Пролог

Пролог.

Ира бесконечно опаздывала. Так сильно опаздывала, что решила больше не спешить. Спешный перестук каблуков сменился вымеренным шагом, дышать стало намного легче.

Мягкое осеннее солнце который день доказывало, что бабы у нас, ух, какие! Это же из анекдота, вы не узнали? Про бабье лето: какие бабы, такое и лето. Небо пыталось насупиться и захлюпать носом, но каждый раз улыбающееся солнышко щекотало тонкими лучиками и разгоняло смуту. Дышать было легко.

До работы — всего двадцать минут пешей прогулки. Ира жила ближе всех и почти каждый день опаздывала. Сотрудники только головой качали, мол, жил бы на твоем месте, никогда бы не опаздывал. Девушка вздыхала и молчала про себя о том, что живя поближе, кажется, можешь поспать подольше, и отодвинуть на подальше встречу с ненавистным экраном, заключающим твою яркую жизнь в скучные ячейки бухгалтерских проводок.

Перебегая дорогу в указанном зеброй месте, Ира в очередной раз улыбнулась притормозившим водителям на нерегулируемом переходе. Изо дня в день одно и то же, одни и те же машины, одни и те же люди на переходе, одна и та же электричка, уходящая вдаль.

Но не сегодня.

Из омута собственных размышлений Иру вырвал гадкий громкий гудок. Девушка вздрогнула и устремила взгляд на волнующуюся толпу у края платформы. Исчезающая в мареве обычно в этот час электричка, истошно вопила противным визгом, стоя с уже законсервированными пассажирами и с места не трогалась. Машинист, наполовину высунувшись из окна, истошно вопил и сыпал отборным матом. Молодежь гоготала и подбадривала кого-то, не забывая снимать происходящее на дорогие гаджеты.

Не сбавляя скорости в надежде проскочить переезд без задержки, Ира врезалась в толпу.

— А милицию уже вызвали?

— Бабушка, ну, какая милиция? Полиция уже давно.

— А ты хрен хоть как называй — слаще редьки он не станет!

Молодежь загоготала с удвоенной силой — шутка показалась им пошлой.

«Неужели кого-то сбили?» — мелькнуло в голове и Ира зажмурилась. Встречаться со жмуриками с самого утра не хотелось.

Расталкивая любопытствующих руками и сбивая некоторым кадр, девушка вырвалась на первую линию фронта и невольно затормозила: на железнодорожных путях угрожая бело-голубому монстру молотом, стояла колоритная личность — викинг. Почему викинг? Да потому что стереотипы, блин! Соломенные волосы, заплетенные в косички, кожевенно-кованные одеяния, свирепый вид, перекошенное лицо и непоколебимая уверенность в правильности происходящего: спасу люд простой от чудища визгливого — вон сколько людей в его брюхе колотится.

С секундной задержкой для опознания чудика с колчаном стрел за спиной, Ира покачала головой и шагнула на рельсы. Набирая ход и жалея в первую очередь припавших в неизвестности к окнам поезда людей, опаздывающих на работу, девушка смело прошмыгнула за спиной человека-горы и в самый последний момент зацепила его за неопределенного назначения деталь костюма и плавно потянула за собой. Эффект неожиданности, секундное замешательство и грозный противник стального змия падает в пыль, споткнувшись о арматуру. Машинист, все еще матеря викинга на чем свет стоит, не теряя более ни мгновенья, тронул состав. Толпа зевак разочарованно вздохнула.

А Ира уже спешила дальше, не отвлекаясь на галдёж и улюлюканье, напрочь забыв о существовании странного, наверняка сбежавшего из психушки бывшего актера больших и малых театров.

— Ну, Ковалева, ну, как можно опаздывать, если живешь в пяти минутах ходьбы от работы?

— В двадцати пяти, — пробурчала девушка, подставляя белую пластиковую карточку любопытному зеву магнитного считывающего устройства и толкая преградивший путь жезл вертушки.

— Ирка, привет! Пошли курить, — по встречной семенили сотрудницы — погреться на сентябрьском солнышке.

Девушка отмахнулась.

Полдня рутинной работы, копания в бумажной могиле и головная боль к обеду — вот законный исход конца каждого месяца. Даже на покурить и кофе времени не оставвалось.

— Ирка, а ты слышала, что было утром на твоем переезде?

В обеденный перерыв кумушки предпочитали посудачить, поэтому обед начинался на пятнадцать минут раньше положенного.

— Слышала, — горько хмыкнула рыжая, — мне и поучаствовать довелось.

Подружки хором заохали:

— И что там?

— Задавили кого?

— Кровищи было, небось?

Ира только диву давалась кровожадности этих раскрашенных кукол Барби.

— Да там сумасшедший какой-то изображал из себя Дона Кихота и пытался вызвать на смертный бой железного змия.

Вздох разочарования пронесся над головами обедающих.

— Что, и никого не расплющило?

— Совесть у людей расплющило! — возмутилась Ковалева, — вместо того, чтобы пожалеть, поговорить, они его на видео снимали, еще материли и подначивали. Козлы!

Рабочий день не захотел считаться со световым и закончился на много часов позже. Когда Ира, наконец, вырвалась из цепких объятий отчетного периода, на дворе стояла теплая осенняя ночь.

— Черт бы вас побрал, — стандартное пожелание всех бухгалтеров в адрес налогов и их законодателей.

— Граша! — гаркнуло сбоку.

Ира шарахнулась, из рук выпали зажигалка и сигареты.

— Какого..? — лешего, стоило бы сказать, но рядом стоял викинг, так неосторожно брошенный Ирой с утра.

— Граша! — повторило создание.

Рука невольно потянулась за мобильным, в голове метались мысли с воспоминаниями о правильном наборе номера полиции.

Тем временем полуголый мужчина наклонился, собрал в кучу разлетевшиеся сигареты и сделав из них инсталляцию «Ежик», протянул Ире.

— Вот блин, — расстроенно промычала девушка, пытаясь обнаружить в горстке табака и фильтров хоть одну уцелевшую дозу никотина.

— Ди крата эта ком, — продолжал вещать воин, — граша воркуть таба хе!

И протянул нашедшуюся в темноте зажигалку.

— Ты на каком языке говоришь, божевольный? — Ира, наконец, смогла обнаружить в себе силы заговорить и выудила из вороха инсталляции половину тонкой сигаретки.

Мужчина не ответил, завороженно глядел на манипуляции рыжей и, когда щелкнула зажигалка, выпуская на волю огненную стихию, испуганно шарахнулся, хватаясь за молот-топор и становясь в боевую стойку.

— Блаженный, — Ира выдохнула струйку дыма в темное небо и перевела взгляд на белокурого вояку, — ты кто такой?

Вояка не отвечал, переждал опасность, исходившую от зажигалки, и протянул руку к девушке.

— Да чего ты от меня хочешь? — Ира возмутилась до глубины души и даже попыталась не позволить мужчине завладеть любимой зажигалкой.

Однако настойчивый умалишенный рыкнул, напугал рыжую, и все-таки отобрал прибор. Оглянувшись по сторонам и обнаружив довольно шумную компанию молодых людей, направляющихся несомненно к переезду, Ира поспешила за иллюзорной безопасностью, откупившись от маньяка безделушкой.

Еще несколько раз оглянувшись, Ковалева убедилась, что белобрысый отбросил идею преследования несчастной, и ускорив шаг, обогнала компанию молодежи.

А утро преподнесло новый сюрприз — викинг ждал у подъезда.

— Да какого ж лешего! — возмутилась Ира.

Викинг улыбнулся на зависть белозубой улыбкой.

Весь день Ира провела, как на иголках: выглядывала из-за жалюзи во двор и на улицу, вызывая смех и недоуменные взгляды сотрудников, каждую минуту проверяла заряд батарейки на телефоне, большими цифрами вывела на бумаге и повесила перед глазами номер вызова полиции, раскопала в недрах стола ржавый перочинный ножик. Создавала образ параноика.

А вечером поплатилась: викинга на улице не было и провожающие Иру до остановки сотрудники, высмеивали неудавшегося поклонника и Ковалеву вместе с ним. Надев маску безразличия, а по-простому — надув губы, Ира поспешила покинуть компанию недружелюбно настроенных товарищей.

Очень хорошо жить в пяти минутах ходьбы от дома: обед с собой можно не таскать, огромное количество дел успеваешь переделать перед сном, а перед работой полноценно пробежаться по набережной. Очень плохо жить в пяти минутах ходьбы от дома: случайно с друзьями в метро не пересечешься, ходить домой на обед надоедает, кроме продуктовых по дороге никаких других магазинов.

Разве что по телефону говорить.

— Алло, мама, привет, это я.

— Риночка, маленькая моя! Как твои дела? Совсем маму забыла — не звонишь. У нас тут яблок — море. Приезжай, пособираем. А то как-то одной трудно. В мои-то годы. Помощников мне нет. Нет отца твоего, царство ему небесное. Он бы мне яблоньку потряс, а я бы пособирала. А потом бы сок яблочно-сливовый или грушевый закатали бы. Приехала бы. Попила. Себе бы взяла. Жалко яблочек-то. Нет мне помощи, что бы собрать-то яблочки.

— Хорошо, мама, я обязательно приеду на выходные. — Ира тяжко вздохнула и попросила Всевышнего о милости: мамины монологи могут звучать неимоверно долго.

— Хорошо, Риночка, приезжай, золотце. Хоть одна, но все же приезжай.

Ира нажала отбой. Вот так всегда: грубые намеки на холостяцкую жизнь, портящие настроение на весь оставшийся вечер и отбивающие желание идти на встречи, звонить друзъям.

Телефон вновь завибрировал. Номер городской. Незнакомый.

— Алле?

— Ирина Ковалева? — бодрый, но невнятный мужской голос.

— Да? — засомневалась рыжая.

— Что, да? Вы Ирина Ковалева?

— Да.

— У нас ваш родственник.

— Родственник?

— Да, родственник. Геннадий Ковалев.

Сердце ухнуло в пятки.

— Не может быть, — прошептала девушка.

— Как не может. Вот он. Сидит, красавец, зубы скалит. Ух, морда!

— Простите, это какая-то шутка?

— Отчего ж шутка, Ирина? Приезжайте забирайте свое чудо. Или мы его в психушку отдадим.

— Это не мой родственник, — вдруг опомнилась девушка, — Геннадий Ковалев умер.

— Да где ж он умер, девушка. Живее всех живых, гад, буйный. Забирайте, говорю, или в психушку отдадим.

— Да с чего вы решили, что он мой родственник?

— А чего бы ему носить дареные зажигалки с подписями фамильными?

— Какие подписи, какие зажигалки?

— Инкрустированные! — рявкнула трубка. — Забирайте или в психушку. С ним там быстро!

— В психушку! — не выдержала девушка.

— Ну, как знаете, — и уже где-то на периферии: — оформляем.

Ира одиноко стояла в ржавом пятне фонаря и пыталась собрать мысли в кучу. Единственный Геннадий Ковалев, которому была пожалована инкрустированная игрушка на юбилей, вот уже три года лежит на лесном кладбище и о сообщений о собственном воскрешении родным и близким не отправлял. А если воскрес, то почему буйный? Разве мертвяки буйные?

Ответ прилетел с неба, упав белой кляксой на плечо.

— Фу, гадость какая! — Ира спешно достала влажную салфетку и принялась отчищать птичье гуано. — Или это к деньгам?

Вдали запищала электричка, напоминая про поздний час, про дорогу через мало освещенный переезд и про недавние события. Зажигалка! Мозг взорвался.

Зажигалка осталась у этого чокнутого. И уж точно буйного. Его менты загребли! Сидит в кутузке. Он же по нашему говорить не умеет. Он же ничего не понимает. А еще холодное оружие с ним. Он же этим молотом гаразд махать. Силищи-то, как у троих будет. Такой стену лбом расшибет, если врежется. Или в дерево. Врежется и его яблоками засыплет.

Неожиданное решение проблемы заставило Иру сбавить шаг, а затем и вовсе остановиться.

— Алло, простите. Здравствуйте. Это Ирина Ковалева. У вас мой буйный родственник.

Дальнейший разговор заставил Иру развернуться на сто восемьдесят градусов и пойти в направлении работы. Оказывается, место содержание буйного родственника находилось аккурат за зданием ненавистного места, отсчитывающего жизненно важные рабочие часы. Ира смело зашагала к кутузке.

— А документы у него есть?

— У мамы. В деревне. Не знаю, как он так далеко забрался, — Ира врала, придумывая отговорки и причины на ходу. — Где мне надо расписаться?

— Э, нет, девушка. Вы что думаете, мы вам просто так отдадим человека? Вот у вас есть документы, а у него нет. Кто он?

Ковалева от неожиданного поворота событий часто заморгала.

— Как кто? Ковалев Геннадий.

— А вы откуда знаете?

— Так ведь родственники…

— А документы… А документы где?

— У мамы в деревне, — проблеяла Ира, понимая, что затея, на первый взгляд показавшаяся удачной, вдруг стала вязкой и скользкой, как только что словленная рыба, не желающая отправляться в бочку к селедкам.

— Без документов не отдадим, — твердо решил господин начальник и захлопнул журнал посещений.

Одновременно с резким движением руки со скамьи сорвался буйный и кинулся на решетку, рыча и брызгая слюной. Дежурный дернулся и съехал со стула.

— У меня есть вот такой документ, — Ира стукнула пол-литровой бутылкой дорогого коньяка, подаренной ей когда-то кем-то за какие-то услуги.

— Хороший документ, — страж порядка боязливо протянул руку к подарочной упаковке, но взять бутылку так и не смог. — Забирайте своего родственника.

На удивление, родственник проявил достаточную степень покорства, периодически потрясал злополучной зажигалкой и бросал грозные взгляды на стража закона.

— Девушка, — полицейский окрик догнал Иру на выходе из зала ожидания, — вы топорик-то ему больше не давайте. А то пришибет в следующий раз кого.

Ира коротко кивнула и потащила нового маминого помощника для собирания урожая яблок на выход.

— Граша! — белобрысый викинг вырвал руку из захвата и остановился как вкопанный, как только девушка вывела буйного за ворота дежурно-оперативной части.

— Ну, чего ты встал? — заныла девушка, пытаясь снова потянуть осла за руку.

— Граша! Ди вардо живак миграша! — очень гневно произнес воин и демонстративно выставил ногу, сложив руки на груди.

— Ах, так? — возмущению Ковалевой не было предела, — тогда отдавай мне зажигалку и вали на все четыре стороны!

В темном небе сверкнула молния. Ира стояла, протянув руку к викингу и выжидающе смотрела, сдвинув брови к переносице.

— Ну? — девушка требовательно потрясла открытой ладонью.

Викинг, наконец, понял и выложил юбилейный подарок на протянутую руку.

— До свиданья! — отчеканила девушка, разворачиваясь. — Передай свой король мой пламенный привет.

Первые капли дождя сорвались с неба. Ускорив шаг, Ирина Ковалева поспешила прочь от незадачливого пришельца. То, что мужчина свалился с неба и никак иначе, Ира была уверена на сто процентов. И нянчиться с великовозрастным дитем девушка не собиралась.

Однако врожденная жалостливость и начинающийся осенне-колючий дождь сыграли злую шутку над решительностью рыжей — девушка обернулась. Викинг, секунду назад понуро шлепающий по лужам, встрепенулся, задрал нос и сделал вид, что охраняет Иру от внезапного нападения неизвестных современному миру монстров.

— Ах, так?! — Ковалева последовала примеру, вздернула подбородок и резво зашагала к переезду — жалость срезало, как серпом.

Вдали взвизгнула электричка, сообщая жителям многоэтажек, что очень скоро начнется новый эпизод многосерийного документального фильма «Полуночный пьяный ковбой» о смелых работниках строительной промышленности, а в частности — областного кирпичного завода.

Ира поспешила обогнать поезд и перешла через переезд, борясь с диким желанием обернуться и проверить реакцию викинга на приближающийся состав.

Желание девушка переборола, а вот сбежать от проливного дождя — не получилось. Промокнув до нитки, Ира, наконец, добралась до дома. Замерзшими пальцами с трудом нащупала ключи в необъятной сумке, трясущимися руками еле попала магнитным ключом в круглый проем и шмыгая носом, ввалилась в темное парадное. Жалость свою оставила за медленно закрывающейся дверью.

Чайник весело подражал запоздавшей электричке, а Ира с тоской вглядывалась в ночную мглу двора — пустота. Дождь прогнал всех: ни зверей, ни людей, ни викингов. Сердце щемило — какие планы разрушила эта демонстрация мужского шовинизма. Вот теперь пусть трясется по подвалам, пока не схватит воспаление легких или не загремит в психушку.

Чашка горячего шоколада вместо обычного результата принесла еще большие страдания.

— Ладно, — Ира решительно стукнула по столу ладошкой и ойкнула от боли, — буйный так буйный. Зато не мертвый!

Ковалева открыла дверь и шагнула в холодный тамбур.