за другим. Дальше, она пробралась в самую гущу тел, перевернула кого-то и достала из под него меч без рукояти. Сняла с мертвой женщины рубаху, завернула в нее меч. Рядом лежала чью-то сумка. Я, второпях, схватил ее и запихал туда лезвие, взглянул еще раз на женский труп, с которого только что снял рубаху. Шамаш прикинула размер своих ног и ее. Сняла дырявые сапоги — напялила сапоги мертвеца. Кто-то приближался. Я по трупам побежал к ближайшему дереву. Забилась под корни. Это охотники привели человека к яме. Жертва визжала. Охотник скомандовал:

— Добить!

Я услышал сдавленный рев, потом что-то хрустнуло. Тело бросили на корни дерева, под которым пряталась Шамаш. Теплая густая кровь капала мне на голову. А Шамаш только и повторяла: «Живая, живая. Живая…». Охотники ушли, а она еще долго сидела в корнях.

— Мысли слышал?

— Только смотрел ее глазами и чувствовал. Почему Шамаш, так и осталась сидеть среди трупов. Я бы поспешил убраться оттуда.

— Куда убраться? Кто сказал, что в другом месте лучше? Это были последние бешеные дни перехода. Мы разделились. Я искал брешь в завесе, а Шамаш пошла, раздобыть оружие. Она не отчитывалась, где достала его. Ты странно удивлен… Сам сказал, что переход страшное и опасное дело. Представлял его как-то иначе?! Все бойни выглядят одинокого…

— Ты остановил ее, если бы узнал, где она берет оружие?

— Нет. — Честно, не раздумывая, ответил Вырь. — Тела в яме, такие же беглецы, как и я… Охотники убивали в том лесу сотнями. Я не хочу закончить также, поэтому… Поэтому мне все равно, где Шамаш берет средства для защиты, пусть даже в яме с трупами. Пока я искал брешь, мое положение было таким же плачевным, как и ее положение в яме. — Вырь вдруг снял всю защиту.

— Вот он. — Воскликнул беглец. — Я хочу это видеть!

— Ты зачем панцирь снял?

Вдали показалась фигура человека. По мере приближения человека, доктор разглядел мужчину в форме совета высшего шестнадцатого круга.

— Сбрасывай все защиты! Сейчас все пропустишь… — посоветовал Вырь. Горячий порыв ветра подул в лицо молодым людям и сдул мошку. — Она уже здесь. — Шамаш шла через поросшее русло навстречу человеку в форме.

Беглец дернул Ламора за руку:

— Давай же!

Ламор снял защиту и застыл в изумлении. Вокруг каждая венка коконов сплеталась в толстые канаты. Сильный ветер притягивал нити к фигурам, двигающимся полю. Доктор попытался сдержать свой кокон.

— Отпусти. Сейчас мы увидим их вены…

Ветер собирал канаты в огромную спираль. Трава стелилась к земле по рисунку спирали и ложилась то в одну, то в другую сторону поворачиваясь к солнцу поочередно светлой и темной стороной. Наконец фигуры сошлись. Спираль из золотых канатов бесконечным столбом ударила в небо. Ветер крепчал и даже свет солнца потускнел. Сияние пронизывала столб и растекалось по земле.

— Ты видишь?! Ты видишь? — Вырь в восторге толкал Ламор плечом не смея оторвать глаз от канатов. Спираль быстро росла в диаметре, вращение ее набирало обороты.

— Сейчас почувствуешь голоса. — Предупредил беглец. — Не паникуй…

— Почувствую?

— Как тебе новая жизнь? — Задал вопрос мужчина, тогда Ламор понял, что имел в ввиду Вырь. Доктор прочувствовал голос. Звук доносился не из уст говорящего, губы его не двигались, а из тела доктора, глубоко в самой груди. Шамаш и мужчина, со стороны смотрящих, просто стояли и смотрели друг на друга, диалог протекал, где то в другом пространстве.

— Горькая…

— А моя…

Шамаш перебила собеседника:

— И твоя горькая!

Мужчина насторожился.

— Маркомир, Нуку убили…— пояснила Забытая.

Горечь вскипела в груди беглеца и Ламора. Спираль остановилась на мгновенье и закрутилась с еще большей скоростью и силой. Вырь опустился на колено, парень тяжело переживал этот кипяток в груди.

Мужчина замахнулся. Ламору ударило в висок чувство неминуемой беды. Шамаш крепко обняла мужчину как раз в тот момент, когда он собрался опустить кулак.

— Не казни землю, не она убила ее. Люди…— Сказала Шамаш, уткнувшись в грудь брату. — Их накажем сполна...

Маркомир опомнившись, опустил руку и ответно обнял Шамаш.

— Куда твой путь? — спросил он.

— Наверх. Домой.

— Домой? Нас никто не ждет. Боюсь, что…

— Не говори! — всхлипнула Шамаш. — Не говори…— более спокойно повторила. — Меня отцы ждут… Ждут как прежде!

— Я уйду вниз. Убегая тогда, мне представился такой путь. — Маркомир опустился на колени и взглянул в глаза девушке. — Я дойду до конца, извини…

— Твоя идея «конец пути», моя идея «возвращение домой». Мысль о возвращении спасла меня в бездне. Спасет и теперь. Думаю, Отцы отправляли нас сюда для какой-то задачи. Есть, некая большая цель.

— Ты помнишь лица Матерей и Отцов, цель свою помнишь, обещанья или возраст? Нет. И я не помню. Никто не помнит. Поэтому возьму все сначала.

— Я домой!

— Хорошо. Иди. Пусть дорога будет мирной. Я позабочусь о памяти Нуки. Если ты помнишь дом, может действительно стоит вернуться… А мне терять нечего. Ты не трать время, уходи пока есть возможность.

— И что я скажу, когда Отцы спросят по совести? Что я скажу? — Вопросы Шамаш жадно, по-звериному отдавались в груди шамана и доктора. — Я узнала их за короткие сроки, — она махнула рукой, имея в виду обитателей параллелей, — считают нас смирными и жалкими, ждут покорности…— Шамаш рассмеялась. Спираль сузилась в тонкую иглу, Ламору казалась, что душа ушла из тела, остался только злобный смех. Ясно, что Маркомир темный Бог, но Шамаш пугала своим истинным нутром, гораздо больше чем ее брат. Ламор усомнился в том, что она «природа» как сказал ему Вырь, девушка больше напомнила ему ночь или черноту на дне колодцев с давно ушедшей водой.

— Хорошо…позволь хотя бы помочь. — Маркомир развернул спираль до прежних размеров.

— По возвращении домой я не буду выслушивать, что это брат поборолся за честь Рода, что сестра или сосед отплатили обидчикам за поруганную честь. Это мой брат и сосед мстят, а мне оправданье нет! За чужой спиной не борются, чужими кулаками не воюют… Я тоже буду поднимать топор, рубящий руки, что нас били. Мы больше не подставим вторую щеку… Пусть забыла лица Матери и Отца, зато помню, что они есть…Этого достаточно! Дома нас всех ждут, но многие уже не вернуться. — Все замерло вокруг и внимало словам Забытого Бога. — Достанется всем, кто убивает нас. Достанется в стонах, в ненависти, в крови… Помнишь? Как берегли свято друг друга, а теперь что они сделали с нами? — Маркомир не смел шелохнуться и слушал. Без стыда, но с гордостью и проникновенно. — Знай: не кто нас не спасет, если мы себя не спасем… И не кто за нас не заступится, если сами за себя не постоим. И не кто их не убьет, если мы их не убьем. Убью Демона! Пусть он на земле лежит, а не я или ты! Параллель так решила сама, они виноваты, пусть горят их дома, а не наши. Пусть их понапрасну ждут, а не нас. Убью Гела, хоть одного… Сколько раз увижу, столько раз и убью!

— Лад! — одобрил Маркомир и, свернув спираль в шар, добавил:

— Измена себе самому, самая печальная измена на свете! Разжигая костры мести, не забудь про дом, не вязни тут...

Шар сжимался, становясь все белее и белее. Доктор от яркого света зажмурился и отвернулся. Беглец дернул Ламора за руку:

— Знаю, ты уже не хочешь нашего возвращения, но от судьбы не уйти. — В ушах гудело все громче и Вырь перекрикивать гул. Он сунул в руку молодого доктора мятый билет:

— Спрячь его в самом надежном месте! Добро?

— Добро! — ответил Ламор. Вырь толкнул доктора на землю. Сам отпрыгнул как можно дальше. Прогремел взрыв. Беглец и Забытые исчезли. Ламор весь в копоти стоял посередине черного обугленного пятна. Доктор затоптал местами загоревшуюся траву и огляделся, растерянно помотал головой. Он был совсем один на много километров. Надел панцирь и побрел туда, где, по его мнению, должны быть люди. Деревню он нашел быстро, но ни в той Богами забытой деревушке, ни в следующих поселениях не оказалось ключей. Через шесть дней, с Божьей помощью, Ламора вернулся домой в земли Верлиоковы.