Глава 1. Завязываю

— Нет, всё! — сказала я громко сама себе. — Завязываю!

Икнув, прижала руку к животу. Там мутило. В голове тоже крутили вертолёты. Хорошо, что я села на скамеечку! Иначе на своих шпильках не прошла бы и десяти метров. Нет, надо завязывать, серьёзно. Долго я так не продержусь.

Ещё и клиент пошёл нервный — то ли приток наркотиков в городе, то ли фазы Луны сбились… Вот сегодняшний, например, вообще какой-то фрик. Думала, живой от него не уйду. Но обошлось, слава богу. Разве что ангел-хранитель окончательно поседел.

— Завязываю, — твёрдо повторила вслух, чтобы зафиксировать своё искреннее желание. Я всегда верила в магию слов.

Чёрт, не надо было полировать шампанское пивом…

Утро. Я никогда не думала, что в моём городе ранние утра такие красивые. Нежные пастельные тона неба, шорох листьев под лаской ветра, острый запах мокрого асфальта и тягучий аромат цветущих лип — всё это я научилась ценить только в такие моменты, когда шла домой, в свою маленькую каморку на последнем высоком этаже старого дома на Тверской. И никого, кроме дворников — сосредоточенных на своей метле маленьких людей с восточными лицами. А ещё моими спутниками были птицы — голуби, воробьи, славки. Как раз в то время, когда я топала через парк, они рыскали по аллеям или распевались на деревьях, невидимые глазу.

Сейчас на ветке надо мной пела не славка. Я вытащила из сумочки телефон, нашла приложение и запустила его на запись. Приложение бесстрастно анализировало звуки города и выдало: «Дрозд обыкновенный». Надо же! Я никогда не думала, что так поют дрозды — с присвистом, как будто флейтист проверяет свой инструмент…

Вздохнув, упаковала обратно смартфон, растрепала волосы привычным жестом — я так делала часто, чтобы заполнить паузу в разговоре. А что? Внимание приковывает, рот раскрывается, слюни текут… Надо завязывать, правда, а то у меня уже все мысли только о том, поможет мне данный жест или данное слово в соблазнении очередного клиента или помешает…

— Разрешите присесть, мадемуазель?

Услышав такое, я медленно подняла голову, чтобы взглянуть на женщину, которая задала этот вопрос. Моргнула, ибо подумала, что мне чудится. Такие дамы по скверу на Тверской не гуляют в пять утра!

У неё были завитые кудряшками седые волосы, пронзительные глаза ярко-голубого цвета на морщинистом лице и брошь, приколотая на воротнике розовой блузки. Да, строгая розовая блузка с рукавами-буфами и прямая юбка-карандаш длиной до середины икры, а ещё туфли на низком каблуке — похожие носила моя прабабушка в последний раз, когда я её видела. Дама показалась мне сном или видением, поэтому я ещё раз моргнула. Но она не исчезла. Более того: не дожидаясь ответа, села на лавочку рядом и, чинно сложив руки на обтянутых юбкой коленях, спросила:

— Есть ли у вас время побеседовать?

— О боге нашем всемогущем? — съязвила я, глядя во все глаза на это чудо. Таких я ещё не видала, но теперь можно сказать, что видала я всё. Дама лишь улыбнулась на мою дерзость, ответила мягко, но тоном, не оставляющим места для сомнений:

— Абсолютно не о нём.

— А о чём тогда можно трепаться в парке в это время?

— Если я не ошибаюсь, вы пожелали расстаться с чем-то.

— Допустим, — грубо ответила я. — Тебе какое дело?

Бабка божий одуванчик. Таких не подозревают ни в чём. Тихушницы…

— Допустим, у меня к вам деловое предложение.

— Дурь не употребляю и не собираюсь, — я даже отсела чуть дальше. Желудок снова замутило. Надо побыстрее домой и выпить таблетку… Или освободить желудок. На месте разберусь, что лучше.

— Я не предлагаю вам никакого товара под названием «дурь», — ласково, но с ноткой твёрдости в голосе отказалась дама. — У меня действительно деловое предложение. Извольте выслушать.

— Да отвали ты уже, карга старая, — устало сказала я, поднимаясь. — Не изволю я ничего.

— От таких предложений не отказываются, — предупредила дама и добавила: — Танечка.

— Какого чёрта? Откуда вы знаете моё имя?

— Видите ли, мадемуазель, я стараюсь всегда собрать сведенья, прежде чем заговорить с кем-нибудь… отсюда.

— Откуда это отсюда?

Если бы я могла, припустила бы бегом от этой старушенции, только пятки сверкали бы! Но я не могла — чулки порву, а они двадцать баксов стоят. А на шпильках далеко я не убегу. Поэтому ещё дальше отодвинулась и опасливо глянула на старуху. Та кокетливым движением руки поправила свои букли на висках и с достоинством ответила:

— Сначала я должна убедиться, что вы примете моё предложение. Уверяю вас, мадемуазель, для вас оно не менее выгодно, чем для меня. К тому же вы несколько минут назад решили завя… завершить деятельность, которой занимаетесь в настоящий момент.

— Бла-бла-бла… — отмахнулась я. — Ладно, валяйте ваше предложение. Только… Аспиринчика не найдётся?

— Вам не нужен аспирин, — авторитетно заявила бабка. — Слушайте. Моё имя мадам Корнелия.

— Аж мада-ам! — ехидно протянула я, но получила по колену перчатками:

— Не перебивайте меня, это невежливо! Так вот, я владею сетью коммерций на восточном побережье.

На побережье чего?

— Но я уже немолода и желаю удалиться на покой. Знаете ли, у меня есть домик в курортном городке на водах, увитый диким виноградом, со служанкой и кучером, с коляской и четвёркой лошадей…

Зачем мне вся эта информация?

— И можете себе вообразить, мадемуазель, я пристроила все мои заведения в надёжные руки! — неожиданно громко воскликнула старушка, и я вздрогнула. — Кроме одного.

— И-и-и? — я сделала скучающее лицо. Тоже умею тянуть время и играть в покер. И вообще, это я ей зачем-то понадобилась, а вот она мне совсем не нужна. Мне нужен мой душ за треснувшей стеклянной перегородкой, мой шампунь с шелковицей и моя кроватка с твёрдой подушкой и мягким одеялком…

— И я предлагаю вам, Танечка, стать управляющей заведением в Мишеле! — торжественно заключила розово-седая дама с брошью.

Как будто оказала мне великую честь и неоценимую услугу, ей-богу!

Танечка, то бишь я, отсела на самый край скамейки и сказала мадам Корнелии как можно более спокойным голосом:

— Конечно, конечно. Заведением. Да.

Как бы сбежать от этой сумасшедшей?

— Но, знаете, я в кофейнях — как свинья в жемчуге. Наверное, вам стоит поискать кого-то другого.

— Кто вам сказал, что у меня кофейня? — кокетливо рассмеялась дама. — Нет, заведение отнюдь не кофейня и даже не чайный салон.

— Ну, мне в общем-то глубоко фиолетово, какой у вас там салон, — уже грубее ответила я. — Из меня никакой управленец, я ненавижу математику и вообще…

— Послушайте, мадемуазель! — старуха начала слегка раздражаться. — Я не предлагаю вам стать счетоводом! Всего лишь разумно управлять полдюжиной человек и получать прибыль! Деньги считать вы умеете? Ничего другого делать вам не придётся, кроме как быть ухоженной, красивой и одеваться в роскошные платья.

— Ну да, ну да. А подвох-то в чём?

— Для чего вам искать подвох?

— По опыту знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — усмехнулась, вспомнив последствия самых заманчивых предложений в моей жизни. Их было немного, так что будем считать, что я прилежно училась на своих ошибках.

Как же отвязаться от приставучей бабки?

Я поморщилась от нового приступа головной боли, спросила без особой надежды:

— Аспиринчика не найдётся у вас всё-таки?

— Ох, наказание богини, — мадам Корнелия покачала головой и, щёлкнув замочком, раскрыла свой стильный ридикюль из фальшивого крокодила. Мода циклична, неужели эти мини-саквояжики опять входят в моду? Из сумочки появилась на свет кожаная же круглая коробочка с застёжкой. Я терпеливо ждала свою таблетку. Дама поймала на браслете левого запястья цепочку с крохотным ключиком, открыла замочек и откинула крышечку.

На бархате в специально сделанных углублениях лежали матовые камешки-голыши каждый размером с пятирублёвую монету. Мадам Корнелия окинула меня оценивающим взглядом и поинтересовалась:

— Голова и живот?

Я кивнула, заинтересовавшись против воли:

— А это что, литотерапия?

— Некоторые ваши слова, душечка, — она достала камень приятного фиолетового цвета в чуть более светлые разводы, — вводят меня в прострацию.

Я отшатнулась, когда она занесла руку надо мной, но старуха с укоризной посмотрела мне в глаза:

— Мадемуазель, сидите спокойно!

Камень лёг мне на лоб почти между бровей. Я замерла, боясь, что он упадёт, но голыш держался как приклеенный. Он был тёплым, но дарил прохладу. А дама вынула из углубления ещё один камешек — на этот раз приторно-розового цвета — и приложила к солнечному сплетению, быстро и точно сунув руку мне в декольте. Я старалась не шевелиться и не отсвечивать, но ситуация была настолько неестественной и чудной, что мне захотелось хорошенько проржаться. А прохлада приятно разлилась по телу, стало легко. Потом я поняла, что голова больше не болит.

— Как вы это сделали? — удивилась я, прислушиваясь к желудку. Шторм успокоился, блевать не тянуло.

— Сидите мирно, Танечка, — любезно посоветовала старуха. — Пусть действие камней вылечит вас окончательно.

— Это что, какой-то развод? — снова усомнилась. — Они натёрты наркотиком?

— Во имя чёрной богини, какая же вы недоверчивая! — восхитилась мадам Корнелия. — Вы именно тот человек, что мне нужен для управления заведением!

— Уфти, — выдохнула устало. — Ладно, рассказывайте, что там у вас за предложение.

— Так я уже всё вам рассказала, мадемуазель. Я нанимаю вас, вы получаете прибыль и половину прибыли отправляете в мой банк каждый месяц. Вот и всё!

— А сейчас, конечно же, ваше хм-хм заведение убыточно?

— Что вы, упаси богиня! Есть некоторые нюансы, если не вдаваться в подробности, но я уверена, что вы справитесь с любыми трудностями, Танечка.

Так, начинается. Трудности, нюансы… Нет, это всё-таки развод, я уверена! Надо смываться. Тем более, что я уже вылечилась от птичьей болезни.

— Спасибо, конечно, за доверие, так сказать… Но не думаю, что мне сейчас нужны трудности. Я, пожалуй, пойду.

И даже начала подниматься со скамейки, но мадам Корнелия сказала спокойно и твёрдо:

— Сидеть!

Я замерла. Не то чтобы послушалась… Но её тона невозможно было ослушаться. Вот уж точно — мадам. Спохватившись, отлепила будто намагниченные камни от кожи и протянула старухе:

— Видите ли… Я хотела накопить немного денег, чтобы пойти на курсы маникюра… А не вот это вот всё.

— Душечка, как только вы сможете воспитать достойную хозяйку из смены, вы сможете прекрасным образом вернуться и пройти ваши курсы… э-э-э чего вы там хотите?

Я пошевелила поднятыми пальцами:

— Ноготки!

— А! Ну да, хотя бы это. Так вот, я предпочитаю складывать яйца во много разных корзин, поэтому в вашем мире у меня тоже есть некоторые вклады. По окончанию контракта, по выполнению всех условий вы получите достойную сумму в ваших деньгах.

— Сколько? — практично спросила я.

— Сколько стоят ваши э-э-э курсы?

— Тысяча баксов, — ответила быстро. Ладно, чутка завысила, но надо всегда просить больше, тогда дадут, сколько надо.

Мадам Корнелия прищурилась и кивнула:

— По рукам.

И ладонь протянула. Я тоже прищурилась. Нет, подвох точно есть, слишком быстро она согласилась. И вообще, я даже не знаю, где эта Мишель. Может, в Турции какой-нибудь или в Египте, а там надо держать ухо востро! Живо паспорт отберут и рабыней сделают…

Но, глядя в голубые старушечьи глаза, я отчего-то послушно вложила руку в её ладонь и пожала.

— Что ж, Танечка, по рукам ударили, теперь самое время отправляться на место, — довольно сообщила мадам Корнелия. Она вынула из ридикюля ещё одну коробочку, открыла её ещё одним ключиком и набрала в щепоть мелкого серого порошка. Дунула, осыпав нас обеих, улыбнулась и сказала:

— Мишель.

Как будто из ниоткуда поднялся ветер, зашумели липы над нами, а дрозды спрятали флейты и сами спрятались. Я испуганно вскрикнула:

— Что это? Прекратите немедленно!

— Ля демуазель не должна бояться магии, — наставительным тоном заметила мадам Корнелия. — Она должна подчинять её себе.

И после этой шикарной философской мысли ветер превратился в ураган, поднял нас обеих — спокойную, как сова, старуху и орущую от ужаса меня — и закрутил в сумасшедшей польке.

Когда танец завершился, я, не в силах устоять на ногах, повалилась на пол.

На пол?

Мы оказались в большой комнате с балками под белёным потолком, с камином, холодный зев которого смердел сажей, с деревянным полом, и не выровненные половицы создавали впечатление, что дом этот — в деревне. У бабушки такие полы были…

— Ну что же, перенос прошёл удачно, — сказала мадам Корнелия настолько беспечным тоном, будто говорила о покупке пирожного в кафе. — Поднимайтесь же, Танечка.

— Вам хорошо, — проворчала я, пытаясь собраться в кучку и заставить мышцы повиноваться. — А я ничего не поняла…

— Вы в Мишеле, дорогуша, и нам нужно осуществить ещё много важных дел! Подписать договор, приодеть вас согласно этикету, передать вам некоторую сумму в качестве подъёмного капитала…

— Делайте, как знаете, — буркнула я вяло, оглядываясь.

Дом производил впечатление старинного поместья. Кроме балок и камина на это указывали простые одинарные окна без стеклопакетов и жалюзи. За окнами раскинулся цветущий сад, и я подошла поближе, чтобы разглядеть, что именно цветёт. Показалось, что вишни, хотя ведь уже не сезон!

— Простите, а где именно находится Мишель? — спросила отвлечённо. Мадам Корнелия так же отвлечённо сказала:

— А, в другом, отличном от вашего, мире. Пойдёмте же в кабинет, надо подписать договор.

— В каком ещё другом мире? О чём вы вообще говорите?!

Вишни, это точно вишни! Но они не цветут в одно время с липами. А в парке цвели липы… Как такое возможно? Как вообще возможно то, что я оказалась здесь после того, как ураган унёс нас со скамейки?

Мадам Корнелия коснулась моей руки, и я вздрогнула, дико посмотрела на старуху. Та улыбнулась мягко и сказала:

— Просто примите в голове тот факт, что вы оказались в совершенно другом месте. А остальное приложится. Быть может, чаю с бергамотом? Лесси! Лесси, где ты, глупая девчонка?

Была бы я Лесси, я бы фыркнула и отчитала старую дуру за «глупую девчонку». Но на зов прибежала одетая совершенно невообразимым образом молоденькая девушка. На вид ей было лет пятнадцать, не больше. Чёрное платье в пол с белым передником, как у советских школьниц, только гораздо длиннее, придавало девушке вид старинной горничной. Но самое главное — её волосы прикрывал охренительный белый чепчик с кружевами, завязанный ленточками под горлом!

Лесси коротко присела в книксене и встала, сложив руки на переднике:

— Слушаю вас, барыня.

— Живо сервируй чай с бергамотом в кабинете и не забудь несколько кусочков сахару, — распорядилась мадам Корнелия. Я же закрыла рот и просто смотрела на Лесси большими глазами. Та бросила на меня любопытный взгляд, снова присела и убежала в коридор. Повернувшись к мадам Корнелии, я спросила:

— А это?

— Моя служанка Лесси. Весьма нерасторопна и медлительна, но при должной муштре из неё может выйти толк. Я оставлю её в вашем услужении. Она сможет и причесать, и накрыть на стол. Идёмте, Танечка.

Пришлось последовать за ней. По узкому и длинному коридору мы свернули налево, потом прошли через большую красиво обставленную комнату, стены которой украшали огромные портреты в стиле ампир, в другую — более строгую, без безделушек и картин, но с большой библиотекой. Я подошла к ближайшему шкафу, тронула корешки — такие пыльные! Их никто не брал в руки уже много времени. Эх, было бы у меня столько книг…

— Мадемуазель, договор! — напомнила старуха от стола.

— Иду, иду.

Она подвинула мне несколько исписанных от руки листов желтоватой бумаги, и я попыталась вчитаться в текст, но не поняла ни слова. Буквы были знакомые, не то кириллица, не то латиница, но в слова не складывались. Отодвинув бумаги, решительно заявила:

— Я не буду это подписывать. Я тут ничего не разбираю. Написано не по-русски.

— Ох, да не беспокойтесь, эта проблема решаема. Лесси! Саквояж!

Буквально через пару секунд прибежала Лесси с крокодиловым ридикюлем и почтительно поставила его на стол. Мадам Корнелия достала коробочку с камнями и вынула из неё полупрозрачный камень с редкими серыми разводами. Встав, подошла ко мне и приложила его к моей макушке:

— Вот так, а теперь попробуйте прочитать договор!

Я смотрела на бумагу, смотрела, смотрела… И вдруг разобрала слово «заведение», а за ним — слово «пользование», и название «Пакотилья». Хм, симпатичное название для ресторанчика… Или всё же это кофейня? Похоже на паэлью…

— Итак?

— Читаю, — сказала, разбирая остальные слова. Обычный витиевато составленный договор передачи в аренду. Дом и заведение, а также коляска и кобыла. Кобыла эта меня отчего-то так поразила, что я, пробегая взглядом текст, всё время возвращалась к ней. Кобыла, с ума сойти…

— Подписывайте, мадемуазель, и ваше полное имя внизу не забудьте.

Ещё раз глянув на слово «кобыла», я взяла перо, с сомнением обмакнула его в чернильницу и, поставив на договоре жирную кляксу, расчеркнулась в низу страницы. Светлеющими чернилами вывела «Татьяна Ивановна Кленовская».

— Ну вот и прекрасно! — воскликнула мадам Корнелия, прихлопнув бумаги ладонью. А я стояла, как оглушённая, только и думая о том, что, кажется, совершила самую большую глупость в своей жизни.

— Лесси! Сноси мои баулы в карету, я уезжаю немедленно!

— А как же я? — спросила глупо.

— А вы, душечка, управляйте! — рассмеялась мадам Корнелия, взмахнув рукой. И ушла.

Так-так… Пакотилья, значит. Ну что ж, я хотела завязать — я завязала. Теперь надо осмотреть выданное мне в аренду заведение и решить, с чего начать управление им.

Лесси проводила бывшую хозяйку и вернулась, встав передо мной, как и прежде — со сложенными на переднике руками. Спросила тоненьким голоском:

— Барыня, что прикажете?

— Лесси, ну… покажите мне тут всё, что ли.

— Барыня делают мне слишком много чести, обращаясь, как к равной, — скромно хлопнув ресницами, ответила девушка. — Думаю, вам не терпится осмотреть в первую очередь спальню и гардеробную?

— Ага, давай спальню и гардеробную, — согласилась я. Как они тут разговаривают такими сложными конструкциями? Можно же проще сказать, зачем наверчивать?

Мы поднялись по узкой скрипучей лестнице на второй этаж мимо развешенных по стене картин с сельскими пейзажами, и Лесси открыла дверь, присела в книксене:

— Прошу барыню зайти. Я приготовлю мятные обтирания. Мадам Корнелия купила для вас платье, я разложила его на кровати, если желаете посмотреть.

— Обтирания? Мне бы в душ, — я оглянулась. — Тут есть ванная?

— Простите? Барыня желают в баню? Но сегодня не воскресный день! — испуганно воскликнула Лесси.

— Ох ты боже мой… — вздохнула я. — Ладно, давай обтирания.