Глава IV

Глава IV

Год пролетел быстро. Учёба, экзамены, выпуск… За неделю после которого коридоры Академии полностью опустели. Ученики ушли на практику, выпускников Эстер направил на корабли… Почти всех, кроме пары человек, кто остался на второй год, и меня. Никому не был нужен орхинарец на борту, и, в основном, из-за суеверий. Хотя я не знаю, чтобы кто-нибудь вообще пробовал брать Орхинар на борт, но все твёрдо верили — подобное деяние обязательно приведёт, как минимум, к катастрофе.

В итоге я оказался не у дел. Распределение было обязательным. Ни улететь, ни податься куда-то самому мне не давали. Пока. Может, когда-нибудь я надоем всем своим праздношатанием, и меня наконец отпустят? Или пошлют куда-нибудь. Сидеть сложа руки было скучно. Нет, я, конечно, находил, чем себя занять — в моём распоряжении был целый город, а также школьная библиотека и сад, откуда можно было натаскать хороших сучков и вырезать из них кораблики. Люблю кораблики. Но мне хотелось чего-то… Нового. Необычного. Приключений, свободы, неба, шварки зелёные! Вспоминались часы, проведённые у нактоуза на практике. Я хотел летать. Хотел в неизведанные сектора, на неоткрытые острова, или к Океану… И в сто пятьдесят четвёртый. Мысль найти там Орхинар не давала мне покоя с момента встречи с тем странным орхинарцем. В общем, я хотел хоть куда-нибудь. Только не слоняться без дела в ожидании, когда наконец кому-нибудь позарез понадобится навигатор.

Первым делом после выпуска я написал письмо домой — изредка у меня получалось отправлять письма через Буревестника, ибо он всё ещё иногда летал на Тишь. Ещё мне удалось напроситься на подработку курьером. Правда, ненадолго — пока их постоянный не выйдет с неожиданного больничного, но я и не собирался посвящать жизнь доставке писем. Так, чтобы скрасить будни за маленькое приятное вознаграждение. Тем более, их не интересовало, кто я. А ещё я люблю бегать.

Я исходил и избегал весь город, и за это время успел полюбить его уютные неширокие улочки, рынки, где всегда сновали бойкие мальчишки с газетами и пахло пряностями и хлебом, шумный порт, куда постоянно заходили ослепительно прекрасные корабли, лёгкие и свободные, будто звавшие за собой в бескрайнее Небо… Мне нравилась Белая Крепость. И её люди, которые, несмотря ни на что, улыбались гораздо чаще и искренней, чем жители Тиши. Мне, правда, всё равно не всегда были рады — многие принимали меня за арзарийца, причём за полукровку. Людей из Арзарии — загорелых черноволосых ребят с лукавыми глазами — немного недолюбливали за излишнюю хитрость. У меня с ними сходств было немного, разве что цвет кожи, да и то с большим натягом — они гораздо темнее — и спутать меня с арзарийцем можно было, по-моему, только в темноте и с закрытыми глазами. Но всё же лучше так — их не пытаются поджарить на костре во имя спокойствия царя и его подданных, как орхинарцев.

Я часто слушал разговоры людей, сидя где-нибудь на лавочке и читая книгу. Просто так, мне нравилось наблюдать за людьми, и большую часть разговоров я не запоминал… На то время с уст их не сходили тревожные новости об исчезновении царя. Поговаривали, Драгомир Светлейший сам отправился в некую экспедицию, и корабль его сгинул на севере на предельных высотах. Многие верили, что охотился он за островом-призраком на границе высот, который исполняет желания нашедших его. Одно время эта байка была популярна… Сейчас уже нет, но мне, недавно услышавшему, она жутко нравилась. Остров сокровищ! Как в сказке! Мы с Мелой часто сочиняли подобное… Разве что, пропажа царя эту славную байку омрачала. Меня никогда не волновала политика, и я жил, не особо задумываясь о таких темах, но… Его Величество все любили. Многие чуть ли не реинкарнацией Героя его называли… А что будет теперь? Остался его сын и регент Фукс, глава ОКО, от имени которого меня невольно передёргивало. Во всём винят орхинарцев, и ходят слухи, что мобилизируют корабли на верхних границах… Пока только слухи. Но если к его исчезновению и правда хоть как-то причастны Орхинар, они рискуют перерасти в правду. Может, его найдут? Ну, мало ли, в небе всё возможно. Пусть будет так. Пусть его найдут. Это бы было лучше всего.

Помимо этого, меня весь год преследовали странности. Началось всё с монеты, которую я подобрал в начале года. Мало того, что я так и не смог разобраться, как она оказалась у Юрика, если её забрал Грейн, так я ещё и не смог от неё избавиться. После того инцидента меня терзало жгучее малодушное желание выкинуть её подальше и забыть… Вот только она не хотела, чтобы от неё избавились. Ни один нумизмат её не принял, парочка ребят-коллекционеров раритета с нашего потока рьяно отказывались, что меня крайне удивляло, а когда я терял её на улице, топил в колодце и отдавал детям на развлечение, она возвращалась ко мне тем или иным способом, попадаясь на дороге, в вещах, в сдаче… Я даже высвистнул её с острова раза три. Не помогло.

В том, что она волшебная, я даже не сомневался. Ещё я видел вокруг неё орхикум. Он точно так же, как и вокруг людей, вил чудные едва различимые узоры… Но красные. Как у меня в компасе! Она должна быть орхинарская. Но, шварки зелёные, чего она ко мне прицепилась?

На какое-то время я о ней забыл — учебный год выдался тяжелым. Плюс меня ещё, как назло, преследовала куча мелких бытовых проблем, поэтому вспомнил я о ней только сейчас. Вот только зачем — не знаю, ибо ночи мозгового штурма по поводу её происхождения всё равно плодов не давали.

Так или иначе, я уже неделю болтался в Академии, читал взахлёб книги, нагло спал до полудня и подрабатывал на почте, и неизвестно, сколько бы я ещё пробыл здесь, если бы не череда случаев.

День выдался отвратительно жаркий. Температура спала только к вечеру, и я сменил уютный уголок в библиотеке на не менее уютную лавочку на прилежащей к Академии улице. За эту неделю я прочитал больше книг, чем за все годы в Тиши, и останавливаться не собирался. А как? С такой библиотекой под боком… Нет, я на такое не способен.

Теперь я запал на остросюжетные детективы и уже почти дочитывал очередной, почти добравшись до разрешения лихой интриги...

— И-извини-те...

От неожиданного хлопка по плечу я аж подскочил. Со мной обычно мало кто, кроме Юрика с Алиссией, общался, а с тех пор, как студенты начали разлетаться и друзей определили на корабль, я почти ни с кем не разговаривал, так что подобных жестов от неизвестных не ожидал.

Мальчик, так незаметно подкравшийся, тоненько пискнул и отскочил.

— Привет? — с как можно большим дружелюбием начал я, разглядывая его перекошенное от страха лицо.

Парнишка едва кивнул, продолжая смотреть на меня, как на стадо шварков.

— Лицо сделай попроще, а то напугает кто, таким и останешься, — посоветовал я. Хотя, вряд ли его можно напугать больше. — Ты чего хотел?

— Э-эстер за вами по-ослал, — храбро сообщил паренёк, скорчив другую забавную рожицу, видимо, считавшуюся "попроще".

— Серьёзно, — я встал, быстро пытаясь вспомнить, не водилось ли за мной каких проколов. Но, вроде бы, последний месяц я вёл себя возмутительно прилично. Не считая пары мелочей, но это же мелочи, верно..? Другое дело, если кто-нибудь таки соизволил взять меня на борт. — Благодарю.

Парень вылупился на меня и выдохнул:

— А вы детей едите?

— Не-ет, что ты, — беспечно отмахнулся я. — Только в жертву приношу по вторникам.

Мальчишка вздрогнул и вдруг, к моему удивлению, вякнул:

— А вы можете… Дженни первой..? Она вредная и конфеты мои украла, вот, — паренёк замолчал и попятился.

Ничего себе, наглые мстительные дети! Ужас-то какой. Да в конце концов, как хочу, так жертвы и приношу, будет мне тут мелочь всякое предлагать. Тьфу.

— А вы приходите вдвоём, — серьёзно разрешил я после некоторых раздумий и улыбнулся. — Да. Сначала я предпочитаю использовать кровь маленьких наивных мальчиков, а для завершения ритуала подойдёт и вредных девочек.

В кустах за забором Академии шурхнуло. Мальчик сбледнул с лица и пулей бросился за угол ближайшего дома. Я только вздохнул. Надеюсь, что он просто так гаденько пошутил. А ещё, что до следующего вторника я отсюда улечу.

***

Входя в кабинет Эстера, всегда испытывал священный трепет. К нему заходили только если сделали что-то ужасное или что-то чересчур прекрасное. Я обычно проходил по первой статье. И всегда в компании Юрика и Алиссии — крупные проколы совершались совместно.

В кабинете Эстера ничего не менялось. Всё те же светло-салатные стены, стеллажи с лежащими в идеальном порядке бумагами, вытянутый лакированный стол у окна и пара стульев рядом. В кресле за столом сидел Эстер, вдумчиво изучая перо. Он не признавал вошедших недавно в оборот шариковых ручек, изобретённых деловыми китуанцами, во всём стремящимися к комфорту, а потому писал исключительно перьями, и на столе у него всегда стояла чернильница.

Я поздоровался, он ответил лёгким кивком.

— Садись.

Я опустился на стул, и он пододвинул ко мне стопочку бумаг.

— Тебя берут в Гвардию на испытательный срок, — сходу заявил он. Как всегда спокойно, с непроницаемым взглядом. Никогда не мог до конца понять этого человека.

— Я думал, они больше не берут, — неуверенно протянул я. Распределение в Гвардию шло сразу же после выпуска. Они в основном брали из царской Академии, если им не хватало, добирали из нашей. Попадали к ним только отличники. Дальше приходила очередь Экспедиционного флота. Они не так придирались к аттестату, а их главным критерием была степень не ниже первой. Но я, по всей видимости, во всех случаях пролетал по расе. Оставшиеся могли надеяться на купцов и компании перевозок. Поэтому новость меня, мягко говоря, удивила. Странно это. К ним все мечтают попасть, только свистни. Тогда зачем им я, если меня обошли при основном наборе?

— Как видишь, всё иначе. Им срочно нужен навигатор с высшей. Они летят в двадцатый сектор, — Эстер кивнул на бумаги. — Полгода — твой испытательный срок. По возвращении определится твоя дальнейшая судьба.

— А что им нужно в двадцатом? — поинтересовался я скорее из вежливости. Двадцатый! Не сто пятьдесят четвёртый, конечно, но тоже отлично. Не в моём положении роптать на подобный случай. Двадцатый — один из самых малоизвестных и тяжёлых для прохождения секторов с кучей скальных аномалий… Это не тихий сотый, это настоящий серьёзный полёт! Туда, где почти никто ещё не бывал! Шварки зелёные, просто скажите, где расписаться.

Эстер моего пыла не разделял.

— Они летят на необитаемый остров. Цель — обезопасить, как всегда. Но они не приводят более подробной информации. Известно только, что отряд Экспедиционного флота по какой-то причине отступил, — Эстер пристально посмотрел мне в глаза. — Не спеши. Это будет сложнее, чем ты в думаешь. Гораздо. Если ты в чём-то сомневаешься, ты в праве отказать, в этом нет ничего страшного. Через три дня приходит шхуна Купеческой Гильдии, и они готовы тебя взять. Капитан — мой давний знакомый.

— Нет! — тут же выпалил я. После такого предложения — к купцам?! Небо Великое, да ни за что, я же умру со скуки! — Я хочу в Гвардию. Я знаю, что такое двадцатый. Я согласен.

— Это не все условия, — Эстер положил перо. — Месяца три у вас уйдёт на то, чтобы туда добраться… А после ты не пойдёшь с ними в обратный рейс, а сменишься на Зубке. Попадёшь к другому доверенному капитану уже из Экспедиционного Флота и согласишься на любые условия, что он тебе поставит. Отработаешь у него и будешь свободен, стаж тебе зачтут обе организации. Подробнее о Зубке тебе расскажет старпом, он располагает большей информацией. Это может быть… Рискованно. Ты всё ещё уверен? Я не могу стопроцентно гарантировать твою безопасность до смены.

— У меня может не быть другого шанса, — отозвался я. Да меня и этот более чем устраивает. Шварки зелёные, это же Гвардия! Кто не хочет в Гвардию? А потом ещё и в Экспедиционный? Да и когда ещё будет возможность подписаться на такую авантюру? Всю жизнь таскаться с купцами из пункта "А" в пункт "Б"… Нет. Я лучше рискну. Я мир увидеть хочу. Огрести приключений бок о бок с верными друзьями, сделать что-нибудь прекрасное, узнать ужасную тайну и просто летать. Почему бы и нет? Плюс у меня будет больше шансов попасть в сто пятьдесят четвёртый. Купцы меня уже не выпустят никуда. А тут… Мало ли, подвернётся возможность. Да и Гвардия неплохо платит, а билеты на Сенарру недёшевы...

Я бегло прочитал то, что он мне подсунул, взял перо… И замер.

— А что они думают насчёт меня? — осторожно поинтересовался я. Нет, всё, конечно, хорошо, но вместо всего перечисленного получить амулетом по голове и триумфально вывалиться за борт под вопли о вселенском зле мне не хотелось.

— Капитан знает. Я не могу сказать, что он рад, но полёт ему важнее предрассудков. И знает старпом, но не афишируй это, особенно капитану. Больше никто не в курсе, и в твоих интересах сохранить твоё происхождение в тайне.

— А что за таинственность со старпомом? — полюбопытствовал я.

— Просто молчи. И надейся, что тебе не понадобится это знать.

Я молча посмотрел на него, надеясь получить продолжение ответа, но с Эстером играть в гляделки бесполезно.

— Почему? — наконец выдал я. Ну серьёзно, это не месяц в сотый, надо знать, на что подписываешься. Хотя… И так достаточно таинственно.

— Мера предосторожности. Не хочу сразу терять одного из лучших выпускников, — бесстрастно заявил Эстер, неотрывно глядя мне в глаза. Выдержать его взгляд я был не в состоянии, да и вряд ли кто-то мог, поэтому я молча уставился в бумаги. Даже вот так. Но… Всё равно не пойду к купцам! Шанс вырваться в такой полёт даётся лишь раз в жизни. А здоровый риск присутствует везде… Не отказываться же от такого подарка судьбы? Можно подумать, мне купцы обрадуются, если я скажу, кто я.

Ещё какое-то время он объяснял мне, куда пройти, кому что отдать и где подписать, потом сунул бумаги, заявил, что корабль приходит завтра и быстро выпроводил из кабинета.

— Не теряй бдительности, — услышал я, закрывая дверь. Да я всю жизнь сама бдительность. Или почти всю...

Я только одного не понял. Если никто не должен знать, что старпом в курсе насчёт меня, то капитан тоже не знает о его осведомлённости? Какой смысл? Надо Буревестника спросить, вдруг он знает? Он всегда в курсе дел. И это проще, чем что-то выпытывать у Эстера. Сложный он человек. Никогда не улыбался, лицо всегда непроницаемое… По нему очень сложно было угадать, что он думает, и поэтому мне сложно было с ним общаться. Я предпочитал этого избегать, хотя, бесспорно, уважал наравне со всеми. Он был человеком мудрым и решительным, и добрым, несмотря на свою внешнюю безучастность. Я был многим ему обязан. Тем, что я здесь, что получил диплом, что… Что я жив, в конце концов. Как я потом узнал, мной довольно серьёзно интересовались ОКО, и это влекло за собой большие проблемы… Но Эстер позволил мне остаться. Нет, каким бы равнодушным он не выглядел, всё-таки у него добрая душа.

Я хмыкнул в ответ на собственные мысли и принялся тихонько насвистывать популярную авиаторскую песню.

Тем временем солнце уже садилось за горизонт. Алые лучи проливались на мраморный пол сквозь огромные окна, заставляя его полыхать огненными лужами. Я шёл, в раздумьях перескакивая с одного пятна света на другой, и, как бы тихо я это не делал, в пустынном длинном коридоре разносилось гулкое эхо моих шагов. Я даже свистеть перестал. Так странно. Не могу привыкнуть к этой тишине. Никогда такого не было, даже на прошлых летних каникулах. Тихо… Прохладно… За шесть лет я так полюбил эти коридоры… Здесь все было каким-то родным, своим. Даже немного грустно, что я улечу завтра. К Тиши я такого не испытывал. Даже к дому… Впрочем, привязанности к месту — удел неавиаторов. Любить надо людей. И Небо. А дом от дислокации не зависит. Дом — это там где ты… И те, кого любишь.

Я завернул к лестнице… И замер.

Лестничная клетка полыхала танцующим в воздухе изумрудным орхикумом, мягким тревожным свечением отгоняя полумрак. Посреди этой чарующей пелены на перилах сидела зелёный призрак и невозмутимо разглядывала свои ногти.

— Ириен! — вспомнил я, ошарашено разглядывая её. А я-то успел о ней забыть.

— Бинго! — усмехнулась она. — Ну ты и вымахал, малыш. Не люблю таких высоких — шея болит в глаза вам смотреть.

— Разве у призраков может что-то болеть? — усмехнулся я, подходя к ней.

— Точно, не может, — согласилась она. — Воспоминания о бурном прошлом в человеческом обличье периодически всплывают. Ведь у меня абсолютная память.

— Сама себя не похвалишь… — с улыбкой покивал я. — Что ты тут делаешь?

— Тебя жду, малыш. Хочешь прогуляться?

— Ну...

— Знала, что не откажешь, — заявила она и щёлкнула пальцами.

Стены, потолок, лестница — всё разом обрушилось на меня потоком зелёной пыли. Я инстинктивно присел и закрыл голову руками. Ослепительный свет пробивался сквозь закрытые веки, и в животе щекотало, будто падаю...

Падаю!

И я больно приложился пятой точкой о холодный антрацитово-чёрный пол.

— Ронять было обязательно? — поморщился я, подскакивая и оглядывая знакомое помещение с огромными пустыми стеллажами и исчезающим во тьме потолке.

— Да я не знаю, зачем ты все эти телодвижения совершал. Мог бы просто постоять, — скептически фыркнула Ириен, зависнув рядом со мной. — Не поймёшь вас, орхинарцев...

— Кто бы говорил. Призраков, по идее, вообще не существует.

— Ну я и не призрак. Просто у смертных очень примитивное восприятие мира, и вы не можете осознать, что я такое. Пойдём, — она поманила меня за собой и устремилась в тёмные коридоры стеллажей.

— Мм, взяли на корабль, наконец? Красавчик. Но я тебе не завидую. Потом сам поймёшь. А пока, не расскажешь мне чего-нибудь? Так давно не виделись. По человеческим-то меркам, — внезапно заговорила она.

— А что вообще происходит? — недоверчиво поинтересовался я. На самом деле, я уже успел призабыть о ней с момента нашей встречи. И то, что она читает мысли. Очень неудобно, между прочим — я привык, что никто не вмешивается в мой личный мыслительный процесс. Пусть в своей голове копается.

— В своей голове, малыш, я полтора века копалась. Надоедает, знаешь ли. Во-первых, я хочу тебе помочь. Запомни этот день, потому что скорее Океан в Небо выльется, чем я кому-то помогу. Во-вторых, я хочу общения. Хочу чего-то нового. Желательно экзотического. И что ты на меня так смотришь? Я люблю оригинальность. Людей, которые мыслят здраво и свежо. Ты понимаешь намёки?

— Ну… Если ты живёшь полтора века, знаешь будущее и прошлое...

— Малыш, не нагнетай. Я потому и намекаю. Скажи что-нибудь пооригинальнее. Расскажи локальные новости. И рожу попроще сделай.

Я лишь усмехнулся. Рожу попроще! Что происходит, шварки зелёные?

— Ты мне что, не рад? — вкрадчиво поинтересовалась Ириен, и в голосе её зазвенели едва уловимые угрожающие нотки.

— Ну… — я покосился на неё. Не сказать, чтобы счастлив, но и ничего против не имею… Интересно, с чего она взяла, что мне нужна помощь? — Ты же читаешь мысли. Значит, знаешь сама?

— Естественно. Но я хочу, чтобы ты их озвучивал. Мне скучно без разговоров, — заявила Ириен. — Вот я слышала, что ваш царёк пропал. Неплохой был человек… Но упрямый, как осёл.

— Ты его знала?

— Конечно. Пару раз пересекались даже. Вот у кого хоть крупица светлых мыслей в голове была. А теперь там кто? Жирный прохиндей из ОКО и мальчишка. Ох и грядёт что-то… И ты в этом поучаствуешь, не бойся.

— А он правда летел на остров сокровищ? — оживился я.

— Примитивное название… Не вякни орхинарцам случайно, у них культурный шок будет, — она внимательно посмотрела на меня. Через несколько минут хмыкнула. — Но, да. Примерно туда.

— А он жив?

— А-та-та, сколько вопросов. Давай сменим тему, — лукаво выдала она, принявшись придирчиво рассматривать свои ногти. — Расскажи мне, как прошел год.

— Но...

Я открыл было рот, чтобы всё же спросить её про царя… И забыл, что хотел. Что-то связанное с ним, а что? Это же было важно… Да как так? Ну я же не мог взять и забыть, мы минуту назад об этом говорили!

— Ну у тебя и рожа, — вдруг хохотнула Ириен. — Что, события не вспоминаются?

— Да нет же… — я напряжённо потёр переносицу, но так и не вспомнил, что хотел сказать. Ладно, я вспомню чуть позже.

— Историю сдал? — участливо поинтересовалась Ириен.

— Ну… Да, — кивнул я. С трудом, но сдал.

— Везунчик. Разгильдяям всегда везёт. А куда направили?

— В двадцатый, — отозвался я. То есть, мы не виделись шесть лет, и тут ей просто так приспичило со мной пообщаться?

— Чу-удненько… — вдруг задумчиво кивнула она, глядя на меня в упор… И снова заговорила с привычным ехидством. — Да, приспичило. Вообще-то, меня раздражают смертные. Они ничего не понимают. Но мне скучно! А ты — неплохой вариант, у тебя будущее интересное. Ты, конечно, эгоист, но я могу простить тебе этот маленький грешок. Питаю слабость к красному орхикуму. Мне нравится ваша суть, — она вдруг протянула ко мне руку… Тонкие пальцы прошли сквозь одежду, сквозь меня, как мне показалось. Или не показалось. Но это было страшно. Дыхание перехватило. И будто сотня ледяных игл впилась в кожу. Я отшатнулся, чуть не упав на стеллаж. Предупреждать о таком надо!

Ириен громко расхохоталась.

— А ещё тебе нужна моя помощь, а мне — твоя, — вкрадчиво шепнула она мне на ухо.

— Мне-то от тебя ничего не надо, сама вяжешься. И с чего это я эгоист? — недовольно поинтересовался я.

— Маленький грубиян. И эгоист, потому что я так сказала, — она усмехнулась. — Ты должен от меня кое-что хотеть. Не прикидывайся дурачком, малыш. Монету свою ты куда в следующий раз сплавить хочешь?

— Я об этом не думал… — пожал плечами я, зябко поёжившись. Холодало.

— Завтра утром подумаешь, — отмахнулась Ириен. — В нескольких вариациях будущего ты попытаешься выкинуть её с пристани, думая о какой-то чуши типа свободы и избавления от старого. А потом найдёшь её у себя в постели под подушкой. Потому что она привязана к тебе. Она выбрала тебя… И теперь ты проклят, малыш.

— Серьёзно? — оторопел я. Я бы сказал, что это чушь, но, раз Ириен существует, то и это возможно… Но разве проклятия не должны себя как-то проявлять?

— А оно и проявляет. Просто до тебя, как всегда, доходит медленно. Думаешь, почему Грейн пять лет тебя напрямую не трогал, предпочитая законно давить на Эстера, а тут вышел на тебя? Почему целый год всё валится из рук? Ты еле сдаёшь простые предметы? Твой будущий полёт — сплошная интрижка? Ты проклят. Просто не понял.

— Череда совпадений, — возразил я. — Год-то выпускной, понятно, что сложный. А на корабль я сам пошёл. И вообще, забавная монета.

— Дурак ты.

— Ириен, — я повернулся к ней. — Я...

— Дурак. Так и скажи, не стесняйся, — раздражённо перебила она и засветилась ярче. — Я тебе помочь пытаюсь, что для меня вообще ненормально, а ты отнекиваешься! Когда ты сдохнешь от какой-нибудь нелепости, будет поздно!

Я даже опешил слегка от такого.

— Что, настолько серьёзно? — осторожно поинтересовался я. Небо, куда я вляпался?

— Хуже, малыш.

— Слушай, я подобрал её случайно. Понятия не имел ни о чём таком и...

— Это не ты её подобрал, — фыркнула Ириен. — Это она заставила тебя её взять.

Я вынул из кармана монетку. Как-то она не выглядела уж очень зловещей. Ну да, не могу от неё избавиться, и что? Вокруг неё красный орхикум летает! Шварку понятно, что она волшебная, ничего такого в том, что ведёт себя так… Неадекватно. Хотя… Зачем Ириен лгать? А помогать мне?

— Что она такое?

— Ключ, — авторитетно отозвалась Ириен. — Одна из главных тайн орхинарцев. Часть загадки. Твоё будущее и проблема.

— Ну теперь-то всё ясно, — важно кивнул я. Я уже и сам догадался, что с ней что-то нечисто, а что?

— Грейну тоже ясно. Не забывай, а то в Океан упадёшь.

— Что он от меня хотел?

— Расшифровать послание в монете.

— Послание..?

— Конечно. Иначе ты давно бы уже трупом был. Ты вообще слышал, что он говорил? Ах, знал бы ты, как красиво он умеет лгать… А тебе ни слова фальшивого не сказал. Если бы не твоя тупость, ты бы чувствовал. Он просто не верит, что ты балбес и не умеешь колдовать. Ах, как же доблестный Волкодав ошибается… Он тебе не простит.

— Да я даже не знаю, как! — взвился я. Лучше бы объяснила, раз такая умная, чем попрекать!

— Чушь. Все орхинарцы знают. Знаешь, где твоя проблема? В голове. "Ой-ой, Ириен, я слабак и не могу ничего! Так же проще! Ириен, я амё-ёба!"

— Хватит, а.

— А что? Ты-то что сделаешь? Посветишься? Ха. Что ты можешь, раз ты не веришь сам в себя? Ничего. И ты будешь таким всю жизнь. Где в тебе орхинарское упрямство? Ты жалок.

— Я...

— Изгой. Они тебя не примут. Одни татуировки тебя орхинарцем не делают… Ничтожество, — она с издёвкой глянула на меня. — Продолжай радовать всех ненавистников своей тупостью. Позор. Ах, бедные твои приёмные родители, столько страдать за тебя, и нет бы что хорошее выросло...

— Вот семью не трогай, — глухо рявкнул я. Чего она добивается? — Я думал, ты умнее.

— А я думала, что ты орхинарец, — фыркнула Ириен… И растворилась прежде, чем я успел что-то сказать.

Стеллажи испарились, взвились в превратившийся в вечернее небо потолок, открывая улицу. Я оказался в потоке многочисленных прохожих. Они шли, толкаясь, крича… Ни капельки не были похожи на жителей Белой Крепости, к которым я привык — у них были грубые голоса, незапоминающиеся, страшные, мясистые лица, нелепые цветные одежды… Жуткие, чужие люди. В нос ударили запахи пота, перегара и кислой капусты.

Их было слишком много, они шагали плотной рекой, увлекая меня за собой, толкали и наступали на ноги… Сердце ёкнуло. С детства ненавидел толпу.

Я попытался выбраться из потока, но тщетно — ему будто не было конца. Сердце бешено забилось в груди. Их слишком много. Я тут же начал задыхаться. Только бы не упасть, только бы не упасть… Затопчут, и с концами. Стиснув зубы, я вновь принялся лихорадочно расталкивать всех вокруг, когда запнулся о что-то твердое и пошатнулся, в панике цепляясь за соседа… И они вдруг заметили меня. Закричали, обступили плотнее, отвратительно скалясь… Они знали. И было в их лицах что-то знакомое… Рожи менялись, перетекали из одного в другое. Вон там — ребята со старших курсов. Несколько — соседи с Тиши, совсем рядом — девчонка с параллельного потока, которая мне нравилась… Вот только ей "варвары" не подходят, как она выразилась. Ещё однокурсники… Много, много людей вокруг, они останавливались и твердили какую-то чушь, переходящую в слова Ириен...

— Ничтожество...

— Неверный!

— Убить! Уби-ить!

Толпа всколыхнулась.

Страшные фигуры, тёмные фигуры с блестящими глазами и хищными оскалами. И ненависть, настолько сильная, что воздух становится гуще, даже будто потрогать можно...

Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но из горла вырвался лишь невнятный хрип.

Меня вдруг накрыла волна холодного, безотчетного ужаса.

Убьют.

Надо бежать, бежать от них ото всех!

А они обступали плотнее. Знали. Знали...

Я бросился прочь. Куда — особо не соображал. Только бы подальше, Небо, подальше от них...

А люди повсюду. Выскакивают из-за поворотов, появляются из домов, из окон, и кричат, кричат...

— Ничтожество, — спокойно повторили сзади таким голосом...

Я обернулся.

Грейн.

Ложь!

Я шарахнулся от него, вновь пробиваясь через толпу кричащих людей, но они не пускали. Ложь, ложь! Это галлюцинации...

Но люди такие реальные. Я их трогаю. Они мягкие и противные на ощупь. А ещё они больно наступают мне на ноги. От этих стариков пахнет табаком, а вот от той женщины — духами. А ещё вокруг них есть орхикум… Как так?!

— Я видел много орхинарцев, — заговорил Грейн, вновь выступая из толпы.

Я рванул в сторону. Не мог на него смотреть — он вызывал лишь ужас, и бледные бесстрастные глаза будто высасывали жизнь… Хватит, хватит, почему он меня преследует?! Можно подумать, я не знаю. Не хочу, не хочу… Я свернул в переулок. Там тоже были люди, хватали меня, визжали, насмехались...

— Все мертвы, — холодное дуло револьвера коснулось виска. Я вздрогнул. Он опять был рядом и равнодушно глядел на меня. А меня вдруг пробрала до дрожи бессильная ярость от того, что он так ко всему безразличен.

— Ты не будешь исключением. Хотя тебе до них далеко.

Толпа взорвалась хохотом.

Я знал, что через секунду он спустит курок. Он не из тех, кто тянет. И пуля… Она будет горячая и холодная одновременно. А потом не будет ничего.

Да кто он такой?

Какое они все право имеют?

Почему они все вяжутся именно ко мне?!

Я зло выбил револьвер у него из рук. Хватит!

— Оставь меня!

Вспышка.

Она сопровождалась нежным, приятным теплом по телу, и почему-то я испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, когда вместе с ней врезал Грейну в лицо. Мне даже не пришлось шевелиться. Достаточно было представить, и он с глухим стоном шарахнулся… И растворился.

Я с удовольствием ощущал свет татуировок, лёгкую, едва заметную дрожь чуть потеплевшего воздуха, он будто разделял мой гнев, который пришёл вместо страха, и тоже хотел, чтобы эти люди заткнулись, исчезли… А люди ли? Чужие, мерзкие гогочущие существа. Они ещё не понимают, что их ждёт. Но понимаю я. И не могу сказать, что мне это не нравится.

Сколько вспышек промелькнуло перед глазами? Сколькие с криками исчезали?

Не знаю. Мне было хорошо. Я ощущал, как губы изгибаются в кривой улыбке-оскале, и лишь улыбался шире. Это было несравнимо приятно — видеть, как наваждения с воплями оседают на мостовую кучами бесформенного тряпья, разлетаются пеплом, как затихают красивые переулки, как перестают литься чёрные слова из уродливых пастей этих чудовищ… Никто больше не упрекнёт меня. Больше не полезут. И никто не посмеет...

— Никто, — победно сообщил я, даже не жмурясь от последней вспышки.

Вдохнул чистый сладковатый воздух, с трепетом вслушиваясь в блаженную тишину и оперся спиной о розовую стену одного из домов. Хорошо...

— А ты неплох, — поцокала языком Ириен, вновь появляясь из ниоткуда. Улица исчезла, взметнулись в тёмный потолок стеллажи...

Я перевёл взгляд на неё. И мне не хотелось злиться. Мне вообще ничего не хотелось. Никаких эмоций. Только умиротворение и опустошение. Только что пережитое казалось чем-то далёким и в какой-то мере приятным, но ни капельки не будоражило больше мысли.

Что-то случилось с миром. Или со мной? Всё вокруг будто преобразилось — очертания стали чуть чётче, звуки — чуть слышнее, запахи — чуть выраженнее… Будто пелена спала, лёгкая, тонкая ровно настолько, чтобы почувствовать, что что-то вокруг изменилось, но быть не в состоянии уловить, что именно. И дышать будто стало легче.

— До настоящего сновидца тебе, конечно, далеко, но это поправимо. Я всегда говорила, что давить на страхи эффективнее. Любовь, путешествия — всё чушь перед страхом и гневом, малыш. Самые яркие эмоции.

— Не делай так больше, — спокойно попросил я, не переставая оглядываться и не в силах оторваться от окружающих предметов — мне всё казалось таким особенным! Странное чувство. Но такое приятное! Будто… Будто обрёл потерянную часть себя.

— А больше и не надо, судя по твоей вдохновлённой роже, — хмыкнула она. — Вы, орхинарцы, живёте эмоциями. И колдовство пробуждается только от самых сильных. Ах, портит тебя жизнь с людьми… Но она всех портит, не бойся. Ещё раз вякнешь, что ничего не умеешь — скормлю шваркам и зациклю этот момент твоей жизни, я могу.

— Ну спасибо, — я глянул на неё пристально. — Что это было?

— Это было весёлое шоу с участием колдунишки и его страхов. В красном углу — прекрасный и ужасный Вольтаир, в синем — удачливый балбес Дэй! И колдунишка побеждает со счётом один ноль, влезая в мысли оппонента и ментально въезжая ему по носу. Браво! Я посмеялась. Никто ещё на моём опыте не раздавал так ментальных оплеух. Вы, орхинарцы, склонны к изящным методам… Не ты, я поняла. Но, так и быть, можешь собой гордиться.

— И это было колдовство? — уточнил я на всякий случай.

— Малая часть того, что ты должен уметь, — заявила она. — Твоя сфера — чужие мысли. Сделай больно, воодушеви, убеди, внуши, в будущее глянь, на худой конец. Ты же сновидец.

— То есть...

— Ну ты и наглый, столько вопросов задавать. Тебе напомнить, зачем ты тут? — резко перебила Ириен, нервно оглядываясь.

— Я тут не по своей воле, — заметил я, глянув на монету… И чуть из рук её не выронил.

Узоры, что выписывал порхающий вокруг неё орхикум… Я их видел гораздо чётче. Странно, что я раньше не мог рассмотреть их узор — элементарный, похожий на принейский ковёр, с цветами и изогнутыми линиями… А в нём… Мужчина. Орхинарец. Держал её так же, как и я. Склонил голову влево, расслабив плечи, шептал… Я не понимал его слов. Но знал, что тоже шепчу. Он видел слова, которые вспархивали над монетой, будто птицы, чужие, странные, но едва-едва знакомые… Не могу прочитать. Не знаю языка.

А потом мужчина вздрогнул… И упал. Больно укололо между лопаток… Это только отголосок его боли. И будто мир померк.

Монета упала, и я не знаю, каким чудом смог удержать её в пальцах. А она закатилась в щель между половицами, и остались лишь слова...

— О, ты видел? Советник предыдущего царя тоже не верил в проклятие, — Ириен весело подмигнула. — Будет жаль, если ты тоже так закончишь… Тебе. Мне-то никогда не жаль.

— Советник Вестеха Второго — орхинарец?! — опешил я. — Ты не путаешь?

— Я?! Путаю? Малыш, у тебя помутнение, я никогда ничего не путаю. А, думаешь, почему Вестех прослыл оккультистом?

— То есть, монета раньше могла принадлежать и предыдущему царю? — я бы сказал, что это всё полная чушь, особенно про советника, но вряд ли всезнающее привидение ошибается.

— Не могла, а принадлежала. И не только она. Они расшифровали послание с монеты. А потом царь отравился. Какая нелепая случайность! А его сынок откопал его работу раньше ОКО. Эту неведомую информацию про "остров сокровищ", которая так раздражает тайную службу.

— И отправился в экспедицию? — тихо спросил я, замерев.

— Бинго, малыш, — заговорщически шепнула Ириен. — Чувствуешь, что в твоих руках? Ты уверен, что до сих пор хочешь сдохнуть от проклятия?

— А ты можешь его снять?

— Конечно! Но не бесплатно.

— Что… Погоди, ты же сказала, что сама хочешь мне помочь?

— Да! Но у тебя нет выбора, а я меркантильна. Ты правда был уверен, что я тебе это всё рассказывала бесплатно? Не-ебо, ты самый наивный колдун, которого я видела.

— Но ты не предупредила!

— Естественно. А зачем? Ещё бы отказался. А ты мне нужен. Я за тобой с рождения слежу, малыш.

— Что ты от меня хочешь? — недоверчиво поинтересовался я. Следит! Ну надо же! А я, конечно, должен узнать обо всём последний. Хорошо устроилась.

— Эй, ну не ты один тут эгоист. Заканчивай с истерикой и клянись на своём компасике, что отдашь мне столько времени из своей жизни, сколько тут провёл, а я, так и быть, спасу твою душонку и отпущу тебя со всей информацией, что ты из меня вытянул. Щедро, а? Сама себе удивляюсь.

— В смысле время?

— В прямом. Шесть часов твоей жизни в моём распоряжении. Решайся, малыш.

— Не буду я ничего тебе отдавать, — скривился я. — Ты обманщица.

— Нет, я дальновидная, — хищно улыбнулась Ириен.

Раздался треск.

К моим ногам рухнула огромная люстра, лязгнув железным кольцом. Незажжённые свечи разлетелись на куски и покатились по полу.

Я вдруг обнаружил себя, вжавшимся в стеллаж, и сердце колотилось где-то в горле. Заливистый смех Ириен переплетался с далёким эхом моего вопля.

— Если я могу снять проклятие, то я могу его и ускорить, — вытирая несуществующие слёзы, выдавила Ириен. — Малыш, у тебя такое лицо было, ты бы видел.

— Шантажистка!

— Да, — мурлыкнула она. — А ещё немножечко садистка и вообще злодейка. Доставай компас и клянись. Орхинарцы, конечно, ловкие ребята, но если на тебя упадёт стеллаж, тебя это не спасёт.

Я в ужасе шарахнулся от стеллажа… И вдруг сообразил, что мне это не поможет — они лягут, как кости домино, и прощай. Шантажистка… Зачем ей моё время?

— Ты согласен? — её голос звучал будто издалека. Стеллаж покачнулся. Или показалось..?

— Да, — хрипло выдавил я, не сводя с него глаз. Зачем ей это? Это же моё проклятие, ей то что… Время. Она изначально хотела от меня время. Вот только зачем..?

Дальше всё было, как в тумане. Я помню компас, помню слова… Я говорил, а она смотрела, холодно, страшно, чуждо… И слушала. Почему клятва именно на компасе? Слишком серьёзно… А дальше? Не помню. Потолок? Да. Чёрный. Со странными узорами, ползающими, как змеи, холодные… Холодно. Почему так холодно...

Было темно, ужасно темно, только мерцало вокруг красное сияние.

Я резко сел, пытаясь унять дрожь. Сердце никак не хотело успокоиться, бешено стуча о рёбра...

Вдох, выдох. Спокойно. Ещё раз… И ничего. Я зажмурился. Почему татуировки не гаснут? Шварки зелёные, что она со мной сделала… Компас!

Я вздрогнул. Я мог его потерять? Я же не оставил его… Стоп. Он у меня в руке. Прохладный… Никогда таким не был. Ну хоть со мной. Со мной...

Всё погрузилось во мрак. Красное сияние исчезло.

— И что ты тут творишь? — эхом разнёсся по коридору низкий голос. Я аж подскочил от неожиданности. — Тишский, у тебя сегодня день фонаря?

— Э… Что?

— Ты светишься, потому что тебе нравится или потому что ты не можешь иначе? — поинтересовался Буревестник, спускаясь.

Я вздрогнул — до меня дошло, что татуировки опять светятся, и я со вздохом их погасил. Мне вдруг ужасно захотелось спать, вот хоть тут, хоть стоя, и я со злостью ущипнул себя за руку. Что она со мной сделала?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я-а… — я хотел рассказать ему всё… И замер, с ужасом осознав, что могу сказать только одно слово. — Ириен.

Она меня заколдовала! Хотя… Нет. Это тоже было в клятве...

Бурвестник присвистнул.

— Ясно, — коротко отозвался он. — Пойдём-ка, поговорим, раз уж ты тут бродишь.

Буревестник указал мне в полумрак коридора, и мы, попетляв по закоулкам Академии, вышли в сад. Здесь было свежо и тихо, и дышалось легко. Звёздное небо глубоким куполом накрывало всё вокруг, изредка подмигивая светлячками маяков и габаритами кораблей. Я открыл компас. Два тридцать. Я отдал ей шесть часов. Небо, что я сделал?

Я полной грудью вдохнул ночной летний воздух. Стало лучше.

— Как тебя угораздило?

— Я не могу сказать, — вздохнул я через некоторое время тщетных попыток высказаться. Что ж она делает? Какое право имеет?

Я взглянул на смотрящего на звёзды Буревестника. А у меня никогда не было от него секретов. Он… Всё это время был мне как отец. Но дошло до меня только сейчас.

— Не пытайся, — Буревестник усмехнулся. — Ириен — она такая.

— Вы знакомы?

— А то. Но я, видишь ли, тоже не могу об этом говорить. На самом деле она очень интересный человек. С ней встретиться — удача.

Я скептически хмыкнул. Если бы он сказал это после первой нашей с ней встречи, я бы радостно поверил. А сейчас что-то сомневаюсь, особенно, когда люстру вспоминаю. Брр. До сих пор мурашки.

— Скажите… Откуда ходят корабли на Сенарру? — тихо поинтересовался я. После разговора с Ириен мне только сильнее захотелось попасть к орхинарцам. Я теперь просто обязан! Раз я не могу отвязаться от монеты, которая столь секретна, значит, я должен знать, что там написано! Грейн-то всё равно не поверит, что не знаю, так что в неведении, как всегда, одни минусы. Да и если она хоть как-то указывает на сокровища… Это же интересно!

— Зачем тебе туда? — удивился Буревестник. — Я знаю, ходит раз в полгода рейс с Златограда. И из сто пятьдесят второго, но до него самого добираться больше года.

— Там орхинарцы, — отозвался я, плюхнувшись на скамейку. И вдруг стало так хорошо, и мир вдруг стал так похож на сон… Я резко сел прямо и всё-таки заставил себя говорить. — И они не варвары, они нормальные, и хотят мира. Я просто хочу узнать о них. Что мне толку всю жизнь прятаться, недоумевая, что же это все вокруг меня шарахаются? Я хочу знать правду.

— А ты уверен, что они такие, как ты думаешь? — поинтересовался он, и я только сонно кивнул в ответ. Мне вдруг показалось, что если прямо сейчас закрыть глаза, то сразу и засну… Я ожесточённо тряхнул головой.

— А тот другой капитан… Который из Экспедиционного — куда он конкретно летит? — пробормотал я. Я ведь Эстера-то не спросил, наивный.

— А-а, — с улыбкой протянул Буревестник. — Не сомневался в том, что тебя туда понесёт. Он двигается на север. Куда конкретно только Небо знает — там ведь сплошь белые пятна. Да и не та это информация, чтобы он мог по почте уточнять. Ты не дрейфь, на самоубийство не отправим.

— Да я не боюсь, — усмехнулся я. — А с гвардейским кораблём что за секреты?

— Не парься. Тебе это, скорее всего, не понадобится. А если что, он тебе объяснит. Он будет делать вид, что ничего не знает, советую тебе делать то же самое. Ты же хотел приключений? — Буревестник ухмыльнулся. А я смотрел на него сквозь полуприкрытые веки и видел орхикум. Зелёные узоры, с острыми углами, множеством изгибов, кое-где прерывающиеся… В них было много энергии, они вились безостановочно… И я, глядя на них, подсознательно чувствовал, что в них нет лжи. Что ему не нужно лгать, чтобы его будущее было таким, какое он хочет.

— Ай, парень, не сверкай глазами, — вдруг хмыкнул Буревестник, и я резко зажмурился. Теперь его голос звучал будто издалека… — Ты лучше скажи: Небо любишь?

— Да, — медленно отозвался я, вскидывая голову. К чему такой вопрос?

Буревестник лишь покачал головой.

— Оно должно быть в твоём сердце, понимаешь? В сердце. Запомни. Потому что ОКО тебя просто так в покое не оставят, думаю, ты сам соображаешь, — он хлопнул меня по плечу и глянул в глаза, чуть прищурившись. — Так что иди, выспись и не забивай себе голову мутью. Будь здоров, не вывались за борт… И попутного тебе ветра, дружок. А ещё тебе никто ничего не говорил. Сечёшь?

Он с улыбкой подмигнул мне и направился было к дверям...

— Я надеюсь, мы ещё встретимся, — улыбнулся я.

— А то. Если ты встретишь меня раньше, чем я обгоню бурю, — туманно отозвался он, и, вскинув руку в прощальном жесте, исчез в тенях сада. А я ещё немного посидел в саду, оторопело глядя на деревья и думая… Обо всём. Небо, я полечу! Подумать только! Завтра! Что мне какое-то секретные старпомы и неадекватные клятвы? Я мир увижу!

Я вынул монету. Повертел в руках и наугад швырнул в кусты. Потом встал, направляясь к зданию, и сунул руку в карман. Пальцы скользнули по чему-то круглому и гладкому. Я только усмехнулся. Тайна! У меня в кармане — тайна! И я могу колдовать. Занятно… Я её расшифрую. Она точно ведёт к сокровищам. Сокровищам Орхинар! Небо, сколько приключений...

И Вольтаир меня почему-то перестал страшить. Что он сделает, если я в Гвардии буду? Служба во имя царя! Пусть попробует меня поймать. Просто так я ему не дамся. И монету не отдам. Раз это такой важный орхинарский секрет...

Я вгляделся в серебряный диск луны. Его медленно пересекал тёмный силуэт небесного корабля… И мне вдруг так захотелось улыбнуться. Завтра. Я полечу, как он. Забавно, но, если подумать, то мечты-то всё-таки сбываются...