Глава 8.

Могильный камень

В тени рябины старой ветви

Есть плоский камень без креста.

Ему одно — что холод смерти,

Что глупой жизни суета.

Пять робких слов на нем любому

Без лишней тайны говорят,

Что здесь лежит, вдали от дому,

Забытый родиной солдат.

Пройдут года, и этот камень

Увидишь, может быть, и ты.

С улыбкой вспомни буйный пламень

И наши глупые мечты.

Сорви метелочку полыни,

Вдохни ее пьянящий дух

И погрусти о том, что ныне

Огонь души моей потух...

Солнце зашло за темные тучи, а на его место пришел злой ветер, усилив свою мощь, отчего свист в ушах стал еще сильнее. В воздухе стоял стойкий запах сырости, который в стократ увеличивала река, протекавшая у самой деревни.

Приближалось время, когда нужно было идти туда, где, конечно же, никто не мог находиться, но все равно рано или поздно каждый человек окажется там, в конце своей жизни – на кладбище.

Когда ребята вышли из «Берлоги оборотня», они уже были не одни, кто шли к назначенному месту. Именно сейчас волшебникам представилось все то количество людей-беженцев, проживавших в деревне – большая толпа, в которой преобладали пожилые люди, женщины и дети. Ребята не стали торопиться, слившись с общей массой людей. Что странно, но в течение пути никто не произнес ни слова, среди людей повисла мрачная пелена неизбежности того пути, который все местные идут бок о бок.

Обойдя старую церковь, волшебники вышли на некое подобие поля, все усыпанное могильными плитами и небольшими памятниками. Вековые деревья черного цвета с багровыми пятнами, когда-то росшие среди погибших людей, давно высохли, хрипло покачивая ветками под страшными порывами ветра. Трава практически не росла здесь, только кое-где разряжала желтыми листочками грязевые кляксы голой земли.

Под одним из деревьев, отличавшееся от других лишь несколькими листочками на нижних ветках, было выкопано три свежих могилы. Около этого места все прибывшие и собирались. Подойдя поближе, Гарри заметил, что дерево было все изрезано ножом, на коре кто-то выцарапал странные знаки, обвивавшие весь ствол. — Итак, начнем, — произнес священник, вышедший к могильным крестам.

Разговоры среди прибывших людей стихли, остался только злой ветер, свистевший в ушах.

Пожилой священник стал читать службу по погибшим, отчего в душе становилось еще больней и мрачней. Поминутно Гарри всматривался в лица людей: практически все опускали головы, некоторые вытирали слезы, — все говорило о том, что для каждого из них мертвые Ловчие были больше, чем друзья. Казалось, их всех что-то связывало вместе.

Но Гарри поднимал глаза в поисках совсем другого. И вот в однообразной, темно-серой толпе его поиски увенчались успехом. Рядом с Френком и Опалой стояла Каена. Бледное лицо девушки наполовину покрывал капюшон черной мантии, серо-голубые глаза не светились тем ярким светом, который Гарри видел, а весь стройный силуэт эльфийки выглядел как-то странно, но в тоже время гармонично, словно родное, на фоне кладбища.

Прошло, казалось, около получаса. За это время создалось ощущение, что пришедшие тоже умерли вместе с теми, по ком читали службу. Закончив, священник взмахнул волшебной палочкой, и гробы с телами погибших погрузились в свежие могилы. Сам отошел к Френку и Опале.

На его место вышла Каена.

— Неужели, — прошептал Аллан, наблюдая за девушкой. — Они все-таки сделали это.

— Что? — не понял Гарри.

— Браслет, — Аллан указал на руку Каены (темно-красный браслет с клыками оборотней). — Теперь она командует отрядами Ловчих. Немного посмотрев на гробы Ловчих, Каена сняла капюшон мантии и произнесла сухим и холодным голосом:

— Джин, Салис и Альфред — это люди, Ловчие, потеря которых стала невосполнимой утратой для всех нас. Они лучшие, кем мог бы стать каждый из нас когда-нибудь, — эти слова сорвались с ее губ как сильный ветер, не успев задержаться. — Но, несмотря на события, омрачившие наши сердца, еще живет надежда на лучшие времена. Мы — люди, узники, соединенные одним несчастьем. Безусловно, смерть любого из нас – это сильный удар, но эти Ловчие отдали свои жизни не зря. Они боролись за нашу свободу, за то, что мы имеем сейчас. Память в наших сердцах об этих героях будет жить вечно.

Каена подала сигнал, и несколько волшебников начали засыпать землю в могилы, засыпая гробы. Когда Ловчие закончили, эльфийка подошла к изголовьям могил и взмахнула рукой. В воздухе стал вырисовываться огнем странный символ: схватка оборотня и человека. Девушка последний раз взмахнула рукой, и на пустом месте появились могильные плиты. На каждой был тот странный символ и имя погибшего Ловчего.

Постояв еще немного, люди начали потихоньку расходиться. Тишина, царившая между ними, испарилась. Казалось, их уже не интересовало то, что было несколько минут назад.

Кладбище почти опустело, но около могилы Джина по-прежнему сидела эльфийка.

— Каена, ты идешь? – Френк ждал волшебницу.

Девушка ничего не ответила, так и, оставшись сидеть на земле.

— Оставь ее, — отдернула старика Опала. — Ей нужно побыть наедине со своими воспоминаниями.

***

Не сошлись мы, не вернулись

К чудесной дружеской поре

Как два листа, мы разминулись

Летя по ветру, как в игре.

Шунина Александра.

Ветер, гулявший по пустым улицам и разгонявший осенние листья, почти стих. Тяжелые тучи нависли над небом, закрыв тусклые солнечные лучи. Огромные старые деревья на кладбище скрипели от собственной тяжести. Звук, издаваемый ими, разрывал уши и затрагивал ту глубокую ее частицу, которая почти никогда не отвечает на плач сердца, даже если жизнь поворачивается к тебе спиной и отбирает все, что ты имел, тех, кого ты любил.

Гарри пробирался в полутьме, пытаясь отыскать ту, которая осталась среди могил несколько часов назад. Вдруг он заметил, что сзади него кто-то движется. Волшебник оглянулся и увидел: из могил, из земли, выходили — инферналы. Гарри уже хотел сражаться с ними, но в темноте, около него, кто-то произнес:

— Не обращай на них внимания. Они тебя не тронут.

Парень взмахнул волшебной палочкой и осветил источник слов. Около свежей могилы Джина сидела Каена. Она не плакала, нет! Девушка, словно не замечая, что волшебник сел рядом с ней, продолжала говорить:

— Нет больше сил проливать слезы. Жизнь не щадит слабых, а Джин говорил, что слезы — это слабость.

— Знаешь, сидеть здесь — бесполезно. Джина больше нет, — тихо произнес Гарри. — Тебе нужно переступить через эту боль, чтобы жить дальше.

— Я жду, — Каена все также смотрела на могильную плиту командира.

— Чего именно?

— Его, — девушка указала на могилу Джина. — Когда Смерть придет за его душой, он появится. Я смогу сказать ему, что виновата…

Из соседней могилы, рядом с плитой Джина, стала появляться голова другого Ловчего, который также скончался от увечий, нанесенных ему оборотнями. Все лицо мужчины и тело было окровавлено, словно он только что умер. На лбу — вырезана светящаяся пятиконечная звезда, перевернутая вниз. Погибший поднялся с земли, отряхнул штаны и пошел прочь от своей могилы. Через несколько минут он скрылся в темноте.

— Каена, послушай, — Гарри не знал, что ему делать, как подбодрить девушку. – Я уверен, что Джин любил тебя, иначе он не пожертвовал бы своей жизнью ради тебя.

Девушка пыталась спрятать страх и горечь внутри, только это ей не удавалось, и частенько боль в сердце выступала неслышными крупными слезами на ее щеках.

— ОН меня всегда учил тому, что смерть — это только начало того пути, который нас ждет, — Каена повернулась к Гарри и смотрела прямо ему в глаза. — Джин ценил во мне хорошую Ловчую, потому что я не боюсь смерти. Только он по-настоящему знал, что на меня можно положиться, что я не такая, какой все видят!.. Но мне дано другое, а для этого нужно ЖИТЬ.

— Джин гордился бы тобой, этими словами, — радостно произнес парень, понимая, что ему удалось найти ту частицу, которая держала его рядом с Каеной.

В этот момент, неожиданно и радостно, а может, так и должно было быть, испытывая, друг к другу привязанность и понимание, Гарри обнял Каену. Все произошло так быстро, но волшебнику было это уже неважно. Их объятия были крепкими, но в то же время нежными, дававшими прилив тепла.

Темнота на мгновение отступила, ребята были одни, все было спокойно.

Кажется, вот оно — начало дружбы, еще такой слепой и коварной.

Двух совершенно разных людей связала общая беда.