Глава 4. Пустота внутри

Девариан чувствовал себя лишним в этой компании. Внутри него росла пустота — очень темная и зловещая. Юноша не знал что она может породить. Это должно было бы пугать его, но Ференц признавал за собой только любопытство. Да, именно это чувство бродило в нем, то и дело вяло вспыхивая в мыслях.

Что же родится в его пустоте?

Пил он меньше всех, но вряд ли кто-то заметил это — товарищи смотрели не дальше своей кружки. Они выпускники, а когда еще выпадет шанс по-свински надраться, не жалея об этом после? Девариан подавил едкую усмешку и искоса взглянул на Вильяма. Тот захмелел, кажется, еще с первого глотка. Орфант никогда не был завсегдатаем вечернего Котла, никогда не стремился к веселью в компании. Его нелюдимость списывали на происхождение, как впрочем и все остальные странности, за что и высмеивали — ведь он был сыном преподавателя, а значит по определению выскочкой и зазнайкой.

У них с Вилли всегда было что-то общее.

— А Девариан у нас устроился лучше всех! Ему о завтрашнем дне точно нечего беспокоиться!

— Да, ты же лендлорд, а? Значительный титул в этом субмирке, — с едкой издевкой вставил Орфант.

Ференц поднял глаза на товарищей и улыбнулся. Самодовольная рожа Вилли вызывала раздражение.

— И что? — спросил он.

— Что-что, вернешься в поместье, будешь там раздавать команды направо и налево, — вклинился Муни, — У тебя же есть слуги?

— Я бы точно так и сделал. Уж лучше поместье со слугами, чем эта общая рекомендация, — вставил Рурик. — Эй, может поменяемся?

Они засмеялись, и Девариан легко подстроился под их веселье.

— Идите к черту, лоботрясы! Я ни на что не променяю фамильне погреба.

— Едем к Девариану все! — заорал другой студент, и остальные дружно поддержали его воплями и стуком. Кажется, в веселье участвовал даже кто-то за соседним столом?

Девариан отчетливо видел как презрительно скривились губы Вильяма, когда он что-то буркнул под нос и отхлебнул из кружки, даже не приподняв ее в тосте. В этот момент пустота начала наполняться чем-то дурным.

— Эй, служанка! — заорал Ференц. — Тащи еще пять бутылок моим друзьям!

Выпускники вскочили на ноги, одобрительно крича что-то про щедрость Девариана. Да, ведь это праздник! Ференц первым опустошил только наполненную кружку и со стуком поставил ее обратно на стол.

— Плачу за вас, счастливчики! — крикнул он, театрально разведя руками. — Когда еще нам удастся так повеселиться?

— Ни-ко-гда! — авторитетно согласился Олаф.

Выпускники наконец почувствовали свободу и серьезно взялись за удовлетворение своей жажды. Девариан больше не повторял своего лозунга, но компания свято уверовала, что платить будет он. Впрочем, и возражать Ференц тоже не стал. Деньги отца таяли на глазах, но юношу это больше не беспокоило. Пожалуй, сегодня его вообще ничто не могло побеспокоить.

Che sera, sera, — как говорил Тортуга.

— Нет, а ты сам-то как думаешь? Корона — там будущее! Как можно эти возможности променять на… да на что его вообще тут менять? Знаете что я хочу? Обязательно стану членом ордена… этих… Каменщиков.

Вильям громко разглагольствовал, наслаждаясь рассеянным вниманием однокурсников. Он опрокидывал кружку за кружкой бесплатного пойла, явно не чувствуя свой потолок. А еще, чем больше он пил, тем прочнее закреплялась на его лице счастливая улыбка превосходства.

А Девариан все сидел над своим стаканом, не касаясь выпивки и отстраненно наблюдал за цирком. Все было таким бессмысленным и ненастоящим. Серым. Пожалуй, только в этом и был прав Вильям — Фирванд не стоит и плевка. Возможно, жизнь Ференца, связанная с ним, тоже? Чего вообще стоит он сам? Ференц не находил ответа, как глубоко ни окунался в свои мысли.

— Вот будет свой особняк, слуги — по звоночку любое желание. Тогда ни одна курица косо не посмотрит — я их всех… — выразительный жест. — По самые гланды. И знаешь что самое смешное? Они сами будут умолять.

И они пили, трепались и снова пили, а однокурсников при уме вокруг оставалось все меньше и меньше. Когда кто-то предложил отправиться в город, многие уже спали на лавках, но их место в компании заняли студенты младших курсов. Во время попойки они все — братство. К тому же, занятий не будет еще пару месяцев, и студенты, спустившие все деньги, вернутся в общежития или домой. Так или иначе, день грядущий не сулил им ничего кроме похмелья.

Ференц наконец допил омерзительное нагретое пиво, и пошел на улицу вслед за остальными. После душного помещения он окунулся в холодный ночной воздух как в воду и поплотнее запахнул плащ. Он понял, что страдал от духоты внутри кабака. Да, снаружи намного лучше. Ференц оглядел пьяное воинство — около трети пало в душном чреве котла.

Выпускники дружно повалили прочь от Котла, к ночному небу полетел нестройный хор веселых голосов. Кто-то затянул похабную песню, — что-то про архимага и доярку, — и мотив тут же подхватили все. Откуда-то с соседней улицы доносились то ли отголоски, то ли эхо: смех и веселые крики. Издалека донеслось эхо башенных часов университета — час ночи. Но Девариану вдруг показалось, что это голоса призраков. Гнетущее ощущение. Его охватила скованность и тревога — да, они все заперты и потеряны в лабиринте улиц, просто еще не поняли этого. Чтобы разрушить иллюзию, парень поднял взгляд на летающий корабль. Даже в ночное время его удивительный корпус сверкал и переливался мягким перламутровым светом — как будто кусочек луны спустился с небес и завис над темными, недружелюбными пиками гор. Неужели в Короне все такое чистое и прекрасное?

Ференц оторвал глаза от неба и вдруг поймал взгляд Вильяма. Выпускника будто с размаху опустили в грязь — он увидел торжество в чужих глазах. Стало тошно. Вильям обладал кое-чем, что очаровывало Ференца, обладал целиком и полностью, и хуже того — прекрасно понимал свое превосходство. Это, пожалуй, так же мерзко, как если бы речь шла про первую юношескую любовь Ференца, вот только дело обстояло хуже — это его мечты были обласканы чужими руками. Выпускник сжал и разжал кулаки. Пора бросить это дерьмо и вернуться домой.

— Эй, Ференц! Куда это ты убегаешь? — Вильям догнал его. — Не хочешь встретить рассвет со старыми друзьями?

Он рассмеялся, как будто хорошо пошутил.

— У нас же не будет другой возможности попрощаться перед тем как я улечу в Корону. Или попросить прощения, к примеру, — он развел руками и ухмыльнулся. — Хотя что мне до твоих извинений, нижнемирец.

Глаза Вильяма блестели — видимо, ему понравилось произносить это новое слово. Девариан сделал вид, будто не обратил внимание на заносчивость сокурсника. Он вообще делал вид, что ничего не слышит.

— Что, прости? — холодно отозвался Девариан.

— А, ты забыл. Или делаешь вид, что забыл? Ну не суть. В конце концов, я обошел тебя, — снова эта улыбка. — Я. Лучше. Тебя, Девариан, и теперь тебе придется всю жизнь нести с собой это. Как бы ты ни старался меня обойти, чтобы ты ни предпринимал, с этой твоей смазливой рожей и карманами, полными денег, я тебя сделал.

Он выплевывал каждое слово, от души сдабривая злорадством. Губы Вильяма растянулись острой, жестокой улыбке, и она-то, эта гадкая хищная улыбка, сломала что-то внутри Ференца.

— Ты? — Девариан презрительно усмехнулся. — Ты меня сделал? Потомственная лабораторная крыса, дитя школьной парты, натасканное только лизать задницы. Что бы ты делал, если бы папочка не взял все на себя? Вот только он так и не дождался, что ты заберешь его в Корону и будешь купать в первоклассном опиуме. Разочаровал ты его.

Лицо Вильяма побледнело, он сжал губы, потом — кулаки, и, о боже, эта его улыбка наконец стерта с лица! Девариан знал, что бьет по больному месту и делал это с удовольствием.

— Можешь лаять, сукин ты сын. Лай, шавка, но туда, — Вильям указал на небо. — ты не попадешь никогда. Прощай!

Вильям развернулся и пошел прочь.

Ненависть наполнила Ференца до краев и наконец выплеснулась наружу. Он не помнил что кричал, когда замахивался и бил, ухватил за волосы… Один удар — и голова парня встретилась со стеной. Он сполз вниз и Девариан ударил его: ногой — раз, другой, по ребрам, и сразу вспышка: кулаком, в стену, до одури.

Схлынуло.

Ференц тяжело дышал, глядя сквозь выдыхаемый пар на бесчувственное тело. Жарко. Вильям лежал ничком у стены, как бездомный, как больной, как… труп. На камнях осталось темное пятно.

Страшно.

Ференц задохнулся и попятился прочь, но тут же остановился и сделал глубокий вдох чтобы успокоиться. Он убедился что рядом никого нет, быстро вернулся, присел на корточки рядом и нащупал шею Вилли под обтрепанным воротником пальто. Пульс есть — он просто без сознания. Вильям не умер. Ференц не сдержал облегченного вздоха. Но что делать дальше?

Надо вернуть его домой. Ференц все еще помнил адрес и с легкостью нашел бы дорогу. Пускай отлежится, отоспится и завтра… Завтра они даже не увидятся. Никогда не увидятся. Все обиды будут отложены на никогда…

Никогда.

Ференц был лучше. Это он заслуживал билет в счастливую жизнь, он, а не этот заносчивый идиот. Но его способности не могли оценить по достоинству. Ференц сжал воротник пальто Вильяма и засмотрелся в одну точку. Что-то блеснуло в темноте, на плотной ткани. Брошь. Маленькая брошь в виде короны.

Девариан вдруг понял — само провидение подталкивало его к тому плану, который вдруг оформился в его голове. Размышления не заняли много времени. Девариан закинул руку Вильяма себе на плечо и, крякнув, поднял парня с земли.

Он сделал глубокий вдох. Что ж, он по крайней мере не останется неотмщенным.

Итак, если спросят, он скажет что Вильям в стельку пьян и не может двигаться без чужой помощи. К тому же он умудрился упасть и разбить себе голову — с пьяными такое бывает. О нет, не так — они встретились с подмастерьями… Дружище встретился — бедняга, не повезло ему оказаться одному против двух увальней, ну а Ференц просто подоспел вовремя.

Выйдя из переулка Девариан заметил компанию и присмотрелся — свои? Нет, не свои. Какие-то второгодки.

— Эй! Эй вы, да! Помогите мне! Этот придурок нажрался как вы и напоролся на подмастерьев. Еле ноги унесли.

— Где?! Да мы их...

— К черту их! Лучше понести его помогите.

— Но мы-то их все равно порвем, пусть только попадутся!

После окриков Девариана, рвать решили потом, но пьяный задор сохранили, сотрясая воздух угрозами и бахвальством. Всего парочка подозрительно глянула на бесчувственное тело, но их подозрение ничего не значило, когда остальные уже кинулись помогать.

— Мне нужно отнести его домой.

— Куда?

— Портняжий квартал.

Ребята подхватили Вильяма под руки и с веселыми прибаутками понесли вперед.

— А что вы делали там?

— Облапывались, черт возьми! Что можно еще делать в темном углу, а?

На этом подозрительные вопросы закончились. Девариан вроде бы говорил с этими ребятами, но слова уходили из сознания тут же, как только срывались с языка. В памяти оставались жалкие крохи. Вроде бы что-то о коллегии… Впрочем, ничего важного. Все, что было важного в голове Девариана — это завтрашний день.

Мысли о нем отдавали чистотой отпущения грехов.

— Вот что мне нравится, — звонко вещал один паренек, познавший великие истины жизни и спешащий ими поделиться. — Так это братство!

Они как раз добрались до маленького деревянного моста — моста влюбленных, — раскинутого над небольшим горным ручьем. Из Морибонских садов ручей казался шрамом на лице города — сплошная лента камней, по которым стекают пенные потоки воды. В ночное время камни блестели как драгоценности и Девариану даже на секунду захотелось остаться здесь — полюбоваться холодным сиянием брызг и звезд.

Словно предугадав его мысли, Вильям вяло зашевелил ногами, пытаясь идти самому, и невнятно замычал.

— Очнулся! — радостно прокомментировал паренек из толпы.

Девариан перехватил руку Орфанта поудобнее и перенес вес на себя. Он прекрасно понимал, что если коронованый придет в себя, то начнет кричать — а это будет вовсе не в характере его легенды. Девариану это не пошло бы на руку. Но Девариан же первым заметил как Вильям сгибается в рвотных позывах.

— Ра-а-а-азайдись! — скомандовал Ференц, и ловко развернул бывшего товарища к перилам моста.

Какое-то время было слышно только нелицеприятные звуки и плеск. Второгодки заржали.

— Ну что, теперь пожалуй мы с другом доберемся сами, — весело заметил Девариан.

Свободной рукой он достал из кармана пару монет из отцовской подачки и кинул ребятам.

— Выпейте за наше здоровье, потому что нам уже точно хватит.

Вильям закашлялся и что-то сипло пробормотал, но его голос потонул в нестройном “Ура! Ура! Братство!”. Девариан помог Берри выпрямиться и поддержал под локоть.

— Отпусти м-меня… — дрожащим голосом просипел Берри. — Где мы?

— Идем домой, — с неожиданным весельем сказал Девариан.

Он потащил Вильяма дальше, прочь от пьяной толпы. Тот еле успевал переставлять ноги.

— Ты извинений хотел, сволочь, — медленно проговорил Ференц. — Я сделаю так, чтобы их было за что приносить. Что, не ожидал, что псина может не только лаять, а?

Он фыркнул и поудобнее перехватил руку товарища. Тот тихо застонал и потрогал голову. Да, крови было много, да, он разбил голову, но в темноте да в черных волосах ничего видно не было. Жив же он, в конце концов, это ведь главное.

Им пришлось снова остановиться, чтобы Вильям опустошил желудок. Девариан без капли пренебрежения придержал его за плечи. За окном дома, под которым они остановились, послышались недовольные голоса: “Опять эти пьяные малолетки”. Девариан поспешил увести Вильяма дальше. Тот почти не сопротивлялся, но ноги уже переставлял сам.

Какое-то время они шли молча и спокойно. Девариан выбирал самые безлюдные улочки, нимало не боясь что по дороге встретит воров или патрульных. Сегодня он не боялся ничего.

Вот справа показалась светлая улица и Вильям дернулся чтобы убежать, но Девариан хорошенько врезал ему под дых и снова потащил за собой. Крик парня прервался не начавшись. Девариан услышал, как Вильям сплюнул.

— Еще немного, а?

Ференца тошнило от собственного хладнокровного добродушия.

— Зачем? — хрипло спросил Вильям. — Зачем ты это делаешь? Тебя не заберут в Корону.

— Мне плевать, дружище, — Девариан улыбнулся, не чувствуя ничего внутри. — Только тебя не заберут тоже. Уж поверь мне.

Вильям не ответил, да Ференц и не ждал от него ответа. Он нашел вход в подземный Морибон.