Глава 3. Гаррет Потер и письма, которые назойливее родственников на рождество, или «Спам из Ховатса»

Глава 3. Гаррет Потер и письма, которые назойливее родственников на рождество, или «Спам из Ховатса»

Лето у Придурслей выдалось жарким — не из-за погоды, а из-за нервов дяди Вивернона, который превратил дом в крепость против совиной почты. После инцидента с «исчезнувшим стеклом» (читай: побегом змеи-анархиста) Гаррет переселили из чулана в комнату Удодли — точнее, в склад сломанных игрушек, где даже пыль вздыхала от скуки. Здесь царил хаос: разбитые телевизоры, искореженное ружьё и книги, которые, кажется, купили для галочки — как фитнес-абонемент, которым не пользуются.

— Ты слишком вырос для чулана! — заявил дядя Вивернон, будто делал одолжение. — Теперь ты будешь жить среди хлама Удодли. Это прогресс!

Прогресс, конечно, если твои соседи — сдохший попугай и призрак детских истерик. Но Гаррет не жаловался: он мечтал о письме, которое Придурсли так рьяно уничтожали, словно это был вирус в спам-рассылке.

Первое письмо пришло в конверте из пергамента — видимо, в волшебном мире не слышали об экологии. Адрес гласил: «Чулан под лестницей». Дядя Вивернон, увидев зелёные чернила и печать с гербом (лев, орёл, барсук и змея — стандартный набор для школьного факультета), побледнел, как молоко, и устроил семейный совет:

— Они знают, где он спит! Это слежка! — кричал он, будто Гаррет был не ребёнком, а секретным агентом.

Тётя Тупенья предложила написать ответ: «Спасибо, не интересуемся магией. Искренне ваши, Нормальные Люди». Но дядя Вивернон выбрал тактику страуса: сжёг письмо, заколотил щели и объявил войну почтальонам.

Письма, однако, оказались настойчивее телемаркетологов. Они лезли через окна, дымоход, яйца от молочника (видимо, совы прошли курсы доставки в стиле «Макдональдса»). Дом превратился в поле битвы: Придурсли против пергаментного спама.

— Может, это реклама? — наивно спросил Удодли, разрывая конверт. — Типа, «Поступи в Ховатс — получи палочку в подарок»?

К пятнице дядя Вивернон, напоминавший взбешённого ежа, срывался на крик от шороха бумаги. В воскресенье, когда письма ворвались через камин, как новогодние конфетти из ада, он сдался:

— Всё! Едем! Куда угодно, лишь бы подальше от этой магической почты!

Семья рванула в ночь, бросив всё, кроме телевизора Удодли (приоритеты!). После часов блужданий они остановились у хижины на скале — идеальное место для тех, кто мечтает стать героем фильма ужасов.

— Здесь нас не найдут! — ликовал дядя Вивернон, игнорируя плесень и ветер, выбивавший стёкла. — Никаких писем, только шторм, крысы и экзистенциальный страх!

Ужин состоял из чипсов и бананов — видимо, дядя Вивернон путал поход с романтическим пикником. Удодли ныл о пропущенном ТВ-шоу, тётя Тупенья молилась, чтобы грибок на стенах не оказался смертельным, а Гаррет гадал, что страшнее: голодная смерть или вечность с Придурслями.

В полночь, когда Гаррет исполнилось 11, дверь хижины с треском выбили. На пороге стоял Хаггард — полугигант, полуборода, полностью нарушение всех норм приватности.

— Всё-таки нашли… — прошептал дядя Вивернон, падая в обморок.

— С днём рожденья, Гаррет! — прогремел Хаггард, протягивая смятый кекс. — Ты волшебник!

Гаррет посмотрел на кекс, на Хаггарда, на Придурслей, корчащихся в углу. В голове крутилось: «Волшебник? Серьёзно? После 11 лет в чулане?»

— А письма… — начал Гаррет.

— Ох, эти бюрократы из Минмага! — Хаггард махнул рукой. — Думали, ты любишь сюрпризы.

Так Гаррет узнал, что его жизнь — не дешёвое подражание Золушке, а квинтэссенция фэнтези-клише: сирота, тайное наследство, школа магии. Осталось лишь принять свою судьбу… или сбежать обратно в чулан.