Глава третья

Глава третья – «Все карты вскрыты»

Глава третья — «Все карты вскрыты»

1.

Первая Вселенная. Королевство Шумер. Город Урук.

Гильгамеш был шокирован, он подолгу не приходил к ней и не знал, как себя вести. Тогда я сказал ему делать все как обычно и играть в ее игру, под названием давайте станем «друзьями». Я сказал ему вести себя с ней естественно и мягко. Конечно же, уже тогда я видел… чувства Гильгамеша противоречивы и не стабильны. Он мог быть поражен тем, что я рассказал ему, но применительно к ней… он будто бы до сих пор отрицал, что такое возможно. Я понимал почему так, он видел в ней символ будущего, перемен и исполнения желаний и не хотел видеть ничего другого. Однако, глаза даже истинно верующего можно затмить пеленой недоверия. Я также посоветовал прислушиваться к каждому ее слову, и искать в нем ответы.

Однажды мы вместе отдыхали в саду на заднем дворе, слуги расстелили ковры и подушки, приготовили горы вкусной еды. Лилианна уже практически оправилась от травм, на ней были белые шелковые штаны, топик на лямках, руки и открытые части тела были забинтованы желтым целительным бинтом, смазанным маслами, поверх всего она носила белый плащ, что я подарил ей. Она не ела и выражение ее лица с того самого нашего разговора у нее не менялось, и даже Салидин заметил ее отчужденность.

— Лилианна, с тобой все хорошо? — повязка на ее лице и глазу все еще была. Она посмотрела на Гильгамеша, уплетавшего виноград, пронзительным взглядом, вокруг нашего импровизированного пикника носился громадный лев-получеловек Энкиду, охраняя покой своего Короля.

— Гильгамеш, давно хотела у тебя спросить… каким ты видишь царство Шумер в будущем… через десять лет, через столетие, может быть? — отрывисто ответила она вопросом на вопрос, не отрываясь, смотря высоко в небо. Так значит дракон скучает по свободному синему небу, да?

Всей душой я ощутил, как Гильгамеш напрягся, вот один из ее вопросов, на которые есть ответы только у нее самой и будто бы нарочно… подначивая, она задает их нам.

— Чего молчишь? Я спросила, что-то не ясное? Молчишь потому, что не знаешь ответов? Или потому, что не хочешь отвечать?

Гильгамеш вышел из ступора, драконьи глаза наблюдали за ним с особым любопытством. Зная его ответ и реакцию… она ждала… ждала пока, он осознает всю ее мощь и преклонит голову. Неожиданно для меня Гильгамеш не ударил в грязь лицом, вспоминая, вероятно, наш с ним недавний разговор. Его взгляд наполнился злобой.

— Но ведь тебе, Лилианна, это известно куда лучше, чем мне… я не вижу смысла отвечать на этот вопрос.

Она рассмеялась, переведя взгляд на меня.

— Забавно. Ты его научил?

— Я тут вообще не причем. Говоришь о дружбе, а сама первая всегда подначиваешь нас своими вопросами о совершенстве мира? Ты сказала, что сделаешь нас сильнее, так скажи, что станет с нашими мирами? Мы будем жить и процветать? Возвысимся и достигнем высот прогресса? Ты же сама молчишь…

Она действительно молчала пока я говорил, в глазах снова пропал интерес ко всему происходящему. Голос ее стал холодным и стальным.

— Нет. Ничего из того, что ты перечислил с вашими мирами не случится. Если это были мечты одного из вас или же обоих в целом, оставьте эти бесплотные надежды. Все эти мечты не более чем песок в пустыне за этим дворцом. Также неизменные и столь же бессмысленные для существования… — она замолчала и в этот момент я заметил, как на лице Гильгамеша промелькнула злоба, а Энкиду оскалился, меньше мгновения… прежде чем она добавила… — Однако, шанс выжить и попробовать достичь вершины есть у каждого… в этом истинный смысл жизни, разве нет? Но…

Она вдруг поднялась с коленей и встав, потянула руки к Гильгамешу.

— Потанцуешь со мной, а взамен я начну учить вас высвобождать силу Короля… — и я заметил, улыбка у нее снова стала безумной.

Она совершенно не умела танцевать, спотыкаясь и тыкаясь носом Гильгамешу в грудь, наступая ему на ноги. Но надо признаться и он был танцором никаким, она хотела научиться танцевать и кружиться. И мне не удалось этого сделать, только Харэ сделал это… но до начала времени Харэ…

— Эй, Гильгамеш, у тебя же есть Боги, верно? Ты ведь веришь в них?

— Да… так и есть…

— И ты веришь в то, что они тебе помогут, если ты что-то пожелаешь, верно? — она остановила его, улыбнулась. Начало конца.

— Отправляйся тогда в страну кедров вместе со своим дорогим другом Энкиду, победи великана, охраняющего этот священный лес… затем сруби деревья… привези их в Урук, и построй из них храм своей самой любимой Богине…

Он не понимающе смотрел на нее.

— Да, да так и сделай, а когда храм будет выстроен… попроси у как… ее там звали… Иннана кажется… да… попроси у нее, чего захочешь. И тогда мы с Риэминором посмотрим стоил ли этот поход столько сил… а еще ты наконец поймешь, что значит использовать силу Короля.

А потом она вместе со мной уехала в Атлантиду, и мы вернулись тогда, когда Гильгамеш уже вернулся… слава его приумножилась, храм из белого кедра был построен, а его друг Энкиду умирал. И я понял, зачем она дала ему это задание и вообще все это затеяла, это было похоже на произошедшее со мной в Ашнуре. Сейчас она проделывала с ним точно такой же фокус. Она показывала бессилие выдуманных Богов и не способность людей творить чудеса.

Когда мы вновь вернулись, Гильгамеш изменился до неузнаваемости. Энкиду был для него ценным другом, и потеряв с ним связь… он будто отдал часть себя. Он похудел и осунулся, отрастил бороду, снял с себя золотые доспехи, забросил государственные дела и только оплакивал ушедшего из этого мира Энкиду.

— Вот посмотри, что бывает, когда у Короля появляется кто-то дорогой его сердцу… он перестает им быть, — шепнула мне она, глядя на его страдания.

Увидев нас, Гильгамеш вскочил и подбежав, начал трясти ее ворот плаща.

— Верни его! Оживи его! Он умер! Но я же сделал, все как ты просила! Убил великана, привез кедр и построил храм! И когда время пришло… я попросил Богов оживить Энкиду! Но они не услышали мой зов!

Она оставалась совершенно спокойной.

— Ну ты же не меня просил его воскресить, верно? Чего ты теперь так расстроен. Боги не слышат ничьих молитв и ничьи желания не исполняют. Они пируют и весело живут обычной жизнью в своих пантеонах и им наплевать на вас. Вы люди придумываете им имена, строите храмы, оживляете их, давая им жизнь своей верой и возлагая на них надежды, обожествляете… порождая глупость и разрушение собственных желаний. Истинный Король знает это… и у Короля, который сидит на троне, Богов быть не должно. Это и есть твоя сила, однако ты неправильно пользуешься ей. Вот тебе урок… который должен был хоть что-то прояснить в твоей голове.

Он отпустил ее, в глазах Гильгамеша стояла боль утраты и ничего более. В топку ненависти нужно было забросить побольше угля.

— Тогда верни его. Здесь и сейчас. Ты же всемогущий дракон. Верни его мне. Это мое желание, исполни его! — с готовностью произнес он… вот они, слова, словно угли, брошенные в топку этой ненависти. Предсказать ее ответ было не сложным.

Конечно, потом она долго была с ним наедине, успокаивала его и всячески пыталась доказать, что права. Возможно, я подозревал, что они были близки в духовном плане, ему она всегда нравилась … ход ее мыслей и чистота ее логики всегда привлекали Гильгамеша, искавшего истину. Но это все равно не помогло.

— Нет. Я не сделаю этого. И дело не только в том… что я ограничена этим телом. Это было бы лишь бесплотным желанием тебя утешить и дать надежду, которой суждено умереть. Нет, я не сделаю этого… потому, что тебе, Гильгамеш, заплатить за это желание нечем. Отнятую жизнь можно вернуть только при одном условии… отдать взамен другую. В вашем с Энкиду случае сразу ясно, что равноценной платой за его жизнь будет твоя. Если ты готов, я открою тебе портал в мир Ночи, и ты можешь отправляться на его поиски, однако вернется кто-то один из вас…

Гильгамеш действительно был преданным и ей и Энкиду и самому себе. И все же решил отправиться в страну мертвых, чтобы вернуть своего друга. Но теперь, зная на что она способна, он больше не верил в нее. Перед своим путешествием он пришел ко мне с непоколебимой решимостью, но дрожащими руками…

— Я понял… друг мой, она настоящее зло… Риэминор, прошу тебя… давай убьем ее. Давай убьем Лилианну.

2.

Первая Вселенная. Королевство Шумер. Город Урук.

Мы пригласили ее погулять за город в пустыню, на удивление легко она согласилась. Она не врала, когда говорила, что ничего не узнавала о жизни Лилианны и ничего не стала узнавать даже после того, как наш разговор состоялся. И все же я ощущал, что она слишком легко согласилась пойти на эту прогулку, будто знала наперед о том, что мы задумали. И много лет спустя после окончания первой войны я понял, что действительно знала… наслаждалась нашей беспомощностью.

Мы взяли двух белых лошадей, которых Гильгамеш любезно подготовил. Он нервничал и это было заметно, учитывая, что после того случая она была к нему безмерно расположена. Он колебался и его душевное состояние было близко к умопомешательству.

— О, погода прекрасная! Пустыня все же красивая… — я ехал позади них. Гильгамеш с девочкой на другой лошади.

— Я рад, что тебе нравится, Лилианна, — спокойно произнес Король Урука и в тоже время обернулся ко мне. Я кивнул.

— Кажется будто бы ты в печали? Мы ведь договорились, что твой траур уже закончился? Риэминор вон тоже и-за тебя грустит.

Я больше ничего не боюсь. Я больше ничего не желаю, кроме того, как убить ее.

— Лилианна, — лошади остановились. Гильгамеш развернул коня, и мы поравнялись. Теперь она смотрела на меня. — Ты хотела узнать о том, кто была для меня девочка, в чьем теле находится часть твоей души?

— Сейчас самое время, да? — ее глаза не выражали удивления, Гильгамеш опустил голову.

— Боюсь другого времени может уже и не быть.

Почему она не остановила нас? Могла бы… но не захотела, дала начаться войне…

— Хорошо, я слушаю тебя, Риэминор…

Я рукой подал знак Гильгамешу. Она даже не вскрикнула, когда сквозь ее тело прошел кинжал. Когда она упала с лошади я спрыгнул и ухватил легкое тело, положив его на песок. Из глаз Гильгамеша полились слезы, он бросил окровавленный кинжал рядом с нами и спрыгнув с лошади, отошел от нас, белое платье девочки моментально покраснело. Он попал ей между ребрами, скорее всего задев легкое, потому что она стала тяжело дышать. Я положил ее голову к себе на колени.

— Лилианна была для меня всем. Всем тем, чего тебе, бесчеловечной ящерице, никогда не понять. Я не смог защитить ее и это правда. Но я делал все только для нее. Сама Атлантида была построена только для нее. Однако, я не мог ее признать. Королям запрещено иметь тех, кого они могли бы любить, иначе… это автоматически ставит их жизни под угрозу. Я любил и ее мать, однако она умерла во время родов. Я приказал отдать девочку в простую семью, спрятав ото всех… я дал ей только имя. Лилианна. Я не мог быть рядом с ней, не мог ничего… я плохой отец, это правда. Она умерла от болезни, и я похоронил ее, мечтая умереть вместе с ней… но тут явилась ты в ее теле… и я позволил себе снова доставить ей боль… я позволил тебе осквернить ее тело…

— Зна…ла… — вырвался из ее горла хрипящий звук.

— А как же, драконы никогда не лгут? — я потянулся к кинжалу.

— Я и не лгала… я знала…

— Лгунья… — насмешливо произнес я, стирая собственные слезы, ведь это было тело моей дочери.

— Предатель… твой путь… отныне будет окрашен только кровью…

— Да, ты права… но на этом я не собираюсь останавливаться. Уж прости, свою смерть ты не увидишь!

Я повернул клинок… и начал вырезать ее глаз, она визжала и кричала от боли. Ее тело извивалось под тяжестью моего и истекало кровью. Гильгамеш нанес ей серьезную рану. Она била меня рукой, но ничего не могла сделать. Умирая, она, надеюсь, поняла всю беспомощность человека. Наглая ящерица теперь познает муки боли и отчаянья и запомнит этот день навеки! Когда я вырезал ей второй глаз, она даже не корчилась от боли и не кричала.

— Эй, Гильгамеш… иди придуши эту ящерицу и покончим совсем.

Я вытер глаза, и достав стеклянную колбу из специального мешочка, подвязанного на поясе, опустил их туда.

— Зачем ты вырезал ей глаза… она же ребенок…

— Удуши ее… пока она мучается и не может зажечь часть своего пламени. Давай же быстрее.

Я повернулся, чтобы увидеть, как он склонился над ее телом. Положив ладони на ее хрупкую шею, он чуть не отпрянул, когда кровь с ее лица начала стекать на его пальцы.

— Не ищи… покоя… больше… — сказала она ему.

Он начал ее душить… тело сотрясли судороги. Рядом с ее растрёпанными волосами валялась эта мерзкая кукла… она улыбалась… кукла улыбалась, как и она… чертова ящерица скалилась в улыбке до последнего. Пока, наконец, не послышался хруст костей. Гильгамеш и я тут же ощутили, как все вокруг становится словно раскалённым. От тела стали подниматься языки золотого пламени, и я услышал громовой голос откуда то с потемневшего неба…голос ящера, без сомнения.

— Думаешь победил, лишив меня смертного тела? Получил мои глаза и думаешь, что так просто теперь убьешь дракона? Так вот, погрязни же в своем тщеславии, Король Атлантиды… потому, что я уже в пути… если поторопишься, как раз успеешь к тому моменту, когда золотой огонь уничтожит все, что было создано тобой…

3.

Первая Вселенная. Атлантида. Королевство Ижмир. Риэминор.

Я должен был успеть. Меня разрывала буря чувств. Нужно было успеть… во чтобы то ни стало… корабль должен был достигнуть гавани Ижмира раньше, чем драконы успеют… но этот исход был маловероятен, зачем я тешил себя бесплотными надеждами?

Шторм в океане наводил на панические мыли, а черные свинцовые тучи, расчерченные оранжевыми полосами вдалеке… и вовсе говорили о том, что поздно.

Когда корабли вошли в гавань Ижмира, я упал на колени… не в силах больше сдержать стон. Море пылало, все вокруг озаряли всполохи разноцветного пламени. На черных небесах, отбрасывая массивные тени, носились огромные ящеры и изрыгали огонь. Уничтожая дома, площади, фонтаны и скверы… сжигая людей… моих атлантов, моих поданных… всех до единого. Повсюду стоял оглушительный рев ящеров, и крики умирающих. Ящер пронесся над кораблями в гавани и сжег дотла большую часть флота, мачты падали в воду, а корабли переворачивались и уходили под воду. Наш корабль был также подожжен, половина команды превратилась в груду пепла, штурвал был сломан и судно со всей силы врезалось в полуразрушенную пристань.

Ударной волной меня выбросило на груду камней, помню, что я ударился, а потом сознание меня покинуло… я провалялся где-то минут десять, когда очнулся голова болела, по щеке текла кровь, вся одежда была измазана пеплом. Я посмотрел на свои руки и понял, что они все в крови и я сижу по пояс в крови…

— Это же не моя кровь… рана вроде не сильная… — в голове звенело, я ощущал озноб, поднял глаза, и тут ужасная боль пронзила все мое тело. — Этого не может быть…

Горы истекающих кровью трупов были повсюду… они лежали, сваленные друг на друга и тлели… пепел витал в воздухе. Крик ящериц стал еще пронзительнее. Со всех улиц кровь стекала сюда к океану. Я взглянул на воду, от огня и крови, она казалась багряной цветочной поляной. Крыши домов рушились и я, встав, с ужасом побрел, спотыкаясь о трупы женщин и мужчин.

С трудом переступая и держась на ногах, я брел по горевшим улицам, уварачиваясь от падающих глыб разрушенных строений.

— Нужно добраться до лаборатории. Нужно… найти Никилиаса и Мариан… они могут быть еще живы…

Когда мы возвратились в Атлантиду, пока Гильгамеш странствовал там непонятно где и зачем, я был у них… им удалось создать модель вируса, осталось лишь доставить генетический материал для симбиоза. Я был близок к цели… почему сейчас все разрушено?

Слезы цвета пепла текли по моим щекам, одежда пропиталась кровью и копотью. Я потерял все… и всех… в погоне за своей идеей отмщения и справедливости. Все, кто мне доверял погибли. Внезапно я понял, что остановился… меня что-то дернуло назад. Я обернулся и нагнул голову, придавленная огромной глыбой, истекающая кровью… маленькая девочка вытянула руку и схватила меня за порванный край плаща…

— Ваше… в… — она задыхалась.

Я нагнулся к ней и заплакал, не понимая сколько еще мне нужно выдержать боли. И должен ли я сейчас быть жив?

— Нет… нет… не говори ничего… — она сжала мою руку и умерла… да Лилианна тоже была ребенком, и когда я вырезал ей глаза, она мучилась от боли, я не испытывал сострадания… потому, что она не человек, а лишь чудовище, которое пряталось за этой маской… но эта девочка человек была живой и здоровой. Что же ты наделала, глупая ящерица! Ты погубила весь мой народ!

Все, что я знал… теперь уже не будет прежним. Все, чего мне удалось достигнуть, сгорает вокруг… для чего теперь мне… куда то идти…

Я замер и упал, ударившись коленями и обрызгав себя фонтаном свежей крови, по лицу потекли слезы. Я больше ничего не могу… что я должен был сделать… куда я иду? С пылающих небес сыпались бело-черные хлопья пепла.

— Есть… даже в разрушении нечто неуловимо красивое и мимолетное, будто тень самой смерти… правда, Эльреба?!

Я закричал так громко, как только смог. Конечно перекричать вой и рычание драконов я не могу… но знаю… он услышит. Небо рассек оглушительный всплеск струй золотого пламени, и вот уже громадная черная тень спикировала и уселась на край обрушенного здания. Когти ящера были в крови, золотые узоры переливались в бушующем пламени.

— Я не убью тебя сейчас… я придумал наказание для тебя похуже, чем просто смерть. Встретимся в ледяной твердыне Имира, там, где ты родился…

Дракон взлетел в небо, а дом под его весом рухнул и снова я услышал отрывистые стоны тех, кто навсегда будет похоронен под этими глыбами.

Под грохот умирающего мира… в голове пронеслась мысль…

— Лаборатория… я все еще могу… нужно добраться туда. Вирус…

И перешагивая сквозь обугленные тела, волоча ноги в крови, я поплелся… к лабораторному комплексу… надеясь, что Никилиа и Мариан живы…

Дворец Ижмира была разрушен, знал ли я, что через две разрушенных Вселенных на его месте возродится Новая Атлантида? Нет… тогда не знал, я ничего не знал. Ижмиру было суждено возродиться из пепла, единственному из пяти Королевств Атлантиды.

Когда я добрался до дворца, то заметил, что небо стало чище… тучи стали уходить в сторону Ашнура… значит и он скоро падет. Дворец был разрушен наполовину. Взобравшись по мраморным глыбам, я увидел, что стены коридоров частично уцелели, везде пылал огонь, но все же я мог идти… лаборатория была в западном крыле, туда еще можно было попасть, но камни угрожающее зашатались… а значит скоро все обрушится.

— Никилиа! — я закричал и побежал вперед, двери лаборатории вышиблены, все столы перевернуты, стены горели, в углу, прислонившись к стене, сидела Мариан, из ее тела торчала огромная железяка, бело-синее платье пропитала кровь, рядом с ней, держа ее руку, сидел Никилиа и рыдал… его сестра умерла, вероятно взрывом ее отбросило, и она наткнулась на что-то… рана слишком глубокая.

— Ваше… Величество… — он обернулся, часть его лица была обожжена, руки в ссадинах и ожогах… на одежде пятна крови собственной сестры. Я подбежал к нему.

— Мне жаль, Ники… она мертва… и все вокруг мертвы… я не успел… теперь уже ничего нельзя исправить, — я коснулся лба Мариан губами и заправил ее растрепавшиеся волосы за ухо. — Так она будто спит. Я больше не Король, Никилиа…

Внезапно юноша дернулся, и из складок своих одежд что-то вынул…

— Вы все еще Король Атлантиды… вы не смогли уберечь ее от разрушения, но вы все еще можете отомстить за нее… возьмите, — он протянул мне две серебряные стеклянные капсулы, с золотыми иглами и наконечниками, которые были зафиксированы на концах. На противоположном конце было нечто, похожее на винтовую крышку, тоже из чистого золота. — Это вирус… он готов… он войдет в симбиоз с ядром генетической матрицы, как только вы поместите вирус в ее тело.

— Ники… — я раскрыл рот от удивления и тут же инстинктивно закрыл голову руками, что-то позади Никилиа с грохотом упало.

— Лаборатория рушится… уходите…

— Никилиа… а ты…?

Он покачал головой, сел рядом с телом сестры и обнял ее, положив голову девушки себе на грудь.

— Я должен остаться с сестрой, у меня больше никого нет. Идите…

— Никилиа… спасибо, спасибо вам обоим…

Я встал и первый раз в жизни я поклонился. Юноша улыбнулся, я выпрыгнул в окно и крыло лаборатории в тот же момент завалило грудой мрамора.

4.

Первая Вселенная. Нифльхейм. Обитель Имира.

В тот момент, когда я добрался до Риэминора, центрального из королевств Атлантиды, я думал… что моя психика уже больше не выдержит вида разрушенных городов и бесчисленных трупов. Мое сознание мутнело, и периодически мне казалось, что все вокруг происходит не со мной, лишь холодные капсулы с вирусом напоминали о поставленной задаче.

— Я убью тебя… ничтожная ящерица…

Мой дворец был разрушен, а трон уничтожен вместе с тронным залом. Теперь я Король без трона, верно? Теперь я больше не Король. Я Король мира, который навсегда уничтожен. Она специально оставила портал времени открытым. Ни одного ящера в разрушенной столице уже не было. Я вошел в портал, ощущая, что с этого мгновения больше никогда не буду прежним.

Слезы и пепел на моем лице с потеками крови застыли, заледенели, покрывшись изумрудной тонкой пленкой. Нифильхельм ревел, черная мгла снежной пеленой затмевала все вокруг. Обитель Имира представляла собой огромную пещеру, пройдя через которую, можно было оказаться на пути, ведущем на ледяную гору, там на ее вершине, на самом высоком пике и жил дракон холода, владеющий силой Созидания — Аургельмир. Мгла была беспросветной, поэтому даже подняв глаза к небу, я не мог увидеть есть ли другие драконы в небе, хотя инстинктивно я ощущал… что они там, где-то высоко.

Я начал восхождение на пик, и с каждым шагом моя ненависть росла, как черный снежный ком… душа наполнялась яростью, а решимость непостижимым образом становилась все больше и больше… я не был уверен в исходе своего предприятия, но понимал… что поступить иначе не могу.

На пике буря усилилась, глаза еле-еле могли что-то разглядеть сквозь снежный буран. Первым я увидел Имира, он сидел на равнинной части пика, крылья сложены. Он лежал, положив голову на передние лапы, его огромный ледяной хвост с зазубринами монотонно шевелился, растянувшись во всю равнинную часть. Его стеклянная небесно-голубая чешуя, будто наливалась цветом на фоне черного снега.

Эльреба — черный дракон с золотистыми узорами по всему телу, сидел там на двух пиковых вершинах, на высоте чуть меньше пятисот метров. Если соизмерять с размерами двух гигантов они будто сидели лицом друг к другу. Я же понимал, что подлая ящерица по сравнению с моим ростом очень высоко. До него не добраться пока он не спустится к Имиру. Эльреба сидел на задних лапах, острые когти глубоко уходили в скалу. Его огромные черные крылья, чешуя которых по верхнему краю светилась золотом, были наполовину расправлены, будто он в любой момент мог сделать взмах и оказаться высоко в небе.

— Имир! Имир! Я здесь! — ледяной дракон повернул свою голову и едва заметно кивнул мне пройти к его лапам. Я подчинился.

— Почему, Имир? Ты же мог сказать мне… о том, что миры Атлантиды нарушают равновесие. Почему оставил его в одиночестве решать свои проблемы. Тебе его не жалко?! Или ты думал я пощажу твое творение?! — голос Эльребы был похож на раскаты грома, и впервые я дрогнул. Страх проскользнул внутрь моей души и тонкой пеленой заслонил решимость.

— Имир, он говорит правду?

Ледяной дракон лишь сделал едва заметное движение головой, и я понял… правда…

— Эльреба… прости меня. Риэминор, и у тебя я тоже должен просить прощения. Но все же я не мог поступить иначе и ты, Эльреба, знаешь почему так случилось. Почему я столкнул вас между собой и обрек на бесконечный цикл мести и ненависти, битвы и войны.

— Так ли это было нужно, Имир? Так ли это было нужно для равновесия? А ты меня спросил хочу ли я этого? Ты спросил меня, обрекая на такую участь, что я думаю? Ты слушал меня… нет… же… ты принял решение единогласно, как сильнейший, а теперь отказываешься от этого права…

— Кто-то из нас должен стать Королем. И это буду не я… Эльреба, ты должен принять это бремя. Никто кроме тебя на это не способен. Ты станешь Королем Драконов. Ты и только ты.

— Почему, Имир? Почему?

Я чувствовал, что вот она главная тайна зарождения начала истины. Вот как началось это противостояние. Они друзья и они по-настоящему преданы друг другу и любят друг друга.

— Я бы не смог с тобой сражаться. А так необходимо, ты же понимаешь. У нас есть две чаши весов удержания Вселенной в собранном виде. Чаша Созидания и чаша Хаоса. Но и ты и я понимали, что для образования равновесия этого недостаточно, нам нужна опора, на которой будут качаться эти весы. И этой опорой может стать только противостояние, противопоставление веса одной чаши по отношению к другой.

Это жестоко. Он предал нас обоих и в тоже время сделал это потому, что любил. Меня, как свое творение, Эльребу, как единственное существо… которое в силах его понять.

— Что же вы оба наделали! Вы уничтожили все, что у меня было только потому, что не могли решить кто из вас больше достоин решать судьбы всего мира?! И только поэтому?! — я опустился на колени, чувствуя опустошение. — Как вы посмели! Как вообще вам это могло прийти на ум! Вы ведь драконы, сильнее и умнее нас — своих творений! И все, что вы можете нам дать это боль и разрушения? Тогда я отказываюсь в вас верить, вам подчиняться и больше не собираюсь никогда преклонять колено ни перед одним из вас! — Имир вздохнул, из его пасти вырвалось облако черного снега. Эльребу же, однако, мое заявление через-чур задело, дракон не смог справиться со своим гневом и в один миг, спустившись с пика, оказался прямо передо мной. Земля вздрогнула, под ногами ледяная равнина стала расползаться трещинами. Я едва устоял на ногах.

— И это слова человека, который вырезал глаза маленькому ребёнку?

У меня что-то екнуло внутри… от тела Лилианны ничего не осталось… и это тоже вина этих ящериц…

— Из-за тебя… я сделал это из-за тебя. С телом своей дочери…

Из пасти дракона вырвался столб золотистого пламени. Имир чудом успел выпустить холодную изумрудную стену пламени, и они погасили друг друга. Все вокруг заволокло туманом.

— Замолкни, это ты не сумел ее спасти, и не сумел защитить всех, кого любишь, потому что ты всего лишь еще один слабак!

Я достал капсулу, и снял колпачок золотой иглы… теперь уже поздно отступать…

— Я тебя уничтожу! — я прыгнул вперед в занавес тумана, рассчитывая воткнуть иглу в переднюю лапу черного дракона. Я был уверен, что игла прошла насквозь и уперлась в нечто очень твердое. — Это конец, Эльреба… все кончено, я создал вирус, который уничтожит твои мета-гены и развеет твое существование обратно во тьму великой черной пустоты… все кончено… — уже ровным тоном произнес я.

И тут налетела метель… и развеяла туман… и я заметил хрустально-нефритовый отблеск перед собой.

— Нет… не может быть… — прошептал я…

Между мной и сидящим черным драконом, внезапно оказался длинный нефритовый хвост Имира, а сам он вылез из пещеры и сейчас стоял в стороне от нас обоих.

— Ты прав, мальчик мой, все действительно сейчас закончится и начнется вновь. Потому, что такова воля самой Вселенной… я все-таки рад, что ты сумел воспользоваться полученными от меня советами, но то к чему ты в итоге пришел… было правильным и предназначалось не Эльребе. Сегодня исчезну навечно лишь я один.

Его хвост, словно хрустальная дымка, стал рассеиваться, воздух засеребрился нефритовым блеском.

— Имир… нет… не оставляй меня… — Эльреба зарычал так протяжно, что у меня заложило уши.

— Эльреба… стань истинным Повелителем. Только тебе это под силу. Прости меня за то, что оставляю…

Пространство вокруг начало рушиться на глазах, Имир таял, словно первый снег, нефритовая кожа растворялась. Вокруг Эльребы возник столб золотого пламени, гул нарастал… я не понимал, что происходило… ощущая при этом пронзающий холод во всем теле. Я был уверен точно в одном, я не умирал, но с моим телом, что-то происходило, как и с телом черного дракона… он был объятом пламенем боли от потери близкого друга. Имир исчез в мгновение ока, оставив после себя только отблески нефритового света.

Что-то происходило и с пространством вокруг, небеса будто бы отдвигались вверх и вверх, превращаясь в плоский горизонт. А ледяная равнина и горы среди которых она располагалась будто бы проваливались вниз, я стоял словно на кусочке льда, едва-едва державшегося на поверхности и как это было возможно? Под нами будто разверзся черный водоворот…

— Гиннунгагап, — отрывисто произнес я, вспоминая слова старого Элементаля. — Это Бездна… Эльреба всегда был ее носителем, сейчас мощь Бездны не контролируется… холод внутри парализовал все, я взглянул на свои руки, они будто покрывались черной снежной коркой.

Я взглянул в водоворот пламени и заметил, что образ черного дракона исчез, на его месте там в огне стояла фигура… отдаленно напоминавшая фигуру женщины, однако, я сразу понял, почему мне это все только напоминало женщину… тело вместо кожи облегал переливающийся жидкий металл… над ней золотистое пламя концентрировалась, над ее головой и я услышал крик, уже больше похоже на речь человека, чем дракона… из золотого пламени над ней нависло что-то вроде маски и тут же опустилась к этой странной фигуре… маска будто стала лицом, когда фигура повернулась ко мне я увидел, что это была действительно маска… зеркальная маска… так родился Король Драконов и открылась сила Бездны…

Но в тот день, еще как минимум три существа были рождены. Оскурас, новый ледяной дракон… и еще одно существо… точнее еще один дракон.

5.

Первая Вселенная. Нифльхейм. Обитель Имира.

Небеса стали так далеко, что я перестал следить за тем, что происходило наверху… я следил за тем, во что превратился черный дракон… а точнее в кого… девушку, закованную в доспехи из жидкого металла, который отливал золотом, и зеркальную маску… тогда впервые сквозь боль и холод, отчаянье и ужас, я услышал, как во тьме ревущей Бездны… она смеётся. Этот хохот свидетельствовал не просто о том, что пришел Король, а в последующем и Повелитель Драконов… пришел Демон Дракон… боль от потери единственного друга, превратило Эльребу в истинное чудовище. Бездна внутри нее сломала ее, и превратила в нечто совсем не поддающееся объяснению. С тех самых времен, услышав ее истерический и в тоже время демонический хохот, и увидев во тьме отражение улыбки… будто бы насмехающейся над всеми живыми… я уже тогда знал, она сошла с ума. Точнее, она перестала отдавать себе отчет в том, что для нее… когда-то было что-то важное, была какая-то цель.

Меня притягивало ближе к водовороту тьмы вокруг ее фигуры, и тут я увидел, как во мраке грязная тряпичная кукла упала с ее плеча. Ее спина ритмично сотрясалась то ли в рыданиях, то ли в безумном смехе, я не мог понять…

Она упала на колени и вцепилась в куклу, прижав ее к груди…

— Почему?! Почему ты оставил меня, Имир?! Почему я должна в одиночку теперь нести это бремя?! — она кричала, и это был, пожалуй, первый раз и последний по нынешний момент… когда я видел ее истинные чувства, этой воплощенной формы дракона. И тут я заметил, что кукла в ее руках начала тлеть серебристым пламенем. А она застыла, этот истерический плач или смех прекратился. Она взяла куклу в руки, и ужасная вещица сгорела в серебристом сгустке пламени и в этот же миг позади Эльребы… будто бы нависая над ней, возник образ огромного дракона. Его длинное тело чем-то напоминало Имира, однако чешуя дракона была серебряной, а большие глаза кристально зелеными. Он сомкнул свои крылья, словно закрывая Эльребу ото всего ужаса вокруг. Над его крыльями вздымались струи серебристого пламени. Внезапно между его крыльями проявился просвет, и я увидел ее. Она наклонила свою голову, прислонив ее к опустившему свою голову серебристому дракону, ее руки словно обнимали его шею… она не могла его коснуться… своими руками в живую… это был воплощенный сикигами, призванный всегда оберегать своего хозяина, а душу ему дал тот осколок Имира, который всегда стремился защитить Эльребу.

Я не должен был этого увидеть, но удивительное сплетение наших временных алых нитей судьбы позволило мне словно на секунду стать глазами серебряного дракона. Я увидел ее зеркальную маску и отражения дракона в ней, однако ее лица словно не было, вместо этого там сияла тьма, там за маской сияла тьма, в которой плавала улыбка.

С неясно очерченных губ сорвалось:

— Ты мое сокровище, ты подаренная мне надежда будущего… я буду беречь тебя… мой свет среди туч… я назову тебя, «Харэ», это будет твое имя, данное мной… именем дракона я нареку тебя — Келестофер, дракон времени и бесконечности…

Я застыл в неподвижности и меня тут же выбросило из этого странного водоворота чужого восприятия. Драконий язык мог говорить о чем угодно, сочетая в себе множество значений и форм. Имя Имира означало великан, мощь, сила, спокойствие, покой и уединение. У него было множество значений. Я знал это, я слишком долго изучал драконов и их язык. Также и имя дракона Эльреба могло многое сказать, на драконьем языке Эльреба означало тьма, бездонность, жертвенность и одиночество. Она назвала его Келестофер, на драконьем языке оно дословно означало «повелитель времени». Но больше всего меня поразило имя данное ею… истинное имя. «Харэ», мой свет среди туч… так она сказала. Теперь уже можно было применять к ней «она» потому, что в этой форме она определенно была девушкой. Она произнесла его имя с такой болью и нежностью в голосе одновременно. Что стало ясно, Имир умер и вместе с ним умерла одна из границ ее разума. Однако, Имир знал, что из его силы появится еще один дракон, он подарил ей надежду, он подарил ей луч света в темном царстве Бездны. Он подарил ей нечто большее, чем просто друга. Он подарил ей «ясную погоду» в бушующий шторм кошмаров внутри нее. Это дословный перевод его имени. «Харэ» — это «ясная погода». Этот дракон теперь для нее смысл дальнейшего существования… и больше снова ничего не имело смысла… нет… ничего не изменилось. И все было напрасно. Я ощущал, как покалывания во всем теле замораживают мои клетки.

Серебристый дракон ступил на шаг назад, открывая ее, она собрала тени вокруг себя и превратила в нечто похожее на накидку. Она вспомнила про меня. Рев Бездны снова стал ощутим и осязаем, там под моими ногами все кошмары, и все страхи… ее фигура стала приближаться, по-прежнему во тьме, от каждого ее шага оставался аметистовый кристалл.

Даже сейчас я помню этот момент. Я помню свое выражение лица в отражении зеркала. Мне было страшно. Но я боялся не ее, и не того, что произошло бы дальше. Я боялся холода во всем теле, моя кожа покрывалась черным снегом, а значит…

— Ты эволюционируешь. Значит, сила Имира досталась тебе… Харэ получил его доброту и мудрость, ты силу и решимость… куда же делись только права творца, осталось выяснить, но, впрочем, тебя это уже не касается… и ты больше ничего не можешь сделать, шанс убить меня ты упустил… навсегда… потому, что месть моя будет безоговорочной. За твои преступления против драконов, я как сильнейший дракон во Вселенной… лишаю тебя полномочий и титула Короля — Риэминор. Лишаю тебя названного имени, лишаю тебя всех сил и права, когда-либо покинуть место своего заточения. И по праву силы… — я снова увидел лишь улыбку во тьме, в глазах все мутнело.

Ну конечно, даже если остальные драконы еще не признали ее Королем и не выбрали… она формально является им теперь «по праву» силы, то есть фактически она самый сильный дракон, а значит ее воля автоматически превосходит волю и решения остальных.

— Ты не успеешь завершить свое превращение в Ледяного Дракона… Бездна поглотит тебя без остатка, искалечит твою душу и превратит в демона… ничего не останется. Ты убил Имира… и за это я низвергаю тебя в Бездну… и приговариваю к заточению в демоническом цирке на целую Вечность.

Я ощутил, как водоворот Бездны под нами будто протянул свои костлявые руки и начал тянуть меня вниз за оледеневшие ноги. Я услышал стоны демонов, орущих и жаждущих пожрать мою плоть… я видел свое отражение в зеркале, когда падал… и ничего кроме ненависти в моем лице больше не осталось. Но я точно знал, Вечность однажды закончится. И наша война не окончилась, ее огонь только начал гореть.

6.

Третья Вселенная. Нифльхельм. Дворец Аутосфер.

— Этого не может быть… как тебе удалось создать такое… вирус против драконов? И что это реально работает? — глаз Сиджей активировался, видимо, она использовала Зеркало Ято, чтобы попытаться понять структуру белка.

— Работает, можешь поверить мне на слово или я предоставлю тебе подробный отчет из воспоминаний о том, как с помощью этого вируса исчез ледяной дракон Аургельмир.

— Однако, толк тебе сражаться против драконов, если вирус нельзя реплицировать, так? Убить Харэ или Эльребу было бы слишком простым решением, я так понимаю… господин Эвергрин, вы возжелали уничтожить всех драконов? — Сиджей без сомнений была очень умной. Как никто другой она понимала все происходящее на Вселенской арене, в отличие от своей сестры… которая, как мне казалось, шла приятным дополнением, психоромантис была самым ценным и вожделенным союзником в моей битве. Я протянул ей колбу.

— Если ты-то не понимаешь, что если мы не реплицируем вирус, то все умрем… то уж не знаю, есть ли смысл вообще ввязываться в это сражение снова…

Она вытянула руку и взяла колбу, но я не разжал руки.

— Значит, это официальное заключение между нами союза?

— Считай, да… — союз с Третьими Хранителями был единственным, который был нужен мне по-настоящему. Магрогориан и Боги Смерти — это разменные карты в предстоящем вторжении в Нифльхейм.

— Где гарантия, что ты не предашь нас также, как планируешь предать Магрогориана и Богов Эренгер? — голос второй сестры Джейси был жёстче и мысли у нее в голове тоже водились. Однако, она привыкла решать все не с помощью силы мозгов, а грубой силы, так, что с этим похоже придётся считаться.

— Кроме твоей сестры реплицировать этот вирус не сможет ни один волшебник во Вселенной, — я разжал руку. — И это поверь, лучшая клятва верности с моей стороны, которую только можно представить.

Она забрала капсулу, хитро прищурившись.

— Мне в любом случае понадобится лаборатория.

— Сиджей, она у тебя будет. Я отвезу тебя в мир Ина, туда где живут подопытные детки Магрогориана, заодно и протестируешь вирус на них, они все равно клоны.

Я уклончиво бросил взгляд на Джейси. Они обе поняли, что это значит, а Сиджей еще и читала мысли.

— Нет, Джесс поедет со мной! — воскликнула брюнетка.

— Не поедет. Что за глупости? Боитесь разлучаться? Каждая из вас входит в тройку сильнейших Хранителей, пора бы уже научиться самостоятельности. Вы все время были от кого-нибудь зависимы… от Харэ, от Магрогориана, от Дилана, от Нуэ… и не удивляйтесь… я действительно был долгое время взаперти, но разведка у меня может быть даже лучше, чем в клане Асудзима. Пора бы уже взять собственную судьбу в руки и начать действовать. Если сейчас, Сиджей, ты не отправившись работать с вирусом… а, ты, Джейси, не поедешь на передовую помогать моему генералу Эверглоссу выиграть нам время… — я помедлил, зная… что Сиджей уже прочитала мои мысли… однако, она была сосредоточена, а значит, она хотела, чтобы я произнес это. — Иначе мы все умрем в предстоящей битве за ледяное измерение. Кому как ни тебе это знать, Сиджей.

Оказалось, что Джейси вовсе не против пойти повоевать. Думаю, война течет по ее жилам. А к нам вот-вот вторгнется армия теней. Эверглоссу нужен какой-то стимул. Послать ее туда хорошая идея.

— Ладно, мы согласны. Только прежде, чем мы все займемся делами… Эвергрин, Ледяной Король… вскроем же все карты. Расскажи нам, как ты выбрался из Бездны в первой Вселенной и как получил ключи от врат на Равнину Высокого Неба.

Я раздумывал над их словами недолго. Потому, что Сиджей читала мысли.

— Нет. Это не вашего ума дела и к войне это никак не относится.

Сиджей хмыкнула, а Джейси невольно пожала плечами, в двери тронного зала постучали. Это Эверглосс, я вызвал его забрать отсюда рыжую.

— Дело твое конечно, Ваше Величество, только смотри, чтобы это никак не отразилось на нашем общем деле. Наш союз последнее, как ты и сказал… что стоит между Эльребой и тотальным истреблением всего живого. Так, что будь осторожен не наступи себе на хвост.

Когда они попрощались, я щелкнул пальцами и ледяные ворота тронного зала распахнулись, Эверглосс стоял там, склонив голову.

— Забирай, рыжая твоя, ее номер Хранителя выше чем наш общий, поэтому забирай ее и выполняй все ее указания. Она наша главная военно-тактическая сила и опора.

— Слушаюсь, мой Король.

Когда они ушли, Сиджей посмотрела на меня презрительно-недовольным взглядом.

— Ты ведь слышал ее? Эльреба собирает совет Хранителей в Кирите перед битвой в Нифльхельме.

— Да. Мы все должны явиться. Это одно из основных правил Хранителей. Воля Первого Хранителя выше нас… и выше силы Королей и Повелителей. Мы обязаны прийти, хотя бы ради того, чтобы послушать ее жалкие оправдания. А теперь пошли, у нас мало времени.

Действительно, время играло против нас. Сейчас время было и сильнее меня и сильнее Эльребы. И в нашем случае выражалось в виде действий всего одного существа, олицетворявшего и время, и Вечность. Я использовал силу холода, и мы оказались в пещерах города ледяных демонов.

— Лаборатория к востоку от города. Не боишься холода?

— Если ты готов и дальше защищать свои секреты, то хотя бы расскажи мне о Хранителях. Расскажи мне о том, что произошло между вами троими, а если быть точной… то помимо вас троих, там было еще двое.

— Иенн тебе рассказало?

— Лишь упомянула о тех событиях. Она сказала, что настоящую цену Эльреба заплатила всего лишь в двух сделках. Ты называешь ее оно?

— Ту форму, к которой ты обращаешься, говоря «она», это создание способно принимать по собственному желанию. Она может стать и мужчиной, животным и любым представителем Вселенной. Поэтому я привык считать, что у этого создания нет формы, только общая воля. И оно не заслуживает, чтобы к нему относились как-то иначе, поверь мне. Из всех жестоких тварей, это нечто самое ужасное. Оно может растоптать все твои мечты в глухом отчаянном вопле тысячи душ.

— Так что случилось там? — какая же она настойчивая!

Я вздохнул.

— А ты умеешь добиваться своего. Теперь ясно, почему Харэ выбрал вас. Закончишь репликацию вируса, и я тебе расскажу.

— Заметано.

Я не был уверен в этом союзе. Однако, это был тот самый единственный союз, на который я был согласен. Во-первых, Сиджей крайне и крайне полезна. Во-вторых, вирус. Однако, понимает ли она на что идет? Видя глубокие образы будущего? Понимает, что нас всех ждет? Понимает, чем окончится война? Да я не так раним как Эльреба. Но это сражение за Нифльхельм… решит абсолютно все. Даже если предположить, что Харэ сможет создать второй комплект ключей, вразрез договоренности с Иенн… все равно… этот поход в Нифльхельм затеивается не ради меня. Не ради победы, Эльребе никогда не нужна была эта победа надо мной и одержимой местью ее назвать тоже было нельзя. Все это затеивается только с одной целью. Для того, чтобы уважаемые главы клана Асудзима, созданные только с этой целью, смогли найти «Шумани» и ключи… алые ключи, вот, что им всем нужно. Они слишком долго и слишком упорно искали врата. И теперь, когда вторжение в мир Ночи практически уже определило судьбу врат. На самом деле до ключей путь будет не таким простым, но все же она пройдет его. Теперь я был в этом уверен, она не остановится ни перед чем. Ей было что-то нужно. Ей нужно было собрать по кусочкам то, что она выплатит Иенн за свое несбыточное желание. Ведь действительно, сейчас уже очевидно точно, чего бы Эльреба ни пожелала… платить-то уже нечем… и все карты уже вскрыты и бежать больше некуда.