Глава 6. Конец первой части.

Не зная, чем расслабить напряженные до предела нервы, Ковалева строила коварный план побега за сигаретами. Все прежние попытки пресекались на корню: Гриттер вычислял подруг, блокировал двери, лишил денег. Ира стала больше кушать, на работе отмечали внешние улучшения: кожа выровняла цвет, появился румянец, округлились грудь и бедра.

Гриттер стал для Ковалевой нянькой, что немного огорчало девушку. Очередные выходные провели в делах: беготня по городу, походы в галерею. Даже маме не позвонили, не поехали в гости. Ира отказывалась думать об окончании приключения. То, что Ковалева стала соучастником планирования убийства, никак не укладывалось в голове. Игра. Только игра.

— Постарайся закрепить образ эпатажности не только во внешнем виде, но и в разговоре, — давал последние указания киллер, — молчи. Не снимай очки. Можешь морщить носик. Не выдавай своей образованности. Ты — кукла.

Ковалева согласно кивала, но после уменьшительно-ласкательного обращения к собственному шнобелю, Ира перестала думать.

— А ты слишком чисто говоришь, — подсказала девушка, — нужен акцент.

— Ето очшень лекхо исправьить, — Гриттер прищурил глаза.

— Славненько.

Машина остановилась у красной дорожки. Идею ехать на собственной машине, хоть она и вся прямо кричала об эпатажности, отбросили сразу — наняли автомобиль. Черную классику. Белые разобрали. Вспышки фотоаппаратов слепили, вырывали острыми клыками моменты из чужих жизней. Прибывающие гости радостно делились публичными образами.

По красной дорожке Ира шагала впервые. Если бы не надежная опора, Ковалева свалилась бы в обморок еще в первыми шагами. Уши заложило, сердце бешено колотилось. Не было слышно музыки, выкриков папарацци...

— Знаешь, почему ваших репортеров называют "папарацци"?

Голос Гриттера помог всплыть на поверхность.

— Нет.

— Так звали… Это фамилия одного очень настырного журналиста, который постоянно путался под ногами и мешал звездам жить.

— Еще одно нарицательное имя...

— А есть еще?

— Джакузи, Ксерокс...

Произвольно возникшая игра отвлекла Иру, вытравила шок. Но рано радовался Штирлиц — впереди замаячили инсталляции показушника-художника. Почему-то нигде ни в едином проспекте, рекламном сообщении, приглашении не была указана тема выставки. Нигде! Ни единого предупреждения! Восемнадцать плюс — это слабо сказано. Такого не выдержали бы и тридцать восемь плюс!

Иру окружали пенисы. Большие, маленькие, нарисованные и сфотографированные, модифицированные и модернизированные, цветные и черно-белые. На пенисах можно было сидеть, их можно было потрогать, их даже можно было съесть! Шоколадные и мармеладные, с подливкой и на шпажках. Фондю из пенисов. Писающий шампанским мальчик. Обнимающиеся с огромным фаллосом гости и рыскающие туда-сюда фотографы.

Ира потянулась за бокалом и лишь после того, как взяла в руки шампанское обратила внимание на официанта: одетый в черную маску и рыбацкую сетку мужчина подчеркивал свои достоинства каждым шагом. Ковалева принялась озираться: все официанты были одеты в сети. Отличались лишь размеры ячеек.

Стараясь выглядеть безмятежно, Ира ошалело вращала глазами, благо черные стекла позволяли. И нервно попивала шампанское. Маленькими глоточками.

— Ирра, ти бистро пьяная будит, — предупредил Гриттер и забрал бокал. — Пить мало. Думать свободно.

Девушка поняла, признала свою ошибку кивком головы и постаралась расслабиться.

Минуты тянулись за минутами, Бонд с подругой переходили от одного экспоната к другому, вежливо выслушивали чужие мнения, высказывали свои: Гриттер разглагольствовал, Ира кивала или морщила носик. Загадочность зашкаливала.

Не обошлось и без сумятицы: кто-то очень резвый или пьяный опрокинул легкую инсталляцию. Попытался поставить ее на место, плохо скрывая брезгливость на лице. Конструкция отказывалась стоять. В конце концов, жертва случайности уложила огромный член на пол и уселас сверху, вытирая пот со лба и требуя выпить. К несчастному поспешил официант, остановившись с подносом прямо перед сидящим. Реакцию на очередные гениталии, прикрытые рыбацкой сеткой и маячившие прямо перед носом, вполне могли предугадать многие и вовремя разошлись. Те же, кто был не столь дальновидным, стали жертвами взбесившегося гостя и душа из шампанского.

Гриттер легонько сжал локоть подруги.

— Ирра, воть он.

Ковалева повернула голову.

— Кто?

— Кучерьявый. Блонд.

— В сером костюме?

— Да.

— Не похож.

— На кого?

— На того, кто тебе нужен.

— Он маниак, но богатай. Его не могхут поиметь… Поймаить.

— Маньяк?

— Льюбитьель бить.

— Так у нас много кто любить подраться.

— Дьевушек льюбит.

— Не гей, значит.

Гриттер обиженно засопел.

— Ирра. Он льюбит дьевушек бить.

Ковалева, наконец, сообразила. Пальцы похолодели.

— Ни разу не поймали, говоришь?

Только сейчас игра вдруг перестала казаться игрой. Теперь все по-настоящему. Теперь Ковалева поверила. В причину. В последствия. В цену.

— Гриттер, может, не стоит?

— Не понял.

— Не надо его трогать. Вообще не надо никого трогать.

— Ирра, я должен.

— Чтобы вернуться?

— Чтобы вернуться не пустым местом.

— Зачем тебе все это?

— У меня много целей. Одна из них — это.

Дыхание участилось. Постепенно накатывала паника. Закололо в боку.

— А ты не можешь просто найти доказательства? Помочь полиции закрыть это дело?

— Все давным-давно куплено. Кто, как ты думаешь, его прикрывает?

— Система. Кормушка.

— Молодец. Верно мыслишь.

— Гриттер, прошу тебя, брось. Давай не его. Попроще найди кого-нибудь.

— Не хочу.

— Как ребенок.

— Это придаст вес.

— Там?

— Да.

— Ты решил вернуться?

Киллер вздрогнул — Ира четко засекла момент — повернулся к девушке.

— Я никогда не думал оставаться.

Живот скрутило судорогой. Ира закусила губу, сдерживая подступивший к горлу комок. Затем медленно развернулась и направилась к грубой инсталляции — единственному, что не напоминало тему выставки. По дороге остановила не обремененного нормальной одеждой официанта, взяла бокал. Никто не спешил Иру окликнуть, догнать. Остановить.

— К лешему! — шепнула Ковалева и залпом ополовинила бокал. Спасибо, хоть на столовые приборы этот любитель мужского достоинства не покусился. Сжалился.

— Вы нашли самое безопасное место, — мужчина возник слишком близко и слишком неожиданно.

Ира повела плечом и сморщила носик. Как учили. Молчаливо и эпатажно. Гадское слово.

— Позвольте вас угостить?

Пустой бокал в руке хозяйки рыжего гнезда сам подал повод. Ира не стала отказываться. Подняла глаза. Нервно сглотнула — перед Ковалевой стояла будущая жертва. Тот, кто любит девушек. Убивать.

— Вы не любите искусство?

— Не в таких количествах. И не в таких формах. — Ира, похоже, напрочь забыла об условленном бойкоте.

Собеседник хмыкнул и отпил из бокала. Только сейчас Ковалева заметила, что пьет совсем другой напиток. Ой-ой! После шампанского… После светлого шампанского опасно пить красное. Очень хотелось оглянуться в поисках помощи. Но гордость...

— Да, меня тоже немного… смущает эта… обстановка.

Незнакомец недоговаривал, предоставлял возможность собеседнику вставить и свою баночку. Ира отмалчивалась. Осмелилась развернуться спиной к инсталляции. Хотела было выставить ногу, как давеча в примерочной, да испугалась за сломанный и чиненный каблук.

— Я Сергей.

"Плохо", — подумала Ковалева.

— Ирра, — зачем-то трансформировала собственное имя Ковалева.

— Может, уйдем отсюда?

— Я не одна.

— Понял. Хорошего вечера.

Алкоголь не помогал расслабиться. Ира решила, что такую неприличную кучу денег, что покоится сейчас в недрах чемодана, стоит потратить. На новую квартиру не хватит, значит, надо тратить на себя. Или на маму. Сделать ей новую крышу. И беседку купить уже готовую. И баню построить. Как у Светки. Или лучше. Нет, не стоит афишировать. Ремонт. И мебель новую. Все кредиты позакрывать. И записаться на массаж. Целый курс. И на стриптиз сходить.

Внезапная мысль заставила оглянуться вокруг. Нет, не скоро Ире захочется на стриптиз.

— Ирра. — Гриттер возник из ниоткуда.

— Где тебя носит?! — зашипела Ковалева. — Он уже на меня глаз положил.

— Что положил?

— Глаз, слава Богу! Ты передумал?

— Нет.

— Коротко и ясно. Я домой.

— Я провожу.

Иногда стоит говорить "нет". Не в этот раз. Не в этой жизни.

Уже на выходе, ожидая взятую на прокат машину, Ира обернулась к фасаду галереи и застыла с открытым ртом. Как совсем недавно похолодели пальцы — на девушку смотрел маньяк. Недобро так смотрел. И улыбался. Только благодаря заклинившим мышцам, Ира не выдала своей тревоги ни единым неосторожным движением.

— Гриттер, а приглашения были выписаны на фальшивые имена?

— Да.

— А машина взята по фальшивым документам?

— Да.

— Только водитель забирал нас из дома.

— Думаешь, он будет интересоваться тобой?

— Уверена.

— Не беспокойся. Не станет.

— Почему?

— Ты не в его вкусе. Он блондинок предпочитает.

— Не трогай его, а?

Очередная попытка вразумить иномирянина провалилась — с такими пустыми глазами Ира никогда не встречалась. До дома ехали молча.

— Он тебя вычислит в два счета, — как оказалось, в машине была не последняя попытка отговорить киллера. — Ты засветился на выставке.

— Так и должно было быть.

— Твою дивизию! Гриттер, брось затею. Не стоит его жизнь твоей. Мне тебя жалко. Тебя вычислят на раз. Ты не сможешь подобраться к нему. Забудь! Зачем убивать? Зачем?!

На последнем вопросе Иру снесло торнадо и вжало в стену: киллер сверкал глазами, нависал скалой и шипел сквозь зубы:

— Зачем, ты спрашиваешь? Зачем?! А ты ему задай такой же вопрос! Хочешь посмотреть фотографии трупов? Хочешь спросить у тех девочек, зачем они согласились идти к нему? Зачем вообще выбрали эту дорожку? Я пришел в этот мир, чтобы убить. Чтобы доказать, что достоин. И если есть возможность заработать бонусные очки...

Ковалева чуть не плакала. Испугалась. Поверила, что убьет.

— Убирайся, — сил хватило на шепот.

Гриттер отпустил. И хлопнул дверью. Профессионально отпер решетку. Не забыл снова запереть. Больше Ковалева ничего не слышала — плакала.

За неделю была выкурена месячная доза. Лицо приобрело неповторимый зеленоватый оттенок. На работе советовали обратиться к врачу и снова взять больничный — Ковалева отмахивалась. Работала, как робот. По три раза за день проверяла криминальные сводки — кучерявый любитель девушек упорно отказывался появляться. Только в светской хронике: вечеринки, презентации, открытия.

Костик на сообщения не отзывался и не приезжал.

А после выходных начались странности.

— Ковалева, а я знаю, почему ты такая зеленая! — сообщила ранним утром секретарша.

Ира подняла на девушку воспаленные глаза.

— Это безответная любовь.

Задушила бы за улыбку. И за предположение.

— Ага, любовь.

— Так я должна тебя обрадовать. Она уже не безответна!

И водрузила на стол небольшую корзину с цветами. Ира любила именно такое оформление цветов — в корзине. Не в бумаге, ни в целлофане — именно в корзине.

— От кого?

— Ну, — разочарованно потянула работница офиса, — тут не подписано.

— Ясно.

Ковалева сгребла корзину и отправилась к себе в кабинет.

На следующий день Иру ждала новая композиция: цветочный текила-бум в огромной бутылке. Красота. Но без подписи.

— От кого это? — соседки по кабинету заговорщицки подмигивала, а Ковалева в такт загадочно закатывала глаза.

Курить хотелось еще больше. На массаж Ира так и не записалась. И просматривать криминальные сводки тоже.

Ноябрь решил отполировать улицы гололедом, но изменять каблукам Ира не решилась. Машина мерзла в ряду с такими же, как она. Деньги покрывались толстым слоем пыли в неплотно закрытом чемодане. Ира принципиально не притрагивалась к плате за постой в нашем мире.

Субботние посиделки со старыми друзьями радости не принесли. Ира улыбалась шуткам, даже свои истории рассказывала. На автомате. И вместо такси пошла на метро.

Удивительно, но в такое позднее время девушка не обнаружила ни единого сидячего места. Вагон был переполнен.

А выйдя из подземелья еще больше огорчилась: мокрый снег противно чавкал под ногами. Алкоголь выветрился еще по дороге к подземке и сейчас мир вокруг снова приобрел серый оттенок — налет скорби.

Кое-как доковыляв до дома, Ира поспешила спрятаться от непогоды. Когда лифт привычно дернул створками кодовый замок на двери подъезда противно пиликнул, впуская очередного жителя, и мужской приятный голос громко попросил:

— Подождите, пожалуйста.

Ира — девушка вежливая. Попросили и сказали "пожалуйста" — пожалуйста.

Молодой человек запрыгнул в кабинку и, по-детски ругаясь на непогоду, откинул капюшон. Ира задохнулась от страха и вжалась в стенку.

— Узнала? Ша! Тихо!

Кучерявый блондин кинулся к девушке, зажал рот рукой. Ира дернулась, но осеклась — к горлу прижалось холодное лезвие.

— Тихо. Тихо. — уговаривал маньяк. — Моя хорошая. Не надо кричать. Люблю такие дома — все живут по принципу "моя хата с краю". Но кричать не надо. Еще рано.

Его дыхание шевелило выбившуюся прядь волос. По ногам потекло. Ире не было стыдно. Было безумно страшно. И обидно. За слова "ты не в его вкусе".

— Тебе понравились мои подарки? Правда? Тише.

Двери лифта открылись. Ира не заметила, как Сергей оказался у нее за спиной. Чувствовала только нож у горла.

— Открывай.

Ира долго искала ключи. Слишком долго. Или это время замедлилось?

— У меня для тебя есть привет. — продолжал шептать мужчина. — Длинный такой привет. С глазами цвета ночи.

Ключи со звоном полетели на пол. Все еще сдерживая девушку, недавний объект планирования убийства потянул Ковалеву вниз.

— Аккуратно. Аккуратно. Берем ключи. Открываем замок. Умница. Знаешь, если бы не он, наша бы встреча состоялась бы совершенно по-другому.

Замок щелкнул, пропуская парочку в тамбур. За соседской дверью надрывался телевизор. Порывы ветра дергали неплотно закрытые курильщиками створки окон.

Ира часто и шумно дышала: широкая ладонь закрывала рот и вплотную прилегала к ноздрям. Воздуха катастрофически не хватало.

— А так, у нас с тобой — двойное свидание. Я с тобой. А твой дружок с моими друзьями. Славно полу...

Маньяк не договорил — замолк. А потом выронил нож и кулем свалился к ногам Иры.

Ковалева не верила, что оказалась на свободе. Стояла и смотрела на упавшего мужчину. Не верила, что избавилась. И это неверие играло на руку больной фантазии. Ира нарисовала себе в голове тысячу ужасных картинок с кровью, разбитым носом, искалеченным телом, обрезанными волосами — со всем, что видела на фото криминальных хроник. Тело отказывалось слушаться хозяйку. Даже, когда в поле зрения оказался говорящий что-то Гриттер. Ира продолжала смотреть на того, кто только что угрожал ей.

И Гриттер. Откуда? У него же вроде свидание… С друзьями… Или не сложилось? Вон даже цветы купил. Наверное, не сложилось… Зачем тогда принес цветы? Ведь, если бы сложилось свидание, цветы бы остались там...

Кто-то тормошил, звал, гладил по голове. Даже двери открыл. Свет в коридоре включил.

Ира зашла в квартиру, села на тумбочку у двери. Сидела, уставившись в выбоину в стене. Надо бы ремонт сделать. Дырку эту закрасить. Был бы здесь Гриттер — попросила бы.

Хорошая идея привела в чувства. Гриттер! Надо его найти!

— Не надо меня искать. Здесь я.

Киллер присел на корточки. Потянулся к сапогам. Ноги мокрые.

— Почему не взяла такси? Замерзла?

Ира попыталась ответить, но вместо этого разрыдалась. Громко всхлипывая. Размазывая тушь по щекам. Подвывая.

Киллер попытался обнять — Ира не сопротивлялась.

— Ты убил его?

— Нет.

Ира отстранилась.

— Ты же хотел.

— Я бы тебя не бросил.

Ковалева отстранилась, глянула на себя. Вспомнила, что ногам в лифте стало тепло не от подогрева, не от восходящих теплых потоков.

— Мне нужно в душ.

Встала, чтобы воплотить собственную идею в жизнь и замерла.

— Зачем ты притащил его сюда?!

— Он мне нужен. Ирра...

— Нет. Нет! Убери! Убери его!

Давясь истерикой, помчалась в ванную. Остервенело срывала с себя одежду, даже не удосужившись закрыть за собой двери, открутила кран горячей воды до упора, напустила пара и только затем забралась в душ. Отмывала слезы, сдирала до крови кожу на шее. Рыдала и давала себе обещания, что изменит собственную жизнь. Кардинально. Прямо сейчас. Лишь бы убрать всю грязь из жизни, смыть в канализацию.

— Ирра, не надо.

Гриттер пытался схватить девушку за руку, царапающую кожу.

— Ирра!

— Что?! Что Ира! Я уже тридцать лет Ира! Ты использовал меня! Подстелил маньяку! Я была приманкой. Ты не в его вкусе… Как же! Я думала, те цветы от тебя! Думала, ты просишь прощения! А ты! Ты!

Ира выплевывала оскорбления, брызгаясь слюной. Клубы пара мешали разглядеть лицо. Только глаза. Темные. Блестящие.

— Я шел просить прощения, Ирра.

— Черта с два! Ты...

Ира не успела договорить. Гриттер не позволил. Поцеловал. Обнял мокрые плечи, почти влез под струи воды. И целовал. Бесконечно долго. И безумно сладко. Ира расслабилась. Потянулась навстречу. Но в одно мгновение оторвалась. Оттолкнула.

— Твою дивизию! Гриттер!

Глаза полыхали гневом, а щеки стыдом. За спиной киллера мелькнула тень.

— Сзади!

Ира не успела даже выбросить руку, чтобы указать, в каком направлении кроется опасность. Гриттер растворился в белой дымке. Слышалась ругань и звуки борьбы. Ковалева выключила воду, потянулась за полотенцем. В квартире стояла гробовая тишина.

— Гриттер?

— Я здесь.

Ира судорожно вздохнула. Пар постепенно отступал, рассеивался, открывая взору неприятную картину: на полу коридора лежал недавний любитель девушек, из открытой раны на шее толчками вытекала алая кровь. Густая. Насыщенная. Иру вырвало.

Тело маньяка разделяло Гриттера и Ковалеву.

— Он мертв?

— Почти.

Новый рвотный порыв Ире удалось побороть.

— Ирра, хочешь, чтобы я остался?

Девушка не слышала вопроса — смотрела на почти труп.

— Ирра, ты хочешь, чтобы я вернулся?

Вот и сейчас бы Ковалевой сказать "нет" и начать жизнь сначала. Но Ира не сказала. Не успела. Киллер исчез. Кафельный пол прихожей заблестел девственной чистотой. Даже некогда черные от въевшейся грязи швы удивляли и радовали белизной.

Ира осела на пол. Хотела новой жизни? Получай! Хотела начать с чистого листа? Да? Или нет?

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.