Картина последняя

Через некоторое время путники выбрались на обширный зелёный луг, переливающийся в лучах заходящего солнца. Они смеялись и болтали по дороге. Кин поведал Эндель историю своей жизни и о том, как встретился с Вином Терроком. Лористоун слушала внимательно, но о себе почти ничего не рассказала.

— Вся моя жизнь — это Фарнклор — вздохнула нимфа — В нём полно интересного и прекрасного, но я не хочу, чтобы ты узнавал о нём из моих слов.

Гораздо лучше увидеть всё самому.

Её мягкие огненные волосы сверкали в великолепии заката и развевались на прохладном ветру.

— Соглашусь — кивнул Клиновский, — но только если мы посмотрим на эти красоты вместе.

Эндель бросила на него задумчивый взгляд и посмотрела вдаль, размышляя о чём — то своём...

— Кин, ты когда — нибудь стоял на обрыве высокой скалы? Такой высокой, что видны даже облака внизу?

— У меня была такая возможность — ответил он — когда — то мы с отцом и его друзьями поднимались на вершину Мельбро. Но я не выдержал большой высоты. Горы давили на меня. Я повернул к дому, одолев меньше четверти пути. Подниматься дальше было невыносимо. Но и этого хватило, чтобы увидеть их завораживающую красоту, их холодный буйный ветер и блеклые краски земли внизу.

Эндель хитро прищурилась и сказала:

— А знаешь ли ты, мой музыкант, что стоишь сейчас на вершине воистину громадной скалы, которая выше Мельбро в десятки раз?

Кин недоверчиво покачал головой:

— Законы природы не обойти. Они действуют даже здесь. Будь это правдой — я уже давно лежал бы на земле и задыхался от нехватки воздуха.

Нимфа улыбнулась:

— Я же говорила — лучше увидеть всё своими глазами. Пойдём со мной.

Лористоун устремилась вперёд, следом двинулся и Клиновский. Высокие стебли шелестели под ногами, откуда — то издали доносилось пение соловья. Неожиданно луг закончился.

— Ну? И что ты теперь скажешь о законах природы? — усмехнулась Эндель.

Уже здесь Кин понял, как он ошибался. Линяя горизонта, такая привычная и простая, исчезла. Каменистая дорога спускалась к обрыву, за которым, словно белый платок, расстелилась узкая облачная пелена. Изредка её пронизывали высокие скалы, возвышавшиеся над широкой степной равниной. Их снежные вершины ослепительно сияли, встречая догорающий закат. Солнце для них ещё светило своим бескрайним тёплым сиянием.

Путники остановились почти у самого обрыва и заворожено смотрели на бесконечные голубые просторы.

— Так вот вы какие… необъятные и недостижимые небеса — прошептал Кин.

Он посмотрел на нимфу. В её голубых глазах отражался Фарнклор. Казалось, будто всё здесь дышит её грудью и оживает от её легкой улыбки.

— Я часто приходила сюда в детстве, когда мне было тоскливо и одиноко, — тихо сказала Лористоун, посмотрев на Кина — мечтала о том, что появится человек, которому я открою всю свою душу и покажу ему истинную красоту а.

— И что же? — с какой — то потаённой надеждой спросил Клиновский.

Весь мир для него на мгновение замер. Он слышал биение своего сердца и далёкий свист ветра в серебристых горных ущельях.

Эндель Лористоун посмотрела на него, улыбнулась и тихо произнесла:

— Я нашла его.

Клиновский подошёл к ней и нежно обнял её за талию. Душа его бушевала, как в Тот день. Его чувства пели давно забытую и утраченную мелодию...

Он не помнил сейчас об иллюзиях спящего в "Трёх Холмах" города Бромск, о карьере и прежней мирской суете, что занимала его до встречи с ней.

… Они падали вниз. Тёплый ветер подхватил их и нёс сквозь облака и туманные пороги. Перед ними раскинулся весь Фарнклор. Голубые ленты рек и череда островов. Бесконечные тёмные леса и цветочные поляны. Изумрудные луга, холодные равнины и степи. Небывалых размеров грибы и заросли невиданных растений.

И над всем этим великолепием текла удивительная песня, которой нет места в нашем мире. Она бесконечна и не закончится никогда, и название её до сей поры остаётся загадкой. Но все знают, что поёт её Фарнклор. Лес, живущий в сердце каждого из нас. Мир, который не исчезнет никогда...