Глава 3.

Глава 3. (На сайте СИ можно скачать бесплатную версию)

Пятничные электрички всегда переполнены. И неважно — утренние или ночные. Они всегда забиты под завязку.

Решив, что и одному и другому гостю побывать «в людях» не повредит, Ковалева запланировала поездку к родительнице на поздний вечер.

— Мама, я скоро буду, — Ира не любила отчитываться, но приходилось. — И приготовь комнату на втором этаже. Что? Да, на чердаке. У нас будут гости.

Не вдаваясь в подробности, Ковалева объяснила, что яблочки будут собраны в сжатые сроки и отключилась. А вот объяснениями о правилах поведения в общественном транспорте Ира не озаботилась. Во-первых, Гриттер без острой необходимости отказался выдавать порцию порошка, во-вторых, рыжая решила, что недостаточно отыгралась за все неудобства, причиненные ей гостями.

Стоя на платформе в ожидании состава, колоритная троица не обращала внимания на косые взгляды других пассажиров. Гриттер, вытянувшись по струнке, от чего казался еще выше, стоял соляным столпом и одаривал окружающих высокомерным холодным взглядом. Бертор беспрестанно тянул носом и бросал настороженные взгляды по сторонам.

Вдалеке по привычке взвизгнула электричка, народ пришел в движение, засуетился. Бойкие бабульки с корзинами потянулись к краю платформы, делясь на кучки и заранее подгадывая места остановки вагонных дверей. Ковалева не спешила — опасно лезть в толпу разъяренных старушек без знания матерного наречия.

Гриттер придвинулся ближе к рыжеволосой, Бертор последовал примеру товарища.

— Вы чего? Боитесь поезда? — Ковалева усмехнулась.

— Коза Ирра древа толчук.

— Бертор, закрой пасть, народ решит, что ты меня обзываешь.

— Килька сам тизизи кути, — Гриттер откровенно насмехался над товарищем по несчастью.

— Ладно вам, иногда лучше жевать, чем говорить, — Ира протянула каждому из мужчин по пластинке жвачки. — Килька, — еще раз хмыкнула Ира, разворачивая бумажку.

Гриттер проследил за манипуляциями девушки, развернул фантик и аккуратно заложил пластинку в рот.

— Ты что делаешь?! — окрик рыжей вырвал иномирянина из сладких воспоминаний про беззаботное детство с привкусом мяты. — Бумажку-то зачем в рот запихивать?

Бертор в своем репертуаре: понюхал, лизнул и целиком запихнул в рот. И даже не поморщился.

— Выплюнь, — злилась Ира, — фу! Плюнь каку!

На непонятливого дядьку стали оборачиваться, кто-то хмурился, кто-то откровенно посмеивался.

— Бертор, кака смыш житяк, — покровительственно посмотрел киллер и улыбнулся.

Викинг в ответ лишь зарычал, но испорченную пластинку жвачки все же выплюнул.

— А где твоя жвачка? — Ковалева обернулась к длинному.

Гриттер, естественно, не понял.

— Где твоя жвачка? — повторила Ира, тыкая пальцем в рот киллера.

Оглобля, наконец, сообразил, улыбнулся и ткнул пальцем в живот.

— Ты ее проглотил?!

Настала очередь викинга улыбаться.

Открывающиеся двери электрички сообщили, что их пора бы смазать, но никто не внял их мольбам в очередной раз. Троица загрузилась последними, нещадно утрамбовав застрявших в тамбуре ворчащих старушек.

— Эй, вы там! Поаккуратнее! — некто, застрявший в проходе обращался к Ковалевой и ее спутникам.

Ира лишь фыркнула в ответ.

— Бац маз дец! — возмутился викинг, а рядом стоящая старушка извинилась.

— Ай, моя нога-нога-нога-нога, — Ира дернулась и тоненько заскулила. Кто-то невнятно извинился.

В тамбуре обозначилось шевеление. Незаметно вокруг Иры образовалось пространство, девушка вздохнула свободнее.

— Ирра, коза пчол мая? — поинтересовался длинный, имея в виду, стало ли удобнее стоять?

— Нет, Гриттер, «Пчела Майа» — это детский мультик и хорош он или плох — не мне судить.

Очередная остановка заставила троицу выйти из вагона, выпуская довольно большое количество людей. Удалось даже пройти в вагон.

Бертор недовольно пыхтел, Гриттера, похоже, забавляла ситуация с поездкой в общественном транспорте.

##PRODOLGENIE## 04-07

Когда до конца двухчасового путешествия оставалась еще половина пути, вагон опустел ровно на столько, чтобы престарелые пассажиры смогли выпросить себе сидячее место и дать, наконец, отдых ногам.

Ковалева не спешила менять дислокацию: из вагона в вагон то и дело сновали пыхтящие старики и старушки и, не найдя пустых мест, нависали над более молодыми и здоровыми, сверлили взглядами, донимали вздохами, пока сидящий не сдавался и не уступал место.

Мужчины ехали молча. Их интересовали люди чужого мира. Повадки. Манеры. Одежда.

Не много можно увидеть в общественном транспорте, но достаточно, чтобы, накопив вопросов, задать их эксперту, загодя сыпанув щепотку белого порошка в алкогольную основу.

Бежала пятничная электричка прочь от цивилизации и, как часто бывает, город подбросил на прощанье яркий образчик расхлябанности двадцать первого века: шумная и подвыпившая компания ввалилась в распахнутые двери вагона, накрывая пассажиров неповторимым амбре слабоалкогольного бродячего напитка. Ира поспешила отвернуться и спряталась за широкие спины товарищей.

Состав начал торможение, вагон дернулся, опрокинув на сидячих пассажиров двух товарищей из веселой компании. Но вместо того, чтобы помочь товарищам и, извинившись, удалиться, собутыльники упавших дружно последовали вредному совету Остера и, схватившись за животы, загоготали.

Ну, как же:

Если друг твой самый лучший

Поскользнулся и упал,

Покажи на друга пальцем

И хватайся за живот.

Пусть он видит, лежа в луже,

Ты ничуть не огорчен.

Настоящий друг не любит

Огорчать своих друзей.

Кто-то из пассажиров поспешил на выход, кто-то просто потеснился, кто-то пересел, если нашел место. И колоритная компания, матерясь и хохоча, расселась по скамейкам.

Захватив новую порцию пассажиров, электричка тронулась. У честной компании праздник продолжился распиванием высокоградусных горячительных напитков, и уже через пару остановок мужчинам стало совсем весело — потянуло на приключения.

Очередные герои трагедии не заставили себя долго ждать. Створки дверей разъехались в стороны и явили народу две пары студентов. Девушки, в сопровождении парней, одетые не по сезону легко и ярко, моментально привлекли внимание выпивох. Проходя мимо, студентки были схвачены и водворены на колени пьяных мужчин. На возмущенные крики девушек никто не обращал внимания. Более того, сопровождающие молодых дам, не проявили и капли героизма, испуганные свирепыми рожами, попятились и скрылись за дверями, страшно тараща глаза через немытое стекло. Вагон погрузился в пучину обоснованного безразличия — «моя хата с краю».

Девушкам налили водки и, когда те отказались пить, зажали в тиски и насильно влили в раскрытые рты. Очередной приступ смеха и возмущенные крики слились в единую какофонию.

Гриттер ринулся было на защиту, но Ира притормозила мужчину.

Кто-то из пассажиров попытался подняться и поспешить девушкам на выручку, но не обнаружив поддержки, сел снова на место, пряча глаза.

Ковалева медлила, хотела, чтобы девушки прочувствовали и стали более осторожны в выборе одежды и линии поведения в следующий раз.

— Господа! — грозный голос перекрыл визг из грохот колес. — Отпустите девушек.

— О, еще одна цыпа! — обрадовался выпивоха. — Иди к нам, рыжая.

Вместо ответа Ира коротко кивнула своим сопровождающим. Бертор хлопнул в ладоши и злобно зарычал. Гриттер лишь слегка приподнял уголок рта и заскользил между рядами сидений.

Чуя драку, простой люд поспешил вжаться в стенки, а любители приключений повскакивали со своих мест, обнажая в улыбках кривые зубы и карманные ножики. Те, кто был в компании побольше, оттого и посмелее, выбрали объектом развлечения викинга: безоружного и очень самоуверенного. Киллеру достались четверо менее самоуверенных дохляков, но экипированных знатнее своих товарищей. Перепуганные студентки сбились в кучу и старались не дышать.

Первые взмахи руками и первые разбитые носы в исполнении белобрысого. На этот раз никаких случайных ударов и телодвижений — только четко выверенные движения. В пол силы. И злорадная улыбка.

Отмахиваясь от Бертора ножами, дерущиеся то отступали, то нападали. Про благородство и рыцарский кодекс земные мужчины если и знали, то напрочь забыли, нападали одновременно, противно хихикая и огрызаясь. В конце концов их слаженность в действиях сыграла злую шутку: очередной синхронный выпад напорол два носа на два огромных кулака и уложил спать в рядочек.

За это же время с оставшимися четырьмя пьянчугами почти расправился и Гриттер: плавно уходя от ударов, подсекая и оглушая, киллер танцевал танго — страстно, вдумчиво, легко.

Как в лотерее, пятеро из шести, выпали из барабана. Оставшийся победитель отказался от выигрыша и, перепрыгивая через спинки скамеек и головы пассажиров, ринулся на выход. Вагон ликовал.

Вместе с Ковалевой к сжавшимся в комок студенткам подоспели и два товарища.

— Стоять! — приказала Ира студентам-неудачникам.

Парни замерли вместе с ожидающим продолжения народом опустевшего вагона.

— Вы — два неудачника. И за свою трусость получите с полна. Бертор, — девушка обернулась к викингу и, объясняя на мигах, попросила, — разбей, пожалуйста, еще два носа.

Викинг с удовольствием исполнил просьбу, а киллер, не удержавшись, приник губами к девичьей ладошке.

— А вы, девушки, — Ковалева не обратила внимания на Гриттера, зато вложила в обращение к студенткам всю накопившуюся злобу, — перестаньте строить из себя продажных девок. Больше никто не встанет на вашу защиту. Никогда.

Вагон одобрительно загудел: поддакивания, сокрушения, оправдания — все это Ковалеву не интересовало. Девушка спешила покинуть почетное собрание.

Размазывая по небу терпкий вкус досады, Ковалева вышла в тамбур и достала сигареты. Бросая уничижительные взгляды на не посмевших вмешаться мужчин, защелкала зажигалкой. Бертор и Гриттер не отрываясь, следили за нервными пальцами рыжей Фемиды.

До конечной остановки Ковалева так и не вернулась в вагон, выкурила пачку до последней сигареты и все бурчала себе под нос, что больше ноги ее не будет в общественном транспорте, а по возвращению обязательно купит себе подержанный автомобиль. Благо, золота на размен хватало.

От вокзала до дома родительницы было ровно десять минут пешего ходу. Мужчины все так же молчали, изредка весело переглядываясь, Ковалева бурчала себе под нос.

— Ласточка моя! — высушенная годами седовласая женщина широко раскинула руки и крепко сжала в объятиях родную кровиночку. — Как я соскучилась!

Пребывая в состоянии близкой к эйфории, хозяйка худосочного дома, зажмурившись, раскачивалась из стороны в сторону, стараясь как можно сильнее прижать дочку к себе. Наконец, открыв глаза, женщина замерла, не разрывая объятий.

— А это кто?

Ковалева оторвалась от матери, обернулась.

— Это со мной, мама, — обогнув застывшую статуей родительницу, прошла в дом, — это друзья. Погостят и помогут тебе.

— А, — понимающе протянула Ковалева-старшая, сторонясь и пропуская мужчин в дом.

— Мам, очень спать хочется. Давай, я завтра все-все расскажу?

Утро поприветствовало жителей далекого пригорода раскатами грома.

— Ирочка, а куда это он ни свет, ни заря?

— Чего? — сонная Ковалева протирала глаза, садясь за стол напротив матери.

— Ну, длинный этот… Чуть свет — сразу за дверь, шмыг. И нет до сих пор.

— Гриттер ушел?

— Ну, не знаю, Гриптер он или Битнер. Но ушел.

— В тайгу побежал, — Ира потянулась за сигаретами, не обращая внимания на укоризненное покачивание головой. — Пойду покурю.

Накинув шерстяной свитерок поверх пижамы, девушка вышла на крыльцо. Дождь усиленно выбивал дурь из шиферного навеса, брызгами бросался под босые ноги. Ковалева прикрыла глаза и выпустила струю дыма. От сырости передернуло.

— Брр, — сказала девушка и всмотрелась в глубь сада. — Твою ж дивизию!

Окутываясь пеленой дождя, меж фруктовых деревьев сверкал смуглой кожей длиннорукий кудесник, мастер-фехтовальщик, будущий гроза преступного мира — «оглобля» Гриттер-младший.

— Совсем с ума сошел, — пробурчала себе под нос девушка, — заболеешь, придурок.

Затушив недокуренную сигарету, Ковалева впрыгнула в дедовы резиновые сапоги и помчалась под дождь, спасать умалишенного иномирянина. Кричать с крыльца девушка не осмелилась. Мало ли в округе любителей поспать ранним утром под колыбельную дождя.

Громко чавкая по промокшей земле, Ира неслась к полуголому стриптизеру, пытаясь на ходу открыть злосчастный зонтик.

— А, твою ж дивизию! — заорала Ковалева, теряя на ходу застрявший в грязи сапог и равновесие.

Черная булькающая жижа неумолимо неслась прямо в лицо. Ира попыталась извернуться в полете и приземлиться на попу — не вышло: буквально в сантиметрах от грязи девушку подхватили сильные руки и выдернули из второго сапога.

— И-е-п, — сказала Ковалева, отказываясь верить собственной удачи. — Спасибо, — отчеканила девушка, все еще пытаясь укротить непослушный зонт.

Гриттер что-то ответил — Ира не поняла. Продолжая сидеть на руках, рыжая спасительница перевела взгляд на нос, казавшийся ей поначалу слишком длинным, потом не губы, слишком тонкие, на подбородок, заросший щетиной, на голое плечо, по которому бежали мокрые дорожки. Пытаясь вспомнить причину, по которой так спешила к киллеру, Ира вновь подняла глаза и застыла: взгляд мужчины бродил по лицу деревенской Золушки, все время цепляясь за область рта. Ковалева невольно облизнулась.

«Вжух!» — сказал непокорный зонтик, открываясь и обдавая увлекшихся друг другом каскадом мелких брызг. Ира зажмурилась, Гриттер дернулся и чуть не поскользнулся на мокрой траве, но ношу из рук не выпустил.

— Шлялся папец кир! — ругнулся иномирянин и направился к дому.

Романтика момента улетела в трубу.

— Ирра, — киллер сверлил девушку взглядом, — вер шлак мардюк кигыш тюфяк?

— Сам ты тюфяк! — возмутилась Ковалева. — На улице плюс десять, а он голышом бегает! — для подтверждения прогноза Ира махнула рукой в сторону двери. — Заболеть хочешь? Куда?!

Мужчина снова вышел под дождь, но лишь для того, чтобы через минуту вернуться с облепленными грязью сапогами.

— Кудысь баю граша чавка мала, — из комнаты под крышей спускался викинг, активно зевая и почесывая волосатую грудь.

— И этот туда же! — возмутилась Ира.

— Дивись Ирра васер минь, — что-то объяснил киллер. Бертор понимающе закивал головой.

— О, ну, когда же это кончится? — заныла Ковалева, имея в виду непонимание.

Пытаясь поразить воображение и желудки долгожданных гостей, Ковалева-старшая накрыла царский стол.

— Еще картошечки? — просила Любовь Егоровна и, не дожидаясь ответа, навалила небольшую горку в тарелку викинга. Мужчина что-то промычал, активно кивая головой в знак благодарности.

Хозяйка умиленно наблюдала, как светловолосый богатырь уплетает яства.

— А что, Риночка, они по-нашему ни бельмеса?

— Нет, мам, они даже нормального английского не знают, только свой — бижювский.

— Это ж где они на Аляске-то взялись?

— А то ты не знаешь, мама, какие тупые эти американцы. Дальше носа своего ничего не замечают. Патриоты хреновы. Их потому и отправили к нам, чтобы не забывали, что шарик земной — круглый, и что они — не пуп земли, и что надо и про другие народы знать.

— Охо-хо, — Любовь Егоровна прижала тонкие пальцы к впалым щекам и горестно покачала головой.

Хмурого Гриттера она упорно игнорировала. Викинг впечатлил матушку больше: и шириной плеч, и широтой души.

Сжалившись над дачниками, небесная канцелярия закрутила кран и выпустила на волю солнечное светило. Ковалева перепоручила маму заботам иномирян, а сама развалилась в шезлонге, закутавшись в шерстяной плед.

##PRODOLGENIE## 05-07

— Ирка. Ирка. — кто-то позвал шепотом.

Ковалева очнулась и принялась вертеть головой.

— Я тут, Ирка. Тут.

Девушка, наконец обнаружила говорившего.

— О, Светка, а ты чего шепотом?

За невысоким забором стояла местная красавица, девушка класса «кровь с молоком».

Когда Ира подошла к подруге, та продолжала во все глаза таращиться на работающих в саду мужчин и не осмеливалась поднять голос, так и разговаривала полушепотом.

— А кто это? — Светка кивнула в сторону иномирян.

— Помощники, — Ковалева безразлично повела плечом.

— Наняла, что ли? — возмутилась деревенская красавица.

— Да какое там! Студенты по обмену, — рыжая решила пошутить.

Светка засомневалась:

— Чего-то они какие-то старые для студентов, — и наконец, перешла на нормальный тон.

— Учиться никогда не поздно.

— А он женат?

— Кто?

— Ну, тот, беленький.

— Бертор? Нет, — протянула Ковалева и хитро прищурилась.

Не обратив внимания на заминку подруги, местная красавица принялась щебетать с пущей силой:

— Ах, как славненько, что он свободен. Ой, — вдруг осеклась молодуха, — а может, он тебе нравится, а я того?

Ковалева покачала головой и закатила глаза:

— Я не в его вкусе, — с долей ехидства сообщила Ира.

— Ох, как хорошо, — Света поправила прическу и снова спохватилась, — то есть, не хорошо. Это плохо. Ну, то что он этого… Ну, типа, ты не в его…

Ира отмахнулась от подруги.

— Приходи вечером на шашлыки лучше. Я вас познакомлю. Только они не разговаривают по-нашему.

— Это ничего, — Светка подмигнула, — мужчина и женщина всегда найдут общий язык.

И в доказательство своим словам высунула розовый язычок, аки змея, пошевелила кончиком. Ковалеву передернуло — дурное буйное воображение всегда подсовывало картинки из чужой интимной жизни в таких красках, что Ире приходилось краснеть.

— Свет, — крикнула Ковалева в след уходящей подруге, — а в твоем магазине сигареты есть?

Вместо ответа, удалившаяся на приличное расстояние деваха кивнула и зазывно махнула рукой. Бросив плед, Ковалева лихо перепрыгнула через забор и побежала догонять подругу.

— О, как у тебя теперь тут по-современному, — Ира крутила головой, осматривая обновленный интерьер сельского магазина.

— Ну, так сервис, ежкин кот! — гордо задрала носик Светка. — Тебе какие?

Спустя пять минут бесполезно потраченного на разговоры времени, Ковалева выбралась на солнышко и чиркнула зажигалкой — не сработала.

— Блин! — прошипела Ира и зачем-то потрясла приборчиком для высечения искры.

В ту же минуту под нос услужливо подсунули зажженный огонек.

— Пафиба, — промямлила Ира и прикурила сигарету.

Сначала выпустила струю дыма в небо и только после этого подняла глаза на все еще не отходившего обладателя работающей зажигалки. Зря смотрела.

— Серега, — уныло заметила Ира и невежливо отвернулась, чтобы побыстрее вернуться домой.

— Даже не поздороваешься? — некогда любимый мужчина попытался воззвать к девичьей совести.

Ира отрицательно покачала головой и продолжила путь в направлении дома. Мужчина не отставал.

— Так близкие люди не общаются, — продолжал давить на девушку собеседник.

Ира отмалчивалась, делала вид, что мужчины нет — пустое место. Сигарета предательски выскользнула из дрожащих пальцев. Ковалева остановилась, удрученно склонив голову, от обиды поджала губы, но за новой сигаретой не потянулась — еще один лишний контакт с бывшим ее не прельщал.

— Ир, ну, давай поговорим, — настаивал мужчина.

Ира сорвалась с места, позади раздалась отборная ругань. Девушка не оборачивалась, бежала к дому. Вот и спасительный забор рядом.

— Ирка, стоять! — взревело рядом и запястье обожгло болью.

— Пусти, урод! — Ковалева попыталась вырваться. Мужчина держал крепко.

— Я хочу поговорить.

— Я не хочу!

— Мы же с тобой не чужие друг другу, — не отпускал руку мучитель.

Ира скривилась:

— Чужие! Давным-давно чужие.

— Не забывай — нас связывает прошлое.

— Прошлое… Ты прав — прошлое. Ушедшее. Забытое. Лучше б его не было, — выплюнула Ира, снова пытаясь освободить руку.

Мужчина взбесился, вывернул кисть. Ира с писком упала на колени. Бывший спутник жизни отрыл рот, чтобы сказать что-то обидное, но вместо этого закатил глаза и кулем упал на мокрый асфальт.

— Ирра, казка фин иш ниху? — заботливые руки помогли подняться.

— Ага, Гриттер, сказке финиш именно такой, какой ты и сказал, — Ира потирала ушибленное запястье.

Руку перехватил киллер, стал прощупывать суставы. Ковалева ненадолго залюбовалась нахмуренным лбом, но вдруг вздрогнула.

— Ты его убил? — глаза широко распахнулись и уставились не мигающе на киллера.

— Дурдень ка була, — лоб не разгладился.

— Черт!

Ира вырвала руку и присела возле «трупа». Трясущейся рукой потянулась к шее, нащупала пульс и облегченно выдохнула. Над головой раздался смешок.

— Ирра, миграша шиза васька, — Гриттер умиленно растянул губы.

— Дурак ты, Гриттер. Но спасибо.

Ира зашагала к калитке.

— Эм? — донеслось вопросительно за спиной.

Ковалева обернулась: киллер стоял над поверженным, смотрел на Иру, разведя руки в стороны.

— Да брось ты его, — отмахнулась девушка, — сам виноват.

— Ирра! — Бертор радостно махала руками. — Ряботать!

— Здрасьте, — Ковалева возмутилась, — сам работай!

— Риночка, ты не поняла. Это он слово выучил наше, — вмешалась Ковалева-старшая, — умный.

— Ну, да, наверное, — промямлила девушка, засовывая очередную дозу никотина в рот, — вечером мясо будем жарить.

— А кто это там с тобой разговаривал? — перебила мать.

— Светка в гости хотела зайти. Я ее на шашлыки пригласила.

Вечером разъяснить задачу мужчинам оказалось проще простого. Как только Бертор увидел замаринованные куски мяса, готовые прыгнуть на шампур, заурчал котом, облизнулся и потер руками.

— Огонь! — скомандовала Ковалева, указывая на печку-барбекю и протягивая два топора.

Ровно две минуты спустя в темном зеве очага полыхал огонь.

Также пришлось напомнить Гриттеру про дозу белого порошка: мужчина, как всегда скривился, но просьбу выполнил.

— Бертор, милый, — улыбнулась Ира после первого глотка, — сегодня придет первая кандидатка тебе в жены. Ты готов?

Викинг заинтересованно поднял взгляд, немного подумал, покопался в себе и утвердительно кивнул. Киллер хмыкнул.

— Но-но, — укусила Ира, — будешь хамить, мы и тебе спутницу жизни обозначим.

Длинный поспешил ретироваться к жарившемуся мясу.

— Добрый вечер, — промурлыкал женский голос из-за угла дома.

Все дружно повернули головы. Из темноты выплывала царевна-лебедь. Бертор шумно вдохнул.

Светка выбрала правильный образ: толстая коса покоилась на пышной груди, обтянутой вышиванкой, алая лента венчала чело, красный кушак подпоясывал расшитую цветами плахту.

— Светка, — восхищенно пролепетала Ира, — ну, ты красавица.

Подруга зарделась, словно девка на выданье. А, кстати, почему «словно»?

Ковалева очнулась первой, глянула на викинга и невольно потянулась за салфеткой, дабы не дать подлому слюноотделению испортить облик воина.

— Светочка, проходи, родная, — защебетала Любовь Егоровна, — присаживайся.

Светка-Украинка проплыла мимо все еще ошеломленных мужчин, бухнула на стол бутыль с настоящей сивухой.

— Я это пить не буду, — спешно заявила Ковалева и надула губки.

— А для тебя я тоже принесла, — промурлыкала гостья, на мгновенье оторвала взгляд от викинга и указала на тень за углом дома.

Ира облегченно вздохнула: ожидала нового фокуса от Светки с вытаскиванием новой бутылки из пышных закромов родины. А все оказалось совершенно прозаично: целлофановый пакет с артелью стеклотары алкогольного и безалкогольного наполнения.

— Гриттер, будь другом, помоги, — попросила Ира из-за угла. Отрывать Бертора от созерцания неземной красоты девушка не спешила. Да, наверное, и не стоит. Сегодня.

Гриттер шел, оглядываясь и спотыкаясь.

— Что, понравилась? — решила кольнуть Ковалева киллера, когда тот нагнулся за пакетом.

— Да она ж его в бараний рог скрутит, — шепотом доверился мужчина.

Ира прыснула.

— Но он, кажется, будет только за, — подытожила хозяйка бала. — Гриттер, а как они общаться будут? Может, Светке стоит тоже порошка капелюшку подкинуть?

— Нет, нельзя пока. Ты представляешь, какая реакция будет?

— А давай сначала всех напоим, а потом подсыпаем, а все побочные эффекты, вроде взаимопонимания, спишем на огненную воду. И кстати, расскажи про принцип работы порошка.

— Все просто. Кто пьет, тот и начинает говорить на бижювском.

— То есть, я говорю с тобой, не задумываясь над переводом, а моя мама и Светка нас не понимают?

Киллер кивнул.

Мясо прожарилось на славу. Гриттер от сивухи отказался. Бертор же после каждой выпитой чарки крякал и закусывал зеленым лучком, как истинный казак. Еще до первой порции алкоголя, Гриттер предупредил друга, чтобы не терял головы, и что в какой-то момент Светка получит дозу порошка, облегчающего понимание.

Момент настал тогда, когда устроившие соревнования по поглощению алкоголя гости решили признать ничью, так как руки, тянущиеся за новой порцией, промахивались и пытались ухватить несуществующие стопки — в глазах двоилось. Киллер незаметно подсыпал порошок, пока Ира отвлекала собравшихся очередным пошлым анекдотом.

А затем Любовь Егоровна вздохнула о собственной молодости и ушедшему здоровью, затянула народную застольную.

Одна песня полилась за другой, зычный голос гостьи перекрывал мелкое сопрано хозяйки. Викинг пытался подпевать, зачастую не попадал в тональность, чем безмерно веселил гостью и удосуживался физического контакта в виде похлопывания по руке.

Выслушав очередную душещипательную историю про дивчину и лихого казака, викинг грохнул кулаком по столу и запел густым басом:

— А викинг пошел за пивом…

Гриттер, выпивший не много, но достаточно, тут же подхватил вторым голосом.

— Кабаре-дуэт Академия отдыхает, — шепнула Светка на ухо подруге и влилась в хор.

Фокус с взаимопониманием прошел на «ура»: абсолютно все участники застолья, не сговариваясь, приписали сивухе волшебные свойства и забыли до утра.

Когда гости дошли до кондиции, Светка предложила прогуляться. От предложения взять теплую куртку, заверив, что замерзнуть ей не дадут.

Киллер ринулся было за другом на прогулку, но Ковалева вовремя дернула мужчину за руку, шикнула и покрутила пальцем у виска.

— Ты куда?! Без тебя разберутся.

Утро началось традиционно.

— Твою ж дивизию!

Ковалева стояла с открытым ртом, остановив железную кружку с колодезной водой буквально в паре сантиметрах ото рта. День обещал быть солнечным, но осеннее утро уже не будет таким теплым, как раньше. И вот, стоя на одной ноге, упершись коленом в колодец, Ковалева возмущалась и восхищалась, глядя на разминку киллера. Восхищалась, потому что даже после жестокой попойки киллер нашел в себе силы встать ни свет, ни заря и приступить к ежедневной разминке. А возмущалась, потому что гость был опять наполовину раздет.

##PRODOLGENIE## 10-07

Скромность и непритязательность, впитанная с материнским молоком, наслоившийся скептицизм по отношению к собственной внешности, ракушечным панцирем покрывал суждения Ковалевой. Комплекс неполноценности не позволял даже в годы разбитной молодости поднимать глаза на первых красавцев курса. Ира не заглядывалась, даже чуть-чуть, даже тайком. Лелеяла в мечтах размытый образ своего собственного принца, но надежда встретить такого мужчину теряла объем, превращалась в черно-белую фотографию, вклеенную в семейный альбом, заброшенный на чердак и покрытый толстым слоем пыли. Бесполезный, по сути своей, но чтимый традициями, раз в год занимающий достойное место на семейном совете, вытираемый влажной тряпочкой.

Именно к своему черно-белому плоскому образу Ковалева обратилась при виде скользящего меж стволов киллера. Образ начал приобретать четкие абрисы, насыщаться красками и объемом. Ира рывком головы попыталась сбросить оцепенение — она испугалась. Не тот человек. Не сейчас.

— Риночка, милая моя, а что ты кушать будешь? — Ковалева-старшая материализовалась из воздуха.

— Ох, мам, наверное, до обеда — ничего.

— Плохо?

— Паршиво — не то слово.

Привычным движением Любовь Егоровна забросила ведро в колодец. Ира дождалась, пока цепь вновь накрутиться на барабан, и схватив полное ведро, направилась к дому.

— Да твою ж дивизию! — ведро вырвалось из рук, но ни единая капля не вылилась. — Гриттер! Предупреждать надо!

Крайне довольный своей детской выходкой киллер стоял с ведром и белоснежно улыбался.

— Ирра, куршлак до дом.

— Это он говорит, что до дома сам донесет, — подсказала мама рассерженной дочери.

Ковалева была абсолютно трезвой, посему удивилась комментарию матери — та вчера пила не в пример скромнее гостей.

— Не поняла, мам, ты его поняла?

— Тю, а чего ж его понимать-то? Решил помочь, забрал ведро и сам, сказал, донесу. До дома, — подчеркнула последние слова Любовь Егоровна и первая зашагала к крыльцу.

Гриттер галантно, насколько это можно было сделать голышом и наперевес с жестяным ведром, уступил дорогу девушке.

К обеду подтянулась честная компания, покинувшая веселье еще вчера вечером. Светка все так же плыла, загадочно улыбалась и сыпала шутками. Бертор, не дожидаясь уединения, кинулся к другу, размахивая руками и что-то тараторя. Гриттер лишь бодро кивал, улыбка не сходила с его лица — радовался за викинга.

Ковалева не стала расспрашивать: и так по лицу видно — все довольны.

— А давайте всей компанией ко мне в баньку? — предложила Светка, вглядываясь в ошалевшие глаза викинга.

— Нам сегодня уезжать, — поспешила напомнить Ира.

— А ты не можешь их оставить? — Ковалева-старшая молящее уставилась на дочь.

— А как же обмен…

— Ой, да ладно заливать, — Светка махнула рукой на подругу, — студенты… Тоже мне. Никогда врать прилично не умела. Да, Любовь Егоровна?

Мать виновато отвела глаза и усмехнулась.

— Заговор? — догадалась Ира. — Ну, и ладно! Мне же легче. А пускай остаются — научите их уму-разуму. А в баню… Давай! Гони этих, — Ира кивнула носом в парочку пришельцев, — в баню. Пускай дрова колят.

Света хитро улыбнулась:

— А уже все готово.

Поход в баню совместился с внеплановым приобретением в особо крупных размерах: любитель авто-механик, давно и безнадежно влюбленный в Ирку, решил преподнести подарок, и презентовал возлюбленной ретро-автомобиль. Отреставрированная и выкрашенная в цвет молодой травы отцовская «Волга» поражала воображение.

— Я поставил туда гидроусилитель руля, всунул мерсовский движок, заменил сальники, подтянул ролики ремня ГРМ, отрегулировал коромысла, ускорил бендикс, подогнул маховик, втулки стабилизатора от «Мазерати» подобрал, обул в гудиероские тапки, а в багажнике лежит летний вариант катков.

Пока чудо-механик объяснял все преимущества дареного железного коня, Ковалева хлопала глазами: девушке представлялся прокачанный лось с берушами в ушах и застрявшими коромыслами в рогах, затянутый кожаным ремнем, в домашних тапочках и лисим манто вокруг худой шеи, а во лбу трехконечная звезда «Мерседес».

Ира подарок приняла, тем более, что с документами все было в полнейшем порядке: машина-то родная, оставшаяся от отца, перешедшая по наследству от деда, и в техническом паспорте старого еще образца Иринино имя стояло в графе «право на вождение».

— Ну, Вовка, ну, мастер! — не могла нахвалиться чужим подарком Светка, усаживаясь на пассажирское сидение. — И салон кожей обтянул. Как пахнет-то! Ирка, понюхай!

Ковалева не спешила нырять в воспоминания, робко провела рукой по выпуклому крылу машины, грустно вздохнула.

— Вот это мужик! — не унималась подруга. — Золотые руки! И до сих пор в холостяках! А, Ирка? Уведут же!

Залившийся краской здоровый мужик — зрелище то еще. Ковалева зло зыркнула на Светку и в очередной раз поблагодарила за подарок.

— Я вечером зайду, Вов, хорошо? — мужчина кивнул. — И сразу домой поеду.

Банька растопилась на славу. Раскрасневшиеся лица Бертора и Светки излучали силу и здоровье, в то время, как худосочная Ковалева пошла пятнами и доставила множество беспокойства заботливому киллеру. Пришлось выводить девушку на свежий воздух.

— Ирра, ти коза… хорошо? — удивил познаниями языка иномирянин.

Ковалева глубоко дышала, закрыв глаза и облокотившись о стену баньки. Гритте, не дождавшись ответа, усадил девушку на скамью у сруба и, присев рядом, обнял за плечи.

— Сейчас пройдет, — выдавила из себя Ира и слабо улыбнулась, — сейчас пройдет.

— Дила коза парь бубень, кшися.

— Не ругайся, Гриттер, все в порядке.

Лицо, действительно, стало терять болезненный окрас, глаза снова заблестели. Киллер покрутил в руках лицо девушки, убедился под всеми углами, что красные пятна исчезли. Ира закрыла глаза, позволяя себя пытать, опустила плечи. Однако этот невинный жест обеспокоил длинного, он ринулся оттягивать веко, заставляя Иру открыть глаз.

— Ты что делаешь?! — Ковалева шлепнула по руке. — Больно ведь!

Успокоившись, Гриттер, отпустил скандалистку и уставился в закатное небо, зажав ладони в коленях. Ире зачесалось курить. Завернутая в плед, девушка вытащила одну руку и дотронулась до плеча киллера:

— Гриттер, принеси сигареты, пожалуйста, — Ковалева изобразила процесс курения, чтобы мужчина понял, чего от него хотят.

Длинный кивнул и ушел. Ровно через тридцать секунд выскочил из дверей красный, как рак, но с сигаретами. Протянул Ковалевой пачку, затем вытащил и себе, чиркнул спичками, подкуривая тонкие стручки, и шумно втянул дым. Удивленная Ира наблюдала, как киллер сначала закашлялся, разразился руганями, выбросил сигарету и еще сплюнул вдогонку. Не понимая, что стало причиной столь неадекватного поведения, Ковалева отрыла рот чтобы спросить, но так и не произнесла ни звука — девушку перебили все возрастающие в тональности стоны, доносившиеся из маленького окошка под крышей баньки.

— А, — понимающе протянула Ковалева, — вот чего ты такой… красивый.

И затянулась дымом.

Как и обещала, Ира зашла за машиной вечером. Под пристальным наблюдением Гриттера, отблагодарила механика дорогой бутылкой какого-то заморского напитка и выдала разрешение покопаться в сарае отца — за три года никто не удосужился там прибраться, а уж выбросить что-либо, и подавно никто не осмелился.

Киллер, насмотревшийся за время пребывания в новом мире на технический прогресс, внимательно следил за манипуляциями Ковалевой, проехал с девушкой несколько дворов и высадился возле знакомых ворот. Пока Ковалева-старшая руководила погрузкой всяких вкусностей и лобызанием с дочерью, Светка все пыталась встрять с советами и вопросами. Ира подругу нагло игнорировала.

— Все, мам, все. Я наберу, когда доеду.

Любовь Егоровна в очередной раз поцеловала дочь и, наконец, отпустила. Шутить совсем не хотелось. Ира коротко махнула рукой, усаживаясь за руль. В груди защемило. Но девушка решительно провернула ключ и с пробуксовкой сорвалась с места. Даже сама испугалась.