Глава 3

Глава 3

После ухода гостей Пасита долго медитировал, почтидо самого вечера. Затем попытался уснуть, но едва не сошел с ума — егопостельвсе еще хранила аромат телаКиры, вытаскивая на поверхность самые темные желанияи фантазии. Спать здесь — оказалось серьезным испытанием для еговоли, но и перелечь на другое место он не смог себя заставить, так и мучился, пока снова не всколыхнулась сила. Пришлось подняться и медитировать.

На этот раз сосредоточиться удалось с трудом, и тин Хорвейг понял, чтоеще одну подобную ночь он не выдержит. Поначалу, когда пришли эти сны, ложась в постель он только и мечтал, чтобыдевчонка снова оказалась в его власти. Но просыпаясь, чувствовал себя из ряда вон плохо, становился нервным, несдержанным, едва контролировал эмоции и силу. Когда же сны прекратились, он чуть не сошел с ума от желания вернуть их и вымещал свой гнев, буквально избивая Киру на тренировках: “А ведь понимал, чтоей нечего ему противопоставить!” Но еще хуже было то, чтообъяснял он свои срывы желанием добиться от нее выплеска силы: «Идиот! Тупой дуболом! Чем я лучше тогоже Харилы? Мог бы включить головуи хоть чуточкуподумать, что девчонку так не проймешь!».

Окончив сеанс медитации, Пасита почувствовал себя лучше, но расслабляться не стоило. Теперь он понимал, чтосны эти ни к чему хорошему не приведут, а потому былсогласен от них отказаться. Темболее, чтоне терялнадежды обрести все это позже и взаправду. Защитник заварил себе полную кружку сон-травы и выпилдо капли, сплюнув попавшие в рот венчики.

Не смотря на сонный отвар, Пасита все равнопроснулся рано. Могучий организм быстро расправился с какой-то тамтравкой, а мысль о том, что в этот самый моментдевчонка и ничтожество возможно смотрят совместный розовый сон, заставила покинуть постель, и ноги сами понесли его к дому Киры.

***

Нааррон тихонько проскользнул в избу, когда темное зимнееутро еще только готовилось вступить в свои права и не успело озарить горизонт на востоке первыми лучами зимнегосолнца. Он замер в нерешительности, не зная в какую из двух комнат податься. Чтобы не разбудить домочадцев адепт присел на лавку и решил подождать, пока кто-нибудь проснется.

На столестоялоблюдо с пирогаминакрытое чистым полотенцем, вышитым по краю петухами. Пахли они весьма аппетитно, и Нааррон понял, насколько, оказывается, проголодался. Бурная ночь выжала из него всесоки, и теперь, когда эйфория отступила, он почувствовал себя совершенно вымотанным. Спать всеже хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь — под носом.

Он утянул один и принялся жевать, задумчиво глядя в окно, но видел там не заснеженный двор с расчищенными тропинками, а черные, как ночь, волосы Глафиры, ее белоетело, алый рот, приоткрытый в сладостном стоне. Воспоминания были настолько свежи, что адепт будто почувствовал руки девушки на своих плечах. Ее губы, бесстыдно ласкающиеего тело, таккак он и не мечтал в жизни. Ее темные, бездонные глаза, загадочно сияющиеиз под пушистых ресниц. Казалось, будто он еще слышит ее дыхание и хриплый шепот: «Спасибо»…

— Заучка? — на плечо легла рука.

Друг вырвал Нааррона из мира грез, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— А?

— Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, — тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, не смотря на все потуги Нааррона совладать с собственной мимикой. — Зау-у-учка-а! — протянул радостно Защитник. — Да ты сартоговловелас, дружище! — Крэг одобрительно приобнял адепта за плечи.

— Поди к сартогам! — в тон ему ответилНааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул.

Друг выглядел усталым, глаза осоловели, а движения сталивялыми, почти как тогда, когда они не жалея сил торопились в Орешки: «Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди прямо тут на бок повалится».

— Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай! — Крэг расположился напротив и, подперев голову рукам, придал лицу крайне заинтересованное выражение. — Мне нужны подробности. Особенно подробности! — он изобразил улыбку-оскал и захлопал ресницами.

— Ты что, это серьезно? — Нааррон возмущенно повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.

— Нет конечно, — сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить, — но не могу же я над тобой не поиздеваться.

— Я так и подумал, — вяло кивнул Нааррон, всемвидом показывая, насколько он выше этого и снова впал в прострацию доедая пирожок.

— Шел бы ты спать, дружище, — Крэг хлопнул адепта по плечу. — Эк тебя эта девка умотала, после такого хороший сон — то, что нужномужчине. Уж поверьмне, — он заговорщически подмигнул и указал на дверькомнаты, из которой вышел: — Там на лавке постелено.

— Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и сделаю. — Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, котораятомилась в кринке на печке, и, утерев белые усы, усталопотопалв комнату.

Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был странный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. ТолькоКира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколькоэто вообщебыловозможно. Ничего подобного с нимещене случалось, хотя Крэг не былобделен женским вниманием, каки большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка.

Осознание, чтовсе это ничто иное, каких с Кирой обоюдное желание, сводило с ума, заставляя кровь кипеть прямо в венах, ведь тело так и не получило желаннойразрядки, напоминая, чтовсе это лишь грезы не более, и Крэг внезапно понял, чтобоится. Боится, чтоне сможет держатьсебя в руках рядомс Кирой.

Он припомнил вчерашнийвечер, их поцелуи, огонь силы, разгорающийся в ее глазах, которые смотрели на него снизу вверх, заставляя парить над землей от счастья. Сдержатьсяи вчерабыло сложно, что же будет сегодня? Завтра? В головевсплыли словаПаситы: «Побольшемедитируй… Держись от нее подальше...». Не об этом ли говорил ублюдок?

Крэг тяжко вздохнул и отер ладонями лицо, прозревая. Напрашивался неутешительный, но очевидный вывод — то что происходит, не имеет отношения к реальным чувствам. Доказательством тому его собственное поведение в Птичьем Тереме. Тогда он еще не зналКиру. Да он ее даже не видел, а ведь былготов выпрыгнуть из повозки, чтобы оказаться рядом! Бежал, будто верный пес на запах хозяина. Спасибо Нааррону — привел в чувство, не позволил натворить глупостей. Чтоэто, как не влияние силы? Кстати, о силе. Ее сейчас в нем столько, чтоеще чуть-чуть и он захлебнется.

Крэг едва сдержался, чтобыне сплюнуть на пол от досады. Тин Хорвейг расщедрился на добрый совет, оказал милость! Но хуже вдвойне то, чток нему и правда стоит прислушаться. Нельзя же отрицать, чтоПасита говорил об этом не на пустом месте?

«Он… — кулаки непроизвольно сжались, — да он же попросту чувствует тожесамое, находясь рядом с Кирой!»

Крэг разозлился и едва не стукнул по столу от досады. Можетвсе, что им снилось на троих, попросту его защитаот потери контроля? Эдакая вот странная, но чегоеще ждать от тин Хорвейга? Крэг, постарался отбросить неприятные воспоминания, вчера у негоне былона них времени, а вот теперь встали перед глазами некстати. Как бы то ни было, но нужно что-то делать. Крэг внезапноосознал, чтоидея остаться здесь на постой не так хороша, как поначалуему показалось. Сколькоеще он выдержитподобных ночей?

— Держисьот нее подальше… — пробормотал он тихо и горькоусмехнулся, уже умирая от тоски по вчерашнему вечеру.

“Может уехать к болотам, каки планировали? Подождать тамв каком-нибудь городке, а Нааррон с Кирой подъедут позже? — этот вариант Крэг отмелсразу, — А если тин Хорвейг сорвется, кто тогда защитит Киру?»

Никто не осмелитсявстать между ней и Защитником, если тот переменит свои планы и поддастся влиянию силы. Надеяться только на то, чтоее защитит имя тин Даррен точно не стоило. Во-первых, он всегда сможет оправдаться, чтоне смог с собой справиться, но для Киры будет уже поздно. А во-вторых, он хорошо слышал слова Глафиры о том, чтоКира залезла к Защитнику в постель. Значит ли это, чтотин Хорвейг уже делал попытки раньше? На сердце сталотревожно.

«Решено. Я остаюсь!»

Воздух в горнице сталраскаляться, и Крэг понял, что не справляется с рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворилкалитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.

— Молокосос! И куда же ты так торопишься?

— Не твое дело!

Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало еще перед тин Хорвейгом опозориться.

— Проблемы с самоконтролем? — вкрадчиво спросил тот, радостно улыбаясь.

— Чего тебе нужно? — Крэг намертво застрял в калитке.

— Кире пора на тренировку, — ляпнул не долго думаяПасита, хотя шел сюда вовсе не за этим.

— На тренировку?

— А что, есть кто-то еще, ктопосле смерти Каррона подумал о том, чтобудет с ней? Что-то Махаррон не сильно спешил на помощь внучке!

Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу — у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков прямо на занятиях не бывает. Наконец, он нашел что ответить:

— Ты, конечно, прав, но как-то твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказалсмердит.

Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлыраспадались, узорискажался, заставляя его чувствовать себя, что тот новичок. Еще никогда в жизни он не был такимсильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию для нужноймыслеформы при такомсостоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал — получится чтоугодно, но не то, чтонужно.

— А я смотрю, тебя так и распирает, — усмехнулся Пасита и прищурился.

«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!», — подумал с негодованием Крэг.

— Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо.

Всем видом показав, что разговор окончен, тин Хорвейг попытался пройти мимо, но Крэг будто врос в землю. Пасита остановился и усмехнулся, глядя себе подноги, потом поднялголову и с прищуром взглянул на противника:

— Значит так?

***

Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись охотница села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:

— О нет! — вскрикнула она шепотом и упала лицом в подушку.

Ее вчерашнеежелание исполнилось в точности, и теперьона не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашниепоцелуи в сенях… на улице… и в овине…

«Особенно в овине!» — боги, она же сама его туда привела. Да. Если прошлый сон еще можно былосписать на коварство Паситы, то этой ночью — к ее великой радости — они с Крэгом быливдвоем: «Но чтоже он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, чтоя падшая женщина? Тольконе это! Стыдоба-то какая!»

Ей приснилась ночь Киаланы, толькона месте Люты с Ламитой были они вдвоемво всемлесу, и никто им не мешал. Кира, горестно застонав, отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку. Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать: «Может, сказаться больной»?

Душевные метания прервал шум снаружи. Она сначала и внимания не обратила, как вдруг раздался вопль Анасташи:

— Люди добры-ыя-я-а!..

Кира, вскочив с постели, подлетела к окну. Что-то творилось за оградой, но толком ничего не было видно. Безотчетный страхза мать заставил похолодеть. Она стремглаввыскочила наружу, чутьне сбив по путисонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, тольков домашних портах, почесываясь и зевая, вышел из ее собственной комнаты.

— Ты ку…

Кира, выбежалав сени босиком, походя схватив платок, но дажеи не подумала накинуть его на плечи.

—… Куда? — закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. — Иль случилось что? — адепт поспешил обратно в комнату.

Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой обнаружилась Анасташа, на первый взгляд тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.

Пасита и Крэг дралисьпрямо на дороге. Дралисьбез затей и силы, просто обрушивая друг на друга мощные удары увесистых кулаков. У тин Хорвейга уже шла носом кровь, щедро орошая снег алыми брызгами. Скула его соперника наливалась чернотой, один глаз заплыл. Судя по состоянию сугробов вокруг, мужчины успелиосновательно повалять другдруга. Обатяжело дышали, от разгоряченных дракойтел поднимался пар. Защитникиуспелискинуть верхнюю одежду и теперь радовали зевак играющими мускулами, которые не в состоянии былискрыть суконные поддевки. На улице едварассвело, и свидетелями сего происшествия стали в основном управлявшиеся со скотиной бабы, да прочиеранниептахи, которых по какой-то причинене смогла удержать в объятьях теплая перина.

— Ой-ой! Поубивают же! — неубедительно, зато громкл выкрикнула Анасташа, но осталась стоять на прежнем месте у калитки, с неподдельным интересом наблюдая за дракой. — Куда? — она поймала выскочившую Киру за локоть.

— Надо разнять! — мгновенно оценив происходящее, Кира было направилась к дерущимся мужчинам.

— Не лезь, дура! — буркнуламать, снисходительнопоглядывая на отчего-то перепуганную дочь. — Еще и босиком вылетела, а ну в дом немедленно! — и тутже испустила новый вопль, чутьповернувшись в сторону: — Боги, что же это творится-то! — с удовлетворением отмечая, как на улицу высыпают все новые зеваки.

Кира не послушаласьи осталасьстоять рядомс матерью, лишь под неодобрительным взглядомсиних глаз, накинула платок на плечи.

Защитники продолжали мутузить другдруга, и Кира вдругосознала, что Крэг Пасите ни в чем не уступает. Он был очень искусен, ловко уворачивался и контратаковал. Она с легкостью узнавала знакомые чутьли ни с детства приемы и морщила лоб, отмечая совершенно ей неизвестные, которые, пожалуй, не знал и Пасита.

Вот тин Хорвейг повелсяна обманное движение. Пропустил удар в челюсть и оказался на земле, но тут же взвилсяв воздух, вставаяна ноги и одновременно роняя Крэга. Тотне осталсяв долгу и, хитро извернувшись, досталсоперника. Тотснова упал, но на этот раз сверху. Защитники глухо рыча, будто псы, принялись кататься по снегу, нанося короткие удары, напрягая жилы, пытаясь подмять под себя один другого. Во время этой возни они перемещались все ближеи ближе, пока не оказались совсем рядом с калиткой, в нескольких шагах от Киры.

Анасташа поспешно отскочила в сторону, подальше от дерущихся, и беспомощно взглянула на дочь, но та даже не пошевелилась. С лица дочери сошло то перепуганное выражение, и теперь ее глаза буквально пылалигневом, губы былиплотно сжаты, и лишь природная пухлость не позволила им превратиться в тонкую полоску, пальцы до побелевших костяшек сжимали края платка.

Наконец, Пасита не выдержал, его глаза зажглись пламенем. Зарычав, он впечатал в Крэга огненный шар приличных размеров. Тот чудом успел поставить защиту. Брызги пламениразлетелисьвокругс шипением погибая в проталинах.

— Хватит! — рявкнулаКира

ОбаЗащитника вдругее заметили.

— Обуйся!

— Оденься! — гаркнулимужчины в один голос, и зло посмотрели другна друга.

В этот момент из калитки появился Нааррон. Споткнувшись о нижнюю перекладину он едва не упал, но устоял на ногах. В отличие от Киры брат былодет и даже не забылпро шапку. В руках он несее куртку и сапоги.

— Сестренка, чего же ты раздетая выскочила? Холодно же! — он протянул одежду.

Кира, не обращаяна него внимания, обожгла Защитников взглядом, позабыв в этот миг и просны, и пропоцелуи, чувствуя одно лишь безотчетное раздражение. Круто развернувшись, она направилась в избу. Вздернувподбородок за ней поспешила Анасташа, не скрывая довольной улыбки. Нааррон посмотрел вслед своим женщинам, но остался, продолжая сжимать в руках ненужные куртку и сапоги.

Запал у драчунов внезапно закончился. Крэг тяжело поднялся на ноги, освобождая тин Хорвейга, который, не смотря на свое плачевное состояние и залитое кровью лицо, каким-то невероятным образом умудрялся выглядеть вальяжно, зачерпнул горсть снега и приложил к щеке. Пасита принялсидячее положение, привалившисьспиной к плетню. Вытер кровьи неожиданно радостно оскалился.

— А ты молодец, молокосос. Славная драка. — он сплюнул кровьи пересчитал языком зубы, которые каким-то чудом остались на своих местах.

— Я сам будутренировать Киру! — хрипло выдал Крэг.

— А-а! Не угадал. Мы будемделать это вместе. А что? Тебе и правда есть, чему ее научить. Я не против. Но вот наедине я вас больше не оставлю. — Пасита нехорошо сощурился, вспоминая принесенную спозаранку сплетню. — И да. Ты переезжаешь ко мне, поживем пока вместе.

— С чего бы это? — возмутился Крэг.

— Ты следишь за мной, я — за тобой. Такбудет честно.

— Крэг — мойдруг, и он останется здесь! — вмешался было Нааррон, возмущенный такимраскладом, но Пасита его перебил:

— Сделаем ставки, через сколько дней молокосос отымеет твою сестру? Надеюсь, наше маленькое представление достаточно наглядно показало, чтоей с ним не справиться? Или, может, он попросту сожжетво сне избу, потому чтоне сможетсебя контролировать? — Защитник припомнил горящие занавески в собственном доме.

— Но… — адепт не сразу нашелся, что ответить. — С чего ты это взял?

Пасита тяжело вздохнул.

— Я здесь единственный, кто читал Книгу Излома. Пусть и не всепонял, но достаточно, чтобы осознать всюопасность. Таки быть, и вам объясняю: такихкак мы, твоя сестра сводит с ума. Естественно, сама того не желая, и это как-то связано с силой, она растет, а мы теряем голову, не разбирая где наши собственные чувства, а где наносное. Молокосос, ты согласен? И что с этим делать, я так до конца не понял.

Крэг хмурый, как грозовая туча, размышлял, уставившись себе подноги. Наконец, он поднялголову:

— Меня зовут Крэг. Пора бы запомнить, тин Хорвейг, раз ты такой умный.

— Я постараюсь, — покладисто улыбнулся Пасита, — но иногда буду сбиваться. Уж очень ты меня раздражаешь. — он на удивление легко поднялся на ноги.

Крэг не ответил. Хлопнув по плечу Нааррона, прихрамывая двинулся прочь.

— Скажи Кирране, тренировка завтра, где обычно — бросил Пасита и направился следом.

***

Кира ожесточенно нарезала морковь. Лезвие так и мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились какпо волшебству. Нааррон некоторое время завороженно наблюдал за процессом, втайне опасаясь, какбы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, меланхолично уставившись в одну точку и совершенно не интересовалась процессом, пока ее руки будто жилиотдельной жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлебку в большом чугунке на печи.

— Расстроилась? — Нааррон присел рядом на лавку.

— Нет! — Кира встрепенулась, но тут же сникла: — Да, пожалуй, — она выразительно глянула на мать, показывая, чтоне хочет разговаривать при ней.

Покончив с морковью, онаподнялась.

— Что-то не важно себя чувствую. Пойду прилягу, — не дожидаясь ответа, Киранаправилась в свою комнату, позабыв, что теперь там обитают Нааррон с Крэгом.

Брат тихонько скользнул следом.

— Все-таки расстроилась. — констатировал он, наблюдая, какКира отвернувшись смотрит в окно.

— Понимаешь, — она замолчала, пытаясь подобрать слова, — мне впервые кто-то так сильно понравился, что я смоглазабыть обо всем. Смогла, наконец, почувствоватьсебяпросто девчонкой, а не странной охотницей Кирой. Радоватьсяи веселиться… Но как недолго мое счастье продлилось! Крэг… Он с такой легкостью ушел из нашего дома. Я не знаю, что делать? Чувствую себя… А знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!

«Микор?» — все, что происходило между ней и другом — не больше, чем детскиешалости. Пожалуй, толькоего прощальный поцелуйи можно быловоспринимать, какчто-то серьезное. Сейчас Кира это понимала, какникогда. «Пасита?» — она смутилась, с Защитником всебылосовсем по другому: «Еще какпо-настоящему!» Тольковот всегдапримешивалась такаяпорция страха, что и понять ничего толкомне было можно. Естественно, говорить об этом с братом, она не станет.

— А как же Пасита? — задал вопрос Нааррон, будто подслушав ее мысли. — Еслине хочешь не рассказывай — он предупреждающе поднялладони. — Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.

— По договору, — мрачно рассмеялась Кира. — Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, а он отчего-то меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! — охотница справедливо предположила, чтоГлашка позвала вчера Нааррона именно затем, чтобыи дальше чернить ее имя. — Пасита и правда много временина меняпотратил. Уроки, тренировки… Быловремя, когда я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена бытьемублагодарной...

— Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? — не сдержался от скептичного высказывая Нааррон.

— Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?

— И это ты называешь хорошим?

— Пожалуй, нет. — они рассмеялись. — Но ведь и правда эти знания мне еще понадобятся?

— Даже не сомневайся, — Нааррон приобнял сестру за плечи.

— А ты когда вернулся? — внезапноспросила Кира, переводя тему.

— Поздно. Ты, наверное, уже спала. — Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорилапро Глафиру сестра, с тойдевушкой, которая дарилаему себя без остатка этойночью: «Надо все крепко обдумать». — Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.

Когда дверь за братом закрылась, Кира бросиласьничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталасьнеприбранной. Она совершенно не подумала, что до нее тут спал Крэг, и теперь уже запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая ее мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами стала настолько реальной, что Кире даже стало неловко.

— Боги! — Кира зло швырнула подушку в стену. — Да что же это такое?!