Предисловие

— Не гоже, милорд, брат на брата идти. Одна кровь всё ж таки. — Старый монах с перевёрнутым крестом на хрупкой шее подал своему хозяину верхнюю часть хитиновых доспех. Хорошо выделанная медвежья шкура, белёсая, как первый снег, легла на крупные плечи молодого господина. Ноги были защищены штанами из выстеганной кожи изюбря и буйвола.

— Нечего меня учить. Твоё дело нехитрое. Смотри, чтоб тебя не прикончили сегодня, да латай меня своей иглой. А эти свои нравоучения оставь для тех, кому служишь.

Он указал пальцем на крест монаха и подставил руки, чтобы тот зашнуровал кожаные латы вокруг бугристых мышц.

— Как будет угодно, — обиженно пробурчал в ответ монах и больше не произнёс ни слова. Хотя сказать хотелось очень много.

Могучий Альбрехт водрузил на себя медвежью голову и вышел из шатра. Целое стадо буйволов пришлось освежевать, чтобы поставить в этом всеми забытом месте шатёр высотой больше двух с половиной метров. Да так, чтобы в него могли вместиться пятьдесят советников молодого господина.

На другой стороне безжизненного поля стоял аналогичный шатёр. Вокруг него застыл кровавый лёд, так как из свежих шкур то и дело сползали струйки крови.

В шатре находился господин немного старше двадцати пяти лет. На его коленях восседала полуобнажённая девица. Хардфульф всегда воевал с комфортом. И не смотря на то, что нынешняя битва была из-за женщины, он, неустрашимый волк, не мог остаться без бабы хотя бы на день.

Он сжал своей ручищей тяжёлую женскую грудь.

— Ай! Мой господин хочет ещё? — проворковала прелестница, высвобождая из корсажа вторую грудь.

— Не сейчас, чуть позже. Сначала я преподам урок своему младшему братцу. Ну давай, живей. — Он поддал рукой по розовому заду. Девушка с визгом подскочила и прыгнула в ворох мягкого меха, служившего пастелью.

Хардвульф позвал молодого слугу и тот тут же, откинув полог шатра, вошёл внутрь.

— Помоги мне одеться.

Слуга помог облачиться своему хозяину. На голову старший брат водрузил морду волка с оскаленными клыками.

— О, мой господин, — пролепетала девушка, подставив взору своему покровителю пару крупных розовых сосков. — Возвращайся ко мне быстрее.

Хардвульф пообещал, что вернётся ещё до захода солнца и вышел в морозное утро.

Его воины были в полной готовности. На многих из них висели шкуры волков, медведей — это говорило о родословной человека. Но большинство куталось в мешковатые балахоны. Триста мужчин выстроились вдоль заледеневшего поля. Они приветствовали своего господина криками.

На другой половине поля царила тишина. Альбрехт обходил своё немногочисленное войско. Численность его уступала в два раза. Но он, Альбрехт, верил, что сила веры и духа крепче самого свирепого воина.

Практически половина его воинов носило перевёрнутые кресты. Вооружены они были, конечно, помимо своей веры, ещё и палками с заострёнными наконечниками. Лишь у немногих были мечи. Это тоже был признак высокого положения.

По полю прогремел звук горна и оба войска кинулись навстречу друг другу. Хардвульф и Альбрехт скрестили свои мечи. Вокруг образовался круг из служителей обоих господ.

— Не передумал ещё, братец? Может вернёшься к своим послам да розгам?

— Она моя, — ответил Альбрехт, отбивая меткий удар брата.

— И что ты с ней будешь делать? Лучше предоставь дело мастеру, — Хардвульф довольно улыбался, предвкушая свою победу. Конечно, он не был таким огромным, как его младший братец, но он был быстрее, хитрее. — Тем более она уже сказала мне "да".

Альбрехт зарычал и бросился на брата, совсем забывая об обороне.

Только когда завязалась битва, девушка сняла с себя заклятия невидимости. Она наблюдала, как два брата сошлись в битве за неё. Над полем сражения раздавался звон мячей и боевой клич двух братьев. Но сердце молодой девушки не замирало от беспокойства, напротив, оно ликовало.

Эти двое по праву носили свои прозвища— прислужники дьявола. В чём постоянно убеждали окружающих.

Первый, Хардвульф — вечно пьяный в объятиях молоденьких девушек. Да только после его игр от бедняжек и следа не оставалось. Но, не смотря на нелестную славу о нём, всё равно девушки попадали в его сети. Очарователен и опасен, как сам дьявол.

Второй, Альбрехт, фанатик до мозга костей, извёл ни одну сотню людей истязаниями. Нет, он не насиловал и не убивал невинных девушек, но был беспощаден к любому проступку со стороны его подчинённых. Степень тяжести проступка, как впрочем и наказание за него, он устанавливал сам. Зачастую это была смерть, достаточно долгая и мучительная.

Так уж случилось, что эти два брата сделали её сиротой. Сначала его старшая сестра попала в лапы Хардвульфу. Но когда отец бедняжки обратился к Альбрехту за помощью, тот высек его и оставил помирать на глазах у младшей дочери. Там, на площади, в окружении зевак она и увидела двух братьев.

Как же долго она воплощала свой план.

— Будьте вы прокляты, — прошипела девушка сквозь стиснутые зубы. Голубые глаза, словно два озерца в горах, потемнели.

Небо над полем из плаксиво-серого стало непроглядно-тёмным. Битва прекратилась. Над полем прошёлся рокот испуганных мужчин. Некоторые стали вопить молитвы о прощении.

Девушка опустилась на колени и призвала на помощь всю силу. Руки задрожали. Она вжала их в землю. Та, словно, подхватив ритм, сотряслась. В какие то секунды земля разъехалась, образуя большую брешь.

Испуганные люди в кромешной темноте падали в эту многометровую могилу. Девушка видела, как всплеснулась белая медвежья голова, за ним последовала и волчья раскрытая пасть.

Девушка рассмеялась и над полем пробежал ветерок. Но сразу после этого глаза её наполнились слезами, и тут же небо, как самый верный друг, разразилось проливным дождём. Девушка поднялась с колен, земля стала медленно срастаться обратно. Небо просветлело, но дождь не прекращался.

Те немногие, кто оставался на поле брани, видели выходящую из леса девушку. Она прошла мимо перепуганных воинов.

Когда уцелевшие воины вернулись домой, они поведали, что никогда в жизни не видели таких голубых глаз. В них словно отражалось само небо, или небо было отражением этих глаз. Они рассказали, как босоногая девушка прошла по шву заросшей земли, и там где ступали её босые ноги, земля превращалась в камень. Дойдя до конца поля, девушка исчезла.