Глава 6 "Ныряя в ванну с речными рыбами" и эпилог.

Глава 6

Ныряя в ванну с речными рыбами

Мила мчалась навстречу Диме.

По пути он несколько раз звонил ей, объявляя, что взлетно-посадочную полосу вот-вот расчистят. Мила просила его дождаться. Не улетать, пока не поговорит с ней. Миле даже показалось, что он, наверняка, все понял. Понял, зачем она так отчаянно хочет его увидеть. Ему тоже казалось, что он все понял. И он ждал.

Шагнув на территорию аэропорта, Мила вытащила из кармана свой телефон.

— Алло, ты еще не улетел?

— Нет.

— Где ты?

— В кафе, на диванчике.

Мила огляделась.

В кафе, в углу большого наводненного людьми зала, сидел Дима и махал ей рукой.

Он не видел ее пока и махал просто так, вертя головой по сторонам.

— Вот, я рукой машу, видишь меня?

— Конечно, вижу!

И Мила бросилась к Диме.

Она кинулась к нему на шею и стала целовать щеки, лоб, уши, нос, брови, глаза… Хотелось расцеловать каждый сантиметр любимого личика.

— Ты что? – засмеялся Дима то ли от нежности, то ли от щекотки.

— Я просто хотела… Хотела сказать, — Мила отодвинулась, даже сделала один шаг назад, чтобы лучше видеть его. — Я люблю тебя. Я — дура! Раньше не понимала… Но я люблю, правда! От кончиков волос до пяток! Люблю.

И если тебе нужна такая дура, как я… не улетай. Пожалуйста.

Дима молчал.

Она смотрела в его глаза, ожидая хоть чего-то. Хоть какого-то движения глаз… или рта…

Но он замер.

— Правда? – спросил он, почти не шевелясь.

— Правда! – вырвался крик у нее из самого сердца.

Дима вдруг рванулся к ней, поднял на руки и закружил. Он крепко прижимал Милу к себе, закрывая глаза. А она все смеялась.

— Ты не улетишь? – наклонилась она к нему.

— Мой самолет взлетел двадцать минут назад. — Дима поставил Милу на пол, но так и не смог разжать ладони. Он держал обе ее руки, прижимая к своей груди.

— Значит…? – Мила вопросительно посмотрела на него.

— Это значит, что я думал… нет, я надеялся, что ты едешь для того, чтобы сказать мне именно это. И если был хотя бы один шанс на тысячу, я бы пропустил все самолеты на свете и прописался бы тут, в аэропорту.

Мила прижалась к нему и обвила руками…

Дима наклонился, и вкусный кокосовый запах от волос Милы закружил ему голову.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он.

Мила сжала его еще крепче.

Они стояли так, замерев, не шевелясь и почти не дыша. Мимо шли люди, кто-то кого-то встречал, кто-то с кем-то прощался… А они стояли и наслаждались друг другом. Уже не физической страстью и близостью, а близостью самого сокровенного, что было в душе каждого из них. Дима вдруг начал медленно покачиваться из стороны в сторону. Ноги Милы невольно задвигались ему в такт. Он что-то мычал себе под нос тихим низким голосом, почти не слышно. И Мила подумала, что это поет не он. Это поет его сердце.

Сидя в такси, на заднем сиденье, они оба долго молчали, не разжимая рук, глядя друг на друга.

Потом Дима, устало положил голову Миле не колени. Она стала пальцами перебирать его волосы. Дима закрыл глаза от удовольствия.

— Знаешь, а меня сегодня уволили, — задумчиво произнесла она.

— Уволили? – Дима поднял глаза на Милу,- За что?

— Это невероятно на самом деле… Мне кажется, ты мне не поверишь, — сказала Мила и отвела взгляд.

— Попробуй, а вдруг поверю? – довольно прищурился Дима, наслаждаясь тем, как Мила ласково перебирает пряди у него на голове.

— Помнишь Феликса Арсеньевича из клуба «Возврат потерянного»? – начала Мила.

Но Дима тут же встрепенулся.

— Который час?

— Восемь… — ответила Мила.

— Слушай, сегодня четверг, мы успеем туда?

— Вот в том то и дело! Нам обязательно туда нужно! Вернее, не нам, а тебе. Меня туда уже не пустят, — улыбнулась Мила, — я уже нашла, то, что искала.

— А что ты искала? Любовь? – спросил Дима.

— Нет, не совсем…

— А что?

— Это уже неважно, — Мила снова отвела взгляд.

— Ну, раз ты уже это нашла, можешь мне рассказать. Ведь все в прошлом?

— Не стоит, — Миле почему-то не хотелось рассказывать Диме то, что она чувствовала все эти годы. Она почему-то думала, что это ему не понравится.

— Да ладно, — ткнул ее Дима в бок пальцем, легонько, играючи, — расскажи.

— Есть куда более важная вещь, которую ты должен знать. Вобщем, слушай. Феликс Арсеньевич сегодня снял номер у нас в гостинице. И потребовал меня к себе.

— Зачем? – напрягся Дима.

— Вот это-то и самое интересное, — продолжала Мила, — он сказал, что если я пересплю с ним, он кое-что расскажет мне про тебя. Что-то очень важное.

— Что?! – Дима с ужасом взглянул на Милу, — Если что? Если ты с ним переспишь?! – с негодованием переспросил Дима…

— Не волнуйся, Дим, я этого не сделала, — начала было Мила, но Дима не успокаивался.

— Мерзавец! Я всегда знал, что он скотина! – он с силой стукнул рукой по сиденью автомобиля.

— Это не важно. То, что он мне рассказал… — Мила попыталась сменить тему.

— Так все-таки рассказал? Как же так?! Ты не спала с ним, а он тебе все рассказал!?

— Так получилось, он сначала показал мне документы, чтобы я поверила, — объясняла Мила, но Дима уже не слушал. Он лихорадочно что-то соображал…

— Но тебя все-таки уволили? Уволили, ты сказала?

— Да, — растерянно подтвердила Мила.

— За что же тебя уволили, раз ты с ним не спала? Не сходится все это… не сходится… — взгляд Димы забегал, он отодвинулся от Милы.

— Ты не слушаешь меня! Вот опять ты уже сам себе что-то нарисовал в голове и совсем не хочешь выслушать!

— Я ничего не нарисовал, я просто сопоставил факты! Конечно, ты не признаешься! Вы вообще любите водить нас за нос, никогда не признаваясь в том, что натворили! – кричал Дима.

— Вы! Опять это «вы», «нас»! Почему ты вечно обобщаешь? Неужели я такая же, как все? Тогда какого черта, ты полюбил меня?!

— Не знаю… я всегда вот так попадаюсь… — прошипел Дима.

— Ну, Дима! – Мила взяла в ладони его голову, диким усилием воли заставила себя говорить ровно и спокойно, хотя внутри всё клокотало от негодования, — я не хочу ссориться с тобой. Ссориться в тот самый день, когда поняла, что люблю тебя. Я уже очень давно никого не любила. Наверное, целую вечность. Пожалуйста, верь мне!

— Верить? – хмыкнул Дима и сбросил ее руки. — Тогда расскажи, что ты искала в этом клубе?

Мила напряглась.

— Я искала то, что потеряла… Это долго объяснять, но если коротко, то я давно потеряла способность любить.

Дима молчал.

Миле показалось, что он или не понял, или не расслышал ее.

— То есть, — поясняла она, — мне казалось, что я не способна никого полюбить. Поэтому я и просила тебя не влюбляться. Я не чувствовала, не могла почувствовать…

— Стойте! – крикнул Дима водителю, оборвав Милу на полуслове.

Мила смотрела на него, не понимая.

— Что значит «стойте»?

— Я выйду, — сурово сказал Дима.

— Зачем?

— Зачем? – переспросил Дима со злостью в голосе. — Зачем… Знаешь что искал там я? Я искал веру в любовь! Сколько мне в жизни попадалось женщин… и каждая из них в конце-концов предавала. Я думал, что все женщины просто не способны быть искренними и честными! Но мне не хотелось до конца в это верить! И тут я встретил тебя.

Дима запрокинул голову, выдохнул и закрыл лицо руками.

Водитель съехал на обочину и остановил автомобиль.

— Иронично, правда? – Из-под ладоней голос Димы звучал глухо, — Парень, который не верит в любовь, встречает девушку, которая на нее в принципе не способна.

— Но это не так!!!

Дима открыл лицо. Оно было мрачным, губы плотно сжаты, взгляд стальной.

Мила кинулась к нему на шею.

— Неужели ты можешь любить только в ответ на чье-то чувство? Ведь бывает и неразделенная любовь… Если ты не веришь мне, дай время, я все тебе докажу!

— Я и так потратил слишком много времени.

— Просто подожди и ты сам все увидишь, Дима! Ты ведь любишь меня!

— Уже не уверен, — его слова были отрывисты и больно колотили в вески.

— Что значит, не уверен?! Полчаса назад ты говорил, что любишь!

— Тогда я надеялся, что это взаимно.

— А даже если и нет… что тогда?

— Ничего… — тихо сказал Дима, — тогда ничего.

— Я несколько лет назад встречалась с человеком, который безумно меня любил. Но я так и не смогла заставить себя полюбить его. Ведь это неважно, что я чувствую к тебе. Потому, что по-настоящему любят не в ответ, а просто так! И если ты говоришь, что уже не уверен, значит, ничего и не было у тебя!

— Я не могу любить не взаимно. Это оказалось слишком больно.

— Но ведь это взаимно, Дима! Все изменилось! Я нашла! Нашла ведь тебя!!! И полюбила!

— Извини, но мне трудно в это поверить, — четким, железным голосом произнес Дима и вышел из машины.

Он резко захлопнул за собой дверь и пошел по дороге назад.

Водитель обернулся к Миле, не понимая, что ему делать дальше.

Мила смотрела в окно на Диму, не веря в то, что происходит. Неужели вот так? Неужели только поняв, что это такое, только научившись по-настоящему чувствовать, она потеряет его?!

Дима поймал другую машину, жигули грязно-красного цвета, наклонился к водителю и что-то буркнул ему на ухо.

Водитель согласно закивал головой.

Дима сел, и автомобиль тронулся с места.

Мила оцепенела, провожая его взглядом.

Куда он поехал? Снова в аэропорт? Или домой? Или в клуб?

— Может, проследовать за ним? – робко предложил водитель.

— Да! – резко обернулась к нему Мила. — За ним!

Машина с визгом тронулась с места и помчалась вслед за красными жигулями.

Мила набрала Димин номер. Он не ответил. Мила набрала снова. На этот раз абонент оказался «выключен или не в зоны действия сети».

Выключил телефон! Так она и знала, что не нужно было ему говорить о том, что она искала! Так и знала! Чувствовала ведь что его что-то гложет. Что он боится ее потерять, что не верит до конца то ли в свое счастье, то ли в ее любовь. Теперь все сошлось. Все же было так очевидно! Все эти его разговоры с Митей про «вертихвосток»… Но Мила была уверена, что сможет ему объяснить… А если не объяснить, то доказать, что это все не просто так. Она не могла поручиться за всех женщин мира, но впервые была уверена в себе, на все сто процентов уверена, что любит этого человека. И она не собиралась так просто упускать свое счастье. Ведь он тоже любит ее. Просто он не верит…

На полпути, чумазые жигули нырнули куда-то в закоулок, и водитель потерял их из виду.

— Куда ехать? – обратился к Миле растерянный водитель в полосатой вязаной жилетке.

— Не знаю… Который час? – спросила Мила у водителя.

— Без пятнадцати девять.

— Опоздаем, — пробурчала она себе под нос, — хотя…. Попробуем! Давайте на улицу Килина.

— Куда? – не понял водитель.

— Ах, да… — Мила вспомнила, что никто, кроме них шестерых и Марины, не знает про эту улицу, — давайте просто, метро Китай Город, оттуда я дойду пешком.

— Будет сделано! – козырнул водитель и заревел мотор.

Выскочив из машины, Мила со всех ног побежала в темный переулок, ведущий к почти незаметной, загадочной улице.

Впереди она увидела чью-то фигуру. Мужчина… Это Дима! Он стоял у дверей клуба «Возврат потерянного».

— Дима! – крикнула Мила, но он тут же открыл дверь и нырнул внутрь.

Мила поспешила за ним.

Она замерзала, ведь до сих пор была без пальто, в строгой юбке и белой блузке. А на тротуаре белой пеленой лежал снег, мороз крепчал и пощипывал ноги в тонких чулках…

Мила дернула дверь на себя, но та почему-то не поддалась. Дернула снова. И снова. Зеленая непослушная дверь упрямилась. Тогда Мила постучала в нее кулаком.

— Откройте! Это Мила! Откройте, пожалуйста!

Послышалось щелканье открываемых замков.

Дверь открылась ровно на ширину железной цепочки, на которую она была закрыта изнутри.

На Милу приветливо посмотрела Марина.

— Это я, откройте, пожалуйста.

— Я вижу, Мила, что это Вы. Но я не могу Вам открыть, извините, — Марина сочувственно посмотрела на девушку, — это запрещено правилами.

— Какими еще правилами? – возмутилась Мила.

— Вы ведь нашли то, что потеряли. Теперь в наш клуб вход для Вас закрыт, — мягко сказала Марина. — Я же зачитывала правила в самом начале.

— Но для некоторых Вы делали исключения!

— Это для кого же? – Марина подняла брови вверх.

— Для Феликса Арсеньевича!

— А… Вы про то, что он выносит из клуба драгоценности? – спокойно спросила Марина.

— Так Вы все знаете? – удивилась Мила.

— Да. Но дело в том, что за вынос посторонних предметов человек не исключается из клуба. Исключение можно заслужить только двумя способами: пропустив занятия и найдя то, что искал.

— Но Вы говорили… — не понимала Мила. Ветер сильно дул в спину и холод бил ее мелкой дрожью.

— Я говорила, что выносить вещи запрещено. А вот что мы будем исключать за это, я не говорила.

— Тогда в чем же запрет?

— В том, что счастья они ему все равно не принесут, — хладнокровно сказала Марина.

— Ладно, мне наплевать на него! Пустите меня, пожалуйста, я на две минутки! Тут холодно… а я раздета.

— Сожалею… Я бы с радостью пустила Вас, — сказала Марина и шепотом бросила, — но мне запретили.

— Тогда, позовите Диму! – отчаянно потребовала Мила.

— Я не могу нарушать его спокойствия там… — грустно ответила Марина, — у него еще ровно час и пятнадцать минут. Мне, правда, очень, очень жаль. Я только могу…

Марина сняла с себя благородно-бордового цвета пиджак и просунула его в щель двери.

— Вот, может, согреетесь немного. А лучше идите домой.

— Я не могу сейчас идти домой! Не могу! Мне нужно поговорить с Димой!

— Поверьте, ему сейчас нужно быть там. Для Вас это тоже хорошо. — Шепнула ей Марина, — Все, я и так слишком много сказала. Извините, я не могу Вас пустить, — последние слова Марина произнесла громко, словно говорила не для Милы, а для кого-то, кто стоял поодаль и наблюдал за ними.

Мила оглянулась. Никого на улице не было.

Когда Мила вновь посмотрела на дверь, она уже была плотно закрыта.

Мила отошла в сторону.

Снег все никак не мог остановиться.

Мила решила подождать Диму тут. Чего бы ей это не стоило. Глупо, наверное, нелепо… Но она просто не могла сейчас уйти. Кто знает, что придет ему в голову, когда он выйдет из этого клуба? Вдруг он подумает, что верить женщинам нельзя и решит улететь, как и собирался? Ведь Валентина Игоревна же решила не искать то, что потеряла? Почему это не может произойти с Димой? Вдруг Мила не успеет его остановить? Она никогда себе этого не простит… Была и еще одна причина: она не успела сказать Диме про то, что Феликс Арсеньевич пытался продать ей за ночь любви. Дима может ничего не понять, и тогда, он, возможно, упустит свое счастье. Если уж Мила решилась на такое, там, в номере гостиницы, то сейчас она просто не могла отступать. Лучше она превратится здесь в ледышку, чем упустит того, кто стал для нее важнее всего на свете.

Мила укуталась в Маринин пиджак. Он оказался невероятно теплым и мягким. Но все равно не закрывал ни ноги, ни попу, ни шею, ни голову. Мила облокотилась о стену здания и стала медленно покрываться падающим снегом.

Дима вошел в зал, захламленный всевозможными предметами. Никого не было видно… Валентина Игоревна перестала посещать клуб, Феликс Арсеньевич тоже, наверное, не пожелал прийти, Мити нигде не было видно, а Мила… про Милу он и думать не хотел.

Он был навзводе и, конечно же, не собирался ничего искать. Он пришел сюда потому, что нужно было куда-то прийти. А здесь ему было почему-то спокойнее.

Ноги сами приведи Диму как раз в то место, за ширмой, где в прошлый раз они с Милой так страстно занимались любовью.

Только теперь та самая ванна, была наполнена не мягкими игрушками, а, как и положено, водой. На дне были разбросаны речные камни и крупный зернистый песок. А в прозрачной воде плавали самые настоящие живые рыбы.

Около ванны стоял стул. А на стуле, Дима обнаружил Митю. Он сидел спиной к Диме, и не знал, что тот подошел к нему сзади. У Мити на коленях стояла большая миска, наполненная ароматным черным хлебом. Скорее, это был не хлеб, а мясистые крошки. Митя доставал их по очереди и кидал в воду. Прожорливые рыбы ловили эти хлебные крошки своими жадными ртами и тут же проглатывали.

— Ты ничего не ищешь? – спросил Дима.

Митя обернулся. Вид у него был задумчивый.

— Нет… — произнес Митя, — я устал за сегодня. Пришел просто отдохнуть.

— Я тоже, — вздохнул Дима.

Он увидел неподалеку потрепанный стул с зеленой обивкой, поставил его рядом и сел.

— Не возражаешь? – спросил Дима и запустил руку в миску с хлебным мякишем.

— Они все равно такие прожорливые, что никогда не наедятся, — Митя поставил Миску на правое колено, чтобы Диме было легче до нее дотянуться.

Дима достал крошку и кинул ее в воду. Рыбы тут же налетели на нее, и через пару секунд, она исчезла, растерзанная их ртами.

— Трудный день, да? – Диме очень хотелось о чем-нибудь поговорить. О чем угодно. Лишь бы не думать о Миле.

— Да, — Митя водил пальцами по миске, не спеша кидать в ванну очередной кусочек хлеба, — я не пошел с Вероникой на концерт, и она отказалась праздновать со мной Новый год. Все, как Вы и говорили.

Митя вздохнул.

— Неужели они и, правда, все такие?

— Боюсь, что так… — Дима смотрел на воду, — я очень не хотел в это верить… но я не встречал еще девушку, которая способна по-настоящему любить. Просто, искренне и бескорыстно.

— Странно… — задумался Митя, — я просто не могу понять… почему?

— Не знаю…

— Может, они не могут полюбить именно Вас? – спросил неожиданно Митя.

— А тебя? – вопросом на вопрос ответил Дима.

— Мне кажется, что Вероника все-таки меня любит. Я верю ей. Если не верить, то все зря… А это страшнее.

— Ты думаешь, терпеть обман, унижения, их бесконечные манипуляции страшнее, чем не верить им?

— Думаю да, — Митя посмотрел на Диму своими большими серыми глазами.

— Ты просто еще маленький и глупый, — покачал головой Дима, — и из-за своей дурости будешь страдать.

— Может, и буду. Но так лучше, чем зажиматься. Чем отгонять от себя даже возможность…

— Значит, ты просто еще не страдал, — резко ответил Дима.

Митя замолчал.

Диме стало неловко, и он мягко спросил:

— На какой концерт ты ее хотел пригласить?

— Группа «На-На». Она их обожает.

— Какое «На-На»? Они уже давно не играют… — не понял Дима.

— Да Вы что! – настала очередь удивляться Мите, — это же самая клеевая группа! Еще есть «Комбинация», но «На-На»… От них почти все тащатся!

— Странно, — Дима нахмурился, — может, я чего-то не понимаю… Они уже лет пять, а то и все восемь как не выступают…

— Не может быть! – улыбнулся Митя.

Он подумал, что Дима его просто разыгрывает.

— А ведь я тоже водил свою девушку на концерт «На-На»… — Дима погрузился в воспоминания, — она тогда жутко замерзла по дорогое, и мы грелись, забежав в чебуречную.

— На углу Трифоновской улицы? – спросил Митя.

— Да, там…

— Я знаю эту чебуречную. Отвратительное место! Но готовят там потрясающе.

— И я так же всегда считал! – согласился Дима, — только… ее закрыли давно. Ты, наверное, тогда совсем маленьким был.

— Да ничего ее не закрыли! – возмутился Митя, — что Вы меня разыгрываете! Я в понедельник там взял два чебурека с говядиной и с бараниной!

Дима внимательно посмотрел на Митю.

Странный парень… Не по размеру большая рубашка кислотно-зеленого цвета была совершенно не в духе сегодняшнего времени… А вот в его молодости…

— Как, ты говоришь, зовут твою девушку?

— Вероника…

— И мою так звали… бывшую… — Дима задумался и добавил, — жену. Мы сошлись с ней еще в школе. Она была самой красивой девчонкой… И самой цепкой… У нее была родинка на шее, а от арбуза всегда мерзли пальцы на руках и ногах. А когда мы расставались, она любила говорить…

— «Будет день, будет встреча» — сказал Митя и тут же вскочил со стула.

Дима опешил, взглянул на Митю испуганными глазами.

— Ты – Дмитрий Владимирович Ельников? Тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения?

— Да… — осторожно ответил Митя и попятился назад, — а Вы?

— Тоже… — в полном недоумении сказал Дима, — но это же невозможно! Ты совсем не похож на меня в молодости! Я же помню себя! У меня и глаза другого цвета!

Дима вдруг присмотрелся к Митиным глазам серым, печальным с поволокой. И неожиданно от его взгляда они стали темнеть. Все больше и больше. Они меняли цвет, пока не стали сочно-карими, как у него самого.

Вдруг Митя резко подошел к Диме и встал к нему вплотную. Он дерзко взглянул на Диму и крикнул:

— Наконец-то! Доперло!

— Что доперло? – Дима все еще не мог собраться с мыслями, пережить такой шок.

— Я не мог этого тебе сам рассказать, я заключил контракт с этим клубом, соглашение… Но теперь ты сам все понял!

— То есть, — Дима встал со стула, подошел к Мите, пощупал его за плечи, голову, уши, словно проверяя, настоящий ли он, — То есть, ты – это я?

— Слава Богу! Понял наконец!

— Как это возможно? – Дима отошел от Мити подальше, и ноги его уперлись в ванну с рыбами.

— Ну, я – это не совсем ты… — объяснил Митя, — я — это та самая часть тебя, которую ты так упорно в себе давишь, всеми возможными способами! Только я не понимаю, за что?! – закричал Митя.

— За что ты меня так ненавидишь?! Ты почти уничтожил меня! – с каждым словом Митя становился все больше и больше похож на Диму внешне.

Менялись черты его лица, длина и цвет волос, даже форма ладоней.

— Это бред… Бред… — Дима закрыл глаза, стал с силой тереть их кулаками.

— Нет уж, — Митя оторвал его руки от лица, — теперь смотри на меня! Смотри внимательно! Чем я тебе не нравлюсь? За что ты глушишь каждое мое слово? Каждый мой вздох зажимаешь в тиски?!

Вдруг Диму прорвало:

— Потому, что ты причинил мне когда-то столько боли! Столько, что наверное, на десять жизней хватит! Потому, что ты слепой, жалкий, ничтожный котенок! Ты слабый! Слабый и глупый! Ты не видишь дальше своего собственного носа и позволяешь Веронике вить из тебя веревки, как она захочет!

— Значит, я слабый… — Митя сделал пару шагов назад. Он стал уже совершенно похож на Диму, только моложе его на десять лет. В шестнадцатилетнем юноше вдруг проявились все черты, манеры и даже голос Димы.

— Слабый! – кричал на него Дима. — Ты, может, пока еще не знаешь, ты только ухаживаешь за своей Вероникой! А я на ней женился! И жил с ней пять долгих лет! Три из которых она сосала из меня деньги и трахалась со всеми мужиками, которых отыскивала в городе! И врала мне! Врала с такими глазами, что я не мог ей не верить! Вернее, ты не мог. Теперь-то я другой. Я выдавил из себя того пацана… тебя – выдавил! И не жалею об этом!

Митя вдруг опустил голову и заплакал.

— Ты не понимаешь, — он хлюпал носом, — ты презираешь меня… ты ненавидишь меня…

— А за что тебя любить? За то, что ты слюнтяй? Сопляк? Все ей прощал?

— Ты — единственный, кто у меня есть… Единственный… и ты меня презираешь… — Митя с отчаянием посмотрел на Диму.

— Это ты во всем виноват, — Дима с яростью ткнул в Митю пальцем.

— Я? – Митя вдруг перестал плакать.

Он стиснул зубы, злобно посмотрел на Диму и сказал:

— Тогда, может, мне вообще не стоит жить? Ты не видишь во мне ничего хорошего! А я ведь могу любить! Я умею прощать. Я верю, пусть ошибаюсь, но верю людям! Я, в конце концов, не считаю себя таким умным, что мне нет равных! Я считаюсь с другими людьми! Всего этого у тебя нет. Но если тебе это не нужно, я так больше не могу…

Митя вдруг разбежался и нырнул в ванну с рыбами.

Сильный всплеск воды окатил Диму с головы до ног.

Отряхнувшись, Дима подошел к ванне и с удивлением заметил, что дно, казавшееся так близко, на самом деле невероятно глубокое.

Митя с каждой секундой уходил все ниже и ниже в толщу воды.

Диме вдруг стало страшно. И неожиданно он почувствовал, что его сердце костенеет. Митя не шевелился в прозрачной воде, и волосы его развевались, образуя над головой что-то похожее на нимб. Из носа наверх поднимались крошечные пузырьки воздуха.

Что-то защемило у Димы в груди и ему вдруг стало до боли жалко этого мальчика.

Он, не думая ни секунды, бросился за ним.

Вода оказалась очень холодной. Такой холодной, что в первую секунду, все тело Димы свело в судороге, и он не мог пошевелится. Но, усилием воли он сбросил с себя это оцепенение и поплыл вниз, разгребая пальцами прозрачную воду.

Он протянул руку Мите, но попалась вертлявая скользкая рыба.

Дима оттолкнул ее в сторону, но Митю неумолимо тянуло на дно.

Воздух кончался.

Дима из последних сил сделал резкий рывок вглубь, схватил парня за воротник и потянул наверх.

Грудь уже жгло, а горло сжималось до предела. Безумно хотелось сделать вдох. Казалось, поверхность воды не приближалась, а отдалялась от него.

Но он плыл, таща за собой неуклюжее тело Мити.

Наконец он вынырнул. Долгожданный воздух вошел в легкие, и голова немного закружилась от кислорода.

Первым делом Дима перебросил через борт ванны Митю. Затем, подтянувшись на руках, вылез сам.

Встав на твердый пол, Дима вытащил Митю полностью из ванны, распластал на полу. Губы мальчишки быстро посинели от ледяной воды. Веки с длинными юношескими ресницами были плотно сомкнуты.

— Нет, — прошептал Дима, — не умирай…

Он стал делать Мите искусственное дыхание, отсчитывая, сколько раз он нажимает парнишке на сердце.

— Дыши, давай, — просил Дима, — давай…

Митя не шевелился.

Дима наклонился и вдохнул в рот Мите воздух.

— Ну, парень, очнись! Ты мне нужен!!!

Вдруг Митя закашлялся, развернулся, и из его рта потекла вода.

— Зачем? – прохрипел Митя, когда вода перестала литься из горла, и он немного отдышался.

— Что зачем? – спросил Дима, сидя рядом с ним на полу и отжимая свитер прямо на себе.

— Зачем ты вытащил меня?

— Затем, что… что ты мне нужен. Что я не могу без тебя… — тихо сказал Дима.

Митя с сомнением посмотрел не него.

— Для чего?

— Для того, что ты – часть меня. Я, наверное, и правда, не должен был так тебя ненавидеть… — Диме было тяжело говорить, да еще зубы стучали от холода, — просто, мне было слишком больно тогда… И я всю вину свалил на тебя…

— Прости меня, — Митя протянул к Диме свою замерзшую ладонь.

Дима крепко сжал его пальцы и притянул за руку к себе. Митя уткнулся в Диму носом, а Дима, прижимал к себе этого неуклюжего, нелепого, неуверенного в себе, но все же такого трогательного мальчишку.

— Это ты меня прости, — вырвалось у Димы, — прости, если сможешь.

— Слушай, — шепнул Митя, — если ты сможешь полюбить меня, то ты поверишь…

— Во что? – спросил Дима.

— Что любить меня, то есть тебя… то есть нас, возможно. И Мила нас может любить. Ты не верил потому, что ты смотрел на меня и думал: «Как такое нелепое, слабое существо можно любить?». Ведь так?

— Так… — согласился Дима.

— Но ведь ты спас меня.

— Я просто сердился на тебя. А теперь понял, как все это глупо…

— Скажи, — спросил Митя и посмотрел прямо в глаза Диме, — ты меня любишь?

— На самом деле, ты не так уж плох, — улыбнулся Дима и снова крепко прижал мальчишку к груди.

Митя засмеялся. Дима тоже.

— Значит, — сказал Митя, — просто знай, что любить нас с тобой можно. Я верю в то, что Мила – именно та девушка, которая не причинит нам боли.

— Дурачок, ты ведь всем веришь, — снисходительно улыбнулся Дима и щелкнул Митю по носу.

— Но ведь и ты хочешь верить. Иначе ты бы здесь ничего не искал.

— Хочу, — сказал Дима.

— Ну, тогда… М? – Митя заговорчески подмигнул Диме.

— Давай, — Дима протянул Мите руку, и они крепко сжали ладони. Они смотрели друг на друга уже так, словно читают мысли друг друга, и мысленно в чем-то соглашаются и договариваются.

Ладонь Димы слилась с Митиной и стала неотделимой. Затем слились рука, шея, ноги, лицо…

Дима встал.

Он уже один стоял посреди склада, за ширмой, у ванны, в которой плавали речные рыбы.

Он весь промок до нитки.

Но он был спокоен. Спокоен и счастлив, как не был уже счастлив давным-давно.

Дима несся по длинному коридору, и вдруг увидел Марину.

— Нашли? – улыбнулась она Диме.

Дима остановился, лукаво посмотрел на Марину и погрозил ей в шутку пальцем

— Ну, Вы… даете! Такое устроить!

— Это не мы устроили, — Марина обхватила локти руками, — это началось внутри Вас. Мы просто оказали посильную помощь.

Дима схватил руку Марины, поцеловал ее и посмотрел ей в глаза

— Спасибо Вам.

Марина, смутившись, отвела глаза в сторону.

— Бегите уже, давайте. Так вас кое-кто ждет, — сказала Марина и пошла по коридору в сторону единственной двери, ведущей на склад.

Дима побежал в обратном направлении.

Открыв дверь на улицу, он увидел Милу.

Она стояла, прислонившись спиной к стенке, покрытая тонким слоем инея. Губы были белые, кожа бледная, а волосы запорошены снегом.

— Мила! – крикнул Дима и подбежал к ней.

Он сам был в мокрой одежде, и ему было безумно холодно.

Он схватил Милу за руку.

— Мила, ты с ума сошла?!

Мила открыла глаза.

— Дима!

— Ну, зачем ты здесь стоишь?! – Дима стал стряхивать с нее снег, растирая плечи руками.

— Меня не пустили туда. Я нашла то, что потеряла… и Марина не пустила меня. Но это ничего… я дождалась тебя тут.

— Ты совсем окоченела! Срочно в такси!

Дима дернул Милу за руку, но она не оторвалась от стены.

— Стой! – Мила начала хрипеть, — ты должен поговорить с Митей. Это кажется невероятным, но он – часть тебя. Он подписал какой-то контракт с клубом «Возврат потерянного», поэтому не мог рассказать тебе сам… Причем подписал в 1998 году… Наверное, он и есть ключ к тому, что ты ищешь…

Голос Милы периодически пропадал, и поэтому она говорила медленно.

— Я все знаю, — тянул ее за руку Дима, — мы уже с ним все решили. Видишь, я тоже весь мокрый и замерзаю. Давай, ради меня, пошли домой!

Мила сделала пару неуверенных шагов в сторону Димы.

Ноги подкашивались.

Тогда Дима поднял Милу на руки и понес по улице в сторону шумной дороги, за поворот дома.

Мила обняла его за шею ледяными руками и прошептала

— Ты мне веришь? Я люблю тебя… Только верь…

Дима ладонью погладил Милу по плечу, насколько это позволяла поза, в которой он нес девушку.

— Верю, — сказал Дима и ускорил шаг.

Эпилог

На удивление, ни Мила, ни Дима в тот вечер не простудились. Они даже не чихнули после этого. Они списали это на очередное чудо клуба «Возврат потерянного». Хотя, Миле казалось, что просто в душе у них было что-то, что не дало им замерзнуть. Что грело их обоих изнутри.

Через неделю Мила с Димой шли по праздничному, наряженному к Новому году городу. Вечерние улицы сверкали и переливались бесконечными огнями и гирляндами. Мимо проходили озабоченные мужчины и женщины, с коробками и пакетами в руках, которые они положат под елку, когда придет время. И хотя все и суетились, на лицах у всех было предвкушение праздника и веселья.

Дима обнимал Милу за плечи, а Мила положила Диме руку на спину. Так, нежно обнявшись, они шли, не спеша, разгребая ногами рассыпчатый белый снег.

— У тебя сейчас взгляд, как у Мити, — сказала Мила, ласково глядя на человека, которого любит.

— Наверное… — ответил ей Дима, — мы с ним все-таки одно целое.

— Странно… Неужели, Митя и правда существовал только на этой улице? – все еще удивлялась Мила.

— Как отдельный человек, только там, — подтвердил Дима, — вспомни, ведь мы никогда не видели, как он уходит оттуда. Но на самом деле Митя всегда жил вот здесь, — Дима показал свободной рукой на свою голову.

Мила улыбнулась.

— Он хороший… Не прогоняй его больше.

— Ни за что, — ответил Дима и поцеловал Милу куда-то между щекой и шеей.

— Щекотно! – капризно сказала Мила и тут же обвила его шею руками. Она прикоснулась губами к Диминому носу.

Дима сжал Милу в своих объятиях, уже не боясь потерять. Просто сжал, потому что это было чертовски приятно.

Они проходили мимо большого серого и очень знакомого дома.

За углом этого дома, находилась длинная темная улица, освещаемая редкими фонарями.

На ней не было праздничных гирлянд, не было ни людей, ни машин.

Вернее была, одна. Это был припаркованный черный джип с тонированными стеклами. Он стоял уже долго и на крышу нападали снежинки. Они падали и на капот, но быстро таяли, касаясь его теплой, блестящей поверхности. Они превращались в белый пар, и его тут же развеивал ветер.

От машины тянулись следы чьих-то сапог.

А на крыльце, куда вели следы, под небольшим козырьком, возле зеленой двери, прямо под вывеской «Возврат Потерянного», сидел человек лет пятидесяти в дорогом пальто и черной норковой шапке. Рядом с ним на снегу были разбросаны вещи: золотой перстень, бриллиантовый кулон, какой-то никому не понятный документ…

Мужчина стучал кулаками в наглухо закрытую дверь. Стучал уже очень долго и его движения скорее были просто механическими.

— Я же принес, — бормотал он, — я все вам верну… Пожалуйста, откройте… Пожалуйста… Я еще доплачу, сколько угодно… Откройте мне!

Но зеленая дверь не открывалась.

Мужчина снял свою шапку, вытер мехом лицо, а потом уткнулся в нее.

— Мне так нужно найти… — его голос отчаянно дрожал, — почему вы не открываете?!

Не заворачивая на эту улицу, мимо прошли Дима и Мила.

Они что-то оживленно обсуждали, размахивая руками. Но, тем не менее, в их глазах читалось полное и бесконечное счастье.

Мила увидела, как на другой стороне улицы из Джаз-клуба вышла парочка среднего возраста. Это была Валентина Игоревна с мужем. Они, видимо, оставили Степку на попечение взрослой дочери, и весь вечер сидели и слушали игривые и трогательные мелодии саксофона.

Выйдя на улицу, муж протянул Валентине Игоревне руку, и она взяла ее. Прямо на улице, не замечая никого вокруг, они начали танцевать, все еще, вспоминая мелодию только что услышанного блюза. Забавными показались Миле эти взрослые, прожившие столько лет вместе, люди. Забавными и словно бы заново влюбленными. Мила почувствовала: какое же это счастье, когда сердце бьется для кого-то. Это чувство наполняло предновогодние улицы и окружало спешивших куда-то людей. Они оборачивались на танцующую пару – Валентину Игоревну с мужем — и на их лицах невольно возникала улыбка.

Мила с Димой решили не подходить к старым знакомым, не мешать им. В конце концов, они принадлежали друг другу. И этого было достаточно, чтобы раствориться в головокружительной неге.

09.12.2008г Катерина Бандурина