Главы с 11-14

Только расходятся сотрудники, откидываюсь на спинку кресла и кручусь к окну. Рассматривание Питера — самый лучший релакс. Работает успокоительным похлеще наблюдения за рыбками в аквариуме. Неспешная река, прохожие, машины… Из мыслей ни о чём вырывает настойчивый звонок. Нехотя поворачиваюсь к столу — мобильник назойливо вибрирует, повышая громкость песни «Blake, blake heart» Девида Ашера. Как-то наткнулась на эту композицию и влюбилась. На дисплее высвечивается «Александр». Кривлюсь, но проигнорировать не могу — Никитин для меня как папуля. Только очень усердный и настырный, не понимающий, что девочка выросла и хочет тишины…

— Витуль, ангел мой, — укоризненно понукает Никитин, даже не поздоровавшись. — Как так можно?

— Саш, — протягиваю заискивающе. — Ты же понимаешь — миллион дел, всё не до встречи…

— Не будь дурой! — рявкает Александр.

Замираю — никогда раньше такого не позволял. Видимо, совсем плохо себя веду. Закусываю губу, сгорая от стыда. Все забоятся обо мне, а я…

— Костя звонил, — негодует Никитин, — сказал, что опять была угроза. Больше нет отговорок, ангел мой. Все оставшиеся сегодняшние встречи — прочь, — тоном не терпящим возражений чеканит в трубку. — Через тридцать пять минут на Площади восстания семь. Цокольное помещение. Вход с торца. Охранное агентство «Жизнь». Если опоздаю, на ресепшене назови свою фамилию и скажи: назначена встреча на шестнадцать часов с Зепар Андреем Влацловичем, — скороговоркой тараторит Александр. — Постараюсь успеть. Отговорок не принимаю. Не прейдешь, ангел мой, всё расскажу Вадиму и собственноручно притащу охранников.

Только открываю рот, подыскивая вескую отмазку — в мобильнике уже пиликают быстрые гудки.

Блин! Шантажирует, а что важнее — получается. Мужу нельзя волноваться. Здоровье только идёт на поправку, волнение может опять подкосить. Чего ломаюсь-то? Мне же на благо. К тому же, что страшного в охраннике?.. Пусть рядышком ходит и защищает, когда потребуется.

Нажимаю кнопку на селекторе:

— Мила, отмени на сегодня все встречи. Оксане Владимировне скажи, что сейчас к ней забегу сама.

Выключаю селектор. Поспешно встаю, на ходу подгребая папку документов для Лучковой. У дверей на миг останавливаюсь — снимаю с крючка плащ и сумочку. Скоро цокая каблуками, пересекаю приёмную:

— По делам, — кидаю секретарше. — Когда буду — не знаю.

Сворачиваю к кабинетам менеджеров и притормаживаю у дальнего. Не удосуживаясь постучать, открываю дверь. Простенький, но очень уютный кабинет в пастельно-сиреневых тонах со светлой мебелью и большим окном на ближайшую кафешку «Чашка».

— Оксана, — тороплюсь к работнице. Лучкова слегка растерянная, хлопает ресницами и быстро прощается, с кем говорит по мобильнику:

— Перезвоню, лапуля, — поддаётся вперёд, на щеках играет смущенный румянец.

— Дел невпроворот. Хотела тебе всё разжевать, — не интересуюсь личными делами помощницы, больше волнуют собственные, — но боюсь, нет времени. Я тут приготовила для ознакомления кое-какие документы. Сегодня очень занята, а завтра ты уедешь. Изучи, чтобы быть готовой во все штыки. — Шмякаю на стол подчиненной увесистую папку и спешу прочь. — Завтра перед вылетом встретимся, — бросаю, скрываясь за дверью.

Водитель уже поджидает возле офиса. Как только появляюсь на ступенях, выскакивает из авто и услужливо распахивает передо мной дверцу.

— Спасибо, Сережа, — выдыхаю, устраиваясь на заднее сидение. — Быстро на Площадь восстания.

Водитель присвистывает и, оббежав машину, скоро рвёт с места.

Всегда поражалась ловкости и проворности парня, и даже сегодня умудряется привезти ко времени, не смотря на длинные пробки. Останавливается на парковке «для гостей охранного агентства».

С торца дома красуется облицованный камнем фасад, лестница из крупной плитки, шершавый коврик. Прозрачная дверь с гордой вывеской Охранное агентство «Жизнь» и небольшой — «Школа боевых искусств», с припиской и стрелочкой: «вход со двора». Несмело оглядываюсь — машины Александра не видно, зато на парковке рядом с моим «Мерседесом» несколько дорогих джипов, тройка авто классом ниже, пара мотоциклов, с десяток велосипедов.

Переступаю с ноги на ногу и вхожу. Квадратный коридор в светло-бежевых тонах. Дальше — большая приёмная. На полу — матовая плитка, стены цвета кофе со сливками. Ресепшен под шоколад, кожаная мебель, журнальный столик, на нём стопка глянцевых журналов. На диване развалился довольно крупный короткостриженный мужчина, в недорогом чёрном костюме, белоснежной рубашке, начищенных до блеска поношенных туфлях, — и на самом краю, элегантно одетая женщина лет сорока пяти в короткой куртке оливкового цвета, зелёных брюках и батильоных. Лицо невозмутимое, но пальцы выдают волнение — перебирают распущенные каштановые локоны до плеч. На диване белокурая девушка в расстегнутом тёмном пальто до колен. Карие глаза широко распахнуты, отчего вид у хозяйки глуповатый. Изучает журнал — точнее, рассматривает картинки, потому что с такой скоростью если и читают, то очень немногие. С одной стороны ресепшена — дверь с табличкой: «Вход для персонала», с на другой, массивная коричневая с серебренной округлой ручкой и табличкой: «Директор охранного агентства Зепар Андрей Влацлович». Зепар… Интересная фамилия. «Зепар», — протягиваю мысленно. Кхм… имя одного из демонов. Родственники Андрея Влацловича явно имели чувство юмора и загадочный темперамент. Ну да ладно, бывает и не такое, особенно после девяностых случился «бум» на интересны имена и фамилии. С тех пор и поехало — кто во что горазд!

Рядом с дверью директора прислонился к стене худощавый парень лет двадцати семи. Одёт аккуратно, но бедно, зато лицо вдумчивого человека. Позади молоденькой секретарши с прибранными в косу огненными волосами, настенные ромбовидные часы — пятнадцать пятьдесят шесть, если им верить. Значит, не опоздала. Где же Никитин?

Секретарша поднимает на меня голубые глаза. Чинно приближаюсь, облокачиваюсь на стойку:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! — чуть слышно отзывается девушка, хлопая карими глазами в обрамлении веера необычайно длинных ресниц, как пить дать нарощенных.

— Моя фамилия Ивакина Вита Михайловна, — представляюсь, сдержанно улыбаясь. — У меня назначена встреча на шестнадцать.

Секретарша открывает большую книгу-журнал приёма посетителей, находит нужную страницу, и пальцем спускаясь по написанным цифрам.

— Да, да, — соглашается с толикой извинения, — назначено. Только Андрей Влацлович немного задерживается.

Прихожу в замешательство и недовольно хмурюсь — вот как? Летела сломя голову, а «директор» опаздывает?! Девушка, чуть замешкавшись, жестом показывает на диван:

— Подождите минут пять, он скоро будет.

Настроения окончательно портится. Дел выше крыши, а тут на тебе — жди… Сидеть не хочется, отворачиваюсь к противоположной стене. Напротив кабинета директора развешана масса фотографий, дипломов, сертификатов. Ступаю ближе, но рассмотреть не успеваю — в сумочке настойчиво пиликает телефон.

Тихо извиняюсь, бубня под нос, и выуживаю мобильник. На экране: «Александр».

— Ты где? — шикаю, подходя ближе к фоткам.

— Буду через пару минут, — бормочет друг и сбрасывает звонок. Всматриваясь в карточки под стеклом, автоматически убираю трубку обратно. Элегантно и дорого одетые мужчины, женщины. Лица важные, презентабельные — люди явно занимают не последнее место в иерархии социума. Что ж, видимо, именитые клиенты и их охранники. Ха! Точно! Вот и министр иностранных дел Норвегии. Ирина Войкова — кинодива. Тимур Салдыгов — сын народного артиста России. Избалованный золотой ребёнок. Ещё тот говнюк, если верить прессе. Значит, очередная показуху — реклама: «вот, с кем мы работаем — узрите!» Медленно иду вдоль галереи, бегло изучаю фотки, и останавливаюсь перед огромной общей. Крупные похожие друг на друга мужчины в тёмных костюмах и белых сорочках… двумя рядами. Задний план чуть выше. Во главе… знакомый до отвращения… Где же я его видела?..

Застываю как вкопанная. Нет!.. Не успевает меня передернуть от ужаса, как входная дверь громко хлопает, и уже через секунду в приёмную стремительно входит верзила-хамло из Москвы. В кожаной куртке, тёмно-синей сорочке, деловых брюках и начищенных до блеска туфлях. Окинув холл цепким взглядом, даже не здороваясь, распоряжается:

— Ты и ты, — обращается к мужчинам, — вход со двора. Школа боевых искусств. Спросить Василия Петровича. Он вас проверит на профпригодность и только после его резюме, поговорим о трудоустройстве.

Мужчины точно военные, получившие приказ, беспрекословно спешат покинуть приёмную. Андрей Влацлович на меня не смотрит, но кожей ощущаю — уже изучил по приходу.

— Екатерина Федоровна! — обращается к посетительнице постарше. — Мы с вами решили вопрос месяц назад. Уж, простите, но больше тратить на вас время считаю нецелесообразным. Единственное, могу предложить в сопровождение Владимира. Он хоть и новичок в нашем агентстве, но довольно грамотный парнишка.

— Согласна, — с кислым лицом соглашается дама. Чуть медлит и, вскидывая голову, встаёт: — Знала, что не оставите женщину в беде!

— Конечно! — криво усмехается Андрей Влацлович. — Охранять чужие тела — наша работа, а продать душу — ваша!

— Не шутите так! — Екатерина Федоровна надменно шагает на выход. — Я буду его ждать в машине.

Зепар терпеливо дожидается ухода дамы, провожая скучающим взглядом, и улыбается блондинке:

— Вы приняты, если умеете готовить кофе!

Девушка расцветает, щеки алеют. Поднимается, суетливо одёргивая подол короткой, чёрной юбки-карандаш:

— Когда приступать? — тоненьким голосом интересуется, глупо распахнув глаза.

Зепар с ленцой сытого тигра поворачивается к секретарше:

— Наташа, покажи Ксюше, где передевалка и можешь начать её обучать: документы, звонки, запись. Да и еще… — стучит ладонью по столешнице: — Все встречи на сегодня отменить!..

Закипаю от возмущения и даже непроизвольно шагаю ближе. Секретарша привстаёт, с жалким видом:

— Но у вас назначено на шестнадцать, — щебечет, словно боится гнева начальника.

— С кем? — хмурится Зепар, явственно собираясь уходить.

— Никитин с Ивакиной, — Наташа запинается, быстро опускает глаза и читает: — Витой Михайловной… — пару секунд заминки и кивает на меня. — Она уже здесь.

— Понятно, — протягивает задумчиво Андрей Влацлович и оборачивается. Перестаю дышать, наткнувшись на циничный взгляд. Зелёные глаза недружелюбно прищурены. От наступившей тишины, — девушки скрываются за дверью для персонала, — по коже бегают заледенелые мурашки.

— Я так понимаю, вы ко мне всё же очередь заняли?

— Если бы не шок, — выделяю каждое слово, пропитав едким отвращением, — в котором прибываю — ноги бы моей тут не было…

— Другую бы оставили мне на память? — жалит Зепар с непроницаемым лицом.

От злости и негодования теряю дар речи, но приходит спасение — входная дверь громко хлопает, и в приёмную спешно врывается Александр. В деловом коротком пальто нараспашку, светло-сером джемпере и брюках цвета мокрого асфальта, как обычно стрелочка к стрелочке. Подмышкой удерживает толстую кожаную папку с молнией.

— Витуль, прости, — шумно дышит: — Пробки… О, — расплывается в улыбке, переводя довольный взгляд с меня на Андрея Влацловича. — Вы уже познакомились? Вот и отлично!

— Я не согласна… — выпаливаю, едва не сорвавшись на визг, но тотчас умолкаю, услышав хмык Зепара. Смотрю на хама, он на меня. Буравлю глазами, не в силах высказать всё, что о нём думаю — таких слов еще не придумали, а нецензура и брань как-то неполноценно донесут все чувства и эмоции. Ненависть растёт пропорционально осознанию: проигрываю даже такую простую битву. Сволочь до безобразия самонадеян, циничен и невозмутим. Непробиваемая бесчувственность! Я же выгляжу разъяренной мегерой, не умеющей себя прилично вести в обществе.

— Андрей, Вит, — укоризненно качает головой Александр, притягивая меня к себе. — Вы знакомы и уже что-то не поделили?

— Мы не знакомы! — шикаю, уворачиваясь от объятий. — Этого и желаю впредь...

— А мне, правда, некогда, Александр, — сухо прерывает Андрей Влацлович и безэмоционально смотрит на Никитина.

Быстро вспыхнувшая радость сменяется непонятным, ничем не объяснимым разочарованием и… обидой. Как это некогда? Пришли клиенты, а ему некогда? Зепар ещё хуже, чем думала. Стоп! Разве я о нём думала? Ну разве что пару раз… в тишине, темноте, наедине с собой глухой ночью… О чём я?!.. Плевать на директора и его занятость.

Андрей Влацлович рассудительно поясняет:

— По-дружески обещал встретиться, но помочь вряд ли смогу. Людей не хватает, а тратить хорошего секьюрити на очередную «красотку» для её пантов — не могу. Скоро большая делегация правительства. Каждое плечо на вес золота.

— Зря ты так, — одёргивает Никитин. — Вите угрожают. Это не шутка. Ты о ней ничего не знаешь, а судить, как сейчас осудил с первого взгляда ты — нельзя. Я дам тебе материал, — протягивает папку Зепару. — Всё, что мы сумели раскопать. Сам проверь на достоверность и реши, стоит она помощи или нет.

Такая увесистая папка? Невольно засматриваюсь. Не знала, что Никитин насобирал массу информации. Я бы тоже была не против почитать…

— Никитин, — хмурит брови с заломом Зепар. — Ты же знаешь…

— Тогда позволь напомнить, — суровеет Александр, многозначительно понижая голос, — ты у меня в долгу! Пришло время…

Андрей Влацлович мрачнеет сильнее. Сжимает чувственные губы в жёсткую полосу. Недовольно пыхтит. Ничего не понимаю. Загадочное «ты в долгу» отдаётся эхом в висках. Зепар шумно выдыхает, оценивающе смотрит на меня, на папку… опять на меня. В приёмную, чуть слышно переговариваясь, возвращаются девушки. Директор кидает взгляд на ручные часы. Ничего себе?!.. Золотые «Ролекс» инкрустированные брильянтами. Знаю, потому что совсем недавно рассматривала подобные — хотела мужу подарить. Андрей Влацлович без особого энтузиазма кивает на дверь в свой кабинет:

— Проходите! — открывает, пропуская вперёд, и распоряжается: — Наташа, кофе приготовь. Три чашки. Крепкого…

Не надо! Я не пью кофе… Отказ оставляю в мыслях. Сейчас неважно, что люблю, а что не люблю. Через силу переступаю порог кабинета директора. Ничего из ряда вон выходящего — минимализм, но приятный глазу. Простенький дизайн в кофейно-пурпурных тонах, добротная мебель-трансформер: шкаф-полка для документов со стекольными дверцами; оригинальный стол для переговоров, перетекающий в стол начальника. Компьютер с большим монитором, набор для канцелярских принадлежностей. Маленький глобус?!.. Кто в наше время на столе держит глобус? Кхм… Видимо, директора охранных агентств. Ячейки для документов, кипа бумаг. Позади кресла начальника огромная картина с логотипом «Охранное агентство «Жизнь» — мускулистая рука, на ладони бьётся большое ало-чёрное сердце. Странная ассоциация — больше смахивает на: мы держим вашу жизнь в своих руках. Ну да ладно...

Очередным коротким кивком Андрей Влацлович указывает на стулья за столом. Огибает свой, кладёт папку на столешницу, скидывает куртку и садиться. Открывает…. Листает, листает, листает…

— Когда последний раз были угрозы? — нарушает молчание через долгих несколько минут.

— Пару дней назад, — за меня отзывается Александр. Морщусь — Костя уже успел донести, ведь я и слова об этом не говорила. Встречаюсь с встревоженным взглядом Никитина и возмущенно надуваю губы. Александр тут же упрекает: — Вита, не молчи, ангел мой. Тебя охранять нужно!

— Два дня, — нехотя отвечаю и чуть помедлив, добавляю: — Была в командировке. В Москве! Отмечала удачную покупку офиса. Всю радость затмило смс, но, как назло… Ресторан, французские певички… толпа на выходе, — зачем тараторю подобное, не понимаю, но заткнуться не могу — язык точно сам по себе живёт. Чёрт! Так хочется задеть Зепара. Вывести на чувства. Может, застыжу — он извинится? Ожидаю чего угодно, но только не такого… безразличия. Ледяного, убийственно циничного. Это не человек! Чудовище! Даже глаз на меня не поднимает — непрошибаемый мужлан.

— Что написал?

Найдя силы, через «не хочу», цитирую.

— Здесь охраной не обойтись, — констатирует сухо. — Пока буду разбираться, пусть она, — смотрит на Александра, кивая на меня, будто меня нет рядом, — возьмет несколько уроков по самообороне.

От ужаса, что этот монстр меня еще и чему-то обучать будет, чуть не лишаюсь чувств:

— Мне некогда! — горячо возмущаюсь.

— Я так и подумал, когда вас увидел: «Молодая, а жить не хочет», — уедает Андрей Влацлович и надменно усмехается одним уголком губ: — Дело ваше. Мне на «трупы» времени тратить жаль, — захлопывает папку и небрежено толкает к нам. — Всего хорошего!

— Она будет заниматься! — вклинивается Александр. Толкает папку обратно, и строго приструнивает меня: — Заканчивай детский сад разыгрывать. Дело серьезное! Выкроишь пару недель. Всего-то по часу, полтора в день — не умрешь… Ты мне дорога, и если Вадим, я и остальные, кто о тебе заботится, тебе тоже небезразличны — будешь тренироваться. Причём, с полной отдачей, ангел мой! Андрей тебя быстро научит от маньяков отбиваться…

Горю от стыда. Всё верно! Дрянь и только, но вот «полная отдача» меня опять настораживает. А последнее предложение вообще вводит в ступор. Вокруг Никитина в долю секунды нагнетается серебристая дымка-аура. Окутывает сильно, плотно. Смаргиваю — голова разрывается от боли, руки дрожат. Нащупываю сумочку, замок… Нервно вжикаю молнией, выуживаю пузырёк с таблетками. Насилу принимаю капсулу и на миг прикрываю глаза. Несколько минут, и лекарство подействует — будет спокойно. Негаллюциногенно. Боже, дай мне сил!

— Боюсь, — голос Зепара выводит из прострации. В надежде смотрю на Андрея Влацловича. Не знаю с чего взяла, но, кажется: сейчас спасёт. Директор явно подбирает слова: — Я не шутил: мне некогда, но лучшего помощника… Ты с ним знаком, — убеждает Зепар Никитина. — Стаса, выделю. Как от сердца оторву! Чем только не поможешь знакомым?!.. — разводит руками и даже на лице играет мягкая улыбка.

С души точно камень падает, но удивительно другое — обида усиливается. Я, конечно, не пуп земли, но привыкла, что на меня время находят. Не находить — моя прерогатива! Стыд вновь вгрызается в мозг — заткнуть гордость и самолюбие, согласиться с предложенным. Моя шкура, мои проблемы! Чего взъелась на Зепара?

Повисшее молчание нарушает Александр:

— Сколько лет Стасу? — интересуется хмуро.

— За тридцать, но опыт и способности…

— Молод, — обрывает друг. — Вита нам очень дорога и доверять её жизнь столь юному дарованию некомпетентно.

— Александр, — Андрей Влацлович буравит Никитина зелёными глазами, точно дрель стену. — Ты мне не доверяешь?

— Что ты, — бормочет Никитин. — Тебе верю, а вот молодости — нет. Нам бы матёрого…

— Если бы Стас был неопытен, — обрывает Зепар ледяным тоном, — я бы его не посоветовал. Нужен действующий секьюрити-борец-тренер.

Александр бросает на меня взволнованный взгляд, переводит на свои руки. Изучает пару минут, перебирает пальцами, смотрит на директора. Губы поджаты, в глазах неуверенность — сомнения ещё есть, но Никитин явственно не находит причин для отказа. Понимаю, решение кто-то должен принять. И этот кто-то — я! Шумно выдыхаю и киваю:

— Согласна!..

После очередной встречи с Людвигом Аристарховичем, банкиром, с которым решаем вопросы по займам и выплатам, — домой возвращаюсь, словно разбитое корыто. И даже милое общение с напыщенным Казиновичем, не упускающего шанса меня обольстить, не усмиряет пыла. Ненавижу Зепара, злюсь на Александра! Как так получилось, что именно в это охранное агентство обратился?.. Лучший в своём деле! Может и так, но пока… Андрей Влацлович — надменный мужлан, не пропускающий ни единой юбки. Девицу на работу принял, даже резюме не смотрел. Стоп! Одну юбку точно пропустил. Мою! Боже! Я что ревную? Какое дело до пристрастий хамло и его антипатии ко мне? Правильно — никакого. Просто взыгралась женская обида и честолюбие. Мне-то сказал: не в моём вкусе, а эта… эта… блондинка в его?! Мерзкий тип!.. Что б к нему все болячки, передаваемые половым путём, достались!

Кладу сумочку на тумбу в коридоре у выхода. Плащ вешаю на крючок в шкаф. Тихо миную затенённый холл и захожу в малый зал:

— Милый… — умолкаю. Муж спит, лежа на мягком диване. Пульт в руках. Плоский телевизор в полстены включен. Экран мигает — звук едва слышен. Плед уже почти упал на пол. На сервированном скромным ужином журнальном столике две почти догоревшие ароматические свечки. Огоньки покачиваются, бросая блики на стены, тарелки, бокалы и вазу с алой розой посреди столика. Улыбаюсь — Вадим как всегда! Аккуратно ступая, приближаюсь. Гашу свечи — дую на одну, вторую… Поправляю плед — укрываю любимого. Целую в лоб, глажу по щеке и иду в спальню. Как же я устала! Принять душ и спать! Сегодня был не лучший день, расспросов Ивакина не переживу.

Прохладный вода будто смывает тяжесть, ложусь в постель и закрываю глаза, но сон не идёт. Мысли носятся каруселью. Как же стремительно летит жизнь. Вроде ещё вчера вышла из детдома, а уже десять лет в браке, весьма преуспевающая бизнес-леди. Брак… Плохое слово и точно насмешка — ведь не бывает идеальных отношений. Всегда бывает «если бы», «но», «только». Так и у меня! С мужем повезло, только… да, то самое пресловутое «только»… давно не испытывала сладостного томления, не ощущала себя желанной как женщина. Если раньше не обращала это внимания, то теперь всё чаще ловлю себя на мысли: почему Вадим не проявляет страсти? Сравнивать, конечно, не с чем — он первый и единственный, но ещё пять лет назад, муж был чуть горячее. Не могу сказать, что секс очень волнует, но бывает порой, внутри что-то требует ласки, а не только понимания и участия. По прошествую стольких лет брака понимаю, что быть женой и женщиной — разные ипостаси казалось бы одной сущности. Как жена — удовлетворена на все сто, а вот как женщина… ходячий мертвец. Хотя, тоже не верно. Скорее, наоборот, жива и теперь тело подводит, вспыхивает, натыкаясь на восхищенные взгляды мужчин. Нет, желания с ними лечь в постель, нет. Зато как же приятно осознавать: тобой интересуются, а порой явственно хотят.

Может, я — поздний цветок и сейчас расцветаю? Бывает хочу… До дрожи в коленках, волнения в груди, лихорадочного биения сердца. Гадко признаваться, но теперь хочется секса. Пусть без чувств, но чтобы жаркий и бурный, как описывают в романах, показывают в фильмах. Вот только мысль остаётся мыслью — решиться на измену не смогу. Вадим для меня — всё! Предательства не заслуживает, да и не встретила ещё кого-то достойного. Даже посудить о последних «находках» — Зепар, чокнутый ведьмак и Людвиг Аристархович, под конец вечера, заикающийся в трубку жене: «Рыбонька моя, я скоро», — окончательно убедили: лучше крепкие семейные отношения, чем буйные фантазии о неземном сексе. Хотя фантазии ничем не мешают…

Просыпаюсь от нежного прикосновения к щеке. Открываю глаза — надо мной склоняется улыбающийся муж.

— Почему не разбудила? — шепчет, ласково убирая прядь с лица и заправляя за ухо.

Гляжу на часы: шесть сорок восемь. Пора вставать! Томно потягиваюсь:

— Ты так мило спал, рука не поднялась. Но я оценила твои кулинарные и романтические старания. Спасибо за ужин, вот только сил на «покушать» не было.

— Понимаю! — сочувствует муж. — Как прошёл день?

— Суматошно, — морщусь от мысли: расскажи всё — Вадим за голову схватится.

Поспешно вскакиваю и, чмокнув мужа в щеку, юркаю в ванную. Умываюсь, выхожу… Ивакина в комнате уже не нет, но он явственно суетится на кухне — вдалеке слышатся приглушенные звуки побрякивающей посуды, воды, шагов, открывающихся, закрывающихся шкафов.

Навожу марафет, облачаюсь в строгое серое платье чуть выше колен, чулки телесного цвета, чёрные туфли на шпильке. Волосы подбираю выше и закрепляю заколкой. Пора на работу!

Вкратце рассказываю Вадиму про наём охраны и про курсы самообороны. После некоторой заминки, муж соглашается, что это не будет лишним. Уточняет, кто именно будет проводить обучение, время и место.

— Если Александр, считает, что это лучшие специалисты, я ему верю, — заключает и озорно подмигивает: — Главное, чтобы ты понимала всю важность и не отлынивала.

День выдаётся под стать предыдущим. Утренняя кутерьма, отлёт Оксаны в Москву, последние нотации и только к обеду вспоминаю, что вещей-то для тренировки у меня нет. Назначено на шестнадцать, нужно успеть… Поход по магазинам не откладываю — расправляюсь с делами насущими, вызываю Сергея. Наспех перекусываем лёгким ужином, — не стоит перед инструктажем наедаться, — и едем на шопинг.

Кхм… Вчера сбегая от Андрея Влацловича, даже не подумала, что сегодня нужно брать. Звонить и уточнять не хочу — решаю купить по наитию: что возьму, в том и буду. Я же не глупая. В «Адидасе» выбираю две пары кроссовок. Лосины, спортивные брюки на веревке. Тройку футболок, топиков, пачку носок. Кофту с длинным рукавом. Пожалуй, этого должно хватить.

С чувством выполненного долга, без пятнадцати шестнадцать шофёр паркуется на стоянке возле охранного агентства. Вхожу со двора в школу боевых искусств. Большой холл в синих тонах. Плитка на стенах — точно голубая лагуна, на полу — сверкающая, глянцевая будто вечернее небо в золотых брызгах. Посреди холла — зеркальная четырёхгранная колонна, опоясанная кожаным сидением. Такие же вдоль стены рядом с гардеробом, напротив ресепшена. Стены увешаны фотографиями мужчин, среди них выделяется пара женских лиц. Под каждой фотографией текст. Вероятно, тренера, на приписках — ф.и.о, вид боевого искусства и регалии. В холле сравнительно пусто — ребята, девчонки, парни, девушки, мужчины, женщины. Неспешно, но организованно переобуваются. С минуту висят гудение, шуршание и быстро рассеиваются — толпа скрывается за углом длинного коридора.

Подхожу к закрытому ресепшену:

— Здравствуйте, — обращаюсь к парню лет двадцати. Симпатичный, короткостриженный. Внимательные карие глаза смотрят с любопытством.

— Вечер добрый! — улыбается мило.

— У меня сегодня персональное занятие по самообороне, — смущенно лепечу, облокачиваясь на столешницу. В спортзале — не в своей тарелке. — Понятия не имею, куда идти…

— Занятие первое? — перебивает администратор.

— Да, — киваю с надеждой.

— Ваша фамилия?

— Ивакина.

Парень несколько секунд пальцами бегает по клавишам — вероятно, внутри стола компьютер.

— Ваш тренер, Громыкин Стас, но сегодня, — протягивает задумчиво и умолкает на миг, — у вас занятие в большом зале. Занятие для новичков в общей группе по самообороне.

— Стойте! — растерянно мотаю головой. — Мне обещали персональное обучение…

— Так и есть! Но, во-первых, ваш тренер сегодня занят, а во-вторых, первое занятие — ознакомительное. Раскроют вопросы по технике безопасности, основные моменты, тонкости. Его проводят в общей группе. По коридору налево, пятая дверь. Думаю, не ошибетесь, там табличка: «Большой зал», да и двери стеклянные. Народ увидите… Простите, но вам лучше поспешить. Опоздавших могут не впустить. Переобувайтесь. Номер переодевалки и номер дверцы, куда потом можно будет убрать вещи, выдадут на гардеробе.

Боже! Куда я попала? Концлагерь? Могут не впустить?.. Что за дикость? А как же правило: чьи деньги того и танцуют? Я, чёрт возьми, платить буду! Плачу — учите, когда мне удобно и тот, на кого согласилась! Брр… Откуда во мне высокомерие? Вроде, никогда не позволяла подобного невежества. Прёт изнутри, будто раздвоение личности! Одна сущность «я», к которой привыкла — уверенная в себя, хваткая, расчётливая, холодная бизнес-леди; строгая, но справедливая начальница; верная и внимательная жена; преданная и отзывчивая подруга; послушная и добросовестная пациентка; в меру романтичная и сдержанная натура. Другая сущность — импульсивная, коварная, завышено амбициозная, неоправданно циничная грубиянка. Нет-нет да и вырывается. Отвратительна сама себе! Гонор меня когда-нибудь подведёт. Откуда замашки избалованного человечишки? Нужно к Андрею Николаевичу обратиться — пусть вылечит или приструнит, пока дел не натворила. Объяснит, что это и откуда.

Быстро переобуваюсь. Плащ сдаю в гардероб, получаю ключ с номером три дробь двенадцать.

— Что это значит? — смотрю на работника.

— Три — номер переодевалки. По коридору направо и, соответственно, третья по счёту. Двенадцать — номер шкафчика для одежды.

— О! Спасибо, — жар густо приливает к щекам. Стыдно за недогадливость, но топтаться некогда — бегу в переодевалку. До начала занятия остаётся девять минут. Преодолеваю светлый коридор с неоновыми лампочками подвесного потолка…Сворачиваю направо. Первая деревянная дверь, вторая… третья. Неспешно открываю — никого. Бежевая плитка на стенах, а вдоль ряды длинных шкафчиков, будто солдатиков на плацу, между ними — длинные пластиковые скамейки на металлических ножках. Напротив выхода две двери: туалет, душевая. Нахожу свой шкафчик. Наспех переодеваюсь, — лосины, футболка, носки, кроссовки, — остальные вещи прячу, закрываю дверцу и выбегаю в коридор. Пересекаю лёгкой трусцой и оказываюсь в левом крыле. Мелькают массивные стеклянные двери. В первом зале несколько мужчин. Во втором мальчишки и девчонки лет до пятнадцати. В третьем — лет до двадцати. Четвертая дверь деревянная. Останавливаюсь возле пятой. Мда… прав администратор. Пропустить сложно. Особенно если учесть размеры зала за стеклянными… дверищами, — другого слова не подобрать, — от потолка до пола. В зале уже человек двадцать. В основном женщины, а имеющиеся мужчины… не очень похожи на крутых мачо, скорее, женоподобные, чем даже простые. Нетрадиционной ориентации? Возможно.

Четырьмя рядами смотрят в одном направлении. На кого не вижу, обзор перекрывает белоснежная стена с фотками, как понимаю, лучших подопечных — довольные лица, медали. Зато вижу квадратные часы. Пятнадцать пятьдесят девять. Пунктуальность — мой конёк. Открываю дверь, и застываю как вкопанная на прицеле малахитовых глаз тренера. Только не это?!.. Андрей Влацлович в спортивной форме, — тёмно-синие трикотажные брюки и толстовка. Как истинный борец, руки за спиной, стоит во главе ещё трёх короткостриженных, явственно тренеров, крупных, поперёк себя шире… Зепар умолкает, прожигая во мне дыры.

— Несмотря на вашу оплату, опоздания неприемлемы! — чеканит заправски командным тоном — слова отлетают, будто мячи от пола. Гордость уязвлена, меня отчитывают при всех! Краснею точно школьница высмеянная старшеклассницами.

— Сейчас ровно шестнадцать. Пришла вовремя! — собственный голос звучит неестественно глухо и оправдывающейся. А ещё точнее, позорно блеюще…

— В следующий раз, постарайтесь быть в зале как минимум минут за пять до начала. Подготовить тренировочное место, настроиться!

Влацлович прав, но как же обидно быть в центре внимания, причём такого нелестного. Меня рассматривают, и что ужаснее, поддержки не ощущаю — осуждение и даже презрение. Ну уж нет! Меня так просто не сломать!

Торопливо киваю и с чувством собственного достоинства прохожу дальше. Занимаю место в последнем ряду. Буду создавать видимость обучаемости. Якобы слушаю, заинтересована.

Ни на кого не смотрю, но кожей чувствую любопытные, колкие взгляды.

— Итак, приступим! — голос инструктора наполняет зал. — Меня зовут Андрей Влацлович. Буду следить за результатами, и выдавать дипломы об окончании курсов. Это, — машет на рядом стоящих мужчин-богатырей, — ваши тренера. Илья Петрович ведёт групповые занятия для женщин, — хлопает по плечу самого высокого и мощного даже по сравнению с директором. Верзила с каменным лицом взирает на нас голубыми глазами строго и холодно. В обтягивающей футболке, мешковатых трикотажных брюках, лёгких бутсах. Руки сложены впереди, ладони замком, ноги чуть расставлены. Угрожающий вид. Не дай бог с таким гигантом встретиться в пустом переулке — испугом не отделаешься.

— Мугдар Ирихович, — Зепар указывает на нерусского мужчину чуть ниже первого, но не менее крепкого. С чёрными волосами, густыми бровями, тёмными, как гематит глазами, большим носом. Майка-борцовка не скрывает густого волосеного покрова, спортивные брюки — кривизны ног. — Курирует, — голос Андрея Влацловича отрывает от просмотра, — смешенные группы. Евгений Набойко, — Зепар кивает на самого молодого и привлекательного из тренеров. Светлые волосы короткими барашками украшают голову. Лицо сияет, синие, как море глаза живо блестят, чуть полноватые губы растянуты в очаровательной улыбке. С такой внешностью, руку на отсечение, женский угодник.

— Работает с индивидуалистами, — подтверждает мои догадки Андрей Влацлович. Выдерживает паузу, и я непроизвольно вычленяю из рядов, как минимум двух, тех самых индивидуалисток. Причём, именно женского пола потому, что в этот момент, они тошнотворно улыбаются во все тридцать два зуба Зепару. Вероятно, я только что выясняю, в чём конкретно заключается «занятость» Андрея Влацловича. — Список, кто и у кого обучается, — продолжает директор, — вывешен в холле. Надеюсь, вы уже ознакомились?

Зал подтверждая, тихо гудит. Утыкаюсь в пол — не видела, не читала. С другой стороны: мне-то что? Индивидуальное обучение — негрупповое. Мой тренер — Стас! Кхм… но его сегодня не будет, — вспоминаю реплику администратора и сердце предательски сжимается. Кому же я сегодня достанусь?.. В руках появляется дрожь, нервно сглатываю.

— По изменениям в графике, — вырывает голос Андрея Влацловича из неприятных мыслей-догадок, — если таковые случатся, каждому персонально отзвонится администратор и уведомит лично. Это понятно?

— Да… понятно… — недружным хором отзываются обучающиеся.

«Нет, не понятно!» — кричу про себя, стискивая зубы до скрипа. Мне никто не позвонил, не предупредил, что Стаса не будет. От мандража бросает то в холод, то в жар. Неровно вздыхаю — где моё лекарство? Чёрт! В сумочке… В шкафчике… В переодевалке… В другом крыле чёртового комплекса…

— Прекрасно! — хищно улыбается Зепар, будто издеваясь над моим вспыхнувшим страхом. — Перед тем, как разойтись по залам, скажу пару вступительных слов. Слушаем внимательно, запоминаем, уясняем! Рассказываю простые истины, о которых все знают, но о которых мало кто задумывается до поры до времени! — зал оживает, шевелится. Недолго гудит и вновь умолкает. Медленно успокаиваюсь. Вроде, никто мной не интересуется, больше не выделяет из толпы. Может, зря волнуюсь раньше времени? Помимо директора ещё трое инструкторов. Я могу достаться одному из них. Заметно расслабляюсь. Начинаю скучать, бесцельно изучаю стены. Ловлю себя на мысли, что еле подавляю зевок.

— В процессе жизнедеятельности, — льётся монотонный голос Андрея Влацловича, — человек нередко попадает в такие ситуации, которые требуют от него умения постоять за себя, защитить честь, достоинство, а порой здоровье и даже жизнь. — Натыкаюсь на злобный взгляд директора с циничным блеском и ухмылку с изрядной порцией издёвки. В теле — сна как не бывало, мнимого спокойствия тоже. Ёрзаю на месте, но осознаю: деваться-то некуда. Бежать не для меня — придётся терпеть и молчать в тряпочку. Всего одна тренировка, а то и меньше… О, боже! С час позора — и свобода!

— Право на самооборону — неотъемлемое право человека, — распинается с непроницаемым лицом Андрей Влацлович, прохаживаясь, точно командир перед ротой солдат. — Однако им, как, собственно, и любым другим, необходимо пользоваться осмысленно и адекватно ситуации. У обороняющегося должно быть чёткое и ясное представление о юридических последствиях своих действий, возможных административных и уголовных наказаниях. Это позволит уверенно применять для самообороны и защиты своих близких различные средства, в том числе и оружие, — переводит дух и продолжает: — Однако, знание правовых основ самообороны и соответствующих юридических норм не является гарантией безопасности в экстремальных ситуациях. Нужно знать технические средства самообороны. Какие знаете вы? — обводит нас взглядом инструктор.

— Газовые баллончики… электрошокеры… холодное оружие… — несмело выкрикивают из зала. Только растерянно кручу головой по инерции, выделяя отвечающих.

— Правильно, — кивает Андрей Влацлович, — и ещё масса других… Для женщин будет полезно узнать, что согласно милицейской статистике: 95 изнасилований из 100 совершаются под крышей — в подъезде, в лифте, в квартире жертвы и т.п. Нападения на улице крайне редки. Насильнику не с руки заваливать жертву в лужу под окнами домов или посреди улицы на глазах у прохожих. Чаще всего уличные нападения происходят на пустырях, в тёмных углах парков и других подобных местах. Опять же вывод прост: никогда, — выделяет каждое слово, — даже днём, не выбирайте опасный маршрут, — вновь переводит дух. — Самое эффективное — это предотвратить нападение. А значит, по возможности, исключить вероятность осознанного или неосознанного провоцирования насилия. Криминалисты установили: преступнику требуется менее десяти секунд, чтобы выделить в толпе будущую жертву, оценить её физическую подготовку, психическое состояние и психологические барьеры. Зачастую, мы сами неосознанно провоцируем агрессивные действия окружающих. Нужно помнить, что рядом есть люди, которые читают наше поведение на языке инстинктов, а не на языке разума. Нашу одежду, манеры, осанку, мимику, макияж. Всё это — невербальные знаки, которые мы транслируем в окружающий мир, подтверждая или опровергая свои желания. Кто читает эти знаки? — по залу недолгим эхом летит риторический вопрос. — Все те, у кого инстинкты взяли верх над разумом. Одурманенные наркотиками подростки. Компания в алкогольном угаре. Психопат, которому сегодня уже наступили на больную мозоль. Террорист, которого привлёк запах вашей распущенности или страха. Вы же — случайно попали под горячую руку. Мир не терпит крайностей, а террористы не бросаются только на шаблоны. На роль жертвы подходит как закомплексованная, так и развязанная девушка, женщина с вызывающим поведением. Только нападающий знает, чем его привлекает в тот или иной момент жертва. Поэтому, запомните раз и навсегда: не провоцируя — предотвратите, а попавшись — грамотно применяйте правила самообороны. А правила исключают жалость по отношению к нападающему. Отвага — шаг к успеху. Если в опасный момент проявить нерешительность, то можно лишиться жизни. Вся мудрость в том, чтобы не раздувать из мухи слона. Будьте адекватны ситуации и, ни в коем случае, не рассчитывайте на свою силу. Действуйте по обстоятельствам, используя хитрость и артистизм. Например, в ситуации насилия возьмите инициативу на себя. Не сопротивляётесь, а подыграйте. Расстегните ремень, молнию на брюках насильника. Такое может быть расценено как обоюдное согласие на получение удовольствия и, таким образом, у вас появится реальный шанс изменить положение вещей. Снимите штаны, трусы насильника до уровня лодыжек, а затем… бегите. Как верно подмечено: «Женщина с задранной юбкой бегает намного быстрее, чем мужчина со спущенными штанами!» — зал ненадолго наполняется хихиканьем и смешками. — Даже элементарное знакомство с техникой и психологией бытовой самообороны, — как только слушатели замолкают, продолжает куратор, — увеличивает ваш шанс на благополучный исход неприятной встречи. Помните, ваше незнание и растерянность порождают беспомощность, — заканчивает многозначительно и расплывается в улыбке Зепар. — И самое главное правило, для которого нет исключений: «Большие шкафы — громко падают. Маленькие тумбочки — высоко летают!» — зал снова наполняется весёлым шумом. — Что ж, это, пожалуй, всё, что хотел рассказать, — повышает голос директор и все благоговейно умолкают. — Остальное объяснят, покажут ваши инструктора. Удачи всем и плодотворных тренировок!

Зал гудит, народ сливается в неорганизованную галдящую толпу. Зепар жмёт руки своим тренерам, тихо с ними переговаривается, кивает и командует уже нам:

— Группа женской самообороны — подойти к Илье Петровичу, — большая часть толпы отсеивается и гурьбой спешит к гиганту. Нас остаётся немного. — Смешанная группа — к Мугдару Ириховичу. — Оставшаяся толпа приближается ко второму тренеру. Нас остаётся трое. Удивительно, именно этих красоток выделила, когда директор распинался насчёт индивидуалисток. — Девушки… — точно сытый кот, мурлычет Андрей Влацлович и подходит к нам. — Екатерина Анатольевна, — обращается к блондинке лет тридцати с ботоксными губами и явно силиконовыми грудями, — вами займётся Евгений Набойко. — Девушка, виляя задом, идёт к «своему счастью» и они тотчас выходят из… уже опустевшего зала. Ничего себе скорость?! Все группы разошлись! Морщу нос — действо напоминает сводничество. Вы — сюда, вы — сюда. Вам достаётся этот хозяин, а вам — вот этот… Детский сад, ей богу. Организации никакой. Раздача пряников завершается, а ты в недоумении — обещанного шоколадного нет. Каким заменят? Не хотелось бы с добавками Е. Вновь натыкаюсь на пристальный взгляд Зепара и нервно заламываю руки. От напряжения даже выдохнуть не могу. Лучше не думать о худшем. Страшный вариант — остаться один на один с хамом, а вот лучший, если отпустит домой. Когда появится обещанный мне пряник, вернусь! С радостью…

— Елена, — директор обращается к стройной длинноногой брюнетке с большими серо-зелёными глазами. Красивая. Очень… Густая челка до изогнутых бровей. Непослушные пряди градуированного каре обрамляют овальное лицо, высокие скулы с лёгким румянцем. Аккуратный нос чуть вздёрнут. Полные губы зазывно приоткрыты. Мда… Таким девицам все двери открыты.

— Скоро увидимся, — подмигивает Андрей Влацлович и снова переводит взгляд на меня. Смущенно отвожу глаза — провалиться сквозь землю, — но замечаю: Елена, прошествовав мимо директора, интимно касается его груди и одаривает многообещающей улыбкой:

— Жду! — запечатлевает на его щеке затяжной далеко недружеский поцелуй и с явной неохотой идёт на выход. У самых дверей ещё раз косится, улыбка чуть остывает и девушка скрывается в коридоре.

— О! — чуть не давлюсь сарказмом. — Вы всех женщин через себя пропускаете? Интересный подход к охране тела…

Сама удивляюсь собственной наглости и бесцеремонности, но держать язык за зубами не могу. Андрей Влацлович сжимает губы, кожа на скулах натягивается… секунда — и опять с непроницаемым лицом:

— Мне плевать на ваше мнение, — отрезает холодно. — Я также как и вы не рад встречи, но ничего поделать не могу. Стасу пришлось отменить тренировку — мать попала в больницу. Надеюсь, для вас это веская причина его отсутствия?

От стыда краснею, изучаю носки чёрных кроссовок для фитнеса — не знала, какие именно нужны — взяла, что удобно и неброско:

— Да, — бормочу под нос, — конечно…

— Именно поэтому, милая, — почти выплёвывает последнее слово директор, — мне пришлось перенести жаркое свидание, обещающее не менее интригующее продолжение. Хорошо, невеста понятливая. В отличие от вас.

Боже?!.. Так это его невеста? На горле точно удавка, в груди тяжесть.

— Простите! Не права, — дёргано мотаю головой. — Трудный день, а тут ещё и тренировка странная…

— Хочется верить, — перебивает ещё более нелепую речь Андрей Влацлович, — мы с вами решили вопрос раз и навсегда! А сейчас, либо тренировка, либо по домам, — умолкает, но даже не шевелится к выходу. — Ну так что? — равнодушно интересуется. — Выбор за вами, но время тикает! Если хотите, отложим. Просто, прочитав дело о террористе, проникся вашей бедой. Ощутил страх ваших близких. И, как мне кажется, терять время не стоит — каждая минута обучения может принести пользу. А завтра Стас выйдет, и мы будем свободны друг от друга.

Сама не понимаю, что происходит. В глазах резь. Губы дрожат. Ответить не получается — только неопределенно киваю. Вот те на! Меня доводят до слёз?!.. Сама виновата, никто за язык не тянул. На месте Зепара, другой бы уже выставил за дверь и даже деньги бы вопроса не решили — и так по знакомству взялся нянчиться. Пора внутреннее гадство запихнуть глубже. По крайне мере, до встречи с Андреем Николаевичем. Он обычно со мной быстро справляется. Пару заумных фраз, мозг скручивается, понимаю свою недалекость и ограниченность — затыкаюсь, принимаю лекарство и… живу как нормальная!

Зепар идёт прочь из зала. Плетусь за ним, всё еще боясь встретиться взглядом. В коридоре сворачиваем к следующей двери — четвертой, если от общего входа. Заходим в небольшой зал с боксерским рингом посредине. С одной стороны, возле огромного мешка-груши с потолка и тренировочного манекена, Евгений с блондинкой о чём-то оживленно говорят. Парень жестами объясняет, видимо, точки для ударов. Женщина, хлопает ресницами, задаёт вопросы.

Останавливаюсь за рингом с противоположной стороны зала. Возле ещё одного подвесного большого тёмно-серого мешка, бардового среднего с потолка, маленькой красной грушевидной — пневматической от стены и напольного манекена-тренажера для отработки ударов. Одноногая подставка, вероятно, подвижная. Стена увешана постами знаменитостей: тяжелоатлеты, борцы, кинозвезды боевиков. Ближе к нам два плаката. Один с мужским телом в анатомическом раскладе — группы мышц, сухожилия, кости. На втором — нарисованный мужчина в камуфляжной одежде. И лицом, и спиной. С отмеченными болевыми точками, нервными окончаниями.

— Итак, если не всё проспали до сего момента, — цепляет Андрей Влацлович, — повторяться не придётся. На сегодня главное уяснить: охрана — охраной, но уметь выгадать у нападающего хоть пару секунд, порой, равноценно спасению жизни. Для нас важно заложить в вас инстинкт защититься. Вас, к сожалению, им природа обделила, — сожалеет цинично.

Закипаю от возмущения, но сдерживаюсь — и так говорю много лишнего. Да и не поспоришь, как бы обидно не звучало.

— Практики сегодня не будет, чуть теории — это уже шаг к грамотной самообороне. Несколько слов о правилах безопасности, — продолжает с ледяным спокойствием Зепар. — Многие люди теряются, оказавшись в опасной ситуации: — Но как показывает практика, в уличных столкновениях важнее смекалка, а не мощь. Если не терять присутствие духа, то выход можно найти даже из самого трудного положения. Для своей безопасности следует знать основные правила самообороны. Итак, запоминаем, но для забывчивых, — вновь замираю, не в силах отвести глаз от зелёных, лукаво поблескивающих, — в инете масса информации. Всегда к вашим услугам — только кликните, — вновь серьезнеет. — Правило первое. Необходимо сохранять спокойствие. Главная ошибка жертвы — острое чувство страха. Он провоцирует выброс адреналина, а этот гормон вызывает временное отупение — парализует тело и мозг. В итоге теряется здравомыслие. Чтобы этого избежать, надо использовать эффективное дыхательное упражнение. Очень глубоко вдыхаем, затем делаем три коротких выдоха, — умолкает на минуту и демонстрирует сказанное. Вновь гипнотизирует пристальным взглядом — внутренне съеживаюсь, но добросовестно повторяю. Удивительно, мне и правда, чуть легчает. Андрей Влацлович одобрительно кивает: — Проделав несколько таких циклов, быстро придёте в себя. Правило второе: мало знать правила самообороны, надо ещё и предупреждать опасные ситуации. Если чувствуете, что случайная встреча несёт угрозу, не дожидайтесь накала страстей. Лучшее решение — сделать отвлекающий манёвр. Не стоит храбриться — лишнее. Советую: просто бегите. Если ваша цель: отвлечь внимание противника и выиграть время — бросайте в лицо злоумышленнику камень, палку, перчатки, песок… что угодно… Это вызовет замешательство — и сразу же, бегите… Третье: в экстренной ситуации неуместно меряться силой, особенно с мужчиной. Чтобы одержать победу в уличной схватке, надо воздействовать на уязвимые точки соперника. Самыми болезненными местами на голове у человека являются, — Зепар приближается к стене с плакатом «мужчина в камуфляже» и указывает: — кадык, — перемещает руку, — шейные мышцы, — скользит дальше, — затылок, впадины за мочками ушей, виски, зона под носом, — внимательно смотрит на меня. — Даже не очень сильный нажим в правильное место может вывести человека из строя. Всегда эффективны удары по важным органам, — вновь переключается на плакат. — Бить следует по печени, — пальцем тычет в картинку, — почкам. Очень чувствительны нижние ребра, голени, ключицы и позвоночник в районе лопаток, — усердно показывает каждую называемую зону. От монотонного голоса постепенно впадаю в транс. В голове сумбур — море правил, нагромождение информации. — Если взять в руку ключ, то сила удара многократно возрастает, — переводит дух и поворачивается: — Четвёртое правило: избегайте безлюдных мест — пустыри, подъезды, лес. Пятое: не сдаваться, даже если нападающих несколько. Здесь действует психологический закон. Так называемый «синдром стаи». Лучше всего выделить лидера и сосредоточиться на нём. Нейтрализовав главаря, вы устраните главную опасность. Шестое: не стесняйтесь звать на помощь. Только не кричите: «Спасите, насилуют! Грабят! Убивают!» — морщится. — В наше время скорее запрут двери и окна плотнее. — Опять не сдерживаю улыбки. Андрей Влацлович качает головой: — Лучше истошно кричать: «Пожар!». В этом случае будет шанс, что люди выглянут в окно или выйдут на улицу. Седьмое: если попали в ловушку и драки не избежать — не смотрите туда, куда планируете ударить. Глядите в глаза! Восьмое: проявляйте смекалку! Например, сымитируйте тошноту, — непроизвольно кривлюсь. Директор терпеливо поясняет: — Даже самый небрезгливый человек на миг опешит. Девятое: для уверенности выучите несколько базовых приёмов самообороны. В этом случае повысите шансы на благоприятный исход драки для вас! Десятое: направляясь, куда бы то ни было, не поленитесь бросить в сумочку лак для волос, дезодорант, или еще действеннее — купите баллончик с перцовой вытяжкой. Струя, направленная в глаза нападающему, вызывает шок. А применяя очень важно, — Андрей Влацлович выдерживает паузу, — не перепутать направление сопла, чтобы не брызнуть в глаза себе.

Непроизвольно усмехаюсь, но тут же беру себя в руки — прокашливаюсь. Кошусь на пару в другом конце зала: блондинку с тренером. Парень серьёзен, тычет в манекен, что-то приглушенно говорит. Девушка уже не улыбается — внимательно слушает, всё так же рьяно кивает.

— Надеюсь, — чуть медлит Зепар. Смущённо краснею — Влацлович смотрит в упор: — хоть что-то запомните из того, что сказал.

— Постараюсь, — на силу выныриваю из прострации. — Здравомыслие, людные места, уничтожить вожака, — бормочу вяло, — лак для волос, не теряться, кричать: «Пожар!». И быстро… очень быстро бегать…

Андрей Влацлович щурится, плотно сжимает губы в узкую линию. Умолкаю — опять сказала что-то не то? Опускаю глаза… Молчание затягивается. Тишина режет по ушам — даже наши соседи уже закончили. От внимательного взгляда ищу спасения, но сдвинуться с места не могу — словно удерживает невидимая нить. На руках появляется гусиная кожа. Чёрт возьми! Что со мной? Я не из робкого десятка, привыкла командовать и подчинять, а рядом с Зепаром размякаю — ощущаю себя неразумным ребёнком. От него исходит жар. Вблизи, будто в парилке… только огонь внутри. Дыхание подводит, сердце замирает, в животе… треклятое щекотание.

— Как-то так, но говорил куда больше и красочней, — наконец нарушает безмолвие Андрей Влацлович. Ответить нет сил, пожимаю плечами. Зепар неопределенно кивает и вновь льётся бархатный голос, погружая в другую реальность: — Расскажу про основные приёмы самообороны, частично покажу, а практику начнёте завтра со Стасом. Итак, — с лёгкостью, будто соломенное чучело, подтягивает одноногий манекен и указывает на пластиковое мужское полу-тело. — Удары в пах. Захват мошонки, — демонстрирует несколько простых комбинаций: кулаком, коленом, локтем. — Такие удары — лучший способ заставить мужчину отпустить. Он рефлекторно дёрнется, защитить свои детородные органы. Такие приёмы способны лишить противника сознания и даже убить! — понижает многозначительно голос: — Впрочем, следует принять во внимание: в случае неудачи, противник придёт в ярость. Так что, освободившись от захвата, надо бежать… и быстро, — умолкает на миг. — Удар в солнечное сплетение наносится спереди, — показывает на манекене и оборачивается: — Собьёт дыхание противника или лишит сознания. Удар по ушам, — глухо хлопает ладонями голову манекена, точно оркестровыми тарелками. — Оглушит и выведет противника из равновесия. Удар в нос, — вырываюсь из транса убаюкивающего тембра Зепара. Перед глазами мелькает «ковш» директора. Ага! Таким кулаком — убить можно, у меня-то такого нет. Резкий выпад огромной ладони приходится точно в лицо болванки — она, возмущенно скрипнув, как неваляшка, отклоняется и возвращается обратно. Невольно вздрагиваю, отступаю, но наткнувшись на осуждающий взгляд Влацловича, шагаю ближе. — Прямой и сильный удар в нос способен «уронить» противника или временно лишить равновесия. Удар апперкотом, — кулачище инструктора со свистом прорезает воздух и звучно врезается в подбородок манекену — он снова, жалобно проскрипев, покачивается пару раз и останавливается, будто напрашиваясь на новую атаку. Сжимаю кулак и имитирую удар, как демонстрировал Зепар. Не успеваю порадоваться, мелькнувшему одобрению на лице директора, как он вновь ударяет манекену в горло, только теперь ребром ладони с глухим шлепком — в этот раз болванка встречает атаку устойчивей: — Такой удар надолго отправит противника в нокаут или заставит потерять сознание. Также эффективно надавливание. Резкий удар сверху по подъему стопы или по пальцам приведёт к временному параличу ноги противника. Удар будет эффективнее, если наносить его пяткой. Кстати, не лишним в такой момент окажется каблук. Я бы сказал, прибавит острых ощущений, — приправляет рассказ забавными примечаниями Зепар. Безучастно смотрю, изредка киваю, хотя в голове уже полная каша. Всё смешалось! Вроде как что-то помню, но если применить на практике — вряд ли повторю. Кхм… Мне кажется, или Влацлович специально затягивает тренировку? Бред… Зачем ему это? Где-то в комплексе его ждёт красотка, желающая ублажить… Глупые мысли вылетают от вида звучного избиение манекена, толком ничего не понимаю, но нет-нет да и улавливаю слова: — Удар в колено, — вещает инструктор, с упоением и старательностью разжёвывая: — Суставы — одно из слабых, уязвимых мест человеческого тела. Подсечка ногой с обратной стороны колена лишает противника равновесия, а направленный удар сбоку коленного сустава, — очередной смачных удар по манекену и тот будто пошатунчик качается из стороны в сторону, — может привести к перелому ноги противника. Удар ногой в голень наносится спереди. Тычок в глаза гарантированно выйдет противника из строя на несколько минут. Пока противник дышит, шевелится — нельзя терять бдительность! Даже к нокаутированному, неспособному подняться с земли врагу нельзя поворачиваться спиной!

Боже! Спасите мой мозг! Идиоту понятно, что обучение нужно мне, но в таком количестве принять сложно даже самую простую информацию.

— Вы должны понять, — вкрадчиво поясняет Андрей Влацлович, будто услышав мои мысли, — нам придётся работать ускоренным темпом. Каждая минута важна. Никто не знает, когда террорист решится на нападение и решится ли вообще. Так или иначе, вы должны быть готовы в кратчайшие сроки, и готовы ко всему. Захотите жить — впрягайтесь.

Спешно киваю, но перед глазами ванная, доверху заполненная пеной. Хочу в теплую воду, ароматические свечи, бокал шампанского… и помокнуть с часик. Последние дни суматошные, насыщенные как приятными, так и неприятными моментами. Я заслуживаю блаженство в тишине и покое.

— Вижу, — голос директора нарушает мирный порядок сладостных грёз, — вы уже в другом месте. Что ж. На сегодня хватит, — останавливается рядом — непроизвольно замираю, задрав голову и глупо переводя взгляд с зелёных глаз, на губы Андрея Влацловича. Почему-то привлекают внимание — ума не приложу, но очень чувственные и твёрдо очерченные. — До завтра уйма времени. Попытайтесь вспомнить, что рассказывал, показывал. На худой конец, прочитайте статьи по самообороне в инете. Важное должно отложиться вот здесь, — пальцем касается моего виска. Чуть не теряю сознание — будто током прошибает. Глоток воздуха застревает в пересохшем горле. Выдохнуть не решаюсь — точно рухну на пол и тогда сгорю от стыда, позора не переживу. — Зазубривать — бессмысленно, — удивительно мягок Зепар. — Спасают только инстинкты, а вот их при желании можно натренировать.

— Помню! — отзываюсь не своим голосом. — Они у меня отдыхают!..

Влацлович на миг прищуривается, один уголок губ чуть поднимается.

— Радует, — на секунду демонстрирует белоснежные зубы Андрей Влацлович, — что хоть это запомнили. Значит, не так безнадежны, как показалось вначале. Всего доброго! — ни разу не оглянувшись, выходит из опустевшего зала. Сиротливо ёжусь, обхватываю себя за плечи. Остаюсь один на один с правдой… Чудовищной и непонятной здравому смыслу — Зепар мне нравится. Почему? Зацепил! Но чем? Необъяснимым образом, вне понимания, наперекор разумному. Бред! Нужно держаться от директора подальше. Так будет лучше для всех… Меня! Совести! Души…